Хелдар
Участник форума
- Регистрация
- 3 Июл 2012
- Сообщения
- 2.450
- Благодарности
- 780
- Баллы
- 375
Сразу скажу, что тем, кто уже знаком с моим творчеством (фанфики ли это были по "Готике" типа "Цены веры", "Восхода солнца" или "Цели", забавные ли зарисовки вроде "Героя" или "Неувязочки"), нижепредставленное покажется весьма странным. Однако мне довольно скучно топтаться на месте, и я решил попробовать свои силы вовсе не в темном средневековом мире, а... Впрочем, чуть ниже все сами увидите.
P.S. Вообще задумывалось как повесть, но посколькулень нет времени и сил, буду публиковать по главам, аки небезызвестный Мастер Готики.
P.S. Вообще задумывалось как повесть, но поскольку
Глава 1
Глаза неприятно резанул холодный белый свет. Попытки пошевелиться ни к чему не привели. И правильно, трупам не положено двигаться…
Собственно, трупам также не положено и осознавать факт своей смерти. Как-то очень уж ненаучно. Или от меня прежнего осталась лишь пресловутая душа, которая сейчас возносится в светлые чертоги Рая? Тоже маловероятно: праведником меня назвать нельзя даже с очень большой натяжкой. Разве что зачлось полугодовое ношение крестика на шее да крещение в возрасте столь юном, когда едва-едва выговариваешь названия огромных лиц, склоняющихся над твоей кроваткой. Чертовски забавно.
Нет, на самом деле все эти пропитанные напускной бравадой размышления – следствие непонимания и страха. Страха жуткого, какой испытываешь, только окончательно переставая контролировать ситуацию. Как так получилось, что я видел собственную кончину? Тем более такую нелепую – получить нож в живот от пьяного в стельку идиота. Нечего героя было корчить – тут все ясно. А вот дальше эта замечательная ясность покрывается туманом неведения…
- Пульс учащенный, давление в норме, - донесся из ослепительного далёка скрипучий фальцет.
Это что же такое? Продвинутые ангелы проверяют, как бы я еще раз ласты не склеил?
- Основные показатели в норме, можно обрабатывать, - откликнулся певучий девичий голос.
У меня перехватило дыхание (которого у душ, кстати, вроде быть не должно): что еще за «обрабатывать»?
- Кхм, кхм, замечательно. В этот раз я сам – личность впечатлительная и неуравновешенная, может выкинуть чего-нибудь из разряда B.
Даже на том свете мне не везло – обладатель фальцета вряд ли был намного приятней и симпатичней «певицы».
Мешающее поначалу слепящее сияние вмиг рассеялось, и надо мной склонилось участливое лицо с редкими седыми волосами и бородкой клинышком. Растянув губы в широкой (и не очень-то искренней) улыбке, лицо воодушевленно заявило:
- Добро пожаловать в жизнь, мой друг!
***
Мне оставалось лишь собрать в кулак остатки гордости и мужества и постараться не выглядеть дураком большим, чем я был на самом деле. Правда, после пережитого шока этих самых собранных сил хватило только на судорожное сглатывание слюны да попытки выдавить из себя нечто членораздельное.
- Джулия, милая, введите ему немного успокоительного, - окликнул седовласый доктор (как я его окрестил за белый халат и внешние манеры) свою ассистентку.
Всегда ненавидел шприцы. Дать себя уколоть, пусть даже пользы ради, - что-то вроде негласного согласия на причинение самому себе боли. Мимолетной, слабой, но все же…
Какая же чушь лезет в голову! Видимо, мозги остались в пронзенном финкой теле!
Тело, кстати, вроде бы ощущалось, только надежно удерживалось какими-то стяжками. Богатое воображение не замедлило услужливо нарисовать картину средневековых пыточных приспособлений, от которой я досадливо отмахнулся. Тут намечалось что-то похлеще всех церковных палачей, вместе взятых.
Укол оказался вовсе незаметен – то ли я слишком глубоко ушел в себя, то ли помощница доктора была удивительно сноровиста и опытна. «Ну или просто мертвяки не чувствуют боли», - подкинуло свою версию саркастично скалящееся подсознание.
- Ну что, лучше? – с деланной участливостью спросил доктор. Мне почему-то все казалось, что сейчас он добавит «молодой человек» или «голубчик», но этого не произошло.
Лекарство определенно действовало: я смог наконец-то внятно ответить:
- Немного.
Очень хотелось пуститься в истерику и с истошными воплями вопрошать, какого хрена происходит, но разум подсказывал, что это лишнее. Или же просто введенная доза медикаментов делала свое дело.
- Очень хорошо, - доктор был явно доволен моей реакцией. – Остатки пережитого шока скоро выветрятся. Пока постарайтесь ответить на мои вопросы, хорошо?
- Куда уж лучше, - проворчал я.
Мой собеседник, сделав вид, что не заметил тона и посыла реплики, неожиданно обрушил на меня град односложных фраз:
- Возраст?
- Восемнадцать!
- Национальность?
- Русский!
- Таланты, способности?
- Писательские! – прозвучало слишком громко, но времени сформулировать мягче мне не оставляли.
- Последние воспоминания?
