Man0waR
Участник форума
- Регистрация
- 25 Авг 2010
- Сообщения
- 341
- Благодарности
- 86
- Баллы
- 190
Публикую небольшое произведение, написанное осенью 2010 года. Зарисовка, основанная на моем понимании славянского язычества на тот момент. Высказывайтесь.
Без названия.
Высокие пики елей, сомкнувшихся плотными стенами по обеим сторонам проходящей через густой лес дороги, черными силуэтами выделялись на фоне грязно-осеннего вечернего неба. Темнело очень рано и быстро. На путника, во весь опор мчавшегося на пегом коне по лесному тракту, начинал накатывать ужас. Не страх, который возникает из-за каких то объективных причин, а именно стихийный, вызванный самим ощущением вечернего, почти ночного леса, ужас. Сразу вспомнились истории, часто рассказывавшиеся старожилами этих мест у огня харчевен. Там, в тепле и уюте, байки о волколаках и леших казались далекими и призрачными. Теперь же образы этих обитателей леса возникали перед глазами, подстегиваемые надвигающейся темнотой.
До ближайшей деревни, в которою и направлялся всадник, было еще прилично. Но вскоре лес должен был начать расступаться, а за тем дорога и вовсе выходила на равнину.
Поднимался ветер. Всадник не чувствовал его порывов, но услышал, как он засвистел в верхушках деревьев. Неожиданно, где-то вдалеке раздался волчий вой. Путник еще раз пришпорил коня, а сам вжался в его горячую и влажную спину. Свист ветра, далекий волчий вой и тяжелые удары конских копыт о грунтовый тракт сливались в единую, давящую и пугающую музыку.
Но вот в темном небе начали загораться звезды. Лес поредел, и дорога пошла в гору. На опушке росли все больше все больше ясени и клены, и сейчас их голые ветви на фоне ночного неба казались скрюченными пальцами мучеников.
Только вылетев из леса, всадник немного сбавил скорость и обернулся. Темная стена, движимая лишь порывами ветра возвышалась позади. Правее от того места, где в эту стену врезалась дорога, выделялся на фоне остальной растительности Мертвый Дуб – огромное и старое дерево, которому как символу Богов поклонялись волхвы, и у которого они часто собирались. Поговаривали даже, что в этом месте на Купалу приносили в жертву Ящеру людей. Поляна у Мертвого Дуба действительно хорошо подходила для этого ритуала: поблизости был спуск к тихой, богатой спокойными заводями лесной речке, да и путников здесь бывало немного, тем более в ночь на Купалу.
Вдали, в глубине леса снова раздался пронзительный волчий вой. Он вырвал разум всадника из лабиринта воспоминаний, заставил человека опять боязливо оглянуться назад и пришпорить уже выдыхающегося скакуна. Но все же теперь, несмотря на то, что небо окончательно почернело, страх перед ночным лесом и его обитателями немного отступил. Дорога бежала через чистое, широкое, свободное поле, плотные и тяжелые стены леса больше не давили на путника. Край луны показался из-за рваных туч. Полоска бледного света легла на землю, осветив путь.
Ветер усиливался, но, к счастью, его порывы били в спину, подгоняли, а не хлестали по лицу. Стрибог, видать, разбушевался. Жухлая трава прижималась к земле под богатырскими ударами гонимого им воздуха. Пыль поднималась с дороги, поземкой неслась в воздухе. Ее было много, ведь, несмотря на то, что была уже поздняя осень, дождей давно не было. На землю не упало ни капли влаги с тех самых пор, как прошли Осенины – праздник собранного урожая. В остальном погода ничем не отличалась от той, которая обычно бывает в это время года, но даже старики не могли припомнить, что б так долго не было дождей.
Впрочем, как показалось мчащемуся через поле всаднику, теперь уж должен быть знатный ливень. Но он надеялся сидеть у очага еще до того, как влага оросит иссушенную землю. Теперь до деревни оставалась уже совсем немного. Конь шел тяжело, пару раз даже споткнулся, но и он, кажется, почуял человеческое жилье поблизости и, собрав силы, не сбавлял скорости.
Дорога плавно изогнулась и пошла через небольшую дубовую рощу. Даже эти крепкие и сильные деревья немного покачивались на ветру, тени их ветвей причудливо переплетались на земле. Внезапно, какая-то птица, скорей всего филин или сова, сорвалась с дерева и, громко и гулко ухая, пролетела над дорогой. Всадник встрепенулся.
Но вот дубрава закончилась, и путник выехал к довольно глубокому оврагу с крутыми поросшими кустарником склонами. Внизу бежал ручей. Невдалеке от этого места он, несколько раз изогнувшись, впадал в тихую речку. В ту самую, которая ниже по течению образовывала заводь рядом с Мертвым Дубом. Через овраг был перекинут широкий добротно сколоченный деревянный мостик с низкими перилами. Ступая на него, путник осадил коня, перешел с галопа на рысь. Копыта чеканно ударяли о деревянный настил моста, отсчитывая последние шаги на сегодняшнем пути. Впереди, на вершине пологого холма уже виднелись контуры частокола. У смутно угадывавшихся ворот маячил огонек – человек с факелом. Всадник устало выдохнул. Сегодняшний тревожный день был для него позади.
