ОБЫЧНОЕ ДЕЛО
Глава I - В поисках счастья
Почему так происходит? Ответ ясен: я сам во всем виноват. Никто меня за язык не тянет, но почему-то такое повторяется каждый раз. Наверное, я слишком добр к ним, а то давно бы уже послал куда подальше. Просто не могу отказать, когда начинают смотреть на меня жалобными глазенками и приговаривать: «Ты наша последняя надежда, если ты не сможешь, никто другой не сможет». А я, дурак, уши развесил, дифирамбы себе слушаю и практически сам напрашиваюсь:
– Да ладно, Сатурас, мне не трудно камешки поискать, могу еще посуду помыть и портянки простирнуть …
– Не волнуйся, я могу сбегать к магам огня — мне по пути.
– Найти Ксардаса? Херня-вопрос — я как раз думал, чем вечер занять...
Проклятые маги, сами, небось, в жизни кроме как книг и заклятий ничего и не искали. Все беды из-за этих магов, экспериментаторы-самоучки, намудрили делов с этим барьером, а мне разгребай.
Нашел я этого Ксардаса и тут всё по новой:
– Поискать город орков? Без проблем.
– Найти шамана? Всегда готов!
И теперь мне приходить переть на эту чертову гору в поисках шамана, который, МОЖЕТ БЫТЬ, прежде чем меня съесть, захочет поболтать. Я устал, целый день ничего не пил и не ел. Долину пришлось раза три обойти, все зелья ускорения потратил. Да чтоб они все горели в ……
Мои рассуждения были нагло прерваны лязгом вынимаемого оружия. Передо мной стоял орк. Молодой, хилый, ручонки тонкие, брони не имеет, выражение морды больше печальное, чем боевое (наверное, понял что всё, закончилась его орочья жизнь). В руках, точнее в лапах, он держал кусок ржавого некрасивого железа, который издали, был похож на Круш Варрок. Слава Инносу, что я уже поднаторел в битвах с этими уродливомордыми и мог составить им конкуренцию. Дрались орки незамысловато: удар влево, вправо, три выпада вперед. Исключением были лишь Клановые войны: у них была крепкая броня и более-менее хорошее оружие.
В память сразу пришла первая встреча с орком. Стражники в тот день пошутили в какой стороне находиться Новый лагерь, а я, балбес, поверил и пошел. Только вот всё удивлялся, почему тропа так заросла. Кончилось тем, что я сидел на дереве, орал и гадил в штаны рудокопа, а подо мной было три варга и орк, который это дерево благополучно рубил. На мое счастье неподалеку охотился Диего. То ли он крик услышал, то ли запах учуял (а смердило по-богатырски, я перед этим Снафское рагу дегустировал), в общем, орк умер от прицельной стрелы в глаз, а варги попытались убежать. Только попытались. Пока Диего разделывал их тушки, я пытался слезть с дерева, что было весьма проблематично, но с помощью всё того же Диего, я «радостно» слетел с дерева и плюхнулся в собственную лужицу. Короче говоря, мне повезло, что жив остался, вот только штаны пришлось выбросить, — сначала думал на голову Снафу одеть, пусть свое рагу на выходе попробует, но потом передумал: негуманно это, вдруг еще задохнется.
Диего сдержал слово и не стал распространяться об этом неприятном факте моей биографии. Вот только Мильтен при встрече со мной ехидно улыбался, а Горн сочувственно посмотрел и сказал: «Бывает». Ну ладно, я отвлекся…
Так вот, передо мной стоял орк, то ли разведчик, то ли охотник. Секунд пять мы смотрели друг на друга. Он очнулся первым и с криком «УЧА-УЧА-ЧА» бросился на меня. Все преимущества были на моей стороне: моя миниатюрность по сравнению с орком и лёгкий быстрый одноручный меч, под названием «Несущий смерть». У меня при себе был еще здоровенный топор «Клич война», но я не очень любил им пользоваться, потому что потом долго приходилось отмывать кровь и мозги с доспехов… Орк бежал на меня высоко подняв топор, я спокойно ушел от удара и рубанул сбоку. В голову полезли неприятные ассоциации с перезрелыми овощами, которые набухают и лопаются. Кровь брызнула и окропила траву и меч. Самое странное, что орк выжил, хотя рана была несовместима с жизнью (хотя ходили слухи, что орк без мозгов может жить неделю). Я не стал его мучить и смотреть на его агонию, поэтому хладнокровно закончил начатое дело двадцатью ударами в спину. Мне было очень неприятно, я по натуре добрый человек, а тут приходиться совершать невообразимые вещи, но с другой стороны никто не заставлял его нападать на меня. Если бы он просто ушел, я не стал бы за ним гнаться, стрелять ему в след, ну может, показал бы пару неприличных жестов… В общем, этот орк сам выбрал свою судьбу…
Я обследовал труп, но не найдя ничего ценного прихватил клинок поверженного противника, авось пригодится вместо лопаты. Будущая лопата оказалось не Круш Варроком, а редчайшей разновидностью орочьего топора «Краш Тупаш» (что на их языке означало «Хрен зарежешь»). Такой топор давали самым больным, слабым и придурковатым оркам, дабы те не отрубили себе чего не попадя…
Я посмотрел наверх — в горле у меня пересохло, а ноги потяжелели от предвкушения «весёлого и быстрого» подъёма в гору, поэтому я, не раздумывая, выкинул Тупаш в пропасть. Идти, конечно, не так уж и далеко, но на мне эти тяжёлые дурацкие доспехи нового лагеря, нахрен на них летом мех?? Сделали бы сразу два варианта: летний и зимний. В них жарко до одури, хоть вой, а доспехи Старого красивей и практичней в разы. Кроме этого тяжеленный мешок и два оружия за спиной. Мне сейчас пригодился хоть один напиток скорости, и я решил бы все проблемы… или почти все. Вверху на горе находился старый замок, разрушенный временем и сильными ветрами. Зачем туда попёрся орк, я не представлял, там не было где укрыться, не было никакой живности. Хотя нормальный орк не попёрся бы в горы, а пошёл бы в лес за мухоморами, как говориться: «умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт…» Следовательно, этот орк тупой, да и как мне с ним общаться, он, наверное, нихрена в нашем языке не рубит.
Я представил, как прыгаю перед этим мохнатым животным и изображаю Спящего, которого в глаза не видел. Лишь бы он не принял мои манипуляции за брачный танец — откуда мне знать, что у него в голове. Я мужчина видный, когда у Юбериона был, бабы прям так и засматривались, одна даже первосвященному опахалом по лысой башке съездила, как меня увидела. Это и не удивительно — в болотном лагере они все курят всякую дрянь и до баб, почти всем, нет дела. На весь лагерь один настоящий мужик - Кор Ангар. Тоже кстати мужичек видный, двуручник у него красивый, как первый раз увидел, даже были мысли спереть сей предмет, но я одумался, увидав, как Ангар одним ударом сносит болотожору голову. Наверное, только из-за него были мысли присоединиться к Болотному лагерю. Но потом осмотрелся и понял, что количество дураков на квадратный метр превышает все допустимые нормы, плюс работа по двадцать четыре часа в сутки, приказы со стороны наркоманов со стажем, гордо называемых Гуру, не для меня, посему я потихоньку слинял. Хоть прошло уже много времени, но Кор Ангар до сих пор меня восхищает, он смог в такие короткие сроки наладить обстановку в лагере после смерти Юбериона и ухода Галома. Будь у нас побольше таких людей страна бы процветала. Хотя все-таки здесь тюрьма, наверняка есть на нем какой-нибудь плохой поступок, но как говорится: «Кто без греха, пусть первый кинет в меня каме…».
И снова мои рассуждения были нагло прерваны, на этот раз не орком, а чем-то более важным. Точнее просто захотелось жрать, и желудок издал протяжный вой, которому позавидовал бы любой волк. Я развязал свой мешок и принялся осматривать содержимое. Экзотическую пищу не люблю, поэтому в рюкзаке, кроме мяса, ничего съестного не водилось. После раннего ужина (или позднего обеда), я пригубил шнапса и продолжил подъём, предаваясь на ходу размышлениям и воспоминаниям…
***
Я в колонии не больше месяца, но успел наворотить уже столько, что вспоминать противно, особенно неприятными были первые дни пребывания. Каждый встречный урод считал своим долгом приставать до меня с тупыми вопросами и советами. Нормальных людей в колонии очень мало. Мне сразу понравился Снаф, тем, что умел готовить. Поначалу он и меня пытался обучить этому мастерству, однако приготовленный мною окорок больше был похож на уголь, чем на блюдо… но дегустацию надо было провести. Вот только Снаф отказался это есть, а Диего сразу все понял и тихонько слинял. Пришлось бросил кусок собаке… её стошнило… от запаха. Поэтому с карьерой повара мне пришлось расстаться. После я пошел к кузнецу, его звали Хуно, но все, почему-то называли его Ху... Видать мечи делал он неважные. После часа общения с ним я понял, почему они его так называют. Больше часа Ху... объяснял, как делать мечи, но сложней сковородки ничего не получалось. Причем не только у меня, вся кузница была увешена не понятно чем, какими-то гибридами: кочерга-меч, лопата-меч и венец творения инженерной мысли: меч-совок, мол, нагадил — убери. И у всех его учеников тоже было не оружие, а садово-слесарные инструменты. А все дело в том, что когда Ху… попал за барьер, его хотели отправить на рудники, где большинство людей дохло как мухи. А он испугался и сказал, что был кузнецом, поэтому его оставили в лагере, так как должность была свободной. Вот только Хуно забыл уточнить, что никогда не делал мечи, самая сложная работа его заключалась в производстве лопат, мотыг, кирок, сковородок и кастрюль. Стражникам и призракам мечи делал настоящий кузнец, живший в замке, а вот простым людям приходилось туго, так как с этим оружием убить кого-нибудь крупней падальщика не представлялось возможным, разве что животное умерло бы от смеха. Сразу пошли жалобы, мол, уберите такого кузнеца, а то мы его сами устраним, его же оружием, но обратного хода нет, заменить-то некем. С тех пор народ невзлюбил Хуно, а Хуно стал покрепче закрывать дверь. Перед уходом, я посоветовал ему в комплект к мечу-совку изготовить меч-веник, чтобы убирать стало легче.
Поняв, что и здесь мне не светит получить работу, я пошел дальше. Дальше обнаружился тупик и мочащийся мужик. Странно как-то у них лагерь построен: лестницы, сквозные дома, поваленная башня, а прям под стенами замка — помойка, где обитают мерзкие жуки здоровенных размеров… что и не удивительно, антисанитария страшная, люди хуже свиней. На моих глазах один мужик вышел из хижины и обгадил стену своего же дома. Для них это обычное дело. Как будто не мог отойти или на чужой дом дела сделать. Странно, как он ещё сообразил из дома выйти, а не прям там приступить к процессу… Одно слово: свиньи. На рынке мне понравилось больше всего — там можно было на халяву поесть, выпить, покурить, спрятаться от дождя, послушать песни под лютню невнятной формы. Позже я и сам хотел блеснуть талантом, но вспомнил, за что посадили, и желание улетучилось. Там то общество ещё более-менее цивилизованное, а если этим не понравится или обидит их религиозные чувства, то они просто повесят и дело с концом.
Так вот, посадили меня за политические предпочтения — я первый миртанский политический заключенный. Дело было вечером, делать было нечего, поэтому мы с товарищами по партии «Единая Миртана» собрались в таверне и стали высказывать свои петиции друг другу, за кружечкой «Паладинского тёмного». Постановили петицию, и наложили резолюцию, в стихах, следующего содержания:
«Он сидит на нашей шее,
Жрет он наше все добро.
И сказать ему не смеешь,
Заберет не то он все.
Жирный боров, чтоб ты помер!
Мы не будем горевать.
Пригласим побольше телок,
Пиво будем днями жрать,
Не в пример же ты папаше,
Тот мужик был хоть куда.
Кулаком валил он орка,
Без особого труда.
Но ведь ты же — сучья морда,
Все на троне. Все сидишь.
Приказал проклятым магам
Адский купол сотворить.
Но теперь же вышло боком,
Это ихнее заклятье,
Ничего не могут толком
Сделать маги. Безобразье.
И еще херня вовек,
посадил ты Ли, козёл.
Он был честный человек,
Не такой как весь твой двор,
Не поверить лживой речи,
Не старался ты, не смог,
Хорошо, что не повесил,
А сослал лишь под замок.
Вокруг трона вьются змеи,
Шепчут только клевету.
Как вообще ты мог поверить,
Что он убил жену твою?
И к тому ж всё враньё,
Что он ночью он драл её…
Кто такое увидал?
Кто-то свечку там держал?
И прекрати на поводу,
Быть у этих прихвостней.
Не престало королю
Слухи все домысливать.
В общем, это твой косяк.
Новый промах твой.
Ты хреновый государь,
Король Робар Второй!
Мы б тебя за яй…»
Здесь стихотворение окончилось, причём очень неожиданно, вследствие прилетевшей бутылки пива. Так увлекшись чтением, я не заметил, что стал читать резолюцию вслух (просто осмелел от выпитого). Я был недоволен сложившейся ситуацией, мои товарищи тоже были недовольны, но больше всех были недовольны паладины, стоявшие в количестве двенадцати штук. Оказалось, хозяин таверны сдал нас с потрохами, а именно все пароли, явки и адреса, поэтому паладины пришли в таверну раньше нас и спрятались в засаде. Я сразу понял, будут бить, возможно даже ногами. В городе запрещали носить оружие, поэтому у нас не было ничего кроме вилок, а паладины были при оружии, доспехах и со злым прищуром глаз. Сначала я надеялся, что вдруг пронесёт, они нас просто скрутят и поведут в тюрьму. Не тут-то было… Паладины не простили нам сравнение своего горячо любимого короля с боровом. Началась кровавая баня, точнее нам устроили баню… Для них это было обычным делом. Первым схлопотал наш лидер, умнейший человек (сын ученого). Потом очередь дошла и до всех остальных. Напрасно мы пытались сопротивляться, вилки гнулись об начищенный металл, гордо именуемый паладинским доспехом, и о чугунные головы врагов (среди них интеллектуалов не было). Сын ученого поймал еще пару паек, закованным в броню кулаком, упал и больше не подавал признаков жизни.
Очнулся я лишь за решёткой, на мне не было сапог, одной штанины, денег и украшений. Вместе со мной в камере оказались два соратника по партии: товарищ Маркс и умнейший человек. От Маркса я узнал, что товарищ Энгельс повесился, двое других были убиты при попытки к бегству, а умнейший человек (сын учёного) от полученных повреждений двинулся рассудком. Ему вызывали мага, чтоб излечить, но магия оказалась бессильна. Маг лишь сказал, что будь пациент крытокрысом, его следовало бы пристрелить и съесть. До того дня умнейший молчал, а как услышал про крытокрыса, так сразу оживился и принялся без остановки тараторить всякую чушь. Жалко парня… его отец приходил, пытался вылечить сына, о чем-то договаривался с судьей. В конце концов, его куда-то забрали, мне подумалось, что решили исполнить совет мага. Нас несколько дней ещё продержали в тюрьме, потом в яме, а после отправили сюда. Маркс по дороге помер, у него была острая форма морской болезни, короче говоря, вытошнило до смерти. Я приплыл сюда и был заброшен за купол, про который писал стихи. Какого же было моё удивление, когда я встретил здесь сына учёного. Лечение не увенчалось успехом, он все также нес всякую чушь. Хотя он был прав, что заброшен сюда из-за животных: Паладины звери, а король — свинья. Кстати звали сына ученого — Мад.
Грустно это всё - с бывшим умным человеком никто не разговаривает, он полностью сошел с ума. Объяснял мясному жуку, как захватить королевство, наверно армию собирает, ещё завербует кузнечиков, бабочек и пойдет войной на Старый лагерь. Я даже подумал, что надо Гомеза предупредить о появлении конкурента… Через некоторое время даже жуки избегали встречи с ним, поэтому он стал общаться со стенкой, с колодцем, с отражением в луже. Мне кажется, что если он будет продолжать в том же духе, то всё закончится неприятной беседой с виселицей.
***
В первых днях пребывания в колонии было что-то особенное, как период обучения. Из первых неудачных опытов я вынес что:
1) Никому нельзя верить, особенно стражникам.
2) Ничто не дают на халяву, всегда что-то требуют взамен.
3) Не подходить близко к Маду.
4) Не жрать Снафской еды.
5) Всегда ходить с оружием.
6) Не пытаться перепить Диего, здесь же: не драться с Горном (уж очень больно), не пытаться перекурить Лестера (я и так розовым элефантам уже должен), и не пытаться переколдовать Мильтена.
Эти правила мне очень помогли на первых порах, я и сейчас стараюсь их придерживаться…
На этот раз я прервал свои размышления и воспоминания по собственной воле, так как моим глазам открылся прекраснейший вид на долину и в особенности на замок. Он был просто великолепен: черный камень, острые шпили, конечно, с одной стороны, поваленная башня портила вид, но с другой, было такое ощущение, что замок перенес серьёзную осаду. Моё больное воображение сразу стало вырисовывать грандиозную картину битвы: враги окружили замок, приволокли тараны и начали ставить лестницы, чтобы прорваться внутрь. Осажденные не сдаются, поливают неприятелей морем стрел, льют горячее масло. В это время вражеская баллиста попадает точно в середину башни (хотя целились в стену). Или нет, не баллиста, а маги начинают колдовать заклятия невообразимой красоты, а маги нападающих объединяют свои силы и обрушивают метеоритный дождь на замок. Самый большой метеорит попадает в башню. Башня разламывается на два больших обломка, человеческие крики и лязг оружия тонут в ужасном грохоте падающей башни. Здоровенные куски камня приземляются прямо на головы осаждающим — их уже ничего не спасет, смерть неминуема…
Всё могло быть именно так, но на самом деле всё было скучней и прозаичней. При создании барьера у магов что-то пошло не так, из купола стали бить молнии. Одна из них и попала в башню. Башня раскололась на два больших куска и на несколько маленьких. Маленькие покалечили двоих человек, а одного убили. Один из больших обломков упал на дом рудокопа, а второй приземлился прямо на деревянную стену внешнего кольца, образовав ещё одни ворота. Какого же было удивление рудокопа, когда он вернулся из шахты и не обнаружил своего дома, но выхода не было — пришлось обживать то, что было. Но то было давно, теперь же я стоял на краю и смотрел на потрясающей красоты замок. У каждого человека была в детстве мечта, самая заветная мечта. Я в детстве мечтал о собственном замке, представлял себя крупным феодалом, у которого много слуг и маленькая личная армия. Наверное, именно поэтому я и вступил в Старый лагерь, меня тянуло туда подсознательно. И кроме того, в других лагерях мне не совсем понравилось. В Новом творился беспредел, порядок был только на стороне наемников и магов, а на стороне воров все время шли драки, кражи. Ларсу было на все наплевать, лишь бы ему в карман шла часть прибыли с каждой операции. В болотном лагере все время воняло плесенью, было сыро, шумно и периодически нападали болотожоры. Всех новеньких заставляли заниматься непосильным трудом сутками напролет. Постоянный страх, тяжелая физическая работа, зависимость от болотника — все эти факторы плохо сказывались на умственном здоровье людей, поэтому сумасшествие — обычное дело для этого лагеря. Если в Старом лагере был только Мад, то здесь сообщество дебилов было представлено во всей красе. Самым ярким представителем местных идиотов был Идол Нетбек. Причем это имя он взял уже за барьером, Лестер мне говорил, что его звали не то Какапарло, не то Папакарло. До того как попасть за барьер, он работал столяром-плотником. Совмещал две работы. Делал кровати, стулья, шкафы, иногда помогал при строительстве домов. Однажды к нему пришел судья и сказал:
– Все говорят, что ты лучший мастер в городе.
– Я стараюсь, господин судья, делать все с душой и полной отдачей сил.
– Это ты правильно рассуждаешь. Я вот что пришел: у моей жены скоро день рождения, и я хочу сделать ей подарок. У кузнеца я уже заказал кольцо, у Боспера-старшего шкуру мракориса и еще я хочу подарить ей красивый стул.
– В смысле? Вы, я надеюсь, про деревянный?
– А про какой еще? Короче, вот эскиз. Она как-то увидела в гостях красивую кровать с балдахином, по краям там были птички, цветы и всякая другая хрень. Если стул ей понравится, то получишь сто золотых сверх оплаты и заказ на остальные предметы интерьера.
Будущий Идол взялся за заказ и работал не покладая рук пять дней. Никому не разрешал притрагиваться к стулу, даже своему ученику Торбену. В конце пятого дня пришел судья, забирать заказ. Как он был удивлен, когда увидел стул — высокий, на тонких ножках, с мягкой, синей подушечкой, и потрясающей работы резной спинкой, где были изображены бабочки, птицы, цветы и так далее. На радостях судья дал Какапарле сто пятьдесят золотых и поспешил домой, порадовать жену. Жены дома не оказалось, но судья все равно не стал падать духом. Он поставил стул на самое видное место, посередь самой большой комнаты, и принялся кружить вокруг него, стараясь рассмотреть в деталях. За два прошедших часа жена так и не вернулась, а судья все также любовался стулом. В его голове стали появляться разные нехорошие мысли, такие как: «А зачем ей стул? С нее меха мракориса и золотого кольца хватит, а вот мне не на чем сидеть». Еще час судья боролся с внутренними демонами, и в конечном итоге победа осталась за ним. Поэтому он с полной уверенностью и внутренним достоинством, приземлил свою пятую точку на выше упомянутый стул, но дело в том, что будущий Идол изначально делал стул на жену судьи, а не на него самого. Поэтому стул разлетелся как хлопушка на празднике, а судье в зад впилось несколько гвоздей и полсотни заноз. Приговор был неутешительный: за организацию покушения на жизнь судьи будущий Идол был арестован и сослан за барьер. Еще хотели арестовать дровосека, который принес столяру эту древесину, но он успел свалить из города и обосновался на ферме Онара. За барьером Нетбек (он решил взять себе это имя, а то все смеялись над настоящим) нашел родственную душу — Юбериона и поэтому без всяких сомнений вступил в болотный лагерь, где вскоре стал очень влиятельным человеком. По степени влияния он стоял сразу за Кор Галомом. Именно Нетбеку принадлежит идея делать дома на деревьях, чтобы было, где укрыться от болотожоров и спастись во время большого прилива… но дальше все пошло не так хорошо.
В то время Кор Галом еще не додумался из чего следует варить зелье для разговора со Спящим. Поэтому зелья получались не очень, но Галом и не думал сдаваться. А так как новичкам нельзя было употреблять эти зелья (потому что их разум слаб для общения с Богом), то приходилось отдуваться бедным гуру. Сам я эти зелья не пробовал, но, судя по названиям, которые для них придумывали гуру, это было что-то, а назывались они: «Тошниловка», «Обкакалка», «Я теперь что, БАБА???», «Две головы» и т.д. Гуру повезло только в том, что Галом алхимик был от Бога, и для него создать противоядие не составляло труда. И вот в одну из таких ночей, с приемом внутрь одного из зелий, Нетбеку пришло видение. Перед его взглядом предстали два существа. Они были похожи на людей, только кожа была другого цвета. Один из существ заговорил с ним:
– Ты был плохим человеком, ты издевался над нашими братьями, но мы даем тебе шанс искупить свою вину.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, кто вы такие и кто ваши братья?
– Жалкий человечишка, ты знаешь, о ком я говорю. Мы два Бога. Мое имя Буратящий, а это мой брат Пинокиннос.
– Пинокиннос кивнул.
– А наши братья — это все деревья, над которыми ты издевался. Ты даже хуже чем дровосек. Тот хотя бы просто убивает, а ты еще и мучаешь!!! Сколько наших братьев вынуждены теперь быть столами, кроватями и что самое ужасное — стульями и сортирами.
– Ну, я просто не знал, я…
– МОЛЧАТЬ!!!! С этого момента, если я увижу, что ты издеваешься над деревьями, тебе несдобровать. С этого дня ты должен уважать их и любить. А теперь проваливай.
Нетбек очнулся посреди болота в окружении деревьев и сразу принялся исполнять завет Богов, то есть уважать и любить деревья. Один послушник увидел, как Идол любит деревья, и тоже попробовал… Вот так жители Миненталя научились обходиться без женщин, а несчастный Идол Нетбек от общения с Богами совсем потерял остатки разума. Теперь он ходит меж деревьев (периодически их любя) и повторяет одну и ту же фразу: «Не обижайте мои деревья».
Я бы не поверил в эту историю, расскажи ее Мад, но мне поведал ее Лестер и несколько других человек подтвердили. На всякий случай я сам решил убедиться. Когда я пришел, то застал Нетбека за разговором с деревом. Диалог был примерно следующий:
-Не обижайте мои деревья.
-.........
-Не обижайте мои деревья.
-.........
Я не стал отвлекать его от такой напряженной дискуссии и тихонько удалился. Надо бы его с Мадом познакомить, тот ему про животных, этот — про деревья. Они наверняка подружатся, потом двоих сразу и повесим.
Ну ладно, я снова отвлекся, ведь про замок рассказывал. Совсем недавно у меня появился реальный шанс стать владельцем этого замка. Недалече как дня два назад я помогал Лестеру достать документы на право собственности практически всей территории Миненталя. Лестер — парень нежадный, поделится. Зачем ему два замка? Ну, если замок не даст, то может хотя бы монастырь. Если там все наладить, отремонтировать, то не крепость выйдет, а конфетка. Хотя нет, монастырь лучше Мильтену отдать. Он маг, а они всегда живут в монастырях. Я еще Диего подговорю, и Лестеру деваться будет некуда.
Ладно, хватит. Если буду засматриваться на каждый куст, то никогда не доберусь до вершины этой …
***
Мои размышления опять были прерваны, и опять орком. Такой же молодой, такой же хилый. И также бежал на меня с высоко поднятым топором. На этот раз, я просто выставил меч, а это тупое создание наткнулось на него, удивилось и померло. Я резко вытащил меч, тело орка упало и стало медленно сползать в пропасть. До чего же я дошел — убийство уже стало для меня обычным делом…
Я катастрофически опаздывал, солнце уже собиралось зайти за горизонт, у меня было от силы полчаса, поэтому я собрал оставшиеся силы в кулак и ускорил подъем. Чем выше я поднимался, тем все сильнее становился ветер и тут я подловил себя на мысли, что доспехи, которые я ругал буквально час назад, не так уж и плохи, даже наоборот, они хорошо спасают от холода.
Когда я подошел к форту, то уловил запах горелого мяса и услышал глухие звуки ударов по чему-то мягкому. Я прошел вдоль стены и осторожно посмотрел в пролом. Там я увидел довольно неожиданную картину: один орк самозабвенно пинал ногами другого, который не сопротивлялся, даже наоборот, не проявлял никаких признаков жизни. Справа лежал обуглившийся труп еще одного орка. Весь двор был в крови и в орочьих останках, видать шаман произнес древнее заклятие «Порвать на тряпки». У меня внутри засела мысль, что шаман еще жив, что его можно спасти. Видать у пинающего орка была такая же мысль, поэтому он закончил истязать тело и начал озирался в поисках, чем бы закончить начатое. Его взгляд упал на большой валун, наверное, мысль размозжить врагу голову показалось ему самой правильной. Больше медлить было нельзя, поэтому я прокричал несколько оскорбительных ругательств, сравнил орка с падальщиком, и красочно описал его интимные привычки и наклонности. Но все было тщетно, то ли орк плохо понимал по человечески, то ли вообще глухой попался. Как бы то ни было, орк уже поднял камень над головой и собирался добить шамана. Мозг начал лихорадочно просчитывать различные варианты действий:
1) Подбежать, оттащить тело из-под удара я не смогу, даже с зельем ускорения (которого у меня и нет).
2) Подбежать, схватить валун, тоже идея глупая, так как камень весит больше меня раза в два.
3) Воспользоваться магией я не успею, в рюкзаке такой бардак, что там сам черт ногу сломит.
В голову пришел только один верный вариант, который тут же был реализован: я со всей дури, надеясь только на удачу, кинул свой меч прямо в орка. И первый раз с момента моего нахождения в колонии, мне повезло — меч попал острием прямо в ногу. Зверь захрипел, оступился и упал, уронив себе на голову громадный валун, который выбил ему остатки мозгов (если таковые имелись). Я подошел к шаману, чтобы понять, жив он или нет. Везде была кровь, он сам был весь липкий от крови. В надежде на чудо, я вылил на орка содержимое своего лучшего эликсира, эффекта не было, но надежда еще была. Если орк умрет, Ксардас покажет мне, где раки зимуют. В лучшем случае сразу убьет, в худшем, будет мучить, а потом превратит в мясного жука или в падальщика. Поэтому мне нужна помощь, причем срочно. Друзья мне не помогут: они все воины, кроме Мильтена, но он молодой маг, даже не алхимик. Нужен кто-нибудь другой, может Сатурас? Нет, он не поймет, я соврал ему насчет рудной горы, а тут такое дело. Иногда кажется, что в маги набирают самых высокомерных и наглых людей, посему поиздеваться над ними это не грех, а даже подвиг. Поэтому когда несколько дней назад я вернулся от некроманта, то не стал говорить Сатурусу, что руда бесполезна. Надо было заставить его помучиться по настоящему, поэтому я сказал, что Ксардас посоветовал делать из руды тазики, и в этих тазиках мыться… Два раза в день. Потом надо принимать руду внутрь, делать рудовые клизмы и рудовые примочки, тогда спокойно пройдете через барьер. Сатурас предложил мне быть первоиспытателем, но я отказался, сославшись на язву. Согласился лишь Кронос. С тех пор он и Сатурас стали каждый день проводить вышеуказанные мероприятия и бегать вокруг озера с шапками из руды (хотя я им не такого не советовал). Результатом рудного лечения стали: запор у Сатуруса, и понос у Кроноса, отчего тот стал бегать еще быстрее. Конечно, иногда их было жалко, но это научит их впредь не задирать нос.
Ладно, хватит с воспоминаниями. Сейчас мне нужен сильный умный маг. Самый сильный маг в колонии это Ксардас, он же самый умный, поэтому к нему и пойду, точнее, полечу, точнее телепортируюсь. Достав руну, я подошел к орку. От него воняло кровью, эликсиром и псиной. Преодолевая отвращение, я обнял эту вонючую тушу. Несколько мгновений, и я на нижнем ярусе башни Ксардаса. Дабы не подниматься по лестнице я заорал во все горло:
– КСАРДАС.
Ответа не было. Опять наверно забылся за чтением своей книги. Или может, быть оглох, или я слишком далеко или стены толстые. Я схватил орка за задние лапы и потащил к лестнице. На полу, за ним, оставался кровавый след. Тут я вспомнил, что ногами вперед выносят только покойников, но времени на всякие суеверия не было, поэтому я продолжил движение. Подойдя вплотную к лестнице, я снова заорал:
– КСАРДАС, ЕДРЕН БАТОН, ТВОЮ БОГА ДУШУ МАТЬ!!!!
– Что надо?
– Шоколада!!! Спускайся сюда, у нас проблемы!
– Лучше ты поднимайся.
– Я с орком! И я его по лестнице не зата…
В этот момент я услышал щелчок и оказался вместе с орком на втором уровне башни. Передо мной Ксардас стоял, в одной руке у него была странная руна.
– Что ты разорался? Приходят всяк… Что за кусок… хм.. непонятно чего, ты с собой приволок?
– Сам ты кусок. Я же говорил - это наш шаман!
– Что-то он плохо выглядит. Скушал, наверное, что-то не то?
– Тебе видней… Так ты его осмотришь, или сразу на кладбище тащить?
Ксардас с видом знатока в медицине принялся трогать, слушать, нюхать. Минут пять он продолжал свои манипуляции. Потом встал и авторитетно заявил:
– Хрен его знает — пациент скорее жив, чем мертв…А если серьезно, то вроде теплый, вроде дышит, только без лечения долго не протянет.
– Я на него весь эликсир вылил — не помогает.
– Он орк, этот эликсир и не должен ему помогать, нужно особое зелье.
– И где нам его взять? Может у магов воды оно есть?
– Навряд ли. Компоненты к нему очень трудно найти, а некоторые просто невозможно, например коронное зелье. В Минентале оно просто не растет, его надо заказывать в Хоринисе.
– Так что, накрылся твой план медным тазом?
– Ну, вообще то …
– У меня тоже есть план. Ты ведь некромант?
– Ну да.
– Тогда мы ждем, когда шаман скопытится. Ты его превращаешь в зомби и он нам все рассказывает!
– Сразу видно ты никогда не встречался с зомби. Зомби не используют мозг. Они не могут говорить, ими управляют только инстинкты.
– Жалко, а то задумка была хорошая. Так значит все? Это конец?
– Нет, есть у меня одна идейка. Недалеко от Старого лагеря есть давно заброшенный монастырь, там….
– Я знаю, я там был.
– ТЫ ПРЕКРАТИШЬ МЕНЯ ПЕРЕБИВАТЬ???!!!! Что нынче за герои пошли: нахамят, обворуют, слушать не хотят. Ты думаешь, я не заметил, что у меня после твоего ухода в сундуках ветер гуляет, и что это за обращение: «Эй, старый»?? Ко мне не иначе как «Ваше преосвященство» никогда не обращались. Последнего, кто ко мне обратился со словом «Эй», я заживо сжёг… не будь ты единственный путевым воином на всю округу, давно бы избавил Мордраг от твоего присутствия.
– Да ладно, Ваше преосвященство, не сердитесь. Излагайте ваш план.
– Значит так, там, в монастыре, очень давно жили монахи, и был у них очень могущественный учитель. Он учил их …э-э-э «различной магии», которую узнал от одного могущественного демона. Сейчас все эти знания утеряны, разве что превращения в животных осталось. Учитель не любил распорядок дня в монастыре, поэтому жил отдельно в башне туманов, она находи….
– Я и ее видел! Ой…
Тут я понял, что окончательно достал Ксардаса. Он гневно бросил руну на пол, его глаза горели безумным огнем, в руке загорался огненный шар. Сказал он всего три слова:
– Все, сука, умри…
Я все понял и без этих слов. Намеренье оторвать мне голову, было написано на его лице, поэтому я стал тихонечко, чтобы его не провоцировать, спиной идти к двери. Ксардас тоже не спешил, он медленно подходил ко мне с огненным шаром в одной руке, и каким-то черным дымом в другой. На площадке я остановился, так как на нижнем ярусе дверей нет, а прыгать отсюда — самоубийство, руну телепортации достать я тоже не успею. Была еще надежда договориться:
– Ксардас, ну зачем меня убивать? Я хочу жить.
– Все хотят, тем более кто сказал, что убью, так… легонько покалечу.
– Ты потом жалеть будешь!
– Нет.
– Как нет? А кто мне рассказывал: «Ты наша последняя надежда, если ты не сможешь, никто другой не сможет»?
– Чушь!!! Героев всегда хватает, да и тем более мне давно пора пополнить свою коллекцию зомби.
– Как так?? Ты же буквально несколько минут назад говорил, что я самый путевый воин.
– Видно ошибся, нормальные воины умеют держать рот на замке.
– А как же купол? Если ты меня убьешь, то его никто не разрушит.
– Ну что ж поделаешь, видно судьба такая.
– Ксардас, ну прости меня. Все что хочешь для тебя сделаю!!! В пределах разумного, конечно.
– Например?
– К примеру, демона помою, башню отреставрирую, пыль подмету. А то не башня, а свинар….
– ЧТО???
Это было последней каплей, последней чертой через которую я переступил. Медлить уже было нельзя… В мгновение ока я развернулся на сто восемьдесят градусов, подпрыгнул, залетев на выступ и побежал. А с выступа я прыгнул на скалу, которая стояла рядом с башней. Мне в след летели маты и огненные шары. Я бежал, не чувствуя ног, попутно уворачиваясь от огня. На конце скалы я поскользнулся и больно упал задницей на тропинку, где раньше стояли големы. В районе копчика что-то неприятно хрустнуло. Встать было больно, поэтому я продолжал сидеть. Эмоции нахлынули безудержным потоком.
***
Что я наделал?! Что теперь делать? Я загубил нашу последнюю надежду. Я не взял задание, я не знаю, что может спасти этого орка. Ксардас зол, я от него ушел, но остался истекающий кровью орк, вот над ним он и поиздевается. Больное воображение снова включилось в работу: я представил, как орка привязывают к кресту, Ксардас зовет своих демонов, раскладывает самые страшные орудия пыток. Демоны берут по орудию, и начинают свое черное дело. Орк кричит, вырывается, но демоны безжалостны, а Ксардас с тоскою смотрит на происходящее. Демоны все продолжают и продолжают без всякой тени сомнения … щекотать несчастное животное… Чудовище. Это уж слишком жестоко, у самого мурашки поползли по спине. Уж лучше бы он скормил орка Деме, хотя Дема его есть не будет, он добрый демон… и так смешно изображает чревовещателя. Странно это все. Ксардас — добрый малый, просто бывают заскоки. Еще бы, несколько лет ни с кем из людей не общаться. А добрый он, потому что плохой человек не может написать хорошие стихи (я так думаю). Ксардас уже сказал, что я немножко похозяйничал у него в башне. Так вот, в одном из сундуков я нашел свиток пергамента, на котором было стихотворение и гласило оно следующее:
Мне скучно в этой башне,
Совсем без развлечений,
Не с демоном же шашни,
Крутить до отупений.
Отставив полк сомнений.
Поэтому частенько,
Сажусь я на порожек,
Смотрю как коротенько,
Гонцы ползут без ножек.
Другие же иначе,
Те бегают на ручках,
Они бегут и плачут…
Кладут их, в ровны кучки.
А кто кладет? ГолЕмы,
Крутые великаны,
Тупые, как полено,
Безмозглые чурбаны.
Но клички все же дал им,
Без мудрости лукавой,
КамнЮк, Лядунчик, Пламень,
(Я подбирал по нраву).
Достоинство всех – сила,
А больше мне не надо,
И люди им не милы,
Затопчут этих гадов.
А кроме как затопчут,
Гонцов кидают в небо,
…А те уже не ропщут,
Они совсем уж белы.
Их рвет напропалую
Руками машут глупо,
(Про птичек памятуя),
Но их удел быть трупом.
И вот, башкой, прицельно
Под соловьины трели,
И штопором, так дельно…
Видать окоченели,
Пока к земле летели.
Еще бывает, редко
(скажу я для порядку),
Големы очень метко,
Пернатых бьют культяпкой,
Людской…а мне не жалко.
Конечно хуже моих творений, да и ритм кое-где страдает, но тоже неплохо, хоть немного непонятно о чем и о ком, ведь наверняка есть тайный смысл. Когда я спросил некроманта, о чем стихотворение, он ответил, что скоро все изменится, грядут грандиозные изменения и так далее...
Вечно они, маги, любят напускать туману. Когда был еще на материке подошел к одному и спрашиваю:
– Когда хорошо жить будем?
– Только после полной победы над цагизмом, батенька.
– А поточней нельзя?
– Когда силы объединенной, габоче-мигтанской агмии, установят власть над шестнадцатью геспубликами…и миговая геволюция…
Дальше я не стал его слушать. В этом не было смысла. Я начало совсем не понял, а что такое «цагизм», для меня до сих пор тайна. А этот все продолжал гнуть свою линию. Одна из женщин не выдержала и выстрелила из арбалета, но Леницин (так звали товарища) отделался легким ранением.
Мне б такое счастье, как легкое ранение, ведь если Ксардас увидит меня, то наверно на куски порвет. Мне надо было где-нибудь отлежаться, спрятаться, Ксардас остынет, мне Мильтен рассказывал, что он отходчивый. Как-то поссорился со своим приемником, но быстро успокоился… всего за неделю. А Корристо в образе овцы даже понравилось: кормят на убой, какай, где хочешь… поэтому мне надо дать некроманту время прийти в себя. Он конечно импульсивен, но не дурак и орку помереть ни за что не даст, ведь если помрет орк, помрет надежда на выход из-под барьера. Дойдя до таких мыслей, я совсем успокоился, и принялся обдумывать, где бы найти ночлег. Старый лагерь отметаем сразу, он закрыт, а меня считают предателем… наивные люди… Я обчистил сундуки в комнате у Торуса в башне, на пятый день после назначения меня в призраки. Уже тогда я стал предателем. В Новый тоже идти небезопасно, если Сатурас с Кроносом догадались, что я над ними издеваюсь, то мне будет очень весело, а еще один раз уворачиваться от заклятий мне не хотелось, тем более магия у них другая — отморозят мне какой-нибудь важный орган, потом ходи инвалидом. Подведя итог всем умозаключениям, я пришел к выводу, что Болотный лагерь — единственный выбор.