- Смерть! – отчеканил я, в последнее мгновение осознавая, как глупо это выглядит со стороны. Меня наверняка спасли, я лежу в палате больницы, и сейчас в моей карточке корявым почерком выводится «Психически нездоров». Или как там оно фиксируется?
Удовлетворенно кивнув, доктор снова заговорил:
- Где вы сейчас находитесь, по вашему мнению?
- В реанимации… Или в Раю, - терять было уже нечего, зато можно было дать выход накатившей волне непринужденной веселости.
- Самые популярные ответы, свидетельствующие о полной адекватности. Хотя от писателя я ждал чего-то поинтереснее, - бросил в мою сторону укол иронии доктор.
- Никакой я не писатель. Так, балуюсь…
- Тех, кто, как вы выразились, балуется, из пленки не вытаскивают, - заявил эскулап, проверяя какие-то данные на мониторе неизвестного мне устройства.
А, ну точно. Я свихнулся. Или они. Или все сразу.
- Зачем вы так? – возмутилась помощница моего новоявленного сумасшедшего вызволителя.
- Резкий поток воспоминаний быстрее приведет его в норму! Занимайтесь своей работой и не лезьте в мою! – раздраженно бросил доктор, вновь обратив свой взгляд на меня.
- Понимаю, сколько вопросов накопилось, однако вынужден повременить с их разрешением. Отдыхайте, прибывшим положено спать около двенадцати часов. Переход – дело энергозатратное.
И седовласый обладатель фальцета вышел, оставив меня с кучей дилемм и по-прежнему в полном неведении.
***
Спать не хотелось абсолютно, и я скосил глаза, пытаясь оценить обстановку. Собственно, помещение, в которое меня занесло, напоминало самый обычный медицинский кабинет, только часть приборов была абсолютно незнакомой, будто прибыла прямиком из будущего. Мое тело покоилось на хирургическом столе, а ранее слепивший меня «божественный свет» исходил от мощного прожектора, висевшего аккурат надо мной. Больше ничего интересного я не заметил, а потому всерьез задумался насчет предложения доктора о сне – веки и впрямь слипались. Да и вообще, во сне не тревожишься всякими там проблемами вроде «Где я?», «Кто я?» и далее по списку.
- Нет, так все-таки нельзя! – ассистентка, до того ютившаяся где-то на стуле в углу, рывком встала и порывистыми шагами направилась в мою сторону.
А, таки грядут объяснения? Прямо как во второсортном кино: «злобный гений, ставящий эксперименты над несчастными жертвами, удаляется за главным прибором, а его сердобольная пособница решает вызволить бедного пленника…»
Пришлось вновь пинками выдворять непрошеные мысли за дверь точно взвешенного сознания.
- Главное, не дергайтесь и постарайтесь не впадать в обморочное состояние – иначе приборы среагируют, и Джон вернется, - попросила девушка. Именно девушка – мне удалось разглядеть ее получше. Довольно хороша собой, хотя ничего примечательного. Коротко остриженные волосы светлого оттенка, миндалевидные зеленые глаза, гневно изогнутая линия рта… Я бы остановил измученный взор на чем-нибудь еще, но поле зрения кроме лица не попадало ничего.
- Постараюсь покороче, хотя это трудновато… Сейчас ты, - удивительные перескоки с холодного «вы» на свойское обращение давали понять, что ассистентка очень волнуется, - сейчас ты прошел сквозь пленку и вышел в реальный мир… Ах, какая я дура, ты же не знаешь, что такое пленка! Видите ли, каждый человек в современном мире сначала должен пройти через спроектированную специально для него реальность, чтобы познать себя и…
- Зачем выражать наши цели так извращенно? – поморщился распахнувший двери доктор.
Ох и влетит моей добродетельнице!
Впрочем, внезапно вернувшийся Джон… Джон Мильтон, как мне удалось прочесть
на небольшой карточке, крепившейся на груди, не казался рассерженным, скорее просто усталым.
- Взялись нарушать режим и растолковывать все раньше времени – извольте делать это грамотно. Компания за причиненный во время преступления правил ущерб ответственности не несет. А вам стоит вымести из головы все, что сказала эта юная леди, и запомнить, что предписания врачей – не шутки. Впрочем, теперь-то вам будет точно не до сна, – вздохнув, доктор, уселся близ стола, на котором я лежал. – Ваш мозг не сможет должным образом воспринимать поданную информацию, но отступать поздно. Можете потом написать жалобу на отдел – переживу.
Я взглянул на девушку, которую Мильтон звал Джулией – та стыдливо потупилась и потихоньку отступала к выходу.
- Итак, - продолжал тем временем доктор, - моя непутевая ассистентка была права: только сейчас вы оказались в настоящей реальности. До этого выше тело и сознание пребывало в так называемой пленке – мирке, собираемом для каждой новорожденной особи. Собственно, ее вы успешно покинули.
- А зачем… - хотел было спросить я.
- А перебивать не стоит. Мне известны все вопросы прибывших – не вы первый, не вы последний. Зачем? Чтобы понять, достоин ли появившийся на свет человек занять место в общине.
- Достоин ли?
- Ах да, в вашем мирке постулаты гуманности не подвергали сомнению то, что жизни заслуживает всякий. Интересное условие, насколько помню, для потенциальных великих деятелей с достаточно развитой фантазией. Ничего, перестроить ваше мышление, освободив его от лжепринципов – дело, в общей сложности, недели. Просто зарубите себе на носу, что кого попало наружу не выпускают.
