Лезер
Участник форума
- Регистрация
- 28 Май 2009
- Сообщения
- 1.971
- Благодарности
- 281
- Баллы
- 305
Суть: когда-то на ежегодном готоконкурсе проскальзывала тема, точную формулировку уже не помню, но она была в целом про тёмных, про последователей Белиара. И я решил "Пуркуа бы и нет", но конкретная идея пришла в голову лишь недавно, так что на конкурс я опоздал. Да оно и к лучшему: здесь на мою графоманию нет ограничений по объёму 
Рассказ пока ещё только в процессе и является частью "Дороги Отважных". Поэтому не удивляйтесь, если некоторые моменты будут возникать там словно бы из ниоткуда и без дополнительных объяснений, хотя я и постараюсь обойтись без этого. Выкладывать буду по частям.
Человек вздрогнул, как только страшная картина из прошлого молнией пронеслась перед мысленным взором.
Рука судорожно дёрнулась, пальцы сами собой сложились в привычный жест, и кончик гусиного пера тихо, глухо стукнул по столешнице. Человек замер на несколько мгновений, оглядывая стол перед собой и осознавая, что видение было лишь мороком, воспоминанием, настолько ярко отпечатавшимся в памяти, что, едва вызванное к жизни, заставило его на миг поверить в реальность происходящего. Всё тем же мерным светом горели две свечи, медленно высыхали чернила парой строчек выше, и плыла в небе за окном полная луна, чей свет начертал на водной поверхности серебристую дорожку. А море – море спокойным было в ту ночь, но некому было радоваться этому спокойствию, ибо с самого отплытия «Эсмеральды» ни одно судно не заходило боле в гавань Хориниса, ведомое светом маяка на утёсе.
Человек сокрушённо покачал головой и провёл рукой по немолодому лицу, которое несло на себе не просто признаки старения, но отпечаток тяжёлых лет. Средней длины тёмные волосы уже начали индеветь у висков, в серых глазах затаился отблеск пережитых бед и лишений, а потрескавшиеся губы, хоть и были привычны к улыбке, на первый взгляд не несли в себе и тени её, лишь выражение боли и душевных страданий. Тяжело вздохнув, он снова взялся за перо и на время поставил его в чернильницу, ожидая, пока вернётся в нормальное состояние. Иногда ему казалось, что он начинает сходить с ума. А возможно, стоило просто больше и чаще отдыхать, не просиживая за трудами ночи напролёт. Но эта картина…
Люди в багровых масках, облачённые в чёрные рясы. Злодеи. Фанатики. Обманщики, исказители, обезумевшие в собственной погоне за силой и разрушением.
Ищущие.
– Ну нет, – со странной улыбкой на устах сказал человек. – Однажды вы чуть не достали меня, но я не позволю вам разрушить мою душу. Никогда. Прочь из моих воспоминаний. В этот дом вам никогда не войти.
Он сложил вместе ладони, прикрыв ими рот и нос, закрыл глаза и молча вознёс короткую молитву. Ещё раз вздохнув, вернулся к созерцанию листа, в нижней части которого застыла оборванным словом незаконченная строка. Короткое воспоминание совершенно выбило его из колеи, и теперь требовалось некоторое время, чтобы вернуть себе былой настрой, а возможно, он и не вернётся сегодня вовсе. Но человек знал, что всё равно будет до последнего всматриваться в огонёк свечи и в начертанные ранее слова, пытаясь ещё хотя бы чуть-чуть прибавить к написанному. До рассвета, до первых птиц за окном, пока усталость не свалит его окончательно, заставив перебраться на кровать и, опустив голову на подушку, провалиться в глубокий сон. Спасительный сон. Если и был тот удел в его голове, куда не было дороги дурным мыслям и воспоминаниям, так это были сны, живые, цветные, игравшие тысячами красок в сплетении ярких, врезающихся в память образов.
Дверь за его спиной негромко скрипнула и отворилась. Человек никак не среагировал на это: он прекрасно знал, кто вошёл в его спальню. Почувствовал это даже не по звуку шагов, едва уловимому, а одним ему доступным ощущением. Лишь тёплая улыбка появилась на его устах, когда ночная гостья лёгкой босой походкой прошла к столу и поставила справа от писавшего кружку с дымящимся напитком. Затем положила руку ему на плечо и негромко спросила:
– Долго ещё будешь? Светает скоро.
– Знаю, звёздочка моя, – со вздохом ответил мужчина. – Недолго. Спасибо. Не хочу отпускать мысль, пока крепко держусь за неё. Ну, ты знаешь все эти мои отговорки.
Она знала. И прекрасно понимала своего мужа, всецело разделяя с ним и мысли, и мечты. Потому и не роптала на то, что он часто засиживался допоздна над своими записями, пыталась всем, чем могла, помочь ему в работе. Даже несмотря на то, что его дневник не должен был увидеть свет. Не в ближайшие годы, а возможно – никогда.
– Родрик, мне кажется или ты вдобавок ещё и волнуешься? Ты ведь хочешь успеть до завтра, да? На случай если…
Он повернулся вполоборота к жене, заглянув ей в глаза. Это была молодая, стройная женщина в чёрно-коричневом платье, с девичьим лицом, на котором красовались большие голубые глаза, и невероятно пышными, кудрявыми, спускающимися до поясницы золотистыми волосами.
– Не надо про «если», Зои, – почти умоляюще сказал Родрик, покачав головой. – День будет страшный… но не надо о дурном, хорошо?
Он ещё с пару секунд смотрел в грустные глаза жены, потом снова повернулся, глядя в окно, и произнёс, сложив руки на столе:
– Мне и без того страшно от того, что готовит Тельман. Всё может пойти не так, как планируется, привести к совершенно иному результату, и тогда все жертвы будут напрасны.
– Что ж, такова уж наша борьба, – тяжело вздохнула Зои. – Когда-то же она должна начаться. Ты сам говорил – если вечно ждать подходящего момента, он никогда не настанет.
– Да. Но не в этом дело. Мне страшно за людей. За тех, кто неизбежно погибнет.
– Даже если они наши враги?
– Ополченцы и городская стража – тоже люди. С семьями, с друзьями, даже со своими мечтами. Нам бы их склонить на свою сторону, разубедить сражаться… Но я понимаю, что такое вряд ли возможно. И будь я на месте Тельмана, я бы не стал действовать именно так – слишком рано и слишком рискованно. Не ко времени, учитывая орков на пороге. Жертвы… есть жертвы.
Зои наклонилась и нежно обняла Родрика, прислонив голову к его плечу и прикрыв глаза. Дыхание её дрожало от того же волнения.
– Ты всё верно говоришь, милый. Но я больше боюсь за других людей. За тех, кто после всего этого погибнет от их дубинок, а может, и мечей со стрелами.
– О них я и говорю, родная. Я боюсь, что момент не оправдает себя и их кровь прольётся напрасно. И мы тогда… – он не договорил.
Зои ещё крепче обняла его и произнесла дрогнувшим от эмоционального напряжения голосом:
– Всё будет хорошо. Нам всем через этот огонь идти. И с тобой я до конца пойду, я… я умру за тебя, милый.
Она поцеловала Родрика в щёку, и тот, облегчённо выдохнув, тоже прикрыл на секунду глаза, взялся за руку Зои и, глядя на покрытое рябью зеркало моря, проговорил:
– Лунный владыка, храни нас от гибельного жара.
– Храни нас всех и не дай погибнуть, – продолжила Зои. – Пусть злой огонь не опалит нас.
Они провели некоторое время в молчании, успокаиваясь и глядя на лунный шар в глубокой ночной синеве. И какой-то частью души они знали, что Повелитель Ночи смотрит на них тем же взглядом, добрым, ласкающим, вселяющим в сердце уверенность и покой. Они знали, что ему не нужны псалмы и наизусть заученные молитвы, не нужны безукоризненно точные формулировки – только зов, идущий от самого сердца. Только искренний порыв, желание на короткий миг вступить в соприкосновение с тем, кто укрывал землю ночным покрывалом, кто на лунном престоле приходил раз за разом на смену огненноокому брату. Зои с Родриком уже не раз вступали в эту связь, когда им нужно было унять волновавшееся сердце, отрешиться от невзгод или же просто настроиться на нужный лад. И раз от раза Лунный владыка начинал «узнавать» молящихся ему, одаривая их всё щедрее. На этот счёт Родрик подшучивал, что не зря именно ночью черпает настоящее вдохновение.
– Всё пойдёт своим чередом, – с нервной улыбкой сказал Родрик, прервав тишину. – Мне привиделось кое-что. Унесло в мысли, разыгралось воображение, и я увидел их.
– Ищущих?
– Да. Настолько, что на миг мне они настоящими показались. Пытаюсь понять, с чего бы.
– Ну… мысли редко появляются просто так. Наверное, есть какая-то цепочка здесь. Ты ведь о чём-то похожем думал, когда писал? Или собирался об этом писать?
– Тогда бы мне было легко догадаться, хотя… ты, кажется, права, – задумчиво проговорил мужчина. – Да, действительно.
– Ну вот. Проницательная я у тебя. Скоро пророком стану, – Зои пыталась подобными полушутливыми фразами не дать беспокойству вернуться на прежний уровень. – А о чём же думал?
– Да вот я понял наконец. Как бы это сказать… Знаешь, я уважаю Тельмана. За то, что он многих избавил от страданий и горя, за то, что делал это всё бескорыстно и… искал не слепых последователей, а соратников, друзей. За то, что многим открыл глаза. Инносианцы назвали бы нас сектой, но что уж взять со слепых фанатиков. Тельман, он не пошёл путём Ищущих, вот что самое главное, он… не ударился в этот пресловутый фанатизм. И вот теперь, когда мы начали… выбираться из тени, когда вступили в борьбу рядом с остальными…
Он запнулся и замолчал на несколько секунд, переводя дыхание. Зои не перебивала, терпеливо выжидая, пока муж выскажет свою мысль до конца.
– …Я понимаю, конечно, что такие времена требуют решительных мер. И понимаю, что если мы будем сидеть, сложа руки, то не добьёмся ничего и потеряем всё. Но… не слишком ли далеко мы заходим? В этой решимости?
– Возможно. Ты вот сказал про секту… меня настораживает то, что Тельман поручил доставку… кхм, «подарков» совсем ещё девочке. И мальчишкам. Как будто знает, что они не будут колебаться.
– Хочу надеяться, что он просто рассчитывает, что их не тронут в случае чего. И что хочет отвести подозрения посторонних.
Зои хотела ещё что-то прибавить к этому, но, поколебавшись, смолчала.
– Иногда мне страшно от такой решимости, – продолжил Родрик. – Жертвенность –великая добродетель, но когда она переходит грань разумного, то легко может обратиться во зло. А слишком самоотверженных легко использовать. Это опасная грань. И мне порой кажется, что мы чересчур приближаемся к ним в своей решимости. К Ищущим. Приближаемся к их идее о достижении цели любой ценой, абсолютно любой, хоть цели у нас и очень разные. Меньше всего мне хочется, чтобы люди… увидели в нас таких же чудовищ, – темноволосый вздохнул и, уже со своей стороны снижая напряжение, потянулся рукой ко всё ещё горячей кружке и отхлебнул ароматного напитка. – Дорого бы я дал, чтобы узнать, что творится у Тельмана в голове. Надеюсь, для него цель всё же не совсем оправдывает средства. Но самое главное – чтобы он не начал оправдывать жертвы именем Повелителя Ночи.
– Родрик, – серьёзно сказа Зои. – Даже если он зайдёт слишком далеко, у нас всегда есть ты. Раз уж сам Эдвин Тельман говорил, что Лунный владыка одарил тебя особой благодатью, то у тебя точно хватит сил повести нас верной дорогой.
– Спасибо, – улыбнулся Родрик. – Хотелось бы верить. Чёрт, как же я всё-таки их ненавижу! Они твердят, что они – слуги Повелителя Ночи, но на деле выполняют приказы вполне конкретных людей. А замахиваются на якобы «божественную» волю. Хорошо бы Ксардас и тот его поверенный покончили с ними, и пусть Белиар пошлёт им удачу. Людей и без того обманывали тысячу лет, а Ищущие ещё больше укрепляют образ кровожадных злодеев. Но и… пусть, – он небрежно махнул ладонью. – Правда всё равно найдёт дорогу. А Белиар знает своих настоящих… нет, не слуг. Последователей.
Зои усмехнулась, поудобнее устраивая голову на плече у мужа.
– Мне сразу вспомнилось, как Ульрих говорил на том диспуте, – сказала она с улыбкой. – Что, мол, нет, не последователи, мы ведь не знаем целей самого божества. И есть ли они у него вообще. Мне даже нравится его «почитатели».
– Почитать можно многие вещи, хотя в чём-то юноша и прав. Но мне всё равно больше нравится «последователи». Мы следуем не потому, что идём к той же цели, а потому, что разделяем то, что он нам предлагает.
– Но уж кто-кто, а точно не слуги, – улыбнулась Зои, снова поцеловав мужа в щёку.
– Бесспорно, звёздочка моя, – Родрик в очередной раз глотнул напитка. – Ладно, уже не буду ничего больше писать сейчас. Спать пора. Спасибо тебе ещё раз за всё, – он обратил свой взгляд на окно и после паузы произнёс. – Добрых странствий тебе, Лунный владыка.
Рассказ пока ещё только в процессе и является частью "Дороги Отважных". Поэтому не удивляйтесь, если некоторые моменты будут возникать там словно бы из ниоткуда и без дополнительных объяснений, хотя я и постараюсь обойтись без этого. Выкладывать буду по частям.
Алого света росчерк
Человек вздрогнул, как только страшная картина из прошлого молнией пронеслась перед мысленным взором.
Рука судорожно дёрнулась, пальцы сами собой сложились в привычный жест, и кончик гусиного пера тихо, глухо стукнул по столешнице. Человек замер на несколько мгновений, оглядывая стол перед собой и осознавая, что видение было лишь мороком, воспоминанием, настолько ярко отпечатавшимся в памяти, что, едва вызванное к жизни, заставило его на миг поверить в реальность происходящего. Всё тем же мерным светом горели две свечи, медленно высыхали чернила парой строчек выше, и плыла в небе за окном полная луна, чей свет начертал на водной поверхности серебристую дорожку. А море – море спокойным было в ту ночь, но некому было радоваться этому спокойствию, ибо с самого отплытия «Эсмеральды» ни одно судно не заходило боле в гавань Хориниса, ведомое светом маяка на утёсе.
Человек сокрушённо покачал головой и провёл рукой по немолодому лицу, которое несло на себе не просто признаки старения, но отпечаток тяжёлых лет. Средней длины тёмные волосы уже начали индеветь у висков, в серых глазах затаился отблеск пережитых бед и лишений, а потрескавшиеся губы, хоть и были привычны к улыбке, на первый взгляд не несли в себе и тени её, лишь выражение боли и душевных страданий. Тяжело вздохнув, он снова взялся за перо и на время поставил его в чернильницу, ожидая, пока вернётся в нормальное состояние. Иногда ему казалось, что он начинает сходить с ума. А возможно, стоило просто больше и чаще отдыхать, не просиживая за трудами ночи напролёт. Но эта картина…
Люди в багровых масках, облачённые в чёрные рясы. Злодеи. Фанатики. Обманщики, исказители, обезумевшие в собственной погоне за силой и разрушением.
Ищущие.
– Ну нет, – со странной улыбкой на устах сказал человек. – Однажды вы чуть не достали меня, но я не позволю вам разрушить мою душу. Никогда. Прочь из моих воспоминаний. В этот дом вам никогда не войти.
Он сложил вместе ладони, прикрыв ими рот и нос, закрыл глаза и молча вознёс короткую молитву. Ещё раз вздохнув, вернулся к созерцанию листа, в нижней части которого застыла оборванным словом незаконченная строка. Короткое воспоминание совершенно выбило его из колеи, и теперь требовалось некоторое время, чтобы вернуть себе былой настрой, а возможно, он и не вернётся сегодня вовсе. Но человек знал, что всё равно будет до последнего всматриваться в огонёк свечи и в начертанные ранее слова, пытаясь ещё хотя бы чуть-чуть прибавить к написанному. До рассвета, до первых птиц за окном, пока усталость не свалит его окончательно, заставив перебраться на кровать и, опустив голову на подушку, провалиться в глубокий сон. Спасительный сон. Если и был тот удел в его голове, куда не было дороги дурным мыслям и воспоминаниям, так это были сны, живые, цветные, игравшие тысячами красок в сплетении ярких, врезающихся в память образов.