«Уставший дед курил и думал о ночлеге».
Высокие пики елей, сомкнувшихся плотными стенами по обеим сторонам проходящей через густой лес дороги, черными силуэтами выделялись на фоне грязно-осеннего вечернего неба. Темнело очень рано и быстро. На путника, во весь опор мчавшегося на пегом коне по лесному тракту, начинал накатывать ужас. Не страх, который возникает из-за каких то объективных причин, а именно стихийный, вызванный самим ощущением вечернего, почти ночного леса, ужас. Сразу вспомнились истории, часто рассказывавшиеся старожилами этих мест у огня харчевен. Там, в тепле и уюте, байки о волколаках и леших казались далекими и призрачными. Теперь же образы этих обитателей леса возникали перед глазами, подстегиваемые надвигающейся темнотой.
До ближайшей деревни, в которою и направлялся всадник, было еще прилично. Но вскоре лес должен был начать расступаться, а за тем дорога и вовсе выходила на равнину.
Поднимался ветер. Всадник не чувствовал его порывов, но услышал, как он засвистел в верхушках деревьев. Неожиданно, где-то вдалеке раздался волчий вой. Путник еще раз пришпорил коня, а сам вжался в его горячую и влажную спину. Свист ветра, далекий волчий вой и тяжелые удары конских копыт о грунтовый тракт сливались в единую, давящую и пугающую музыку.
Но вот в темном небе начали загораться звезды. Лес поредел, и дорога пошла в гору. На опушке росли все больше все больше ясени и клены, и сейчас их голые ветви на фоне ночного неба казались скрюченными пальцами мучеников.
Только вылетев из леса, всадник немного сбавил скорость и обернулся. Темная стена, движимая лишь порывами ветра возвышалась позади. Правее от того места, где в эту стену врезалась дорога, выделялся на фоне остальной растительности Мертвый Дуб – огромное и старое дерево, которому как символу Богов поклонялись волхвы, и у которого они часто собирались. Поговаривали даже, что в этом месте на Купалу приносили в жертву Ящеру людей. Поляна у Мертвого Дуба действительно хорошо подходила для этого ритуала: поблизости был спуск к тихой, богатой спокойными заводями лесной речке, да и путников здесь бывало немного, тем более в ночь на Купалу.
Вдали, в глубине леса снова раздался пронзительный волчий вой. Он вырвал разум всадника из лабиринта воспоминаний, заставил человека опять боязливо оглянуться назад и пришпорить уже выдыхающегося скакуна. Но все же теперь, несмотря на то, что небо окончательно почернело, страх перед ночным лесом и его обитателями немного отступил. Дорога бежала через чистое, широкое, свободное поле, плотные и тяжелые стены леса больше не давили на путника. Край луны показался из-за рваных туч. Полоска бледного света легла на землю, осветив путь.
Ветер усиливался, но, к счастью, его порывы били в спину, подгоняли, а не хлестали по лицу. Стрибог, видать, разбушевался. Жухлая трава прижималась к земле под богатырскими ударами гонимого им воздуха. Пыль поднималась с дороги, поземкой неслась в воздухе. Ее было много, ведь, несмотря на то, что была уже поздняя осень, дождей давно не было. На землю не упало ни капли влаги с тех самых пор, как прошли Осенины – праздник собранного урожая. В остальном погода ничем не отличалась от той, которая обычно бывает в это время года, но даже старики не могли припомнить, что б так долго не было дождей.
Впрочем, как показалось мчащемуся через поле всаднику, теперь уж должен быть знатный ливень. Но он надеялся сидеть у очага еще до того, как влага оросит иссушенную землю. Теперь до деревни оставалась уже совсем немного. Конь шел тяжело, пару раз даже споткнулся, но и он, кажется, почуял человеческое жилье поблизости и, собрав силы, не сбавлял скорости.
Дорога плавно изогнулась и пошла через небольшую дубовую рощу. Даже эти крепкие и сильные деревья немного покачивались на ветру, тени их ветвей причудливо переплетались на земле. Внезапно, какая-то птица, скорей всего филин или сова, сорвалась с дерева и, громко и гулко ухая, пролетела над дорогой. Всадник встрепенулся.
Но вот дубрава закончилась, и путник выехал к довольно глубокому оврагу с крутыми поросшими кустарником склонами. Внизу бежал ручей. Невдалеке от этого места он, несколько раз изогнувшись, впадал в тихую речку. В ту самую, которая ниже по течению образовывала заводь рядом с Мертвым Дубом. Через овраг был перекинут широкий добротно сколоченный деревянный мостик с низкими перилами. Ступая на него, путник осадил коня, перешел с галопа на рысь. Копыта чеканно ударяли о деревянный настил моста, отсчитывая последние шаги на сегодняшнем пути. Впереди, на вершине пологого холма уже виднелись контуры частокола. У смутно угадывавшихся ворот маячил огонек – человек с факелом. Всадник устало выдохнул. Сегодняшний тревожный день был для него позади.