Я с трудом поднялся, снял с плеча рюкзак и принялся искать руну. Руна была найдена вся липкая, влажная и жирная. Оказалось, при падении я разбил несколько бутылок с эликсиром и (О, ГОРЕ!!!) бутылка вина и две бутылки пива тоже пали смертью храбрых. Я мысленно возненавидел Ксардаса. Ему еще повезло, что я покинул поле брани. А то ему досталось бы, просто у меня есть уважение к его сединам. Старших надо уважать и все такое, тем более он вроде ветеран ВОВ, имеет медаль «Героя Миртаны». Я ему все припомню, при нашей следующей встрече. Перед телепортацией, я последний раз посмотрел на башню Ксардаса. Над ней собрались тучи, и блистали молнии — видать старый черт до сих пор злился.
Телепортация в Болотный лагерь прошла не совсем успешно, точнее она никогда не проходила успешно, так как на месте появления всегда стоял Идол Тион. Вот и сейчас, телепортировавшись, я сбил этого идиота с ног. Идол упал лицом вперед и при соприкосновении лица с землей раздался неприятный глухой удар. Я застыл в ожидании ответных действий, но Тион продолжал валяться на земле. Я легонько пнул его сапогом под ребра, тонко намекая, что надо встать. Вокруг собрались послушники и стали давать разные советы, как привести Идола в чувство:
– Давайте в болото окунем — начнет задыхаться и придет в себя.
– Нет, давайте зад горячей кочергой припалим, наверняка очнется.
– Это он с голодухи, болотниковая диета плохо идет. Мясом перед носом помашите, он и встанет.
Пока они не начали водворять в жизнь свои планы, вмешался я:
– А может, просто зелье лечение дадим.
– Нет, так не интересно, лучше болотожорам кинем, и на представление посмотрим.
Тиона надо было спасать, поэтому я достал топор, и спросил: «Кто теперь против зелья?» Таких не оказалось — послушники увидели топор и исчезли из поля зрения. Я влил в горло Идолу самый большой эликсир и быстренько ретировался, так как с одной стороны Идол должен обрадоваться, что я спас его от толпы послушников, но с другой стороны такая ситуация возникла из-за меня, поэтому на его великодушие рассчитывать не приходилось, да и магия у гуру самая страшная. Наколдует на меня сон, очнусь через день посередь лагеря без штанов, с голой жопой.
Уже совсем стемнело, зажглись факелы с рудой, и надо было искать место для ночлега. Я устал как собака (в один день столько событий), поэтому еле передвигал ноги… Поиск свободного места проводился следующим методом: заходишь в дом, смотришь, жив ли послушник, выносишь труп (смерть здесь — обычное дело), ложишься на его место. Утром трупы забирает Гор на Драк. В начале создания лагеря захоронение не было продумано, а так как трупы в грязи закапывались плохо, то приходилось искать альтернативные варианты захоронения. Сначала тела клали на плоты и пускали в океан, но в первый же прилив все трупы вернулись домой… Юберион рано утром вышел на улицу и поседел. Ему показалось, что весь лагерь вымер. Хорошо, что прибежавший Кор Галом развеял его опасения, иначе первосвященный повесился бы с горя. Чтобы не терять авторитет (и чтобы никто не заметил, что учитель — трус), Юберион побрился наголо и сказал всем, что так лучше, мол, сигнал от Спящего, без препятствий проникает в его мозг. Все ему поверили и тоже побрились, а самые находчивые стали рисовать на лысой башке цель, чтоб Спящий знал, куда сигнал лучше направлять. Так появилась мода на татуировки. Ну, так вот, весь лагерь был в трупах, нужен был новый план. Идол Нетбек (тогда еще в своем уме) предложил скармливать трупы болотожорам. Идея понравилась всем, особенно болотожорам. Эти твари объедались и редко нападали на лагерь, только от скуки. Получилось как в пословице: «и волки сыты и овцы целы».
***
В этот раз таскать трупы не пришлось, так как после смерти Юбериона началась паника, некоторые послушники ушли вместе с Кор Галомом, а другие больше не видели в жизни смысла и добровольно пошли на корм болотожорам, поэтому пустых домов было предостаточно. Я зашел в первый попавшийся и завалился на пол: кроватей здесь не было, была подстилка, как у собаки, а по полу бегала всякая живность, которая норовила залезть в самые неприятные места. Я даже слышал историю, как человеку в нос залез мясной жук, перекрыл воздух, и человек умер. С такими неприятными мыслями я и заснул.
Снилось мне, что я стою на коленях и вымаливаю у Ксардаса прощение. Но он безжалостен, сначала превращает меня в жука и долго гоняется за мной с тапочком наперевес. Когда он окончательно устает, то превращает меня в овцу и отдает на растерзание… кроликам. Озабоченные животные сразу стараются сделать свое черное дело, но не тут то было. Самые наглые тут же получают копытом промеж своих кроличьих глаз. И вот я уже стою на вершине большой горы из мохнатых трупов. Остальные кролики стоят, смотрят, боятся подобной участи, а я требую власти. И они признают меня своим вожаком. Я надеваю на голову венок из хвостиков и веду свою армию озабоченных кроликов в атаку. Никакое встречное животное не может противостоять нам — беременеет каждое (даже мальчики). И вот мы уже у башни Ксардаса. Кролики занимают стратегически выгодные места и начинают обстрел башни своим кроличьим горохом. Старый некромант в панике, он не знает, что делать. На ум приходит только заклинание огненного дождя. Ксардас произносит заклятье, но становится только хуже, так как горох сгорает в огне, и начинает вонять с такой силой, что никакому прислужнику зла и не снилось. Вот и все, враг повержен. Ксардас выкидывает белый флаг (который тут же становится коричневым). Я скручиваю некроманту руки (странно, как это я копытами сделал) и веду его в тюрьму. Башня теперь в моей собственности, но я приказываю — взорвать, так как отмыть ее уже невозможно. Следующий в моем черном списке Гомез. Я приказываю своей армии выдвигаться и …просыпаюсь.
Просыпаюсь я оттого, что меня тащили за ноги. Я открываю глаза и вижу перед собой Гор на Драка. Он секунды две смотрит на меня и произносит:
– Так ты жив?
– А что, не похоже?
– Не очень, весь бледный, как смерть.
– Тебе бы столько проблем в один день, я б на тебя посмотрел. Ты чего это тащить сразу, пульс пощупал бы.
– Да ты что охренел, я не из таких. Пущай тебе бабы пульс щупают или к Нетбеку обратись.
– Дурак ты!!! Пульс это…
Я посмотрел на свинячье рыло Гор на Драка и понял, что объяснять бесполезно, поэтому перевел разговор в другое русло.
– Как дела в лагере?
– Как обычно. Двое померли, одного убили.
– Кто убил? За что?
– Стражники у храма — один из послушников хотел до баб добраться.
– А кто не хочет, все хотят до баб.
– Нет, не все.
– Ну, Нетбека я в виду и не имею.
– А я не про него. Стражники у храма не хотят баб.
– А они что, того?.. ну… голубые?
– Нет. Просто Юберион у нас не дурак был, хоть в Спящего и верил. Собрал он как-то всех воинов и говорит: «Кто хочет послужить Спящему и мне?». Два стража вышли. Юберион радостно продолжал: «Молодцы, Спящий уже давно выбрал вас для этой священной миссии и чтобы выполнить ее без проблем вас надо КАСТРИРОВАТЬ!!!». Стражники вмиг побледнели и наложили бы в штаны, но штанов не было, поэтому они просто нагадили на пол. Юберион заметил этот конфуз и строго спросил: «Вы что, не хотите отдать за Спящего жизнь?» Стражники ответили: «Жизнь готовы, но этот орган нам дорог как память». Стражники еще покривлялись, но Юберион тонко намекнул, что болотожоры не кормлены, поэтому стражникам некуда было деваться и они согласились. Вот так из двух взрослых мужиков сделали двух евнухов. Юберион приказал им сторожить вход в свои покои, никого другого, кроме Ангара, к бабам не пускать.
– Но теперь же Юберион умер. Почему бы вам ни собраться и не взять храм штурмом? Вас же человек пятьдесят.
– Теперь командует Кор Ангар. А он в одиночку человек двадцать завалит. Да и к деревьям большинство уже привыкло.
Насчет баб, признаться, у меня у самого мыслишки были. Было это дня через три, после смерти Юбериона. Первый план – подкоп: храм расположен внутри горы, поэтому я подошел со стороны моря и принялся долбить породу. Подсознательно я понимал, что это бессмысленно, но разум затмил гормон и больно бил по мозгам. Часа четыре я долбил скалу, остановился только после того, как наткнулся на магическую руду. Оказалось, я разведал новое месторождение. Руда плохо поддавалась кирке, нужно было искать средство помощнее, но маги никаких взрывчатых веществ не дали, поэтому пришлось бросить эту затею. Вторым планом была маскировка: я ночью подкараулил стражника, оглушил, снял одежду, потом подошел к болоту, намазал все лицо грязью, нарисовал шрам и стал изображать Ангара. Этот план тоже провалился, так как стражники не поверили, что у Ангара за один день выросли волосы и борода. Я думал побриться и снова попробовать, но отказался от этой идеи, ведь я уже не молод, вдруг волосы больше не вырастут, а ходить лысым мне не нравиться — холодно. Следующий план – скалолаз: я забрался на скалу, в которой сделан храм, привязал веревку к дереву и стал спускаться… В этот раз чуть не умер, а все из-за того, что наверху паслось стадо падальщиков (мне было лень их убивать, озабоченность мешала думать логически). Поэтому самый смышленый из зверей подошел к веревке и точным ударом клюва отправил меня в полет. Меня спас послушник Талас (почтим его подвиг минутой молчания). Он ловко поймал меня…головой. Ангар констатировал смерть от перелома тридцати костей. Потом были планы под кодовыми названиями: «шершень», «жук», «скалолаз-2» (минус еще один послушник), но ни один из планов не увенчался успехом. Я уж было подумал, что помру от воздержания, но Велайя спасла меня от неминуемой гибели. Произошло это.… Хотя сейчас не время. Потом как-нибудь повспоминаю, сейчас дела ждут…
Пока я предавался воспоминаниям, Гор на Драк уже ушел, забрав с собой труп моего соседа по палатке. Я вышел на улицу, за ночь в лагере ничего не изменилось, все так же воняло, шумело. Единственным отличием было, что Идол Тион не проповедовал на площади. Я обеспокоился, вдруг Идол покалечился. Секунд тридцать я боролся с собственной совестью, в итоге совесть взяла верх, и мне ничего не оставалось, как пойти посмотреть, все ли в порядке с Тионом. Идол все так же стоял на своем месте, но только молчал. Я подошел и сочувственно спросил, все ли в порядке. Вместо ответа Идол стал мычать. Мне подумалось, что это или очередная жертва жизни в болотном лагере или я его слишком сильно приложил, но подошедший послушник развеял мои опасения. Оказалось, что при падении Идол Тион сильно прикусил язык, притом так сильно, что молчать будет недели две. Тион не знал, что ему делать, ведь вся его жизнь была в проповедях, и он очень огорчился такому повороту дел. Зато послушники веселились во всю. Две недели без проповедей гуру казались им праздником. Я шел по лагерю как герой, каждый встречный меня благодарил… двое даже руды дали. Сначала я подумал, что поступил нехорошо: с одной стороны огорчил Тиона, но с другой обрадовал пол лагеря.
У меня был свободен весь день, а я не знал чем заняться. Была идея поискать друзей, но я отбросил ее, как не имеющую смысла, так как у них сейчас тайная встреча в секретном месте. Что за встреча и что за место я не знал, так как они секретные. Единственным человеком, к которому можно было обратиться, был Кор Ангар. К нему я и пошел. Выслушав мою историю, Кор Ангар посоветовал идти к некроманту, сказал, что если тот захотел убить, все равно достанет. Обнадежил... Лучше бы я к нему совсем не ходил, тоже мне советчик. Сам-то злобному демону поклонялся, пока я не раскрыл всем глаза и не показал, кто есть кто. Хотя он может быть в чем-то прав, ибо в два других лагеря мне путь заказан, а гнить на болоте я не хочу. Лучше сразу смерть.
Помнится, Ксардас говорил, что-то про Башню туманов. Вот туда мы и пойдем. Ближе было бы доплыть, доспех не такой уж и тяжелый, но мех намокнет и потащит меня на дно, а под водой я дышать пока не научился. Хотя если Ксардас не успокоился, то такие тренировки скоро начнутся. Я спросил у Ангара, не хочет ли он со мной прогуляться до башни. Он ответил, что с радостью бы, но оставлять без присмотра полсотни больных наркоманов — это форменное самоубийство: они обкурятся, обожрутся синьки и тогда конец всему живому — пойдут по долине, уничтожая все разумное и неразумное во имя Спящего или какого-нибудь другого демона. Поняв опасения Ангара, я пошел к гуру, накупил у них свитков, зелий скорости, лечения и прочей ерунды. Выйдя за ворота, я принял один эликсир скорости и понесся. Так как весь лес был очищен от всякой живности (кроме мракориса и пары волков), мне не чего не мешало опять предаться размышлениям и воспоминаниям.
Мне сейчас бы в помощь Горна. Истинный наемник: пьет, курит, транжирит деньги. Живое олицетворение пословицы «Сила есть — ума не надо». Нет, конечно, у него был ум, но его хватало только на то, чтобы в кабаке не обсчитали. Никакие военные хитрости он не воспринимал, мысли были прямые как стены замка, поэтому иногда у Ли были с ним проблемы. Генерал строил хитроумные планы нападения на противника, но Горн чуть завидев неприятеля, издавал дикий крик и несся на врагов с топором на перевес, даже если противники превосходили численностью. Смелость граничила с безрассудством очень близко. Это конечно были минусы, но плюсов у Горна было намного больше. Такого добродушного, честного, смелого человека редко встретишь на материке, не говоря уже про колонию. За друзей Горн был готов голову свернуть любому, стоило лишь попросить. А пьянствовать с ним это вообще… Если Горн в трезвом состоянии нападал на взвод орков, то пьяном мог свернуть горы, поэтому как только лагерь узнавал, что Горн пошел в кабак, то все воры прятались в своих домах. Все дело в том, что в первые дни пребывания Горн хорошо набрался и пошел выяснять, кому он не нравится. Оказалось многим.… Потом с побитыми мордами ходили все воры, кроме Ларса, Волка и несколько наемников. После этого Ларс пришел к Ли попросил сразу взять парня в наемники, а то воры не выдержат ежедневной профилактики устраиваемой Горном. С тех пор Горн числится в рядах наемников. Защищать магов ему не нравилось, он любил войну, битвы с орками, поэтому сиденье на одном месте утомляло его и заставляло проводить больше времени в таверне.
Когда Горн выпивал, он любил поболтать, поэтому я нисколько не удивился, что наемники не рады моему присоединению к Новому лагерю. Оказывается, Горн по пьяни рассказал всем, что я полмесяца работал на Гомеза. Надо было налаживать отношения, поэтому я пришел к главному месту сбора наемников, и нагло сел на лавку. Пятнадцать рыл уставилось на меня. Я искал поддержку в Торлофе, но зря. Старый моряк был в этот момент олицетворением поговорки «Рожа просит кирпича». Мужики злобно смотрели на меня, и пили шнапс, который по запаху был похож на самогон. В воздухе чувствовалось приближение драки, но я не терял оптимизма. «Они сейчас напьются и мне хана», — вертелось у меня в голове. Им даже причина не потребуется, просто кто-нибудь обронит фразу «Гомезовский щенок». И все… Горна нет (снова тайная встреча), никто мне не поможет, а один я с пятнадцатью не справлюсь. Надо было спасать себя любимого, поэтому я встал и на всю пещеру закричал «Стишок про Гомеза». Еще два десятка злобных рыл повернулось в мою сторону. На секунду мне показалось, что я сделал только хуже. Но отступать уже было некуда, поэтому я начал:
Как-то в ночку белую,
Лез я в башню серую,
Разгрести баронский хлам,
Заодно набив карман,
Но крик услышал из окна,
И не думая – туда…
И приблизившись к окну,
Я туда в него гляжу.
Там стоит Гомез одетый,
Пред Велайей раздетой,
Говорит, что сей пустяк,
Не может выполнить никак.
Что сегодня он не в духе,
Голова болит и в ухе,
Что-то сильно уж свербит,
Потому и не хотит.
Но Велайя не сдается,
Она в гневе, вся трясется.
Требует, чтобы тотчас,
Ввел ее барон в экстаз.
Гомез голову повесил,
Побледнел весь, стал не весел.
Думал он, ну как же быть,
Как ей это объяснить.
Ну, а что здесь объяснять,
Это страшно представлять!!!
Ведь совсем уж не секрет,
Зря молчания обет.
Знает каждый рудокоп,
Про гомезовский порок.
Потому что тут и там,
Ходят слухи по домам.
То, что их барон великий,
Сердцем смелый, душой дикий.
Мечтавший сделать монумент,
На самом деле ИМПОТЕНТ!!!!
После этого слова, наемники заржали так, что с потолка пещеры начали слетать сталактиты (слава Инносу некого не убили). Истерия продолжалась минут семь, у некоторых на глазах навернулись слезы. Когда все пришли в норму, я продолжил:
Обращался Гомез к магам,
Те искали по бумагам.
Но не смог найти ответ,
Даже высший их совет.
Посоветовал Корристо:
«Дважды в день давай молись ты,
И глядишь придет знаменье,
Инноса благословенье».
На такой вот их ответ,
Гомез решительное – «Нет».
Пришел Гилберт, дал совет
Как поставить на сто лет:
«Привяжи-ка кочергу,
И гуляй с ней по двору».
Но такому тут не быть,
Приказ «Стражника убить».
Но Гилберт успел свалить,
И с собой руды схватить.
Гомез узнал - затрясся в гневе,
Вся морда стала в белой пене,
Снова к магам он огня,
«Можем выжечь, без труда».
И на этот их ответ,
Гомез снова сказал: «Нет»
Стих, конечно, был дрянью, так как я придумывал его на ходу, но такого истерического хохота я не слышал уже много лет; наемники задыхались, у многих начало сводить живот от смеха. Поэтому я испугался, что они сейчас надорвутся, а обвинят меня, но все обошлось. После того как все успокоились, ко мне подошел Торлоф и, со словами «Наш парень», протянул мне шнапс. Остальные наемники тоже признали меня за своего… Весь вечер мы пили, шутили, я рассказал восхваляющий стишок про Ли, потом позорящий короля (особенно всем понравилось фраза: «Жирный боров, чтоб ты помер!»). Так весело я был принят в Новый лагерь.
Я закончил с воспоминаниями, так как уже подбегал к башне туманов. Я, не останавливаясь, со всего разгону выбил дверь и остановился только благодаря стенке. В башне было сыро, прохладно и темно. Я зажег факел и стал спускаться вниз - моим глазам открылась…
***
Моим глазам открылась обычная картина жизни мага: везде грязно, на полу валяется не пойми что, наверно результаты неудачных экспериментов. Везде грязь, грязнее, чем у Ксардаса. Как тут можно было жить? Башня маленькая, развернуться негде, в подвале столько ходов, что можно заблудиться, поэтому я потратил два часа на поиски, но ничего не нашел, кроме грязи, мусора, костей, ржавых мечей и нецензурных слов, написанных на стенках. Надписи гласили: «Где деньги, сука?», или «Еще раз поставишь неуд. мы тебе … покажем, и всей толпой …. Тебя». Слева от надписи был рисунок, где в подробностях было изображено, какие органы будут участвовать в деле и что они сделают с магом. Внимательно изучив рисунок, я пришел к выводу, что подобные э-э-э «позиции» даже Нетбеку не снились. Видать колдуна в монастыре недолюбливали, поэтому он и жил отдельно. Ходить по подвалу больше не было смысла, так как я излазил все углы, но так ничего и не нашел. Соваться в монастырь тоже бессмысленно — после поисков юнитора там уже ничего не осталось, поэтому надо лететь до некроманта — другого выхода нет. Пора решаться на серьезный поступок. Кто я: великий воин или трус? ТРУС!!!! Твою мать, что это я такое говорю, конечно же, ВОИН!!!!
Я достал из рюкзака руну, сжал покрепче рукоять топора и перенесся в башню Ксардаса.
В башне было тихо, лишь редкие взмахи крыльев демона на нижнем ярусе нарушали тишину. Вокруг меня валялись сломанные скамейки, полки, сожженные бочки (теперь было понятно, на ком Ксардас вымещал злобу). Я осторожно прошел в соседнюю комнату, там все было без изменений: лестница была одним целым, и на стене все также висел одноногий улыбающийся скелет. Странные у Ксара вкусы – трупами украшать стены. В голове пронеслась мысль: «Скоро ты займешь его место». Я представил, как Ксардас прибивает меня к стене, отходит и радуется мной так, как домохозяйка новой занавеске. От таких размышлений меня бросило в жар, и к горлу подступил комок, но пути назад нет! Я стал медленно лезть по лестнице вверх, стараясь не шуметь, но лестница предательски скрипела. Забравшись наверх и зайдя в комнату, я увидел Ксардаса, тот несколько не удивился, увидев меня:
– Ты где так долго шлялся?
– Так я думал…
– Вам героям думать противопоказано, за вас старшие думают!!!! В данном случае я.
– Ты же хотел меня убить!
– Прямо нельзя пожилому человеку покапризничать!!!!
– Ни черта себе каприз!!! Ты мне чуть филейную часть не поджарил!!!
– Вот и скажи спасибо, что не поджарил!!! Ладно, хватит об этом, у нас много незаконченных дел.
– Насчет дел. Я был в башне туманов. Там ничего нет, кроме похабных надписей и забавных рисунков. Кстати я тебе один перерисовал, там орк и тролль такое вытворяют, ты увидишь, охре…
– Я видел рисунки.
– Когда?
– Так как нынешние герои — идиоты, — Ксардас почему-то посмотрел на меня, — и не понимают шуток, то мне пришлось самому идти в башню туманов, искать ингредиенты для лекарства.
– Нашел?
– Нашел. Я закончил варить зелье буквально за минуту до твоего прихода.
– А орк живой?
– Живой, я наколдовал на него лечебный сон. Заклинание почти не помогает, но умереть не дает, правда есть побочный эффект.
– Какой?
– Он ночью стал охренительно храпеть. Мне то все равно -я на себя сон наколдую и в постель, а Деме очень плохо, он даже пытался задушить эту скотину.
– Понятно, так чего мы ждем? Зелье у нас есть, живой орк есть. Давай вольем в него твою микстурку и все узнаем!!!
– Не спеши. Орк не должен знать, что я ему помог, эти животные меня не любят. Поэтому ты давай, тащи его отсюда.
– Куда?
– Откуда взял, туда и тащи. Меня это особо не волнует.
– Я его не дотащу!!! Дай хоть Дему в помощь.
– Хорошо, бери, но сам с ним договаривайся.
– Ну, я пошел?
– Иди. Хотя нет, стой, чуть не забыл… вот тебе книга, я нашел ее в Башне туманов.
Ксардас протянул мне потрепанную книжку, и я громко прочитал заголовок.
– Хренатит!!!
– Что?
– Хреньманит??
– Хроманин! Ты где читать учился, грамотей??
– В первой миртанской академии. Сначала в военную хотел, да не взяли. Там надо было проверку на любовь к королю проходить — целовать его портрет и все такое, а я брезгливый, мало ли кто его до меня целовал.
– Ясно, мало того, что герой из тебя паршивый, ты еще и двоечник.
– Я, между прочим хорошист (нагло вру), это у вас, у магов, руки растут не из тех мест. Ничего путного не можете, ни барьер создать, ни рецепт выписать, пишете, как падальщик лапой. Пришел я как-то на материке к одному и говорю: «Товарищ маг, у меня мозоль на пальце, дайте, чем подлечится». А он мне опять: «Фабгики кгестянам, землю габочим...» Ну, я вижу, товарищ снова неадекватен, тогда обращаюсь к его ассистенту: «Вы хоть помогите». А этот мне: «Слющай, дарагой таварищ, иди отсюда, да. Пока, в Нардмар не саслали». А я ему: «Смилуйтесь, хоть рецептик дайте». А он мне: «На рэпрэссии нарэваешся, дарагой, а?». Но рецепт все равно дал. Я долго всматривался в закорючки, показывал алхимикам, но никто не смог понять, что там написано. Хорошо маги воды подсказали, что этим не болячки лечить, а тараканов с крысами выводить хорошо. Вот так-то, а пишу и читаю я хорошо, даже стал за барьером дневник вести, а вот вам магам надо переучиваться. Поэтому ты мне лучше в двух словах объясни, в чем смысл книги.
– Ладно, слушай.
– Ксардас раскрыл книгу и начал читать:
– Тот, кто решился отвергнуть все соблазны и встать на путь добродетели, должен…
– Короче.
– Это поможет ему порвать цепи, которыми этот мир…
– Еще короче!
– Какие вы, герои, теперь нетерпеливые, не то, что раньше. Ладно, специально для «таких» как ты. Это магическая книга, читаешь эту, появляется другая, читаешь другую, появляется следующая. Все ясно?
– Ясно, а где искать следующую?
– Сначала там, где ты нашел эту мохнатую мерзость, потом недалеко от Старого лагеря, потом на другой стороне озера, потом где разрушенный корабль.
Я взял книгу из рук Ксардаса, в ней было две страницы:
– Ксар, откуда ты это узнал? Здесь две страницы и три строчки!
– Ну, во-первых, я самый сильный маг в Миртане, во-вторых, я обладаю высшим магическим рангом, в-третьих, у меня есть королевские награды и, в-четвертых, там карта нарисована.
– Где?
– На последней странице, с другой стороны.
– Удобно.
– Ладно, хватит меня отвлекать, и так на тебя весь день потратил. Давай иди, и забирай эту скотину с собой, а то вся башня псиной воняет.
– Уже ухожу, только вот…
– Что??
– Ты не мог бы мне подкинуть пару свитков и зелий.
– Легко. Любой каприз за вашу руду.
– Какую руду?
– Синюю, а ты другую знаешь?
– Я не в том смысле. Какой ты мелочный, я иду барьер разрушать, жизнью рискую, а ты о деньгах.
– Извини, ничего не знаю. В стране сложная экономическая обстановка, в связи с войной с орками. Поэтому все средства от продажи товаров пойдут на нужды нашей доблестной армии.
– Скупердяй ты старый, вот и все и армия тут не причем.
– Ты товары брать будешь? Или нет?
– Как будто у меня есть выбор.
Вот еще одно доказательство подлой натуры магов: всегда ищут выгоду. За пределы башни Ксардас несколько лет не выходит, а руду все равно собирает. Любят маги простых людей ставить в безвыходное положение. Вот, например, на материке моему товарищу по партии было плохо, я ему мага вызвал. Тот пришел, посмотрел на больного и говорит: «Вы умрете». Товарищ сразу в обморок, еле зельями отпоили. Я подхожу к колдуну и спрашиваю: «А когда умрет?» А он мне: «А я откуда знаю!!! Когда-нибудь все умрем». Лучше бы совсем не вызывал, только хуже сделал.
Я взял у некроманта несколько зелий и два свитка уменьшения монстра (чтобы были). И пошел за Демой. Демон в это время подметал пол на нижнем ярусе (видать получил нагоняй от начальства). Я подошел и дружелюбно начал:
– Дема, дело есть. Давай заканчивай чистить этот свинар…
Сразу стало видно, что яблоко от яблони не далеко упало — демон также как и Ксардас злобно уставился на меня. Второй раз совершать ошибку не хотелось, надо было срочно исправлять свою оплошность:
– То есть э-э-э «эту великолепную башню, которую ты построил со своими друзьями демонами. Я никогда в жизни не видел ничего прекрасней, хоть объехал много стран».
Лесть была очень грубой, точнее эта была ложь, но демон все равно остался доволен — он заулыбался, как мог (улыбка больше походила на звериный оскал бешенного животного).
Долго упрашивать демона не пришлось. Я всего лишь пообещал ему:
1) Помыть крылья.
2) Убрать вместо него башню.
3) Отсыпать руды (такой же жмот, как и его хозяин).
4) Нового домашнего орка (старый умер, когда демон его обнял).
5) Красивую демона-девочку в жены (как он это себе представляет???).
Доверчивый демон поверил и согласился. Мне было неприятно обманывать, но это во благо высшей цели (опять вру, на самом деле, мне просто лень тащить на своем горбу здорового орка, тем более в гору). Демон слетал на второй этаж за орком, и мы медленно пошли к нужному месту.
***
В разрушенном форте ничего не изменилось, разве что трупы привлекли множество мелких падальщиков, таких как вороны и разные жучки. Демон скинул орка на землю и полетел по направлению к башне, а я влил в орка эликсир и стал ждать эффекта. Эффект наступил минуты через две — сначала орк начал хрипеть, кашлять и хватать ртом воздух. Мне показалось, что некромант напутал, и орк сдохнет самой мучительной смертью, ведь Ксардас не алхимик, но опасения оказались беспочвенны. Орк покашлял, побился в судорогах, но глаза открыл и уставился на меня. Я сразу принялся за дело:
– Ну, скотина, слушай меня. Я всех убивать, рвать их всех руками, тебя спасать!!!! Ты понимать?
Я принялся сильно жестикулировать, показывая как спасал никчемную шаманью жизнь (зря меня в молодости не приняли в актерскую академию, много потеряли). Орк без энтузиазма смотрел на мое выступление, потом с минуту тупо смотрел на меня, а затем произнес:
– Грахтнакк.
– Чего?
Орк показал лапой на груду мусора, в виде каких-то деревяшек и грустно произнес:
– Грахтнакк.
– Я так и знал. Эта свинячья морда не понимает по-человечески. Что же делать?
– Если человек продолжать обзывать, то «свинячья морда» отрывать от человек все выпуклые места, мешающие при ходьбе.
– Так ты умеешь по-людски говорить?
– Да. Меня звать Ур-Шак, я сын духа. Человек меня спасать, теперь человек друг, но если он говорить неприятный слова, я…
– Все понял. А где ты выучил человеческий язык?
– Я был рабом в …….
И орк стал мне рассказывать про свою несчастную жизнь. О том, как его все обижали и били, потому что родился со слишком интеллигентной для орка харей. О том, как его родителей убили люди, а его забрали работать в шахту, где он и выучил язык, первыми заученными словами были: «… твою мать», «Гомез — козел» и «Работай, скотина». Но он оттуда сбежал и вернулся к себе в племя. Пошел в шаманы, стал самым лучшим учеником и отомстил всем, кто обижал его в детстве. Как он только над ними не издевался: заставлял ходить на руках, бровях, устраивал гонки на варгах, превращал их в различных животных. Одного превратил в ворона и заставил нагадить на лысину вождю племени. Правда, все получилось немножко иначе, чем было задумано. Так как ветер предательски изменил траекторию полета э-э-э «вороньего вещества», и оно попало в глаз верховному шаману. Тот от неожиданности сколдовал огненный дождь… Хорошо, что обошлось без серьезных жертв: одного убило, троих контузило, остальные отделались паленой шерстью, да и у вождя лысина стала еще больше. После этого был выдан указ – убивать всех летающих птиц в зоне видимости. Орки так увлеклись этим приказом, что на территории Миненталя уже почти не встретить птиц. Но для молодого шамана, все закончилось хорошо. Никто так и не узнал, что виновником всего был Ур-Шак, так как ворон сам погиб в огне.
Потом орк стал рассказывать про свою взрослую жизнь, про трудности этой самой орочьей жизни. Мне это было не особо интересно, поэтому я постарался конкретизировать:
– Я тут по делу, у меня к тебе несколько вопросов. Почему орки напали на тебя? Где ваш город и как туда пробраться?
Я достал из рюкзака пергамент и приготовился записывать. Орк оказался кладезем информации: он сказал, что его выгнали за недоверие к Крушаку, поведал о других шаманах, о том, что Крушак украл у них сердца и теперь они нежить.
– А кто такой Крушак?
– Вы называть его Сопящий.
– Может, Спящий?
– Может.
– Мне нужно попасть к Храпящему и к этим шаманам. Где они находятся?
– Ты давать карту, я рисовать.
Идея была хорошая, вот только карты у меня не было. Я обменял ее у Грехема на рисунок голой бабы, а рисовать поверх голой бабы, это кощунство!!! Другой бумаги у меня не было, кроме той, что в руках, но и там уже не осталось чистого места.
– Ты мне лучше так объясни, на словах.
Орк указал лапой себе за спину и сказал:
– Вон там. Только тебе это не помогать.
– Да… — я скептически глянул на горизонт, — хорошо объяснил. А почему не помогать?
– Там много моих братьев.
– Так я их всех того… убивать.
– Нет, братьев очень много. Они тебя бить, пускать по круг, а затем есть и запивать тебя.
– И что мне делать?
– Тебе надо сделать Улу-мулу.
– А это что за хренотень?
– Это большой амулет, похож на расческа. Раньше к нам приходить человеки и расчесывать нас, выводить вши, блох. Их звать Зеленый. С тех пор орки очень любить зеленый и не убивать.
– Ясно. Ты мне можешь сделать эту хренотень?
– Я не уметь. Уметь Таррок. Мы с ним работать в шахта, я убегать, а он остаться.
– Почему остался?
– Он больной. Работать любит, когда бьют любит, поэтому остаться.
– Ясно. А что за шахта?
– Там все время пьют и оскорблять Гомеза.
– Значит новая, хотя и в старой Гомеза не любят. Ладно, сам разберусь. Ты-то теперь, что планируешь делать, где жить?
– Моя жить тут, строить дом.
– Может тебе помочь?
– Нет, я сам, у вас, у людев все через задничный ход.
Здесь орк прав. Признаться, строитель из меня неважный, если точнее, то вообще плохой, и Ур-Шак поступил мудро, отказавшись от моей помощи. Дом я строил, точнее ремонтировал, всего один раз в жизни, уже в заключении. Товары для заключенных еще не были собраны, и нас заставляли работать на благо города Хориниса. Кроме меня в тюрьме было еще три человека, но путевка в Миненталь была только у меня. У остальных были небольшие провинности: один пописал на виселицу, другой пописал в стакан и продал как пиво, а третий просто пописал… в кровать губернатора (Сначала я подумал что это или странные у них шуточки, или весь остров поголовно болен). Я все время, пока находился в камере, спал с открытыми глазами, мало ли что взбредет этим сыкунам в голову, они так могут всю камеру ополоснуть, включая меня. Ну, так вот. Мне и сыкуну в кровать, достался ремонт дома, хозяином которого был некий Феллан. Странный нервный мужик, бегал, мешал, кричал и молоток из рук некогда не выпускал. Дом мы ремонтировали очень медленно, быстро у нас получилось только продать все молотки, гвозди, тяпки, лопаты и все, что не прибито к полу и стенкам. Охранник был с нами в сговоре, так как ему нравилось каждый день жрать мясо и пить пиво и иногда сам, что-нибудь тырил. Так продолжалось четыре дня…
Ремонт стоял, а пивные животы и жирные морды росли, а в доме не осталось ничего, кроме двух кроватей. На пятый день пришел судья и сказал, чтобы мы заканчивали, так как мне завтра за барьер. Пришлось ускорить строительство, а так как все гвозди были проданы, а деньги пропиты, то мы в буквальном смысле клеили на сопли, а бывало и того хуже. Феллан про это не знал и даже не догадывался, только все время удивлялся: «А почему клей пахнет так странно?». Когда работа была окончена, то пришли проверяющие: Феллан и судья. Хозяин подошел к своему дому и легонько толкнул, дом выдержал. Тогда он залез проверять на крышу, сначала слегка прыгнул, потом посильней, потом…. Доски надломились и придурок полетел вниз, но не один. Надломанные доски составили ему компанию. Прибежали ополченцы, вытащили его из-под обломков и отнесли к Ватрасу. Тот посмотрел, дал лекарство, но оно не помогло, поэтому с тех пор этот идиот все время бьет по стенке молотком и приговаривает: «Надо чинить дом, надо чинить дом». По факту саботажа судья повел расследование и нашел виновного. Сыкуна повесили на следующий день (Лариус все-таки добрался до шутника). Вот так в Миртане стало больше на одного плохого строителя, одного идиота и одного трупа.
Уже смеркалось. Я попрощался с шаманом и телепортировался к Ксардасу.
***
Точнее попытался — подлетел на полметра и спустился обратно. Попробовал еще раз, но эффект был аналогичный. Я не стал сдаваться и продолжил попытки. Орк, скептически смотрел на мои манипуляции и сказал:
– А человек совсем тупой.
– Чего? Сам дурак.
– Сразу видно, что человек не любить работать, ни головой, ни руками.
– С чего такие выводы?
– Чем человек мудрей, чем образован, тем больше мана, у тебя мана маленкий, знач ты тупой.
– Молчала бы, обезьяна переросток, кто тупой, а кто умный. Это не я несколько лет поклонялся злобному демону. А с маной у меня все в порядке, я не Гомез, Велайя осталась довольна.
– Я тебя не понимать. Кто такой – абязяна?
– Я и сам толком не знаю, на картинке видел, один путешественник показывал. Сидит в клетке, вся мохнатая, как ты, морда глупая, как у тебя, и в руке п*ську держит.
– Кого?
– Ну… главный атрибут самца.
– Топор?
– Нет. То, чем мужик все дела делает.
– Топором!
– Да нет же!!! Чем ты баб привлекаешь?
– Топором!
– О, Господи! Иннос дай мне сил! (А еще говорит, что я тупой) Ты чем баб окучиваешь? Тоже топором?
– Нет. Дубиной, что б не сопротивлялась.
– А потом?
– Потом еще раз дубина, для верности, а то мало ли что бывает.
– А детей вы чем делаете?
– Ну… этим самым.
– Вот про него я и говорю.
– А чего, он его в рука держать? С бабами плохо?
– Да нет. Он не свой…
– В смысле?
– Как тебе объяснить? Может быть, это и не п*ська, а просто похож. Он такой продолговатый, желтый, наверно для…
– Хватит!!! Давай закрыть эту тема, я недавно ел — стошнит могет. Мне больше неинтересно… Лучше говорить, как ты домой идти? Темно уж совсем.
В этом мохнатый был прав, но я решил показать всю мощь человеческой мысли.
– Я сейчас эликсир маны достану, выпью и спокойно телепортируюсь.
Я принялся рыскать в рюкзаке, но кроме шнапса, закуски, четырех зелий скорости и нескольких с лечением ничего не обнаружил. Зелий с маной не было. Странно. Хотя чего странного, я ведь не маг, их у меня и было от силы штук пять.
– Ну, как поиск?
– Э-э-э... Знаешь что? Я решил остаться и поподробней узнать о демоне и городе орков.
– Человек мне врать, человек всегда позорится, а потом врать.
– Ладно хватит! Давай лучше костерок разведем, я тебя угощу человеческой пищей, выпьем за победу над Спящим и тому подобное.
– Хорошо. Ты собирать дрова.
– А зачем? Вон какие-то палки валяются.
– Не трожь!!! Это мой Грахтнакк!
– А что это такое?
– Это посох сынов духа. Эту мне дарить мой отец, когда умирать, а я ее не сберечь. Теперь мне большой позор.
– Не надо расстраиваться, ее уже не вернешь. А кто ее сломал, уже умер.
– Ты прав. Ладно, иди собирать дров.
В темноте это было трудно сделать, но я зажег факел и принялся за сбор, благо мусора на территории хватало. Орк тем временем бережно собрал остатки своего посоха и аккуратно уложил у стены. Я собрал дрова, сложил их горкой. Пока орк разжигал костер я доставал из рюкзака припасы: вино, шнапс, шкуры волков (не на земле ведь сидеть). Когда Ур-шак закончил с костром, я протянул ему бутылку шнапса и провозгласил первый тост:
– Как говорил мой учитель, Котепольд: «Давайте жить дружно».
– Правильно говорит твой учитель. Мы надо жить в мире, орки и люди.
– Он тоже так думал.
– И что с ним теперь?
– Орки съели. Он пошел разъяснять им правило житья по-инносовски. Пока в котле варился, еще говорил, что они не правы, а как до вертела дошло, так и все. Можно сказать, сгорел на работе.
– Ясно. Человек это вкусно.
– Ты ел?
– Да. Я тебе говорить, к нам приходить Зеленый или по-нашему Гринперс. Приходить и чесать нас. И пока расческа в руках в его не трогать, но только он один раз, расческа не приносить, мы к ниму подходить и спрашивать: «Ты зачем расческа не взять?». А он нам: «Я…э-э-э… нехотеть, вас обидеть... я взять маленький расческа». Мы не понимать и съесть его.
– Ясно. Я тоже, когда не понимаю, злюсь. На материке есть один маг, такую ахинею несет. Я как-то к нему подхожу и.… Хотя ладно, в другой раз расскажу. А почему вы его, Грынпыса, сразу есть. Побили бы и все.
– Нам завещать это старый шаман, прям так и говорит: «Вы за людьми…блюдите, блюдите и еще раз блюдите». Мы и начали блюдить, а оказаться он в конвульсиях бился, и слова по три раза повторять. С тех пор Зеленый к нам не ходят, боятся.
