Дикарь
★★★★★★★
Модератор
- Регистрация
- 17 Апр 2007
- Сообщения
- 7.216
- Благодарности
- 8.892
- Баллы
- 1.415
Письмо
Все мышцы гудели от усталости. Саднили сбитые в кровь ладони. Живот свело от голода. Иннос свидетель, в Старой шахте и то было легче!
Когда же, наконец, нам дадут перевести дух?
— Так, бездельники, заканчивайте изображать, будто работаете! Хватит на сегодня, глядеть на вас тошно, — проворчал проклятый паладин.
Неужели? Ну да, солнце уже зацепилось нижним краем за верхушки скал на западе. Внизу, в окружавшем горелые остатки внешнего кольца орочьем лагере, хрипло протрубил рог. Наверное, созывают воинов к кострам, жрать мясо...
Я отложил в сторону тяжёлый молот, с трудом разогнул натруженную спину и вытер лицо обрывками рубахи. Больше эта тряпка ни на что уже не годилась. На вспотевшую кожу налипла каменная крошка, неприятно царапнувшая щёку. Помыться бы...
— Тебе отдельное приглашение нужно? Пошевеливайся! — толкнул меня в спину один из ополченцев, помогавших паладину сторожить нас и следить, чтобы мы не отлынивали.
Грязный пёс!
С трудом переставляя ноги, я поплёлся вслед за остальными заключёнными. Когда мы спустились вниз, во двор, окинул всё вокруг быстрым взглядом. Да уж, то ещё зрелище! Похоже, за день орки сломали втрое больше, чем мы смогли починить. Если так пойдёт и дальше, укрепления замка долго не продержатся. И что тогда? Смерть под орочьими топорами или в зубах варгов? Впрочем, какая разница...
Каждый из нас с самого начала понимал, что мы обречены. Не сумели разбежаться по лесам и горам, как остальные каторжники. Не обзавелись хоть каким-то оружием, не сбились в шайки. Имели глупость снова угодить в лапы хоринисской стражи.
А потом этот паладинский лорд в горящей на солнце броне и с надменным взглядом. Позже мы узнали, что его имя Гаронд. Что он там обещал? Как только вернёмся из Рудниковой долины, так сразу же станем свободными и уважаемыми людьми? Прежние грехи будут забыты, каждый из беглых каторжников сможет начать новую жизнь.
Помнится, Джесс тогда обрадовался. Пихнул меня локтем в бок и зашептал, что это наш шанс. Угу, как же! Шанс... Шанс для этой проклятой долины доконать нас наверняка. Первый раз она его упустила, но теперь точно возьмёт своё. И ведь я уже тогда это прекрасно понимал. Как, уверен, понимали и остальные. И Джесс это тоже осознавал не хуже других, хоть и старался изобразить бурную радость. Но где-то в глубине души у каждого из нас всё же теплилась глупая надежда...
— Гаральд, принимай постояльцев! — сказал паладин, возглавлявший наших надзирателей.
Оказывается, мы уже подошли к дверям замковой тюрьмы.
— Все живы? Сегодня никому от орков не прилетело? — окинув нас равнодушным взглядом, уточнил тюремщик.
— Живые все, можешь пересчитать. Правда, толку от них... Копаются, как мясные жуки в навозе, — сплюнул паладин.
Ополченцы подобострастно захихикали. Шныги позорные!
— Ладно, почтенные господа, сейчас отворю двери в ваши покои, — хмыкнул Гаральд и зазвенел ключами.
Нас развели по темницам. Остальных парней, разделив по двое-трое, поместили по левую сторону от прохода. Двоих счастливчиков забрали на кухню, помогать повару. Наверняка им перепадёт сегодня по лишнему куску. Меня, как склонного к бунту и побегу, отвели в самую дальнюю темницу справа. Заскрипела решётка, отделяя меня от внешнего мира. Ну и Белиар с ним, чего там хорошего.
Я устало опустился на грязный каменный пол. Хоть бы веток каких набросали, гады!
Спустя полчаса один из посланных на кухню заключённых просунул сквозь прутья решётки ужин. Он оказался ещё более скудным, чем вчера. В кружке плескалась вода холодная, в миске — вода горячая. Правда, в горячей ещё плавали несколько разваренных ячменных зёрен и кусок репы.