- Что-то вроде «Матрицы»? – блеснул я своими познаниями, набранными, по утверждению Джона, в несуществующем мире.
- Не помню, что это… Книга? А, неважно, просто одно из подготовительных пособий. В собранную Вселенную всегда добавляют подобную пищу для размышлений: мол, мир вокруг – выдумка или бред. Ну, это чтобы психика личности в пленке закалялась и готовилась к переходу, - пояснил доктор. Откашлявшись, он продолжил:
- Вернемся к пленке. Погрузив человека под нее, наши специалисты смотрят за его поведением. Каковы его занятия, как себя ведет, чем живет и о чем думает – самые разнообразные сведения собирают наблюдатели.
- Своеобразный экзамен?
- Да, пожалуй.
- И те, кто его проходят, оказываются здесь?
- Да вы проявляете чудеса сообразительности, - я решил пропустить мимо ушей едкое замечание Мильтона и задал мучающий меня с начала рассказа вопрос:
- А те, кто… не понравился наблюдателям?
- Уничтожаются вместе с миром, - равнодушно пожал плечами мой собеседник.
- Это же неправильно! Они даже не знают! – задохнулся я от ощущения вопиющей несправедливости.
- В этом и суть. К тому же, мы даем намеки – фильмы, книги, музыка, случайно услышанный разговор. Все это способно подсказать мыслящему пленочнику о том, как следует себя вести и что делать.
- Но есть и подвохи?
- Есть. Прибывшего в наш мир не должен столкнуть с дороги первый попавшийся аргумент против верной модели существования. Вам волноваться поздно – путь пройден.
- А другие…
- Я что, зря чешу языком?! - взорвался доктор. – Других не было и нет! Иллюзия, созданная электроникой! Фон! Препятствия! Не более! Ладно, это сложно принять с ходу, - голос слегка смягчился. – Собственно…
Что там «собственно», узнать мне не довелось – где-то снаружи послышался невнятный гул, приглушенные толщей стен яростные крики, а затем по зданию прокатился стонущий отзвук взрыва. Ровный мягкий свет ламп наверху превратился в неяркое неверное мерцание, несколько загадочных приборов повалились на пол, но самые интересные метаморфозы происходили с лицом Джона. Я всегда думал, что выражение «белый как мел» носит чисто литературный характер – но один лишь взгляд на доктора убедил меня в обратном. Абсолютно ошарашенный, вмиг осунувшийся, он растерял всю свою величавость и педантичную строгость. Мелко дрожа, Мильтон отступал к двери, а, уткнувшись в нее спиной, задушено вскрикнул и с неожиданно сменившим апатию судорожным волнением выпалил:
- Доза, быстро. Я на пульт. Доставьте в камеру, - оставив меня и помощницу наедине с этой сумбурной скороговоркой, испуганный врач бросился вон из комнаты, хлопнув обитой железом дверью.
Как-то плохо у них с дверями. Такие продвинутые – нет, чтобы все сделать цивильно: нажал на кнопочку, и механические створки плавно раздвинулись, впуская… Да уж, разум любит подкинуть пищу для размышлений в самый подходящий момент.
Краем глаза я уловил какое-то движение. Кажется, моя скоропалительная подруга, сбросив оковы охватившей ее давеча робости, исполняла непонятные мне указания Джона.
Доза. Доставить в камеру. Происходившее здесь пахло дурно, и, похоже, я нечаянно оказался источником этой вони (какая неприглядная двусмысленная метафора!). Источником, который очень хотели побыстрее устранить.
Нет уж, хоть медики и выглядели доброжелательными друзьями, полностью отдаваться в их власть я намерен не был. Надо что-то делать. Вот только всякий мой героический порыв был бы весьма грубо и нетактично пресечен чертовым столом, инквизиторские приспособления которого по-прежнему крепко зажимали меня в тисках.
Я беспомощно завертел головой, пытаясь найти ключ к спасению – ни намека. Зато удалось разглядеть, чем там громыхала девушка – предельно сосредоточившись и не поддаваясь панике, она набирала какую-то прозрачную жидкость в небольшой шприц.
Я уже говорил, что ненавижу шприцы?
Попытался пошевелить руками, ногами – все так же тщетно. Никаких идей. Вот так оно и заканчивается – в заоблачных фантазиях ты шутя выбираешься из любой передряги, сметая всякое препятствие на своем пути, а суровая реальность не дает даже с места сдвинуться.
Комната сотряслась от очередного взрыва, гораздо более сильного. Жалобно взвизгнув, разлетелась одна из лампочек под потолком, с оглушительным грохотом повалился на пол железный шкаф. Раздалось невнятное ругательство – кажется, у Джулии возникли небольшие проблемы. А лучше бы большие – может, все же удастся…
Внезапно меня прошиб совсем легкий разряд тока, пробудивший миллионы немедленно забегавших по телу мурашек. Передернувшись, я готов был окончательно разочароваться в качестве местной техники, но тут внезапно почувствовал уже полузабытое ощущение свободы. Моей неволе, кажется, пришел конец – замки креплений больше не были затворены. Взрыв ли помог мне, божье провидение или слепой случай – на это было плевать. Максимально эффективно использовать нежданный подарок судьбы – вот та задачка, с которой нужно было разобраться. Немедля.