Дверь за его спиной негромко скрипнула и отворилась. Человек никак не среагировал на это: он прекрасно знал, кто вошёл в его спальню. Почувствовал это даже не по звуку шагов, едва уловимому, а одним ему доступным ощущением. Лишь тёплая улыбка появилась на его устах, когда ночная гостья лёгкой босой походкой прошла к столу и поставила справа от писавшего кружку с дымящимся напитком. Затем положила руку ему на плечо и негромко спросила:
– Долго ещё будешь? Светает скоро.
– Знаю, звёздочка моя, – со вздохом ответил мужчина. – Недолго. Спасибо. Не хочу отпускать мысль, пока крепко держусь за неё. Ну, ты знаешь все эти мои отговорки.
Она знала. И прекрасно понимала своего мужа, всецело разделяя с ним и мысли, и мечты. Потому и не роптала на то, что он часто засиживался допоздна над своими записями, пыталась всем, чем могла, помочь ему в работе. Даже несмотря на то, что его дневник не должен был увидеть свет. Не в ближайшие годы, а возможно – никогда.
– Родрик, мне кажется или ты вдобавок ещё и волнуешься? Ты ведь хочешь успеть до завтра, да? На случай если…
Он повернулся вполоборота к жене, заглянув ей в глаза. Это была молодая, стройная женщина в чёрно-коричневом платье, с девичьим лицом, на котором красовались большие голубые глаза, и невероятно пышными, кудрявыми, спускающимися до поясницы золотистыми волосами.
– Не надо про «если», Зои, – почти умоляюще сказал Родрик, покачав головой. – День будет страшный… но не надо о дурном, хорошо?
Он ещё с пару секунд смотрел в грустные глаза жены, потом снова повернулся, глядя в окно, и произнёс, сложив руки на столе:
– Мне и без того страшно от того, что готовит Тельман. Всё может пойти не так, как планируется, привести к совершенно иному результату, и тогда все жертвы будут напрасны.
– Что ж, такова уж наша борьба, – тяжело вздохнула Зои. – Когда-то же она должна начаться. Ты сам говорил – если вечно ждать подходящего момента, он никогда не настанет.
– Да. Но не в этом дело. Мне страшно за людей. За тех, кто неизбежно погибнет.
– Даже если они наши враги?
– Ополченцы и городская стража – тоже люди. С семьями, с друзьями, даже со своими мечтами. Нам бы их склонить на свою сторону, разубедить сражаться… Но я понимаю, что такое вряд ли возможно. И будь я на месте Тельмана, я бы не стал действовать именно так – слишком рано и слишком рискованно. Не ко времени, учитывая орков на пороге. Жертвы… есть жертвы.
Зои наклонилась и нежно обняла Родрика, прислонив голову к его плечу и прикрыв глаза. Дыхание её дрожало от того же волнения.
– Ты всё верно говоришь, милый. Но я больше боюсь за других людей. За тех, кто после всего этого погибнет от их дубинок, а может, и мечей со стрелами.
– О них я и говорю, родная. Я боюсь, что момент не оправдает себя и их кровь прольётся напрасно. И мы тогда… – он не договорил.
Зои ещё крепче обняла его и произнесла дрогнувшим от эмоционального напряжения голосом:
– Всё будет хорошо. Нам всем через этот огонь идти. И с тобой я до конца пойду, я… я умру за тебя, милый.
Она поцеловала Родрика в щёку, и тот, облегчённо выдохнув, тоже прикрыл на секунду глаза, взялся за руку Зои и, глядя на покрытое рябью зеркало моря, проговорил:
– Лунный владыка, храни нас от гибельного жара.
– Храни нас всех и не дай погибнуть, – продолжила Зои. – Пусть злой огонь не опалит нас.
Они провели некоторое время в молчании, успокаиваясь и глядя на лунный шар в глубокой ночной синеве. И какой-то частью души они знали, что Повелитель Ночи смотрит на них тем же взглядом, добрым, ласкающим, вселяющим в сердце уверенность и покой. Они знали, что ему не нужны псалмы и наизусть заученные молитвы, не нужны безукоризненно точные формулировки – только зов, идущий от самого сердца. Только искренний порыв, желание на короткий миг вступить в соприкосновение с тем, кто укрывал землю ночным покрывалом, кто на лунном престоле приходил раз за разом на смену огненноокому брату. Зои с Родриком уже не раз вступали в эту связь, когда им нужно было унять волновавшееся сердце, отрешиться от невзгод или же просто настроиться на нужный лад. И раз от раза Лунный владыка начинал «узнавать» молящихся ему, одаривая их всё щедрее. На этот счёт Родрик подшучивал, что не зря именно ночью черпает настоящее вдохновение.
– Всё пойдёт своим чередом, – с нервной улыбкой сказал Родрик, прервав тишину. – Мне привиделось кое-что. Унесло в мысли, разыгралось воображение, и я увидел их.
– Ищущих?
– Да. Настолько, что на миг мне они настоящими показались. Пытаюсь понять, с чего бы.
– Ну… мысли редко появляются просто так. Наверное, есть какая-то цепочка здесь. Ты ведь о чём-то похожем думал, когда писал? Или собирался об этом писать?
– Тогда бы мне было легко догадаться, хотя… ты, кажется, права, – задумчиво проговорил мужчина. – Да, действительно.
– Ну вот. Проницательная я у тебя. Скоро пророком стану, – Зои пыталась подобными полушутливыми фразами не дать беспокойству вернуться на прежний уровень. – А о чём же думал?
– Да вот я понял наконец. Как бы это сказать… Знаешь, я уважаю Тельмана. За то, что он многих избавил от страданий и горя, за то, что делал это всё бескорыстно и… искал не слепых последователей, а соратников, друзей. За то, что многим открыл глаза. Инносианцы назвали бы нас сектой, но что уж взять со слепых фанатиков. Тельман, он не пошёл путём Ищущих, вот что самое главное, он… не ударился в этот пресловутый фанатизм. И вот теперь, когда мы начали… выбираться из тени, когда вступили в борьбу рядом с остальными…
Он запнулся и замолчал на несколько секунд, переводя дыхание. Зои не перебивала, терпеливо выжидая, пока муж выскажет свою мысль до конца.
– …Я понимаю, конечно, что такие времена требуют решительных мер. И понимаю, что если мы будем сидеть, сложа руки, то не добьёмся ничего и потеряем всё. Но… не слишком ли далеко мы заходим? В этой решимости?
– Возможно. Ты вот сказал про секту… меня настораживает то, что Тельман поручил доставку… кхм, «подарков» совсем ещё девочке. И мальчишкам. Как будто знает, что они не будут колебаться.
– Хочу надеяться, что он просто рассчитывает, что их не тронут в случае чего. И что хочет отвести подозрения посторонних.
Зои хотела ещё что-то прибавить к этому, но, поколебавшись, смолчала.
– Иногда мне страшно от такой решимости, – продолжил Родрик. – Жертвенность –великая добродетель, но когда она переходит грань разумного, то легко может обратиться во зло. А слишком самоотверженных легко использовать. Это опасная грань. И мне порой кажется, что мы чересчур приближаемся к ним в своей решимости. К Ищущим. Приближаемся к их идее о достижении цели любой ценой, абсолютно любой, хоть цели у нас и очень разные. Меньше всего мне хочется, чтобы люди… увидели в нас таких же чудовищ, – темноволосый вздохнул и, уже со своей стороны снижая напряжение, потянулся рукой ко всё ещё горячей кружке и отхлебнул ароматного напитка. – Дорого бы я дал, чтобы узнать, что творится у Тельмана в голове. Надеюсь, для него цель всё же не совсем оправдывает средства. Но самое главное – чтобы он не начал оправдывать жертвы именем Повелителя Ночи.
– Родрик, – серьёзно сказа Зои. – Даже если он зайдёт слишком далеко, у нас всегда есть ты. Раз уж сам Эдвин Тельман говорил, что Лунный владыка одарил тебя особой благодатью, то у тебя точно хватит сил повести нас верной дорогой.
– Спасибо, – улыбнулся Родрик. – Хотелось бы верить. Чёрт, как же я всё-таки их ненавижу! Они твердят, что они – слуги Повелителя Ночи, но на деле выполняют приказы вполне конкретных людей. А замахиваются на якобы «божественную» волю. Хорошо бы Ксардас и тот его поверенный покончили с ними, и пусть Белиар пошлёт им удачу. Людей и без того обманывали тысячу лет, а Ищущие ещё больше укрепляют образ кровожадных злодеев. Но и… пусть, – он небрежно махнул ладонью. – Правда всё равно найдёт дорогу. А Белиар знает своих настоящих… нет, не слуг. Последователей.
Зои усмехнулась, поудобнее устраивая голову на плече у мужа.
– Мне сразу вспомнилось, как Ульрих говорил на том диспуте, – сказала она с улыбкой. – Что, мол, нет, не последователи, мы ведь не знаем целей самого божества. И есть ли они у него вообще. Мне даже нравится его «почитатели».
– Почитать можно многие вещи, хотя в чём-то юноша и прав. Но мне всё равно больше нравится «последователи». Мы следуем не потому, что идём к той же цели, а потому, что разделяем то, что он нам предлагает.
– Но уж кто-кто, а точно не слуги, – улыбнулась Зои, снова поцеловав мужа в щёку.
– Бесспорно, звёздочка моя, – Родрик в очередной раз глотнул напитка. – Ладно, уже не буду ничего больше писать сейчас. Спать пора. Спасибо тебе ещё раз за всё, – он обратил свой взгляд на окно и после паузы произнёс. – Добрых странствий тебе, Лунный владыка.
Командир стрелков резко втянул носом воздух и поправил плечевую перевязь, к которой был прикреплён его арбалет. Он позволил себе на пару мгновений отвлечься от картины внизу и бросить взгляд далеко в чернеющее, чистое тёмно-фиолетовое небо, на котором уже зажигались звёзды.
Арбалетчики городской стражи и ополчения вот уже третий час кряду стояли с оружием наготове у зубцов внутренней стены, отделявшей портовые кварталы от остального города. Переминаясь с ноги на ногу и разминая уставшие члены, они в напряжённом ожидании смотрели вниз, на широкую Грабовую улицу и примыкавшую к ней Площадь Корабелов – пространство, полностью заполненное народом. Многотысячная толпа людей стояла там, внизу, и волновалась, бурлила, сияла множеством ламп и факелов, пестрела красными и белыми флагами с вышитыми на них лозунгами. Временами пространство оглашалось громким хором, когда эти люди сливали свои голоса в очередном синхронном кличе или призыве, который постепенно растворялся в общем гуле толпы. Единственным, что отделяло эту огромную массу народа от Улицы Мастеров, был заслон городской стражи: алебардисты, перемежавшиеся с щитоносцами, державшими большие павезы, стояли непоколебимой красно-белой стеной между народом и той единственной улицей, что отделяла его от Верхнего квартала.
Этого события ждали. Между тем как орки стремительно захватывали восток острова, и крестьяне из Свободной коммуны предлагали Хагену союз, лорд-командор продолжал упрямо отказываться от их помощи. Проблемы с продовольствием начались в городе ещё с зимы и усугублялись с каждым новым месяцем, а крестьяне, с каждым днём уступающие оркам, предлагали городским властям открыть свои богатые закрома в обмен на защиту, но Хаген был непреклонен в своём упрямстве. Мало того, это его декретами раз за разом ограничивалась выдача зерна тем, кто уже не мог позволить себе покупать продовольствие, между тем как знатная верхушка Хориниса, паладины и ополчение не спешили урезать свои пайки и потуже затягивать пояса. Какой-то остряк в «Хоринисском вестнике», еженедельной листовке, шутил даже, что лорд-командор хочет довести горожан до голода, потому что, как известно, голодные люди бунтовать не выходят. Но всё случилось раньше, чем недоедающий люд ощутил настоящий голод. Хоринис охватила буря народного недовольства. Волнения начались ещё с месяц назад и пару раз выливались в крупные выступления, но всякий раз городской страже удавалось вынудить толпу разойтись почти без применения силы.
В этот вечер всё было иначе. На улицы вышла не только беднота и портовые работяги, но и очень многие жители ремесленных кварталов. С прошлого выступления толпа выросла почти двукратно, и столь же сильно увеличилась её агрессия. Было и ещё одно – то, что заставляло сержанта арбалётчиков и его людей нервно ёжиться и с минуты на минуту ожидать самого худшего: в заслон стражи на Грабовой улице летели камни. Самые отпетые из разгорячившейся толпы выходили одиночками на пространство между основной массой людей и стражами закона, бросаясь в них различными предметами – в том числе и тем, что минуту назад было кладкой мостовой. Стражники не отвечали. Они прикрывались павезами, кто-то даже вынес из близлежащего трактира столы и использовал их как защиту. Некоторых успели унести с травмами, но надо было отдать Вульфгару должное – он держал своих подчинённых в узде и не позволял им обнажить клинки. Пока.
– Чёрт, Руга, они не успокоятся, – сказал младший офицер справа от сержанта, покачав головой. – Того и гляди попрут всей толпой, а там пиши пропало. Что делать-то будем?
Командир арбалетчиков дёрнул уголком губ и, не поворачиваясь к помощнику, решительно сказал:
– Ни в коем случае не стрелять. Побуянят ещё пару часов и разойдутся. В крайнем случае Вульфгар их припугнёт, и тогда точно разбегутся.
– А если нет? Что если они в ответ с дубьём попрут? Тоже будем глядеть, как бараны на новые ворота?
– Я сказал не стрелять, – жёстче проговорил Руга. – Успокой свои извилины, а то больно воображалка разыгралась. Нас сюда только жупелом поставили, и превращать площадь в стрельбище я не дам. Безумие всё это, – сказал он изменившимся голосом после короткой паузы. – Как только Ли уплыл с острова, Хаген послал Коммуну лесом и вздумал людей голодом морить. Перевешал офицеров после той бучи в марте, а теперь Вульфгар за всех отдувается, да чтоб этим паладинам пусто было, тьфу!
Он с силой сплюнул через парапет. Руге было всё равно, что это слышали его подчинённые – при них он мог позволить себе такие фразы. Ополчение и городская стража вполне разделяли его отношение к паладинам, и в последнее время настроение красно-белых ливрей ещё более сместилось в негатив. Особенно после того инцидента пару месяцев назад, когда целая когорта офицеров стражи и ополчения отказалась выполнять приказ Хагена навязать свою власть коммуне – отказалась идти на своих же людей и подняла бунт вместе с верными солдатами. Они выставили лорда Андрэ из Бастиона, навели его орудия на Верхний квартал и заявили, что двинутся в поле только тогда, когда лорд-командор наконец-то перестанет валять дурака и прикажет идти на помощь осаждённому замку в Минентале, иначе будет низложен. Вульфгар, капитан стражи, оказавшийся заложником ситуации, не успел ничего с этим сделать. Переговорами и грубой силой бунтовщиков быстро раскололи и перевешали, а два дня спустя семеро выживших вернулись из Долины, принеся с собой весть о падении замка и гибели всех остальных его защитников.
Руге очень хотелось надеяться на то, что до кровавой развязки дело не дойдёт. И что лорд-командор примет после этого вечера хотя бы одно правильное решение, но последнее, скорее всего, оставалось в области тщетных мечтаний.
Меж тем где-то в соседнем квартале, на углу таверны Корагона, поодаль от редких прохожих стояла девочка лет тринадцати с белой лентой в недлинных тёмно-рыжих волосах, одетая в коричневое платье и старые, потёртые туфли. На плечах она носила застёгнутую на пуговицы красную шерстяную накидку с капюшоном. Спрятав ладони в рукава и опустив голову книзу, она водила по мостовой грустным, почти скучающим взглядом, изредка шаркая ножкой, словно бы ожидала кого-то.
Наконец из тени каменной арки напротив появился силуэт. Это был среднего роста мужчина с коротко стриженными русыми волосами и ухмылкой на пригожем, выбритом лице. К поясу у него были приторочены ножны с одноручным мечом, а с плеча свешивалась вместительная кожаная сумка, которую он придерживал рукой. Завидев девочку и подойдя к ней, он улыбнулся и произнёс совершенно обычным, повседневным тоном:
– Здра-авствуй, Алисия. Давно меня ждёшь?