– Что-то мы разговорились, а про шнапс забыли, греется он, нехорошо, однако.
Шаман воспринял мои слова буквально и в один заход оприходовал бутылку. Мне нельзя было подводить все человечество, тем более на глазах орка, поэтому я собрал всю волю в кулак и повторил подвиг. Потом пошли тосты, в адрес Спящего (Чтоб он сдох!!!), потом за Барьер, за падение его же, за людей, за орков, за международную дружбы и т.д. Всю ночь мы пили, шутили, болтали, а под утро спели вместе песню про чудесный край – Миртану.
***
Очнулся я на самом высоком месте форта, в разрушенной башне и почему-то лежал в открытом сундуке. Лежать было очень неудобно, жестко, дул пронизывающий ветер и начиналась гроза. Как я оказался в башне, почему без доспехов, почему в карманах какая-то бумага, я не знал, больше того, даже не догадывался. Первая попытка встать не увенчалась успехом, впрочем, как и вторая, и третья. Ноги не хотели слушаться, было такое ощущение, что все тело взбунтовалось против меня. Хотя его можно понять, столько лет пью, ем, курю, снова пью такую гадость, не приведи Иннос. И вот наверно, мне наказание за годы издевательств — революция. А революции надо давить в зародыше, правда без посторонней помощи это будет трудно сделать. В пропитый и все еще пьяный мозг стали приходить различные идеи:
1) Помолиться Инносу, тот сжалится и пришлет Аданоса с бутылочкой пивка. А иначе герой помрет, не выполнив долг.
2) Повертеть башкой, поискать глазами Ур-Шака.
3) Поорать, позвать Ур-Шака.
4) Разгрызть сундук.
Последняя идея была самая бредовая, поэтому я ее сразу отмел, но другие имели право на существование. Я начал с первой, пытался произнести молитву, но с губ срывалось только: «Господи, дай пивка, сдохну без глотка». Если бы меня увидел какой-нибудь маг, то посчитал бы это страшным богохульством и спалил бы заживо. Вторая идея тоже не осуществилась, голова не вертелась ни в какую сторону. Поорать тоже не представлялось возможным, орать я в принципе не мог, я мог только жалобно просить: «Господи, дай пивка, серьезно… сдохну…». Наверно это все, конец… Я много раз представлял свою смерть в постели с прекрасной принцессой, от сердечного приступа, вызванного сильнейшим удовлетворением, но такое я не мог даже вообразить – в сломанной башне, в сундуке, от страшного похмелья и жажды. Хуже уже быть не могло… но и тут я ошибался.
Я вообще очень часто ошибаюсь. Особенно когда касается женщин (здесь я хотел бы сказать спасибо всем миртанским столярам и плотникам – «спасибо вам, люди, за ваши большие, вместительные, удобные и главное крепкие шкафы, которые не один раз спасали мне жизнь, укрывали меня от взглядов ревнивых мужей. Если бы не вы, дорогие друзья, то лежал бы я уже в сырой земле с топором в голове и кинжалом в сердце».) Сколько раз я себя убеждал: «Она жена судьи, одумайся» или «Ей всего девятнадцать лет, не будь дураком». Но почему-то я всегда был этим самым дураком.
Ну так вот. Я и в этот раз ошибся, хуже быть могло - сверкнула молния, прогремел гром и пошел дождь… даже не дождь, а ливень. Поначалу я обрадовался, так как вода была моим самым большим желанием. Я разинул пасть (кружившие надо мной насекомые умерли от перегара сразу, даже не мучились) и жадно ловил капли. Но по мере заполнения сундука водой, моя радость поубавилась. Я представил еще одну нелепую смерть - захлебнуться в сундуке. Вообще в колонии нелепая смерть — это обычное дело. Мне рассказывали, что один человек приручил волка. Нашел в лесу, принес домой, вырастил, откормил. Как волк подрос до больших размеров, то этот человек решил сделать из него ездовую собаку. Вывел за пределы лагеря, сел сверху и «поскакал». Только вот волку он не объяснил маршрут путешествия, не дал карту и все такое, поэтому зверь как почувствовал свободу, то у него сразу проснулся инстинкт и он побежал к своим сородичам. Человек пытался остановить зверя, но тот только притормозил в глухом лесу, возле самой большой и злобной стаи. Человек как увидел такое количество волков, как обрадовался: «Ух ты, сколько ездовых собак сделаю», – подумал он. «Ух, ты, еда с доставкой на дом», - подумали будущие ездовые собаки… С тех пор этого человека никто не видел. Мне не хотелось повторять судьбу мужика, помирать мне еще рано, тем более так глупо. Ладно, еще в бочке бы захлебнулся или в озере, но не в сундуке же. Меня засмеют, посмертно притом, а этого допустить никак нельзя…
И снова в голову полезли разнообразные идеи:
1) Выпить всю воду.
2) Прогрызть дырочку в сундуке, чтобы вода вытекала.
3) Снова попробовать поорать.
Идеи снова были, одна глупее другой, но лучше хоть какие-то, чем совсем ничего. Выпить всю воду не представлялось возможным, так как дождь был очень сильным, и вода быстро прибывала. К тому же, если я выпью так много воды, то мне захочется по естественным надобностям, тогда я захлебнусь в другой жидкости, которая будет похуже, чем вода и тогда точно от посмертного позора мне не уйти. Грызть тоже не выход, сундук крепкий, доски толстые, а зубы у меня некаменные. Кричать было единственным выходом. Я уже вдоволь напился, и вода придала мне силы:
– Ур-Шак!
Мне никто не ответил.
– Ур-Шак!!!
Справа от меня раздался храп. Оказывается эта скотина, все время была здесь.
– Ур-Шак! Проснись!!!
В ответ невнятное бормотание. Кто бы мог подумать, что моя жизнь в руках вонючего, пахнущего псиной животного, который никогда в жизни не мылся. До чего я докатился.
– Ур-Шак!
– Хватит орать, башка болеть, взрываться.
– Я щас помру, спасай меня.
– Ур-Шак, сам помирать сейчас будет…Ур-Шак дохнуть.
– Если ты «дохнуть», то кто меня спасать? Я ведь тебя спас, теперь твоя очередь!
– Человек плохой, человек, когда давать выпивка, хотеть смерти Ур-Шака. Ур-Шак рыгать, много рыгать, чуть кишка наружа не пошла.
– Сам виноват, на закуску налегать надо было. Ладно, хватит, давай спасай, а то захлебнусь скоро.
– Ур-Шак без сил, не поднять ящик.
– Сделай хоть, что-нибудь.
Я не видел Ур-Шака, только слышал его голос, наверно, как и у меня, у него нет сил подняться. С минуту ничего не происходило, только вода все время прибывала. Я испугался, что шаман заснул или у него помутнение рассудка или еще что-нибудь. Я захотел снова позвать орка, но в этот момент сундук двинулся, точнее Ур-Шак стал двигать его к краю башни (у башни наверху не было стен). Шаман не мог встать, поэтому он двигал ящик из лежачего положения.
– Ур-шак, Я разобьюсь!
– Сундук тебя защищать, сундук крепкий.
– Ур-Шак, не надо, пожалуйста. Ур-Шак, не делай этого. Ур-Шашечка, ну я прошу, не надо, должен быть другой выход. Ур-Шисик, не нааааааааааа...
Сундук полетел вниз… Полет оказался недолгим — несколько секунд, за которые у меня перед глазами пролетела вся моя никчемная жизнь, причем с повторами в интересных местах. Сундук приземлился на дно и треснул в нескольких местах… в нескольких местах треснул и я. В глазах стояли звезды, голова раскалывалась, ни ноги, ни руки не слушались, а содержимое желудка просилось наружу (хоть не обделался, и на том спасибо). Я мысленно поклялся отомстить Ур-Шаку, не знаю как, но я это обязательно сделаю… Может пока он будет спать, побрить его налысо? Хорошая идея, бритва у меня есть, надо только снова споить его остается и все.
Я не успел обдумать весь план, так как ниоткуда ни возьмись, мне в голову прилетел большой округлый камень… Очнулся я только тогда, когда мне в глаза бил сильный солнечный свет. Я попытался определить время, но безуспешно, так как ни черта в этом не смыслил. Следующим желание было встать. Так как ноги поняли, что выхода у них нет, то согласились помочь мне в моем стремлении. Я встал, сделал шаг вперед, зацепился ногой за край сундука и шлепнулся рожей в грязь (я надеюсь, что это была грязь). Руки тоже прекратили бунт и помогли извлечь рожу (именно рожу, так как на человеческое лицо «это», не было похоже) из противной жижи. Я на карачках пополз к ближайшей стене, с целью взяться за ее и встать, повторно не поцеловав родимую минентальскую землю. Вскоре и это было исполнено. Пора уже переходить к заданиям посложнее, например, вспомнить все события, разыскать свой рюкзак, топор и найти эту собаку, скинувшую меня с башни.
– Сам просил помогать. Вот я и помогать.
Я и не заметил, что орк валяется совсем рядом. Он был весь грязный и сливался по цвету с землей.
– А ты что, мысли читаешь?
– Так ты их вслух говорить.
– Ясно. У меня так голова болит, что не осознаю, что делаю.
– Ну… ты это, извинить меня за камень.
– Так это ты его кинул?
– Я не хотеть бриться, вот и решил тебя отвлечь на минутка, а вышла на денек.
– Ах ты, скотина, я тебя спас, а ты меня с башни вниз и каменюкой по башке. И это люди у них еще злые, как тебе не стыдно.
– Ты меня извинять, я не хотеть так.
– Ладно, уже забыли. А что мы в башне делали?
– Ты говорить, что взять сундук, сесть в него и с горка кататься весело. Что у вас так всегда зима делать.
– Так сейчас же лето! А как я в него поместился? Он же маленький.
– Ты меня просить, тебя запихать. Я запихать, но руки, ноги не помещаться…пришлось тебя туда лапами забивать…
– Господи! Это все?
– Ты еще просить тебя в небо подкидывать, я подкидывать, правда, не всегда ловить. Ты хотеть за пределы барьер вылететь.
– Надо же, чего только по пьяни не придумаешь. Ладно, меня наверно Ксар заждался, а я здесь пьянствую. Он меня за такие выкрутасы убьет… Ты мой рюкзак случаем не видел?
– Видел, он возле колона валятся.
Я осторожно отцепился от стены и пошел к колоннам. Там действительно лежал мой рюкзак. Я сел на землю рядом с ним, достал лечебные эликсиры и принялся пить в надежде на избавление от похмелья. После десятка эликсиров я почувствовал небольшое улучшение самочувствия. Теперь надо было искать оружие. Я принялся осматривать все вокруг и заметил свой «Клич воина» вбитым в стену, но самым интересным было не это, а то, что на стене появились надписи, они гласили: «Гомез – козел», «Юберион + Галом = брак по расчету», «Крушак + Галом = Любовь» и «Уря и я, были здесь». Я попытался вытащить топор, но он не поддавался, тогда я уперся ногой в стену и повторил попытку. На этот раз успешно. Потом я осмотрел всю территорию замка, нашел еще кое-что из своих вещей и когда я закончил поиски, весь алкоголь выветрился. Мне пора было отправляться к некроманту, поэтому я пошел прощаться с шаманом. Ур-Шак все также лежал на земле.
– Тебе плохо?
– Угу.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Неа.
– Мне пора идти, но я обязательно зайду снова. Пока.
Орк лишь кивнул головой. Я вытер лицо от грязи, взял руну и телепортировался к Ксардасу (странно, в этот раз она сработала). У некроманта за это время ничего не изменилось, Дема все также внизу делает вид, что убирается, а Ксардас перелистывает свои книги, делая вид, что изучает их. Как только старый черт меня увидал, то сразу пошел в наступление:
– Ты где был? Жизнь всей колонии зависит от тебя, а ты прохлаждаешься черт знает где.
Я не знаю почему, но у меня поднялось настроение, когда я увидел ругающегося Ксардаса, и мне захотелось пошутит. Поэтому я начал:
Зачем же ты меня послал? Зачем туда послал? Зачем послал туда?
Уж лучше сделал б это сам. Ты ведь сильный маг. Сделал б это сам!
Но вместе с демоном пошел, орка тот тащил, а я рядом шел,
И все же зря туда пришел, я туда пришел, лучше б не ходил.
Так вот, а мне пришлось туда идти,
А я ведь не хотел, туда совсем идти,
Совсем-совсем я не хотел туда идти.
В тот проклятый форт.
Возле форта на скале, Возле форта на скале,
Чуть не помер я.
Возле форта на скале, Возле форта, Возле форта на скале,
Чуть не окочурился.
Возле форта на скале, Возле форта на скале,
Чуть не помер я.
Возле форта на скале, Возле форта, Возле форта на скале.
Так значит, я туда пришел, В орка зелье влил, И эффекта ждал.
А орк наш еле-еле встал, Еле-еле встал, Видно зелье дрянь.
Сначала долго он молчал, долго он молчал, но потом сказал.
И очень много он сказал, все я записал, все я записал.
И ты поймешь, когда услышишь этот Готик-рэп.
Ты все поймешь, когда услышишь этот Готик-рэп.
Надеюсь все поймешь, когда услышишь Готик-рэп.
Я тебе все расскажу.
Возле башенки твоей, Возле башенки твоей,
Город орков есть.
Возле города того, Возле города, Возле города того.
Там пещера есть.
Возле башенки твоей, Возле башенки твоей,
Город орков есть.
Возле города того, Возле города, Возле города того.
Ну а в пещере в той Крушак, Злобный демон он, Очень он плохой.
И он шаманов убивать, Сердца вырывать. Надо наказать.
Тому мне нужен амулет, нужен амулет, крутой амулет.
Я с ним пойду…
– Хватит!!! Завязывай с песней, у нас тут не конкурс талантов, что с тобой происходит? Ты, случаем, болотником не балуешься? Хотя нет, молчи, я по глазам вижу что пил. Много пил, глаза красные как у огненной ящерицы. Мало того, что старших не уважает, читать не умеет, двоечник, трус и лентяй, так он еще и алкоголик!!!
Как только Ксардас закончил перечислять все мои достоинства, в бой вступил я.
Глава II. Прогулка
Тебе не надоело повторять одно и тоже? Это моя жизнь и я сам решаю, как ее прожить. Как сказал один великий поэт:
Пить иль не пить? Ответ известен.
Решает каждый за себя.
А я же, сам с собою честен.
Поэтому и пью всегда.
– И кто этот великий поэт?
– Я конечно.
– Понятно. У тебя еще и мания величия.
– Чья бы корова мычала, «ваше преосвященство».
– Я этот титул заслужил, долго работал и добился своего. А ты, наверно, вообще не знаешь, что такое работать.
Что-то подобное я недавно уже слышал. Я хотел было возразить, но Ксардас перевел разговор в другое русло:
– Ладно, с тобой пререкаться и жизни не хватит, тем более у нас дела есть. Что там шаман тебе поведал? Давай рассказывай.
– Зачем рассказывать? У меня все записано.
Я засунул руку в карман, достал лист пергамента и протянул Ксардасу. Некромант уставился в листок, густо покраснел и сказал:
– Ух, ты! Какие сись….
– Что?
Я все понял мгновенно, вместо записей у Ксардаса в руке оказался рисунок голой бабы.
– Ксардас, это не мое, мне подбросили. Это провокация.
– Понятно. Помимо всего выше перечисленного ты еще и извращенец.
– Все у меня в норме, там ведь голая баба, а не голый мужик. Да и вообще, давай гони ее сюда, посмотрел и хватит.
– Нет уж. Эту э-э-э… улику, я оставлю у себя, для проведения э-э-э… экспериментов и анализов.
– Скотина!
– Что?
– Картина… говорю, не хватает у тебя картин в доме. Как-то безжизненно стенки смотрятся.
– Мне показалось, что ты другое слово сказал. Ну да ладно.
Ксардас подошел к полкам с книжками, достал одну, положил туда рисунок и поставил на место.
– Ксардас, а зачем тебе столько книжек? Я как не приду, ты все время одну и ту же смотришь, а остальные без дела стоят.
– Это не просто книги, это мой стратегический запас бумаги.
– Это как понять?
– Я постараюсь тебе объяснить. Все мы люди… ну или почти все… и у нас в организме происходят различные процессы. Особенно различные процессы начинаются после приема пищи. Как бы сказать покультурней… нам всем необходимо …
– СРАТЬ!!!!
– Я же просил покультурней.
– Тогда какать.
– Уже лучше. На первых порах, все пользовались лопухами и листами серафиса, так как книг в колонии не было, но они были слегка шершавые и больно натирали эту важную часть человеческого тела.
– Это ты прав, после них минут сорок не сядешь. Хотя Гомез нашел в этом плюс.
– Это какой же?
– Ты когда жил в Старом лагере, разве не замечал, что стражники, охраняющие лагерь, никогда не садятся? Это все потому, что Гомез приказал им через каждые полчаса тереть филейную часть серафисом. Для того чтобы никто не мухлевал, была создана специальная группа, возглавляемая Арто. С тех пор стражники круглосуточно на посту, сесть они не могут, спать тоже. Хотя самые находчивые научились спать стоя.
– Не такой уж Гомез и дурак, как я думал. Хотя я не закончил, как говорилось мною раньше, книг не было, и из-за этого мы потеряли одного мага. Звали его Обгадесь. Он любил ходить в гости к магам воды и регулярно это делал. В тот раз во время похода ему приспичило и он присел возле скалы. Как закончил свои дела, то стал осматриваться по сторонам, в поисках какого-нибудь растения, но поблизости ничего не росло. У него с собой была только книга «Слова Богов» и несколько заклятий. Портить такую книгу это богохульство, поэтому в ход пошел свиток с заклятием. Обгадесь достал свиток «Ледяная стрела» и использовал не по назначению. По неизвестной причине свиток сработал, наверно Боги разозлились, и маг огня примерз задницей к скале, где благополучно и помер. Заклинание сработало хорошо, и мы не смогли отделить мага от скалы, пришлось долбить породу и хоронить с куском камня на жопе. Для того чтобы больше таких неприятных инцидентов не повторилось, мы заказали у короля самые дешевые и самые плохие книги. Поэтому в каждом лагере есть своя библиотека.
– А почему их у тебя так много?
– Когда я уходил из Старого лагеря, то прихватил десяточек на всякий случай, да и к тому же на черный день сгодятся.
Я подошел к полкам и прочитал: «Леницын и КоммПашка. Полное собрание сочинений».
– Ксардас, тебе не жалко книги портить?
– Эти «книги» – чистейший картавый маразм и сильней, чем есть их уже не испортить. Ну ладно, мы чего-то сильно отвлеклись. Где листок с записями?
Я принялся шарить по карман в поисках пергамента. Пока я искал, Ксардас поглядывал на полки и пытался вспомнить, в какую именно книгу он положил рисунок. Я, наконец, нашел записи и протянул их некроманту. Ксардас взял пергамент и принялся читать, иногда тихонько комментируя: «Правильно», «Я так и думал», «А это что за буква?». Пока Ксардас был занят чтением, я тоже пытался вспомнить куда он положил рисунок (не оставлять же такую красоту этой сволочи). Наконец, Ксардас дочитал:
– Все так, как я и предполагал. Ты должен немедленно отправляться в город орков, ответы на все вопросы находятся там. Здесь говорится про какой-то амулет для защиты от орков.
– Этот амулет мне должен сделать один орк, я как раз сейчас направляюсь туда. Амулет называется Муси-Пуси…или Сиси-писи, или Гули-гули, что-то в этом роде.
– Хорошо. Удачи тебе, от тебя зависят многие жизни и всякая остальная дребедень которую всегда говорят наставники.
– Я постараюсь не подвести тебя. Жди, скоро вернусь.
– Иди. Хотя нет, стой. У меня к тебе вопрос, я его сразу хотел задать, да забыл. Где твой доспех?
– Ты не ослеп ли, старче? Он же на мне оде…
И действительно, доспеха не было. Я не представлял, как такое вообще может быть. Как можно не заметить отсутствие такого важного предмета, как доспех. Видно старый некромант прав и пора заканчивать с пьянками, и я обязательно это сделаю (когда-нибудь). Но не сейчас, сейчас надо было выходить из положения, при этом, не показав себя полным дураком. Поэтому я прибегнул к старому и проверенному способу — к вранью.
– Я… он… его… сдал. Да, сдал в ремонт. Там одна пластина погнулась, и я подумал, а почему бы не отремонтировать, время пока есть, да и деньги имеются.
– Ну-ну.
Ксардас смотрел на меня с подозрением, сразу было видно, что вранье не прошло и старый черт хочет подловить меня на этом.
– И кому именно ты сдал доспех?
– Э-э-э... ты его не знаешь…э-э-это молодой мастер, но уже хорошо себя зарекомендовавший
Ответ Ксардаса не убедил, он продолжил допрос и стал похож на судью расследовавшего мое дело (Ксар так похоже хмурил брови, что мне захотелось плюнуть ему в рожу, но я не стал повторять старую ошибку). Как только вспомнил оплеванную морду судьи, в душе стало так приятно, что я даже невольно заулыбался. Ксардас не замечал мои эмоции и продолжал допрос:
– А в какой именно лагерь ты сдал?
– Э-э-э… в Болотный.
– Зря, с ними лучше не связываться, они там все — идиоты. Ты им сдал доспех на ремонт, а они сделают из него чайник или сковородку. Я тебя сразу предупреждаю, чтобы ты не удивлялся, когда забирать пойдешь.
– Это вряд ли, они меня знают. Если чего не так, то я сразу по мозгам надаю.
– Ага, тоже мне смелый воин. Тебе напомнить, как ты заикаться начал, когда моего демона первый раз увидел? Или как ты, сверкая пятками, убегал от моей башни?
– Я не убегал, я ПОКИНУЛ поле брани, то есть произвел специальный тактический ход.
– Ну конечно, перед этим клянча: «Пожалуйста, Ксардик, не убивай меня».
– Это я тоже специально, чтобы сбить тебя с толку.
Ксардас укоризненно на меня посмотрел и покачал головой:
– Ну ладно, допустим, это правда, но что это на тебе надето? Какое-то трико с обвисшими коленками, непонятная безрукавка с еще более непонятными пятнами. Ты похож на спившегося нищего алкоголика.
– Ну, извините, модные веянья обошли мою камеру стороной, поэтому, что в тюрьме дали, то и ношу. И если уж говорить про одежду, то лучше объясни мне, почему вы, маги, юбки носите?
– Это не юбки, балбес. Это мантии и каждого из служителей разных богов, она разная. Вот у Корристо красная, у Сатураса синяя, а у меня как видишь…
– Грязная. Вижу.
Ксардас слегка смутился и принялся оправдываться:
– Я редко выхожу и башни, да времени нет следить за внешним видом, и живу я далеко от всех и…э-э-э... Да и… и разговор то не обо мне, перестань отходить от темы разговора.
– А что? У тебя еще вопросы есть?
– Конечно есть, что у тебя карманы так оттопырены? Чем это ты их набил?
Нашел что спросить, для меня самого это загадка, поэтому снова будем врать:
– Там очень важные бумаги: документы и сведенья.
– Очень любопытно, а можно взглянуть на эти бумаги?
– Ксардас, это личное и тебе знать не положено, поэтому...
– Быстро положил все бумаги на стол!!!
В руке у некроманта загорелся огонь, а взгляд выражал настойчивое желание отправить меня к праотцам.
– Ксардас, не дури, что с тобой происходит? Ты прям как с цепи сорвался.
– Давно надо было тебе проверку устроить на профпригодность, а то не герой, а самое настоящее позорище. Меня же люди засмеют, скажут: «Что это за оборванец с тобой рядом?», а я: «Это не оборванец, а спаситель всей колонии». А они: «А почему «спаситель» похож на спившегося алкаша?» И что я им отвечу? Что ты пьешь с пяти лет, с тех пор как морда в бутыле с самогоном застряла? А родственники не хотели разбивать бутыль, так как им было жалко переводить продукт, но ты все выжрал за два часа и неделю ходил со стеклянным шлемом на голове, потому что поймать разгоряченного, возбужденного алкоголем пятилетнего засранца не представлялось возможным. Помог только специально вызванный из столицы лучник, который метким выстрелом в ногу смог тебя утихомирить.
– А ты откуда знаешь?
– Ты когда первый раз заходил, то на первом этаже страничку дневника выронил. Дема нашел и принес мне, думал там заклятие написано.
– А кроме этого ты что-нибудь знаешь?
– А история на этом не заканчивается? Хотя нет, не хочу даже знать, и перестань отходить от темы, давай выворачивай карманы.
– Ксардас, у нас нет времени на это, мы и так опаздываем.
– Во-первых, мы опаздываем по твоей вине, так как ты пьянствовал. Во-вторых, двадцать – тридцать минут уже ничего не решат, поэтому быстро выворачивай карманы и ложи содержимое на стол.
Огонек в руке Ксардаса, вспыхнул с новой силой (у некроманта очень «тонкие» намеки). Так как еще пожить мне хотелось, то я без разговоров стал выгребать содержимое карманов на стол. Когда процедура была закончена, то к столу подошел Ксардас, наколдовал кресло и уселся в него.
– А мне кресло?
– Ты постоишь, тебе полезно.
Ксардас подвинул кресло поближе к столу и принялся разгребать кипу бумаг. Он сунул руку в кучу, достал первый попавшийся листок и принялся с умным видом изучать его.
– Ксар, читай вслух, я то мне скучно.
– Если хочешь, я могу позвать демонов и они с тобой «поиграют». У них новая игра, называется «Подкинь побольше, поймай поменьше». Ну как? Есть желание?
Некромант прекрасно понимал, что связываться с демонами мне не хочется, тем более после того, что я наобещал Деме.
– Ксардас, смилуйся, не хочешь читать, то хоть основной смысл расскажи.
– Хорошо. Принимай мои поздравления, ты нашел вторую... э-э-э... «книгу» Хроманина.
Ксардас протянул мне помятый, порванный до середины листок. Я взял его в руки и прочел: «Пришедшие из глубин времён видения Хроманина открыли мне глаза.
И ничто не может поколебать мою веру в них, потому как затронули они самое сердце моё».
– И что это должно значить?
– А я откуда знаю, ищи следующую книгу, как соберешь все, что-нибудь проясниться.
Я скомкал листок и засунул в карман, а Ксардас продолжал разбираться в бумагах:
– Так, а что у нас здесь: «Темный, в замке коридор, Я ползком, почти как вор, Пробираюс...»
– Это стих, точнее песня.
– Песня? Спой, а то я давно не видел никаких творческих номеров, кроме Демених выступлений.
– Так ведь я недавно пел… тебе не понравилось.
– Спой еще раз…— настойчиво повторил старый колдун.
– Хорошо. Я конечно не IN EXTREMO, но тоже постараюсь.
Я взял у Ксардаса лист с текстом, один раз пробежался глазами и начал:
Посвящается Велаейе.
Темный в замке коридор,
Я ползком, почти как вор,
Пробираюсь, чуть дыша,
Чтобы не шуметь.
Гомез в кресле спит давно,
Стражники? Им все равно,
В чью же комнату тайком
Желаю я пролезть,
Чтобы увидеть...
Бабу голую в час ночной.
Увижу я ее и прям сам не свой,
Чьих Велайя ты корней?
Чего стоять, пойдем в кровать скорей!
Рука на твоей груди,
На нее ты не гляди.
Что же мы еще стоим?
Надо ведь в кровать!
Много книжек я читал,
Много я позиций знал
Но теперь их все забыл, будем вспоминать!!!
А как иначе?
Бабу голую в час ночной.
Увидел я ее и прям сам не свой,
Чьих Велайя ты корней?
Чего стоять, пойдем в кровать скорей!
Очень жаль, что ты в тот раз, на Гомеза нарвалась.
Этот новый твой приятель не такой как все!
Ты осталась с ним вдвоем,
Не зная ничего о нем...
На девок не смотрит он, наплевать ему
Ты ведь попала!
К настоящему импотенту,
Он не удовлетворил таких как ты, не одну!
Но теперь, в этот час ночной
Я серьезно здесь займусь тобой!
Все происходит будто в классном сне.
Но развлекаться здесь опасно мне!
Ксардас все это время смотрел на меня с каменным лицом, а потом произнес:
– Признаться, я от тебя другого и не ожидал, пошляк.
– Сам ведь просил спеть!
– Ксардас проигнорировал мое последнее замечание и продолжил разбирать бумаги.
– Так, здесь у нас пошлый рисунок, изображающий орка и тролля в недвусмысленной позе. Мой вердикт - сжечь.
Листик в руке Ксардаса вспыхнул и мгновенно сгорел, ничего после себя не оставив.
– Эй, товарищ, вы не наглейте, он у меня был в единственном экземпляре.
Ксардас и это замечание пропустил мимо ушей, продолжая сжигать мои бумаги.
– Так, это сжечь, это тоже, это тебе тем более не нужно, а вот это что-то интересное. Какие-то непонятные знаки, похожие на древние письмена материковых орков, я узнаю их размашистые мазки, как будто небрежно нанесенные. Кроме этого здесь присутствуют инициалы автора, что не характерно оркам и еще какие-то странные чернила, непонятного цвета. Откуда это у тебя?
Ксардас принялся скрести пальцем одну из закорючек, а я стал напрягать память и вспомнил:
– Это я по-большому в дороге ходил.
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!
Ксардас выпрыгнул из кресла, как будто его укусил шершень, выронил листок на пол и стал тереть руки об мантию (ясно, почему она грязная).
– Ксар, с тобой все в порядке?
– Господи, позор-то какой!!! Если ты кому-нибудь расскажешь что я…э-э-э-э... я…. э-э-э, короче говоря, убью тебя. Все понял? А теперь иди отсюда, и чтобы на глаза мне не попадался ближайшие дни.
Я сгреб все оставшиеся бумаги со стола, распихал по карманам и пошел спускаться на первый этаж.
***
Пойти-то я пошел, но спуститься мне не было суждено, так как только я вышел за дверь, раздался голос Ксардаса:
– Ты кое-что забыл!
Я зашел обратно в комнату; Ксардас стоял все на том же месте и показывал пальцем на мой «документ».
– Ксар, пускай полежит, я потом зайду, заберу….
– Быстро, я сказал!
И опять огненный шар загорелся в руке некроманта.
– Все понял, уже забираю.
Я взял листочек двумя пальцами и вышел из помещения. Спускаться вниз я не стал, а присел на край стены и принялся изучать бумажку (сам не пойму зачем).
Мазки действительно были большие и умелые, точно не мои, я конечно мужик здоровый, но до такого мастерства и гигантизма мне еще далеко. Тем более, как я мог сделать все дела по дороге, если по этим самым дорогам я не хожу уже недели две, все телепортами пользуюсь (хотя нет, вру, я ведь, в форт пешком шел и когда орка обратно относили, но я отчетливо помну все события, по «делам» не бегал). Наверно, все-таки Ксардас прав, и здесь приложил свою волосатую руку орк, точнее не руку, а другое место (не сомневаюсь, что тоже волосатое). Так как кроме Ур-Шака я других орков не знаю, то это наверняка его работа, его шуточки, человеку такая дрянь даже в голову не придет. Я надеюсь, что это единственный сюрприз в исполнении шамана, который меня ждет. Хотя… у меня пропали доспехи именно после общения с орком, а что если он и на них «пошутил»? Я ведь никогда шерсть на них после этого не отмою.
Я представил, как эта здоровенная скотина с ехидным смешком присаживается на мой доспех и… Дальше даже представлять было противно и неприятно.
Голос Ксардаса вывел меня из раздумий и горестных размышлений:
– Ты чего расселся? Творением своим любуешься?
– Обдумываю план будущих действий, нельзя идти неподготовленным.
– Ты давай быстрей думай, а то время идет.
Ксардас был прав — больше тянуть нельзя. Я выпустил листик из пальцев, его подхватил ветер и понес в направлении пещеры штеков. Я снял с плеча рюкзак и принялся искать руну переноса в Новый лагерь. Только я её достал, как Ксардас внес коррективы в мой план:
– А как же доспехи забрать? Или ты забыл?
– Я ничего не забыл, сейчас все будет.
Я положил руну Нового лагеря в рюкзак и принялся разыскивать руну Болотного. Искал я ее долго и упорно, некромант все это время с ожиданием смотрел мне в глаза и ехидничал:
– Чего такое? Нету? Может ты ее тоже, в ремонт сдал? Если в Болотный, то там они из них делают прекрасные пепельницы, да и тарелки с кружками тоже неплохи. А вкупе с чайником из доспеха, так вообще сервиз потрясающий!!!
– Ксардас, перестань, мне и так тошно, еще и ты...
– Ну, уж нет!!! Теперь мой черед над тобой издеваться, теперь моей улице праздник, поэтому терпи!!!
Я не стал спорить с Ксардасом, так как себе дороже выйдет, и сконцентрировался на поиске руны, но Ксардас сегодня был в ударе и не думал останавливаться:
– А ты в карманах не искал? Может она в очередной «документ» завернута? А в трусах ты не смотрел? А то, что-то это место подозрительно выпирает!!!
Больше терпеть издевательство старого маразматика я не мог, поэтому прекратил поиски, повесил рюкзак на плечо и с гордо поднятой головой (и со словами «Я лучше пройдусь») стал залезать на соседнюю башню.
– Пройдись, пройдись, может по дороге поумнеешь.
Я снова не стал спорить, пусть хоть сегодня старый порадуется, пусть думает, что он меня сделал, это не последняя наша встреча… еще покажу ему, кто главный.
Я подошел к краю башни, спрыгнул на близлежащую скалу. Существует поговорка, что люди учатся на своих ошибках, но сегодня, в который раз, я убедился, что ко мне это неприменимо (особенно ко мне неприменимы законы Миртанского государства). Ну, так вот, я снова на краю скалы, поскользнулся и снова приземлился задницей на тропинку, на которой совсем недавно стояли големы. Правда разница между падениями все-таки была, в этот раз в попе ничего не хрустнуло (а чему там хрустеть, все уже давно сломано). Я встал и, прихрамывая, поплелся в сторону форта на скале. Дорога была долгой, но безопасной, так как всю живность я убил еще в свою первую прогулку, а новой еще не появилось. Была только одна неприятность: это холодный, пронизывающий до костей, ветер, который только усиливался, по мере моего прохождения к вершине.
Когда я зашел в форт, то увидел шамана, который лежал на земле в самом центре форта и что-то нечленораздельно громко мычал. В голове сразу пронеслась мысль о новом нападении клановых орков, о раненном шамане и о врагах в засаде. Поэтому я достал топор и стал медленно подходить к Ур-шаку (поглядывая по сторонам в поисках врага). Враг не заставил себя долго ждать и предстал передо мной во всей красе… в виде большущей бутылки с крепким запахом самогона (напитка не было, но запах стоял сильный), которую орк крепко держал в правой лапе. И орк, к тому же, оказался не раненым, а просто смертельно пьяным. Хотя в одном я был прав: битва была, битва между зеленым змием и шаманом, которую Ур-шак проиграл по всем статьям. Орк был еще грязней, чем несколько часов назад, когда я с ним прощался, и представлял собой жалкое зрелище. Мне даже стало стыдно, что мое пагубное влияние довело орка до алкоголизма:
– Господи, что же я за человек такой? Даже орка споил. Ур-шак, пора вставать, дело есть.
Я легонько потряс орка за плечо, но эффекта это не принесло. Тогда последовал легкий удар ногой, тоже безрезультатный. Тогда я стал думать, что мне с ним делать, чтобы он проснулся? Снова тащить его к Ксару, я думаю не стоит: старичок сейчас на взводе, а как узнает, что я виноват в орочьем «недуге», так разозлится еще сильней. Нужен другой план, более радикальный. Я присел на корточки, вплотную приблизился к уху шамана и прокричал:
– ВСТАТЬ!!!
Эффект превзошел все ожидания: орк резко выкинул лапы вперед (от неожиданности я даже отскочил на пару метров) и прогорланил:
ШиракА, стрАнА маЯ МиртанА,
Много в ней ляса, пОля, рекОв,
Я другА, такА странА Не знаЯ,
Где тАк мОжно есть человекОв!!!!
Как только он закончил, лапы безжизненно упали на землю (бутылка при этом разбилась), раздался храп. Такого от шамана я не ожидал, был готов ко всему, кроме орочьего фольклора.
– Ур-Шак, твою оркскую мать, что это за припадки? Я чуть не преставился от такой неожиданности.
– Хррррррррр-Хррррр…
– Ах ты так собака!.. Тогда держись.
– Я положил топор с рюкзаком на землю и снова подошел к орку, сел ему на пузо и легонько дал пощечину, приговаривая:
– Где мои доспехи? Ты, пьяное животное, а ну отвечай.
Ответом был только сильнейший храп, тогда я со всей силы дал пощечину… орк не остался в долгу и ответил тем же. И если от моего удара орк слегка дернул головой, то от его удара я пролетел полтора метра. Хотя это и ударом назвать сложно, больше было похоже на то, что он отгонял надоедливую муху. Мне еще повезло, что удар пришелся не в лицо, а в ухо (отчего то незамедлительно оглохло). Минуты две я полежал на земле, в ожидании, когда улягутся звездочки в моей голове, потом подошел к рюкзаку, достал эликсиры и принялся пить. Когда процедуры были закончены, я снова подошел к шаману.
– Все-таки ты, Ур-Шак, скотина. Я тебя спас от смерти, накормил, напоил (правда, слегка перестарался), а ты мне в ухо дал. Нехорошо. Мало того, как последний алкоголик жрешь бутылку в одно рыло, а как же я? Я ведь твой единственный собутыл… тьфу… то есть единственный человеческий друг.
– Хрррр-Хрррр-Хррр…
– Так ты, сволочь, со мной еще спорить будешь? А ну молчать!
Я снова нанес несколько ударов ногой, таких же безрезультатных, как и предыдущий (разве что орк стал сильней храпеть). Мне бы такой сон, тебя лупят, а ты только крепче засыпаешь. Как видно, разбудить его не судьба, поэтому переходим к запасному плану.
– Ладно, Ур-Шак, так уж и быть, спи, я зайду попозже, и мы серьезно поговорим, на тему алкоголизма у малых народностей севера.
– Хррррр-Хрррррр…
Я оставил орка в покое и начал обход форта в поисках своего доспеха. Первичный осмотр не дал никакого результата, поэтому я перешел к более детальному осмотру «мест боевой славы». Первым (и последним) в списке стоял сундук, к которому я незамедлительно подошел, точнее к тому, что после него осталось. Вокруг валялись щепки и всякий другой мусор, не представляющий для меня интереса, я уже собрался уходить, как заметил кусок круглого камня. При ближайшем рассмотрении это оказалась руна, грязная и расколотая напополам. Так вот, что, оказывается, скинул мне на голову Ур-Шак, вот же собака, хотя… если на месте руны был бы камень, то… или сильная контузия, или путевка в загробное царство, а так отделался легким испугом, больной головой (а когда она была у меня здоровой?) и небольшой шишкой. А вот руна телепортации к болотникам не выдержала дуэли с моей башкой. Я попробовал поискать вторую часть руны (может хоть как-нибудь ее склеить удастся), но поиски снова не увенчались успехом. Для верности я еще несколько раз обошел форт, но новых находок не обнаружилось. Будить Ур-Шака мне не хотелось (все равно бесполезно), поэтому я поднял с земли рюкзак с топором и повесил их за спину.
Настало время придумывать новый план и желательно поскорей, так как уже начало смеркаться. Самым нормальным решением, на мой взгляд, было пойти к Лестеру: в Старый лагерь мне не попасть, в Новом в таком виде меня засмеют, а в Болотный далеко идти. А Лестер сейчас является владельцев здорового форта с несколькими комнатами и кроватями, да и к тому же у него может быть в наличии хоть какая-нибудь путевая одежка.
Придя к таким мыслям, я медленно побрел по направлению к форту Лестера. Я шел медленно и тихо, уставившись в землю и предаваясь на ходу размышлениям и мыслям. А мысли были не очень радостные: во-первых, надо придумать, как поделикатней попросить у Лестера одежды, во-вторых, надо придумать историю, где моя броня и, в-третьих, надо…
Вдруг я споткнулся и упал на что-то мягкое, вонючее и очень волосатое. Я быстро вскочил и принялся изучать волосатую преграду. Ей оказался орк спящий на земле. Сначала в голове пронеслась мысль, что Ур-Шак не один праздновал, а в компании, поэтому этот тип здесь и лежит. Но проведенные исследования, а именно обнюхивание, не дали однозначного ответа на этот вопрос, так как орк грандиозно вонял псиной, затыкая за пояс даже вышеупомянутого шамана. Мысль о совместной пьянке, тоже отпадала, так как Ур-Шак теперь вне закона, и каждый орк мечтает оторвать ему голову. И если сложить все выше перечисленные размышления в одно, то получается, что орк просто спит.