Я неуклюже опустил на холодный пол одеревеневшие ноги, стараясь производить как можно меньше шума. Впрочем, мне и здесь повезло – то тут, то там громыхало, трещало и звенело, так что шлепанья моих босых ступней было не услышать. Я, чуть пошатываясь, побрел к двери, но внезапно меня словно громом поразило. Закостеневшее после смерти (или пленки, или чего еще там – черт его знает) сознание соизволило подсказать, что просто избежать встречи с миленькой Джулией – не вариант. Как только она хватится исчезнувшего пациента, то наверняка сообщит Джону, поднимет тревогу… И тогда мне не выбраться.
Развернувшись и приподнявшись на цыпочки, я разглядел доселе скрываемую от меня громадой хирургического стола медичку – она, присев на колени, шарила под столом. Видимо, во время этой свистопляски уронила заветную иголочку, предназначенную для моего многострадального тела. Я сделал несколько шагов в ее сторону.
- Все очень просто, - защебетал в голове приторно-ласковый голос, - подходишь сзади, хватаешь ее за волосы и со всей дури колошматишь головой об стол. Иначе не уйти.
- Но… но… - я изо всех сил противился заманчивой идее, мигом разрешающей все проблемы. - Вот так подкрадываться сзади к беззащитной женщине…
- Беззащитной женщине, которая хочет усыпить тебя, словно состарившегося пса, - не преминул дополнить картину голос, сгоняя налет сострадания с моего контраргумента.
- Она единственная, кто пожалел меня…
- И чуть не поплатилась за это. Второй раз не рискнет. Все люди думают только о себе, ты же знаешь… ЧЕРТ, ты сам писал об этом до того, как эти психи вырвали тебя из уютного уравновешенного мира! Ты слышал доктора! Они все здесь помешаны на порядке и пригодности, по сравнению с ними любые фашисты – просто сопляки и недомерки! Тут уничтожают целые Вселенные, и может, эта самая Джулия только вчера стерла парочку миров ради собственного каприза! Она – препятствие. А все думают только о себе. И ты не исключение. Делай, что должен, иначе твое рыцарство тебя же и погубит!
Весь этот внутренний диалог пронесся в мозгу за доли секунды, но эти доли абсолютно лишили меня всяческого энтузиазма и сил. Я знал, что необходимо предпринять для собственного спасения. Но не мог.
Девушка, кажется, наконец отыскала пропажу: сжав что-то в руке, она поднялась с колен… И именно тогда я решился.
Будто повинуясь чьему-то приказу, на все еще ватных ногах ринулся вперед. За пару мгновений оказался рядом с Джулией, которая, почуяв неладное, только-только начала разворачиваться. Получивший в свое распоряжение всю накопленную силу организма, к виску докторши понесся не особо внушительный (да, я самокритичен) кулак. Уж не знаю, откуда у меня взялась энергия на все это – видимо, свое дело сделали стресс и будоражащий кровь адреналин.
Удар, который по моим расчетам должен был уложить Джулию, оказался недостаточно мощным: она, охнув и покачнувшись, уперлась спиной в выступающий ровный край стола, оперлась на него левой рукой, и, оттолкнувшись, с неожиданной яростью бросилась на меня. На удивление сильные для такого хрупкого на вид создания руки потянулись куда-то к горлу – мне сразу же вспомнились многочисленные фильмы, где герои быстро и эффектно вырубали противников при помощи легкого нажатия на сонную артерию. Легким нажатие в моем случае быть не обещало, но вот хорошего точно ничего не сулило.
Сопротивляться – вот залог выживания. Предельно напрягшись, я сумел каким-то чудом вывернуть подмятую весом Джулии руку, слепо зашарил ею по столу, на который чуть раньше была опрокинута моя соперница. Пальцы сомкнулись на рукояти чего-то увесистого – и тут же шею сдавили чугунные тиски ладоней медички. В глазах потемнело.
Но нельзя было сдаваться. Я, как и всякий человек, считал себя главным героем в этой игре – а они не кончают свои дни вот так нелепо. Уж как-нибудь потом, в более подходящей обстановке.
Слепой (прицелиться было никак нельзя) взмах нащупанной железякой – и успех. Мое импровизированное оружие достигло мягкой податливой плоти, и комнату огласил полный боли крик. Стальная хватка на горле немного ослабла, но и этого было достаточно. Беспорядочно молотя Джулию по голове, другой рукой я оттолкнул ее на пресловутый стол, и, не дав девушке опомниться, обрушил сверху еще один град ударов. Теперь я был королем положения, с точностью рассчитывая каждый взмах смертоносным инструментом (кажется, это оказался хирургический молоток, но разглядывать его поближе у меня не возникло никакого желания). Поначалу пытавшаяся сопротивляться, моя противница постепенно затихала, но это не остановило меня. Я бил, бил и бил, пока лицо ассистентки не превратилось в кровавое месиво. И лишь тогда мое в очередной раз занесенное орудие замерло в воздухе, прекратив свой ужасающий полет.
Тяжело дыша, я оглядел результат своего безумия – к горлу подкатил тошнотворный комок. Вроде бы в такие моменты положено чувствовать растерянность и сожаление, оставленные на прощание испарившимся состоянием аффекта, но я ощущал только усталость, отвращение да угасающий мало-помалу гнев.