– Нет, что вы, – тонким голосом ответила девочка, на секунду заглянув человеку в глаза, и тут же опустила взгляд. – Всего-то туфельки немного поистёрла.
– Прошу прощения, – с этими словами человек снял с плеча сумку и непринуждённым жестом передал её Алисии. – Тут подарок для твоей матушки. Старик надеется, что ей очень понравится. А ещё – немного пирожков для тебя, – мужчина снова улыбнулся. – Только ешь побыстрее. А то… быстро испортятся.
Он обменялся с девочкой взглядами, и она едва заметным кивком подтвердила, что поняла смысл сказанного. Коротко распрощавшись с ней, мужчина, как ни в чём не бывало, удалился неспешными шагами, что-то насвистывая себе под нос. Девочка не стала заглядывать в сумку, а просто повесила её на плечо и, выждав с минуту, завернула за угол и, хоронясь в переулках от людских глаз, пошла в другом направлении. С каждым шагом ускоряясь и то и дело переходя на бег, она петляла узкими, слабо освещёнными улочками, пока не дошла до нужного места, где на заднем дворе у каменной пристройки одного из зданий виднелась лестница, ведущая вниз. Быстро сбежав по ней, Алисия достала из мешочка на поясе латунный ключ и отперла им замок решётки, преградившей ей путь. Заперев за собой проход, она толчком плеча открыла ещё одну дверь – деревянную – и спрятала ключ обратно.
Девочка очутилась в канализации и, слегка поморщившись, начала дышать ртом, чтобы не чувствовать неприятного запаха. Где-то вдали, на развилках каменного лабиринта, уже горели заранее зажжённые факелы, но Алисия, тем не менее, извлекла на свет ручной фонарь со свечой, зажгла его и продолжила путь. Шлёпая по мелководью на дне каналов, она побежала знакомыми дорожками и штольнями, избегая тупиков с осадочными баками и изредка замедляясь, чтобы перевести дыхание. Свет факелов создавал порой причудливую игру теней, заставляя девочку опасливо озираться и временами останавливаться, чтобы прислушаться и убедиться, что в канализации не слышно чужих шагов. Она бежала так, в одиночестве, несколько минут, пока за очередным поворотом не увидела знакомый проход с лестницей, возле которого стоял усатый мужчина с лампой в руке и красной повязкой на плече – тоже знакомый. Когда Алисия подошла к нему, усач добродушно улыбнулся и, кивнув на лестницу, произнёс хрипловатым голосом:
– Давай наверх. Тебя уже ждут.
Она коротко кивнула и, отдав свою лампу мужчине, скорыми шагами побежала по ступенькам наверх. В очередной раз толкнула плечом деревянную дверь и прошла в заранее открытую решётку, очутившись в небольшой улочке. Верхний город и тёмно-фиолетовое небо обдали её свежим вечерним воздухом.
В проулке, прислонившись к стене, ожидали двое юношей. Один из них – светловолосый и коротко стриженый, в рыжей жилетке поверх белой рубахи, другой – с длинноватыми каштановыми волосами, пониже и одетый в более тёмные тона. Последний, заслышав приближение девочки, оглянулся и, коротко улыбнувшись, подошёл к ней.
– Ну наконец-то, Алисия, я уж заволновался, – в его голосе слышалась теплота и забота. – Принесла?
– Да, – коротко ответила девочка, открывая сумку. – Здесь по одной на каждого. Остальное – для других.
Один за другим она извлекла на свет два увесистых чугунных шара размером с ладонь и передала их мальчишкам. В каждом из них была выемка, из которой торчала тонкая деревянная трубка, закрытая сверху клочком плохой бумаги. Следом из сумки появились два металлических предмета – небольшие трубочки с торчавшим из них куском фитиля и острым наконечником, который являлся как бы продолжением трубки.
– Пальники, – пояснила Алисия. – Перепел сказал, что затравка быстро горит. Будьте с ними осторожны.
– Жаль, что только две, – произнёс с ухмылкой светловолосый, доставая огниво. – Закидать бы этих гадов всем, что есть, глядишь – народ и прорвётся.
– План есть план, Ганс, – сказал другой юноша, спешно высекая искры. – Глупо на это рассчитывать. Есть цель куда важнее.
– Да брось ты, Ульрих, – снова ухмыльнулся блондин, запалив фитиль пальника. – Как по мне, подарков всем хватит. Дай ещё, Алисия, а?
Девочка лишь молча покачала головой, не глядя Гансу в лицо. Тот усмехнулся, скривившись, подошёл ближе и, взирая на девушку сверху, попытался заглянуть ей в глаза.
– Ну дай. Чего тебе стоит? Тельман учил нас делиться, а на паладинов нам и так хватит. Ты же хочешь, чтобы народ победил.
– Ганс, – остерегающе произнёс Ульрих.
– Нет, – сказала Алисия, всё так же покачав головой.
– Да чего упрямишься? Старик обещал сделать так, чтоб хватало.
Ганс уже в открытую полез рукой в сумку, но девочка быстро отдёрнула её за спину, отойдя на шаг назад.
– Ганс! – уже настойчивее вмешался Ульрих, перехватив руку товарища. – Прекрати.
Алисия только теперь посмотрела ему в глаза – неотрывно, пристально, и по этому взгляду белобрысый понял, что успеха он не добьётся. Юноша криво усмехнулся, пожал плечами и, перехватив поудобнее полученный груз, бросил товарищу:
– Пошли.
– Идём, – кивнул длинноволосый. Затем осторожно положил руку на плечо Алисии и, отдаляясь, произнёс:
– Мы скоро вернёмся. Будь рядом с Куртом.
– Удачи, Ульрих, – девочка несмело, на пару секунд заглянула юноше в глаза. – Береги себя.
Он в очередной раз тепло улыбнулся ей и, побежав вслед за Гансом, лишь один раз оглянулся на неё. Алисия провожала его взглядом.
…Ополченец Пабло принял на щит удар очередного булыжника, вырванного из мостовой чьими-то могучими пальцами, и поморщился. Опустив павезу, он попытался найти взглядом обидчика: тот уже стремглав бежал назад в толпу, не иначе за новым снарядом, но легче от этого не стало – перебоя в метателях не было. Покачав бородатой головой, стражник тихо выругался.
Он не хотел сегодня куда-то идти, тем более во всеоружии, да ещё и закрываться от булыжников. Из муки, смолотой из положенного семьям стражников зерна, и накануне собранных ягод жена приготовила на вечер замечательный пирог для всей семьи – без всякого повода, просто как маленькую радость в череде серых дней. Они хотели устроить скромное застолье с родственниками и детьми, но вместо этого Пабло стоял здесь, в заслоне на Грабовой улице, и по-тихому завидовал парням из другого заслона, развёрнутого на всякий случай перед Бастионом, где сейчас был не слышен царивший на площади гул. Стоял и выслушивал проклятия и призывы толпы, беснующейся толпы таких же, как он – недоедающих, обозлённых, с затаённым страхом глядящих в беспросветное, не сулящее хороших перемен будущее. Портовый работяга, рыбак, сукновал, кузнец и бондарь из ремесленного квартала, аптекарь – от них всех он отличался лишь тем, что носил меч и красно-белую ливрею.
– Сколько нам ещё так стоять, командир?! – возопил Пабло, перекрикивая гомон толпы. – Они нас тут всех перекалечат!
– Столько, сколько от нас требует лорд Хаген! – ответил Вульфгар, резкими движениями скребя седеющую бороду. – Пока не разойдутся!
Капитан стражи стоял под этим хаотичным «обстрелом» совершенно спокойно, даже бровью не ведя и почти не прикрываясь щитом: артиллерийская выучка и прекрасный глазомер позволяли ему безошибочно отследить траекторию любого снаряда. Тем самым он ещё более авторитетно выглядел в глаза подчинённых, словно ему нипочём была любая опасность.
– Капитан, вы послушайте, что они кричат! – продолжал надрываться Пабло. – Добром это не кончится, надо разгонять их, пока не озверели!
– Молчать и держать строй! – рявкнул Вульфгар. – Тише, Пабло, вы городская стража, чёрт возьми, а ноете, как девочки-плаксы! Эти остолопы ничего нам не сделают, у них кишка против стражи тонка.
Пабло выругался. Он уже дважды видел, как булыжники ломали руку или ногу его соседу, а один раз камень угодил прямо в голову очередному стражнику, которого спас только шлем. Его унесли с залитым кровью лицом. Вспомнив эту картину, ополченец снова выругался.
Вот ещё двое «героев» отделяются от толпы и выбегают вперёд, намереваясь что-то швырнуть в стражников. Совсем ещё мальчишки, едва возмужавшие. Один из них, с соломенными волосами, спотыкается, чуть не выронив «снаряд», и поспешно встаёт, суча ногами. Безбашенные придурки, возомнившие, что совершают подвиг. Что это у них в руках? Булыжники?.. Нет, это какая-то ещё ерунда. В левой руке у одного мелькает ещё какой-то предмет. Он поспешно прикладывает его к своему «подарку» и, отдёрнув левую ладонь, широко размахивается. Бросив снаряд, он тут же стремглав бежит назад, мгновением позже метает свой груз и второй. Один предмет летит в левую часть строя, другой – в середину, но чуть правее. Значит, можно не закрываться заранее приподнятой павезой. Секунды текут всё медленнее. Да что это за штуковины, чёрт возьми?
Трубка. Деревянная трубка в чёрном чугунном шарике.
С глухим звуком шар падает между ног у щитовиков из первого ряда и, срикошетив, пролетает чуть дальше. Сердцебиение стремительно ускоряется, и мгновения растягиваются в бесконечность.
– Капитан, бомба! – что есть сил проорал Пабло, в отчаянном рывке кидаясь на Вульфгара. Повалив его на землю и прикрыв своим телом, он только и успел, что закрыться сверху щитом.
Улица озарилась вспышкой яркого пламени, и один за другим прогремели два взрыва. Огонь и дым на мгновения поглотили стражников, послышались крики, утихающий гул, и толпа охнула. Кто-то из бунтующих продолжал выкрикивать лозунги, не сразу осознав произошедшее.
Руга, наблюдавший всё это со стены, застыл в изумлении, приоткрыв рот. В его глазах был немой ужас, а зрачки отражали отблески полыхнувшего огня. Кто-то из арбалетчиков грязно выругался, и по цепочке солдат прокатился ропот.
Пабло понял в какой-то момент, что жив и вроде даже невредим. В ушах стоял страшный звон, заглушивший все остальные звуки, и тело слушалось не так охотно. Поводив взглядом перед собой, он увидел кусок чьей-то ладони на мостовой. Поморщившись, Пабло что-то говорил, не слыша себя. Не обращая внимания на звон в ушах, он помог Вульфгару встать, отшвырнув павезу и отмахиваясь рукой от медленно развеивавшегося дыма. Через пару мгновений к нему вернулся слух, и он услышал, как справа кто-то истошно вопит, взывая к матери.
Вокруг была кровь, оторванные пальцы, какие-то осколки и щепки. Стражники ругались и орали – кто-то от злости, а кто-то от страшной боли. Пабло видел тела, изуродованные тела, иные из которых уже не двигались. Рука сама собой потянулась к рукояти клинка.
– Всем построиться! – крикнул Вульфгар, выхватив меч из ножен и воздев его кверху. – Вперёд! Разогнать бунтовщиков и схватить негодяев!
Прошло всего несколько секунд, прежде чем стражники оправились от шока. Выхватывая клинки и готовя к бою алебарды, они ринулись вперёд, на ходу смыкая строй и оглашая площадь яростным, негодующим многоголосьем. Передняя часть толпы дрогнула, и всё это море людей словно бы отхлынуло на несколько шагов, колеблясь последние мгновения.
Капрал справа от Руги взглянул на него и, поведя плечами, вскинул арбалет. Не слишком решительно следуя его примеру, подняли оружие и прочие стрелки. Сержант заметил всё это краем глаза и поспешно вскинул ладонь.
– Не стреля-ать! – протяжно гаркнул он. – Не стрелять, сучье племя, кому говорят!
– Сержант! – неуверенно запротестовал один из арбалетчиков.
– Первому, кто выстрелит, я пальцы оторву! – проорал Руга. – Опустить! Арбалеты.
Стрелки его послушались.
Толпа в панике бежала прочь с площади и с Грабовой улицы. Люди сломались в считанные мгновения – слишком сильно на них подействовало произошедшее, и слишком яростно атаковали стражники. Те немногие, что пытались сопротивляться, были сметены под их напором и предопределили свою судьбу: многих из них просто убивали, вместо того чтобы схватить. Началась бойня. Народ бежал, испарялся, утекал во все возможные улицы и закоулки, множество людей понеслись, сминая друг друга, к Портовому кварталу. Кто-то из стражи пытался помогать раненым товарищам, но к возгласам изувеченных скоро примешались и новые. Атаковавшие оставляли позади тела, иные из которых всё ещё двигались, бесцельно ползли, отчаянно цепляясь за жизнь. Некоторых добивали, со злобой, яростно, кололи алебардами и клинками, даже когда они окончательно затихали. Кого-то стражники волокли в сторону Улицы Мастеров, заламывая руки и избивая древками гизарм и алебард. Улицы стремительно заливались кровью.
Сержант стрелков отпустил арбалет, позволив ему болтаться на перевязи, резко рванул ремешки шлема и, сняв его обеими руками, бессильно бросил на кладку стены. Он не мог оторвать взгляда от того, что творилось внизу, а язык намертво примёрз к нёбу. Его солдаты смотрели на страшную картину в том же тяжёлом молчании.
– …Значит, он всё-таки решился, – проговорил человек, взиравший на происходящее с площадки крепостной башни. В темноте нельзя было разглядеть его лица, как и того, кто стоял рядом с ним – жаровни и каганцы наверху были загодя потушены. Голос был с хрипотцой, низкий и решительный.
– Как видите, – произнёс второй голос, более молодой и глубокий. – Сломать стражников у них не вышло, но провокация всё равно удалась. Народ не простит такого.
– Народ захлебнётся кровью, – с недовольством ответил первый. – Зря это всё. Тельман, старый дурак, хотел, чтобы волки убежали, поджав хвосты, а в итоге получил бойню. И этот хвалёный Чиж дал добро на всю эту дрянь – тоже мне, революционер. Чем он точно не блещет, так это военным планированием.
– Остаётся надеяться, что другая часть плана сработает.
– Остаётся, – вздохнул первый. – Надо было брать дело в свои руки. Нам отчаянно не хватает здесь опытных людей.
Он услышал, как на площадку взошёл ещё один человек. Здесь, сейчас, в этой башне все были свои, и потому человек даже не повернулся, оставив руки сцеплёнными за спиной.
– Зимородок, – проговорил подошедший, наклонившись к его уху, – есть новости.
– Докладывай.
Третий человек что-то наскоро прошептал на ухо первому. Тот расцепил пальцы и с некоторым удивлением в голосе спросил:
– Уже?
– Да. Сейчас, пока мы говорим, они уже под землёй и они знают, куда идти.
– Предупредить Тельмана, немедленно. Действуйте.
Арбалетчики городской стражи и ополчения вот уже третий час кряду стояли с оружием наготове у зубцов внутренней стены, отделявшей портовые кварталы от остального города. Переминаясь с ноги на ногу и разминая уставшие члены, они в напряжённом ожидании смотрели вниз, на широкую Грабовую улицу и примыкавшую к ней Площадь Корабелов – пространство, полностью заполненное народом. Многотысячная толпа людей стояла там, внизу, и волновалась, бурлила, сияла множеством ламп и факелов, пестрела красными и белыми флагами с вышитыми на них лозунгами. Временами пространство оглашалось громким хором, когда эти люди сливали свои голоса в очередном синхронном кличе или призыве, который постепенно растворялся в общем гуле толпы. Единственным, что отделяло эту огромную массу народа от Улицы Мастеров, был заслон городской стражи: алебардисты, перемежавшиеся с щитоносцами, державшими большие павезы, стояли непоколебимой красно-белой стеной между народом и той единственной улицей, что отделяла его от Верхнего квартала.