Проклятые паладины! Решили нас уморить? Надеюсь, скоро орки за всё отыграются на них сполна. Впрочем, и нам придётся разделить участь наших надзирателей. Если, конечно, мы прежде не передохнем от голода.
Расправившись со своей скудной пайкой, я улёгся на пол, подсунув под голову грязные обрывки рубахи. Как же жёстко и холодно! Наверное, не смогу уснуть до рассвета...
***
Разбудил меня скрип решётки.
Что, уже утро? Проклятье, я только закрыл глаза! Вот сейчас Гаральд заорёт над ухом, чтобы я поднимался и снова отправлялся на работу.
Но тюремщик сказал нечто другое:
— Располагайся. Думаю, вам, двум смутьянам, будет о чём поговорить. Но если снова попытаетесь замыслить побег, то оба повисните на воротах — пусть орки повеселятся.
— Пошёл ты... — беззлобно отозвался другой голос.
Я с трудом разлепил тяжёлые веки и сел. За быстро опущенной решёткой успел заметить Гаральда и двух или трёх ополченцев. А потом перевёл взгляд на своего нового соседа по темнице.
Это оказался здоровенный темнокожий парень с огромными ручищами, толстой шеей и весёлой губастой рожей. Надо же, с него даже броню не содрали. Так и засунули в темницу в доспехах, какие прежде носили наёмники из Нового лагеря. Впервые такое вижу. Должно быть, паладины окончательно спятили. А ведь я всегда знал, что фанатичная вера, пусть даже и в Инноса, до добра не доводит...
Собственно, этого парня я уже видел раньше, когда паладины гнали нас в Рудниковую долину. Но близко он тогда не подходил, предпочитая компанию Диего и молодого мага по имени Мильтен. Тех двоих я знал ещё по прежним временам в Старом лагере. Их все там знали — далеко не последние были люди.
— Как тебя звать, приятель? — спросил темнокожий, усевшись напротив. Его бронированной заднице неровности твёрдого пола были нипочём.
— Арн, — нехотя ответил я.
— А я — Горн, — представился он. — Почему это чучело обозвало тебя смутьяном?
— Пытался устроить побег и дал в морду ополченцу, — буркнул я. А чего скрывать-то?
— Молодец какой! А по виду и не скажешь, — хохотнул Горн. — Ополченцу за что врезал?
— Он не дал мне убить Джесса.
— Джесса? Кто такой Джесс и зачем его надо было убивать? — продолжал допытываться он.
— Джесс — подлый предатель! Сволочь! — невольно скрипнул зубами я и в сердцах ударил кулаком по стене. — Мы с ним вместе работали в Старой шахте, делили последний кусок и не раз друг друга выручали. Потом вместе уходили из колонии, когда пал Барьер. Вместе попались стражникам, которые передали нас паладинам. Я хотел бежать, а он меня предал! Рассказал всё этому Сильвестро!
От воспоминания о нанесённой самым близким другом обиде у меня свело челюсти. Даже спать расхотелось.
— Сильвестро? — вопросительно изогнул бровь Горн. — Это ведь тот паладин, что повёл партию рудокопов, с которой ушёл Диего?
— Да, Диего тоже там был, — подтвердил я. — Мы с Джессом собирались сдёрнуть, как только паладины приведут нас к шахте или куда они там собирались. Но перед самым выходом этот подонок настучал на меня! Чтоб он сдох, паскуда!
— Да-а, неприятно так разочаровываться в друзьях... — протянул Горн, а потом зевнул во весь рот. — Ну что, Арн, давай спать, что ли? Устал я сегодня.
Мой сосед привалился к стене и почти тотчас захрапел. А я ещё долго не мог уснуть, ворочался, снова и снова прокручивая в голове растревоженные этим разговором воспоминания.
***
Под утро нас разбудил какой-то шум. Стены темницы несколько раз ощутимо вздрогнули, а потом всё стихло.
Завтрак принесли позже, чем обычно. Притащивший наши пайки заключённый шепнул, что перед самым рассветом на замок вновь налетели драконы. В струях пламени из их пастей заживо сгорели паладин и трое ополченцев, есть раненые. Но укрепления замка выстояли.
