ArhiSerg
Участник форума
- Регистрация
- 21 Авг 2008
- Сообщения
- 341
- Благодарности
- 174
- Баллы
- 210
Не обращайте внимания на некоторую нелогичность определенных моментов - в конце все поймете. Меня интересует ваше мнение касательно непосредственного самого текста, нравится ли вам подобный стиль изложения?
Моя история началась со сводки вечерних новостей. «В результате обрушения жилого дома на Проспекте Октября, при проектировании которого были допущены серьезные ошибки, погибло двадцать три человека», - монотонно бубнил диктор, - «Изначально это здание собирались отдать под снос, а новострой рядом перепроектировать и расширить, но на это не хватило денежных средств в рамках выделенного бюджета, поэтому местные органы управления оставили все как есть», - на экране моего старенького «Горизонта» появились жуткие кадры обрушенного здания, - «инженер-архитектор по чьей вине были допущены ошибки в проекте здания, а также заместитель начальника управления по строительству и развитию города, который оставил вопрос о сносе аварийного здания без рассмотрения и не пустил ход этому делу до вышестоящего руководства, в данный момент заключены под стражу и дают показания. За преступную халатность им грозит до двадцати пяти лет лишения свободы». Эта новость сильно меня впечатлила. Никогда раньше я не думал связывать свою жизнь с проектированием, мечтал стать пилотом гражданских авиалиний, но этот случай перевернул с ног на голову всю мою жизнь. Я решил выучиться на проектировщика зданий и сооружений, чтобы подобное больше никогда не повторилось, и уже в этом году поступил в московский политехнический институт на архитектурный факультет.
С тех пор прошло три года, и меня, студента третьего курса, отправили на мой первый строительный объект для прохождения производственной практики и наработки так необходимого в дальнейшем опыта. Это было пятиэтажное кирпичное здание с ажурными, декоративными арками, обрамляющими фасад, и вычурными мраморными колоннами, поддерживающими навесной козырек над парадным входом. Напротив новостроя был разбит небольшой сквер. Иван Андреевич, главный инженер проекта и по совместительству мой руководитель практики, весьма лестно отзывался об этом объекте. В свой первый день практики я просто наблюдал за рабочими укладывающими кирпичи, да слушал разговоры Ивана Андреевича с другими инженерами. Потом, когда у него выдалась свободная минутка, я спросил, а что за здание они собственно строят.
- Строим что, говоришь? Да жилой дом строим для многодетных семей, - сказал Иван Андреевич.
- Жилой? – удивился я, - да еще и для многодетных семей? Не может этого быть! Тут явно какая-то ошибка.
- Никакой ошибки, - парировал Иван Андреевич, - по всем документам, заверенным главным архитектором проекта, значится, что это жилой дом для многодетных семей.
- Странно, его антураж совсем не подходит для многоквартирного жилого дома. Зачем все эти изыски в виде арок и колонн? Больше уж смахивает на какую-то администрацию.
- А мне почем знать? Я инженер, а не архитектор. Дом этот не проектировал. Это тебе к Василию Петровичу надо, он тебе и расскажет что, для чего и зачем.
- Да если это даже и будет жилой дом, то явно не для многодетных семей, - не унимался я, - Скорее уж для всяких чиновников с депутатами, ну или просто для толстосумов. Если тут и поселят пару обычных семей, то только для вида. Потом изживут по-тихому. Для нас, простых смертных, строят только бюджетное панельное дерьмо с «картонными» стенами, а тут из кирпича, да еще обрамление какое!
- Что ты пристал ко мне? Документы есть? Есть! Значит жилой дом для многодетных семей.
- Готов поспорить, что тут будет либо какая-нибудь местная администрация, либо здесь будут жить высокие начальники.
- Ты что, сомневаешься в честности нашего руководства, ответственного за эту постройку?
- Ну, я же сказал, что готов даже поспорить, что это здание не будет заселено многодетными семьями. Так что, принимаете вызов?
- Ты мне это брось. Спорить он со мной вздумал. Иди лучше делом каким займись.
Я так увлекся разговором с Иваном Андреевичем, что совсем не заметил, как нас обступили рабочие. Они говорили, что я не прав, что раз есть документы, то все и будет как в них оговорено. Никто меня не поддержал.
- Помяните мое слово, здесь никогда не будут жить многодетные семьи, - оставил я за собой последнее слово и удалился.
С того дня прошло пять лет. Я закончил институт и работал инженером-проектировщиком в небольшой проектной организации, занимавшейся перепланировкой жилых и хозяйственных помещений. Однажды, во время отпуска, я снова приехал в Москву. Хотелось повидаться с бывшими сокурсниками. Мы хорошо провели время, а потом, я решил узнать, что же все таки в итоге стало с тем самым зданием, на котором проходила моя первая производственная практика. Проходя по скверу я услышал гомон нескольких голосов. Подойдя ближе я увидел на крыльце небольшую группу людей, которые что-то бурно обсуждали.
