Готика 2: НВ Дикарь | После первой смерти

[Дикарь]

Сначала была темнота. Потом сквозь неё в умирающий разум пробился Зов. Людоящер старался его не слушать, потому что уже считал себя мёртвым. Но Зов был настойчив, он властно требовал сбросить холодное оцепенение и подчиниться. Сопротивляться ему было противно природе людоящера, он зашевелился и даже попытался подняться на ноги. Встать не удалось, однако неуклюжие попытки двигаться причинили собравшемуся умирать телу страшную боль.

Боль прояснила оцепеневший разум, и тот стал искать способ последовать Зову. Оказалось, что сделать это можно только одним путём — ползти, цепляясь когтями за землю и с невероятными усилиями отвоёвывая у боли каждую пядь.

Позади ящера оставалась полоса примятых, испятнанных холодной кровью листьев папоротника. Она оказалась довольно длинной — прежде, чем изнемочь и вновь провалиться в забытьё, раненый смог преодолеть несколько сотен шагов. Окажись на его месте человек или орк, он давно был бы мёртв. А ящер всего лишь уткнулся зубастой мордой в мох и потерял сознание.

И снова его насильно вырвали из блаженной тьмы, где боли не было места. Зов умолк, но на смену ему пришли резкие, высокие голоса. Они о чём-то оживлённо переговаривались, издавая невнятное бормотание, перемежавшееся скрипами и взвизгами.

Ящер с трудом приоткрыл затянутый плотной плёнкой глаз и увидел несколько пар кривых волосатых ног. Ноги находились в постоянном движении, переминаясь, приплясывая и подпрыгивая. Покрывавшая их серая шерсть была неровно выкрашена красноватой охрой и чем-то ещё. Если бы не боль, возвратившаяся вместе с сознанием, то ящер сумел бы припомнить, кому могут принадлежать такие ноги. Но боль заслонила всё, и он попытался вновь спрятаться от неё в такой желанной сейчас тьме, однако это никак не получалось сделать — мешали эти мерзкие визгливые голоса.

Внезапно голоса стали тише, а ноги их обладателей прекратили свой беспорядочный танец и раздались по сторонам. К лежащему без сил ящеру приблизилось ещё одно существо. Шерсть на его ногах, столь же кривых как и у остальных, была снежно-белой. Правда, одну ногу она покрывала не полностью — значительную часть конечности занимал уродливый бугристый шрам. Он казался очень старым, но существо сильно припадало на искалеченную ногу и опиралось на деревянный, потемневший от времени и до блеска отполированный посох.

Помеченный шрамом что-то властно рявкнул, заставив остальных заткнуться окончательно, и склонился над распростёртым на земле телом. Он молча посопел какое-то время, потом потыкал в плечо ящера посохом и задумчиво проскрипел:

— Никогда такого не видел... Что же с ним делать?

Ящер понял его слова и от этого испытал слабое удивление, заставившее его на какое-то время забыть о боли.

— Ос-с-ставь меня в покое, — тихо прошипел он в ответ. — Я умираю...

— Ого! Да ты понимаешь человеческую речь! Вот так дела! — изумился обладатель посоха. — Ты кто такой?

Но ящер не ответил. Он всё-таки погрузился в беспамятство. Похоже, на этот раз окончательно.

— Эй, не смей умирать! Я с тобой ещё не закончил, — возмутился обладатель шрама и скрипучего голоса. А потом израненное тело ящера окутали голубые прохладные волны исцеляющего заклинания.


***

Когда ящер очнулся в следующий раз, то первое, что он увидел, были каменные своды пещеры. По ним метались красноватые отблески пламени костра. Кожа с одной стороны тела ощущала исходившее от него приятное тепло. Чуткий слух ящера уловил потрескивание дров, доносившиеся откуда-то издалека уже знакомые высокие голоса и тихую возню в нескольких шагах от себя.

Где он и как здесь очутился? Ящер напряг память, и перед его внутренним взором всплыла картина сражения с внезапно напавшими безволосыми. Боль. Покрытые седой шерстью ноги, одна из которых была изуродована шрамом. Плавное покачивание носилок из гибких ветвей кустарников в такт коротким шагам носильщиков... А ещё Зов! Зов, на который он не смог прийти!

Вспомнив об этом, ящер попытался вскочить на ноги, но не смог — руки и ноги оказались схвачены крепкими путами. В ответ на этот неудавшийся рывок по телу прокатилась болезненная волна. Но это был лишь слабый отголосок прежней боли — той, что лишала сил, воли и заставляла сознание прятаться от неё в спасительной тьме.