На работу нас не погнали ни в тот день, ни на следующий. Видно, паладинам стало не до бессмысленных попыток восстановления повреждённых орочьим тараном и магией шаманов стен.
На меня навалилась какая-то апатия, я сидел в углу и лишь изредка с неохотой отзывался на вопросы и подначки Горна. Он же оставался весёлым и бодрым, но когда приносили еду, каждый раз страшно ругался, призывая громы и молнии на головы паладинов. Похоже, здешняя кормёжка пришлась ему по вкусу ещё меньше, чем мне.
Большую часть времени Горн проводил, терпеливо затачивая о камни стены узкую стальную пластинку, которую он отодрал от своей брони. Глядя на это, я совершенно не завидовал тем идиотам, которые не забрали у него доспехи, прежде чем швырнуть в темницу.
К вечеру второго дня запиравшая выход решётка заскрипела, мои отвыкшие от яркого света глаза резанули лучи от пламени факела, и в нашу темницу шагнул какой-то незнакомый ополченец. За его спиной маячила в проходе фигура тюремщика Гаральда.
— Привет, Горн! Не надоело здесь сидеть? — спросил вошедший.
— Да, знаешь, так бы оно и ничего, но кормят отвратительно! — со смехом ответил поднявшийся ему навстречу мой сосед по темнице. — А ведь я думал, что ты мёртв!
— Ну, можно сказать, что так оно и было. Однако, видно, мой срок предстать перед Инносом ещё не наступил, — в тон ему отозвался незнакомец. — Ты свободен. Идём, Мильтен ждёт нас.
— Что-то вы, ребята, не слишком торопились вытаскивать меня отсюда... Кстати, знаешь, что Диего тоже попался? Он сейчас где-то в долине.
— Да, Мильтен говорил. Завтра я отправляюсь на поиски Диего. Так что, ты идёшь?
Горн сделал шаг к выходу.
— Эй, может, и меня с собой заберёте? — безо всякой надежды подал голос я.
— Это кто ещё? — недоумённо спросил ополченец.
— Хороший парень. Мы с ним тут вместе сидели, — пояснил Горн.
— Извини, приятель, о тебе у нас с Гарондом уговора не было, — пожал плечами незнакомец.
Хотя, почему «незнакомец»? Я сразу вспомнил этот жест — это пожатие плечами. А теперь, когда глаза немного привыкли к свету, хорошенько разглядел и его лицо. Это тот самый человек, который появился в Старом лагере незадолго до исчезновения Барьера. Он тогда очень быстро поднялся в каторжной иерархии. Поговаривали, будто именно он потом прикончил Гомеза и других рудных баронов.
А когда я увидел его впервые, он был всего лишь неопытным новичком, одетым в широкие, не по размеру, старые штаны. Видно, кто-то ушлый втюхал ему эти обноски за тройную цену. Джесс тогда ещё предупредил ничего не подозревавшего бедолагу о том, что стражник Бладвин подговорил рудокопа Херека проучить новичка за строптивость. Я потом спросил, зачем Джессу понадобилось влезать в это дело, но тот только отмахнулся. Должно быть, тяга к стукачеству сидела в душе моего бывшего друга уже тогда...
Надо мной склонилась широкоплечая фигура Горна.
— Жаль, что не можем вытащить тебя отсюда, дружище. Ты держись, не вешай нос, — виновато произнёс он и похлопал меня по плечу. А другой рукой украдкой сунул мне в ладонь самодельный нож из броневой пластинки. Потом быстро повернулся и направился к выходу из темницы.
— Спасибо! — бросил я ему вслед, быстро спрятав подарок.
Столкнувшись в проходе с Гаральдом, Горн остановился и втянул воздух широкими ноздрями.
— Баранья колбаса! — уверенно заявил он. — Её запах ни с чем не спутаешь. Как же так, крысёныш? Ты лакомишься колбасой, а заключённых потчуешь помоями вместо еды?
— Не твоё дело! Проваливай, пока не запер тебя обратно, — огрызнулся тюремщик.