- Что здесь происходит? – поинтересовался я.
- Здесь, молодой человек, торжественно открывается здание нового районного совета депутатов, - сказал смутно знакомый голос. И тут я узнал: это был Василий Петрович – главный архитектор, спроектировавший это здание, и продвигавший его под видом жилого дома для многодетных семей. Я видел его всего один раз за время своей практики, но этого было достаточно для того, чтобы с уверенностью сказать, что передо мной стоял тот самый человек. Он почти не изменился с тех пор, разве что добавилось пару седых волос на голове. Меня Василий Петрович разумеется не вспомнил. Да и зачем ему было запоминать какого-то худосочного студента-практиканта один раз появившегося в его кабинете, чтобы передать чертежи для Ивана Андреевича? У него же я узнал, что в прошлом году он баллотировался в этот самый районный совет депутатов. Я нисколько не удивился всему этому.
- А я ведь говорил, что так все и будет, что не заселят это здание многодетными семьями, но никто мне не верил, - опьяненный своей правотой во всеуслышание заявил я.
- Молодой человек, вы срываете нам мероприятие, - недовольно начал Василий Петрович, но тут же, от всей моей широкой души, получил пару раз по лицу. «Лжец!», - крикнул я, - «Лицемер!». В ту же минуту ко мне подбежал один из охранников. В его руках блеснуло что-то металлическое. Нож! Он попытался пырнуть меня в шею, но занятия восточными единоборствами не прошли даром. Я мгновенно сгруппировался, перехватил его руку и выбил опасный предмет. Однако на помощь своему коллеге тут же пришли еще трое охранников, и всем вместе им все же удалось меня скрутить.
Позже меня привели в следственный изолятор. На столе, за который меня посадили, лежала толстая папка с моим делом. Оперативно сработано, ничего не скажешь. Стражи порядка хотели принудить меня к написанию чистосердечного признания за покушение на жизнь депутата районного совета Василия Петровича Гона, а заодно, за экстремизм и терроризм, но когда следователь отлучился (за мной все равно присматривали другие сотрудники через камеры видеонаблюдения), я стал писать правду. Хотя кому она нужна эта правда? В это время ко мне подошли две женщины-правозащитника и сказали, что верят мне, и что будут во всем разбираться. Но это уже совсем другая история. А потом… потом я проснулся.
Да, это был всего лишь мой сон описанный литературным языком))) Некоторые детали были изменены или дополнены.
Ни о чем
Моя история началась со сводки вечерних новостей. «В результате обрушения жилого дома на Проспекте Октября, при проектировании которого были допущены серьезные ошибки, погибло двадцать три человека», - монотонно бубнил диктор, - «Изначально это здание собирались отдать под снос, а новострой рядом перепроектировать и расширить, но на это не хватило денежных средств в рамках выделенного бюджета, поэтому местные органы управления оставили все как есть», - на экране моего старенького «Горизонта» появились жуткие кадры обрушенного здания, - «инженер-архитектор по чьей вине были допущены ошибки в проекте здания, а также заместитель начальника управления по строительству и развитию города, который оставил вопрос о сносе аварийного здания без рассмотрения и не пустил ход этому делу до вышестоящего руководства, в данный момент заключены под стражу и дают показания. За преступную халатность им грозит до двадцати пяти лет лишения свободы». Эта новость сильно меня впечатлила. Никогда раньше я не думал связывать свою жизнь с проектированием, мечтал стать пилотом гражданских авиалиний, но этот случай перевернул с ног на голову всю мою жизнь. Я решил выучиться на проектировщика зданий и сооружений, чтобы подобное больше никогда не повторилось, и уже в этом году поступил в московский политехнический институт на архитектурный факультет.
***
С тех пор прошло три года, и меня, студента третьего курса, отправили на мой первый строительный объект для прохождения производственной практики и наработки так необходимого в дальнейшем опыта. Это было пятиэтажное кирпичное здание с ажурными, декоративными арками, обрамляющими фасад, и вычурными мраморными колоннами, поддерживающими навесной козырек над парадным входом. Напротив новостроя был разбит небольшой сквер. Иван Андреевич, главный инженер проекта и по совместительству мой руководитель практики, весьма лестно отзывался об этом объекте. В свой первый день практики я просто наблюдал за рабочими укладывающими кирпичи, да слушал разговоры Ивана Андреевича с другими инженерами. Потом, когда у него выдалась свободная минутка, я спросил, а что за здание они собственно строят.
- Строим что, говоришь? Да жилой дом строим для многодетных семей, - сказал Иван Андреевич.
- Жилой? – удивился я, - да еще и для многодетных семей? Не может этого быть! Тут явно какая-то ошибка.