Я еще раз подивился странному организму этих тварей и принялся обдумывать, как поступить. Он, конечно, враг и будь он в состоянии бодрствования, то непременно напал бы. Но сейчас он спит, а нападать на спящего мне не позволяли моральные принципы (ну не смешно ли? У меня есть моральные принципы!) и дворянское происхождение. Пробовать его будить я даже и не собираюсь, мне хватает и Ур-Шаковских припадков, поэтому самым разумным решением будет переступить через эту тварь и идти своей дорогой.
Так я и поступил, правда далеко не ушел, так как, сделав три шага, я задумался, а вдруг этот урод проснется, пойдет в форт, найдет там храпящего шамана и прирежет оного (у него наверняка с моралью похуже). Тогда мне точно уже никогда не видать моих доспехов. Поэтому я развернулся и снова подошел к орку — тот мирно лежал на спине, сложив лапы на груди. Я подошел с левой стороны и забрал его топор, попутно прикарманив несколько зелий. Как только черное дело было окончено, я собрался уходить. Снова сделал три шага по направлению к мосту, остановился и снова задумался. А вдруг он пойдет и задушит шамана голыми лапами или скинет в пропасть? Надо как-нибудь отвлечь его внимание на что-то другое. И тут мне в голову пришла замечательная мысль: я положил орочий топор на землю, снял с плеча рюкзак и принялся проводить там поиск одной занятной вещицы. Так как стало уже совсем темно, то поиск продолжался долго, до первого пореза. Как только я извел ее из рюкзака, то понял, что факел все-таки придется зажигать, так как в темноте я не смогу привести в действие свой мощный план.
Факел нашелся очень быстро, во многом благодаря своим размерам. Я воткнул его рядом с неподвижным орком и принялся… брить выше упомянутую тварь. Однажды, живя в городе, я увидел, как одна знатная горожанка привела к цирюльнику свою собачку, и тот подстриг ее и побрил. А чем орк хуже? Такое же животное, разве что у него есть особый дар – грандиозно вонять.
Сначала я взялся за голову, выбрил лысину квадратной формы, оставив только волосы по бокам, которые позднее заплел в четыре косички. Потом пошел черед лап, шеи и груди, на которой я большими буквами выбрил слово «Чмо». Так как орк лежал на спине, то побрить остальное не представлялось возможным, поэтому я закончил дело только наполовину, забрал факел и еще раз осмотрел свою работу. После стрижки орк выглядел не так внушительно и стал чем-то напоминать мне Мада, наверно своей глупой мордой. Теперь у этой скотины будут дела поважнее, чем искать шамана, в таком виде он никогда не сможет вернуться в свой лагерь, ему останется только по лесам прятаться. Последней частью моего плана было избавление от орочьего топора, который я выбросил с моста в реку.
Дальше путь был безопасней, так как здесь я уже проходил, поэтому я добрался до подножия форта без каких-либо происшествий и остановок. Остановился я только после того как прошел мост, так как такие длительные прогулки требуют хоть какого-нибудь отдыха, к тому же разболелась старая боевая рана (падение вперед задницей не прошло даром). Привал я устроил прямо у начала тропинки ведущей в форт, на том самом месте, где я встретил Лестера несколько дней назад…
***
В тот день я пришел сюда за фокусирующим камнем (юнитором) и встретил Лестера у начала тропинки, тот увлеченно собирал цветы, никого не замечая. Я тихонько подошел и тронул Лестера за плечо. Послушник вздрогнул от неожиданности и, не глядя, резко развернулся и пробил мне точно в глаз (меткий падла). У меня в глазах замигали звезды, я схватился руками за лицо и упал на землю.
- ААААА! С*ка, ты что творишь? Это же я!
– Сам виноват. Незачем подкрадываться.
– У меня из-за тебя синяк будет, люди засмеют, а как узнают, что он от обкуренного идиота с болота, так вообще от позора не уйти.
– Кто из нас идиот, это вопрос спорный. Это же не я…
– Да что вы все вспоминаете тот случай? Как будто вспомнить больше нечего. Ты лучше помоги мне встать и дай что-нибудь от синяка.
– Сам встанешь, не маленький, а чтобы не было синяка, пожуй вот этот стебель и приложи к глазу.
Лестер вытащил из пучка с цветами, который держал в руке, какое-то растение и протянул его мне. Я встал, взял стебель и сделал всё, как велел послушник.
– Лестер, а нахрен тебе цветы? Ладно еще травы, а цветы то зачем? Болотника уже мало? Теперь тебя цветы вставляют?
– Это не твое дело, да и вообще, ты тут что забыл?
– Работенка у меня здесь — юнитор ищу. А ты?
– Я же сказал, что это…
– Лестер, прекрати, мы с тобой знакомы не первый день, мне можно доверять.
– Доверять, тебе? Не смеши меня!
– А почему нет?
– Ты, наверно, забыл, как украл у Галома слабительное и перемешал с болотником, из которого Фортуно готовить самокрутки? Мало того, ты сам принялся раздавать их, а когда мы закурили, ехидно подходил и спрашивал: «Ну как пЮрген? Нравится?». Я никак понять не мог, что такое пЮрген, но когда бОльшая половина лагеря как по команде сорвалась по «делам», то на меня пришло «озарение».
– Я хотел вам наглядно показать, что наркотики — это плохо.
– Мы не могли из-за тебя спокойно посидеть, сволочь!!! Каждые десять минут нас тянуло в туалет.
– Зато я вас приучил к дисциплине и пунктуальности.
– Да? А к чему ты приучал нас ночью?
– А что было ночью?
– Ты что, забыл?
– Ну, вроде да.
– Как ЭТО можно забыть? Из палаток стали звучать такие вонючие «симфонии», что сверчки от зависти померли, а потом попередохли почти все болотожоры, когда «симфоническое облако» понесло ветром на болото. Из-за этого некоторые твари предпочли покончить жизнь самоубийством, через утопление, чем помирать от удушья.
– Э-э-э… И здесь есть хорошая сторона, меньше болотожоров — меньше опасностей!
– Да? А куда мы будем девать трупы? Может нам начать самим их есть?
– Тоже идея. А еще можно засушивать на черный день…
– Да? Видно не всю дурь я из тебя еще выбил, давай-ка повторим процедуру.
Послушник, с угрожающим видом, сделал шаг вперед, на что я ответил шагом назад.
– Лестер, почему ты вспоминаешь только плохое? Ведь сколько было хорошего, вспомни, например, наши гулянки. Вспомни, как мы весело пили шнапс и курили болотник. А после пошли забрасывать хижину Галома большими святящимися кротокрысами, а потом у тебя выросли крылья, я сел тебе на шею и мы полетели к Белиару на ужин, который в это время играл с Инносом в…
– Чего? Какие крылья? Видно зря я дал тебе попробовать свой новый сорт болотника, тем более четыре самокрутки подряд.
– Хоть что-то ты помнишь.
– Я все помню, в мельчайших подробностях, а особенно я помню момент, когда решил утром опохмелиться. Достал из своих запасов бутыль самогона и чуть не умер. Оказывается, ночью «кто-то» (на этом слове Лестер очень недобро на меня посмотрел) слил пол бутыля, и, чтобы я ничего не заметил, добавил туда воды. Я еще понял бы, будь там простая вода, но там была болотная жижа с болота, в которое весь лагерь…. Ну ты понял. Ты мне не подскажешь, кто это мог быть?
– Э-э-это… наверно Диего: он у нас хитрый черт.
– Диего ко мне не ходит. Ему не нравится наше Братство.
– Э-э-э… тогда… э-э-э…тот Идол, что живет с тобой в доме. Он мне сразу не понравился, у него же на морде три судимости написано. И глаза такие хитрые и все время бегают – бегают. И морда наглая, как у больного орка…
– Он не пьет.
– Он не себе, а на продажу.
– Не особо я в это верю, мне кажется, что этот человек, это…
– Знаешь что, Лестер, хватит мне пудрить мозги и уходить от ответа. Я вижу, что ты идешь в форт, потому что просто так собирать цветы, так далеко от лагеря, ты не стал бы. Поэтому давай рассказывай, для каких целей ты здесь.
– Складно говоришь, видать, ты не так уж глуп, как может показаться на первый взгляд. Ну хорошо. Я узнал, что здесь живут гарпии.
– И что?
– Как что? Гарпии, наполовину птицы, наполовину бабы.
– И что?
– Как что? БАБЫ!!! У тебя, когда последний раз была баба?
– Ну…вообще-то…
– Вот и я о том же.
– Ты что? Хочешь с гарпиями…? Лестер, ты, видать, уже все мозги прокурил. Очнись, они же животные, порвут на части и даже не задумаются.
– Да брось ты, они бабы, а с бабами всегда можно договорится.
– Кроме того, они страшные!
– Да мне хоть горбатую, я непривередлив. Еще бутылочку пригублю, так вообще все красавицами станут, а после болотника…
– Ты их хоть раз видел? У них сильные когти, острые зубы, большие крылья…
– У каждого свои недостатки. Тем более, ты их сам-то видел?
– Я? Нет, мне один путешественник показывал картинку, она там…
– Опять путешественник? А не много ли у него таких пошленьких картинок? То ты мне по какую-то абизяну рассказывал, теперь вот у него появились гарпии, а потом что? Спящий в вызывающей позе, покуривающий трубку? Хватит врать!
– Я тебе не вру, это правда. Они…
– Прекрати, ты меня все равно не переубедишь, поэтому или помогай или проваливай.
– Ну хорошо, только я тебя предупредил.
– Ха, ты еще мне благодарен будешь, когда я приведу тебе самую красивую бабу…хотя нет, самую красивую, я оставлю себе.
– Посмотрим. А зачем тебе цветы?
– Ну ты даешь! Как же это к мадемуазелям в гости и без цветов? Я еще надеюсь, что ты мне с выпивкой подсобишь, ведь так?
– Тебе это не поможет, но все равно держи.
Я развязал мешок и протянул послушнику самую большую бутылку. Он молча взял ее в правую руку, поправил цветы в левой и пошел вверх по тропинке. Я не спеша следовал за ним. При подходе к форту мы услышали неприятные крики, которые Лестер сразу же принял за брачное завывание.
– Слышишь? Увидели, наверно, какой знатный мужчина к ним идет и теперь зазывают.
– Ага, щас! Наверно жрать хотят.
Мы подошли к главным дверям:
– Значит так, я пойду первым, посмотрю оперативную обстановку и налажу контакты. Как только все будет в норме, я тебе крикну.
– Лестер, я тебя последний раз предупреждаю, тебе наврали, что они женщины, они животные и на баб совсем не похожи. Одумайся.
– Опять двадцать пять. Я ж тебе объяснял: во-первых, ты их не видел, и знать это наверняка не можешь, во-вторых, когда ты напивался, я тебе не мешал? Вот и ты мне не мешай, может быть у меня личная жизнь, только налаживаться стала. Поэтому заткни рот и притухни.
Лестер уже начинал злиться, а получать снова в глаз мне не хотелось, поэтому я «притухнул» и молча кивнул. Послушник вдохнул в грудь побольше воздуха и вошел внутрь, повернул направо и со словами «Девчонки, здрас-те» вошел в боковую комнату. «Девчонки» ответили ему громким, нечеловеческим криком. Я услышал голос Лестера: «Господи, действительно страшные…Гм, так это… Привет, как дела? Эй, ты чего?! Нет… А ну отдай.. Отпусти бутылку, сучка… А-А-А-А-А, нет, только не сюда… отпусти… Больно…А-А-А-А-А, Ухи, больно… мои ухи… На тебе… на… Сдохни мразь. Ты тоже хочешь? Подходи по одно… А-А-А-А… Мразь… Прямо в астральный глаз… Вашу мать!!!!
Больше медлить было нельзя, и я пошел спасать Лестера от его «поклонниц», а точнее не пошел, а «полетел», на ходу доставая «Несущего смерть» и скидывая с глаза пожеванный стебель. Залетевши в комнату, я сразу оценил обстановку: возле входа лежало тело одной гарпии, в дальнем конце комнаты находился Лестер, раненный в правое плечо, в окружении трех гарпий, которые по очереди нападали на него, стараясь загнать в угол, но послушник — умелый боец и просто так сдаваться не собирался. На моих глазах он ловко ушел влево от когтей нападающей на него гарпии и пробил ей своим молотом прямо по голове, размозжив ее на части. Остальные гарпии были достаточно высоко, и достать до них мечом не представлялось возможным, поэтому я принялся копаться в своем рюкзаке в поисках арбалета. Лестер увидел мои манипуляции:
– Нашел время по рюкзакам лазить...
– Отвлеки их, я сейчас.
Лестер принялся кричать и размахивать оружием, привлекая гарпий, которые не собирались спускаться на землю и ждали выгодной ситуации для удара. Наконец я нашел арбалет, зарядил и выстрелил…
- А-А-А-А-А-А… Мое плечо… ты что, бл%ь, делаешь? Что за на%@й?
- Извини…прицел сбился…
Тут одна из гарпий резко кинулась на Лестера и слегка полоснула когтями по лысой голове, но тут же упала мертвой, так как послушник кинул ей молот в грудь и обессилено упал. Вторая гарпия в этот же момент бросилась на добивание человека. Я быстро зарядил арбалет и снова выстрелил…
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А… С*кА, ты бл%& такая… Хватит…сразу убей…не мучай…
Страшный крик напугал гарпию, сбил ее с толку и дал мне достаточно времени, чтобы подбежать и в прыжке разрубить эту тварь.
В результате этой небольшой стычки у нас прибавилось четыре трупа и три ранения, два из которых в плечи и одно в ногу. Я подошел к Лестеру и спросил:
– Ну, как сходил по девочкам, старый кобель?
– Ты зачем меня подстрелил?
– Я не специально, там арбалет испорченный.
– Врешь ты все. Это наверно месть за тот удар в глаз. Я ведь извинился.
– Нет, ты не извинялся, и нет, это не месть. Просто «одолженный» арбалет, оказался не рабочим, вот и все. Меня больше интересует вопрос, как тебя на ноги поставить, любвеобильный ты наш. И желательно поскорей, так как я слышу наверху до боли знакомое карканье и взмахи крыльев.
– Что-то мне нехорошо, между ног тепленькое течет.… Или я разбил зелья или…
– Извини, но я не намерен проверять, что это за жидкость, как-нибудь сам разберись.
– Что-то мне совсем не хорошо… я умираю…
– Эй, никаких «умираю», возьми себя в руки и держись.
Я достал несколько зелий и принялся вливать их содержимое в послушника, который в тот момент напоминал не человека, а огородное чучело, на котором тренировались в стрельбе…
***
Вдруг, откуда не возьмись, пошел сильный дождь и подул ледяной ветер, поэтому пришлось закончить с воспоминаниями о захвате и поспешить к форту, под защиту его стен от этого пронизывающего холода. Обычно я поднимался по тропинке несколько минут, но в этот раз желание не подхватить простуду заставило меня значительно ускориться и я был перед замком уже через полминуты.
Я тихо зашел в форт и сразу уловил запах чего-то съестного, видно Лестер решил серьезно заняться обустройством своего нового жилища. Я прошел в дальнюю левую комнату и остановился в дверях. Увиденный вид меня сильно поразил, так как в комнате стоял большой стол, на котором находилось большое количество всевозможных блюд, несколько лавок, котел и алхимический стол. Но больше всего меня поразила наведенная чистота, наверно Лестер провел не один час в снимании паутины и натирания полов и стен до блеска. Сам послушник находился в этой же комнате, он стоял ко мне спиной и пытался повесить на стену какую-то картину, напевая при этом песенку собственного сочинения:
Послушник я, послушник я,
Любови нету у меня.
Ведь все мои подружки —
Деревья, да зверушки.
Тьфу, какая гадость!!!
Достали все, аж рвота.
Болотник только радость:
Как покурю,
Как покурю,
Так мне летать охота!!!
Послушник я, послушник я
Штанишек нету у меня.
Хожу вот в этой рвани,
Ведь в дефиците ткани.
Эх, жизнь моя отстойник!!!
Пошла она бы нахрен.
Уж лучше, чем болотник,
Пойду я шна…
Пойду я шна…
Пойду я шнапсу бахну!!!
Как бы в подтверждении своих слов он развернулся и направился к столу, но до шнапса дело не дошло, так как он заметил меня.
– Пробудись, неверный!
– Акстись, идиот. Достал уже орать эту муть. Нет чтобы нормально поздороваться, устраиваешь концерты.
– Ладно, извини. Ты здесь давно?
– С начала песни. Ты вот мне скажи: кто тебя научил так слова коверкать?
Лестер проигнорировал мой вопрос.
– Ты по делу пришел или просто так?
– И то и это.
– А поточней?
– Что ты за человек, а? Нормальные друзья накормят, напоят, а уж только потом начнут вопросы задавать. Все у тебя не как у людей.
– Ладно, извини еще раз.
– И?
– И? А! Прошу к столу.
– Ну, наконец-то.
Я запрыгнул на лавку, придвинул к себе как можно больше тарелок и стал все по очереди запихивать в рот.
– А фто эфто зса блюфда тафкие?
– Во-первых, сначала прожуй — говорить с набитым ртом не прилично, во-вторых, это пища по моим собственным рецептам. А именно: болотниковый салат, болотониковый суп, мясо крытокрыса по-болотски, а это деликатес — половой орган падальщика в слизи из шершня, именно его ты сейчас пытаешься прожевать.
– ???!!!
– Во-первых, ты не ослышался, а во-вторых, хочешь блевать, беги на улицу.
Я, еле сдерживая рвоту, несся к выходу из форта, проклиная по пути Лестера и всех его родственников и, особенно того урода, научившего готовить такие адские блюда. Я выбежал из форта и подбежал к… (черт его знает, как правильно называется эта хреновина со статуями орков, поэтому пусть будет – пьедестал). Ну, так вот, я подбежал к этому пьедесталу и начал там свое черное дело, а именно орошать землю лестеровскими блюдами, одновременно проклиная весь белый свет. Пока мой организм занимался этим делом, в голове крутились мысли: «Ну я и идиот… сразу надо было догадаться, что ЭТО такое, ведь у морковок на конце шарики не растут… Тем более такие большие и скользкие… Да и не бывает жилистых морковок… гнущихся жилистых морковок…» От подобных мыслей я стал блевать еще сильней. В голове пронеслась очередная мысль: «Сейчас пища закончиться, начну желчью блевать…а потом кишками, а потом помру как товарищ Маркс – глупо и с вонью». Но мои опасения не оправдались, так как после полного очищения желудка рвотные позывы прекратились, и я отполз от места своего грехопадения подальше – в ближайшую лужицу. И пока я охлаждался в лужице, дождь, а точнее сильнейший ливень, смыл все следы моего пребывания… ну или почти все.
Я поднялся и тихонько поплелся в форт, думая при этом – сразу убить Лестера или перед этим продемонстрировать ему, какого на самом деле предназначение половых органов. Так и не придя к компромиссу, я зашел в форт, где меня в дверях комнаты встретил усмехающийся Лестер:
– Ну как? живой? Может добавки?
– Пошел ты, сволочь... Я чуть было не помер. Предупреждать же надо.
– Ты так быстро начал жрать, что я и не успел.
– Отговорки это все… Ладно, я к тебе по делу пришел.
Я зашел внутрь комнаты и сел на лавку, подальше от стола на котором все было заставлено Лестеровской отравой, покосился еще раз на «блюда» (испытав при этом очередные позывы) и сказал:
– Лестер, ты или накрой или убери подальше свою стряпню, а то эти «морковки» на меня недобро смотрят… наверно мстить хотят за умершего собрата.
Лестер еще раз усмехнулся, но выполнил мою просьбу, накрыв еду какими-то бумагами. Потом он подошел к шкафу и вытащил оттуда две бутылки шнапса, одну из которых протянул мне. Я ее открыл и немножко выпил, дабы уничтожить неприятный вкус в горле.
– Слышь, Лес, а что это за бумаги ты положил на свою «жратву»?
– Это «Старолагерные известия», – Лестер вытащил из-за пазухи сложенный листочек и протянул мне. – Я, одно время, работал на доставке болотника в Старый Лагерь, вот там и взял.
– Странно, я жил в Старом, но не разу не видел там такого.
– Это давно было, года два-три назад. Сразу после выхода первого выпуска, главного издателя повесили, а весь тираж мы скупили на самокрутки. Но у меня немного осталось в личных запасах.
– А за что повесили?
– Ты почитай, сам поймешь.
Я развернул «Старолагерные известия» и начал читать вслух:
«Колонка Медиум: Скандалы, интриги, расследования:
1. Позавчера специально созданная группа (для натирания филейных частей тела стражников серафисом) подверглась нападению вонючими струями воздуха, которые испускала филейная часть одного из инспектируемых стражников. Итог столкновения - два человека и одна жопа ранены. Гомезом назначена следственная группа, для установления виновных, а раненая задница арестована, но пока молчит и не выдает подельников. Но, как сказал глава стражников Торус, они уже вызвали специально обученного человека, который к любой заднице найдет подход — Идол Нетбек. Мы смогли найти этого специалиста и подробно его добросить:
– Что вы намерены предпринять?
– Не обижайте мои деревья….
– Вы будете использовать пытки?
– Не обижайте мои деревья…
– (Полную версию разговора смотрите в следующем номере.)
2. На прошлой неделе, при транспортировке продуктов из внешнего мира случилась авария. Во время спуска дорогого и хорошего, а самое главное крепкого пойла для баронов, не выдержал механизм, отчего все бутылки и бочки стали падать вниз. Точным числом раненых мы не располагаем, так как из посланных нами людей приполз всего один. На лице следы побоев, а во рту запах перегара. Прежде чем потерять сознание он успел сообщить: «У нас…ик... закуски нет…бл%#ь… жрем ремни… меня реб…ик…ята послали за закуской… я…» Как видите, наши сотрудники рискуют жизнью и здоровьем, ради достоверных новостей.
3. Вчера была накрыта банда фальшиворудовиков. Они плавили ржавые мечи, заливали сплав в форму, давали остыть и красили синей краской. А потом сбывали на рынке ничего не подозревающим торговцам, выдавая продукты своей деятельности за руду. Обман удалось раскрыть с помощью торговца Декстера, который внимательно изучил руду и не нашел там водяных знаков и профиль Гомеза (Что такое водяные знаки Декстер так и не объяснил). Суд пошел навстречу задержанным и решил назначить им мягкое наказание: пожизненное занятие в шахте любимым делом — добычей руды.
P.S. Минентальский суд – самый гуманный суд в мире…Ура товарищи!!!
4. Сегодня утром вновь была попытка ограбления картографа Грехема. К нему в дом залез грабитель и нашел тайник с деньгами и ценными вещами. Но вынести похищенное не удалось, так как в тайнике грабитель увидел рисунок голой бабы в вызывающей позе. От такой картины (и от долго воздержания) вора перекосило, он вошел в ступор и был не в силах пошевелить хоть одной мышцей… В таком виде стражники и унесли бандита в тюрьму, при этом страшно завидуя, так как они голых баб тоже не видели уже давно, ни живых, ни рисованных.
Объявления:
1) Вы новенький в этом лагере? Вы боитесь за свою жизнь? Тогда обращайтесь в компанию «Бладвин и партнеры». Они гарантируют вашу безопасность… ну, если только ваш враг не заплатит больше! Найти их представителя можно справа от главного входа в лагерь, он там всегда шляется.
2) Повар Снаф приносит свои соболезнования всем друзьям рудокопа, который вызвался дегустировать его новое блюдо: «Покойся с миром, тупой неудачник».
3) Повар Снаф ищет нового помощника на вакантную должность дегустатора. Преимущества работы: пища двадцать четыре часа, свободный график, бесплатные похороны. Ждем вас!
4) Послезавтра на арене состоятся соревнования мясных жуков «Жучьи бега». Все желающие могут подать свои заявки на участие до завтрашнего захода солнца. Убедительная просьба не жульничать, а именно: не надувать попку жука воздухом, с целью увеличения его скорости, посредством вытаскивания затычки прямо перед стартом. Вот что говорит по этому поводу судья соревнований, призрак Скатти: «Увижу такое, люлей огребете, поняли, да?»
Уголок светской хроники:
Вчера в замке состоялся званый ужин, который простолюдины называют просто – бухавалом. На него были приглашены все бароны и их служанки (кто-то же должен обслуживать баронов). Кавалеры были в строгих официальных доспехах, начищенных до блеска, а дамы в элегантной рванине, едва прикрывающей телеса. Они всегда ходят, так как бароны редкостные скупердяи и жмоты. Праздник начался без официоза и хвалебных речей, ну разве что Гомез поднял кубок и сказал: «Несите жрать, пожалуйста». Служанки внесли пищу, и начался ужин. Через тридцать минут Арто нарушил торжественную обстановку плюнув Равену в глаз, но тот не остался в долгу и плюнул в ответ. В это время…»
Я прервал чтение и обратился к Лестеру:
– Я потом дочитаю, сейчас лучше о деле поговорить.
– Хорошо. Так какое у тебя ко мне дело?
– Лестер, ты ведь мне друг? — я решил тихонько подвести к своей просьбе.
– Опа… приехали, когда ты такое говоришь, всегда случается…
– Вранье… просто совпадения.
– Не надо тут сказки рассказывать, я помню, что было две недели назад: «Лестер, ты ведь мне друг? Пойдем, выпьем, в новом лагере самогон свеженький».
– Ну… и? Ведь неплохо выпили.
– Ага. А ты еще и неплохо повеселился: когда синька уже перестала в тебя лезть, то ты со словами «Кураж попёр» дал охраннику в морду, потом схватил его же за грудки и стал орать: «Дон Карлеоне, я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться!!!» И снова дал ему по морде, а потом и еще и еще. А он действительно не мог отказаться… зубов-то нету, да и морда так опухла, что и слова не вымолвить.
– А чего это ты меня не остановил?
– Ну так тебя попробуй останови… к тому же, я как раз в этот момент лупил второго охранника, — Лестер невольно улыбнулся.
– Ну вот, лупили вместе, а плохой только я.
– Так ты же на этом не остановился и со словами: «Мне Идол дал задание» пошел и ритуально выбрил половину крестьян, которые мирно спали в своем бараке…Ладно бы только головы выбрил, так ты ведь… Аж говорить противно.
– А зачем я это сделал?
– Выполнял задание одного из гуру, только вот перестарался. Мне потом рассказывали, что их неделю мучили кошмары в образе пьяного бородатого маньяка с бритвой. Четверо не выдержали и повесились, а трое сошли с ума и вступили в кружок Идола Нетбека «Дублолюбы».
– Хм, а на этом-то все?
– Нет, потом ты немножко побегал голышом, немножко поплавал в озере… поборолся с луркером… в ничью, причем… вы с ним разговорились. Я принес болотника, потом еще выпили горькой, травили друг другу анекдоты – мы ему про Гомеза и Спящего, а он нам про падальщиков и болотожоров. Особенно мне понравился про падальщика, который… хотя потом расскажу… Ну а после этого я пополз спать в твою хижину, а вы в обнимку пошли за закуской. Луркер сказал, что неподалеку находиться место, где он всегда грызет чего-то и закусывает. Наутро Горн нашел тебя возле плотины… возле сломанной плотины. Рядом валялся мертвый луркер, с фингалом под глазом, а у тебя в зубах была доска… догрызенная до середины.
– То-то я думаю, откуда у меня полный рот заноз, особенно в языке. Странно, начало пьянки помню… а про луркера совсем нет.
– Ну как же… ты ведь все время что не попадя в рот суешь. Вот и в этот раз, только проснулся, как сразу к бутылке, а я-то, дурак, пока спал, все вещи выложил, чтоб не мешали. Ну вот ты одну из моих бутылочек и пригубил, а у меня там был редчайший эликсир: «Отшибение памяти», единственный на всю колонию, его мне покойный нынче Юберион изготовил. Ну так вот, ты его выпил и все… точнее отшибло все… совсем все. Мы сначала думали, что ты шутишь, а ты давай на полу валяться, размахивать ручонками и кричать: «Агу, Агу». Мы решили, что шутка затянулась, но когда ты начал ходить по-большому и по-маленькому в штанишки, то серьезно испугались. Хорошо еще, что Ларс пеленать умеет, а-то совсем бы плохо было.
Я ошарашено уставился на Лестера.
– Да-да, не удивляйся, так оно и было, я не шучу. Именно из-за того, что ты впал в детство тебя и не стали наказывать за сломанную плотину, и этих несчастных крестьян… вот только Сатурас по тебе немножко розгой прошелся… раз этак десять, но на этом все.
– А как же вы меня в обратное состояние вернули?
– Хе… тут помогли экспериментальные зелья Нетбека, он их изготовил, когда еще был в своем уме. Вот только он забыл подписать какое для чего, поэтому были определенные трудности.
– Вы на мне экспериментировали?!
– Ты не волнуйся… первые рога мы тебе срезали, а вторые отпали сами, а вот с выросшим хвостом намучились.
– ???!!! — я непроизвольно схватился за зад.
– Ну… подумаешь рога, хорошо хоть в бабу не превратился, между прочим, были случаи. Поэтому тебе повезло, после третьего эликсира немножко пришел в себя.
– А почему вы это скрывали от меня?
– Так ведь Диего взял с нас обещание, что мы, мол, подождем, пока ты в себя придешь и начнешь нормально думать, поэтому и молчали. Кроме шести человек вообще никто не знает.
– А с чего сейчас решил рассказать?
– Пришло время… к тому же пора рассчитываться.
– С кем это? За что?
Лестер подошел к шкафу и достал оттуда бумагу желтого цвета. Потом подошел и сел рядом со мной:
– Итак, первым в нашем списке стоит Ларс. Так как столько дряни, зловонья и яда не вдыхает даже старый алхимик за всю свою жизнь, сколько вдохнул в себя Ларс пока менял тебе пеленки. Поэтому ты у него в долгу на две тысячи руды. Потом идет Диего, который отстирывал твой доспех от твоих же «детских неожиданностей». Ему ты должен девять сотен руды. Потом я, так как зелий перевел на тебя немало. Ну а остальным по мелочи: от четырех сотен руды.
Лестер протянул мне список, и я стал пристально его рассматривать:
– Лес, тут в строчке «Итого» стоит десять тысяч… где мне столько руды взять?
– А я откуда знаю, это не моя проблема. Кстати, раз я тебе рассказал первым, то давай со мной первым и рассчитайся.
– Ах ты, меркантильная лысая собака… — произнес я любя, — теперь мне ясно, зачем ты мне все это рассказал.
– Эй, тише будь, а то я могу включить в расходы и твою сегодняшнюю трапезу. А она ой, какая дорогая.
– Попробуй…а я расскажу всем, что ты хотел гарпию изнасиловать…точнее она тебя.
Теперь пришло время Лестера ошарашено уставится на меня:
– Гм… ну, может быть, я немножко завысил свои финансовые потери в период ухаживания за тобой. Но только совсем немножко.
– То-то же. К тому же, у меня сейчас небольшие денежные затруднения, собственно, поэтому я и пришел.
– У меня руды мало, даже и не рассчитывай, я много потратился, приводя форт в порядок.
Я провел взглядом по комнате, оценивая новые покупки Лестера. Особенно меня заинтересовала картина, которую я раньше никогда не видел:
– Лес, а что это за картина такая? — я пальцем указал на полотно.
– Эта картина под названием «де Билл Шош Буш и Кандаклизма Швальс побеждают Садомма Хер-сей-на». За большущие деньги я купил ее у магов воды. Самое удивительное, что здесь, в форте, я нашел различные бумаги, которые описывают и этих людей и эту войну. Как-нибудь потом тебе почитаю.
– А что значит «де Билл»?
– Не знаю… может титул, может звание.
– А кто это с собачей мордой изображен?
– Это Швальс.
– А что это за усатая свинья тут нарисована? Не Шош ли это Буш?
– Нет, это Хер-сей-на, а Буш — вот этот, с глупыми глазами и идиотским выражением лица.
– Ага. На Мада похож. Ладно, давай перейдем к делу. Я собственно не совсем за деньгами пришел. Мне бы доспехи какие-нибудь пригодились.
– А твои где?
– Эта долгая история, а у меня сейчас нет ни времени, ни желания ее рассказывать. Поэтому давай к делу – есть какие-нибудь доспехи?
– Сегодня тебе везет: как раз вчера притащил из лагеря кое-какие свои старые запасы. Подожди я сейчас.
Лестер вышел из комнаты, а я снова развернул «Старолагерные известия» и продолжил читать новости:
«5. Сегодня изобретатель-самоучка по имени Имби-цил (варрантовец – прим. ред.) решил произвести испытание своего нового приспособления - парАшЪют. Для этого он забрался на самый верх башни и прыгнул вниз.
6. Сегодня бригада рудокопов была награждена одним выходным днем за хорошую работу при выкапывании этого идиота, Имби-цила, который неудачно провел испытание и воткнулся штопором в землю. Изобретатель остался жив и, после очищения рта от земли, червей и фекалий, сказал, что пока находился в почве и здоровался с кротами, то невольно разведал прекрасное место для колодца».
– Что, газетка понравилась? – Лестер уже вернулся с несколькими свертками.
– Да, есть в ней несколько интересных статей. А ты это доспехи принес? – Я снова убрал газету за пазуху.
– Да. Итак, наш первый вариант: доспехи «Смелый послушник». Это первый вариант доспехов Болотного лагеря, и выполнены они из самый крепкой кожи болотожора и созданы специально для охотников.
Лестер развернул сверток и протянул мне доспехи непонятного цвета, прожженные во многих местах и с множественными пятнами красного, коричневого и черного цвета. Но больше всего меня поразило другое:
– Лес, а зачем тут такие дырки на причинных местах? Или это протерто каким-то половым гигантом?
– Нет, это специально. Сейчас объясню, представим ситуацию: ты идешь по лесу и вдруг видишь, что на тебя бежит двадцатка снепперов. Твои действия? Правильно – ты накладываешь в штаны и пытаешься убежать, но в штаны-то стали непомерно тяжелы, там все булькает… бежать тяжело. Итого: ты падаешь, и снепперы тебя благополучно жрут. НО! Если на тебе будет наша броня, то ты можешь спокойно накладывать, скажем так, сразу в природу, удобрять ее, не боясь последствий в штанах. А, кроме того, сразу появляются варианты: или бежать или обороняться тем, только что сам произвел.
– Лестер, ты надо мной издеваешься? Ты хочешь, что бы я разгуливал по Миненталю с голым, скажем так, задником и голым передником?
– Это ты по-умному про задницу и…
– ДА!!!
– Ну…
– А чего это ты сам их не носишь? Да и вообще я не видел, чтобы кто-нибудь носил такие.
– Понимаешь в чем дело: контингент у нас в Болотном своеобразный, да и Нетбек не дремлет — нагнешься случайно и все… ты в его кружке… точнее сначала он тебе в кружок «зайдет», а уж потом ты у него в кружке «Дуплолюбов» поселишься навсегда. К тому же когда ветер сильный, то задувает — отморозить можно. Поэтому стиль одежды и поменяли.
– А мне тогда зачем это старье предлагаешь?
– Ха, так сейчас лето, в самый раз проветрить. А тебе не нравится? – Лестер смотрел на меня добродушным взглядом, — ведь сразу видно, что мы в болотном не дураки, а…
– Идиоты.
– Что?!
– Не идет, говорю. К глазам не подходит, тащи следующий вариант.
Лестер огорченно бросил доспехи на пол и принялся разворачивать следующий сверток:
– Итак, наш второй вариант: «Смелый послушник -2»!
– Лестер, твою мать!!!
Я схватил первое попавшееся в руку и кинул в послушника. Почти полная бутылка шнапса (простите меня, товарищи алкоголики, но это была она) попала послушнику точно в лоб и разлетелась на сотни осколков, а Лестер, как куль с дерьмом, упал на пол и больше не шевелился. «Опа», — пронеслось у меня в голове, — «Непреднамеренное убийство друга - плохо… зато попал точно и красиво - хорошо».
Я встал, подошел к обездвиженному Лестеру и сразу заметил, что точно в центре лба у него красовался отпечаток донышка от бутылки, который, довольно таки, хорошо вписался и гармонировал с остальными татуировками и, если не знать всей предыстории, то можно было подумать, что Лестера повысили до наивысшего Гуру. Хотя я сомневаюсь, что Лес обрадуется такому изменению своей внешности, когда очнется… если очнется. Тормошить его самостоятельно я не стал, так как был научен горьким опытом «знакомства» с орком, поэтому решил поступить как всегда — отправиться с новым «больным» к Ксардасу. Для этих целей я схватил «тело» за ноги и потащил к выходу из форта, но когда я подходил к выходу из комнаты, то раздался странный глухой звук, сопровождаемый обилием ругательств. Я обернулся и увидел, что Лес открыл глаза и, проклиная того идиота, который придумал ступеньки, держался за голову:
– Добить меня решил, сволочь?
– Да нет, наоборот, тащу на лечение, – сказал я и выпустил из рук его ноги.
Раздался хруст и новая партия таких ругательств, которых я мог ожидать разве что Горна, чем от Лестера. Но продолжалось это не долго, минуты две, пока у послушника не осталось сил даже материться. Тогда он попытался подняться, но у него это слабо получилось, так как руки и ноги расползлись в разные стороны. Особенно было смешно, когда расползлись руки, потому что Лес «весело» и с характерным звуком ударился лбом об пол и добавил на физиономию новые «рисунки».
– Лес, давай помогу.
– Отойди, ирод, я еще жить хочу.
Я не стал слушать недовольства Лестера, поэтому без слов поднял его на руки и отнес на кровать, где он еще немного поворчал и заснул. А я стал разворачивать другие свертки с принесенным послушником броней, и все мои ожидания оправдались, так как ни в одном из этих свертков не было ничего путного, кроме различного хлама. В первом свертке оказался большой лоскут ткани, в которой я с трудом узнал робу послушника (которая на самом деле является юбкой, что бы там Лестер не говорил). В другом свертке была такая же юбка, но с пришитым сверху чехлом, в котором по бокам располагались большие прорези для рук, как я понял. Дальше уже не хотелось смотреть, поэтому я снова развернул «Старолагерные известия».
«Колонка сенсаций:
Сегодня картограф Грехем выловил из колодца говорящего крота, который научился говорить вследствие пережитого стресса, когда голова изобретателя Имби-цила нагло, без стука, ворвалась в его нору. Крот называет себя Жирик и знает такие слова как: «Подонки», «однозначно», «Дума», «оппозиция» (наверно сам придумал), «выборы», «Буша раком и в Ираку» и много еще каких слов. После двух часов пребывания в лагере стал заявлять, что Миненталь для кротов, и он будет бороться с действующим режимом, но после таких лозунгов Гомез приказал заточить животное в темницу.
P.S. Напоминаем, что это второй известный случай, когда животное умеет говорить. Первый такой инцидент зафиксирован в Новом лагере, там маг Нефариус вырастил говорящего луркера, который прекрасно декламирует стихи, ведет разговоры на философские темы и сносно танцует польку (народный танец диких лесорубов)».
Я оторвался от газеты и подумал: «Все, Нефариус меня со свету сживет, да и своих друзей магов подговорит, они ведь там «Один за всех, все за одного». Дабы уйти от грустных мыслей я снова принялся за газету:
Гороскоп:
Для баранов… баронов, луна находиться в созвездии пьянки, жрачки и пляски, впрочем, как и всегда. Однако следует быть осторожным, так как существует опасность накушаться в хлам, что неизбежно приведет к помятию физиономии, как своей, так и чужой.
Для рудокопов сегодня луна в созвездии кирки, что означает безостановочное вкалыванье на шахте почти круглый год. И следует работать усердно, но осторожно, так как можно разозлить охранников, а это безоговорочное помятие физиономии.
Знак призрака находиться в опасности, в созвездии дырок. Поэтому звезды дают совет (особенно новичкам): дабы не было дырок, в карманах, не надо пить с Диего, занимать оному тоже не надо, так как это тоже ведет к помятию физиономии.
Промежуточный вывод:
Хоть будь ты крут, Хоть будь раскован,
Он от люлей не застрахован.
Люлям неважно, кто ты есть,
Раз прилетит — не сможешь есть».