— Идём, это я его угостил, — со смехом потянул его к выходу ополченец, некогда, как и мы с Горном, бывший заключенным в колонии.
— Ну ладно, в другой раз... — многозначительно проворчал Горн, снова обернувшись к Гаральду, а потом направился вслед за своим приятелем.
Тюремщик выругался и со злостью дёрнул рычаг, запиравший решётку моей темницы.
***
Утром следующего дня нас опять выгнали на работу. Измождённые каторжники, щурясь от солнечных лучей и пошатываясь от голода, один за другим выбирались в замковый двор. Я чувствовал себя и, наверное, выглядел не лучше остальных.
Повели нас не на прежнее место работы, а к противоположной стене замка. В тот угол, где огромный орочий таран обрушил её верхнюю часть и безнадёжно застрял между тяжёлыми блоками камня.
Проходя мимо храма, я бросил взгляд на его вход. Однако ни Горна, ни Мильтена видно не было. Как и того парня, который вывел Горна из темницы.
Паладины приказали нам собирать валявшиеся возле стен камни и ящики с каким-то барахлом и закладывать ими проделанную орками дыру в стене. Двигаться было трудно, не то что передвигать тяжести, и дело шло медленно. Стоявшие на стенах и сидевшие возле разведённого во дворе костра ополченцы лениво следили за нашими потугами. Я отметил для себя, что вид у них тоже далеко не цветущий. Вряд ли воины питались так же паршиво, как мы, однако и они явно недоедали. Видно, с продовольствием в осаждённом орками замке стало совсем худо.
После скудного обеда и короткого отдыха нам было велено вернуться к работе. Но и когда солнце стало клониться к закату, дыра в стене заделана ещё не была.
Четверо заключённых подтащили к пролому большой ящик. Паладин приказал мне встать в проломе и следить, чтобы он плотно вошёл между краями бреши, поверх уложенных ранее каменных блоков. Осторожно я выбрался на самую кромку повреждённой стены и, встав спиной к копошившимся внизу оркам, сделал знак парням подавать ящик. Заключённые, хором ухнув, приподняли его и сдвинули вперёд. Ящик накренился. Я крикнул, чтобы горе-строители подали его чуть левее...
Оркам тем временем надоело безучастно наблюдать за ремонтом и они стали скапливаться напротив пролома. Неподалёку от меня врезался в стену огненный шар какого-то шамана, в обоих направлениях полетели камни и арбалетные болты.
Новый сгусток огня прогудел над самым ухом, обдав меня жаром, и попал в одного из каторжников, старавшихся, напрягая последние силы, сдвинуть тяжёлый ящик. Бедняга взвыл от боли, остальные парни отпрянули в стороны, и ящик, который никто больше не держал, скользнул в мою сторону. Потеряв равновесие и задохнувшись от ужаса, я ухнул куда-то вниз...
Когда пришёл в себя, было уже совсем темно. Я лежал на спине под стеной замка, в оплывшем рву, под наискось перечеркнувшим звёздное небо бревном тарана. Всё тело болело. Однако после осторожного обследования выяснилось, что кости целы. При падении подо мной оказался мягкий слой золы и пепла от сгоревших построек внешнего кольца, а не острые камни, упавшие со стены. Иннос сегодня оказался ко мне необычайно милостив. Сделав пару попыток, я понял, что вполне могу двигаться. Вот только стоит ли?
Неподалёку раздались чьи-то тихие шаги и сопение. Я вспомнил о подаренном Горном ноже и, бесшумно отогнув край штанины, потянул за обмотанную тряпкой рукоять. Шаги между тем приблизились и надо мной склонилась голова крупного варга. Зверь тихо зарычал и я, не дожидаясь, когда он вцепится мне в горло, ударил его ножом за ухо. Варг, даже не взвизгнув, упал прямо на меня и заскрёб задними лапами покрытую пеплом землю. То ли страх придал мне сил и ловкости, то ли снова невероятно повезло, но удар оказался точным. А ведь нередко случалось, что с варгом не удавалось справиться один на один хорошо вооружённому охотнику или воину!
Я вырвал из раны нож, в лицо сразу же хлынула струя горячей крови. Моё горло судорожно сжалось и, не удержавшись, я приник к покрытой густой шерстью и остро воняющей псиной шее зверя...