Этого события ждали. Между тем как орки стремительно захватывали восток острова, и крестьяне из Свободной коммуны предлагали Хагену союз, лорд-командор продолжал упрямо отказываться от их помощи. Проблемы с продовольствием начались в городе ещё с зимы и усугублялись с каждым новым месяцем, а крестьяне, с каждым днём уступающие оркам, предлагали городским властям открыть свои богатые закрома в обмен на защиту, но Хаген был непреклонен в своём упрямстве. Мало того, это его декретами раз за разом ограничивалась выдача зерна тем, кто уже не мог позволить себе покупать продовольствие, между тем как знатная верхушка Хориниса, паладины и ополчение не спешили урезать свои пайки и потуже затягивать пояса. Какой-то остряк в «Хоринисском вестнике», еженедельной листовке, шутил даже, что лорд-командор хочет довести горожан до голода, потому что, как известно, голодные люди бунтовать не выходят. Но всё случилось раньше, чем недоедающий люд ощутил настоящий голод. Хоринис охватила буря народного недовольства. Волнения начались ещё с месяц назад и пару раз выливались в крупные выступления, но всякий раз городской страже удавалось вынудить толпу разойтись почти без применения силы.
В этот вечер всё было иначе. На улицы вышла не только беднота и портовые работяги, но и очень многие жители ремесленных кварталов. С прошлого выступления толпа выросла почти двукратно, и столь же сильно увеличилась её агрессия. Было и ещё одно – то, что заставляло сержанта арбалётчиков и его людей нервно ёжиться и с минуты на минуту ожидать самого худшего: в заслон стражи на Грабовой улице летели камни. Самые отпетые из разгорячившейся толпы выходили одиночками на пространство между основной массой людей и стражами закона, бросаясь в них различными предметами – в том числе и тем, что минуту назад было кладкой мостовой. Стражники не отвечали. Они прикрывались павезами, кто-то даже вынес из близлежащего трактира столы и использовал их как защиту. Некоторых успели унести с травмами, но надо было отдать Вульфгару должное – он держал своих подчинённых в узде и не позволял им обнажить клинки. Пока.
– Чёрт, Руга, они не успокоятся, – сказал младший офицер справа от сержанта, покачав головой. – Того и гляди попрут всей толпой, а там пиши пропало. Что делать-то будем?
Командир арбалетчиков дёрнул уголком губ и, не поворачиваясь к помощнику, решительно сказал:
– Ни в коем случае не стрелять. Побуянят ещё пару часов и разойдутся. В крайнем случае Вульфгар их припугнёт, и тогда точно разбегутся.
– А если нет? Что если они в ответ с дубьём попрут? Тоже будем глядеть, как бараны на новые ворота?
– Я сказал не стрелять, – жёстче проговорил Руга. – Успокой свои извилины, а то больно воображалка разыгралась. Нас сюда только жупелом поставили, и превращать площадь в стрельбище я не дам. Безумие всё это, – сказал он изменившимся голосом после короткой паузы. – Как только Ли уплыл с острова, Хаген послал Коммуну лесом и вздумал людей голодом морить. Перевешал офицеров после той бучи в марте, а теперь Вульфгар за всех отдувается, да чтоб этим паладинам пусто было, тьфу!
Он с силой сплюнул через парапет. Руге было всё равно, что это слышали его подчинённые – при них он мог позволить себе такие фразы. Ополчение и городская стража вполне разделяли его отношение к паладинам, и в последнее время настроение красно-белых ливрей ещё более сместилось в негатив. Особенно после того инцидента пару месяцев назад, когда целая когорта офицеров стражи и ополчения отказалась выполнять приказ Хагена навязать свою власть коммуне – отказалась идти на своих же людей и подняла бунт вместе с верными солдатами. Они выставили лорда Андрэ из Бастиона, навели его орудия на Верхний квартал и заявили, что двинутся в поле только тогда, когда лорд-командор наконец-то перестанет валять дурака и прикажет идти на помощь осаждённому замку в Минентале, иначе будет низложен. Вульфгар, капитан стражи, оказавшийся заложником ситуации, не успел ничего с этим сделать. Переговорами и грубой силой бунтовщиков быстро раскололи и перевешали, а два дня спустя семеро выживших вернулись из Долины, принеся с собой весть о падении замка и гибели всех остальных его защитников.
Руге очень хотелось надеяться на то, что до кровавой развязки дело не дойдёт. И что лорд-командор примет после этого вечера хотя бы одно правильное решение, но последнее, скорее всего, оставалось в области тщетных мечтаний.
Меж тем где-то в соседнем квартале, на углу таверны Корагона, поодаль от редких прохожих стояла девочка лет тринадцати с белой лентой в недлинных тёмно-рыжих волосах, одетая в коричневое платье и старые, потёртые туфли. На плечах она носила застёгнутую на пуговицы красную шерстяную накидку с капюшоном. Спрятав ладони в рукава и опустив голову книзу, она водила по мостовой грустным, почти скучающим взглядом, изредка шаркая ножкой, словно бы ожидала кого-то.
Наконец из тени каменной арки напротив появился силуэт. Это был среднего роста мужчина с коротко стриженными русыми волосами и ухмылкой на пригожем, выбритом лице. К поясу у него были приторочены ножны с одноручным мечом, а с плеча свешивалась вместительная кожаная сумка, которую он придерживал рукой. Завидев девочку и подойдя к ней, он улыбнулся и произнёс совершенно обычным, повседневным тоном:
– Здра-авствуй, Алисия. Давно меня ждёшь?
– Нет, что вы, – тонким голосом ответила девочка, на секунду заглянув человеку в глаза, и тут же опустила взгляд. – Всего-то туфельки немного поистёрла.
– Прошу прощения, – с этими словами человек снял с плеча сумку и непринуждённым жестом передал её Алисии. – Тут подарок для твоей матушки. Старик надеется, что ей очень понравится. А ещё – немного пирожков для тебя, – мужчина снова улыбнулся. – Только ешь побыстрее. А то… быстро испортятся.
Он обменялся с девочкой взглядами, и она едва заметным кивком подтвердила, что поняла смысл сказанного. Коротко распрощавшись с ней, мужчина, как ни в чём не бывало, удалился неспешными шагами, что-то насвистывая себе под нос. Девочка не стала заглядывать в сумку, а просто повесила её на плечо и, выждав с минуту, завернула за угол и, хоронясь в переулках от людских глаз, пошла в другом направлении. С каждым шагом ускоряясь и то и дело переходя на бег, она петляла узкими, слабо освещёнными улочками, пока не дошла до нужного места, где на заднем дворе у каменной пристройки одного из зданий виднелась лестница, ведущая вниз. Быстро сбежав по ней, Алисия достала из мешочка на поясе латунный ключ и отперла им замок решётки, преградившей ей путь. Заперев за собой проход, она толчком плеча открыла ещё одну дверь – деревянную – и спрятала ключ обратно.
Девочка очутилась в канализации и, слегка поморщившись, начала дышать ртом, чтобы не чувствовать неприятного запаха. Где-то вдали, на развилках каменного лабиринта, уже горели заранее зажжённые факелы, но Алисия, тем не менее, извлекла на свет ручной фонарь со свечой, зажгла его и продолжила путь. Шлёпая по мелководью на дне каналов, она побежала знакомыми дорожками и штольнями, избегая тупиков с осадочными баками и изредка замедляясь, чтобы перевести дыхание. Свет факелов создавал порой причудливую игру теней, заставляя девочку опасливо озираться и временами останавливаться, чтобы прислушаться и убедиться, что в канализации не слышно чужих шагов. Она бежала так, в одиночестве, несколько минут, пока за очередным поворотом не увидела знакомый проход с лестницей, возле которого стоял усатый мужчина с лампой в руке и красной повязкой на плече – тоже знакомый. Когда Алисия подошла к нему, усач добродушно улыбнулся и, кивнув на лестницу, произнёс хрипловатым голосом:
– Давай наверх. Тебя уже ждут.
Она коротко кивнула и, отдав свою лампу мужчине, скорыми шагами побежала по ступенькам наверх. В очередной раз толкнула плечом деревянную дверь и прошла в заранее открытую решётку, очутившись в небольшой улочке. Верхний город и тёмно-фиолетовое небо обдали её свежим вечерним воздухом.
В проулке, прислонившись к стене, ожидали двое юношей. Один из них – светловолосый и коротко стриженый, в рыжей жилетке поверх белой рубахи, другой – с длинноватыми каштановыми волосами, пониже и одетый в более тёмные тона. Последний, заслышав приближение девочки, оглянулся и, коротко улыбнувшись, подошёл к ней.
– Ну наконец-то, Алисия, я уж заволновался, – в его голосе слышалась теплота и забота. – Принесла?
– Да, – коротко ответила девочка, открывая сумку. – Здесь по одной на каждого. Остальное – для других.
Один за другим она извлекла на свет два увесистых чугунных шара размером с ладонь и передала их мальчишкам. В каждом из них была выемка, из которой торчала тонкая деревянная трубка, закрытая сверху клочком плохой бумаги. Следом из сумки появились два металлических предмета – небольшие трубочки с торчавшим из них куском фитиля и острым наконечником, который являлся как бы продолжением трубки.
– Пальники, – пояснила Алисия. – Перепел сказал, что затравка быстро горит. Будьте с ними осторожны.
– Жаль, что только две, – произнёс с ухмылкой светловолосый, доставая огниво. – Закидать бы этих гадов всем, что есть, глядишь – народ и прорвётся.
– План есть план, Ганс, – сказал другой юноша, спешно высекая искры. – Глупо на это рассчитывать. Есть цель куда важнее.
– Да брось ты, Ульрих, – снова ухмыльнулся блондин, запалив фитиль пальника. – Как по мне, подарков всем хватит. Дай ещё, Алисия, а?
Девочка лишь молча покачала головой, не глядя Гансу в лицо. Тот усмехнулся, скривившись, подошёл ближе и, взирая на девушку сверху, попытался заглянуть ей в глаза.
– Ну дай. Чего тебе стоит? Тельман учил нас делиться, а на паладинов нам и так хватит. Ты же хочешь, чтобы народ победил.
– Ганс, – остерегающе произнёс Ульрих.
– Нет, – сказала Алисия, всё так же покачав головой.
– Да чего упрямишься? Старик обещал сделать так, чтоб хватало.
Ганс уже в открытую полез рукой в сумку, но девочка быстро отдёрнула её за спину, отойдя на шаг назад.
– Ганс! – уже настойчивее вмешался Ульрих, перехватив руку товарища. – Прекрати.
Алисия только теперь посмотрела ему в глаза – неотрывно, пристально, и по этому взгляду белобрысый понял, что успеха он не добьётся. Юноша криво усмехнулся, пожал плечами и, перехватив поудобнее полученный груз, бросил товарищу:
– Пошли.
– Идём, – кивнул длинноволосый. Затем осторожно положил руку на плечо Алисии и, отдаляясь, произнёс:
– Мы скоро вернёмся. Будь рядом с Куртом.
– Удачи, Ульрих, – девочка несмело, на пару секунд заглянула юноше в глаза. – Береги себя.
Он в очередной раз тепло улыбнулся ей и, побежав вслед за Гансом, лишь один раз оглянулся на неё. Алисия провожала его взглядом.
…Ополченец Пабло принял на щит удар очередного булыжника, вырванного из мостовой чьими-то могучими пальцами, и поморщился. Опустив павезу, он попытался найти взглядом обидчика: тот уже стремглав бежал назад в толпу, не иначе за новым снарядом, но легче от этого не стало – перебоя в метателях не было. Покачав бородатой головой, стражник тихо выругался.
Он не хотел сегодня куда-то идти, тем более во всеоружии, да ещё и закрываться от булыжников. Из муки, смолотой из положенного семьям стражников зерна, и накануне собранных ягод жена приготовила на вечер замечательный пирог для всей семьи – без всякого повода, просто как маленькую радость в череде серых дней. Они хотели устроить скромное застолье с родственниками и детьми, но вместо этого Пабло стоял здесь, в заслоне на Грабовой улице, и по-тихому завидовал парням из другого заслона, развёрнутого на всякий случай перед Бастионом, где сейчас был не слышен царивший на площади гул. Стоял и выслушивал проклятия и призывы толпы, беснующейся толпы таких же, как он – недоедающих, обозлённых, с затаённым страхом глядящих в беспросветное, не сулящее хороших перемен будущее. Портовый работяга, рыбак, сукновал, кузнец и бондарь из ремесленного квартала, аптекарь – от них всех он отличался лишь тем, что носил меч и красно-белую ливрею.
– Сколько нам ещё так стоять, командир?! – возопил Пабло, перекрикивая гомон толпы. – Они нас тут всех перекалечат!
– Столько, сколько от нас требует лорд Хаген! – ответил Вульфгар, резкими движениями скребя седеющую бороду. – Пока не разойдутся!
Капитан стражи стоял под этим хаотичным «обстрелом» совершенно спокойно, даже бровью не ведя и почти не прикрываясь щитом: артиллерийская выучка и прекрасный глазомер позволяли ему безошибочно отследить траекторию любого снаряда. Тем самым он ещё более авторитетно выглядел в глаза подчинённых, словно ему нипочём была любая опасность.
– Капитан, вы послушайте, что они кричат! – продолжал надрываться Пабло. – Добром это не кончится, надо разгонять их, пока не озверели!
– Молчать и держать строй! – рявкнул Вульфгар. – Тише, Пабло, вы городская стража, чёрт возьми, а ноете, как девочки-плаксы! Эти остолопы ничего нам не сделают, у них кишка против стражи тонка.
Пабло выругался. Он уже дважды видел, как булыжники ломали руку или ногу его соседу, а один раз камень угодил прямо в голову очередному стражнику, которого спас только шлем. Его унесли с залитым кровью лицом. Вспомнив эту картину, ополченец снова выругался.
Вот ещё двое «героев» отделяются от толпы и выбегают вперёд, намереваясь что-то швырнуть в стражников. Совсем ещё мальчишки, едва возмужавшие. Один из них, с соломенными волосами, спотыкается, чуть не выронив «снаряд», и поспешно встаёт, суча ногами. Безбашенные придурки, возомнившие, что совершают подвиг. Что это у них в руках? Булыжники?.. Нет, это какая-то ещё ерунда. В левой руке у одного мелькает ещё какой-то предмет. Он поспешно прикладывает его к своему «подарку» и, отдёрнув левую ладонь, широко размахивается. Бросив снаряд, он тут же стремглав бежит назад, мгновением позже метает свой груз и второй. Один предмет летит в левую часть строя, другой – в середину, но чуть правее. Значит, можно не закрываться заранее приподнятой павезой. Секунды текут всё медленнее. Да что это за штуковины, чёрт возьми?
Трубка. Деревянная трубка в чёрном чугунном шарике.
С глухим звуком шар падает между ног у щитовиков из первого ряда и, срикошетив, пролетает чуть дальше. Сердцебиение стремительно ускоряется, и мгновения растягиваются в бесконечность.
– Капитан, бомба! – что есть сил проорал Пабло, в отчаянном рывке кидаясь на Вульфгара. Повалив его на землю и прикрыв своим телом, он только и успел, что закрыться сверху щитом.
Улица озарилась вспышкой яркого пламени, и один за другим прогремели два взрыва. Огонь и дым на мгновения поглотили стражников, послышались крики, утихающий гул, и толпа охнула. Кто-то из бунтующих продолжал выкрикивать лозунги, не сразу осознав произошедшее.
Руга, наблюдавший всё это со стены, застыл в изумлении, приоткрыв рот. В его глазах был немой ужас, а зрачки отражали отблески полыхнувшего огня. Кто-то из арбалетчиков грязно выругался, и по цепочке солдат прокатился ропот.
Пабло понял в какой-то момент, что жив и вроде даже невредим. В ушах стоял страшный звон, заглушивший все остальные звуки, и тело слушалось не так охотно. Поводив взглядом перед собой, он увидел кусок чьей-то ладони на мостовой. Поморщившись, Пабло что-то говорил, не слыша себя. Не обращая внимания на звон в ушах, он помог Вульфгару встать, отшвырнув павезу и отмахиваясь рукой от медленно развеивавшегося дыма. Через пару мгновений к нему вернулся слух, и он услышал, как справа кто-то истошно вопит, взывая к матери.
Вокруг была кровь, оторванные пальцы, какие-то осколки и щепки. Стражники ругались и орали – кто-то от злости, а кто-то от страшной боли. Пабло видел тела, изуродованные тела, иные из которых уже не двигались. Рука сама собой потянулась к рукояти клинка.
– Всем построиться! – крикнул Вульфгар, выхватив меч из ножен и воздев его кверху. – Вперёд! Разогнать бунтовщиков и схватить негодяев!