При упоминании еды мне страшно захотелось жрать, поэтому я убрал газету, подошел к столу и стал искать самое не мерзопакостное на вид блюдо. Из всех представленных, приличным на вид показался болотниковый салат, но меня насторожило обилие мертвых и полумертвых мух, которые валялись вокруг салата. Тогда я стал искать второе по приличию блюдо. Им оказалось фиолетово-синее желе, которое я про себя назвал «Сопельки». Эти «Сопельки» предательски растягивались и тянулись, но никак не хотели вылезать из деревянной миски ко мне в рот. Поэтому я прибегнул к хитрости, а именно привязал один конец «сопли» к ножке кровати, на которой спал Лестер, а сам пошел с миской в другой конец комнаты… Вы когда-нибудь тягали снеппера за хвост? Я тоже нет, но почему-то, кажется, мне именно такие чувства я испытывал, катая на синей сопле кровать с послушником, причем по всему форту. Хотя слово «катаю» не подходит, так как кровать не имела колесиков, поэтому «катанье» происходило под леденящий кровь скрежет металла об камень, с оставленьем глубоких борозд в последнем. Примерно через три минуты я стал ненавидеть кровати, через пять – всю еду на свете, через десять — у меня поменялось мировоззрение, а через пятнадцать — я сам стал чувствовать себя снеппером… этаким старым измученным ломовым снеппером, который тащит за собой сломанную повозку, битком набитую пьяными храпящими крестьянами. А за это «спасибо» Лестеру, так как этот гад стал храпеть, что вкупе со скрежетом это стало походить на дикую мелодию смерти… к горлу подступил комок… мне показалось, что Белиар поднялся на землю забрать мою душу…
Очнулся я под кроватью у Лестера, грязным и злым с гадкой миской в окоченевших руках. По свече я определил, что был в отключке очень мало, минут двадцать и к моему счастью Лес все еще спит. Я вылез из-под кровати и стал думать, что делать дальше. Жрать мне уже расхотелось, но миску я все равно не выпустил из рук, так как это уже дело принципа: Или я или «Сопля». Поэтому был придуман новый план: я поставил кровать с Лестером боком, совсем в притык к дверному проему и проверил насколько хорошо «сопелька» привязана к кровати (а она к ней уже приросла). Когда все манипуляции были закончены, я покрепче сжал миску и пустился бегом подальше от кровати. Но желе не собиралось просто так сдаваться, поэтому губительно спружинило в самый важный момент… и я полетел в сторону Леса, со скоростью арабалетного болта, ну или близко к этому….
Очнулся я на кровати у Лестера, вспотевшим и злым с гадкой миской в побитых руках. По свече я уже не мог определить, сколько прошло времени, так как свечи уже не было, как и не было стола, на котором она стояла. Теперь на том месте красовалась гора щепок, битой посуды и разбросанной еды, а кульминацией композиции была бездвижная тушка Лестера, который лежал с запрокинутыми ногами на всей этой «красоте». Но мне сейчас было глубоко наплевать, спит он или уже помер, все мои мысли были сосредоточены на этой проклятой миске с едой напоминающей блевотину. Поэтому я встал и предпринял последнюю попытку показать этой миске «кто в доме хозяин» и что «человек» — звучит гордо. В связи с чем, план первоначальный был слегка изменен, а именно добавлено мощное изобретение человека — зелье ускорения, которое я приговорил одним махом и сорвался с места (с заветной миской в руках)… Вы когда-нибудь видели лесоруба, который пробивает деревья лбом? Я тоже нет, но когда башкой сделал в шкафу огромную дырку, я понял что я и есть этот самый лесоруб. Дырка получилась красивая, сквозная, вследствие чего я успел заметить и увидеть леблядиный полет миски в стенку и ее рикошет в сторону моей невольной жертвы — послушника, ноги которого дернулись как в предсмертной конвульсии. «В десятку», — подумал я, как в эту же секунду раздался треск и шкаф упал вперед дверцами….
Очнулся я на Лестере… сверху. Мы лежали все на той же груде хлама. Все мое лицо болело, в связи с чем, я догадался, что Лестер проснулся и не одобрил мое занятие полетами, а по синякам у послушника я понял, что не остался в долгу. Кстати, при последнем прилете миска наградила лоб Леса красивым полумесяцем… Эх, все-таки талантливый человек талантлив во всем! Я постоял еще минуты три гордясь, как ловко стоят на Лесе синяки, как весело я провел день и как мастерски разобрался с желе. При воспоминании про желе желудок издал грустную песню голода, и я понял, что надо искать следы своей победы. К сожалению, следы большей частью раскидало по потолку, но кое-что все-таки валялось и на полу. Поэтому я, поборов брезгливость, встал буквой зю, приблизив лицо к полу, и стал запихивать в рот вязкую массу… Вы когда-нибудь ели: землю, дерево, руду, песок, смолу, кишки кротокрыса? А все вместе? Я тоже не ел… до сегодняшнего дня, пока не попробовал это «желе», которое почему-то скрипело на зубах, вгоняло в десны занозы и постоянно вываливалось изо рта… иногда выползая через нос. Поэтому когда я набил полный рот, то закрыл нос, уши и заодно глаза. Отчего, наверно, стал похож на жадного слепого бородатого хомяка, который жрет дерьмо, но ни за что ни с кем не поделится… самому мало. А на вкус это действительно было неприятно, но я терпел, ведь для меня главное победа, а не участие – я победил желе и я его съем. Да и вообще, сегодня я победил желе, завтра победю десяток мракорисов, послезавтра победю Гомеза, потом Ли, потом Ксардаса, потом короля, а потом…их всех съе…
– А что тут происходит? Зачем вы едите чистящее средство для пола? – молодой ребяческий голосок вывел меня из мечтаний и иллюзий, поэтому я открыл глаза и увидел перед собой молодого послушника, стоящего с небольшим свертком в одной руке. И дабы не позориться окончательно, я проглотил остатки «желе» и встал:
– Да я… да мы… да вот… э-э-э… поспорили мы с Лестером, кто больше съест. Я выиграл.
– Так ведь эта смесь ядовита.
– Э-э-э… Ну так мы же мужики, мы не ищем легких путей. А ты вообще кто такой и чего здесь забыл?
– Я принес Лестеру его порцию болотника и вести от Кор Ангара.
– Понятно. А почему ночью?
– Так сейчас уже утро.
– Ясно… Ладно давай все сюда и иди домой, я передам.
– Мне надо лично передать, прямо в руки.
– Хм... видишь вон две ноги из-за кучи мусора торчат?
– Ну да.
– Так вот, это – Лестер. И ему сейчас глубоко по одному месту все твои вести. Понятно? Поэтому давай все мне и иди.
Послушник неохотно протянул мне сверток и вышел из комнаты, а я стал рыскать по комнате в поисках своих вещей, которые находил в неожиданных местах. Особенно удивил топор, воткнутый в потолок, и погрызанная руна телепортации в руке у Леса (видно мы не только на «кулачках» повздорили). Когда все было найдено, я быстро ретировался из форта, не дождавшись пробуждения послушника, так как ничем хорошим оно не кончится, кроме новых синяков. Сам процесс отступления был стандартным: тихонько на своих двоих валим куда подальше, поэтому я остановился только возле моста — перевести дыхание, а заодно поискать лечебных травок. И я их нашел, и съел, но так как я ни черта не понимаю этих травках, процесс лечения закончился сильной болью в животе и зудом в темечке. Видно ядовитые «сопельки» делали свое черное дело — мстили изнутри. А так как мне умирать не хотелось, то я, схвативши руну, телепортировался к магам воды.
***
У Сатураса как всегда было светло и тепло, только в этот раз он почему-то сидел спиной к пентаграмме и говорил сам с собой, не обращая на меня никакого внимания:
– А если так: четыре руки, а если сюда – с большой головой, а если сюда его прикрепить, то он, ну прям, гигант половой.
– Кхе-кхе, — попытался я привлечь вниманье, но старый маг меня в упор игнорировал и продолжал свою забаву.
– Так, а если сюда, то очень длинный нос, а если сюда… Хм, опять…Странно…леплю бога равновесия, а получается памятник сексуальным утехам…Что творится?
– Это называется «озабоченность», старче.
Сатурас наконец-то меня услышал, развернулся и сказал:
– Явился, не запылился… ты где пропадал? Здесь тебя ждут, давно притом, а ты… А чего это ты в исподнем, где доспехи?
И этот туда же, как будто сговорились, но к счастью у меня уже припасено вранье:
– В ремонт отдал. А кто меня ищет?
– Во-первых, Ли, он спланировал атаку на шахту и в его плане, ты идешь в авангарде. Во-вторых, Горн, который буквально через каждый час заходит и спрашивает, не появился ли ты. Говорит, с Диего неладно, недавно пытался нашего изготовителя пойла в таверне придушить.
– Понятно, тогда я поспешу. Кстати, ты меня зельем лечения не угостишь?
– Ха, сушнячек мучяет? – язвительно заметил старый хрыч.
– Да нет, съел одну гадость, теперь животом мучаюсь.
– У меня зелий нет, иди к Риордану.
– Да я опасаюсь, вдруг он меня отравит по просьбе Нефы, я ведь луркера того… кокнул.
– Это да, жалко Лурку. Нефа про него даже песенку сочинил:
Лурка – ты мой лурчёночек,
Лурка – ты мой мурчёночек,
Лурка – ты милый шныгочка,
Ты мой люби-мо-чка!!
– Я не специально, он первый начал: Ты меня уважаешь и все такое.
– Можешь передо мной не оправдываться… убийца. Ладно, ты лечения хочешь? Их есть у меня, – Сатурас картинно вскинул руки, – О, Великий Аданос, излечи сего балбеса от хвори и недуга и так далее и тому подобное… Ну как?
Мне действительно полегчало и я, тепло простившись с магом («вали отседа убийца беззащитных луркеров»), пошел в сторону генеральской пещеры, не забывая оглядываться по сторонам (а то вдруг ледяная стрела прилетит в голову). У начала спуска к пещере стоял Горн и что-то увлеченно рассказывал:
– ...А потом он пробрался на склад к Гомезу и на каждой колбасе и сосиске выцарапал «бабья радость», а, кроме того…
– Опять про меня рассказываешь, Горя?
Горн резко развернулся, схватил меня в объятья и начал легонько давить:
– Ты где шляешься, сволочь, у нас дел навалом: надо Шахту атаковать, Диего двинулся, а у меня мозоль на пальце, прыщ на заде и денег нет… короче, один не справлюсь.
– Ты как-нибудь с прыщом сам договаривайся, а я пожалуй начну с Диего. Чего там с ним?
– Пойдем, сам увидишь.
Мы спустились почти к моему дому, но дальше не смогли пройти, так как путь нам преграждало около двух десятков человек с факелами и оружием. Они злобно таращились на меня, в толпе слышалось: «Это он — урод бородатый… Щас мы ему… дави гада».
– Горн, это мои поклонники, я надеюсь? — тихонько шепнул я напарнику.
– Нет, — в таком же тоне ответил Горн, — Забыл тебе сказать, Нефариус рассказал всем, что это из-за тебя мы лишились риса, что это ты упал на самогонный аппарат и сломал его, что это ты убил луркера, которого все любили… за исключением недоделка-строителя, он, видите ли, думал что тот ест его плотину, абсурд. Поэтому теперь они хотят тебя или сжечь или утопить, сегодня как раз голосование хотели устроить. Даже лозунг на домах написали: «Выбери подонку смерть».
К горлу подступил комок, и у меня свело коленки, но я все же не потерял присутствие духа и попытался договориться:
– Братцы, а может не надо?
– Надо, сволочь, надо, — сказал рослый мужик с лысеющей головой, — вешать тебя будем.
– Или топить, — поддакнул кто-то из толпы.
– Или жечь, — включился в дискуссию еще один, а вскоре вся толпа загудела:
– А может каленым железом, а?
– А лучше голым на муравейник!!
– А лучше палкой по ребрам.
– А лучше плеткой по заду, да! Плеткой – семихвосткой и так его и так. Дайте его мне, я ему покажу кузькину мать!!! И по ребрам и по морде, а потом кожаным ремнем пройдусь… он узнает, что такое боль. Да!!! Дайте!! — все молча смотрели на парня, который все это говорил. А тот, в свою очередь, упал на землю, стал по ней кататься, рыдать и кричать: — Отдайте ммммммммннннннннннееее, хочу, хочу, хочу… хочу плеткой…кккуууупппиииии..А-А-А-А-А-А-А… только нет, только нет, только не… Нет…Нетбек…А-А-А-А-А-А.
Первым из ступора вышел Горн:
– Заберите парня, у него снова припадок. Торлоф, тащи его за ноги отсюда. А вы, — Горн лениво снял с плеча топор и показал им на толпу, — слушайте сюда: советую разойтись, так как никакого веселья не будет, а сожжения тем более, и кто близко подойдет снесу башку нахрен. Всем понятно?
Вместо ответа толпа разошлась, а парень все продолжал кривляться на земле и просить сделать ему больно. Продолжалось это, пока не подошел Торлоф, который со словами «Я знаю что делать» наступил парню кованым сапогом на пальцы. Тот успокоился и дал взять себя за ноги и оттащить в чью-то хату.
А мы с наемником пошли дальше, продолжая наш разговор:
– Горн, это кто был? Где вы откопали такого?
– Это новенький, из жалости к ворам взяли. А нашел его я: иду как-то, а он под деревцем сидит и в любви ему признается, сам в порезах и в странных пятнах, похожих на засосы. Говорят, из лагеря сектантов сбежал. Там сейчас «Дуплолюбы» бесчинствую.
– Понятно. А где это было?
– Ну я… э-э-э гулял.
– Знаю я ваши гулянки… все в пещере аппарат пытаетесь сделать?
– Ну да, ты ведь нам не помогаешь.
– Ты и так пьешь незнамо просыху, а если будет аппарат, то все – ты под него ляжешь и помрешь.
– Вранье, мы бы выпили и пошли гулять… ну там… воевать… опять гулять.
– Брось заливать, знаю я тебя, ты как напьешься тебе всё поорать, да спать.
Горн не стал отвечать на мое замечание, наверно обиделся, поэтому оставшуюся часть пути до пещеры мы прошли молча.
Наемник привел меня к пещере, что находилась недалеко от лагерных ворот. Перед самой пещерой мы остановились, и Горн сказал:
– Значит так, резких движений не делай, в глаза ему не смотри и не пытайся от него бежать — он чувствует страх.
– Да брось ты, это же Диего, самый рассудительный человек во всем Минентале. К тому же наш друг, с чего ему на меня бросаться?
– Я сам не пойму что случилось, но он по ночам не спит, всё суетиться, бегает, выдумывает сумасшедшие планы.
– Хм…а вы чего?
– Как чего? Я в лечении ни бельмеса не соображаю, я воин, а Мильтен еще молод, тоже не в курсе чего делать-то. Поэтому я пошел в лагерь сектантов, искать Лестера. Подхожу значит к воротам, как ко мне три юбкатсых мужика подбегают и один из них как давай мне предлагать разные непотребства: это судьба, говорит, я тебя во сне видел, давай дружить, красавчик. Ну я, того, не поддаюсь, Лестера, говорю, позовите. А он мне: «Лестер противный, мы его не любим, зачем он тебе. Давай со мной организмами дружить». Вот тут я, значит, не выдержал и кааааааак дам ему промеж ног… э-э-э-э… то есть промеж глаз. Ну он и в обморок, а те другие увидали, что он в отключке и как давай его по очереди… ну, того… э-э-э… в лекаря играть. Я как увидал, мне чуть плохо не стало… и не будь дураком руки в ноги и бежать.
– Ну это у них обычное дело, ты еще не видел такие игры как «Шершень наносит ответный удар» и «Искусай меня змеюка». А ты не пытался Диего к магам воды отвести?
– Пытался. Он не захотел идти, поэтому пришлось привести к нему мага. Из всех колдунов согласился прийти только Миксир, самый молодой. Кончилось это тем, что Диего взял мага в заложники и требовал за него выкуп: самогонный аппарат.
– И что, дали?
– Нет, конечно, это жадная морда, Йеремия, уперся болотожором, нет, говорит и всё. Хоть режьте меня.
– А Сатурас на него не надавил?
– Так он про это ничего не знает, мы сами с Мильтеном ситуацию решили: я прикинулся, что одобряю план Диего, подкрался к нему поближе и стал держать, пока Мильтен срезал с мага веревки. Потом отпустил и ретушивался… то есть ретировался. А Миксир сказал, что на больных не обижается, поэтому не сдаст нас Сату.
– Понятно, значит, мне надо его успокоить. Хм, у тебя дубинка есть?
– Зачем?
– Ну не буду же я его топором бить. Тем более, лучше успокоительного, чем дубина, пока не придумали.
– А как же свиток сна?
– Так он же одноразовый, а дубина — разносторонний многоцелевой предмет. Во как!!! Тем более можно применить заклинание сна на спящего человека? Нет, конечно, это глупость, а вот дубинку применить можно.
– А руна сна?
– Вот это уже другое дело, ее можно и под голову подложить и к шее привязать и по башке дать, но все же дубина лучше: ей можно и спину почесать и ступни массажировать. А когда холодно станет, то из нее можно костерок сварганить, ну а если жечь ее жалко, то можно этой дубиной отходить себя основательно и все – согреешься.
– А если издалека надо врага усыпить?
– Тогда твой выбор – небольшая метательная дубина, но если таковой нет, то можно скомпоновать обычную дубину и камень, и называется сей агрегат – Дубилук или Арбалень. Так у тебя есть?
– Нет, но я могу сбегать.
– Не надо, я его так, голыми руками уломаю… или заломаю… я еще не решил. Посему держи вот мой топор и жди у генерала. Я скоро подойду.
– Хорошо, только поспеши, Ли скоро митинг начинает.
– Чего? Может брифинг?
– Может и брифинг, а может и кастинг… я в этих офицерских словечках не разбираюсь, я простой воин.
– Ну хорошо, простой воин, иди давай, а то щас здесь будет кровавая баня.
– Ты с ним там это… как его… по делухатней… что-то в этом роде, — сказал Горн и пошел с моим топором в сторону лагеря, а я стал искать на земле камень потяжелее, так как Диего мужичек крепенький, его ударом кулака не свалишь. Но, к моему сожалению и к диегиному счастью, поблизости ничего приличного не валялось, поэтому пришлось набраться смелости (бутылка шнапса = смелость), вдохнуть побольше воздуха и бесстрашно зайти в пещеру.
В пещере был страшный беспорядок: пол был завален бумагами, веревками, щепками и разбитым стеклом, а кроме всего прочего сильно воняло бражкой. А виновник этого беспорядка, Диего, быстро ходил по пещере кругами, и у меня сложилось впечатление, что он сейчас или взлетит или побежит по стенкам. Но вместо этого он стал бормотать под нос какую-то бессмыслицу:
– Трубка А в разъем Б… емкость на пять литров… кто рисует эти схемы… убивал бы…
– Диего, чего с тобой?
Диего резко остановился и так же резко кинулся ко мне, быстро тараторя:
– Ты то мне и нужен, нужен, сделай агрегат, сделай, сделай, мне очень нужно, чтобы ты его сделал, нужно, НУЖНА!!!
– Диего, успокойся, тебе нужно поспать, тебе не нужен самогонный аппарат, —начал я убеждение спокойным голосом
– Нужен!!! Нужен!!! У меня есть, план... смотри-смотри, — Диего вытащил из карманов помятые листки бумаги с непонятными рисунками и надписями.
– Ди, ты давно не спал, ты не в себе, надо отдохнуть.
– Мой план прост, — все также быстро тараторил Диего, — мы открываем в старом лагере таверну, там у нас не будет соперников и мы разбогатеем… Будем грести руду лопатами, потом все спрячем, и когда барьер сломается, мы все эту синюю кучу продадим в Хоринис, и станет самыми богатыми… купим весь Хоринис, а потом его… мы его… СНЕСЕМ!!! Все снесем, а на том месте построим здоровый военный городок… ДА… И обучим всех жителей дракам и… и… и танцам, — от переизбытка чувств Диего вскочил на стол и стал показывать рукой в стену пещеры, а я почему-то вспомнил одного картавого мага, который любил пьяным в таверне запрыгивать на прилавок и кричать, что это его «Бгоневичок», ну а Диего продолжал: — И вот представь, как наша многотысячная пляшущая армия идет в атаку на орков… дык-дык, дык-дык, — Диего стал скакать по столу, — …сюда фуэте, сюда фуэту… все орки в шоке… война выиграна. Остается только сложить шокированных остолбеневших орков по телегам и вывести на помойку. А за все это добрый народ Миртаны выбирает меня своим королем!!! Ха-Ха-Ха. А Горна я назначу главным генералом, а Мильтена главным магом, а тебя… а тебя… главным шутом… вечно ведь какую-нибудь херню сморозишь, а потом я…
Пока Диего продолжал размахивать руками и рассказывать, как он будет свергать короля, пытая какую-то Гербанту, у меня в голове созрел план. Я разогнался и снес ногой ножку от стола… Никогда бы не подумал, что Диего так искусно крутит сальто… красиво так, боком… с грациозным приземлением на голову… будь земля мягче — вошел бы штопором прям по пояс, а так всего лишь по уши. Правда, это не сбило его настрой стать королем всея Миртаны, посему, когда он поднялся, пришлось использовать отломанную ножку ему на бОшку… дважды.
– Незаконная лечебная практика на дому? За это сажают в тюрьму.
Я поднял глаза и увидел Мильтена, стоящего на входе в пещеру:
– Ну, во-первых, я всегда хожу по краю, а во-вторых, мы и так уже в тюрьме. В-третьих, кончай говорить рифмой, и лучше вместо своих язвительных замечаний помоги связать нашего, теперь уже полоумного, друга.
– После твоего удара, он наверняка станет полоумным, — сказал Мильтен поднимая с пола веревку и подходя ко мне.
– Это ты не прав, ведь правильно говорят «клин клином вышибает». К тому же, я так Мада лечил: дал ему в одну руку колбасу с пошлой надписью «Видали более вялую сосиску? Идите к Гомезу», а в другую транспарант «Все уроды, Я - кросавчеГ». Как же его потом лупцевали.
– Теперь ясно, почему он последние две недели, перед закрытием Лагеря, просился домой и звал маму… ночью… крича на весь лагерь.
– Это неправда, ему полегчало. Он даже алфавит вспомнил и два ругательства, правда, остальные слова забыл, поэтому два дня обращался ко мне вот так: «и-к-л-м-н, е-п-р-с-т, у-ты б%я». Но через два дня совсем пришел в норму, в обычную сумасшедшую норму.
– А насчет «клин клином» — это ложь: Мада столько раз били, а он все равно не поумнел. Вот, к примеру, видел наверно у замка впадину, где собирается вода. Так это его проделки, он новое месторождение руды искал... недоделок… искал руду, а нашел гнездо краулеров. Самое главное, откопал, да как заорет: «Червечёчки, идите я вас расцелую». Ох, они его и били, у-у-у-у… дым коромыслом стоял, даже есть не стали или побрезговали, или пожалели, у них ведь интеллект на одном уровне.
– А помнишь, как его били, когда он отвел In Extremo в лес, где их всех съели волки. С тех пор между охотниками ходит легенда, что есть волк, который вместо воя играет на дудке.
Послышался топот ног и в пещеру вбежал Горн:
– Чего так долго? Ли там без тебя факинг не начинает.
– Не факинг, а брифинг, сколько раз повторять, — ответил я.
– Мне все равно — идем!
– Друзья, подождите, — Мильтен встал в позу, которая напомнила мне Ксардаса, он всегда так вставал, когда собирался умничать, — друзья, я получил пренеприятнейшее известие…
– К нам едет ревизор? – брякнул я первое пришедшее в голову.
– Нет, другое. По идее я хотел дождаться Лестера, но раз вы идете на войну... Кстати, а где наш блудный послушник?
– Он умаялся, всю ночь работал, не покладая рук над обустройством своего жилья.
– Понятно, а синяки у тебя откуда? Отказался жрать его «блюда»?
– Скорее наоборот, согласился… ты еще его не видел, он теперь лбом «звезду героя» светит.
– Ясно, сначала ты вырубил Лестера… дважды причем, сейчас покалечил Диего… Кто следующий? Я? Горн? Когда ты уже утолишь жажду крови, животное?
– Я не специально — он сам виноват… что поймал лбом бутылку, да и я…
– Ладно, хватит!!! — прервал меня Горн, — Мил, ты давай ближе к делу, нас там мужики ждут, атака срывается, а мы тут глупостЯми занимаемся.
– Хорошо, я узнал, чем болеет наш друг Диего и должен констатировать, что эта болезнь неизлечима, — глаза молодого мага стали наполняться слезами и начал дрожать голос, — он… на него… на него чихнул Мад, и теперь Диего… тоже идиот.
Мильтен бросился на плечи к Горну и стал плакать, всхлипывать и пускать сопли в меховой воротник.
Горн попытался легонько отстранить Мильтена, но тот намертво вцепился в шею и рыдал причитая:
– Всё… мы потеряли его навсегда-а-а-а-а… лучше бы ему ноги по уши отрезало-о-о-о… лучше б ему голову оторвало-о-о-о… лучше б он стал гномико-о-о-о-ом… Хотя нет, это уже перебо-о-о-о-ор.
– Не надо сразу впадать в кретинизм… то есть… в пессимизм… может мы его еще откачаем, — сказал Горн пытаясь разжать руки мага, но все попытки были тщетны. Тогда он стал глазами и руками мне показывать, что, мол, воротник казенный, мех на нем дорогой, поэтому мага надо снять. Я не стал долго думать, и легонько отвесил Мильтену удар ножкой стола по темечку… тело мага повисло на наемнике мертвым грузом.
– Ты чего, твою мать, делаешь?!
– Сам просил, вот я и помог.
– Ну не так же радикально, елки-палки… еще один помеченный тобой инвалид нам не нужен… Как я понимаю, скоро и до меня очередь дойдет, да?
– Ты не бойся, я…
– А я боюсь.
– Я сам себя боюсь, просто вида не подаю. Да и вообще, это лечебный удар, который у меня уже отработан до совершенства.
– Ага, полколонии со следами лечения ходит, эскулап ты чертов, — Горн грустно вздохнул и сказал: — а цели мы так и не добились, руки он не разжал.
– Нет проблем, я его сейчас за палец укушу...
– А есть более гуманный способ?
– Можно пятки подпалить, а можно под ногти…
В это время Мильтен сам, без нашей помощи, упал на землю, наверно он и без сознания неплохо слышит и соображает. Горн отнес мага огня на кровать и принялся связывать Диего веревкой по рукам и ногам, а я рассуждал вслух на насущные темы:
– Вот интересно, я долго прожил радом с Мадом, но не подхватил никаких болезней.
– Ну так, зараза к заразе не пристает, к тому ж извини, конечно, — сказал Горн затягивая узел, — но мне кажется что ты давно, того… ну… тю-тю… как стал всех друзей по башке палкой угощать.
– Это вызвано необходимостью, в основном.
– Понятно, три дополнительные дырки в Лестере вызваны необходимостью.
– Не три, а две. Да и я невиноватый… он сам пришел… арбалет сломанный.
– Ладно хватит, идем к Ли, — Горн решительно пошел в выходу и пещеры, но я его остановил:
– Стой, давай, заодно и Мильтена свяжем.
– Зачем?
– Ну представь картину: очнется Диего связанным, и ясное дело сразу обидится на нас. А так мы двоих свяжем, и когда они очнутся, то…
– Вдвоем обидятся?
– Может быть, а может и не быть. Но мне кажется лучше связать, надежнее. Поэтому ты связывай, а я пока побегу к себе в дом. Кое-чего заберу.
Горн кивнул и сказал свое дежурное «увидимся», а я легкой рысцой поскакал в сторону лагеря, здороваясь со знакомыми и остановился только возле своего дома, честно отобранного у одного слабака по имени… не помню, как звать, поэтому пущай он будет просто Чмо. Ну так вот, я подошел к дому и услышал как кто-то напевал простенькую песенку. Я заглянул внутрь и увидел, как рослый парень смахивает с МОИХ полок пыль и расставляет МОИ вещи. В начале была мысль, что весь лагерь скинулся на уборщика, но когда этот тип нагло завалился на мою «кровать» я все понял.
– Ты кто? — я сделал морду понаглей и зашел внутрь.
– Я Гундор, сын Галдора, — сказал парень и встал.
– Понятно, и чего это Гундос, сын Подноса, делает в моем доме?
– Я Гундор и это мой дом, вот уже неделе две как.
– А… А где мои вещи, Гвидон, сын Удода?
– Я Гундор!!! А если под вещами ты подразумеваешь десяток грязных пеленок и коллекцию сушеных сосисок с пошлыми надписями, то я их выкинул, ибо воняло так, что вогнало в смерть двух случайно забредших сюда воров и одного рудокопа.
– Ха, слабаки они, не привыкли к мужским запахам, а ты, Позор, сын Поноса, давай иди отседа, я здесь жить бу…
Я не успел договорить, как чья-то крепкая рука схватила меня за шиворот и потащила прочь от дома. Я обернулся и увидел, что это был Горн, который не слушая возражения, тащил меня в пещеру к Ли. Возле самой пещеры он поставил меня на ноги, поправил одежду и запихнул внутрь. Ли находился в своей генеральской опочивальне совсем один, так как брифинг уже закончился, и я подумал, что он сейчас злой… однако ошибся:
– А вот и наш лурбийца пришел. Ха-Ха. У скольких беззащитных детенышей ты уже сегодня выпил кровь, а скольких придушил? А ну признавайся, зверюга ненасытный, — Ли весело похлопал меня по плечу.
– Он теперь на друзьях тренируется, — ответил за меня Горн, — буквально несколько минут назад привел Диего в состояние нестояния, да и Мильтена туда же. Да и судя по его синякам и рассказу, Лестер тоже нескоро оклемается.
– Опять Лестер попал под раздачу? Оригинально. В тот раз был арбалет, ну а в этот что, катапульта?
– Нет, бутылка.
– С горючей смесью?
– Ты меня пригласил, чтоб тут изгаляться? Или дела делать? — вмешался я в разговор.
– Ладно, не обижайся. А дело вот оно, — Ли показал рукой на одну из стен пещеры, которая полностью была разрисована различными стрелками и крестиками.
– Это чего? Азбука для пьяных? Или карта «как пройти к туалету»?
– Нет, это схема наступления, мой военно-неграмотный друг.
У меня в голове пронеслась мысль, что если для меня это непонятно, то Горн вообще наверно воспринимает это художество, как творчество пришибленного шершня.
Ли наверно разделял мои опасения, поэтому спросил:
– Горн, я надеюсь, что хоть ты то, бывалый вояка, понимаешь эту схему?
Горн прокашлялся, подошел ближе к схеме и начал говорить:
– Ну конечно… вот это… э-э-э…линия обороны, а вот если… э-э-э мы вот так, — наемник ткнул в схему пальцем, — вот сюда вот… и… э-э-э… пойдем, прям как на этой стрелке, то..э-э-э-э… мы фронтально… с фланга… зайдем в тыл врагов, по вот этой стрелке.
– Гм… это не схема, это Торлоф домик рисовал, а моя схема находится в метре слева.
– Ну так… я про нее и говорил… я просто боковым зрением ее…
– Ясно все с вами. Хотя другого и не ожидал, поэтому подготовил альтернативный вариант брифинга, письменный, — генерал протянул мне листок, полностью исписанный аккуратными закорючками, в которых я признал буквы, — перед самым наступлением вы прочитаете этот документ и своим боевым формированием выбьете врагов с наших рубежей, главное занять правильную высоту. Если вопросов нет, то прошу быть свободными и приступать к реализации боевой тактической схемы непосредственно на поле брани.
– Не беспокойся, без брани никак не обойдется, так обматерю там всех, ввек не забудут, — кисло пошутил Горн, и мы оба вышли из генеральской пещеры.
– Странные все же на родине у Торлофа дома, треугольные… этакой пирамидкой, со стрелками, смотрящими в небо, — сказал я, вдыхая воздух.
– Это да, странно. Кстати, тебе ведь доспехи нужны… А где твои?
– Это длинная история. Потом расскажу.
– Хорошо.
Мы подошли к дому Горна, и он вынес свои старые доспехи:
– На вот, носи.
– Горн, а что это за пятна?
– Вот это, — наемник показал на локоть, — мозги мракориса, я на охоту ходил, вот это, — он показал на спину, — Кишки снеппера… я неаккуратно с дерева упал. А вот это мозги Вейда.
– Вейд? Я не знаю такого зверя.
– Вейд это не зверь, это был у нас такой наемник. Поспорил, что засунет в правое ухо железный штырь, а из левого вытащит.
– И чего?
– Да вот, — наемник показал на пятно от мозгов, — выиграл парень… да и мы все поняли смысл выражения «Пораскинуть мозгами».
– Ясно. Давай одевай сие чудо на меня.
Горн мастерски, буквально за минуту, по-шаманил над ремнями и застежками, отчего доспех стал сидеть как влитой.
– Ну что, в бой?
– Да… то есть, нет… тебя Волк искал.
– Один или всей стаей?
– Брось свои шуточки, у него к тебе дело.
– Ну хорошо, сейчас к нему сбегаю… А ты не в курсе почему его Волком зовут?
– Да как тебе сказать… Его бывает клинит, начинает на Луну выть, воровать и закапывать кости, метить территорию, слушаться команды «лежать» и так далее.
– Не… я к такому не пойду, увольте.
– Ты не бойся, он сейчас смирный — до полнолуния еще далеко.
– Хм… обнадежил. Ну хорошо, встретимся у заставы, я быстренько — только косточку Волченку дам, да животик почешу… А у тебя намордника случаем нет?
– Господи, — наемник глубоко вздохнул, — знал бы ты как, как устал я от твоего стеба… горе ты мое луковое.
– Ты путаешь, товарищ, из нас двоих, «Горя» это ты, — я подмигнул наемнику и неспешно пошел к хижине Волка.
На подходе к оной я замедлил шаг и стал стараться производить как можно меньше шума, дабы зайти сидящему Волку со спины. Когда между нами осталось чуть меньше шага я, одной рукой схватил наемника за волосы, а другой за лицо:
– Так, шерстка лоснится, а вот нос сухой и горячий… Заболел? Фосфора не хватает?
К моему удивлению Волк даже не среагировал на такое внезапное появление моей персоны, только лениво убрал мои руки и сказал:
– Признаться, я удивлен, как с ТАКИМИ навыками в подкрадывании ты вообще живой… сопишь носом как раненный снеппер, ну или озабоченный Торлоф, что в принципе одинаково.
– Я смотрю мы не в духе… за ушком почесать? Или сыграем в мячик?
– Все шутим? Ты лучше побереги свои «собачьи» шуточки для Шакала… насколько я знаю у вас скоро рандеву.
– Гм… хорошая идея, так и сделаю, спасибо за совет. Так зачем ты меня звал?
– Есть у меня идейка… Значит так: на днях я сон видел, и в этом сне ко мне пришел мой учитель по изготовлению доспехов Дольчи-и-Габана, по кличке Отгабаненный….
– А почему такое прозвище?
– Да он однажды шел по лесу, споткнулся и упал, а на его беду мимо пробегал мракорис… очень несчастный в личной жизни… ну и… трали-вали, то да се…
– Сказать честно, я не удивлен, ибо такие дурные истории у вас обычное дело.
– Пока не появился ты, дурных историй было меньше… Так на чем я остановился?... Ах да, учитель пришел ко мне во сне и подал идею совершенно новых доспехов… из панцирей ползунов.
– Это которые большие муравьи?
– Ну да.
– Ха… А из улиток шлемы не предлагал? А из червей неплохой лук выйдет?
– Не смейся, это будет прорыв в оружейном деле… Ну и тебе первое изделие бесплатно, надо только принести мне несколько панцирей этих тварей. Отделять панцири легко: делаешь надрез по бокам пластины, а затем подсовываешь нож и отрываешь ее.
– А у тебя нет инструкции… с картинками желательно?
– Нету… а ты хоть ползунов то видел? Не помрешь со страху?
– Не боись, я уже охотился на ползунов в… старой шахте.
– В старой шахте это не то, у них там не ползуны, а выкидыши ползунов… жертвы абортов, так сказать. Наши ползуны – матерые, прожженные звери… Специально откармливаем.
– Зачем? Регулировать популяцию рудокопов?
– Нет. В кулинарных целях.
– Дя?
– Ага… вот у муравьев, — Волк показал под ноги, — жо… э-э-э брюшко слегка кислое, а у ползунов оно соленое. А без соли, как ты сам понимаешь, еда не вкусная. Поэтому когда приходит время жратвы, мы идем и ловим ползуна… четверо человек держат его за лапы да жвалы, а один лижет брюшко…. Ну или натирает о брюшко мясо… а бывает что один налижется, а потом натирает мясо своим соленым языком. Короче – раз на раз не приходиться.
– Бееее… как противно.
– Ты еще не знаешь, как мы добываем сахар… вон там противно, ведь главное в деле добычи сахара: отпрыгнуть, когда струя сильная пойдет…
– Чего?! Все!!! Хватит!!! Я пошел… мне подробностей не надо.
***
Я спешным шагом направился подальше от хижины Волка, стараясь не думать, откуда же бьет такая волшебная сладкая струя. Возле выхода из-под пещеры свернул налево и начал подниматься наверх, прошел метров двести и увидел то, что Ли называл «боевым формирование»: трех дураков, которые весело бегали, пиная друг друга под зад. Под крики «Корд, загоняй его на меня, щас прижучу падлу», я подошел к стоящему в сторонке Горну и поинтересовался:
– Чего это с ними: шнапс, болотник или просто отупели?
– Шнапс, болотник и просто отупели. А если серьезно, то эту игру придумал Корд и назвал её «Салки». Вот сейчас они окружат этого лысого, повалят его на землю и засалят… ногами по ребрам… до полусмерти.
– И в чем смысл игры? Тренировать внутренние органы? Ребра?
– Нет, первоначально игра называлась «Наваляй лысому», но лысый чего-то заподозрил в названии и стал иногда отказываться. А вообще, это хорошая разрядка, можно размяться, тренироваться, навалять люлей тому, кого ненавидишь.
– Понятно… А чего это они за знаки сейчас показывают? Специально-игровые?
– Не совсем… вот Корд дергает себя за уши и высовывает язык, то есть – дразниться. Его напарник по игре дергает себя за язык и держится за горло — он показывает нам, что проглотил жука и скоро сдохнет, особенно красноречиво об этом говорят его глаза… которые вылазят из орбит. Ну а «засалено-пересаленный» лысый просто выплевывает легкие… а вот и селезенка пошла…
– Фу, какая гадкая у него селезенка. Может, ну их в баню… давай пойдем в атаку вдвоем.
– Пошли… только ты иди впереди.
Легким бегом мы достигли тоннеля, в котором гуляло несколько не представляющих опасности кротокрысов, но вот на выходе из тоннеля нас ждал сюрприз — четыре штека. Горн их как увидел так, и не вынимая топора, понесся в атаку. Штеки не поняли что случилось, когда наемник порвал руками пасть первому зверю, второму свернул шею, а третьему вырвал глотку… Четвертый штек от увиденного помер сам, наверно сердце не выдержало.
– Горн, ты меня пугаешь, — сказал я, приближаясь к наемнику.
– Я слегка размялся… есть, обо что руки вытереть?
– Ну разве что об мой доспех. На нем как раз для полноты композиции не хватает кишок штеков. Эй… я ведь пошутил…
– Предупреждать надо.
Мы подошли к началу спуска к шахте. Горн сказал, что осмотрится по сторонам, прикроет тылы и так далее, а я должен устранить охрану у входа. Я почему-то даже не стал возражать, а просто начал спускаться вниз. При подходе к входу я увидел, как и обещал Волк, старого знакомого Шакала, который стоял в окружении двух стражников. Я подошел и остановился в двух шагах от него, а он нехорошо заулыбался и начал разговор:
– Какие люди и без охраны.
– Ну, здорово, удобрение для огорода…
– Ты знаешь мое имя, и меня зовут Шакал.
– Шакал, совал, макал, блевал… мне все равно в честь какого физического действа тебя назвали, как говориться один хер. Я тут по другой причине и как понимаю по-хорошему нам ее не решить.
– Если ты насчет шахты, то да, не решить, предатель. Зря все-таки я тебя тогда не прирезал, — Шакал неприятно прищурился, — говорил же Бладвину, что лучше мне поручить, а он на этого идиота рудокопа понадеялся, оптимист чертов.
– Хе-Хе, Бладвин уже все – начинка для гроба… и скоро твоя очередь… Кстати, а что это за два болвана с тобой? Твои собачьи братья? Мухтар и комиссар Рекс?
– Смейся-смейся, жалко ты не увидишь, как я буду смеяться над твоим трупом, — Шакал снял с плеча меч, а стражники достали арбалеты.
– Ай-яй-яй, собака – лучший друг человека, а ты себя так ведешь… нехорошо. Да и меч тебе зачем? Вы ведь кусаться должны… На вот, — я вытянул вперед левую руку, — куси-куси… фас!
Гнев – страшная штука, он мешает нормально мыслить… поэтому я не удивился, когда при резком неаккуратном замахе мечом Шакал снес своему напарнику полголовы, совершенно этого не заметив. Второй напарник резко дернулся от неожиданности и непроизвольно выстрелил из арбалета… От болта в затылок Шакал упал как подкошенный. Я медленно подошел и, со словами «Не умеешь пользоваться – не бери», отобрал у стражника арбалет.
– Уж кто бы говорил, а? — подошедший Горн как всегда искал повод меня подколоть.
– Горн, раз такой умный, то сам бы и шел в одиночку на троих.
– Не на троих, а двоих, ибо вот этот балбес — совсем никакой как воин.