Во рву я пролежал почти всю ночь, дожидаясь, когда возле кожаных орочьих шатров станет тихо. Кровь варга вернула мне часть утраченных от голода сил, хоть во рту и стоял тошнотворный привкус, а желудок скручивала боль. Перед рассветом я осторожно выполз изо рва, пробрался мимо дремавших на посту орков и даже успел преодолеть первый ряд шатров. Но совсем рядом вдруг заполошно взвыли варги, спавшие в шатрах и возле костров орки повскакивали на ноги, с рёвом хватая оружие, и я понял, что пропал.
Уже не пытаясь спрятаться, со всех ног кинулся сквозь лагерь к протекавшей неподалёку реке. Отчаянно петляя, уворачиваясь от огненных шаров и щёлкавших прямо за спиной варжьих челюстей, бросился в воду и нырнул. Несколько зверей прыгнули следом, но быстрое течение сразу же стало сносить их вниз, и вскоре они меня потеряли. А я, напрягая последние остатки сил, выгреб к протянувшейся вдоль русла песчаной косе и забился в прибрежные заросли рогоза. И только тут понял, что, кажется, и в самом деле могу спастись.
***
Больше недели я выбирался из Рудниковой долины. Прятался среди камней или в кронах деревьев от хищников и орочьих дозоров. Питался травой, остатками глоршьей добычи и мясными жуками. Пробирался сквозь щёлкающую и шуршащую панцирями ползунов тьму Заброшенной шахты. Отбивался от стай волков и гоблинов найденной по дороге ржавой киркой, а потом карабкался по окаймлявшим горный проход скалам...
После всего пережитого сочная зелень обласканных Аданосом Верхних пастбищ, пенье птиц и шум водопадов показались мне настоящим чудом. От встреченного на опушке леса одинокого пастуха я узнал, что землевладелец Онар не в ладах с паладинами и охотно принимает в своей усадьбе беглых каторжников, готовых ему служить за небольшую плату. Командует ими Ли, который во времена Барьера возглавлял Новый лагерь. Выспросив дорогу, я направился туда.
По пути пару раз пришлось столкнуться с падальщиками и удирать от огромных полевых жуков, но больше никаких опасностей мне не встретилось. Всё-таки здешние земли — это совсем не то же, что Рудниковая долина и обступившие её горы. Так что уже к вечеру я благополучно добрался до усадьбы Онара.
Но ни к Ли, ни к самому землевладельцу наёмники меня не пустили, со смехом сказав, что такому тощему оборванцу как я, место не в их рядах, а в овечьем загоне. Повесив голову, я отошёл от высокого крыльца и столкнулся с какой-то девушкой. Женщин я не видел уже много лет, и она показалась мне настоящей красавицей. К тому же, одета была добротно, хоть и без лишней роскоши, глядела не робко, а за спиной у неё висел большой лук. Непростая девица.
Преодолев накатившую робость, я вежливо поклонился и спросил, нельзя ли здесь где-нибудь поесть и отдохнуть измученному путнику.
— Ступай на кухню к Текле. Она у нас женщина добрая, хоть и любит поворчать. Наверняка у неё найдётся для тебя миска похлёбки, — улыбнулась красавица и указала на дверь длинной постройки, стоявшей неподалёку от хозяйского дома.
Я поблагодарил и направился туда. Внутри оказалось просторное помещение, заставленное столами. За некоторыми из них сидели крестьяне, за другими — наёмники. Кое-кто из них проводил меня равнодушным взглядом, другие даже не подняли голов от своих мисок и пивных кружек.
От аромата отлично приготовленной пищи мой желудок скрутила судорога. Ни на что больше не отвлекаясь, я направился к плите, возле которой хлопотала немолодая женщина в чепце и переднике.
— Это тебя зовут Текла? — вновь отвесив поклон, спросил я.
— Ну, допустим, меня. А тебе-то что за дело? — обернувшись ко мне и уперев руки в бока, хмуро спросила она.
— Там девушка сказала, что я могу получить здесь еды, — ответил я.