Ящер осторожно повернул голову и огляделся. Неподалёку действительно горел костёр. Возле него, скорчившись, испуганно замерло маленькое волосатое существо с острыми ушами и широко распахнутыми глазами, похожими на кошачьи. «Гоблин», — всплыло в памяти слово, обозначавшее подобных созданий.

— Не бойс-ся, я тебя не трону, — с трудом ворочая в пересохшей пасти раздвоенным языком, прошелестел ящер.

Этого гоблин выдержать уже не смог. Он мгновенно вскочил и бросился прочь с пронзительным воплем. Какое-то время ничего не было слышно, кроме этого крика, но вскоре стих и он, сменившись многоголосым бормотанием и взвизгами. А вслед затем послышался шум шагов множества маленьких ног и в помещение, где лежал ящер, ввалилась целая толпа гоблинов.

Вся орава почтительно остановилась у входа, выпустив вперёд полностью седого гоблина, опиравшегося на посох. Ящер перевёл взгляд вниз, на одну из его ног, и разглядел грубый шрам, печатавшийся в память ещё при первой их встрече. А когда он внимательно посмотрел выше, то невольно оцепенел на какое-то мгновение. Будь на его месте человек, то он бы непременно вздрогнул. И было от чего — как оказалось, не только нога гоблина некогда была жестоко истерзана. Ещё один безобразный рубец наискось пересекал грудь и живот. Левая рука была искалечена, висела неподвижно в неестественном положении и словно слегка усохла. Но страшнее всего выглядело лицо седого гоблина — вся его правая половина представляла собой один сплошной шрам, глаза не было, а из-под изуродованной губы торчал в вечном оскале желтоватый клык. Зато уцелевший левый глаз светился умом и бесстрашием.

— Кто ты такой? Как твоё имя? В прошлый раз ты пытался говорить со мной, но был слишком слаб. Ты меня понимаешь? — спросил гоблин. Слова языка людей он выговаривал странно, но не только из-за особенностей строения голосовых связок, выступающих клыков и искалеченной губы. Была в его речи ещё какая-то особенность — некоторые слова он выговаривал иначе, а фразы строил непривычным для ящера образом.

— Меня зовут Ррах, — прошипел в ответ ящер. — Когда-то таких как я наз-з-сывали людоящ-щерами...

— Людоящерами? — удивился гоблин. — Погоди-ка... Выходит, ты брат драконов? Вот так да! Нам в детстве рассказывали древние предания о вас, но я всегда считал всё это сказками. Никогда не думал, что встречу живого брата дракона!

Он обернулся к своим соплеменникам, которые молчаливо вслушивались в их разговор, и что-то проскрипел на своём языке. Ответом ему стал удивлённый гомон.

— Словно дети... — вновь повернувшись к назвавшемуся Ррахом ящеру, вздохнул старый гоблин. — Скажи, брат драконов, если я тебя развяжу, ты не станешь нападать на нас?

— Не с-стану. Вы меня с-с-спас-сли, — ответил ящер. — Я ос-слаб и хочу ес-с-сть.

— Ещё бы тебе не ослабнуть! Вернулся, считай, прямо с порога Чертогов Белиара, — хмыкнул гоблин, скривившись в жутковатой ухмылке.

Он отложил в сторону посох, не глядя протянул руку к соплеменникам, что-то коротко приказал. В его ладони немедленно появился нож, которым он ловко разрезал ремни, стягивавшие конечности пленника.

— Постарайся не двигаться слишком резко, повязки могут сползти.

Ррах зашевелился и сел, неуклюже подогнув под себя непослушные ещё ноги. Двое гоблинов, повинуясь знаку вожака, положили перед ним кусок коры с жареной ножкой какого-то некрупного животного и поставили кривобокую глиняную чашку, от которой приятно пахло травами.

— Ешь, — сказал седой гоблин. — Понимаю, что для тебя этого маловато, но мы и сами не роскошествуем. Чем можем, тем и делимся. А потом обязательно выпей этот отвар, он укрепит твои жизненные силы.

— С-с-спасибо... — ответил ящер, а потом в два счёта расправился с угощением.

— Вот и отлично, — одобрил гоблин и подобрал с пола свой посох. — Отдыхай. Я скажу, чтобы тебя не беспокоили.

— У тебя ес-с-сть имя? — спросил Ррах.

— Имя? — приостановился собравшийся уходить гоблин. — Некогда я носил очень славное среди нашего народа имя. Но вряд ли оно что-то скажет тебе, Ррах. Здесь меня называют Старым. Можешь и ты звать меня так же.

— Хорош-шо, С-старый, — согласился ящер и обессилено опустился на свою подстилку из веток...


Читать полностью или скачать в FB2.

 

[Sandrin]

Следом за "Ночной встречей" прочитала и этот рассказ.