– Ладно тебе… Кстати, устрой парню «профилактику головных болей».
– Хорошо, - Горн достал топор и сказал стражнику, - иди сюда, щенок гомезовский, больно не будет, наверно…
Стражник упал на колени и стал просить оставить его в живых, но Горн, не дрогнув в лице, провел ловкий удар топором плашмя по башке врага.
– Гм… Горн, зачем так сильно? У него же теперь голова квадратная… девки любить не будут.
– Зато пиво ставить удобно. ХА-ХА.
– Это старая шутка, к тому же несмешная… Кстати, посмотри теперь на его рожу сбоку — вылитая камбала… Ладно, иди пока открой решетку, а я трупы обыщу.
Горн, ворча себе под нос «Вечно ему не угодишь… то не так, это не этак», сломал дверь и вошел в караульное помещение. Пока он крутил лебедку, я обыскал трупы Шакала и стражника без головы, ничего путевого в их карманах не водилось.
– Ты скоро? Давай идем, — наемник закончил с лебедкой и стоял в дверях караулки.
– Подожди, один остался, — сказал я, подходя к «приплюснутому» стражнику и начиная обыск, — ух, ты, какие кольца, какое ожерелье… серьги… накрашенные ногти?! Глаза?! Губы?! Господи, никуда от них не деться… у Нетбека везде свои люди…
– Ну дык… знал бы ты как он их вербует, выпрыгивая из кустом голыш…
– Давай лучше про это не будем — у нас дела есть.
– Хорошо. Идем.
Мы зашли в шахту... В шахте было темновато, поэтому нашего появления никто не заметил, впрочем, мы тоже никого не заметили, были слышны только голоса:
– Да поставьте вы его ровно… Ну или обоприте на что-нибудь, — грубый мужской голос отдавал приказания при этом стараясь кого-то успокоить. — Эй, рудокоп, тебе бояться нечего, у меня глаз-алмаз,
– Не алмаз у тебя там, а рубин, мало того, что одноглазый, так еще и не помнишь ни черта, — послышался писклявый голосок, а за ним дружно ржание нескольких глоток.
– Один хр… Опять в обморок упал? Приведите вы его в чувство… — грубый голос продолжал убеждение, — Рудокоп, слушай сюда: ты не смотри, что я инвалид зрения, я меток как Вильгельм Хмель. Понятно? Попаду в яблоко на твоей голове, почти не целясь. Посему хватит трястись в коленках… Вис, неси яблоко.
Секунды три было тихо, а потом раздался писклявый окрик: «Яблоко на рубеже»… Потом было еще секунд пять тишины, после чего раздался щелчок арбалета.
– Ну вот, как и обещал — в яблочко.
– Ага, только почему в глазное яблочко…
– Не придирайся — для меня главное результат.
Пока шел весь этот разговор, мы с Горном медленно подошли к месту происходящих событий. Оказалось, что стражники развлекались недалеко от входа, на самом дне шахты, возле непонятных машин по переработке породы:
– Хе… Эти идиоты сам загнали себя в ловушку, так как оттуда ведет только одна лестница, посему делаем так – я обкидаю уродцев огнем, а ты топором «приветствуй» поднимающихся.
Горн кивнул, а я достал из рюкзака свиток огненного шара и принялся читать заклятие:
– Трах-тибидох, е-кэ-лэ-мэ-нэ, эй, слюшай, шар, приды ко мнэ!
– Ты это сам придумал?
– Ага. Это ведь свиток… неважно, что говоришь, а он работает. Специально для магов сделан — они ведь тупые. Я всегда утверждал и буду утверждать, что маги тупые. Вот к примеру один на материке все кричал «Землю габо…»
– Давай уже кидай, — Горн произнес эти слова с интонацией ребенка ждущего фейерверка.
Я старательно прицелился в самое большое скопление врагов и метнул шар… проделав невообразимую траекторию, шар не попал ни в одного стражника и угодил точно в основание деревянного механизма. Мои неудавшиеся жертвы заворожено и непонимающе смотрели на огонь и пошатывание устройства, первым очнулся мужик с грубым голосом:
– Алярм!!! Нам всем…
Но договорить он не успел, так как здоровенная хренотень с громким треском накрыла собой их небольшой отряд. «Фух, не облажался на этот раз», — подумал я и посмотрел на Горна. Здоровяк стоял с топором наперевес:
– А…А…А я… а мне… так нечестно, я тоже хочу убивать стражников…
– Ну, можешь сходить, потыкать их трупы топором.
– Я не хочу трупы… я хочу живых. Трупы не сопротивляются.
– Будут тебе живые, обещаю, идем.
Мы стали продвигаться в глубь пещеры, но врагов, почему-то не было. Так и не встретив ни одного врага, мы дошли до плавильного цеха… Я слегка выглянул из тоннеля в цех и сразу понял, почему было так тихо:
– Все понятно… Стражники услышали падение этой деревянной байды и приготовились обороняться. Позалазили, собаки, на эти помосты и ждут нас с арбалетами наперевес.
– Так чего делать-то будем?
– Да есть у меня один план. Значит так: помосты еще не умеют летать в воздухе, потому ты пьешь зелье скорости, и, не останавливаясь, сносишь все их опоры, к чертям собачим. Понятно?
– Понятно. А чем ты будешь заниматься?
– У меня есть кое-какие дела с орком и ползунами. Поэтому я не буду тебе мешать – играйся на здоровье. Только дай мне минутку-другую подальше отойти.
Горн нехорошо улыбнулся и кивнул. А я, скрываясь в тени, пошел по деревянному настилу дальше, в глубь шахты. Перед самым поворотом в другую залу я посмотрел на плавильный цех: Горн несся на громадной скорости бодая головой и плечами то врагов, то опоры… я уж было испугался, что он забыл для чего придуман топор… В этот момент Горн промахнулся башкой мимо опоры и попал в стену… Пещера сотряслась от глухого удара и с потолка полетели сталактиты, ломая оставшиеся помосты. Пещера тряслась секунд тридцать, по стенам пошли трещины… Самое удивительное, что наемник остался жив – он, шатаясь, встал и приложил ко лбу свой громадный топор. Меня посетила мысль «Ну и плевать, что не по назначению использует оружие, радует уже то, что он его хотя бы достал». Больше я не стал смотреть на эту вакханалию дурости и неспешно пошел дальше. Чем ниже я спускался, тем сильнее слышал непонятные шуршащие звуки. «Газетку мнут для туалета», — пронеслось в голове, но я тут же откинул такую мысль, ибо ни ползуны, ни орки так поумнеть не могут. Я спустился еще ниже и увидел производителя шуршащих звуков — ползуна. Я увидел его только сзади, но должен признать, что Волк действительно был прав: эти ползуны здоровее «старошахтинских».
– Ну ты, соленая задница, выходи на смертный бой… ну или отдай пластины по-хорошему, — сказал я снимая с плеча топор.
«Соленая задница» развернулась ко мне лупоглазой передницей, показав свои гигантские клешни и начала противно пищать. «Вот бы рака к пиву с такими клешнями», - мои мысли как всегда витали далеко от разума… За что я и поплатился, так как ползун схватил меня за ногу и поднял в воздух, тряся как тряпичную куклу. Я, не долго думая, рубанул топориком по голове этой твари… мне в лицо ударила гадкая зеленая струя, а сам ползун дернулся назад и упал бездыханным, правда клешню так и не разжал. Я встал, поматерился с минутку, попытался разжать клешню… поматерился две минутки, так как хватка у ползуна была «мертвая» и в прямом, и переносном смысле. Пришлось отрубить клешню под корень и продолжать путь с ней вместе. По пути зарубил еще нескольких ползунов, не встретив с их стороны никакой агрессии. Я уж было совсем заскучал, но тут увидел небольшую площадку, на которой тихо скулило большое мохнатое недоразумение. Я залез на помост и спросил:
– Чего скулим?
– Меня кусать, я ослабеть, я умирать.
– Понятно. А ты не Тар-рок случаем?
– Ижм есть Тар-рок, о человек.
– Ну тогда тебе нельзя умирать. Давай так, ты мне делаешь Муси-Пуси, а потом уже умираешь.
– Тар-рок не из этих, Тар-рок не делает с мужиками Муси-пуси.
– А как насчет Улу-мулу?
– Тар-рок слабеть, Тар-рок умирать. Меня кусать Гах-Люг.
– Кто такие Гах-Люг?
– Много лап, большая клешня на твоей ноге, много кИшок на твоем лице… люди им поклоняются как богам, при встрече целуют в зад.
– Ну ясно — ползуны. И чем тебя лечить?.. Может клин клином? Дай за нос укушу…
– Не надо кусать! Вы, человеки, заразные… У меня есть лекарство, я его терять, вооооон там, — орк неопределенно махнул лапой.
– Ну хорошо… я поищу твое лекарство, ну а клешню ты мне снять поможешь?
Орк одной лапой, не прилагая усилий, разжал клешню… «Вот бы мне так «ослабеть», — подумал я и пошел на поиски зелья. Десять минут копания носом в грязи, паутине и непонятной слизи окончились успешно, пузырек с надписью «Для Орка» был найден и отдан владельцу. Тар-рок засосал эликсир моментально.
– Ну что, сделаешь мне Улу-Мулу, почтенный?
– Теперь я хочу бух-бух и пых-пых.
– А трах-трах ты не хочешь, козел?!
– Нет, — упрямо повторял орк, который понял, что я от него завишу, — бух-бух и пых-пых, тогда будем разговор про Улу-Мулу.
– Значит так, я сейчас иду и привожу сюда самого большого, самого злого и матерого ползуна… И он тебе такое чих-пых, чики-пуки и мудох-мудох устроит, что ты пожалеешь, что родился.
– Человек злой, но умный. Слушай, принеси мне Хоз-Так, Кро-Так, Двар-Антак…
Орк с минуту говорил непонятные мне слова и размахивал лапами, чего-то или кого-то изображая.
– Ну что, человека, пёнул?
– Сам ты «пёнул»! Это не я! Здесь всегда так воняет.
– Ты моя не пёнул… Ты пёнял чего принесть надо?
– А-а… в этом смысле... Тогда — не совсем…
– Запоминай, человек – Двар-Антак, Двахкарр, Хоз-Так и Кро-Так.
– Крота? Хм… крота я тебе еще принесу, есть тут один на примете… А чей именно «хвостак» тебе нужен? Собачий сойдет, или тебе экзотику подавай?
– Моя твоя не понимай.
– Моя твою тоже ни хера не понимай.
– Значит так Кро-Так — это зверь большой, мохнатый, рычит страшно, на морду страшный. Когда человеки его видят, то зовут маму.
– Хм… страшный на морду и волосатый?.. Гомез?
– Кто есть Гомез?
– Да есть тут один – большой, страшный… как начинает орать, люди не то, что маму зовут, под себя делают… особенно молодые призраки.
– А этот зверь вкусный?
– Я не знаю, не пробовал. При встрече укушу.
– Нам надо его рог!
– Хм… а он у него разве есть? Хотя… Ладно, чего еще надо?
– Запоминай, человек. Принеси: язык огненная тварь, клык самой большой зверь и зуб твари, что жить на болоте.
– «Тварь на болоте»? Нетбек что ли?
– Я тебя не понимать, человек.
– Ладно, я немного понял чего тебе надо, поэтому сиди здесь и жди меня. Скоро приду.
Я спрыгнул с деревянного настила и зашагал дорогой, которой пришел. Вернувшись в главную залу с прессом, я нисколько не удивился тотальному разрушению всего и вся. Наемник не знал меры ни в чем, даже помост для ходьбы был подбит и качался сильней, а посредине зала в окружении щепок, досок и тел сидел Горн, причем верхом на каком-то парне, и крутил ему руки, сводя и разводя их в стороны.
– Горн, ты чего делаешь? Решил парня в атлетике подтянуть? Или это новые методы пытки?
– Да не… он того… «сломался»
– Да они тут, по ходу все «сломались»... Вон у кого-то башка на ниточке висит, а у кого-то сталактит из глаза «выглядывает»…
– Черт… мне его оживить надо, — сказал Горн продолжая сводить и разводить парню руки.
– А-а, понятно. Всего лишь — «оживить». Ты неправильно делаешь, давай так: я за иголкой и ниткой сбегаю, а ты поищешь половину его отрубленной черепушки, пришьем и всё — паренек может снова скакать козликом. Кстати, вон тоже неплохой парнишка лежит, надо лишь собрать с потолка его мозги, запихать через ухо в башку и готово. Так как… согласен?
– Прекрати ерничать. У меня тут горе, а ты…
– Хе… у Гори случилось горе. Прям тавтологический изыск.
– Прекрати, я сказал. Я прям не знаю что делать, меня Ли ругать будет — я должен был привести хотя бы одного «языка», а тут такое.
– Ругать? А в угол он тебя не поставит? На горох коленями… Хе-Хе.
– Что же я скажу генералу? — Горн бросил руки парня и развернулся ко мне лицом и тут я увидел здоровенную шишку, которая вызвала у меня непроизвольный смешок. Горн это заметил и спросил:
– Чего ржешь? Это же из-за тебя у меня шишка, это из-за тебя я стал похож на плод любви носорога и человека!
– Ну… на «плод любви» это не тянет, скорее изнасилование… с последующим выкидышем.
– Все ты виноват! Это была твоя идея, — Горн скорчил обиженно-злую гримасу.
– В чем это я виноват? То, что у тебя прицел сбился, и ты вступил со стеной в интимные отношения? А чем в этом плохого? Ведь так даже лучше получилось – ты быстро со всеми справился, кроме того, теперь у тебя есть красивый э-э-э-э «рог» в области уха. Все самцы мракорисов завидуют тебе, все самки мракорисов мурлычут в унисон твое имя. Да ты и сам вылитый гордый мракорис, теперь тебе надо имя сменить: или Мракогорн или Горнорис, а еще лучше кличку добавить «Горнорис чугунный лоб» или «Мракогорн темечко-убийца» или «Мракобес диавольский со…»
– Я понял, понял, но мне ведь среди людей жить, а как я в лагерь вернусь с этим? Меня же парни засмеют.
– Не боись, я как раз собираюсь в гости к болотникам и возьму у них мазь какую-нибудь, цвета этак зеленого… ну или детской неожиданности. Помажем тебе лобик и усе — станешь прежним. Идет?
– Хорошо. Ты только быстрей возвращайся.
– Обижаешь, я мигом — одна нога здесь, другая там, а между ними…
– Не продолжай, очень прошу.
– Вообще-то я хотел «двинуть» длинную философскую речь, но раз ты просишь.
– Знаем мы тебя — вся философия сведется к болотнику, пьянкам и разврату.
– Эх, и ты, мой друг, так плохо обо мне думаешь… нехорошо… Ладно, часа через три вернусь.
– Через три? Ведь с руной это дело пяти минут.
– Я ее того… сломал.
– Опять ей бутылки открывал? Говорил я тебе, глазом открывай, глазом, — сказал Горн и почему-то ткнул себя в ухо.
– Да не, я…
– Нет? Тогда наверно снова по пьяни размахивал ругами и кричал про какой-то Шао-Линь, хвастаясь, что ладонью разобьешь камень?
– Господи, я отродясь таких слов не знаю.
– Ты себя недооцениваешь.
– Хе… ну я пошел.
– Стой, а что мне теперь делать? Где «языка» искать?
– Хм… знаешь что, я тебе это уже советовал, но попробуй еще раз — потыкай трупы топором, вдруг кто притворяется, а еще лучше палкой в глаз, так больше вероятность. Как тебе такая идея?
– Сойдет.
– Раз сойдет, то я побежал. Скоро вернусь.
– Ага, увидимся.
***
Я лёгким бегом покинул пещеру… на этом мои силы иссякли, и дальше я перестал корчить из себя крутого наемника и пошел спокойным шагом. Таким образом, я, жалуясь самому себе на мнимую усталость, минут шесть спускался к лагерю. В лагере все было без изменений, разве что на том месте, где играли в «Салки», пытались откачать лысого, засовывая селезенку ему обратно в рот. Я не стал останавливаться и прошел мимо, спустился вниз, потом поднялся к магам. Мне не хотелось идти пешком Болотный лагерь, поэтому я зашел к Сатурасу за советом:
– Чего мине делать, старче? У меня есть только половина руны.
Сатурас не говоря ни слова (только презрительно смерив меня взглядом и качая головой) взял половину руны из моих рук и принялся что-то на ней сгрести железной палочкой. Потом отдал мне и, со словами «Если что, похороним бесплатно», вручил ее мне. Выбора у меня и не было, поэтому я закрыл глаза и телепортировался… и вот я уже сижу на верхушке многометровой сосны, матерясь как самый гадкий сапожник на свете. Поздоровавшись с двумя птицами, я решил, что пора спускаться. Дерево решило аналогично и ветка подо мной треснула… цепляясь за другие ветки доспехами я устремился к земле…
Из леса я вышел грязный, злой, помятый и полный ненависти ко всем живым существам (особенно к магам) и радовало меня только то, что Болотный лагерь был уже в поле видимости, — оставалось всего лишь спуститься с холма.
Болотный лагерь был прекрасен… правда только издалека и если не присматриваться. Конечно в зеленых облаках болотника, яда и смрада была какая-то красота, особенно когда они играли на солнце всеми цветами радуги, но мне не очень нравилось… Хотя романтика жилья на смрадном гниющем болоте присутствует: цветные облака тошнотворной вони кружили, становясь похожими то на мертвого мракориса, то на ночной горшок, то на кишки и разводы крови; симфония болотного лагеря тоже была прекрасна: мычание, кряхтение, отрыжка, крики о помощи послушника из пасти болотожора, сопение, чавканье, отрыгивание костей послушника этим же болотожором, прикуривание самокрутки, кашель, предсмертный кашель, в добавок то тут, то там слышались слова: «Ну чё, братуха, дернем?», «Прижучило не по-детски!», «НетБек, не надо!!! Пощади!» — все эти звуки таки и носились над вонью болота, убаюкивая ее жителей.
Я так залюбовался видом гнилых деревьев и глупых людей, что не заметил, как запнулся ногой за камень… кубарем, под громкую брань собственного производства, я скатился к воротам болотного лагеря, снеся три магических факела.
– Силен же ты, братуха, в словесных оборотах, — прохрипел стражник, стоящий на входе.
– Ага… Ксардас бы мной гордился… хоть в чем-то я мастер, — я встал, отряхнулся и подошел вплотную к стражнику. — Какие у вас новости?
Стражник молчал, тупо уставившись в одну точку, наверно пытается надумать новую фразу… пока по букве слова не соберет, не скажет, а у меня четырех лишний часов нет. Поэтому я решил не трогать идиота и прошел мимо, повернув на главную площадь, на которой практически ничего не изменилось, разве что возле самого берега моря стоял большой стол, а рядом с ней небольшое ложе, на котором лежал человек.
– Здорово, Ангар, — поприветствовал я лидера братства.
– Красиво плывут, — Ангар неопределенно смотрел на водную гладь.
– Кто плывет? — не понял я и тоже уставился на воду, но кроме мусора ничего не увидел.
– Вон та группа, в полосатых купальниках.
– Чего? Кого? Але-е-е-е, гараж… то есть Ангар, чего тобой?
– Ты хто? — Ангар уставился на меня своими глазками и ткнул пальцем в грудь.
– Ты меня не помнишь? Странно… Я буквально несколько дней назад приходил, ползал на карачках, жаловался на Ксардаса… плакал. Не вспомнил? А недели две назад я травки учителю Юбериону приносил…
– От которых он и помер.
– Ну да, от которых поме… То есть, я тут не причем.
– А ты чем-нибудь еще «знаменит»?
– Э-э-э… да! Я однажды принес Галому яйца… надо было яйца ползуна, я принес яйца падальщика. Галом разбил одного яйцо, и молодой птенец клюнул его в глаз… потом лапой выбил второй глаз и сломал нос. Теперь вспомнил?
– Не совсем.
– Ты мне еще задание дал — проверить как дела у гуру в гробнице орков.
– Точно! Вспомнил! Ты тот парень, который мумию охаял!
– Чего? Это не я.
– Вот не надо «ля-ля», еще скажи, что она первая начала тебе глазки строить. У меня есть свидетель, который видел, как ты осквернял орочий склеп.
– Да что ж вы только плохое вспоминаете?! Заявляю, что я никого там не осквернял!!! Все как будто сговариваются и придумывают разные гадкие истории про меня: то я зомби в засос поцелую, то крестьян побрею… или наоборот… зомби побрею, а крестьян — в засос… Я устал от этого, посему заявляю: это клевета, ложь и все такое.
– Да?
– Да! А в склепе я искал твоих воинов и оказывал им первую помощь, по мере надобности.
– Знаем мы твою «помощь»: поднимал полуживых стражников за ноги и тряс до смерти и до полного опустения карманов. Даже орки и то были добрей… человечней. Повезло хоть, что твою «скачку смерти» один человек да пережил. Вот именно он и рассказал о твоих утехах среди мертвецов.
– Я повторяю: это клевета.
– Клевета не клевета, но факт остается фактом... Поэтому, теперь как честный человек ты должен, а точнее — обязан… жениться!
– На ком? На мумии?!
– Ну да. Точнее он не мумия, он парень-мумий и звать его по научному, как болезнь.
– Скарлатина? Гангрена?
– Точно! Гангрена! А сокращённо — Гаги! Вы точно подружитесь.
– Сомневаюсь… Знаешь, я дома молоко поставил кипятить, пойду-ка сниму с огня пока не убежало, — я уж было развернулся и принялся бежать, как вдруг цепкая рука схватила меня за запястье.
– А ну, прекращай! Я главный в этом лагере и приказываю тебе жениться, если убежишь, то поймаю и весь лагерь на тебе «переженится», а ты сам знаешь, что Нетбек — фанатик, пока ты ему не родишь, не остановится.
Я как представил эту картину, так чуть кИшки не выплюнул:
– А есть тогда, чего-нибудь для смелости?
– На вот, выпей, убойная штука — Ангар подал мне кружку с какой-то неприятной на цвет полужидкой массой.
– Это что? Выглядит или как рвота или как… э-э-э я надеюсь это не желе? — я вспомнил свою последнюю трапезу «Сопельками» и заметно струхнул.
– Это новый напиток, который разработал один послушник. Он зашел в хижину Галома и поперемешивал в одну банку все его зелья, дал настояться денек и выпил… утром хоронили.
– Что?!
– Я шучу, не волнуйся. Это всего лишь новый тип напитка — закуска и выпивка вместе. Проблема в том, что выходят они по отдельности.
– В смысле?
– Ну… твердое из ушей, жидкое из носа… причем так сильно, что струя раскалывает стекло. Гы-гы…
– Хм… А на чем это ты сидишь? — попытался я увести тему подальше от тошнотворного напитка и женитьбы.
– Это моя собственная идея, можно в полусидящем положении быть. Называется – лежак.
– Ясно, тогда стул — сидяк, а вешалка — висяк?
– Нет. Висяк – это у Гомеза между ног. Гы… чего-то я сегодня юморю, не к добру это, — Ангар покачал лысой головой.
– Это точно. Ну, я пойду?
– А ну стоять!!! Твои уловки на меня не действуют… Давай пей и готовься к брачной ночи. И не смей делать вид, что сейчас помрешь — мы тебя и дохлым женим. Понял?
Вместо ответа я залпом осушил кружку с пойлом, потом еще одну, еще одну… на меня надвинулись тени, разверзлись небеса, по земле пошел разлом, и я провалился в густую тьму…
Темнота, только впереди блеклый желтый цвет… я слышу голоса, которые отдают едва заметным эхом:
– Винни, Винни, что с тобо-о-ой? — раздавался писклявый голос
– Стреляй, стреляй, мудачок… тьфу... пятачок… стреляй в голубого-ого-ого, — голос был немного грубее писклявого.
– Ай, больно, — раздался новый, совсем писклявый голос.
– Не в того голубого стреляй, — голос был рассержен, — стреляй в желтый шарик с надписью «голубого».
– Но он же лопнет...…
– А иначе лопнуя-а-а-а…
Снова темнота, пляшущие круги, танцующие зайцы… наконец появился свет…
Я открыл глаза и огляделся: несколько столов были забитыми едой и выпивкой, а вокруг все было усеяно людьми: некоторые пускали пузыри в суп, некоторые дружной кучкой возвышались над соседним столом. Я сам лежал, облокотившись на стул, а впереди на меня таращилась чья-то физиономия.
– Ты кто?
– Кор Ангар.
– А я кто?
– Э-э-э… человек.
– Уже неплохо… Не то, что бы «Ух ты, как круто», но тоже сойдет. И что мы тут делали?
– Свадьбу твою играли. Ты ведь женился.
– Не на тебе… я надеюсь?
– Нет, слава Инносу. Первоначально хотели на мумии, но при каждом крике «горько», ты так страстно и долго целовался с бутылкой шнапса, что мы тебя на ней и женили.
– На бутылке? Хм… А где мумиё?
– Ты разбил ему сердце… он приревновал тебя к бутылке и ушел к другому.
– Да ну тебя, Кор Ангар… шутка была несмешная с самого начала.
– Не скажи. Когда я тебе сказал про зомби, ты был похож на…
– Прекрати. У меня голова раскалывается, а ты… Пойду я лучше… Кстати, ты не в курсе зачем я приходил?
– Нет. Ты чего-то вчера мычал, да я так и не понял. Кстати, в следующий раз не надо спорить с жаренным кротокрысом, а то ты всегда проигрываешь.
– Хм… надеюсь, следующего раза не будет. Ладненько, давай на дорожку выпьем, и я пойду, — я привстал, схватил черную бутылку странной формы и вылил содержимое себе в рот.
– Эй, тебе это нельз…
Белый свет в моих глазах прервал фразу Ангара.
Я открыл глаза и увидел улыбающегося Горна:
– Слава Инносу, очнулся.
– Горн? А что ты…ик… делаешь в Болотном?
– Какое болотное? Ты давно уже Новом лагере, в Новой шахте.
– Как так?
– Я тебе сто раз говорил, что нечего в рот пихать, что не попадя. Вот ты и выпил специальный настой для послушников.
– А в чем…ик… его особенность.
– Кор Ангар хочет отучить их от болотника, поэтому придумал специальный, очень крепкий эликсир. А ты его выпил и давай, как заводной бегать по столам и тараторить чушь. С трудом тебя поймали, да и сюда в пещеру привели.
– Чего-то мне… ик… нехорошо. Я что, пьян?
– На удивление – да! Ты две недели спишь не трезвея.
– Сколько?
– Две недели!
– Вот же… ик… Белиар тебя взашей. Какие там новости?
– Диего перегрыз веревки и сбежал в лес. Теперь в набедренной повязке прыгает с дерева на дерево и кричит, что он Тарзан — повелитель зверей. Мы с Мильтеном пошли его ловить, так он дал Мильту каменюкой по башке, оттащил в пещеру и стал называть – Маугли. Насилу с Торлофом отбили парня, теперь вот не знаем, что делать.
– Ой, моя голова – бо-бо.
– Кончай корчить гримасы, вот твои вещи, которые Ангар передал для орочьего амулета. Ты ему все уши прожужжал, вот он тебе и собрал различные вещи… он как понял, так и собрал, поэтому не обессудь, — сказал Горн и протянул мне небольшой мешочек.
Я взял мешочек, нацепил на спину топор, взял свой вещевой мешок и, держась за стену, поплелся к орку. Пока я шел, минуты превратились в часы… мне казалось, что я иду целую вечность, и желание помереть было сильней, чем никогда. Наконец-то показался помост и сидящий орк. С пятого раза с помощью кузькиной матери и всей остальной семьи я вскарабкался к Тарроку.
– На… ик…животное, мастери свою байду, сказал я и рассыпал перед орком содержимое мешочка.
– Это чо?
– Ну… ик… это эти… ну… ингри-би-ди-биби-енты… ВО!
– Я не хотеть, я не могу делать Улу-Мулу из пользованной зубочистка, куска такни, палки-ковырялки, огрызка яблока, рыбьих скелетов и сушеной ноги крытокрыса… Да это вроде и не быть нога…
– Мне…ик… все равно. Поэтому ты, жопа с ручкой, делай из этого Улу-Мулу. А то…
– А то што?
– А то дыхну перегарищем — сдохнешь. И вообще…ик… не зли меня — я с детства контуженный - зашибу и не замечу.
– Хорошо, хорошо, человек, но за результат я не отвечать.
– Договорились... ик… — сказал я и шагнул с помоста лицом в землю.
Снова темнота… А вот снова свет и из него выходит она! Велайя! Она в белых одеяниях, она смеется, она манит к себе…она манит меня к себе… и вот мы сливаемся в страстном поцелуе… я слышу крик…
– Нет! Нет! Эй!! Не надо языка!! Я тебе счас губу кусать!!! Человек, я не хочу этого, прекатить лобызаться, козел!!!
Я открыл глаза и увидел, что сжимаю в руках противную орочью морду! Я подскочил, как ошпаренный… в это время еда из моего живота практически сама выпрыгнула наружу. Тошнило меня минут пять, в это время орк рассказывал, что пришел меня будить, а я вместо того, что бы проснуться, прыгнул на него, придавил лапы его животом и пытался свершить свое черное дело. Слава Инносу, что только пытался… После того, как мне полегчало, я прополоскал рот и обратился к орку:
– Надеюсь, тебе не надо объяснять, что лучше промолчать об этом факте?
– Уже забыли про это… человек, лучше смотри сюда, я сделать Улу-Мулу. Получаться хреново, но тебе сойдет и так, орк вытащим большой шест с несколькими приклеенными к нему зубцами, рыбьими скелетами и непонятными шариками. Я внимательно осмотрел шест и спросил:
– На что клеил?
– Тебе уши чистил, на это и клеить.
– А ты не обнаглел? Ты зачем в уши ко мне полез?
– Клеить не на что… в носу соплей нет, вот я и…Кстати, ты когда последний раз ходить мыться?
– Ну… а когда последний раз дождь был? Да и вообще, кто бы тут мычал, а? Ты – животное, я – человек, и не простой, я спаситель всей колонии… её надежда!
– Всё — хана колонии! — прорычал орк и взобрался обратно на свой помост.
Хотелось, было, дать ему в ухо, чтоб понимал кто главный, но голова кружилась, меня тошнило, да и вообще: ну его в баню!.. Я медленно вышел из шахты и так же медленно пошел в направлении города орков, неся в руках орочий амулет. После небольшого моста, силы покинули меня, голова разболелась, и я уже полз на карачках, положив топор и Улу-Мулу на спину. Хоть я и полз, но у меня оставалась гордость, что я все сделаю сам! Без чьей-либо помощи. Ведь осталось немножко — вот уже показался дом одного моего друга…
– Эй, Кавалорн!!!
– Кого там черти несут? — раздался из хибары голос.
– Помоги… — жалобно проскулила моя гордость.
– Кто там пищит? — призрак вышел из своего дома и заметил меня, — а… это ты… мне следовало бы догадаться.
Кавалорн был одним из немногих людей, с которым мы общались хорошо… я его даже ни разу не бил… даже в лечебных целях. С виду это был худой мужичок, лет тридцати, с длинным лицом и острым подбородком. Не знаю почему, но он мне все время напоминал летучую мышь. Все в нем было нормально, за исключением одной странности: сам изготавливал и коллекционировал луки. Конечно, может показаться, что ничего странного в этом нет, но дело в том, что он любил изготавливать экзотические луки: вместо тетивы – кишки мракориса, вместо стрелы – жало кровяной мухи и все в таком роде… Такими луками нельзя было пользоваться, но он их все равно мастерил. Был случай, когда он захотел шерсть орка, чтобы попробовать ее как тетиву — нацепил шкуру варга, обвалился в мусоре и в грязи, да и потопал в земли этих тварей, внедрился в стаю варгов и пошел в атаку… к беде Кавалорна настало время кормить детенышей и один самый наглый варченок как подбежит, да как вцепится призраку в сосок, а наш недоделанный варг как взвоет… благим матом, да начнет отбиваться от детеныша, используя при этом приемы рукопашного боя. Увидав такое, даже птицы замолкли… навсегда… выдавив из себя до срока еще по пять яиц каждая… А Орки как увидели матерящего варга, скачущего к ним на двух лапах — так Богу душу и отдали, постарев при этом лет на десять. В конце-концов, призрак оторвал от себя детеныша, стукнул его для профилактики об дерево, добил камнем и принес домой в качестве ужина. Только ночью он вспомнил, что шерсть забыл состричь у орков, вернулся было на место злодеяния, но ничего не нашел.
Хотя это еще самое лёгкое из приключений Кавалорна — однажды он решил изготовить самый необычный лук, для этого он теменной ночью пробрался в покои Гомеза и… и как вырвет у него волос из… э-э-э не самого удачного места… Гомез чуть дуба не дал от боли и шока, а как увидел в лунном свете острые ушки и крючковатый нос, так вмиг стал седым. Кавалорн хотел было незаметно бежать, но его задержали стражники. Тут бы и конец призраку, но Гомез его простил и просто посадил в темницу, точнее не простил, а не хотел афишировать… наверно, потому что именно после этой «стрижки» он и стал слаб на девок. А Кавалорн не долго сидел за решеткой — во вторую ночь сидения в темноте и одиночестве безумство взяло верх и, взломавши дверь, он проник во внешний круг, где отстриг волосы у шестерых человек… по его словам «На тетиву»… После этого пришлось бежать из лагеря. Кавалорн потом долго себя корил, и жаловался, ибо теперь достать выпить было проблематично…
Но это все было давно, сейчас же я лежал в ногах призрака и скулил:
– Калаворотик, дружище, сил нет, помру и не пискну. Будь другом, отнеси в орочьи земли.
– Это уж дудки, и не проси.
– Не хочешь нести, тогда допинай до входа… докати, дотащи. Сделай чего-нибудь…а то сдохну.
– За что мне такое счастье? — пробурчал призрак под нос и взял меня на руки и понес.
– Спасибо, родненький… Я теперь твой должник. Проси, что хочешь.
– Да? А ты умеешь красиво раздеваться под музыку?
– Чего?
– Это я шучу… стенку мне в доме построишь, считай квиты, а то живу в доме без стенок, все дураком считают.
– Договорились. Долго там идти?
– Минуты четыре.
Кавалорн донес меня до входа в земли орков, поставил на ноги, дал в руки орочий амулет и, пнув «волшебным пенделем на удачу», пошел обратно к дому. Я минуту постоял, поднабрал силенок и пошел… Шел я десять секунд, потом уже лениво брел по тропинке, волоча по земле эту хренотень с дурным названием, которое я все время забывал. Нести в руках уже не было сил, поэтому я ее волок по земле и тихонько жаловался на свою нелегкую судьбу. Жаловался и причитал я тихонько, потому что боялся, что Ксардас может за мной следить с помощью магии… правда, когда в отдалении появился силуэт башни некроманта, то я осмелел — показал ей кукиш и все остальные неприличные жесты. Хотел еще снять штаны и продемонстрировать главный аргумент моей ненависти к колдуну, но Горн затянул доспехи так, что снять их было проблематично
Волоченная мной Улу-Мулу все время цеплялась за кусты, корни и камни, отчего всего потеряла свой первоначальный облик. Я практически подошел к мосту, когда меня окликнул грубый голос, больше похожий на звериный рык.
– Эй, человека!
– Ур-Шак, дружище, ты наконец-то вышел из запоя? - сказал я оборачиваясь.
Шаман… или теперь уже законченный алкоголик неровным шагом доковылял до меня и, не говоря ни слова, вытащил из-за пазухи большую бутылку. Я уж подумал, что он хочет выпить за встречу и стал тянуть к бутылке руки… но вместо этого Ур-шак резко ударил меня по голове… стекло разлетелось в стороны, ноги подкосились и я упал на Улу-мулу, погнув его еще сильней. В глазах на секунду потемнело, на секунду просветлело. Я уж обрадовался, что отмучился и вознесусь в чертоги Инноса, но два удара по ребрам вернули меня на землю.
– За что, Ур-шизик? — простонал я, не открывая глаз.
– Ты не человек, ты — козел!
– Я в курсе, но разве за это теперь бьют?
– Ты зачем это делать, а?
– Чего делать?
– Открой глаза!
Я приоткрыл один глаз и увидел рядом с шаманом еще одного орка, который выглядел довольно странно: то ли он шерсть в огне спалил, то ли его моль поела, то ли лишай буйствует.
– Ты кто? — спросил я, открывая второй глаз.
– Ясень пень.
– Чего? Лично мне ничего не ясно. Повторяю: ты кто будешь?
– Какие же вы человеки тупые… Я – Сень-Пень. Звать меня так.
– А-а! Ну тогда я — Пьянь-Дрянь! Сойдет? — я совсем осмелел и посему гордо уселся с поднятой вверх головой, — Так за что били? Не объясните?
– Ты зачем брить моего друга, гоблин ты этакий? Ладно еще брить… зачем слово «Чмо» писать?
– Ну… я думал…
– Тебе нельзя думать, пускай за тебя старшие думают!!! — подстриженный орк попытался меня снова ударить, но Ур-Шак его отстранил, сказав что «человек нельзя наказывать сильно — он всего лишь тупое животное, он не понимать что делать». Я хотел, было возразить, но вовремя одумался. Шаман сказал своему другу несколько слов на орочьем и подошел ко мне.
– Он тебя простить, посему можешь не бояться.
– Да я того… и не думал…
– Это я знать, ты вообще плохо думать. Ладно, давай переходить к делу – как я смотреть, ты сделать Улу-Мулу. Теперь ты должен идти в наш лагерь.
– Это легко.
– Не совсем. У нас есть орки, которые плохо видеть. Поэтому ты размахивай Улу-мулой над головой и кричи, что она у тебя есть.
– А что именно кричать?
– Кричи что хошь, но главный чтоб там название было.
– Ясно. Прежде чем я пойду, ответь мне на вопрос: а что ты такого сказал своему другу, что он так подобрел?
– Я сказать, чтоб он тебя не убивал, ведь ты идти к Крушаку… Вот Крушак тебе голову и открутит… и у него это больней будет получаться.
– Ну… спасибо за веру в мои силы.
– Не за что, — с неподдельной искренностью сказал Ур-Шак и они вдвоем с другом пошли по тропинке к форту, горланя непонятную песню… ну или зевают они так… хер его знает.
Я посидел минут десять, собираясь с силами, потом встал, отряхнулся, взял в руки погнутую и потерявшую несколько зубьев хренотень и пошел на мост. Дойдя до середины, я стал крутить над головой эту байду и заорал придуманную только что песенку:
«Муси-Пуси, Муси-Пуси,
Миленький орк,
Я не вкусный, я не вкусный,
На вкус как носок!
Я не вкусный прям как потный кузнец,
А ты молодец, а съешь меня – будет пипец!!»
Горланя эту ересь, я дошел до конца моста и увидел совсем неожиданную обстановку, заставившую меня замолчать: хижины орков были сломаны, ворота в город практически вырваны с корнем, а посередь полянки лежала гора трупов… у некоторых на головах были надеты барабаны, у некоторых из ушей и прочих мест торчали стеклянные бутылки. «Умеют орки гулять», — подумал я, — «а это меня еще обвиняют, что я буяню по пьяни». Я прошел внутрь города и увидел аналогичную картину, разве что барабаны в этот раз не участвовали — кто-то был посажен на кол, кому-то оторвали лапы, кому-то голову… а кому-то, наоборот, вставили лишнее. В результате пятиминутного осмотра я открыл такие новые виды орков как: Ухоног, Попорук (Рукопоп) и жемчужина коллекции – Башкозад (кто-то определенно мастер в закручивании кренделей). Поняв, что орочий защитный амулет мне не понадобится (все и так мертвы) я его выкинул и пошел дальше налегке, осматривая все новые виды умерщвления орков. Особенно меня удивил способ, когда пятерых орочьих шаманов «надели» на непонятную колонну… про себя назвал это способ «Шашлычок».