— Девушка? Какая ещё девушка? Что ты там мямлишь? — повысила она голос.
— Она не назвала своего имени. Такая высокая, красивая и с луком за спиной... — уже приготовившись убраться из этого благословенного места несолоно хлебавши, пробормотал я.
— А, Елена? — догадалась Текла. — Так бы сразу и сказал, а не морочил мне голову. Раз хозяйская дочь сказала, что тебя надо накормить, — значит, накормим.
Обернувшись к стоявшему на плите котлу, она наполнила пустую миску густой кашей с мясом и протянула мне.
— Держи. Ложка есть у тебя?
Я отрицательно замотал головой.
— Беда с вами, бездельниками... — вздохнула Текла, достала откуда-то ложку, вытерла её о передник и подала мне.
Поблагодарив эту добрую женщину, я обернулся в поисках места, где можно присесть. Все столы были заняты. Ну, не беда, поем на улице. Но как только я направился к выходу, так сразу же был остановлен удивлённым окриком:
— Эй! Это ты, дружище?
— Горн! — обернулся я на голос.
Мой бывший сосед по темнице сидел за одним столом с вызволившим его из неё парнем, который теперь носил цвета королевского паладина, и каким-то незнакомым мне наёмником. Вот так встреча!
— Садись с нами! Ярвис, подвинься, расселся тут, — велел Горн наёмнику и поставил для меня скамейку. — Это же мой старый знакомый, мы с ним у Гаронда в тюряге вместе гнили.
Все трое прервали неспешную беседу, которую вели до моего появления, и сочувственно смотрели, как я утоляю свой застарелый голод. Потом Горн пододвинул кружку пива, которое после первых же глотков ударило мне в голову.
— Ты как здесь оказался, дружище? Сбежал? — спросил Горн.
— Нет, со стены упал, — со смехом помотал я головой. — Потом прополз мимо орков и дёрнул из проклятой долины. Думал, сдохну, но ничего, жив пока.
— Ну, ты даёшь! — восхитился названный Ярвисом наёмник и обернулся к Горну. — Так понимаю, он один из тех, кого отправили обратно в Рудниковую долину?
— Точно, — подтвердил Горн. — Ну что, дружка своего не встретил? — спросил он у меня.
— Нет. Я ушёл ещё до его возвращения, — покачал я головой.
— Не понимаю, кто и откуда должен был вернуться? — спросил одетый паладином приятель Горна.
— Его друг... бывший друг ушёл вместе с Сильвестро и Диего искать магическую руду, — пояснил Горн.
— С Сильвестро? Они же все погибли, — покачал головой тот.
— Да? Диего ничего об этом не говорил, — удивился Горн.
— Он и не знал. Сильвестро послал его в замок, чтобы сообщить, что им удалось напасть на богатую жилу и что требуется подкрепление. Диего туда не добрался — замок уже обложили орки, да и встречаться с Гарондом наш приятель не стремился. Я вывел его из долины и отправил в Хоринис. А потом вернулся и пошёл искать Сильвестро, но там уже были только трупы, — пояснил бывший каторжник и обратился ко мне: — Как звали твоего друга?
— Его звали Джесс, — ответил я. — Только он мне не друг.
— Джесс... Да, я помню его. Когда-то он здорово мне помог. Но, к сожалению, я не успел его спасти, — вздохнул он. — Погоди, как тебя зовут?
— Арн.
— Хм... Оказывается, у меня есть для тебя письмо, Арн. Читать умеешь?
— Умею.
— Тогда держи, — покопавшись в сумке, он подал мне свёрнутый в трубочку серый листок.
Горн встал, взял с соседнего стола, за которым ужинали несколько крестьян, подсвечник с тлеющим огарком и поставил поближе ко мне. Очень кстати, потому что в полумраке кухни я всё никак не мог разобрать корявые строчки, неумело выведенные рукой Джесса.
— Читай вслух, нам тоже интересно, — сказал Ярвис.