Могу уверенно сказать, что этот рассказ выглядит более полным и разноплановым, здесь уделено внимание разным персонажам, причем еще и разных рас (гоблины, орки, ящеры и драконы, люди), каждый со своим восприятием и взглядом на происходящее.
Том, которого за живое задело предательство Рраха, но который в то же время, узрев бывшего сотоварища по битве с мракорисом и посиделкам у костра живым, так просто не может послать его с глаз долой из сердца вон (поэтому финальная сцена на корабле знаменательна).
Ррах, выбивающийся из ряда "винтиков" и начинающий обретать личность, которая уже готова принимать отличные от господина решения. Так, даже получив новое задание, он обходит жилище дружественных гоблинов, чтобы не привлечь туда орков, хотя это удлинило его путь (и, может статься, привело к ловушке людей).
Мне даже казалось, что, если бы он снова мог говорить на языке людей, то объяснил бы Тому, что не хотел нападать на него тогда, что понимает его обиду.
Дракон, желающий лишь подчинения и, тем не менее, заинтересованный некоторой самостоятельностью Рраха. Только вот интересно, сдержал бы свое обещание отпустить его или нет, драконы коварны, пусть Ррах отчасти его родич.
Охотники, у которых своя правда и своя выгода, но их тоже нельзя назвать однозначно корыстными, поскольку те или иные мелкие детали тоже делают их непростыми персонажами (тот же Клык, которого бросила жена и забрала маленького сына).

Немножко непонятна, правда, мотивация орков, оставленных для слежки за морра (так понимаю, они либо из материковых орков, либо их союзников). Оставили место слежки, погнались за ящером... понять можно, но приказ-то тем самым нарушили, а вдруг в это время придут те самые морра, а разведчиков на месте нет?
Плюс немного неясно, почему они так миролюбиво вели себя с охотниками, раз в состоянии войны с морра. Да и где вообще находится территория, где жил Том? Если это Гатия, то как она оказалась на том же острове, что и Хоринис? Или это Феоматар каким-то образом попал в Гатию?

Была очень приятная пасхалка про гоблинов, как только речь зашла про "знатную семью", тут же подумалось, а уж не выживший ли это влюбленный гоблин? И действительно, ожидания оправдались. Правда, маленький вопрос - откуда научился колдовать? Все ли знатные гоблины это умеют или где-то потом выучился?
Также заметила пасхалку про сына Клыка.

Думаю, как-нибудь теперь перечитаю и "Дважды предавшего", чтобы уже ящер там не представал эдакой безликой фигурой, а обрел конкретные черты и собственную драму. А так, как уже сказала, рассказ хороший, наполненный событиями, завершает ряд сюжетных линий других рассказов и содержит приятные пасхалки.

P.S. Название еще немного не поняла, его смысл.

 

[Дикарь]

Немножко непонятна, правда, мотивация орков, оставленных для слежки за морра (так понимаю, они либо из материковых орков, либо их союзников).

Они союзники материковых, которых те ещё не успели выдрессировать. Там, собственно, только эмиссар с материка (может, с несколькими подручными). Прислан, чтобы поднять местных диких орков на войну с людьми. Но им это всё не очень надо, поэтому они начинают страдать любой хренью при первой возможности, но при этом корчат из себя великих воинов.

Не стал это всё специально расписывать, потому что оно и так понятно, если кому-то захочется прочитать более внимательно и сопоставить факты. А не захочется, то и не надо. В любом случае автор знает всегда немножко больше, чем рассказывает читателю - это придаёт тексту глубины и убедительности.

Если это Гатия, то как она оказалась на том же острове, что и Хоринис? Или это Феоматар каким-то образом попал в Гатию?

Ну, это же происходит до того момента, как Спящий своим последним криком пробудил драконов. А где конкретно спал Феоматар, нигде не сказано. Почему бы ему не спать в Гатии.
К тому же, она не на одном острове с Хоринисом, а на соседнем (по моей версии, с которой любой имеет полное право не соглашаться). Я отталкивался от этой карты, но дополнил её вольным предположением, что Гатия находится южнее Гортара, за горными хребтами. Эта версия также используется в рассказе "Миссия капитана Рена" и некоторых других.

Правда, маленький вопрос - откуда научился колдовать?

Цитата из рассказа: "Учили нас хорошо - владеть оружием, разбирать следы, читать разные надписи, говорить по-людски и по-оркски. Кое-чему из магии".

Название еще немного не поняла, его смысл.

Ну, в "Ночной встрече" же Рраха убили практически. Это была его первая смерть. А в "Дважды предавшем" - вторая.

Спойлер

Кстати, заметила, что Том не гатиец, а миртанец? Как, впрочем, и Клык.