Я зашел в близлежащую пещеру, предвкушая долгие и нудные похождения по десяткам залам орочьего храма… это ведь только в книжках все интересно и захватывающе, а тут ходишь, бродишь, гадишь по углам, да пишешь на стенах ругательства в адрес хозяев пещеры. Войдя, я был несколько удивлен помпезности строений: массивные ворота, большие колоны, громадные статуи орков… большие размеры всего и вся настраивали на мысль, что орки из-за чего-то комплексуют. Я прошел слегка вперед, как послышались взмахи могучих крыльев, и из главного входа храма вылетел демон, несущий на плече какой-то мешок. Сильные крылья, злой прищур глаз, слегка наивная физиономия… я сразу узнал его:
– - Дема!!! — я радостно побежал навстречу демону, который, увидев меня, заметно ускорился. Я уж предвидел жаркую встречу — объятья и прочее (конечно, обниматься к демоном та еще радость, но все же…) поэтому я раскинул руки и кинулся Деме на шею… демон поймал меня в воздухе свободной рукой и со страшной силой ударил грудью о землю. Я попытался приподняться, но последовал удар в затылок… в глазах опять потемнело, опять посветлело, и в голове раздался голос демона:
– Если еще раз меня заставят выполнять твою работу, сучонок, я тебе голову откушу и скажу, что так и было. Она все равно у тебя лишняя… что с ней, что без нее…
Я сплюнул кровь и хотел, было возразить, но демон сказал:
– Чуть было не забыл… вот твои новые вещи, — с этими словами Дема снял с плеча мешок и кинул мне в спину — послышался лязг металла, звон стекла и хруст костей…
***
Не знаю через сколько часов я очнулся, так как ни солнечного света, ни свечей в этой обширной зале не было, да и я ничего бы не увидел — голова кружилась, а в глазах то двоилось, то троилось. Выплюнув три зуба и собрав все силы в кулак, я выполз из-под обширного мешка, кляня Дему, Ксардаса и создателя мешков. Все тело было одним сплошным синяком, доспех лопнул в нескольких местах и представлял собою скорее решето, нежели броню. Достав из своего мешка несколько эликсиров, я принялся думать, за что меня весь день бьют, и правда ли голова мне совсем не нужна…
Я так сидел минут десять, приводя свою раненную голову в живое состояние; когда сидеть уже стало невмоготу, я взвалил мешок на плечо, достал руну телепорта к некроманту и полетел.
В башне Ксардаса все было как всегда, разве что сломанные скамейки и бочки убрали… а так всё по-старому, вот только пахло как-то непривычно, наверно старый некромант варил какое-нибудь особое зелье. Я положил мешок с хламом в угол, прошел в другую комнату и поднялся наверх, внутренне готовый к новой порции упреков и крика. Осторожно, почти на цыпочках, я подошел к дверному проему и заглянул внутрь — Ксардас стоял, медленно помешивая большой ложкой содержимое котла, а демон напряженно вглядывался в лицо хозяина, словно ожидая чего-то. Наконец Ксардас закончил мешать и, зачерпнув ложечкой немножко жидкости, попробовал ее на вкус.
– Вкусно… Молодец, Дема, хороший супец. Вот только чего-то не хватает...
– Может человечины? — пошутил я.
– Ну тогда хорошо, что ты пришел, — раздался в голове хриплый голос демона.
– Дема, не шути так, а то наш герой помрет от страху, — Ксардас положил ложку на стол и подошел ко мне.
– Твой придурок демон меня чуть не убил в пещере...
– Сам виноват… Тебя долго не было, вот мне и пришлось послать Дему вместо тебя...
– Ну… загулял.. с кем не бывает... а по башке за что?
– Ты Деме невесту обещал?
– Ну...
– Во-о-о-о-от, — ехидно протянул Ксардас, — за это по башке и получил... поэтому ты сейчас или сам наряжайся бабой-демоном или орка найди какого-нибудь любвеобильного и его наряжай... или еще чего похлеще. Ладно, Шнапсосос, не волнуйся: Дема пока потерпит...
– Как ты меня назвал?
– Не нравится? Ну тогда — Спиртоглот. Надо ведь как-нибудь тебя называть, а то все время «героем» нельзя, а то ты уже загордился, зазвездил… неделями не появляешься.
– Вообще-то меня зовут…
– Мне все равно как тебя зовут, — перебил меня Ксардас, — я хочу тебе прозвище пообидней придумать, чтобы мы с Демой могли над тобой глумиться и смеяться.
– А… И много уже придумали?
– Если отсечь все производные от животных и продуктов жизнедеятельности, то не так уж и много. Хотя, судя по запаху, что идет от тебя, мы зря отвергли второй вариант.
– Зато настоящий мужской запах... мухи от него дохнут на ура, а вот если кома...
– Дема, золотце, — перебил меня некромант, — нашему герою надо в себя придти.. да и вообще освежится... промой его водицей.
– Э-э-э, я не согла…
Дема схватил меня за косичку и потащил в угол комнаты в сторону котла.
– Дема, я попросил его в воде искупать, а не в котле сварить. К тому же, у него мясо жесткое — суп испортишь. Вон недалеко от башни озерцо есть, туда и закинь.
Демон, не долго думая, раскрутил меня над головой и швырнул под потолок… сбив книги, я ногтями и зубами зацепился за полку, мыча при этом все мыслимые ругательства.
– Дем, дорогой, ты в своем уме? — Ксардас почесал свою седую шевелюру. — Слово «закинуть» использовалось в переносном значении… к тому же куда ты его кидал? Он ведь наружу не вылетит? у нас тут нет НИ ОДНОГО ОКНА!!!
– … … …
– А-а-а так ты хотел сделать парочку? Ну тогда кидай его головой вперед, так вернее.
– Мэ-м-м-м, — промычал я свои возражения.
– А тебя вообще не спрашивали. Дема, снимай его.
Демон размахнулся и ударил своей лапой по полке — еще с десяток книжек упало, но я удержался, видно зубы свело.
– … …
– Я вижу, что не работает, — ответил Ксардас, — тут надо по другому… Кхм… Ух ты, голые бабы, свежее пиво!
– Где?! – только и успел ответить я перед очередным потемнением в глазах…
– Подопытный готов к операции? — послышался из темноты строгий голос некроманта.
– Да, но он без сознания, — ответил ему хрипловатый голос.
– Быть без сознания — для него обычное дело. Этому молодцу только дай волю башкой о косяк треснуться, взвалив всю работу на других.
Я приоткрыл глаз и увидел Ксардаса в белом халате и в черных перчатках и... и Дему... в такой же одежде... и самое удивительное, что у него были ноги, и он говорил вслух, а не телепатией.
– Смотрите, коллега, он очнулся, — заметил Дема мое пробуждение
– Вижу... Но не волнуйтесь, этот чертяка нас не заболтает, так как я вырезал ему язык и зашил рот, и, кроме того, надежно приковал цепями руки и ноги. Потому давайте не откладывать операцию — берите зубило и молоток.
От неожиданного поворота я впал в оцепенение, и не додумался даже помычать в ответ.
– Коллега, вы уверены, что операция пройдет нормально?
– Конечно, я несколько раз все проверил… теоретически и графически, — сказал Ксардас и показал на настенный рисунок гробов, крестов и расчлененных трупов.
– Вы красиво рисуете гнилую селезенку.
– Спасибо, коллега, у меня с детства талант… Ладно, давайте повторим ход операции — делаем зубилом дырку в голове и наклоняем подопытного, чтобы весь мозг вытек.
– Я все еще настаиваю на теории, что там пусто… только воздух. Тогда воздух выйдет и голова скукожится.
– Многочисленные опыты показали, что немного киселя в голове присутствует.
– Киселя? — удивился Дема.
– Ну да… признаться, я тоже был удивлен. Ожидалось, что из головы брызнет фонтан шнапсу, ну или ручей самогону... а тут… — Ксрадас сделал недовольную физиономию, поглядев на меня, — Значит так… после того, как из головы все выльется, мы через воронку заливаем в него эти желеобразные бараньи мозги.
– А почему именно бараньи?
– Переводить людей на него жалко, — презрительно фыркнул некромант, — к тому же их еще и ловить надо, а бараньи всё лучше чем то, что у него в голове сейчас.
– А если не удастся через дырку в голове?
– Тогда вдуем трубочкой через нос.
– А если и так не получится? Еще раз будем через дырку в голове?
– Не беспокойтесь, коллега, — ехидно заулыбался Ксардас, — у нашего героя много дырок, куда можно «вдуть»...
Перспектива быть "вдутым" двумя мужиками меня настолько напугала, что я дернулся с такой силой, что больно упал с кровати... кровать... и пришла неописуемая радость, что это был всего лишь сон. Чтобы окончательно убедиться в реальности происходящего, я схватил себя за язык, больно поцарапав его нестриженным ногтем, и тут же ругнулся... тем самым, укусив себя за палец.
Из соседней комнаты слышались крики недовольного некроманта:
– Я тебя что просил?! Искупать его! А на кой ты его стирать начал, а? Ладно, еще в начале о камни тер, о деревья, о непонятную доску с бугорками… так зачем потом стал тереть разные части дела друг о дружку?! Он то от боли кричал, то от удовольствия… Орки на пытках и то шумели меньше…
– … — несколько секунд тишины означали, что демон ни как не мог найти причину для оправдания.
– Прекрати оправдываться! Мне самому этот козел не нравится, но я терплю. К тому же где мы еще найдем такого наивного дурака, который за просто так согласится сдохнуть… и это теперь тебя надо опасаться… вдруг ему понравился такой вид интима... он парень свободный… почти без комплексов... ты демон симпатичный...
– ...
– Ну… вроде не "из этих", но черт его знает...
– … — снова несколько секунд тишины, демон всегда вел разговоры телекинезом.
– Ты прав. Прав. Ладно, пока он не очнулся, напиши у него на спине мелом слово «Избранный», может хоть не сразу бить будут… или вообще испугаются и стороной обойдут… или переступят его смердящее перегаром тело и пойдут дальше. Главное, чтобы ему не попался или слепой, или неграмотный, а то даст на орехи не зная, что навалял избранному.
– …
– Ты снова прав. Орки ведь читать по-нашему не умеют… А ты нарисуй какую-нибудь страшную морду ужасного зверя, а лучше нарисуй нашего героя с бодуна… страшнее рожи мир еще не видел.
Ксардас мог так еще несколько часов распекать демона, а мне хотелось внимания... нормального внимания, а не как обычно «мордой в грязь».
– Эй, Ксар, хватит давить авторитетом, лучше иди сюда... я тебе в глаз дам за твои дурацкие приказы.
Ксардас зашел в комнату с ехидной усмешкой, от которой так и веяло фразой «так ты все-таки жив, паскуда».
– Ксар, мне иногда кажется, что ты хочешь моей смерти сильнее, чем орки.
– Дема неправильно понял приказ, — лениво оправдался Ксардас.
– И как я теперь, не чувствуя рук и ног, пойду врага бить и это... где мои доспехи?
– Дема их вместе с тобой постирал... так что я теперь в них пельмешки буду сцеживать, так как это уже дуршлаг, а не доспех. Но ты не отчаивайся, я придумал новый план. Дема донесет тебя до моей старой затопленной башни, там доспехи и возьмешь.
– Мне не нравится слово «затопленной»... я ныряю плохо.
– Не беда... камень на шею и в воду...
– Ладно, потом обсудим... а где мой топор?
– Э-э-э… ты иногда такой буйный бываешь без сознания... даже за оружие хватаешь... так что теперь у тебя два топора, а у Демы углубление в черепе... в форме топора...
– Хм... ему еще повезло.. я тут одному парню по имени Леся две таких шишки поставил, что он боится к людям выходить... они его за черта принимают, — бессовестно переврал я старую историю.
– Я давно в курсе, что ты рисковый парень. Ладно... кушать бушь?
– «Наш ответ довольно прост! Жрать мы любим даже в пост!!», — я весело вскочил на ходу придумывая поговорки, — «Отмените этот бой - просит жрать желудок мой», «не хочу я драться с орком, дайте лучше мне перловки!!», «Гоблин, гоблин – ах, стервец... будет вкусный холодец».
– А мне лгал, что ноги и руки отнялись, — Ксарадс смерил меня ехидным взглядом.
– Э-э-э-э… сила самовнушения... Так, где моя еда?
– Не... я передумал — ты так браво скачешь... а то, ты покушаешь, тебя разморит… уснешь потом так, что мы тебя не растолкаем.
– Точно смерти моей хочешь... как пить дать... Ладно, старый... зови Дему, пускай несет меня к старой башне.
– Знаешь... я и тут передумал. Дему беречь надо, тем более от таких как ты.
– Так дело не пойдет... сразу заявляю: я пешкодрапом до башни не пойду...
– А тебя никто и не заставляет, у меня есть три способа помочь тебе добраться до башни. Первый — обычное зелье ускорения, ты его пьешь, из сапогов вылетают синие искры, и ножки сами несут тебя к башне. Второй (более экстремальный) — перцовые трусы… точнее, серно-перцовые... ты их на себя одеваешь... ключ на старт... я подношу огонек... три... два... один.. поехали... из зада вырывается струя пламени, вылетает сера, дым коромыслом, и ты взмываешь в небо... тут главное приземлиться на воду и не вылететь за купол. Ну а третий способ — использовать мой посох...
– Ага... я встану на площадку, а ты со всей дури дашь мне в живот… а там уж как я буду «крыльями» махать так и долечу... Так что ли?
– Не совсем... я просто описываю посохом в воздухе восьмерку… и как ХРЯСЬ!!!
Миллион звездочек высветился перед моими глазами, и я уж было приготовился снова упасть без чувств, как вдруг звездочки потухли, дым рассеялся и я обнаружил, что стою по колено в воде, в полуметре от старой башни некроманта. Всё бы ничего... но Ксардас так горел желанием от меня избавиться, что совсем забыл дать мне хоть что-то из оружия... у меня вообще ничего не было, кроме симпатичной мордашки и жуткого обаяния... но в драке заулыбать противника до смерти трудновато.
Минут десять я вырисовывал для себя страшные перспективы и, придя к выводу, что «один хрен сдохну», решил идти до конца. Первым препятствием стало погружение... я присмотрелся к воде… она была зеленой, мерзкой, противной, добровольно в нее лезть не хотелось, камней подходящих тоже не наблюдалось, но не время было привередничать... судьба всей колонии в моих руках и все такое... Поэтому, набрав в легкие побольше воздуха и надувшись еще больше от собственной значимости, я прыгнул в воду...
Проплывая между стаями некой непонятной склизкой хрени... стараясь не попасть в пузырьки мутно синего вида, я все же нашел выход из этого тоннеля... Затопленная башня имела два прохода, я не стал шибко присматриваться, просто сходил в один, потом в другой. По пути встретились довольно странные зомби, они лежали в странных позах друг на друге, но стоило наступить им ногой на голову, как они начинали сопротивляться… вплоть до тех пор, пока все мозги не вылезали через дырки в черепе. Были там ребята и покрепче, но зомби очень медлительны и пока я очищал сундуки от содержимого, они медленно пытались меня догнать, но им это быстро надоело — видно притворяться полным мертвяком куда интересней.
В сундуках Ксарадса, как я и думал, ничего полезного не водилось: пара пузырьков с зельями и прочий магический хлам в виде свитков, которые я за все время пребывания в колонии всего три раза использовал по назначению... В остальное время использовал вместо скатерти, закладки, платка... ну или подложить куда... Единственно хорошей вещью оказались доспехи, — Ксарадас не солгал... они были красивые, солидные, прям так и было видно, что для героя сшиты. Правда и в доспехах я не силен, поэтому совершенно напутав в застежках и ремнях я посчитал за чудо, что умудрился его застегнуть... пускай криво, но это не сильно портило мой солидный вид. К сожалению, меч к доспеху не прилагался, так что к моему нынешнему оружию в лице мордашки и обояния прибавился только грозный внешний вид. И в этом была большая проблема, так как я сам загнал себя в ловушку — с таким доспехом я наверх не всплыву, а кроме руны старого лагеря, найденной вместе с доспехом, ничего не было. Так что волей-неволей придется идти в логово Гомеза, а там уж как дело пойдет...
***
Я крепко сжал руну и полетел... соответствующий звук, синий дым и я стою в обители магов огня. Гомез даже не потрудился приказать убрать тела, поэтому в этой самой обители уже начинало неприятно пованивать. Я уж решил, что мой приход остался незамеченный, как почти у самого входа храм раздался голос:
– Я так и знал, что он воспользуется этим входом. Убейте его!
Я сжал кулаки, попутно ища глазами хоть что-то что может сойти за оружие, но к моему удивлению никто не спешил вбегать наверх и бить мне морду... Снизу снова послышался тот же голос:
– Так… хорошая реплика, сойдет... или может «Выходи, подлый трус!!!»... Тоже звучит... или вот «Я ужас, летящий на крыльях ночи!» ... хм… как-то жутко.
Я тихонько подошел к лестнице и посмотрел вниз — у самого выхода на улицу на бочке сидел Бартоло, помощник Гомеза, и небольшим угольком что-то черкал на листочке. Мне не хотелось уточнять насколько парень сошел с ума, что сидит в окружении трупов крича непонятные реплики; мне нужна была информация... Поэтому пришлось делать разную бяку — тихонько подойти и дернуть Бартоло за ухо... до хруста... точнее за два уха сразу... и, мне кажется, зря я для этого уперся коленкой в спину Бартоло, так как одно ухо осталось у меня в руке... Он вскрикнул и мгновенно потерял сознание... я оттащил его вглубь храма и там принялся приводить в чувство, начав бить по щекам, таская за нос... Если говорить вкратце, то информации я не добыл, но ожерелье из ушей, носа, трех зубов и одного глаза вышло довольно неплохим и оригинальным...
Дальше все пошло не так весело... пока я обыскивал труп бывшего помощника Гомеза, в обитель вбежал стражник. Увидев меня, он лихо выхватил из-за пазухи вяленую колбасу и... и тупо на нее уставился... После грустной фразы: «Я ж проиграл клинок в карты», мне ничего не оставалось, как Бартоловским мечом отрубить ему голову. Во дворе было еще два стражника — один упал в обморок, когда я кинул ему в руки отрубленную голову, а второй немного посопротивлялся... Но я кинул ему в рожу вяленной колбасы… он изошел слюнями и сдох... Конечно, возможно, что я попал ему колбасой в глаз, он потерял равновесие и ударился о камень, но мне первая версия нравится больше.
Войдя в главный зал, я услышал как пьяный Гомез орал песни, перемешивая их с ругательствами в адрес своей охраны.
– Дай мне лютню!!!
– Милорд, не надо петь... пожалуйста... у всех из ушей уже кровь идет сутками... вчера Арто хоронили... у него глаза полопались от вашего крика... пожалуйста… не надо....
– Молчать!! или дай лютню или... или тогда я акыпэльно… БРОНЯ КРЕПКА-А-А-А-А! И САНКИ НАШИ БЫСТРЫ-Ы-Ы-Ы!!!
Зашатались стены, сверху посыпалась пыль, ругань и крики боли охраны составляли ужасную мелодию... Но мне было не до них: я спешил проверить как там дела у моей Велайи. Хотя, судя по пьяному ору внизу, Гомез был не доволен... пока я поднимался наверх, песня Гомеза стихла... и вдруг раздался резкий дребезжащий звук, будто кто-то играет на полене с натянутыми струнами. Закрыв уши руками, я влетел в комнату Велайи и только успел плотно закрыть дверь как...
– Зайчик!!! — …как раздался невыносимый радостный визг, и Велайя в один прыжок от стула допрыгнула до моей шеи, надежно на ней повиснув. От вида необыкновенной акробатики и от ее веса мои старые больные ножки не выдержали и подкосились. Больно упав спиной вперед, я понял, что пытка только началась. Еще я сразу понял, что она была мне верна и что очень соскучилась по мужику… ибо первым поцелуем она сломала мне нос, вторым — подбила глаз... Я пытался вырываться, закрывал лицо руками, звал маму, но Велайя сидела на мне крепко и не хотела, и слышать никакие протесты.
– Ты где был, подлец?! А ну сымай штаны!!! Давай быстренько... часок другой...
– А-А-А-А! Спасите!!!
– Так ты хочешь снова поиграть в "королеву и раба"... ну тогда — получай по печени кулаком!! НА!!
– А-А-А!! Веля, золотце, остынь!! Мне не до этого!!
– Ну тогда лежи и не рыпайся, я сама все сделаю.
– Веля, мне надо силы беречь… я тут того... колонию спасаю.
– Лучше меня спаси!! Я вся горю!! Мои чресла трепещат!!! — Веля терзала застежки и ремни на моем новом доспехе, которые никак не поддавались. Она их и выкручивала, и тянула зубами, и пыталась порвать, но они тщательно берегли мое больное измученное тельце. После двадцати минут напряженной борьбы она обессилено слезла с меня и, усевшись обратно на стул, сказала:
– Все... можешь гулять... я с твоим доспехом на месяц вперед натрах... э-э-э… короче устала я...
– Приятно было повидаться, рад, что ты цела, — выдавил я из себя и пополз к двери.
– Стой, котик... я должна тебе кое-что сказать. Подойди.
– А ты не будешь на меня кидаться?
– Не буду.
– Обещаешь?
– Живо сюда подошел, — категорично сказала Велайя.
Я привстал и мелкими шажками подошел к сидящей Велайе, ожидая новую порцию "страсти".
– Кончай жмуриться... приставать не буду. У меня для тебя новость.
– Хорошая?
– Кому как... Ты только не волнуйся... значит так, у меня в животике кое-что появилось.
– Э-э-э… язва?
– Да нет... кое-что живое.
– Глисты?!
– Так... надо тебе шлем подарить, а то с каждой новой шишкой ты тупеешь.
– Ты говори конкретней, а то началось...
– Ладно... Прямо, так прямо - у нас будет маленький.
– Э-э-э-э? Э-э-э-э-э!! А-А-А-А-А!!!!
– Чего с тобой? А ну не бледней... Не надо так закатывать гла...
Я очнулся лежащим на кровати с мокрой тряпкой на лбу... Веля все также сидела на своем стуле чуть слышно всхлипывая.
– Веля...
– Пошел вон... ты… ты.. ты меня не любишь... — всхлипы стали переходить в сильный плач.
– Не говори глупости… люблю конечно...
– Ты не обрадовался нашему ребенку, — новая порция всхлипов.
– Э-э-э... я так по-особенному радуюсь... да... падаю в обморок, закатываю глаза... блюю...
Иногда кажется, что хуже ситуации быть не может... но я умудряюсь портить и ее... Велайя рыдала во весь свой голос, а чувствовал себя скотиной... признаться редкое для меня чувство...
Скинув с головы тряпку, я резко встал и подошел к девушке.
– Веля, прости меня... я просто не ожидал такого... я тебя люблю, нет никого мне ближе чем ты... никого.. и ты должна знать что я обещаю… нет, я клянусь, что у нас все будет хорошо. Я позабочусь и о тебе, и о нашем малыше.
Она кинулась мне на шею, продолжая плакать...
– Веля, мне надо идти, а ты оставайся здесь... что бы не случилось оставайся здесь. Решетка опущена, из внешнего круга сюда никто не пройдет, а мне надо идти… поболтать с Гомезом. А ты закройся и сиди здесь… Договорились?
– Хорошо, будь острожен.
– А то ты меня не знаешь…
Я крепко обнял ее на прощанье и вышел…
***
Немного постояв около двери, я твердо решил, что надо в срочном порядке ломать барьер, не отвлекаясь на все мелочи, ломать и… и валить из этой колонии, сначала в Хоринис, а если Веля меня и там найдет, то я по воде до материка побегу. Ну что сказать… я плохой человек… отец из меня тоже получится хреновый. Тем более, знаю я этих баб: подложит мне свинью — возьмет и родит тройню… бабы ведь хитрые... вот возьмет Веля родит… и помрет специально, на мол, сволочь бородатая — воспитывай, я со своей стороны родила. А мне такие сюрпризы ни к чему…
Я медленно спустился вниз и громким шагом, выставив грудь вперед и сильно ударяя пяткой в пол, вошел в тронную залу… слева от трона, рядом с входом, лежало тело мертвого человека в большой луже крови… рядом валялись щепки, раньше именуемые лютней, много битого стекла и прочий мусор. По всему залу валялось неимоверное число бутылок и бочек из под вина и шнапса, наверно все запасы за все годы… Судя по всему у Барона был тяжкий запой.
Гомез в это время сидел на троне, держа в левой руке гриф от лютни, а правой подперев голову… было видно, что он скучал.
– Что тут случилось?
– Он сильно фальшивил, — произнес барон и бросил гриф в мертвое тело.
– А… ясно… вроде… Я вот чего пришел… Давай драться.
– Я такой одинокий, — Гомез проигнорировал мое предложение.
– Ну, я не знаю — собачку себе заведи… птичку какую-нибудь. Например, ворона, как у Равена.
– Давай дружить?
– Хорошо. Только давай не долго… минут этак пять… потом я тебя убью и пойду по делам. Договорились?
– Меня все ненавидят, все хотят меня убить – нижняя губа Гомеза начала дрожать, а глаза стремительно краснеть.
– Так… и ты туда же… а ну не ныть.
– Никто меня не лю-ю-ю-юбит… — завыл Гомез.
– Я тебя люблю, а мертвым буду любить тебя еще сильней, так что давай драться.
– Говорила мне мама, учись на лютника… тьфу… на лютиста… на лютяста… короче бренчи на струнах по кабакам… дед твой бренчал – зубы потерял, глаз вырвали, ухо откусили, отец твой бренчал – зубы потерял, нос отвалился, глаз растекся… и ты, говорит, сынок учись, тоже, чтоб красавцем быть…
– Так… прекратить с воспоминаниями! Значит так, Гомя, у нас есть два пути: или ты берешь меч, и мы сражаемся, или я привязываю меч к твоей руке и режу тебя на ровную колбаску. Понял?
– А ты кто? — барон обтер мехом воротника сопливый нос и уставился на меня.
– Я… э-э-э… герой… местного разлива.
– Пиво местного разлива я знаю, а вот героев нет.
– Хм… мое самомнение изрядно сдулось… ладно… вы меня еще предателем назвали, ребят у ворот поставили, чтобы они мне люлей всыпали.
– А… чего-то припоминаю… Так это значит тебя Равен с Торусом искать пошли…
– Хе… все-таки я популярен.
– Угу... Равен даже своего ворона научил глаза людям выкалывать, чтоб тебя наказать. Ладно, драться, так драться.
Гомез неожиданно для меня ловко вскочил с трона, практически на лету вынимая меч и… и раскорякой проскользил на растекшейся смеси из крови и вина через весь тронный зал, сбив и опрокинув на себя стол. Сильно запахло палёной шерстью... я уж решил, что опять несчастный случай вмешался в бой, но из-за стола послушались невнятные матюки, потом хрипение и громкие, но все-таки невнятные матюки. Через минуту и сам Гомез медленно поднялся на ноги, дожевывая горящую свечку.
– Когда скользишь надо рот закрывать, — поделился я богатым опытом, — и это.. у тебя вилка из головы торчит.
Гомез выплюнул горящую свечку, и резким движением втащил из головы вилку, а из уха ложку.
– Чего ждешь? Нападай давай, — попытался я разбавить наш бой динамикой.
– Чем? Ложкой и вилкой? Я тебя убивать собрался, а не есть живьем. Меч мой не видел?
Я проследил глазами путь Гоми, и оказалось меч торчит из потолка, буквально в трех метрах от трона.
– Когда скользишь, руками не надо размахивать, — снова поделился я богатым опытом, — и это… что-то бой у нас не клеится, Гомя, может…
– Кто? Да какой я тебе «Гомя», червяк ты мерзкий?! — видно барон пришел в себя, ни следа не осталось от прошлой сентиментальности.
Вдруг Гомез резво схватил стол двумя руками и кинул в меня, а я как опытный воин… взвизгнул, зажмурился и закрыл лицо руками. И вот уже звездочки танцуют в моей голове замысловатый танец… Подскочивший Гомез поднял меня над головой и бросил вниз… снова звездочки… снова поднял над головой, снова бросил — звездочки… Быстро отойдя от удара я вскакиваю, достаю Бартоловский меч… Гомез, смеясь, ломает мой меч об голову… об мою голову. У меня подкашиваются коленки, я поскальзываюсь на крови и всеми четырьмя конечностями гребу к выходу. Гомез хватает меня за левую ногу, поднимает над землей и бьёт ногой в грудь. Я, сделав кульбит и, выплюнув кусочек легкого, приземлился ровно на его трон. Резво подскочивший барон снова хватает меня за левую ногу и начинает тянуть, только я уже намертво впился ногтями в спинку трона. Свободно ногой я начинаю бить его в лицо, попутно стараясь плюнуть в глаз. И так среди звуков сопенья, кряхтения и негромких, но злых матов прошло десять минут… (если только слышать и не видеть происходящего, то может показаться, что кто-то очень страстно прелюбодействует. Хотя неизвестно, что труднее: барахтаться с Велайей или драться с Гомезом).
Я уже не чувствовал рук, да и ног тоже, да и сам барон порядком подустал. Не знаю, сколько бы еще продолжалось это «перетягивание», если бы хруст ломающейся спинки не нарушил монотонное сопение. Гомез еще разок сильно дернул меня за ногу, спинка хрустнула и отломилась ровно под корень. Я подлетел вверх, головой ударился о рукоятку торчащего из потолка меча и рухнул в груду пустых бочек.
– Сдаюсь… сдаюсь, — прохрипел я кровавыми ошметками, поднимаясь из груды щепок, — я сда…
Но сдаваться не пришлось, так как посреди комнаты лежало тело Гомеза у которого аккурат в висок был воткнут меч — всё-таки изрядно помучив, удача снова пришла мне на помощь.
Теперь, снова расправив грудь, твердым хромым шагом полным гордости, я доковылял до Гомеза и подло пнул его тело. Потом поставил ногу на голову врага, пожалел, что рядом нет художника, который запечатлел бы на картине меня с моим трофеем. Вволю загордившись собой, и раздув самолюбие до непомерных вершин, я вытащил меч из головы врага и сильно три раза ударил его в область сердца… на всякий случай. Вообще это было странно, потолок не такой уж и высокий и упавший меч не смог бы пробить голову Гомеза насквозь. Не иначе как сам Иннос вмешался и спас меня… я не шибко люблю богов, но в данном случае мне кажется это логичным, да и кто еще кроме меня, героя, смог бы победить такого сильного противника как Гомез. Я еще хотел кровью подписаться, кто это сделал, но тут пришло понимание, что Гомез не простая мелочь бандитская, а глава Старого Лагеря, и когда Равен с Торусом вернутся, то начнут мстить за своего любимого главаря. Насчет Торуса не уверен, но Равен точно постарается оторвать мне голову, а он кабан не меньше чем Гомя и мой меч не то что сломает, а зубами перекусит. Так что надо заметать следы насильственной смерти… Ничего лучше, чем выкинуть труп в окошко я не придумал, поэтому с большим трудом и громким матом принялся тащить тело. Но решетка в окне оказалась маловата… или Гомя оказался слишком большим, но пролезла только его голова и одна рука… Я уперся коленом в тело и толчками старался выпихнуть остальные части туловища. Но, как всегда со мной бывает, меня застукали в самый не нужный момент…
– Ах ты, падлюка… Со мной значит отказался, а Гомеза вон прижал в сторонке и жучит… — Велайя стояла в дверях наблюдая картину всю картину «впихивания». Я так растерялся, что даже не подумал остановится…
– Веля, это не то, что ты думаешь — он мертвый.
– ТЫ ГОТОВ даже с трупом развлекаться, а не со мной?
– Веля, золотце... не зли меня, — процедил я сквозь зубы, — у меня плохой день… я человека убил… что-то вроде того… — я отошел от тела наглядно показывая всю приличность сцены. Без моей опоры Гомез выскользнул из окна и распластался на полу…
– О, действительно мертвый… А я то уж… — Велайя подошла и легонько пнула голову Гомеза.
– Мне надо как-то скрыть убийство…
– А может повесить его, а? Я за веревкой могу сбегать… Затянем веревку за верхнюю балку и…
– Себе лучше, на шее затяни... до хруста… Ты разве не видишь: у него в голове сквозная дырка, три колотых в грудь, а на лицо как будто мракорис наступил…
– И не зачем так ругаться?.. А это точно ты его убил? Что-то непохоже…
– Это длинная история… Ладно, мне надо его продолжать пихать в окошко, а ты давай в комнату иди…
Я снова поднял Гомеза и в этот раз решил совать его ногами вперед… В этот раз Гомез застрял в решетке областью зада… Не в знаю в чем было дело, то ли Гомез был непропорционален, то ли бароновский доспех сделан черти как, то ли он неплохо наел это место за столько лет, или же оно распухло от постоянного сидения. Как бы то ни было, но задницей он не пролазил… Поэтому я снова принялся заталкивать тело ногой.
– А ты меня любишь? — так и не ушедшая Веля снова начала уничтожать мой мозг.
– Люблю… только уйди отсюда, — процедил я сквозь зубы, стараясь не поскользнутся на растекшихся Гомезовских мозгах.
– Правда?
– Грх… Правда, — моя голова начала нагреваться, а по рукам текла кровь.
– Правда- правда?
– ДА!!! ТОЛЬКО СВАЛИ ОТСЮДА!!! — Мне показалось, что у меня из ушей идет пар…
– Нет. Не любишь… ты на меня кричишь…
– ДА ЛЮБЛЮ Я ТЕБЯ, ДУРУ ЭТАКУЮ!!! ЛЮ-БЛЮ!!!! ЧТО Б ТЫ СДОХЛА!!! — я резко развернулся, — все в тебе люблю!! ВСЕ!!! Это недоваренное дерьмо блювотно-рвотного цвета, которым ты меня кормила!!! От которого меня из всех дырок несло!!! Особенно я люблю, кода посередь ночи, ты думала, что идет Гомез… и меня голого с пинка выкидывала в окошко!! КОНЕЧНО!!! Неудивительно, что ты залетела — я ведь помню максимум десять минут твоей непомерной страсти… следующее воспоминание - я или валяюсь в луже, пуская кровавые пузыри, или меня откачивает Диего, после очередного полета из окошка. Диего чуть ли не слёзно просил к тебе больше не ходить… но я ведь ИДИОТ!! И ТЫ ТОЖЕ ДУРА!!! И МЫ НАШЛИ ДРУГ ДРУЖКУ!!! А сейчас я порву Гомеза голыми руками на пять частей и распихаю по мешкам, изо рта у меня будет вырываться пламя, а взглядом я буду испепелять, потом я пойду на улицу и позавязываю узлом все мечи, а потом пооткусываю голову всем стражникам… и не дай Иннос ты мне под руку со своим «люблю» подвернешься… Так что иди в комнату, пока я держу себя в РУКАХ!!!
Велайя секунду стояла как вкопанная, потом заулыбалась и, со словами «Правда любит», поскакала к себе в комнату… а я… а я устало уселся на гомезовский трон, так и оставив бывшего барона висеть ногами на улицу. Плевать на всё. К сожалению, мне еще Спящего надо изничтожить, хотя я того не разу и не видел, но я думаю, это будет сложней чем с Гомезом. Но пока что надо сосредоточиться на насущных проблемах, а самой важной проблемой на данный момент было выбраться из Старого Лагеря. Пойти и попросить открыть ворота плохая идея, прыгать со стены тоже, поэтому выход есть один: пойти порыскать в вещах у магов, в их здании могут быть пригодные зелья.
Я выбежал из главного здания и вбежал в пованивающее от гниющих тел обитель и принялся искать любое средство, которое поможет мне сбежать из Старого лагеря. Сначала стал рыскать по книгам и бумагам в поиске какого-нибудь свитка для полета или специального одеяния. Ничего интересного там не было, поэтому я начал искать среди разных банок и колб. На самой верхней полке стояла целая партия банок с порошками, названия у них были странные: «Кокс», «Герыч», «Химка»... короче говоря, ни одного знакомого слова. Поэтому я принялся искать по другим полкам. На второй полке стояла тоже много разных банок и бутылей неизвестного предназначения, кое-где были рисунки с обозначением, а кое-где и текст: «Глаз маркориса»; «плевок короля»; «волчья шерсть из холки»; «волчья шерсть вам-лучше-не-знать-откуда»; приправа для супа из болотника «Гы-Гы…ха-ха-ха». И вот мой взгляд упал три одиноко стоящие баночки, на которых были изображены череп и крылья… Здраво рассудив, что крылья относятся к полету, я сгреб три пузырька в карман. Сам я пить это не решусь, поэтому мне нужна жертва... а должность дежурной жертвы у нас всегда занята – Мад.
Я выскочил из обители магов и столкнулся лицом к лицу с Велайей.
– А!! Только заикнись про «люблю» и я со стены сброшусь!!!
– Да успокойся ты! Я вот яств тебе на дорожку собрала.
– Чего?
– Э-э-э… как там на твоем языке это будет… а, точно – пожрать, да побухать надыбала.
– А… — я покосился на сверток.
– Не бойся, моих рвотно-блювотных блюд там нет, — ухмыльнулась девушка.
– Спасибо, — я осторожно взял сверток. — Значит так, Веля, взять тебя с собой я не могу… так как пока смутно представляю, как сам отсюда буду выходить. Поэтому, когда я уйду — опусти решетку во внешнем кольце. Не думаю, что они пойдут на штурм… да и вообще им сейчас дела более-важные предстоят. Как только смогу – вернусь. Пока.
Веля кивнула и побежала обратно в замок, а я неторопливо пошел к выходу. Стражников охраняющих вход не было… возле входа даже не было видно призраков, зато как по заказу, возле диеговского домика ошивался нужный мне субъект — Мад.
– Эй, Мад, друг ты мой ненаглядный, поди сюда, — мне на секунду показалось, что увидев меня Мад прижал ушки, завилял хвостом и вознамерился лизнуть в лицо, как верный пес.
– Чаво? — глаза подбежавшего придурка светились счастьем.
– Хочешь стать настоящим героем?
– Аха… хачу…
– Вот и хорошо, тогда я расскажу тебе главные геройские принципы. Во-первых, у героя должен быть страшный вид. Поэтому таращи глаза, будто съел вилы, и води ими по кругу…Вот. Теперь раззявь рот и покажи гнилые смердящие клыки, от одного вида которых у всех нормальных людей начнется рвотный приступ. Хм… что-то не такие они у тебя и гниющие… Ладно… Теперь подними руки над головой. Вот. Тебе бы еще красные трусы поверх штанов, красный плащ и символ «S» на грудь — вообще от девок отбоя бы не было, но… и так сойдет.
– Я теперь герой?
– Не разговаривать!! Рот открыть и не разговаривать, так как остался последний штрих по превращения в героя: сейчас я волью в тебя содержимое вот этой баночки и… и надеюсь что от замка хоть что-нибудь останется.
Мад что-то промычал, но жидкость из баночки проглотил. Я наделся, что у него вырастут крылья, не зря же они на банке нарисованы, но почему-то Мад затрясся, упал и стал кататься по земле, вдруг вскочил, поднял меня на руки и побежал… побежал с такой скоростью, что снеппер от зависти курит в сторонке… Я от страха выпустил из руки сверток и схватил Мада за волосы, стараясь хоть как-то контролировать направление бега. Безумный бежал, не разбирая дороги, давил людей, за один прыжок перепрыгивал по два дома… Я решил, что, бегая по внутреннему кольцу, мы не выберемся из Замка, поэтому после очередного поворота направил Мада прямо в стену – будь что будет. Мад в три секунды преодолел это расстояние и, к моему удивлению, побежал по стене вверх – секунда и вот уже стена кончилась. Вдруг резкий толчок и я один, с копной оторванных волос в руке, свободно лечу в воздухе. Я даже ничего не успел понять, как потемнело в глазах и завоняло чем-то палёным…
– Я не хочу здесь жить… мама, роди меня обратно… я не хочу здесь жить… ох, ох, что ж я маленьким не сдох, — слышалось мне писклявое причитание.
– Да заткните вы его, — второй голос был более грубый. Послышался глухой удар и тоже причитание, только более тихое.
Я открыл глаза и немного приподнялся.
– Черт… он живой, — разочарованный охранник Нового лагеря показывал на меня пальцем, — теперь придётся сапоги обратно отдавать. Эй, Флир, возвращай ему амулет и перстни… — второй охранник лениво снял с себя украшения и кинул мне.
– Ах, вы, стервятники, честному человеку уже с неба упасть нельзя, чтобы не обокрали, — я быстро натянул на себя поданные сапоги и надел кольца, — как вам не стыд… А что с этим, который причитает и плачет?
– А… да это… — охранник брезгливо махнул рукой на молоденького паренька, который лежал неподалеку от входа, — недавно в колонии, никогда не видел, что бы с неба в озеро падали горящие люди.
– Ты как будто часто такое видел.
– Я курю болотник уже третий год и такое видел, что… Ну так вот, паренек свихнулся и подумал, что с неба Иннос свалился, но ты такой трехэтажный мат выдал в сторону магов, что его вот совсем скрутило.
– Ясно.
– А ты как под купол то взлетел, а? Покушал рыбки, запил молочком и присел под кустик, а оно детонировало? Хе-хе…
– Вообще-то… Хотя это не важно, — сказал я и вошел на территорию Нового лагеря.
Ни с кем не здороваясь, твердым шагом я шел к своей цели, в главное место в моей жизни — кабак. Надо было снять напряжение, а то массовые убийства, ритуальные жертвоприношения, ложь и предстоящее отцовство вгоняли меня в тоску, да такую, что снова хотелось массовых убийств, жертвоприношений, но в стократном размере. Единственным способом двинуться дальше к разрушению барьера был или алкоголизм, или огненный шар Ксардаса мне по заду… Может показаться, что жажда напиться является негативным фактором — никак нет! Моими темпами поглощения алкоголя, я скоро уничтожу все привезенное в Миненталь пойло, а местное «самоговноварение» явно не удовлетворит моих нужд… Тогда я буквально руках побегу убивать Спящего и ломать барьер, дабы добраться до Хориниса, до его настоящего вкусного пива… и до монастыря с его вином… я наверно даже поступлюсь принципами и пойду в послушники если за это будут каждый день наливать по кубку винца… Но это дело будущее – время покажет. А что насчет второго фактора – то… черт с этим старым уродом, пускай меняет способы воспитания героев.