Тогда я, запинаясь и время от времени возвращаясь к началу уже разобранных строк, стал читать:
«Привет, Арн! Пишу это письмо в надежде, что ты его когда-нибудь прочтёшь. Вряд ли, конечно, но вдруг? Ты, наверно, сейчас меня ненавидишь и считаешь предателем. А я всего лишь попытался спасти тебя. Мы думали, что нас поведут к Старой или Заброшенной шахте. Но я случайно услышал разговор Сильвестро и Диего. Оказалось, мы направляемся куда-то вглубь земель орков. Убежать оттуда не получится, а отказаться идти нельзя. Кто бы нас, каторжников, стал спрашивать? И вот я решил сделать так, чтобы тебя оставили в замке. Так будет шанс спастись хотя бы у тебя. А мы все, наверно, погибнем», — дочитав до этого места, я сглотнул застрявший в горле ком и закончил: — «Надеюсь, что ты меня когда-нибудь поймёшь и простишь. Не поминай лихом. Твой друг Джесс».
Над нашим и соседними столами, где люди тоже навострили уши во время моего чтения, повисла тишина. Я чувствовал, как по щеке катится слеза, но было всё равно.
— Вот как бывает... — вздохнул Горн.
— А Джесс точно погиб? Может, он спасся? — с отчаянной надеждой спросил я у его приятеля. Белиар подери! Если он ответит утвердительно, даст мне хотя бы тень надежды, то я прямо сейчас вернусь в Рудниковую долину и попытаюсь отыскать Джесса, чего бы мне это ни стоило!
Но он отрицательно покачал головой.
— Никто там не выжил. Я нашёл это письмо в сумке рядом с обглоданными ползунами останками.
— Эх, Джесс, Джесс! А ведь я проклинал тебя за измену. Простишь ли ты меня хотя бы в Чертогах Инноса? — простонал я и опустил голову.
Вокруг все молчали. Лишь за самым дальним столом бубнил что-то лысый наёмник.
***
— Что думаешь делать дальше? — спросил у меня приятель Горна, когда на следующее утро собрался покинуть усадьбу.
— Пока останусь здесь. В наёмники меня не приняли, хоть Горн с Ярвисом и готовы были поддержать. Но Елена сказала, что у неё есть для меня кое-какая работёнка. А там видно будет, — ответил я.
— Ну что ж, удачи! — кивнул он мне и направился прочь.
Больше я его никогда не видел.
Когда же, наконец, нам дадут перевести дух?
— Так, бездельники, заканчивайте изображать, будто работаете! Хватит на сегодня, глядеть на вас тошно, — проворчал проклятый паладин.
Неужели? Ну да, солнце уже зацепилось нижним краем за верхушки скал на западе. Внизу, в окружавшем горелые остатки внешнего кольца орочьем лагере, хрипло протрубил рог. Наверное, созывают воинов к кострам, жрать мясо...
Я отложил в сторону тяжёлый молот, с трудом разогнул натруженную спину и вытер лицо обрывками рубахи. Больше эта тряпка ни на что уже не годилась. На вспотевшую кожу налипла каменная крошка, неприятно царапнувшая щёку. Помыться бы...
— Тебе отдельное приглашение нужно? Пошевеливайся! — толкнул меня в спину один из ополченцев, помогавших паладину сторожить нас и следить, чтобы мы не отлынивали.
Грязный пёс!
С трудом переставляя ноги, я поплёлся вслед за остальными заключёнными. Когда мы спустились вниз, во двор, окинул всё вокруг быстрым взглядом. Да уж, то ещё зрелище! Похоже, за день орки сломали втрое больше, чем мы смогли починить. Если так пойдёт и дальше, укрепления замка долго не продержатся. И что тогда? Смерть под орочьими топорами или в зубах варгов? Впрочем, какая разница...
Каждый из нас с самого начала понимал, что мы обречены. Не сумели разбежаться по лесам и горам, как остальные каторжники. Не обзавелись хоть каким-то оружием, не сбились в шайки. Имели глупость снова угодить в лапы хоринисской стражи.
А потом этот паладинский лорд в горящей на солнце броне и с надменным взглядом. Позже мы узнали, что его имя Гаронд. Что он там обещал? Как только вернёмся из Рудниковой долины, так сразу же станем свободными и уважаемыми людьми? Прежние грехи будут забыты, каждый из беглых каторжников сможет начать новую жизнь.