Прошло всего несколько секунд, прежде чем стражники оправились от шока. Выхватывая клинки и готовя к бою алебарды, они ринулись вперёд, на ходу смыкая строй и оглашая площадь яростным, негодующим многоголосьем. Передняя часть толпы дрогнула, и всё это море людей словно бы отхлынуло на несколько шагов, колеблясь последние мгновения.
Капрал справа от Руги взглянул на него и, поведя плечами, вскинул арбалет. Не слишком решительно следуя его примеру, подняли оружие и прочие стрелки. Сержант заметил всё это краем глаза и поспешно вскинул ладонь.
– Не стреля-ать! – протяжно гаркнул он. – Не стрелять, сучье племя, кому говорят!
– Сержант! – неуверенно запротестовал один из арбалетчиков.
– Первому, кто выстрелит, я пальцы оторву! – проорал Руга. – Опустить! Арбалеты.
Стрелки его послушались.
Толпа в панике бежала прочь с площади и с Грабовой улицы. Люди сломались в считанные мгновения – слишком сильно на них подействовало произошедшее, и слишком яростно атаковали стражники. Те немногие, что пытались сопротивляться, были сметены под их напором и предопределили свою судьбу: многих из них просто убивали, вместо того чтобы схватить. Началась бойня. Народ бежал, испарялся, утекал во все возможные улицы и закоулки, множество людей понеслись, сминая друг друга, к Портовому кварталу. Кто-то из стражи пытался помогать раненым товарищам, но к возгласам изувеченных скоро примешались и новые. Атаковавшие оставляли позади тела, иные из которых всё ещё двигались, бесцельно ползли, отчаянно цепляясь за жизнь. Некоторых добивали, со злобой, яростно, кололи алебардами и клинками, даже когда они окончательно затихали. Кого-то стражники волокли в сторону Улицы Мастеров, заламывая руки и избивая древками гизарм и алебард. Улицы стремительно заливались кровью.
Сержант стрелков отпустил арбалет, позволив ему болтаться на перевязи, резко рванул ремешки шлема и, сняв его обеими руками, бессильно бросил на кладку стены. Он не мог оторвать взгляда от того, что творилось внизу, а язык намертво примёрз к нёбу. Его солдаты смотрели на страшную картину в том же тяжёлом молчании.
– …Значит, он всё-таки решился, – проговорил человек, взиравший на происходящее с площадки крепостной башни. В темноте нельзя было разглядеть его лица, как и того, кто стоял рядом с ним – жаровни и каганцы наверху были загодя потушены. Голос был с хрипотцой, низкий и решительный.
– Как видите, – произнёс второй голос, более молодой и глубокий. – Сломать стражников у них не вышло, но провокация всё равно удалась. Народ не простит такого.
– Народ захлебнётся кровью, – с недовольством ответил первый. – Зря это всё. Тельман, старый дурак, хотел, чтобы волки убежали, поджав хвосты, а в итоге получил бойню. И этот хвалёный Чиж дал добро на всю эту дрянь – тоже мне, революционер. Чем он точно не блещет, так это военным планированием.
– Остаётся надеяться, что другая часть плана сработает.
– Остаётся, – вздохнул первый. – Надо было брать дело в свои руки. Нам отчаянно не хватает здесь опытных людей.
Он услышал, как на площадку взошёл ещё один человек. Здесь, сейчас, в этой башне все были свои, и потому человек даже не повернулся, оставив руки сцеплёнными за спиной.
– Зимородок, – проговорил подошедший, наклонившись к его уху, – есть новости.
– Докладывай.
Третий человек что-то наскоро прошептал на ухо первому. Тот расцепил пальцы и с некоторым удивлением в голосе спросил:
– Уже?
– Да. Сейчас, пока мы говорим, они уже под землёй и они знают, куда идти.
– Предупредить Тельмана, немедленно. Действуйте.
Родрик повернул голову и сощурился, заслышав чутким ухом расплёскивающие воду шаги вдалеке, негромким эхом докатившиеся до того места, где стоял он и его собратья. Одетый в чёрную длиннополую куртку с красными вставками, сейчас он имел при себе только кинжал. Зои, взглянув на него, практически сразу приподняла палец и кивнула в ту же сторону в вопрошающем жесте.
– Кажется, это они, – сказал он, обратившись к остальным.
Здесь, рядом с ним, стояла дюжина человек – почти половина всей их группы, кружка белиаропоклонников, обычных горожан Хориниса, долгие годы скрывавших свою веру от всех остальных. Был здесь и Эдвин Тельман – основатель группы, почти двадцать лет назад привёдший в этот круг первого человека. Седой, высокий, со щетинистыми волосами и бакенбардами, своими умными глазами он оглядывал друзей и соратников, обнадёживающе улыбаясь им всем. Мужчины и женщины разных возрастов, разных ремёсел, с простыми земными заботами, они собрались сегодня здесь, чтобы вступить в борьбу, и они искренне верили, что этой борьбой завоюют себе место под луной и солнцем. Место, где никто не будет их преследовать и убивать за их убеждения и за их веру. Место, где последователи всех трёх божественных братьев смогут жить в мире – так вдохновлял их Тельман. Лица людей светились надеждой.
Почти все были вооружены, в основном не слишком качественными клинками, у некоторых наблюдались и арбалеты. По-настоящему пользоваться этим оружием не умел почти никто, но это ни в коей мере не уменьшило их боевой дух, до такой степени они верили в успех своего дела. Кое у кого к одежде и ремешкам были приколоты бронзовые кокарды в виде пятиконечной звезды, покрытые красной эмалью. Из центра звезды во все стороны расходились многочисленные лучи. Такие же были и у Родрика с Зои, но один элемент носили все – красную повязку вокруг левого рукава. Все, кроме двух человек – женщины, носившей короткие волосы и ножны с мечом, и крупно сложенного мужчины лет сорока с густой щетиной седых волос. Эти были из «гильдии воров» – их союзников как прежде, так и в эту ночь.
– Проверь, Родрик, – с кивком произнёс Тельман бархатистым голосом. – Если это Курт с остальными, пора выдвигаться.
Тёмноволосый молча проследовал до угла арки, которая вела в перпендикулярную штольню. Дождавшись, пока шаги достаточно приблизятся, он отчётливо произнёс:
– Что видишь ты в темноте?
– Алого света росчерк! – пришёл ему отзыв.
– Они, – сказал Родрик с улыбкой, отстраняясь от стены.
Через несколько мгновений перед остальным отрядом предстала Алисия в сопровождении усатого мужчины и двух юношей. К краешку её накидки также была прикреплена красная звёздочка. Остановившись перед Тельманом и уперев взгляд в его башмаки, она произнесла:
– Всё было выполнено, герр Тельман. Ульрих и Ганс доставили груз.
– Мы им дали жару, герр Тельман, – задорно произнёс блондин Ганс, поигрывая арбалетом.
– Отлично, – кивнул глава отряда. – Чем всё закончилось?
– Стражу потрепало, но они разогнали толпу – сразу пошли в атаку, – сказал Курт. – Мальчишки говорят, много убитых.
– Что ж, пускай три брата примут их каждый в своём чертоге. Этот день народ не забудет, и скоро злодеи получат воздаяние. А теперь нам пора за дело. Алисия, подойди и открой сумку.
Родрик и Зои при этих словах переглянулись меж собой, и губы чародея сложились в характерную линию, выражвашую разочарование и сожаление. Уста Зои едва слышно прошептали: «Не сейчас». Родрик прикрыл глаза и кивнул, глубоко вздохнув и отведя взгляд в сторону. Лицо его снова стало бесстрастным. Алисия меж тем исполнила просьбу Тельмана, и тот, доставая из сумки несколько гранат по одной, раздал их заранее определённым людям вместе с пальниками.
– Да благословит Лунный владыка всех, кто помог нам вооружиться для этой ночи, – произнёс он и повернулся к коротко остриженной женщине. – Спасибо, Кассия. За сегодня и за всё минувшее. Надеюсь, мы ещё встретимся.
– Никаких проблем, – сказала предводительница воров, небрежно поведя рукой. – Дело есть дело, и наша выгода здесь обоюдная. Удачи, и попытайтесь не свернуть шею. А ты береги их, чародей, – последние слова были обращены уже к Родрику.
Кивнув белиаровцам на прощание, Кассия удалилась в сопровождении своего «телохранителя». Тельман меж тем продолжал раздавать указания:
– Начинайте зажигать фитили, друзья. Курт, ты наш лучший стрелок, поэтому если у тебя ещё есть какие-то краткие наставления перед боем, то давай их сейчас, – бывший стражник с ухмылкой кивнул при этих словах. – Родрик, на твою магию я особо рассчитываю. Сегодня – та ночь, когда она пригодится нам больше всего.
Чародей молча кивнул: он был не просто магом, но обладал редчайшим даром сплетать заклинания без помощи рун – «чистой магией». И учитывая совсем недавнее уничтожение рунной магии, осуществлённое Ксардасом, в этом было его преимущество перед паладинами и перед большинством магов огня, потерявших свою силу. Такая магия дорого обходилась носителю, но сам факт её наличия давал Родрику немалую силу.
– Мы пойдём напрямик до Большой развилки и оттуда – на юго-восток, к верхнему кварталу. Алисия, ты пойдёшь с грузом к отряду Юргена на восток мимо Большой развилки, с ним же выйдете к нужной точке. Поспеши, – девочка согласно кивнула. – Ульрих, Ганс, сопроводите её. А теперь не будем терять времени – в путь. Сегодня тираны получат по заслугам, друзья мои.
Отряд двинулся. Алисия, не теряя времени, побежала в сопровождении мальчишек по другому маршруту. Зои, взяв поудобнее чуждый её рукам арбалет, посмотрела на Родрика и с улыбкой сказала:
– Ну, теперь я твой телохранитель. Никогда из этого не стреляла, но пусть только попробует кто тебя тронуть – застрелю на раз, – она несколько нервно усмехнулась. – Так что не беспокойся.
– С таким телохранителем вообще ничего не страшно, – покачал головой чародей. – Главное, стой позади меня, и всё будет хорошо.
– И не подумаю. Надо будет – стрелу за тебя возьму.
Родрик, даже будучи знакомым с женой долгие годы, не мог сказать наверняка, сколько в этих словах было правды, а сколько – напускной бравады перед лицом настоящей опасности. Но зная Зои, он абсолютно готов был предположить, что правды в этом всё-таки было больше.
Дальше отряд следовал в полной тишине. Несмотря на кажущееся спокойствие, все были весьма напряжены, потому как знали, что им придётся драться, а в реальном бою не участвовал практически никто из них, и поэтому страх неизбежно находил себе лазейку. Но большая заслуга Тельмана была именно в том, что этот страх люди сумели хоть как-то обратить себе на пользу, вдохновлённые его наставлениями и многими днями и месяцами подготовки к этому дню. В отдельных случаях – даже годами.
Практически бегом они достигли Большой развилки – своеобразной центральной точки городской канализации, куда днём через решётки проникал солнечный свет и где, помимо штолен, отходивших во всех направлениях, была также большая лестница и парочка тупиков с отстойниками. Отряд замедлил шаг и остановился, чтобы перевести дух и продолжить свой путь. Пока шумное, хаотичное дыхание срывалось с губ соратников, Родрик, внимательно водя глазами по тёмным проёмам штолен, прислушивался, слегка помогая себе колдовством. Привычка, чтобы всегда быть готовым к опасности.
К своему удивлению, он действительно кое-что услышал. С южного направления до развилки доносились шаги, и с секунды на секунду их должны были услышать остальные. Родрик насторожился, почти рефлекторно положив ладонь на рукоять кинжала – единственного своего холодного оружия.
– Кто-то идёт, – произнёс он, глядя на Тельмана. – Шаги из южных штолен. Не меньше десятка, может, больше.
Послышался тихий ропот, некоторые тут же вскинули арбалеты в указанном направлении, бесполезно пытаясь разглядеть то, что пока таила в себе темнота.
– Кто это может быть? – спросил Тельман, почёсывая подбородок. – Неужто Юрген с отрядом?
– Вряд ли, – покачал головой Родрик. – Они должны были идти с востока. Предлагаю уходить, как можно скорее.
– Подожди, – Тельман вскинул руку. – Это может и правда быть Юрген. Может, возникли сложности, или ещё что-то случилось, отчего они изменили планы, – предводитель отряда почти рассуждал вслух. – Или…
– Эдвин, уходить надо, – настаивал Родрик. – По количеству ног похоже, но мне это очень не нравится. У нас ещё будет шанс проверить, кто это.
– И лучше это сделать из темноты, чем здесь, на виду, – внесла здравую мысль Зои.
– Вот здесь мы это и сделаем, – решительно заявил Тельман. – Будьте готовы, а ты, Родрик, готовь заклинание.
– Эдвин… – попыталась возразить Зои.
– Нет, решено. Если это угроза, лучше всего будет встретить её здесь. Магия поможет нам.
С этими словами он вышел чуть вперёд остальных, распрямившийся и важный, словно готовился выступать перед слушателями, а не встречать потенциальную угрозу. Родрику хотелось ударить себя ладонью по лбу, но, оглядев остальных, он понял, что решение Тельмана оспаривать бесполезно. Зои обеспокоенно переглянулась с мужем, и тот, цокнув языком, поводил головой и принялся концентрироваться, прощупывая магические потоки вокруг себя.
Звук шагов меж тем всё приближался. По мере того как он нарастал, росло и беспокойство людей – Родрик видел, как у одной женщины дрожали колени, ещё у некоторых дыхание стало судорожным. Лишь Курт, казалось, сохранял полное спокойствие. Вскоре стало понятно, что звук доносится не из одной, но из двух южных штолен, но что беспокоило чародея больше всего – так это то, что ещё одно эхо от шагов по воде доносилось с востока. И это начинало его настораживать ещё больше: даже если предположить, что отряд Юргена по какой-то причине разделился, то как объяснить такое количество людей? Слух, впрочем, мог обманывать его – Родрик знал, что эхо подчас играло злую шутку с восприятием, а оно – с воображением.
– Что видишь ты в темноте? – звучно вопросил Тельман.
Отзыва на пароль не пришло. Что было, в принципе, ещё нормально – расстояние до приближающихся людей всё ещё было немаленькое, и Тельмана могли попросту не расслышать, а может – приберегали отзыв до той дистанции, с которой он прозвучит чётче.
Шаги становились всё громче – уже можно было различить, что кто бы ни приближался, передвигался он бегом. Не было заметно света ни от факелов, ни от ламп, и это только нагнетало устрашающую неизвестность. Кто-то из отряда начал негромко молиться Белиару.
– Что видишь ты в темноте? – настойчивее произнёс Тельман десять секунд спустя.
Ответа не последовало.
И в этот момент Родрик полностью ощутил фатальную ошибку их предводителя: он различил наконец ещё один отзвук, который не давал ему покоя, и когда маг понял, что это было, по его спине прокатился холод. В темноте штолен лязгали друг об друга металлические детали латных доспехов.
– Уходим, Эдвин. Уходим на запад, это западня, – сказал он, чувствуя, что враги вот-вот выйдут на них.
– Не двигаться, – сказал Тельман, побледнев. – Приготовить оружие.
– Эдвин! – процедил Родрик, сдвигаясь к проходу в западный коридор вместе с Зои. Но было поздно.
– Сдавайтесь! – огласил своды подземелья зычный голос. – Вы окружены. Немедленно сложите оружие.
Из темноты начали появляться силуэты. Это были воины, по большей части облачённые в облегчённый латный доспех, все в шлемах с забралами, в основном опущенными. Стальные наконечники болтов, сидевших в ложах арбалетов, грозно смотрели в лица окружённым, которые, стоя на фоне большой лестницы, были идеальной мишенью. Латники вышли из трёх проходов одновременно. Помимо арбалетов, которыми было вооружено большинство, у них наблюдались одноручные и длинные мечи, боевые кинжалы, у кого-то был даже полэкс. Некоторые из бойцов, идущих впереди, вместо арбалетов несли пригодные для ближнего боя павезы – поменьше своих ростовых собратьев, но всё равно большие. И по рисунку на них, а также на коттах незваных гостей все моментально поняли, что это были за люди. На выкрашенных в белое щитах раскинул крестом свои пламенные крылья стилизованный феникс. Паладины.