- Это вместо жалобы на отдел, - сипло прохрипел я неизвестно как пришедшие на ум слова. При жизни (нежизни?) мне явно нужно было смотреть поменьше дешевых боевиков.
Я медленно поволочился в сторону двери.
Глаза неприятно резанул холодный белый свет. Попытки пошевелиться ни к чему не привели. И правильно, трупам не положено двигаться…
Собственно, трупам также не положено и осознавать факт своей смерти. Как-то очень уж ненаучно. Или от меня прежнего осталась лишь пресловутая душа, которая сейчас возносится в светлые чертоги Рая? Тоже маловероятно: праведником меня назвать нельзя даже с очень большой натяжкой. Разве что зачлось полугодовое ношение крестика на шее да крещение в возрасте столь юном, когда едва-едва выговариваешь названия огромных лиц, склоняющихся над твоей кроваткой. Чертовски забавно.
Нет, на самом деле все эти пропитанные напускной бравадой размышления – следствие непонимания и страха. Страха жуткого, какой испытываешь, только окончательно переставая контролировать ситуацию. Как так получилось, что я видел собственную кончину? Тем более такую нелепую – получить нож в живот от пьяного в стельку идиота. Нечего героя было корчить – тут все ясно. А вот дальше эта замечательная ясность покрывается туманом неведения…
- Пульс учащенный, давление в норме, - донесся из ослепительного далёка скрипучий фальцет.
Это что же такое? Продвинутые ангелы проверяют, как бы я еще раз ласты не склеил?
- Основные показатели в норме, можно обрабатывать, - откликнулся певучий девичий голос.
У меня перехватило дыхание (которого у душ, кстати, вроде быть не должно): что еще за «обрабатывать»?
- Кхм, кхм, замечательно. В этот раз я сам – личность впечатлительная и неуравновешенная, может выкинуть чего-нибудь из разряда B.
Даже на том свете мне не везло – обладатель фальцета вряд ли был намного приятней и симпатичней «певицы».
Мешающее поначалу слепящее сияние вмиг рассеялось, и надо мной склонилось участливое лицо с редкими седыми волосами и бородкой клинышком. Растянув губы в широкой (и не очень-то искренней) улыбке, лицо воодушевленно заявило:
- Добро пожаловать в жизнь, мой друг!
***
Мне оставалось лишь собрать в кулак остатки гордости и мужества и постараться не выглядеть дураком большим, чем я был на самом деле. Правда, после пережитого шока этих самых собранных сил хватило только на судорожное сглатывание слюны да попытки выдавить из себя нечто членораздельное.
- Джулия, милая, введите ему немного успокоительного, - окликнул седовласый доктор (как я его окрестил за белый халат и внешние манеры) свою ассистентку.
Всегда ненавидел шприцы. Дать себя уколоть, пусть даже пользы ради, - что-то вроде негласного согласия на причинение самому себе боли. Мимолетной, слабой, но все же…
Какая же чушь лезет в голову! Видимо, мозги остались в пронзенном финкой теле!
Тело, кстати, вроде бы ощущалось, только надежно удерживалось какими-то стяжками. Богатое воображение не замедлило услужливо нарисовать картину средневековых пыточных приспособлений, от которой я досадливо отмахнулся. Тут намечалось что-то похлеще всех церковных палачей, вместе взятых.
Укол оказался вовсе незаметен – то ли я слишком глубоко ушел в себя, то ли помощница доктора была удивительно сноровиста и опытна. «Ну или просто мертвяки не чувствуют боли», - подкинуло свою версию саркастично скалящееся подсознание.
- Ну что, лучше? – с деланной участливостью спросил доктор. Мне почему-то все казалось, что сейчас он добавит «молодой человек» или «голубчик», но этого не произошло.
Лекарство определенно действовало: я смог наконец-то внятно ответить:
- Немного.
Очень хотелось пуститься в истерику и с истошными воплями вопрошать, какого хрена происходит, но разум подсказывал, что это лишнее. Или же просто введенная доза медикаментов делала свое дело.
- Очень хорошо, - доктор был явно доволен моей реакцией. – Остатки пережитого шока скоро выветрятся. Пока постарайтесь ответить на мои вопросы, хорошо?
- Куда уж лучше, - проворчал я.
Мой собеседник, сделав вид, что не заметил тона и посыла реплики, неожиданно обрушил на меня град односложных фраз:
- Возраст?
- Восемнадцать!
- Национальность?
- Русский!
- Таланты, способности?
- Писательские! – прозвучало слишком громко, но времени сформулировать мягче мне не оставляли.
- Последние воспоминания?
- Смерть! – отчеканил я, в последнее мгновение осознавая, как глупо это выглядит со стороны. Меня наверняка спасли, я лежу в палате больницы, и сейчас в моей карточке корявым почерком выводится «Психически нездоров». Или как там оно фиксируется?
Удовлетворенно кивнув, доктор снова заговорил:
- Где вы сейчас находитесь, по вашему мнению?
- В реанимации… Или в Раю, - терять было уже нечего, зато можно было дать выход накатившей волне непринужденной веселости.
- Самые популярные ответы, свидетельствующие о полной адекватности. Хотя от писателя я ждал чего-то поинтереснее, - бросил в мою сторону укол иронии доктор.