- Никакой ошибки, - парировал Иван Андреевич, - по всем документам, заверенным главным архитектором проекта, значится, что это жилой дом для многодетных семей.
- Странно, его антураж совсем не подходит для многоквартирного жилого дома. Зачем все эти изыски в виде арок и колонн? Больше уж смахивает на какую-то администрацию.
- А мне почем знать? Я инженер, а не архитектор. Дом этот не проектировал. Это тебе к Василию Петровичу надо, он тебе и расскажет что, для чего и зачем.
- Да если это даже и будет жилой дом, то явно не для многодетных семей, - не унимался я, - Скорее уж для всяких чиновников с депутатами, ну или просто для толстосумов. Если тут и поселят пару обычных семей, то только для вида. Потом изживут по-тихому. Для нас, простых смертных, строят только бюджетное панельное дерьмо с «картонными» стенами, а тут из кирпича, да еще обрамление какое!
- Что ты пристал ко мне? Документы есть? Есть! Значит жилой дом для многодетных семей.
- Готов поспорить, что тут будет либо какая-нибудь местная администрация, либо здесь будут жить высокие начальники.
- Ты что, сомневаешься в честности нашего руководства, ответственного за эту постройку?
- Ну, я же сказал, что готов даже поспорить, что это здание не будет заселено многодетными семьями. Так что, принимаете вызов?
- Ты мне это брось. Спорить он со мной вздумал. Иди лучше делом каким займись.
Я так увлекся разговором с Иваном Андреевичем, что совсем не заметил, как нас обступили рабочие. Они говорили, что я не прав, что раз есть документы, то все и будет как в них оговорено. Никто меня не поддержал.
- Помяните мое слово, здесь никогда не будут жить многодетные семьи, - оставил я за собой последнее слово и удалился.
***
С того дня прошло пять лет. Я закончил институт и работал инженером-проектировщиком в небольшой проектной организации, занимавшейся перепланировкой жилых и хозяйственных помещений. Однажды, во время отпуска, я снова приехал в Москву. Хотелось повидаться с бывшими сокурсниками. Мы хорошо провели время, а потом, я решил узнать, что же все таки в итоге стало с тем самым зданием, на котором проходила моя первая производственная практика. Проходя по скверу я услышал гомон нескольких голосов. Подойдя ближе я увидел на крыльце небольшую группу людей, которые что-то бурно обсуждали.
- Что здесь происходит? – поинтересовался я.
- Здесь, молодой человек, торжественно открывается здание нового районного совета депутатов, - сказал смутно знакомый голос. И тут я узнал: это был Василий Петрович – главный архитектор, спроектировавший это здание, и продвигавший его под видом жилого дома для многодетных семей. Я видел его всего один раз за время своей практики, но этого было достаточно для того, чтобы с уверенностью сказать, что передо мной стоял тот самый человек. Он почти не изменился с тех пор, разве что добавилось пару седых волос на голове. Меня Василий Петрович разумеется не вспомнил. Да и зачем ему было запоминать какого-то худосочного студента-практиканта один раз появившегося в его кабинете, чтобы передать чертежи для Ивана Андреевича? У него же я узнал, что в прошлом году он баллотировался в этот самый районный совет депутатов. Я нисколько не удивился всему этому.
- А я ведь говорил, что так все и будет, что не заселят это здание многодетными семьями, но никто мне не верил, - опьяненный своей правотой во всеуслышание заявил я.
- Молодой человек, вы срываете нам мероприятие, - недовольно начал Василий Петрович, но тут же, от всей моей широкой души, получил пару раз по лицу. «Лжец!», - крикнул я, - «Лицемер!». В ту же минуту ко мне подбежал один из охранников. В его руках блеснуло что-то металлическое. Нож! Он попытался пырнуть меня в шею, но занятия восточными единоборствами не прошли даром. Я мгновенно сгруппировался, перехватил его руку и выбил опасный предмет. Однако на помощь своему коллеге тут же пришли еще трое охранников, и всем вместе им все же удалось меня скрутить.
***
Позже меня привели в следственный изолятор. На столе, за который меня посадили, лежала толстая папка с моим делом. Оперативно сработано, ничего не скажешь. Стражи порядка хотели принудить меня к написанию чистосердечного признания за покушение на жизнь депутата районного совета Василия Петровича Гона, а заодно, за экстремизм и терроризм, но когда следователь отлучился (за мной все равно присматривали другие сотрудники через камеры видеонаблюдения), я стал писать правду. Хотя кому она нужна эта правда? В это время ко мне подошли две женщины-правозащитника и сказали, что верят мне, и что будут во всем разбираться. Но это уже совсем другая история. А потом… потом я проснулся.
Да, это был всего лишь мой сон описанный литературным языком))) Некоторые детали были изменены или дополнены.