– Сложите оружие и сдавайтесь в плен, – повторил рыцарь с откинутым забралом, судя по красному плюмажу на шлеме – их командир. Его подчинённые застыли на месте, ожидая действий противника.
Родрик уже сплетал заклинание. Паладинов ожидал неприятный сюрприз, и всё, что нужно было сделать Тельману – это потянуть время. Что тот, поражённый и оцепеневший, с успехом и делал, неподвижно застыв и глядя в глаза командира рыцарей, забыв даже о лежавшем в ножнах клинке. Зои, стиснув зубы, стояла рядом с мужем, держа арбалет наизготовку и затаив дыхание. Руки у неё не дрогнули. Но плану Родрика суждено было потерпеть фиаско: нервы сыграли с людьми злую шутку. Один из парней помоложе, в очках на длинном носу, который и до этого ощутимо стучал зубами, с невнятным, отчаянным стоном вскинул арбалет.
– Аксель, нет! – крикнул чародей. Слишком поздно – болт сорвался в полёт и был без труда пойман щитом. В тот же миг начали поднимать оружие и остальные, кто-то спешно вонзил наконечник пальника в затравочную трубку гранаты. Родрик понимал, что не успевает бросить заклинание, что не успеет бросить даже то, которое спасёт всем жизнь в следующую секунду, чертыхнулся и направил всю скопленную энергию на исполнение одной-единственной цели.
– Бей! – рявкнул командир, разряжая арбалет.
Мятежники действовали слишком медленно – их реакция не шла ни в какое сравнение с рефлексами паладинов – матёрых, профессиональных солдат. Выстрелить не успел почти никто, а кто успел – не добился успеха. На отряд обрушилась смерть. Послышались крики. Родрик взмахнул рукой, и сразу три или четыре болта были остановлены и снесены назад мощным потоком воздуха, отсрочивая гибель его и Зои. А потом он схватил жену за руку и что есть сил рванулся в западный проход, не обращая внимания больше ни на что. Ещё до того как он повернулся, он видел, как падает сражённый двумя болтами Тельман, как стальные наконечники вонзаются в плоть его друзей и товарищей, и они со стоном валятся наземь. Одному из мятежников болт вонзился в горло, он так и не успел бросить гранату, выронив её и зажав руками страшную рану, дёргаясь в мелководье канала. Она взорвалась со страшным грохотом, моментально убивая почти всех, кто находился рядом, тем самым довершив разгром незадачливого отряда. Осколки забарабанили по каменной кладке. Паладины, находившиеся поодаль, почти не пострадали, а Зои болезненно вскрикнула, когда одинокий улетевший осколок оцарапал ей руку.
– У них колдун! – услышали они крик позади. – Схватить его!
Родрик бежал. Он оглянулся лишь один раз, чтобы посмотреть, не целятся ли им в спину. К своему удивлению и вящей радости, увидел Курта, который, чуть притормозив, бросал гранату в оставленный позади проход. Двое паладинов как раз успели появиться там, когда догорела затравка, и их крик потонул в грохоте взрыва.
Чародей выругался: спереди слышались ещё шаги. Он быстро сплёл нужное заклинание, и в следующий миг под аркой прохода, к которому они бежали, появились стрелки.
– Стоять! – крикнули они, вскидывая арбалеты. – Стоять, или я стреляю!
– Вперёд! – крикнул Родрик, не останавливая бега. – Я ими займусь!
Арбалетчики выстрелили. Маг бросил заклинание, и оперённые древки отскочили от магического барьера, как от кирпичной кладки. Слегка опешив, паладины потянулись за мечами и кинулись в атаку.
– Не стрелять! – крикнул Родрик своим.
Они стремительно сближались друг с другом, трое на трое, и казалось, у мятежников не будет шансов, но в какой-то миг Родрик остановился и крикнул Зои и Курту:
– Зажмите уши!
Его послушались. Он снова швырнулся заклинанием, предварительно раскрыв рот. Раздался громкий хлопок, и ударная волна из эпицентра прямо промеж паладинов раскидала рыцарей, долбанув их об стены. Они даже не успели крикнуть и, поражённые двойным ударом, повалились на пол, выронив мечи. Они были либо без сознания, либо в очень близком к тому состоянии, и уж точно не могли оказать сопротивление.
– Бежим-бежим, – поторопил своих Родрик.
Они выбежали из арки в небольшое квадратное помещение-развилку с тремя коридорами. Родрик остановился за углом прохода и увидел, что Курт, обернувшись, вскидывает арбалет. Погоня их настигала.
– Уходите на север, – бросил чародей. – Я их задержу и сразу за вами.
– Родрик, нет, – не своим голосом выпалила Зои.
– Я не собираюсь умирать, родная, бегите. Преподнесу им подарок. Курт, давай.
Бывший ополченец молча кивнул и, взяв Зои под локоть, побежал с ней к северному проходу. Перед тем как исчезнуть в нём, Зои обернулась, чтобы полными отчаяния глазами посмотреть на прячущегося за углом Родрика. Он улыбался ей.
– Найдите Алисию! – бросил маг напоследок.
Дождавшись, пока шаги бегущих рыцарей приблизятся ещё чуть-чуть, Родрик выскочил из-за угла и, выставив ладони вперёд, отправил им навстречу мощнейший поток ветра. Он видел, как опрокидываются те четверо или пятеро, что шли впереди, но, к его удивлению, остальные паладины, словно отмахнувшись от летевших назад товарищей, перешагнули через них и ринулись дальше, как ни в чём не бывало. Догадка прилетела, как молния – с ними тоже был чародей, и магические ощущения Родрика это лишь подтверждали. Он отступил на пару шагов, готовясь бежать и попутно сплетая следующее заклинание, но прежде чем он успел рвануть наутёк, яркая вспышка перед глазами ослепила его. Полностью дезориентированный, с кружащейся головой, Родрик шлёпнулся в воду, суча вокруг руками. Совершенно наугад он бросил заклинание ветра, попытался встать и нащупать дорогу, но глаза его были всё так же слепы. А в следующий миг его ударили по голове чем-то тяжёлым, с металлическими оковками. Не в силах больше сопротивляться, Родрик провалился во тьму.
***
Два десятка сапог звучным топотом оглашали подземелье, разбрызгивая воду.
Удар Укара, ведущий этот отряд, внимательно вглядывался в темноту – туда, куда уходил тусклый свет от их факелов. Забрало его шлема было поднято. Меньше чем десять минут назад они совершенно без потерь уничтожили группу мятежников, но кое-кому удалось бежать и рассеяться по канализации. Не то чтобы отлов этих одиночек был важным делом, но инструкции предписывали продолжать преследование как минимум какое-то время.
На углу Удар подал знак остановиться, и лязгающий бег затих. Слышно было только частое дыхание его соратников. Прислушиваясь, рыцарь поигрывал пальцами на спусковом крючке арбалета – ладно сработанного, мощного арбалета, который видел и осаду замка в Минентале, и поля сражений на материке. Верного друга, ни разу не подводившего. Хоть и неодушевлённый, он был одним из немногих, кто наравне с Ударом пережил тот день, когда последний рубеж обороны замка пал.
Чуткий слух паладина уловил в отдалении шаги по каменному настилу, гулко отдающие эхом – как будто кто-то бежал по узкой возвышенной перемычке, соединяющей две параллельные штольни. Затем короткий промежуток тишины, за ним – плеск воды, повторившийся два раза и перемежающийся с негромкими шагами. Жестом ладони Удар приказал своим людям поворачивать налево, и десятеро бегом припустили дальше.
Укара не ошибся, выбрав этот путь. Меньше чем через полминуты они выбежали на очередную развилку – побольше, чем предыдущая, с широким пространством между арками. Простого взгляда направо хватило, чтобы заметить троих беглецов: девочку в красной накидке и двух мальчишек с арбалетами. Эти были не из того отряда, который паладины уничтожили недавно. Возможно – осколки тех, кого должны были зажать у Большой развилки, а может, вестовые.
– Стоять! – Удар вскинул арбалет, один из щитоносцев тут же встал чуть впереди справа от него. – Оружие на пол!
Мятежники оцепенели, повернувшись к неприятелям. В отблеске света лампы он заметил испуганные глаза девочки – уж что-что, а зрение у паладина было орлиное. Двое мальчишек колебались лишь мгновения и рванули в темноту арки, возле которой стояли. Девчушка тут же побежала за ними и бросила свой фонарь, гулко звякнувший металлической оправой.
– За ними, – скомандовал Удар, срываясь с места. – Стрелять только в ответ.
– Влево, влево давай! – донёсся из туннеля голос, с головой выдавший намерения беглецов.
– Удо, Хайнц, Альрик – туда, зажимаем их, – раздавал команды Удар, жестикулируя рукой. Трое рыцарей ринулись в другую сторону. Остальные бегом пронеслись мимо брошенной лампы в темноту прохода. Он оказался довольно длинным, а на другой стороне, в отсветах настенных факелов, они могли даже видеть тени мальчишек, повернувших за угол влево.
Первым на свет выбежал щитовик и тут же словил павезой болт – мальчишка стрелял бездумно, по первой же цели, не обращая внимания на её защищённость. Выскочивший следом арбалетчик среагировал мгновенно. Юноша даже не успел юркнуть за угол очередного поворота – он болезненно вскрикнул, раскидывая руки и отлетая наискось к стене. Подземелье огласили стоны. Пока остальные паладины пробегали мимо, арбалетчик спешно вставил ногу в стремя, зацепил тетиву за «козью ногу» и одним сильным, заученным движением взвёл её, после чего припустил за товарищами, на ходу доставая болт.
– Этот не жилец, – бросил Укара, пробегая мимо раненого паренька – ему хватило мимолётного взгляда на ранение. Блондин, даже красавец – девушки бы наверняка прыгали ему на шею, если бы не совершил роковую глупость. Когда он был оставлен позади, короткий, оборвавшийся крик дал Удару понять, что с умирающим было кончено.
Паладин ускорился, надеясь, что Удо с остальными успеет зажать беглецов на развилке, и его расчёт оправдался. Он уже видел впереди отсветы факелов на стенах, видел силуэты беглецов, только что выбежавших на развилку, и в следующий миг подземелье огласил возглас:
– Алисия, вправо, ну же!
– Брось арбалет, гадёныш! – прилетело в ответ с той стороны.
– Алисия, беги!!!
Свет стал чуть-чуть ярче, Удар увидел мелькнувший мимо парня силуэт девушки и заметил, что беглец вскидывает арбалет к плечу, останавливаясь для выстрела по кому-то из группы Удо. Рефлексы молниеносно проложили себе путь, Укара резко затормозил, успев подумать, что не будет убивать бунтовщика, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок. Тренькнула тетива, и болт улетел ровно туда, куда намеревался попасть Удар – сзади под колено мальчишке. Тот вскрикнул, потерял равновесие и повалился набок, снова поднял арбалет, но подбежавший Альрик выбил его ударом ноги, а потом дал пареньку под дых древком полэкса, прекращая его сопротивление.
– Всем отойти! – услышал Удар отчаянный, испуганный крик, подбегая к месту событий. – Отойдите или я всё здесь взорву! У меня полная сумка!
А потом он её увидел. Девочку в красной накидке с короткими волосами и глазами загнанного зверя. Она вжималась в стену напротив двери, за которой была лестница, и держала в дрожащих руках гранату и пальник. Кожа на её пальцах побелела – так сильно сжимала она своё последнее оружие, держа его вплотную к сумке. Она судорожно дышала через открытый от испуга рот, взгляд её метался от одного паладина к другому, а потом застыл, остановившись на Ударе – не иначе, из-за его сержантского плюмажа – красного пера на шлеме. Она глядела на него, практически не моргая.
Паладины застыли в нерешительности, опасаясь приближаться к девочке. Сердце Удара забилось чаще – он буквально кожей чувствовал напряжение, повисшее в воздухе. Краем глаза он заметил, как Удо присел на колено, направив арбалет в девочку. Сержант пристально смотрел бунтовщице в глаза, медленно-медленно приближаясь к ней, пока за его спиной Альрик скручивал подстреленного парня. Ситуация складывалась отчаянная.
– Положи пальник, глупая! – крикнул Удо. – Только себя зря угробишь!
– Алисия, не надо! – исполненным боли голосом прокричал мальчишка. – Не надо, пожалуйста!
– Брось, кому говорят! – надрывался Удо.
– Тихо всем! – рявкнул Удар. Потом спокойно продолжил, глядя на девушку. – Алисия, не надо. Мы не причиним тебе вреда – и твоему другу тоже. Только, пожалуйста, положи пальник и гранату на пол.
Он аккуратно приблизился ещё на пару шагов. Девочка не отреагировала, всё так же глядя ему в глаза. Он видел, как дрожат её подкошенные ноги, видел, как капля пота сбежала вниз по её щеке, видел огонь непередаваемого ужаса в её зрачках. И вместе с тем – непреклонную решимость пожертвовать собой.
– Алисия, прошу тебя, положи пальник, – уговаривал её Удар. – Мы ничего тебе не сделаем.
Он сделал ещё один шаг, и девочка судорожно всхлипнула, отдёрнув ладонь с пальником от груди и поднеся его почти к самой гранате. Кто-то из паладинов выругался. Удар застыл на месте, с трудом подавив желание вскинуть арбалет и выстрелить на опережение. Жизнь и тренировки не готовили его к такой ситуации, потому он импровизировал и справлялся, как мог, делая то, что считал нужным.
– Алисия, нет! – в отчаянии прокричал мальчишка. Его словно и не услышали.
– Не надо, – отчётливо и проникновенно сказал Удар. Он не мог оторвать взгляда от этих испуганных карих глаз.
– Удар, что ты делаешь?! Стреляй! – не своим голосом крикнул Удо.
– Опусти арбалет, – произнёс в ответ Укара. – Все опустите оружие. Алисия, пожалуйста.
Удо нехотя послушался. На несколько секунд, невероятно долгих секунд, повисло молчание. Сержант не смел шелохнуться.
– Зачем? – спросил он, всё так же глядя Алисии в глаза.
Она и не думала избавляться от смертоносного шарика, всё так же сжимая пальник дрожащими пальцами, то и дело судорожно всхлипывая. И этот непередаваемый ужас у неё в глазах. Удара настигла догадка. Она видела в них не просто вооружённых людей в доспехах, не просто угрозу её жизни. Она видела чудовищ. Олицетворение смерти, монстров, сдаться на милость которых было просто за гранью немыслимого. Чудовищ с красными фениксами на щитах.
Удар увидел, как немного опустилась её рука с пальником. Сделал очередной осторожный шаг и в следующий миг пожалел о своём решении. С очередным всхлипом, сорвавшимся на крик, Алисия вонзила в трубку остриё пальника.
Мгновения растянулись в бесконечность. Кто-то из-за спины паладина прокричал что-то – он уже не слышал. Он ринулся к девочке напрямик, намереваясь сбить с ног и накрыть собой. В её глазах за единый миг сменилось несколько эмоций – страх, решимость, сожаление и осознание неминуемой гибели. Плеснул по воде первый, второй шаг паладина – и в следующую секунду под сердце девочке вонзился болт, выпущенный Удо. Ещё один поразил её совсем рядом. Алисия вскрикнула, падая ниц и выпуская гранату, Удар громко и яростно выругался, кинувшись рядом с ней на колени к упавшему чугунному шарику. Товарищи вокруг него уже бросались врассыпную. Он упёрся одной рукой в сумку девочки, второй схватил гранату, которая вот-вот должна была взорваться.
– Всем на пол! – что есть сил проорал он, швырнув её в дальний проход мимо пригнувшихся Удо и Хайнца. Не теряя ни секунды, он тут же накрыл своим телом Алисию вместе с её сумкой.
Бахнул оглушительный взрыв, многократно отражаясь от стен подземелья. Сквозь закрытые веки Удар уловил вспышку света и стиснул зубы, готовясь к возможным ранениям. Но боль не пришла – лишь глухо звякнула пара осколков, ударивших в шлем и наплечник. Кто-то коротко вскрикнул неподалёку, после чего ругнулся – значит, остался живой.
Когда гул стал затихать, Удар открыл глаза и отпрянул от Алисии. И так и остался сидеть на коленях, глядя на умиравшую девочку. Он понимал, что с ней ничего нельзя было сделать: раны были из тех, что убивают быстро и неизбежно. Рубашка и красная накидка стремительно пропитывались кровью.