- Никакой я не писатель. Так, балуюсь…
- Тех, кто, как вы выразились, балуется, из пленки не вытаскивают, - заявил эскулап, проверяя какие-то данные на мониторе неизвестного мне устройства.
А, ну точно. Я свихнулся. Или они. Или все сразу.
- Зачем вы так? – возмутилась помощница моего новоявленного сумасшедшего вызволителя.
- Резкий поток воспоминаний быстрее приведет его в норму! Занимайтесь своей работой и не лезьте в мою! – раздраженно бросил доктор, вновь обратив свой взгляд на меня.
- Понимаю, сколько вопросов накопилось, однако вынужден повременить с их разрешением. Отдыхайте, прибывшим положено спать около двенадцати часов. Переход – дело энергозатратное.
И седовласый обладатель фальцета вышел, оставив меня с кучей дилемм и по-прежнему в полном неведении.
***
Спать не хотелось абсолютно, и я скосил глаза, пытаясь оценить обстановку. Собственно, помещение, в которое меня занесло, напоминало самый обычный медицинский кабинет, только часть приборов была абсолютно незнакомой, будто прибыла прямиком из будущего. Мое тело покоилось на хирургическом столе, а ранее слепивший меня «божественный свет» исходил от мощного прожектора, висевшего аккурат надо мной. Больше ничего интересного я не заметил, а потому всерьез задумался насчет предложения доктора о сне – веки и впрямь слипались. Да и вообще, во сне не тревожишься всякими там проблемами вроде «Где я?», «Кто я?» и далее по списку.
- Нет, так все-таки нельзя! – ассистентка, до того ютившаяся где-то на стуле в углу, рывком встала и порывистыми шагами направилась в мою сторону.
А, таки грядут объяснения? Прямо как во второсортном кино: «злобный гений, ставящий эксперименты над несчастными жертвами, удаляется за главным прибором, а его сердобольная пособница решает вызволить бедного пленника…»
Пришлось вновь пинками выдворять непрошеные мысли за дверь точно взвешенного сознания.
- Главное, не дергайтесь и постарайтесь не впадать в обморочное состояние – иначе приборы среагируют, и Джон вернется, - попросила девушка. Именно девушка – мне удалось разглядеть ее получше. Довольно хороша собой, хотя ничего примечательного. Коротко остриженные волосы светлого оттенка, миндалевидные зеленые глаза, гневно изогнутая линия рта… Я бы остановил измученный взор на чем-нибудь еще, но поле зрения кроме лица не попадало ничего.
- Постараюсь покороче, хотя это трудновато… Сейчас ты, - удивительные перескоки с холодного «вы» на свойское обращение давали понять, что ассистентка очень волнуется, - сейчас ты прошел сквозь пленку и вышел в реальный мир… Ах, какая я дура, ты же не знаешь, что такое пленка! Видите ли, каждый человек в современном мире сначала должен пройти через спроектированную специально для него реальность, чтобы познать себя и…
- Зачем выражать наши цели так извращенно? – поморщился распахнувший двери доктор.
Ох и влетит моей добродетельнице!
Впрочем, внезапно вернувшийся Джон… Джон Мильтон, как мне удалось прочесть
на небольшой карточке, крепившейся на груди, не казался рассерженным, скорее просто усталым.
- Взялись нарушать режим и растолковывать все раньше времени – извольте делать это грамотно. Компания за причиненный во время преступления правил ущерб ответственности не несет. А вам стоит вымести из головы все, что сказала эта юная леди, и запомнить, что предписания врачей – не шутки. Впрочем, теперь-то вам будет точно не до сна, – вздохнув, доктор, уселся близ стола, на котором я лежал. – Ваш мозг не сможет должным образом воспринимать поданную информацию, но отступать поздно. Можете потом написать жалобу на отдел – переживу.
Я взглянул на девушку, которую Мильтон звал Джулией – та стыдливо потупилась и потихоньку отступала к выходу.
- Итак, - продолжал тем временем доктор, - моя непутевая ассистентка была права: только сейчас вы оказались в настоящей реальности. До этого выше тело и сознание пребывало в так называемой пленке – мирке, собираемом для каждой новорожденной особи. Собственно, ее вы успешно покинули.
- А зачем… - хотел было спросить я.
- А перебивать не стоит. Мне известны все вопросы прибывших – не вы первый, не вы последний. Зачем? Чтобы понять, достоин ли появившийся на свет человек занять место в общине.
- Достоин ли?
- Ах да, в вашем мирке постулаты гуманности не подвергали сомнению то, что жизни заслуживает всякий. Интересное условие, насколько помню, для потенциальных великих деятелей с достаточно развитой фантазией. Ничего, перестроить ваше мышление, освободив его от лжепринципов – дело, в общей сложности, недели. Просто зарубите себе на носу, что кого попало наружу не выпускают.
- Что-то вроде «Матрицы»? – блеснул я своими познаниями, набранными, по утверждению Джона, в несуществующем мире.
- Не помню, что это… Книга? А, неважно, просто одно из подготовительных пособий. В собранную Вселенную всегда добавляют подобную пищу для размышлений: мол, мир вокруг – выдумка или бред. Ну, это чтобы психика личности в пленке закалялась и готовилась к переходу, - пояснил доктор. Откашлявшись, он продолжил:
- Вернемся к пленке. Погрузив человека под нее, наши специалисты смотрят за его поведением. Каковы его занятия, как себя ведет, чем живет и о чем думает – самые разнообразные сведения собирают наблюдатели.