Вот с такими, далеко на радужными мыслями, я прошел мимо смолящих дурь охранников, мимо курящих крестьян, мимо обкуренных стражников у главного входа. В этом лагере всегда мало что делали толкового, но слишком активной раздачей бесплатных образцов болотника, я совсем ухудшил боеспособность лагеря… И вот наконец перед моими глазами предстал этот домик на озере, эта обитель счастья для алкаша с низкими требованиями, буквально царство Инноса на земле… Я туда не вошел, я туда влетел, точнее даже – впорхнул… правда рожа моя все так же выражала чувство ненависти ко всему живому, поэтому послышались обеспокоенные голоса:
– Черт… это опять бородатый. Снова будет нашей кровью и кишками стены разукрашивать…
– Зовите Горна, быстрее… пускай принесет веревку, пока этот урод не выпил… пока они оба не выпили…
– О, Иннос, сжалься…
Злобно сверкнув глазами и стараясь не прислушиваться, я уселся за ближайший столик.
– Бочку пойла!! Живо! — удар кулаком по столу завершил оглашение заказа. Я знал, что бочек у них нет, но звучало красиво.
– Хм… бочку… да тебя после третьей бутылки можно хоть головой в нечистоты макать.
– И кто же это у нас тут такой умный, а? — я придал голосу побольше хрипоты и развернулся к двери, — вот счас прилетит в го… о.. Диего.
– То действительно был Диего, он стоял, облокотившись на дверной проем, и ухмылялся.
– Ты ведь должен полуголым с ветки на ветку скакать.
– Да не… болезнь прошла, — Диего сел напротив меня.
– А как ты узнал, что я здесь?
– Да стражники у входа рассказали, что с неба упал человек с горящей задницей – я сразу узнал твой почерк, ты всегда оригинален. Неужели Ксарадас с тобой поделился перцовыми трусами, а?
– Нет, это жмотина их себе оставила. А ты откуда о них знаешь?
– Так я ведь жил в Старом Лагере и присутствовал на первых испытаниях, правда тогда это были штаны… Подопытный их надел и… одна штанина полетела на запад, другая на восток... ну и подопытный одной частью тела полетел на запад, другой на восток. Говорят, наш мир круглый, значит, где-нибудь они встретились…
– Ясно… значит, не зря я отказался.
– Ну так… А ты чего такой грустный?
– Да как тебе сказать…
Но не успел я договорить, как в таверну забежал запыхавшийся Горн с топором в одной руке и мотком веревки в другой…
– А ну иди сюда, пьянь буйная! Сейчас я тебя успокою!!!
– Горн, сам успокойся. Он еще трезвый, — лениво произнес Диего.
– Пять минут в кабаке и трезвый? — Горн бросил веревку и взял топор в обе руки, - Эй ты, близнюк паршивый, а ну признавайся, куда ты дел моего бородатого и сильно пьющего друга.
– Да я это! Я! Диего, скажи ему.
– Да не… мне интересно, чем все закончится, — улыбаясь, произнес Диего и заказал еще две бутылки шнапсу.
– Значит первый вопрос: кто такой Миксир?
– Горн, у меня…
– А ну отвечай, близнюк.
– Ладно, Миксир — местная скотина… из магов воды самый молодой, придумал игру «кто дольше просидит задом на костре». Похоронили трех наемников, пока поняли, что эта паскуда наколдовала на мантию специальное заклятие против огня. Теперь Миксир хромает на обе ноги и видит только одним глазом.
– Ладно, второй вопрос: сколько будет четверть от двухсот?
– Гы... Горн, ты ведь сам не знаешь правильного ответа. Как проверять собрался?
– Ну э-э-э… ладно, третий вопрос: спой песенку посвященную мне..
– Хорошо…
«Если с Горном вышел в путь,
Если с Горном вышел в путь -
Веселей дорога.
Выпьем с Горном по чуть-чуть,
Выпьем с Горном по чуть-чуть –
В сумме будет много.
Он и в снег, он и в зной,
Он всегда готов с тобой
Идти и совершать разбой
Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля ля-ля-ля-ля-ля ля-ля-ля-ля ля-ля.
Если выбился из рук,
Если выбился из рук,
Ну и выпил много
То наш Горн хороший друг,
То наш Горн хороший друг,
Донесёт до дому.
Если выпил вместе с ним,
То умрут все как один.
Помянем их и помолчим.
Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля ля-ля-ля-ля-ля ля-ля-ля-ля ля-ля…»
ВСЁ!!! А если ты еще попросишь сплясать на руках, то я тебе нос откушу.
– Понял… все… я тебя признал… — Горн уселся за стол, беря одну бутылку, — по какому поводу гулянка?
– Да понимаешь… — не успел я договорить, как в дверях появился Мильтен поддерживающий за руку хромающего Лестера. Бывший служитель Спящего был весь перевязан с головы до пят, открытым остался только правый глаз и половина рта. Подскочивший Горн помог довести и усадить Лестера.
– Что случилось?
– Да понимаешь, Диего, — похрипывая и шепелявя начал рассказывать Лестер, - иду я, значит, мимо старого лагеря… никого не трогаю, вдруг смотрю мне на встречу человек бежит, волоча за собой кусок стены из внешнего кольца. Я даже пискнуть не успел, как эта скотина мне ногой на лицо наступит, да по горбу стену протащит… Только я в себя пришел, только отковырял три метра, как эта скотина обратно бежит, правда на этот раз с поленом руках, все так же волоча стену… и так шесть раз туда обратно…
– Так значит, Мад зацепился, — негромко произнес я.
– Ты что-то сказал? – спросил Диего
– Нет. Тебе показалось…
– Так по какому поводу пьянка? – снова спросил Горн, открывая новую бутылку со шнапсом
– Дело в том, что я скоро стану папой…
Стеклянная бутылка лопнула у Горна в руке, осколок стекла попал в единственный целый глаз Лестера, тот с криком боли и ужаса вскочил и побежал к выходу, но, споткнувшись о пьяное тело послушника-алкоголика, упал и ударился головой о ближайший стол. Диего от неожиданности плюнул ртом полным шнапса в свечку стоявшую на столе — рукав мантии Мильтена вспыхнул… Маг принялся рукой сбивать пламя, но безуспешно.
– Падай и катайся! — откуда-то послышался совет.
Мильтен упал и принялся кататься, но тут на его горе прилетел второй совет: «Надо огонь затоптать». Горн понял совет буквально: одной ногой Мильтену в рожу, другой в живот… На обездвиженном теле затаптывать огонь стало легче… Через три минуты два бравых парнишки отнесли Лестера к магам, еще через пять минут маг огня пришел в себя. Мы усадили не совсем пришедшего в норму Мильтена за стол и принялись дальше потреблять шнапс, на это раз в гробовом молчании…
Молчание первым нарушил наемник:
– Мильт, ну прости... ты дергался… я не мог ногой в огонь попасть…
– В огонь не мог, а в по лицу точно «в яблочко»… как по заказу…
– Так это уже рефлекс, отработанный годами…
– Ладно, всем тихо… Непредвиденная ситуация нарушила мой монолог, но я повторюсь: я скоро стану папой. Это первая новость, вторая новость: я зарубил Гомеза, правда битва с бароном меркнет по сравнению с тем, как я отбивался от Велайи, хотевшей любви. Она чуть на месте меня не изнасиловала.
– Ты отказался от девки? А ну иди сюда, близнюк паршивый, и признавайся, куда ты дел моего бородатого и сильно пьющего друга, — Горн стал медленно подниматься из-за стола.
– Горн, кончай херней страдать!! А то счас в дюндель как дам!
– Вот, узнаю своего друга, — расплывшись в улыбке, Горн снова сел за стол.
– Так действительно, чего отказался то? — со скромной ухмылкой спросил все еще бледный Мильтен.
– Ну так… ты, Миля, еще молодой, всего не знаешь… А Веля баба уже прожженная, боевая. Для нее «по быстренькому» — это два часа бешеной скачки, следы плётки на моей спине и привязывание к кровати… я потом ходить не могу — только перекатываться с бока на бок. А в последние несколько дней у меня стойкое желание жить появилось, к тому же я планировал с Гомезом биться, а после Вели кроме как в гроб лечь уже ничего не хочется… Кстати, Гомя оказался довольно крепким орешком, я даже немного вспотел, когда его убивал.
– И пустил бы Велайю вперед, она бы его измором взяла, а ты бы добил, — сказал Горн и отпил полбутылки шнапса.
– Так ведь у Гомеза с этим делом тю-тю… да и я Велю вроде как того.. ну это.. слово еще такое противное для мужиков… А! Любовь… да... я ее люблю… вроде…
– Кхм… любишь…. А ты не думал, — было видно, что Диего хочет, как можно деликатней подойти к вопросу, — э-э-э… ты не думал, что ребенок не твой?
– Думал, но кроме меня больше некому. У Гомеза тю-тю… у Равена целых две бабы есть, но он с вороном и то больше времени проводит, чем с ними, а никто из стражников от переутомления ближайшие месяцы не умирал, так что точно я «наследил».
– Гы… Да… представляю, какой у тебя будет ребенок, — Горн явно был в хорошем настроении, — из мамашки сразу бородатым и с косичкой вылезет, в одной руке бутылка, в другой косяк, и, кривя глазом, спросит: «Ну чё, папаня, когда по девочкам идем?»
– Угу… в этот день меня и похоронят.
– Не переживай так, Горн у нас дурак и шутки у него дурацкие, — Диего демонстративно махнул на наемника рукой, — у ребенка есть шанс вырасти нормальным… если его Велайя будет воспитывать… Ты с ним видься поменьше и глядишь вырастит человеком.
– Вообще-то я собирался сломать барьер и валить куда подальше, так что совет принимается. Ладно, братцы, уже вечереет. Поэтому я пойду в свой домик спать, а то завтра очень хреновый день намечается.
– Слышь, а можно с тобой пойти?
– Куда? В домике в обнимку поспать?
– Да не… барьер помочь сломать, — тихо произнес наемник.
– Кхм… Горн, помнишь, мы в заброшенный монастырь шли?
– Да.
– И там была закрытая решетка, а сбоку в стене не было кирпича, а на земле лежали свитки для превращения в жука?
– Да.
– Что бы сделал здравомыслящий человек?
– Начнем с того, что здравомыслящие люди вообще не пошли в этот монастырь…
– Тут ты конечно прав, но все-таки… Какого черта ты в тот раз раскрутил меня над головой и перебросил через стену? А? Да так, что я прямо в стаю снепперов угодил... снепперы в тот день в бога уверовали. Еще бы не уверовать — еда сама с неба падает. Да и вообще… это моя битва… мало ли.
Я встал и не дожидаясь остальных вышел из таверны… Спать не хотелось, вообще ничего не хотелось — я даже не напился, а завтра надо забрать вещи и идти в это проклятое подземелье. А выбора у меня нету, пути назад тоже – надо сломать барьер. Поэтому надо идти спать, только не в домик, ведь он был занят, а снова превращать людей в трупы как-то не хочется — устал я за сегодня. Поэтому я пошел спать вместе с крестьянами. Хотя спать это громко сказано — мне даже ничего не приснилось, я просто закрыл глаза вечером, а открыл утром…
Радостно светило солнышко, пели птички, по небу неторопливо двигались облака… я достал из мешка вторую баночку с рисунком черепа и крыльев, минуту помешкав, выпил и, набрав с места неимоверную скорость, понесся в сторону башни некроманта. В ушах свистел ветер, в рот набилось много мошек и комаров — бегать с открытым ртом не лучшее решение, но я все же худо-бедно позавтракал. Я бежал по воде, бежал по земле, я даже не чувствовал ног, казалось я лечу… правда низёхонько и поднимая горы пыли, но все же — лечу. Через несколько минут бега, я, наконец-то увидел башню, но ноги и не думали тормозить. Вот я уже преодолел небольшое болотце… вот уже отвесная стена — я попытался сосредоточится, подчинить себе ноги… зажмурился… но зелье снова не подвело — я побежал по стене вверх. На мое счастье стена вела на площадку, к главной ксардовской комнате. Я взмыл над этой площадкой как гордый орел, беспомощно в воздухе труся ножками. Полет вверх длился недолго — я успел всего два раза проклясть всех магов на Миненталя. Дальнейшие события я помню смутно — помню, что приземлился на что-то мягкое и хрустящее, помню, что залетел в комнату к Ксардасу, крича, чтобы он помог мне остановиться, но некромант ухмыльнулся и, подождавши, когда я буду пробегать рядом, резко подсунул мне под ногу посох. Я снова полетел… раздался глухой звон и наступила темнота.
– Все также пьешь, не пойми что… — Ксардас склонился надо мной, водя какой-то вонючей штукой у меня под носом.
– Ой… как голова болит… но я жив.
– Ага, ты живуч… как таракан. Вот только куда я теперь котел с отпечатком твоего лица дену…
– Так значит – котел… как хорошо, что голова у меня крепкая.
– Ага, хорошо… в нее бы еще мозги человечьи всунуть, а то, как видно, у тебя от таракана не только живучесть, но и разум, — Ксардас убрал вонючую штуку, встал и принялся собирать раскиданные мною вещи.
– Я вообще вот чего пришел, — я встал и отряхнулся, — задание выполнено, броня добыта.
– Молодец, — некромант даже не удостоил меня взглядом, — добыл и молодец… а приперся то чего? Раз добыл, то иди, убивай Спящего.
– Так в тот раз ты мне даже вещички не дал забрать, прям так в старую башню и отправил.
– Точно, совсем забыл… Дема, принеси те два мешка! — крикнул некромант.
Мимо дверного проема в сторону лестницы на нижний ярус прополз демон, с помятым крылом.
– Что это с ним?
– Дема поймал тебя… точнее ты упал на него… не совсем удачно, но все же.
– Да, помню — «мягкое и хрустящее» — я еще раз глянул на ползущего демона, — Да, трудно ему без ног.
– Конечно трудно, особенно когда всякие придурки норовят упасть тебе на шею. Дема вообще у меня талантливый, рисует неплохо, недавно автопортрет свой нарисовал, а будь у него ноги — отплясывал бы не хуже, чем Сатурас в молодости.
– Сатурас умеет плясать?
– А то… мы ведь не всегда были такими старыми привередливыми уродами, какими ты нас считаешь. Сатураса главное правильно напоить… а вообще тебе это знать не обязательно, — Ксарадас сложил собранные свитки ровной стопкой и глянул в сторону лестницы, — что-то мне кажется Дема на одних руках по лестнице не спустится.
В подтверждении его слов с нижнего яруса раздался глухой удар от падающего тела.
– Ладно, — некромант ухмыльнулся, — придется поколдовать.
Несколько взмахов руки, щелчок пальцами и передо мной на столе возникло два мешка — один мой старый вещевой, а второй, который Дема дал мне в пещере.
– Значит так. Свой мешок можешь забирать, а насчет этого я пару слов расскажу, — некромант выдержал паузу. — Так как нынешний герой, то бишь ты, алкоголик и безответственная скотина, да и вообще личность мерзкая во всех отношениях, то мне, пришлось попросить Дему слетать в город орков и добыть вещи, нужные для уничтожения барьера и убийства Спящего. И вот первая вещь, — Ксардас достал непонятную железку, — Как ты думаешь, что это?
– Хреновина.
– И на что она похожа?
– На хреновину, — подобрал я самый логичный ответ.
– На что еще похоже?
– На лопату… сломанную…
– А еще на что?
– На работу пьяного кузнеца… ну или безрукого кузнеца… или безрукого пьяного слепого кузнеца.
– А ЕЩЕ НА ЧТО?
– Ну…на ковырялку в земле, на погрызанную железяку, на палку-копалку, на зубочистку для дракона…
– Это МЕЧ!! Называется «Уризель». Повтори!
– Не… я столько букв не запомню.
– «Миненталь» ведь запомнил…
– Так то не с первого раза… да и то на спор.
– Ла-а-а-адно, — было видно, как кровь подступает к голове некроманта… на лбу уже пульсировала венка, — Пока Уризель отложу и спрошу тебя, что ты думаешь по поводу вот этого, — Ксардас достал связку железяк и с ехидной улыбкой произнес: — Предупреждаю сразу, что ответ «хреновины» неправильный и приводит к смертной казни через сожжение.
– Тогда лучше помолчу…
– Вот… уже и голову стал подключать к работе. Значит так, здесь мечи Древних Шаманов, они тебе понадобятся, только не хватает одного – последнего. Ты его убьешь с помощью Уризеля, — Ксарадс посмотрел мне в глаза… и, не найдя понимания, схватился за голову, стал причитать и постарался выдрать себе клок волос.
– Да понял я…
– Ладно… Но перед тем как идти к Шаману ты берешь Уризель… — Ксардас снова посмотрел мне в глаза, потом схватил меч, поднял его над головой и указывая пальцем произнес: — Повторяю!! Берешь эту ХРЕНОВИНУ и идешь к магам воды.
– Не… не хочу я к магам воды — злые они… да и зачем к ним то?
– Это волшебный меч: он бьет врагов огнем.
– У… буду мясцо жарить.
– Это тебе не сковородка, придурок! Это сложный магический инструмент!
– Ага, проще говоря — хитрожо.. э-э-э… то есть… да.. сложный…
– Вот… Поэтому ты идешь к магам воды и с помощью заклинания, которое лежит на столе, заряжаешь Уризель — втыкаешь его в гору той руды и заряжаешь, а потом идешь в подземный город и убиваешь Спящего. Понятно?
– Да… более-менее…
– А теперь иди отсюда, у меня голова из-за тебя болит…
Ксардас положил меч на стол и пошел в сторону помятого моей головой котла, а я нацепил Урю на спину, сгреб все бумажки со стола и растолкал по карманам.
– Ксар, если я не вернусь, напишешь на мою память стишок?
– Конечно, я уже первые строчки придумал:
«Жил, мерзавец понемногу,
Жил, да сдох… и Слава богу».
– А еще памятник тебе нерукотворный сотворю — перекормлю тролля, так он тебе столько памятников по Миненталю наделает… Люди, как посмотрят, как принюхаются, обязательно скажут: «Прям как живой».
– Эх ты, Ксаря… Ладно, прощай.
Я надел свой мешок, взял новенький со связкой старых мечей и вышел на площадку…
Полуденное солнце радостно светило, щебетали птички, дул ветерок и мне казалось, что природа надо мной издевается, мол, погляди какой хороший день… а ты сегодня СДОХНЕШЬ, и черви будут вгрызаться в твою растерзанную Спящим плоть!!! А я, мол, буду радоваться и светить…. подлое солнце.
Я достал руну переноса в Новый лагерь и телепортировался... Но и там картина не поменялась — даже Сатурас сегодня читал книгу веселей, чем раньше… Я вышел из комнатки мага, но и в пещере царило радостное, воздушное настроение, складывалось впечатление, что не хватает только плаката с большущей надписью «Сегодня эта гнида сдохнет» и от слова «гнида» ко мне тянется большая стрелка.
– Привет, как дела? — оказывается рядом, маг Нефариус практиковался в магии, а я его даже не заметил.
– Как всегда — хреново. Это… Неф, ты прости за луркера, я не специально.
– Да… не страшно…он всегда после сто грамм буянил, вот и доигрался.
– Я тоже скоро наиграюсь… Ты Милю не видел часом?
– В библиотеке, - махнул рукой маг воды и кинул созданную ледяную стрелу в стену.
Я незаметно вошел в библиотеку и на цыпочках пробрался за спину сидящему Мильтену. Тот сидел на стуле в новой мантии и внимательно читал книгу на обложке которой была надпись «магия Инносса или сто рецептов зажарки вражеского мяса». На самом деле в ту книгу была вложена книга поменьше, и из-за спины я прочитал заголовок «Как охмурить девушку за час, представившись героем, который спасает мир. Инструкция в картинках».
Я склонился и, что есть силы, заорал магу в ухо:
– МИЛЯ!!!
Мильтен дернулся и упал со стула, умудрившись за секунду сжечь обе книги…
– Да… давно я не видел таких перепуганных глаз, а еще послушник Инноса, — поправив меч за спиной, я уселся на освободившийся стул и закинул ноги на стол.
– Ты… ты… — Мильтен вскочил, но никак не мог подобрать верного слова, — ты… неудивительно, что многие тебя ненавидят и хотят смерти.
– Хе… кстати, разве магу можно читать такие книжки, а?
– Какая еще книжка?
– Не коси под дурачка, я все видел. Знаешь, по книжкам ничему не научишься, ты бы на людях практиковался. Конечно, с бабами в колонии туго, поэтому на первых порах мог бы Горна в парик нарядить и на нем тренироваться в охмурении. Тут конечно есть опасность получить в глаз, но зато реализму больше, ибо в жизни тоже бабы всякие бывают. Можно еще с Ангаром договорится и на его бабах тренироваться... правда, они туповаты… особенно та… с опахалом. Да… Кстати, а как там Лес?
– Он уже в болотном, — зельями напоили, глаз промыли и отправили. Правда под действием зелий кое-какие кости неправильно срослись, поэтому теперь при ходьбе у него не закрывается рот, а если поднимает руку, то голова заваливается направо. Но Сатурас сказал, что все постепенно пройдет… через недельку другую.
– Ясно…
– Ладно, хватит болтать — ты ведь не за этим пришел. Ты ведь приходишь всего по двум поводам или предложить раздавить бутылочку, или тебе от меня чего-то надо.
– Да… ты меня читаешь, как открытую книгу… Значит вот, — я вытащил целую смятые листки из кармана, — где-то тут некромант мине заклятие написал мощное… оно вот эту штуку зарядит, — я показал пальцем на меч.
– Эту хреновину?
– Вот и я ему так говорил, а он мне – «это меч»… Ладно, вот держи все эти бумажки, найди среди них заклятие и иди к горе руды, я скоро тоже подойду.
– Договорились, — Мильтен взял бумажки и вышел из библиотеки.
Я посидел несколько минут, раздумывая уйти просто так или нагадить магам напоследок... Сжигать книги не хотелось, по нужде меня тоже не тянуло, оставалось или плюнуть в рожу или дать в глаз… Так ничего и не решив, я вышел из библиотеки и, пройдя мимо читающего Сатураса, спустился вниз, к руде. Мильтен стоял неподалеку от входа и старался разобраться в записях:
– Так… «во время дождя нет..» нет, не то… Так.. а это что… «Дневник», Страница сорок пять: «Сегодня я понял, что это пропахшее спиртом животное – нужный мне герой. Всю ночь плакал… оттирал башню от следов его пребывания и плакал. (Начинаю подумывать о самоубийстве). Стены расписаны матерными частушками, весь потолок оплеван, Дема боится летать ниже, чем три метра от земли, так как этот хмырь вчера весь день пытался его оседлать и научить командам «апорт», «к ноге» и «голос»…». Так, это тоже не то, — Мильтен скомкал еще один листик и выкинул.
– Нашел? Нет? Давай быстрее, — сказал я, взбираясь на гору из руды.
– Минутку, — Мильтен бросил на землю еще пару листков. — Вот, вроде оно.
Маг принялся что-то бормотать, махать руками – все как всегда. Вдруг руда стала поблескивать и переливаться ярким, синим цветом. Я воткнул меч ровно в центр горы, и она стала терять синий блеск, а меч наоборот становится все ярче и ярче…
– Э!! Ты чего там делаешь? – раздался сверху голос.
– Извини, Кроня, — я даже не посмотрел на мага и, судя по тому, что ответа не последовало, Кронос спешил встретится лично.
– Ну и чего ты ждешь? – Мильтен скомкал все оставшиеся листы и засунул в мантию, — Доставай меч и беги отсюда.
– Ты думаешь, заклятие сработало?
– Я думаю, что если ты не убежишь, то тебе надо срочно учиться дышать под водой, летать без крыльев и думать без мозгов, потому что я уже слышу нехороший топот.
– А ты как?
– Я скажу, что ты меня заставил… угрожал, что если я не сделаю как ты хочешь, то ты заставишь меня нюхать твои сапоги после двухнедельной непрерывной носки.
– Не… это слишком жестоко. Я на такое не способен. Лучше скажи, что я обещал натравить на тебя страшно озабоченного орка.
– Да, это правдоподобней.
– Ладно… Я побегу… до встречи.
Я вытащил поблескивающий меч и нацепил его на спину, достал из рюкзака последний пузырек с рисунком черепа и крыльев, выпил ровно половину и, на огромной скорости, снеся решетку, понесся в город орков, сбив по пути двух крестьян и одного падальщика. Буквально несколько минут и вот он — город… еще несколько секунд и вот она — пещера… Влетаю в пещеру, проношусь мимо мертвых скелетов, мертвых шаманов, мертвых послушников и, как учил Ксардас, для замедления бьюсь лбом в колонну… Потом, качаясь из сторону в сторону, дохожу до моста, на втором конце которого виднеется силуэт последнего Шамана, того самого которого убьет только Уризель. Я достаю Урю из-за спины и, красиво хмуря бровь и даже слегка порыкивая, только начинаю разбег, но что-то хватает меня за шиворот и тащит назад, я оборачиваюсь и вижу огромного демона, с горящими глазами. Свободной лапой демон выхватывает Уризель и начинает трясти меня как тряпичную куклу — из моих карманов вываливаются старинные монеты, украденные давным-давно, все бумаги собранные у Ксардаса и прочая мелочевка… Вдруг все затихает – Демон бросает меня на землю и с интересом начинает рассматривать какую-то бумажку выпавшую у меня из кармана…
Я хватаю свой магический меч, и собираюсь разрубить тварь напополам, но вместо нападения, демон начинает похрюкивать, всё также, смотря на бумажку, валяющуюся на земле. Я медленно подхожу, смотрю на бумажку и вижу там тот самый Демин автопортрет в полный рост, о котором говорил Ксардас. Видно, я случайно его взял. Смысл происходящего похрюкивания доходит до меня мгновенно:
– Так ты того… э-э-э… женская особь…
Демон не обращает на меня внимания, поэтому я осторожно обхожу эту тварь, стараясь заглянуть под каждое крыло… что именно я хочу там увидеть для меня загадка, но на этот момент это самая моя разумная мысль. Не увидев никаких явных функциональных различий от Демы (кроме цвета), я снова обращаюсь к существу:
– Ты кто? Мальчик или того? — сказал я, и показал пару не шибко приличных жестов, но демон все также игнорировал меня. — Значит так… если ты, убьешь вон того Шамана, то я покажу на карте где можно найти вот этого демона, — медленно проговорил я и для большей наглядности показал сначала на мост, потом на рисунок.
Демон, все также похрюкивая, полетел в сторону моста и в буквальном смысле завязал Шаман узлом. Пока он возвращался, я начертил на карте крестик в районе башни Ксардаса и, со словами «надеюсь, что ты не мужик, а то мне хана», отдал карту ему. Демон поднял с земли рисунок Демы и улетел. Я снова нацепил Уризель на спину, подошел к раненому шаману, добил и забрал у него последний меч, засунув его в связку к остальным.
Дальше стало совсем скучно: я поднялся по лестнице, увидел решетку на дверной проеме, увидел специальное углубление для мечей. Всунул первый древний меч, второй, третий… пару раз зевнул… сделал привал, покушал… поспал… Потом собрался с силами и всунул остальные два меча — решетка со скрипом поднялась и я вошел.
Вдруг хлопок, искры и на постаменте в центре комнаты появляется некромант:
– У меня мало времени, слушай меня внимательно…
– Ах ты колдун недоделанный, я, понимаете ли, бегаю, всякие Урлы-курлы мастерю, лбом стенки сшибаю, с орками целуюсь, с шаманами сражаюсь, а ты сволота в один щелчок здесь появляешься!! Не мог меня сразу сюда закинуть?
– Да заткись ты!! У меня мало вре…
– Мозгов у тебя мало, а не времени…
Вдруг от чего-то Ксарадас пошатнулся, над головой появились белые огоньки и некромант, обмякнув, растянулся на постаменте.
– А ну не симулировать приступ! — я в десять шагов добежал до постамента и принялся трясти колдуна, при этом щедро раздавая легкие пощечины. Но Ксардас не очнулся, а наоборот принялся тихонько похрапывать.
– Что ты делаешь? — раздался из темноты знакомый голос.
– Лицевая гимнастика для старых пердунов, — сказал я и звонко ударил Ксардаса ладонью по левой щеке.
– Оставь человека в покое.
– Да какой он человек, он дусок керьма… то есть…керсок дурьма… ну ты понял. И вообще, внутренние голоса должны поддерживать хозяина, — я перестал бить Ксардаса, — разве я не прав?
– Так я не внутренний голос. Обернись.
Я встал, обернулся и увидел Мада… правда почему то абсолютно лысого и в мелких царапинах. На нем был надет шикарный доспех из черной кожи, а на пояс висел красивый меч именуемый «Ярость Инноса», точно такой же был у Гомеза.
– Ох… Мад… а чего один? Где стена? — ухмыльнулся я, — И вообще, что ты тут делаешь?
– Разреши представиться: главный паладин по особым поручениям — шпионаж, диверсия и так далее, — Мад, деловито ухмыляясь, кивнул головой.
– Бедненький, совсем умом тронулся.
– Нет.
– А я говорю – Да! Иначе как еще объяснить множество тупых поступков с твоей стороны.
– Все было сделано специально — надо было хорошо играть роль умалишенного.
– Угу… значит, башкой в котле ты специально застрял.
– Да. Я пришел на обед и увидел человека, который знал меня в лицо до колонии, знал, чем я занимаюсь. Поэтому и пришлось надевать на голову тот котелок и бежать…
– … до ближайшей стенки… Ты точно умом тронулся.
– Нет. И я много о тебе знаю и давно слежу. Иногда даже помогаю. Например, когда ты добывал яйца, юнитор в ущелье, это я отстреливал гарпий, когда ты первый встретил мракориса и попытался убежать, это я подстрелил его в лапу, чтобы он тебя не догнал. А тех случаев, когда ты валялся без сознания и пускал ртом пену, а я делал за тебя основную работу, то вообще не перечесть. И неужели ты подумал, что смог сам убить Гомеза?
– А что, нет?
– Конечно, нет, — Мад даже презрительно фыркнул, — пока ты там валялся в бочках, я сломал Гомезу шею, а потом воткнул меч в висок.
– Ясно… О, придумал! А сейчас ты должен сказать: «С Велайей, я тоже вместо тебя забавлялся», а я отвечу «Ну и забирай ее нахрен».
– Нет. Тут ты сам проявил не дюжую смекалку. Ладно, хватит болтать, идём.
– Куда?
– Спящего убивать.
– Погоди, я еще с Ксардасом не закончил.
– А что ты хочешь?
– Ну… угольком на заду ему написать «Здесь были мы. Подпись – Отряд орков»… или «Собственность Нет Бека и товарищей»… или «Любимая жена орка Ур-шака».
– Нам не до глупостей, — Мад схватил меня за рукав, — идем.
– Да погоди ты, дай хоть ему усики и рожки пририсую.
– Нет.
– Хотя бы слово «чмо» на весь лоб…
– Нет!!
– Какие вы, шпионы, скучные. Кстати, а в чем твое задание? Зачем ты мне вообще помогаешь?
– Это тайна, а помогаю… на данный момент у нас схожие планы. Кстати, вот тебе пара очень хороших зелий, — Мад протянул мне пять пузырьков, — повысят скорость, выносливость и все в таком роде, а Древние мечи отдай мне.
Я отдал мечи и выпил подряд все пять штук и стал ждать эффекта.
– Что ты чувствуешь? — спросил Мад, вешая связку за спину.
– Чувство страха и обреченности. Может, не пойдем?
– Пойдем-пойдем.
Мад взял меня под руку и повел по длинному туннелю вниз… Там я попытался вырваться и убежать, но Мад оказался достаточно силен… Потом попрыгали через лаву – вообще спускаться было не так уж и скучно… И вот наконец мы вышли в большую залу, в дальнем конце которой виднелся здоровый постамент и на нем высилась тень большой жукообразной твари. А внизу, совсем рядом со ступеньками, сидело около шести человек, а перед ними стоял никто иной, как мой старый знакомый Кор Галом.
– О, братья мои! — заорал бывший Гуру, — У меня новое видение!
– ВАШУ МАТЬ!!! Опять он эти грибов поел!! Кто грибы от него не спрятал?? — один из послушников резко вскочил и, матерясь на разные лады, принялся бегать кругами вокруг Галома.
– Ну давай… «великий», — с сарказмом и скукой произнес другой послушник, — поведай нам свое новое видение. Что там у тебя на это раз, а? Лысый кролик играет на лютне? Крылатый осьминог целуется с королем? Бородатый мужик пьет с драконом на брудершафт? Два демона занимаются любовью? Если снова про двух демонов, то знай: я больше по ролям эту сценку играть не буду.
– Да что ты его слушаешь? – бегающий послушник перестал матерится, - зря мы послушали этого дурака и вообще сюда пришли. Ну, вызвали мы этого жука, а дальше что? Эта жучила вылезла из этой дырки и глядит на нас!! А Я ЖРАТЬ ХОЧУ!!! Эй, жучила-переросток, ДАЙ ПОЖРАТЬ!!! Я устал жевать болотник и эти странные грибы… они даже в темноте светятся!! Я устал…
Но послушнику не суждено договорить фразу, так как Мад схватил один меч из связки за спиной, ловко перепрыгнул через Галома, одним ударом сломал тому челюсть, двумя ударами сломал шею ближайшему послушнику и огненный шаром отправил к праотцам еще пятерых людей. Потом, крутя сальто, перепрыгнул, прилетевший от Спящего, огненный шар, на бегу отразил второй, проскользнул по полу от третьего и через каменную плиту на лету вбил меч в шаманье сердце.
– Давай, Мад! Я в тебя верю, — кричу я и расстилаю на ступеньках листок из газетки, выкладываю колбаску, жареную рыбку, достаю и откупориваю бутылку шнапса. Конечно жаль, что на троих не сообразишь, но…
Пока жую рыбку, Мад протыкает еще два сердца, потом запрыгивает верхом на налетевшего демона и выдавливает тому глаза. Я же, отпив из бутылки и развалившись на ступеньках, жалею, что не с кого принимать ставки на победу… даже поспорить не с кем, большинство послушников мертвые, а те, кто живы — не в состоянии говорить. Тем временем уже ослепший демон вывернулся и начал душить Мада в своих объятиях. Слышатся сдавленные хрипы о помощи. Медленно, не торопясь, я подхожу к еще живому послушнику, нацеливаю его голову на демона, и вливаю в его глотку остатки из последнего пузырька с черепом и крыльями. Секунда… и летящий послушник насмерть сбивает демона, а вовремя вывернувшийся Мад растерянно смотрит на кровавую композицию, стекающую со стенки. Мне показалось, что от неожиданности, даже Спящий икнул. И вот уже новый демон нападает на Мада, но тот, вытащив еще один меч из связки, перерезает новому демону горло и одним прыжок достигает плиты, приподнимает ее и пробивает еще одно сердце шамана.
Я уж было подумал, что вообще зря пришел, как вдруг Мад, замешкавшись, попадает под огненный шар, пытается потушить себя, как новый шар опрокидывает его на землю. Мад начинает кататься по земле, но, только что появившийся из ниоткуда, демон хватает секретного шпиона за ногу, подкидывает в воздух и бьет когтистой лапой в грудь. Тело Мада долетает до ступеней, бьется о колонну и безжизненно падает на пол. От неожиданности я даже поперхнулся шнапсом, брызнув его через нос, тем самым привлек к себе ненужное внимание — мне показалось, что, заметив меня, демон хищно улыбнулся.
Я встаю, отряхиваюсь, поправляю Уризель за спиной, подхожу к телу Мада и из его еще теплой руки забираю последний древний меч. Вот сейчас мой звездный час – я разгоняюсь… спотыкаюсь, падаю, гну древний меч… Демон похрипывает от смеха, а Спящий даже перестает швырять огненные шары. Я обиженно встаю, отряхиваюсь и начинаю чувствовать, что все тело как будто горит, в руках и ногах невообразимая легкость — видно зелья Мада подействовали. Я одной рукой выпрямляю погнутый меч и буквально порхая, налетаю на демона. Хрясь, я оторвал одно крыло от демона, хрясь, второе крыло, вжиг-вжиг, двумя движениями открутил голову. Хотел еще было плевком затушить огненный шар, да в глотке пересохло… да и Спящий всё не торопился. А мне это все уже порядком поднадоело, поэтому в три шага достигаю последнего сердца и, приподняв плиту, протыкаю последним мечом.
Раздается какое-то жужжание, спящий орёт, я кричу, все сверкает, Уризель по собственному желанию бьет молнией то в потолок, то в пол, то в Спящего, то мне в зад. Я выкидываю меч и по-собачьи, на четырех лапах, высунув язык, бегу к выходу. С потолка падают здоровые валуны, сыпется земля — я уворачиваюсь от одного камня, второго, третьего и… и все. Темнота. Вдруг постепенно светлеет, и я вижу на белоснежном фоне три точки: красную, темно-фиолетовую и синюю.
Красная точка пульсирует и слышится разочарованный голос:
– Блин, вот невезение...
– Что такое, лучеяйц… тьфу… лучезарный ты наш? — слышится хрипловатый голос с плохо скрываемым сарказмом и фиолетовая точка тоже начинает дрожать.
– Да этот паук недоделанный всех чешуйчатых перебудил.
– Хе-хе… Значит я еще не проиграл.
– Не радуйся раньше времени, сволота рогатая.
– Хе… Твой мальчик с этой тварью еле справился, да и то не своими руками. Кстати, а ты уверен, что правильного избранного взял?
– Ну… да, — без особой уверенности произнес голос.
– Давай прикинем: курит, пьет, лжет, грубит, прелюбодействует, убивает, похищает…
– Эпизод с похищением не доказан! Он всего лишь хотел поближе познакомиться.
– …поэтому продержал человека две недели на цепи, — закончил фразу хриплый голос.
– Ну да… всего две недели… зато потом…
– Потом снова была выпивка, убийство, ложь… мне всерьез кажется, что ты напутал на выборе избранных… Не надо было слушать этого водяного дурака — у него же за всю жизнь ни одной путевой идеи не было. У него ведь даже любимые развлечения или корабль о скалы разбить, или монстра морского на людей натравить. Вообще, если подсчитать по количеству мертвяков на каждого из нас, то это у Ади должно быть звание бога зла.
– Да, мой избранный не идеален, зато результат на лицо… и на лице.
– Хе… твой пришибленный мальчонка должен служить мне… и наверняка будет… Просто ты ему выбора не даешь.
– Да что за время такое пошло, всем выборы подавай, голосования. И вообще — не лезь не в свое дело, скотина рогатая, мой избранный – что хочу, то и делаю.
– А за «скотину» ты можешь сейчас и огрести.
– Где ты такой базарной ругани научился?
– Хм… однажды твой избранный на ногу себе молоток уронил – такой ругани ни один прислужник зла не знает: птицы на лету от его матюков умирали, дети на глазах взрослели, двух собак сердечный приступ разобрал, а какой-то старый дед-маразматик с криком «Не сдам родину вражинам» воткнул себе в сердце нож.
– Зато… зато погляди, какой он находчивый…
– Угу… конечно, каким ему еще быть при такой хилой комплекции.
– Ты на себя то посмотри - урод.
– Зато на мои памятники птицы меньше гадят.
– Ага… брезгуют… а я бы тоже на твой памятник не сел. Потому что ты – урод.
– Доиграешься ты у меня…
– Не смеш... О, смотри – он оказывается нас слышит.
– Ничего, сейчас я ему воспоминания потру…
– Стой! Ёлки-палки, Беля! Тебе дураку руки надо оторвать.
– Ну ошибся немного…
– Теперь он ходить разучился.
– Ничего, я и это поправлю.
– Так, руки по швам и шагай отсюда, угробишь мне человека.
– Хм… Наш водяной в воспоминаниях здорово разбирается, сейчас позову. Эй, Адя, подойди сюда!!
– Нет, — голос синего огонька был мягким и спокойным.
– Почему?
– Вы со мной не играете, набирает каждый себе по избранному и веселитесь.
– Конечно, не играем… в тот раз сыграли… Ты, как только стал проигрывать, так хлоп – потоп, наводнение и двести трупов брюхом к верху. Нахрен нам это надо… снова…
– Да ладно, черт с ним, сам потру своему избранному память. Вроде это делается так…
Голоса стали постепенно затихать, вокруг стало медленно темнеть…
Конец
7 мая 2006 - 28 февраля 2008
Exzarcist
.png){kind=icon}