– Алисия-а-а-а!!! – заорал где-то сзади тот самый парень. – Сволочи! Убили, убили, гады! Ненавижу! Алисия!
– Заткнись, гадёныш, – ответил ему кто-то, отвесив пинка. Парень болезненно охнул и разрыдался.
Удар не мог отвести взгляда от её карих глаз. Он видел, чувствовал, как вздымается последними, тихими вздохами грудь девочки, как её пальцы слабо сжимают державшую их ладонь паладина. Он смотрел в её очи, покуда они не застыли и стали невидящими. Последнее дыхание ускользнуло с её полураскрытых губ.
– Дурак, – услышал он над собой голос Удо. – Кто-то мог погибнуть. Мы все могли.
Он поднял голову и несколько мгновений смотрел разозлённому, хмурому товарищу в глаза. Потом покачал головой, выпустив холодеющую руку девушки, встал, оглядываясь вокруг, и спросил:
– Никто не ранен?
– Нет. Только ушибы и ссадины у некоторых. Легко отделались. А если бы рванула вся сумка?
– Не рванула, – отрезал Укара, аккуратно приподняв голову Алисии и снимая груз с её плеча. – Мальчишку связали?
– Так точно, – пришёл ответ от бородатого Альрика.
– Тогда забираем девчушку и пошли. Осторожнее с гранатами. И… того белобрысого тоже возьмите.
Он в очередной раз переглянулся с Удо, во взоре которого лишь на миг мелькнуло сожаление, снова сменившись злостью и холодом. Постоял пару мгновений, о чём-то думая, потом проверил свой арбалет и, снова перекинув перевязь за спину, сам собирался поднять погибшую девочку, когда один предмет привлёк его внимание. Кокарда в виде красной звезды, приколотая к её накидке. Несколько секунд он пристально разглядывал её, снова отстранившись мыслями от происходящего вокруг. Потом несмело, осторожно протянул к ней пальцы рук и отцепил от суконной ткани. Подержав звезду на ладони, он прикрыл глаза, вздохнул, после чего аккуратно положил её в колчан и наконец взял Алисию на руки. Шагая следом за остальными, он начал беззвучно молиться. За неё и за самого себя.
– Кажется, это они, – сказал он, обратившись к остальным.
Здесь, рядом с ним, стояла дюжина человек – почти половина всей их группы, кружка белиаропоклонников, обычных горожан Хориниса, долгие годы скрывавших свою веру от всех остальных. Был здесь и Эдвин Тельман – основатель группы, почти двадцать лет назад привёдший в этот круг первого человека. Седой, высокий, со щетинистыми волосами и бакенбардами, своими умными глазами он оглядывал друзей и соратников, обнадёживающе улыбаясь им всем. Мужчины и женщины разных возрастов, разных ремёсел, с простыми земными заботами, они собрались сегодня здесь, чтобы вступить в борьбу, и они искренне верили, что этой борьбой завоюют себе место под луной и солнцем. Место, где никто не будет их преследовать и убивать за их убеждения и за их веру. Место, где последователи всех трёх божественных братьев смогут жить в мире – так вдохновлял их Тельман. Лица людей светились надеждой.
Почти все были вооружены, в основном не слишком качественными клинками, у некоторых наблюдались и арбалеты. По-настоящему пользоваться этим оружием не умел почти никто, но это ни в коей мере не уменьшило их боевой дух, до такой степени они верили в успех своего дела. Кое у кого к одежде и ремешкам были приколоты бронзовые кокарды в виде пятиконечной звезды, покрытые красной эмалью. Из центра звезды во все стороны расходились многочисленные лучи. Такие же были и у Родрика с Зои, но один элемент носили все – красную повязку вокруг левого рукава. Все, кроме двух человек – женщины, носившей короткие волосы и ножны с мечом, и крупно сложенного мужчины лет сорока с густой щетиной седых волос. Эти были из «гильдии воров» – их союзников как прежде, так и в эту ночь.
– Проверь, Родрик, – с кивком произнёс Тельман бархатистым голосом. – Если это Курт с остальными, пора выдвигаться.
Тёмноволосый молча проследовал до угла арки, которая вела в перпендикулярную штольню. Дождавшись, пока шаги достаточно приблизятся, он отчётливо произнёс:
– Что видишь ты в темноте?
– Алого света росчерк! – пришёл ему отзыв.
– Они, – сказал Родрик с улыбкой, отстраняясь от стены.
Через несколько мгновений перед остальным отрядом предстала Алисия в сопровождении усатого мужчины и двух юношей. К краешку её накидки также была прикреплена красная звёздочка. Остановившись перед Тельманом и уперев взгляд в его башмаки, она произнесла:
– Всё было выполнено, герр Тельман. Ульрих и Ганс доставили груз.
– Мы им дали жару, герр Тельман, – задорно произнёс блондин Ганс, поигрывая арбалетом.
– Отлично, – кивнул глава отряда. – Чем всё закончилось?
– Стражу потрепало, но они разогнали толпу – сразу пошли в атаку, – сказал Курт. – Мальчишки говорят, много убитых.
– Что ж, пускай три брата примут их каждый в своём чертоге. Этот день народ не забудет, и скоро злодеи получат воздаяние. А теперь нам пора за дело. Алисия, подойди и открой сумку.
Родрик и Зои при этих словах переглянулись меж собой, и губы чародея сложились в характерную линию, выражвашую разочарование и сожаление. Уста Зои едва слышно прошептали: «Не сейчас». Родрик прикрыл глаза и кивнул, глубоко вздохнув и отведя взгляд в сторону. Лицо его снова стало бесстрастным. Алисия меж тем исполнила просьбу Тельмана, и тот, доставая из сумки несколько гранат по одной, раздал их заранее определённым людям вместе с пальниками.
– Да благословит Лунный владыка всех, кто помог нам вооружиться для этой ночи, – произнёс он и повернулся к коротко остриженной женщине. – Спасибо, Кассия. За сегодня и за всё минувшее. Надеюсь, мы ещё встретимся.
– Никаких проблем, – сказала предводительница воров, небрежно поведя рукой. – Дело есть дело, и наша выгода здесь обоюдная. Удачи, и попытайтесь не свернуть шею. А ты береги их, чародей, – последние слова были обращены уже к Родрику.
Кивнув белиаровцам на прощание, Кассия удалилась в сопровождении своего «телохранителя». Тельман меж тем продолжал раздавать указания:
– Начинайте зажигать фитили, друзья. Курт, ты наш лучший стрелок, поэтому если у тебя ещё есть какие-то краткие наставления перед боем, то давай их сейчас, – бывший стражник с ухмылкой кивнул при этих словах. – Родрик, на твою магию я особо рассчитываю. Сегодня – та ночь, когда она пригодится нам больше всего.
Чародей молча кивнул: он был не просто магом, но обладал редчайшим даром сплетать заклинания без помощи рун – «чистой магией». И учитывая совсем недавнее уничтожение рунной магии, осуществлённое Ксардасом, в этом было его преимущество перед паладинами и перед большинством магов огня, потерявших свою силу. Такая магия дорого обходилась носителю, но сам факт её наличия давал Родрику немалую силу.
– Мы пойдём напрямик до Большой развилки и оттуда – на юго-восток, к верхнему кварталу. Алисия, ты пойдёшь с грузом к отряду Юргена на восток мимо Большой развилки, с ним же выйдете к нужной точке. Поспеши, – девочка согласно кивнула. – Ульрих, Ганс, сопроводите её. А теперь не будем терять времени – в путь. Сегодня тираны получат по заслугам, друзья мои.
Отряд двинулся. Алисия, не теряя времени, побежала в сопровождении мальчишек по другому маршруту. Зои, взяв поудобнее чуждый её рукам арбалет, посмотрела на Родрика и с улыбкой сказала:
– Ну, теперь я твой телохранитель. Никогда из этого не стреляла, но пусть только попробует кто тебя тронуть – застрелю на раз, – она несколько нервно усмехнулась. – Так что не беспокойся.
– С таким телохранителем вообще ничего не страшно, – покачал головой чародей. – Главное, стой позади меня, и всё будет хорошо.
– И не подумаю. Надо будет – стрелу за тебя возьму.
Родрик, даже будучи знакомым с женой долгие годы, не мог сказать наверняка, сколько в этих словах было правды, а сколько – напускной бравады перед лицом настоящей опасности. Но зная Зои, он абсолютно готов был предположить, что правды в этом всё-таки было больше.
Дальше отряд следовал в полной тишине. Несмотря на кажущееся спокойствие, все были весьма напряжены, потому как знали, что им придётся драться, а в реальном бою не участвовал практически никто из них, и поэтому страх неизбежно находил себе лазейку. Но большая заслуга Тельмана была именно в том, что этот страх люди сумели хоть как-то обратить себе на пользу, вдохновлённые его наставлениями и многими днями и месяцами подготовки к этому дню. В отдельных случаях – даже годами.
Практически бегом они достигли Большой развилки – своеобразной центральной точки городской канализации, куда днём через решётки проникал солнечный свет и где, помимо штолен, отходивших во всех направлениях, была также большая лестница и парочка тупиков с отстойниками. Отряд замедлил шаг и остановился, чтобы перевести дух и продолжить свой путь. Пока шумное, хаотичное дыхание срывалось с губ соратников, Родрик, внимательно водя глазами по тёмным проёмам штолен, прислушивался, слегка помогая себе колдовством. Привычка, чтобы всегда быть готовым к опасности.
К своему удивлению, он действительно кое-что услышал. С южного направления до развилки доносились шаги, и с секунды на секунду их должны были услышать остальные. Родрик насторожился, почти рефлекторно положив ладонь на рукоять кинжала – единственного своего холодного оружия.
– Кто-то идёт, – произнёс он, глядя на Тельмана. – Шаги из южных штолен. Не меньше десятка, может, больше.
Послышался тихий ропот, некоторые тут же вскинули арбалеты в указанном направлении, бесполезно пытаясь разглядеть то, что пока таила в себе темнота.
– Кто это может быть? – спросил Тельман, почёсывая подбородок. – Неужто Юрген с отрядом?
– Вряд ли, – покачал головой Родрик. – Они должны были идти с востока. Предлагаю уходить, как можно скорее.
– Подожди, – Тельман вскинул руку. – Это может и правда быть Юрген. Может, возникли сложности, или ещё что-то случилось, отчего они изменили планы, – предводитель отряда почти рассуждал вслух. – Или…
– Эдвин, уходить надо, – настаивал Родрик. – По количеству ног похоже, но мне это очень не нравится. У нас ещё будет шанс проверить, кто это.
– И лучше это сделать из темноты, чем здесь, на виду, – внесла здравую мысль Зои.
– Вот здесь мы это и сделаем, – решительно заявил Тельман. – Будьте готовы, а ты, Родрик, готовь заклинание.
– Эдвин… – попыталась возразить Зои.
– Нет, решено. Если это угроза, лучше всего будет встретить её здесь. Магия поможет нам.
С этими словами он вышел чуть вперёд остальных, распрямившийся и важный, словно готовился выступать перед слушателями, а не встречать потенциальную угрозу. Родрику хотелось ударить себя ладонью по лбу, но, оглядев остальных, он понял, что решение Тельмана оспаривать бесполезно. Зои обеспокоенно переглянулась с мужем, и тот, цокнув языком, поводил головой и принялся концентрироваться, прощупывая магические потоки вокруг себя.
Звук шагов меж тем всё приближался. По мере того как он нарастал, росло и беспокойство людей – Родрик видел, как у одной женщины дрожали колени, ещё у некоторых дыхание стало судорожным. Лишь Курт, казалось, сохранял полное спокойствие. Вскоре стало понятно, что звук доносится не из одной, но из двух южных штолен, но что беспокоило чародея больше всего – так это то, что ещё одно эхо от шагов по воде доносилось с востока. И это начинало его настораживать ещё больше: даже если предположить, что отряд Юргена по какой-то причине разделился, то как объяснить такое количество людей? Слух, впрочем, мог обманывать его – Родрик знал, что эхо подчас играло злую шутку с восприятием, а оно – с воображением.
– Что видишь ты в темноте? – звучно вопросил Тельман.
Отзыва на пароль не пришло. Что было, в принципе, ещё нормально – расстояние до приближающихся людей всё ещё было немаленькое, и Тельмана могли попросту не расслышать, а может – приберегали отзыв до той дистанции, с которой он прозвучит чётче.
Шаги становились всё громче – уже можно было различить, что кто бы ни приближался, передвигался он бегом. Не было заметно света ни от факелов, ни от ламп, и это только нагнетало устрашающую неизвестность. Кто-то из отряда начал негромко молиться Белиару.
– Что видишь ты в темноте? – настойчивее произнёс Тельман десять секунд спустя.
Ответа не последовало.
И в этот момент Родрик полностью ощутил фатальную ошибку их предводителя: он различил наконец ещё один отзвук, который не давал ему покоя, и когда маг понял, что это было, по его спине прокатился холод. В темноте штолен лязгали друг об друга металлические детали латных доспехов.
– Уходим, Эдвин. Уходим на запад, это западня, – сказал он, чувствуя, что враги вот-вот выйдут на них.
– Не двигаться, – сказал Тельман, побледнев. – Приготовить оружие.
– Эдвин! – процедил Родрик, сдвигаясь к проходу в западный коридор вместе с Зои. Но было поздно.
– Сдавайтесь! – огласил своды подземелья зычный голос. – Вы окружены. Немедленно сложите оружие.
Из темноты начали появляться силуэты. Это были воины, по большей части облачённые в облегчённый латный доспех, все в шлемах с забралами, в основном опущенными. Стальные наконечники болтов, сидевших в ложах арбалетов, грозно смотрели в лица окружённым, которые, стоя на фоне большой лестницы, были идеальной мишенью. Латники вышли из трёх проходов одновременно. Помимо арбалетов, которыми было вооружено большинство, у них наблюдались одноручные и длинные мечи, боевые кинжалы, у кого-то был даже полэкс. Некоторые из бойцов, идущих впереди, вместо арбалетов несли пригодные для ближнего боя павезы – поменьше своих ростовых собратьев, но всё равно большие. И по рисунку на них, а также на коттах незваных гостей все моментально поняли, что это были за люди. На выкрашенных в белое щитах раскинул крестом свои пламенные крылья стилизованный феникс. Паладины.
– Сложите оружие и сдавайтесь в плен, – повторил рыцарь с откинутым забралом, судя по красному плюмажу на шлеме – их командир. Его подчинённые застыли на месте, ожидая действий противника.
Родрик уже сплетал заклинание. Паладинов ожидал неприятный сюрприз, и всё, что нужно было сделать Тельману – это потянуть время. Что тот, поражённый и оцепеневший, с успехом и делал, неподвижно застыв и глядя в глаза командира рыцарей, забыв даже о лежавшем в ножнах клинке. Зои, стиснув зубы, стояла рядом с мужем, держа арбалет наизготовку и затаив дыхание. Руки у неё не дрогнули. Но плану Родрика суждено было потерпеть фиаско: нервы сыграли с людьми злую шутку. Один из парней помоложе, в очках на длинном носу, который и до этого ощутимо стучал зубами, с невнятным, отчаянным стоном вскинул арбалет.
– Аксель, нет! – крикнул чародей. Слишком поздно – болт сорвался в полёт и был без труда пойман щитом. В тот же миг начали поднимать оружие и остальные, кто-то спешно вонзил наконечник пальника в затравочную трубку гранаты. Родрик понимал, что не успевает бросить заклинание, что не успеет бросить даже то, которое спасёт всем жизнь в следующую секунду, чертыхнулся и направил всю скопленную энергию на исполнение одной-единственной цели.
– Бей! – рявкнул командир, разряжая арбалет.
Мятежники действовали слишком медленно – их реакция не шла ни в какое сравнение с рефлексами паладинов – матёрых, профессиональных солдат. Выстрелить не успел почти никто, а кто успел – не добился успеха. На отряд обрушилась смерть. Послышались крики. Родрик взмахнул рукой, и сразу три или четыре болта были остановлены и снесены назад мощным потоком воздуха, отсрочивая гибель его и Зои. А потом он схватил жену за руку и что есть сил рванулся в западный проход, не обращая внимания больше ни на что. Ещё до того как он повернулся, он видел, как падает сражённый двумя болтами Тельман, как стальные наконечники вонзаются в плоть его друзей и товарищей, и они со стоном валятся наземь. Одному из мятежников болт вонзился в горло, он так и не успел бросить гранату, выронив её и зажав руками страшную рану, дёргаясь в мелководье канала. Она взорвалась со страшным грохотом, моментально убивая почти всех, кто находился рядом, тем самым довершив разгром незадачливого отряда. Осколки забарабанили по каменной кладке. Паладины, находившиеся поодаль, почти не пострадали, а Зои болезненно вскрикнула, когда одинокий улетевший осколок оцарапал ей руку.