- Своеобразный экзамен?
- Да, пожалуй.
- И те, кто его проходят, оказываются здесь?
- Да вы проявляете чудеса сообразительности, - я решил пропустить мимо ушей едкое замечание Мильтона и задал мучающий меня с начала рассказа вопрос:
- А те, кто… не понравился наблюдателям?
- Уничтожаются вместе с миром, - равнодушно пожал плечами мой собеседник.
- Это же неправильно! Они даже не знают! – задохнулся я от ощущения вопиющей несправедливости.
- В этом и суть. К тому же, мы даем намеки – фильмы, книги, музыка, случайно услышанный разговор. Все это способно подсказать мыслящему пленочнику о том, как следует себя вести и что делать.
- Но есть и подвохи?
- Есть. Прибывшего в наш мир не должен столкнуть с дороги первый попавшийся аргумент против верной модели существования. Вам волноваться поздно – путь пройден.
- А другие…
- Я что, зря чешу языком?! - взорвался доктор. – Других не было и нет! Иллюзия, созданная электроникой! Фон! Препятствия! Не более! Ладно, это сложно принять с ходу, - голос слегка смягчился. – Собственно…
Что там «собственно», узнать мне не довелось – где-то снаружи послышался невнятный гул, приглушенные толщей стен яростные крики, а затем по зданию прокатился стонущий отзвук взрыва. Ровный мягкий свет ламп наверху превратился в неяркое неверное мерцание, несколько загадочных приборов повалились на пол, но самые интересные метаморфозы происходили с лицом Джона. Я всегда думал, что выражение «белый как мел» носит чисто литературный характер – но один лишь взгляд на доктора убедил меня в обратном. Абсолютно ошарашенный, вмиг осунувшийся, он растерял всю свою величавость и педантичную строгость. Мелко дрожа, Мильтон отступал к двери, а, уткнувшись в нее спиной, задушено вскрикнул и с неожиданно сменившим апатию судорожным волнением выпалил:
- Доза, быстро. Я на пульт. Доставьте в камеру, - оставив меня и помощницу наедине с этой сумбурной скороговоркой, испуганный врач бросился вон из комнаты, хлопнув обитой железом дверью.
Как-то плохо у них с дверями. Такие продвинутые – нет, чтобы все сделать цивильно: нажал на кнопочку, и механические створки плавно раздвинулись, впуская… Да уж, разум любит подкинуть пищу для размышлений в самый подходящий момент.
Краем глаза я уловил какое-то движение. Кажется, моя скоропалительная подруга, сбросив оковы охватившей ее давеча робости, исполняла непонятные мне указания Джона.
Доза. Доставить в камеру. Происходившее здесь пахло дурно, и, похоже, я нечаянно оказался источником этой вони (какая неприглядная двусмысленная метафора!). Источником, который очень хотели побыстрее устранить.
Нет уж, хоть медики и выглядели доброжелательными друзьями, полностью отдаваться в их власть я намерен не был. Надо что-то делать. Вот только всякий мой героический порыв был бы весьма грубо и нетактично пресечен чертовым столом, инквизиторские приспособления которого по-прежнему крепко зажимали меня в тисках.
Я беспомощно завертел головой, пытаясь найти ключ к спасению – ни намека. Зато удалось разглядеть, чем там громыхала девушка – предельно сосредоточившись и не поддаваясь панике, она набирала какую-то прозрачную жидкость в небольшой шприц.
Я уже говорил, что ненавижу шприцы?
Попытался пошевелить руками, ногами – все так же тщетно. Никаких идей. Вот так оно и заканчивается – в заоблачных фантазиях ты шутя выбираешься из любой передряги, сметая всякое препятствие на своем пути, а суровая реальность не дает даже с места сдвинуться.
Комната сотряслась от очередного взрыва, гораздо более сильного. Жалобно взвизгнув, разлетелась одна из лампочек под потолком, с оглушительным грохотом повалился на пол железный шкаф. Раздалось невнятное ругательство – кажется, у Джулии возникли небольшие проблемы. А лучше бы большие – может, все же удастся…
Внезапно меня прошиб совсем легкий разряд тока, пробудивший миллионы немедленно забегавших по телу мурашек. Передернувшись, я готов был окончательно разочароваться в качестве местной техники, но тут внезапно почувствовал уже полузабытое ощущение свободы. Моей неволе, кажется, пришел конец – замки креплений больше не были затворены. Взрыв ли помог мне, божье провидение или слепой случай – на это было плевать. Максимально эффективно использовать нежданный подарок судьбы – вот та задачка, с которой нужно было разобраться. Немедля.
Я неуклюже опустил на холодный пол одеревеневшие ноги, стараясь производить как можно меньше шума. Впрочем, мне и здесь повезло – то тут, то там громыхало, трещало и звенело, так что шлепанья моих босых ступней было не услышать. Я, чуть пошатываясь, побрел к двери, но внезапно меня словно громом поразило. Закостеневшее после смерти (или пленки, или чего еще там – черт его знает) сознание соизволило подсказать, что просто избежать встречи с миленькой Джулией – не вариант. Как только она хватится исчезнувшего пациента, то наверняка сообщит Джону, поднимет тревогу… И тогда мне не выбраться.