– У них колдун! – услышали они крик позади. – Схватить его!
Родрик бежал. Он оглянулся лишь один раз, чтобы посмотреть, не целятся ли им в спину. К своему удивлению и вящей радости, увидел Курта, который, чуть притормозив, бросал гранату в оставленный позади проход. Двое паладинов как раз успели появиться там, когда догорела затравка, и их крик потонул в грохоте взрыва.
Чародей выругался: спереди слышались ещё шаги. Он быстро сплёл нужное заклинание, и в следующий миг под аркой прохода, к которому они бежали, появились стрелки.
– Стоять! – крикнули они, вскидывая арбалеты. – Стоять, или я стреляю!
– Вперёд! – крикнул Родрик, не останавливая бега. – Я ими займусь!
Арбалетчики выстрелили. Маг бросил заклинание, и оперённые древки отскочили от магического барьера, как от кирпичной кладки. Слегка опешив, паладины потянулись за мечами и кинулись в атаку.
– Не стрелять! – крикнул Родрик своим.
Они стремительно сближались друг с другом, трое на трое, и казалось, у мятежников не будет шансов, но в какой-то миг Родрик остановился и крикнул Зои и Курту:
– Зажмите уши!
Его послушались. Он снова швырнулся заклинанием, предварительно раскрыв рот. Раздался громкий хлопок, и ударная волна из эпицентра прямо промеж паладинов раскидала рыцарей, долбанув их об стены. Они даже не успели крикнуть и, поражённые двойным ударом, повалились на пол, выронив мечи. Они были либо без сознания, либо в очень близком к тому состоянии, и уж точно не могли оказать сопротивление.
– Бежим-бежим, – поторопил своих Родрик.
Они выбежали из арки в небольшое квадратное помещение-развилку с тремя коридорами. Родрик остановился за углом прохода и увидел, что Курт, обернувшись, вскидывает арбалет. Погоня их настигала.
– Уходите на север, – бросил чародей. – Я их задержу и сразу за вами.
– Родрик, нет, – не своим голосом выпалила Зои.
– Я не собираюсь умирать, родная, бегите. Преподнесу им подарок. Курт, давай.
Бывший ополченец молча кивнул и, взяв Зои под локоть, побежал с ней к северному проходу. Перед тем как исчезнуть в нём, Зои обернулась, чтобы полными отчаяния глазами посмотреть на прячущегося за углом Родрика. Он улыбался ей.
– Найдите Алисию! – бросил маг напоследок.
Дождавшись, пока шаги бегущих рыцарей приблизятся ещё чуть-чуть, Родрик выскочил из-за угла и, выставив ладони вперёд, отправил им навстречу мощнейший поток ветра. Он видел, как опрокидываются те четверо или пятеро, что шли впереди, но, к его удивлению, остальные паладины, словно отмахнувшись от летевших назад товарищей, перешагнули через них и ринулись дальше, как ни в чём не бывало. Догадка прилетела, как молния – с ними тоже был чародей, и магические ощущения Родрика это лишь подтверждали. Он отступил на пару шагов, готовясь бежать и попутно сплетая следующее заклинание, но прежде чем он успел рвануть наутёк, яркая вспышка перед глазами ослепила его. Полностью дезориентированный, с кружащейся головой, Родрик шлёпнулся в воду, суча вокруг руками. Совершенно наугад он бросил заклинание ветра, попытался встать и нащупать дорогу, но глаза его были всё так же слепы. А в следующий миг его ударили по голове чем-то тяжёлым, с металлическими оковками. Не в силах больше сопротивляться, Родрик провалился во тьму.
***
Два десятка сапог звучным топотом оглашали подземелье, разбрызгивая воду.
Удар Укара, ведущий этот отряд, внимательно вглядывался в темноту – туда, куда уходил тусклый свет от их факелов. Забрало его шлема было поднято. Меньше чем десять минут назад они совершенно без потерь уничтожили группу мятежников, но кое-кому удалось бежать и рассеяться по канализации. Не то чтобы отлов этих одиночек был важным делом, но инструкции предписывали продолжать преследование как минимум какое-то время.
На углу Удар подал знак остановиться, и лязгающий бег затих. Слышно было только частое дыхание его соратников. Прислушиваясь, рыцарь поигрывал пальцами на спусковом крючке арбалета – ладно сработанного, мощного арбалета, который видел и осаду замка в Минентале, и поля сражений на материке. Верного друга, ни разу не подводившего. Хоть и неодушевлённый, он был одним из немногих, кто наравне с Ударом пережил тот день, когда последний рубеж обороны замка пал.
Чуткий слух паладина уловил в отдалении шаги по каменному настилу, гулко отдающие эхом – как будто кто-то бежал по узкой возвышенной перемычке, соединяющей две параллельные штольни. Затем короткий промежуток тишины, за ним – плеск воды, повторившийся два раза и перемежающийся с негромкими шагами. Жестом ладони Удар приказал своим людям поворачивать налево, и десятеро бегом припустили дальше.
Укара не ошибся, выбрав этот путь. Меньше чем через полминуты они выбежали на очередную развилку – побольше, чем предыдущая, с широким пространством между арками. Простого взгляда направо хватило, чтобы заметить троих беглецов: девочку в красной накидке и двух мальчишек с арбалетами. Эти были не из того отряда, который паладины уничтожили недавно. Возможно – осколки тех, кого должны были зажать у Большой развилки, а может, вестовые.
– Стоять! – Удар вскинул арбалет, один из щитоносцев тут же встал чуть впереди справа от него. – Оружие на пол!
Мятежники оцепенели, повернувшись к неприятелям. В отблеске света лампы он заметил испуганные глаза девочки – уж что-что, а зрение у паладина было орлиное. Двое мальчишек колебались лишь мгновения и рванули в темноту арки, возле которой стояли. Девчушка тут же побежала за ними и бросила свой фонарь, гулко звякнувший металлической оправой.
– За ними, – скомандовал Удар, срываясь с места. – Стрелять только в ответ.
– Влево, влево давай! – донёсся из туннеля голос, с головой выдавший намерения беглецов.
– Удо, Хайнц, Альрик – туда, зажимаем их, – раздавал команды Удар, жестикулируя рукой. Трое рыцарей ринулись в другую сторону. Остальные бегом пронеслись мимо брошенной лампы в темноту прохода. Он оказался довольно длинным, а на другой стороне, в отсветах настенных факелов, они могли даже видеть тени мальчишек, повернувших за угол влево.
Первым на свет выбежал щитовик и тут же словил павезой болт – мальчишка стрелял бездумно, по первой же цели, не обращая внимания на её защищённость. Выскочивший следом арбалетчик среагировал мгновенно. Юноша даже не успел юркнуть за угол очередного поворота – он болезненно вскрикнул, раскидывая руки и отлетая наискось к стене. Подземелье огласили стоны. Пока остальные паладины пробегали мимо, арбалетчик спешно вставил ногу в стремя, зацепил тетиву за «козью ногу» и одним сильным, заученным движением взвёл её, после чего припустил за товарищами, на ходу доставая болт.
– Этот не жилец, – бросил Укара, пробегая мимо раненого паренька – ему хватило мимолётного взгляда на ранение. Блондин, даже красавец – девушки бы наверняка прыгали ему на шею, если бы не совершил роковую глупость. Когда он был оставлен позади, короткий, оборвавшийся крик дал Удару понять, что с умирающим было кончено.
Паладин ускорился, надеясь, что Удо с остальными успеет зажать беглецов на развилке, и его расчёт оправдался. Он уже видел впереди отсветы факелов на стенах, видел силуэты беглецов, только что выбежавших на развилку, и в следующий миг подземелье огласил возглас:
– Алисия, вправо, ну же!
– Брось арбалет, гадёныш! – прилетело в ответ с той стороны.
– Алисия, беги!!!
Свет стал чуть-чуть ярче, Удар увидел мелькнувший мимо парня силуэт девушки и заметил, что беглец вскидывает арбалет к плечу, останавливаясь для выстрела по кому-то из группы Удо. Рефлексы молниеносно проложили себе путь, Укара резко затормозил, успев подумать, что не будет убивать бунтовщика, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок. Тренькнула тетива, и болт улетел ровно туда, куда намеревался попасть Удар – сзади под колено мальчишке. Тот вскрикнул, потерял равновесие и повалился набок, снова поднял арбалет, но подбежавший Альрик выбил его ударом ноги, а потом дал пареньку под дых древком полэкса, прекращая его сопротивление.
– Всем отойти! – услышал Удар отчаянный, испуганный крик, подбегая к месту событий. – Отойдите или я всё здесь взорву! У меня полная сумка!
А потом он её увидел. Девочку в красной накидке с короткими волосами и глазами загнанного зверя. Она вжималась в стену напротив двери, за которой была лестница, и держала в дрожащих руках гранату и пальник. Кожа на её пальцах побелела – так сильно сжимала она своё последнее оружие, держа его вплотную к сумке. Она судорожно дышала через открытый от испуга рот, взгляд её метался от одного паладина к другому, а потом застыл, остановившись на Ударе – не иначе, из-за его сержантского плюмажа – красного пера на шлеме. Она глядела на него, практически не моргая.
Паладины застыли в нерешительности, опасаясь приближаться к девочке. Сердце Удара забилось чаще – он буквально кожей чувствовал напряжение, повисшее в воздухе. Краем глаза он заметил, как Удо присел на колено, направив арбалет в девочку. Сержант пристально смотрел бунтовщице в глаза, медленно-медленно приближаясь к ней, пока за его спиной Альрик скручивал подстреленного парня. Ситуация складывалась отчаянная.
– Положи пальник, глупая! – крикнул Удо. – Только себя зря угробишь!
– Алисия, не надо! – исполненным боли голосом прокричал мальчишка. – Не надо, пожалуйста!
– Брось, кому говорят! – надрывался Удо.
– Тихо всем! – рявкнул Удар. Потом спокойно продолжил, глядя на девушку. – Алисия, не надо. Мы не причиним тебе вреда – и твоему другу тоже. Только, пожалуйста, положи пальник и гранату на пол.
Он аккуратно приблизился ещё на пару шагов. Девочка не отреагировала, всё так же глядя ему в глаза. Он видел, как дрожат её подкошенные ноги, видел, как капля пота сбежала вниз по её щеке, видел огонь непередаваемого ужаса в её зрачках. И вместе с тем – непреклонную решимость пожертвовать собой.
– Алисия, прошу тебя, положи пальник, – уговаривал её Удар. – Мы ничего тебе не сделаем.
Он сделал ещё один шаг, и девочка судорожно всхлипнула, отдёрнув ладонь с пальником от груди и поднеся его почти к самой гранате. Кто-то из паладинов выругался. Удар застыл на месте, с трудом подавив желание вскинуть арбалет и выстрелить на опережение. Жизнь и тренировки не готовили его к такой ситуации, потому он импровизировал и справлялся, как мог, делая то, что считал нужным.
– Алисия, нет! – в отчаянии прокричал мальчишка. Его словно и не услышали.
– Не надо, – отчётливо и проникновенно сказал Удар. Он не мог оторвать взгляда от этих испуганных карих глаз.
– Удар, что ты делаешь?! Стреляй! – не своим голосом крикнул Удо.
– Опусти арбалет, – произнёс в ответ Укара. – Все опустите оружие. Алисия, пожалуйста.
Удо нехотя послушался. На несколько секунд, невероятно долгих секунд, повисло молчание. Сержант не смел шелохнуться.
– Зачем? – спросил он, всё так же глядя Алисии в глаза.
Она и не думала избавляться от смертоносного шарика, всё так же сжимая пальник дрожащими пальцами, то и дело судорожно всхлипывая. И этот непередаваемый ужас у неё в глазах. Удара настигла догадка. Она видела в них не просто вооружённых людей в доспехах, не просто угрозу её жизни. Она видела чудовищ. Олицетворение смерти, монстров, сдаться на милость которых было просто за гранью немыслимого. Чудовищ с красными фениксами на щитах.
Удар увидел, как немного опустилась её рука с пальником. Сделал очередной осторожный шаг и в следующий миг пожалел о своём решении. С очередным всхлипом, сорвавшимся на крик, Алисия вонзила в трубку остриё пальника.
Мгновения растянулись в бесконечность. Кто-то из-за спины паладина прокричал что-то – он уже не слышал. Он ринулся к девочке напрямик, намереваясь сбить с ног и накрыть собой. В её глазах за единый миг сменилось несколько эмоций – страх, решимость, сожаление и осознание неминуемой гибели. Плеснул по воде первый, второй шаг паладина – и в следующую секунду под сердце девочке вонзился болт, выпущенный Удо. Ещё один поразил её совсем рядом. Алисия вскрикнула, падая ниц и выпуская гранату, Удар громко и яростно выругался, кинувшись рядом с ней на колени к упавшему чугунному шарику. Товарищи вокруг него уже бросались врассыпную. Он упёрся одной рукой в сумку девочки, второй схватил гранату, которая вот-вот должна была взорваться.
– Всем на пол! – что есть сил проорал он, швырнув её в дальний проход мимо пригнувшихся Удо и Хайнца. Не теряя ни секунды, он тут же накрыл своим телом Алисию вместе с её сумкой.
Бахнул оглушительный взрыв, многократно отражаясь от стен подземелья. Сквозь закрытые веки Удар уловил вспышку света и стиснул зубы, готовясь к возможным ранениям. Но боль не пришла – лишь глухо звякнула пара осколков, ударивших в шлем и наплечник. Кто-то коротко вскрикнул неподалёку, после чего ругнулся – значит, остался живой.
Когда гул стал затихать, Удар открыл глаза и отпрянул от Алисии. И так и остался сидеть на коленях, глядя на умиравшую девочку. Он понимал, что с ней ничего нельзя было сделать: раны были из тех, что убивают быстро и неизбежно. Рубашка и красная накидка стремительно пропитывались кровью.
– Алисия-а-а-а!!! – заорал где-то сзади тот самый парень. – Сволочи! Убили, убили, гады! Ненавижу! Алисия!
– Заткнись, гадёныш, – ответил ему кто-то, отвесив пинка. Парень болезненно охнул и разрыдался.
Удар не мог отвести взгляда от её карих глаз. Он видел, чувствовал, как вздымается последними, тихими вздохами грудь девочки, как её пальцы слабо сжимают державшую их ладонь паладина. Он смотрел в её очи, покуда они не застыли и стали невидящими. Последнее дыхание ускользнуло с её полураскрытых губ.
– Дурак, – услышал он над собой голос Удо. – Кто-то мог погибнуть. Мы все могли.
Он поднял голову и несколько мгновений смотрел разозлённому, хмурому товарищу в глаза. Потом покачал головой, выпустив холодеющую руку девушки, встал, оглядываясь вокруг, и спросил:
– Никто не ранен?
– Нет. Только ушибы и ссадины у некоторых. Легко отделались. А если бы рванула вся сумка?
– Не рванула, – отрезал Укара, аккуратно приподняв голову Алисии и снимая груз с её плеча. – Мальчишку связали?
– Так точно, – пришёл ответ от бородатого Альрика.
– Тогда забираем девчушку и пошли. Осторожнее с гранатами. И… того белобрысого тоже возьмите.
Он в очередной раз переглянулся с Удо, во взоре которого лишь на миг мелькнуло сожаление, снова сменившись злостью и холодом. Постоял пару мгновений, о чём-то думая, потом проверил свой арбалет и, снова перекинув перевязь за спину, сам собирался поднять погибшую девочку, когда один предмет привлёк его внимание. Кокарда в виде красной звезды, приколотая к её накидке. Несколько секунд он пристально разглядывал её, снова отстранившись мыслями от происходящего вокруг. Потом несмело, осторожно протянул к ней пальцы рук и отцепил от суконной ткани. Подержав звезду на ладони, он прикрыл глаза, вздохнул, после чего аккуратно положил её в колчан и наконец взял Алисию на руки. Шагая следом за остальными, он начал беззвучно молиться. За неё и за самого себя.
Последнее редактирование:
.png){kind=icon}