Развернувшись и приподнявшись на цыпочки, я разглядел доселе скрываемую от меня громадой хирургического стола медичку – она, присев на колени, шарила под столом. Видимо, во время этой свистопляски уронила заветную иголочку, предназначенную для моего многострадального тела. Я сделал несколько шагов в ее сторону.
- Все очень просто, - защебетал в голове приторно-ласковый голос, - подходишь сзади, хватаешь ее за волосы и со всей дури колошматишь головой об стол. Иначе не уйти.
- Но… но… - я изо всех сил противился заманчивой идее, мигом разрешающей все проблемы. - Вот так подкрадываться сзади к беззащитной женщине…
- Беззащитной женщине, которая хочет усыпить тебя, словно состарившегося пса, - не преминул дополнить картину голос, сгоняя налет сострадания с моего контраргумента.
- Она единственная, кто пожалел меня…
- И чуть не поплатилась за это. Второй раз не рискнет. Все люди думают только о себе, ты же знаешь… ЧЕРТ, ты сам писал об этом до того, как эти психи вырвали тебя из уютного уравновешенного мира! Ты слышал доктора! Они все здесь помешаны на порядке и пригодности, по сравнению с ними любые фашисты – просто сопляки и недомерки! Тут уничтожают целые Вселенные, и может, эта самая Джулия только вчера стерла парочку миров ради собственного каприза! Она – препятствие. А все думают только о себе. И ты не исключение. Делай, что должен, иначе твое рыцарство тебя же и погубит!
Весь этот внутренний диалог пронесся в мозгу за доли секунды, но эти доли абсолютно лишили меня всяческого энтузиазма и сил. Я знал, что необходимо предпринять для собственного спасения. Но не мог.
Девушка, кажется, наконец отыскала пропажу: сжав что-то в руке, она поднялась с колен… И именно тогда я решился.
Будто повинуясь чьему-то приказу, на все еще ватных ногах ринулся вперед. За пару мгновений оказался рядом с Джулией, которая, почуяв неладное, только-только начала разворачиваться. Получивший в свое распоряжение всю накопленную силу организма, к виску докторши понесся не особо внушительный (да, я самокритичен) кулак. Уж не знаю, откуда у меня взялась энергия на все это – видимо, свое дело сделали стресс и будоражащий кровь адреналин.
Удар, который по моим расчетам должен был уложить Джулию, оказался недостаточно мощным: она, охнув и покачнувшись, уперлась спиной в выступающий ровный край стола, оперлась на него левой рукой, и, оттолкнувшись, с неожиданной яростью бросилась на меня. На удивление сильные для такого хрупкого на вид создания руки потянулись куда-то к горлу – мне сразу же вспомнились многочисленные фильмы, где герои быстро и эффектно вырубали противников при помощи легкого нажатия на сонную артерию. Легким нажатие в моем случае быть не обещало, но вот хорошего точно ничего не сулило.
Сопротивляться – вот залог выживания. Предельно напрягшись, я сумел каким-то чудом вывернуть подмятую весом Джулии руку, слепо зашарил ею по столу, на который чуть раньше была опрокинута моя соперница. Пальцы сомкнулись на рукояти чего-то увесистого – и тут же шею сдавили чугунные тиски ладоней медички. В глазах потемнело.
Но нельзя было сдаваться. Я, как и всякий человек, считал себя главным героем в этой игре – а они не кончают свои дни вот так нелепо. Уж как-нибудь потом, в более подходящей обстановке.
Слепой (прицелиться было никак нельзя) взмах нащупанной железякой – и успех. Мое импровизированное оружие достигло мягкой податливой плоти, и комнату огласил полный боли крик. Стальная хватка на горле немного ослабла, но и этого было достаточно. Беспорядочно молотя Джулию по голове, другой рукой я оттолкнул ее на пресловутый стол, и, не дав девушке опомниться, обрушил сверху еще один град ударов. Теперь я был королем положения, с точностью рассчитывая каждый взмах смертоносным инструментом (кажется, это оказался хирургический молоток, но разглядывать его поближе у меня не возникло никакого желания). Поначалу пытавшаяся сопротивляться, моя противница постепенно затихала, но это не остановило меня. Я бил, бил и бил, пока лицо ассистентки не превратилось в кровавое месиво. И лишь тогда мое в очередной раз занесенное орудие замерло в воздухе, прекратив свой ужасающий полет.
Тяжело дыша, я оглядел результат своего безумия – к горлу подкатил тошнотворный комок. Вроде бы в такие моменты положено чувствовать растерянность и сожаление, оставленные на прощание испарившимся состоянием аффекта, но я ощущал только усталость, отвращение да угасающий мало-помалу гнев.
- Это вместо жалобы на отдел, - сипло прохрипел я неизвестно как пришедшие на ум слова. При жизни (нежизни?) мне явно нужно было смотреть поменьше дешевых боевиков.
Я медленно поволочился в сторону двери.
Ага, а еще я напихал кучу саморекламы в предисловие. Но вы же ничего не заметили, правда?
.png){kind=icon}
.png){kind=icon}
Хотя и отдает легкой наркоманией 
.png){kind=icon}