Помнится, Джесс тогда обрадовался. Пихнул меня локтем в бок и зашептал, что это наш шанс. Угу, как же! Шанс... Шанс для этой проклятой долины доконать нас наверняка. Первый раз она его упустила, но теперь точно возьмёт своё. И ведь я уже тогда это прекрасно понимал. Как, уверен, понимали и остальные. И Джесс это тоже осознавал не хуже других, хоть и старался изобразить бурную радость. Но где-то в глубине души у каждого из нас всё же теплилась глупая надежда...
— Гаральд, принимай постояльцев! — сказал паладин, возглавлявший наших надзирателей.
Оказывается, мы уже подошли к дверям замковой тюрьмы.
— Все живы? Сегодня никому от орков не прилетело? — окинув нас равнодушным взглядом, уточнил тюремщик.
— Живые все, можешь пересчитать. Правда, толку от них... Копаются, как мясные жуки в навозе, — сплюнул паладин.
Ополченцы подобострастно захихикали. Шныги позорные!
— Ладно, почтенные господа, сейчас отворю двери в ваши покои, — хмыкнул Гаральд и зазвенел ключами.
Нас развели по темницам. Остальных парней, разделив по двое-трое, поместили по левую сторону от прохода. Двоих счастливчиков забрали на кухню, помогать повару. Наверняка им перепадёт сегодня по лишнему куску. Меня, как склонного к бунту и побегу, отвели в самую дальнюю темницу справа. Заскрипела решётка, отделяя меня от внешнего мира. Ну и Белиар с ним, чего там хорошего.
Я устало опустился на грязный каменный пол. Хоть бы веток каких набросали, гады!
Спустя полчаса один из посланных на кухню заключённых просунул сквозь прутья решётки ужин. Он оказался ещё более скудным, чем вчера. В кружке плескалась вода холодная, в миске — вода горячая. Правда, в горячей ещё плавали несколько разваренных ячменных зёрен и кусок репы.
Проклятые паладины! Решили нас уморить? Надеюсь, скоро орки за всё отыграются на них сполна. Впрочем, и нам придётся разделить участь наших надзирателей. Если, конечно, мы прежде не передохнем от голода.
Расправившись со своей скудной пайкой, я улёгся на пол, подсунув под голову грязные обрывки рубахи. Как же жёстко и холодно! Наверное, не смогу уснуть до рассвета...
***
Разбудил меня скрип решётки.
Что, уже утро? Проклятье, я только закрыл глаза! Вот сейчас Гаральд заорёт над ухом, чтобы я поднимался и снова отправлялся на работу.
Но тюремщик сказал нечто другое:
— Располагайся. Думаю, вам, двум смутьянам, будет о чём поговорить. Но если снова попытаетесь замыслить побег, то оба повисните на воротах — пусть орки повеселятся.
— Пошёл ты... — беззлобно отозвался другой голос.
Я с трудом разлепил тяжёлые веки и сел. За быстро опущенной решёткой успел заметить Гаральда и двух или трёх ополченцев. А потом перевёл взгляд на своего нового соседа по темнице.
Это оказался здоровенный темнокожий парень с огромными ручищами, толстой шеей и весёлой губастой рожей. Надо же, с него даже броню не содрали. Так и засунули в темницу в доспехах, какие прежде носили наёмники из Нового лагеря. Впервые такое вижу. Должно быть, паладины окончательно спятили. А ведь я всегда знал, что фанатичная вера, пусть даже и в Инноса, до добра не доводит...
Собственно, этого парня я уже видел раньше, когда паладины гнали нас в Рудниковую долину. Но близко он тогда не подходил, предпочитая компанию Диего и молодого мага по имени Мильтен. Тех двоих я знал ещё по прежним временам в Старом лагере. Их все там знали — далеко не последние были люди.
— Как тебя звать, приятель? — спросил темнокожий, усевшись напротив. Его бронированной заднице неровности твёрдого пола были нипочём.
— Арн, — нехотя ответил я.
— А я — Горн, — представился он. — Почему это чучело обозвало тебя смутьяном?
— Пытался устроить побег и дал в морду ополченцу, — буркнул я. А чего скрывать-то?
— Молодец какой! А по виду и не скажешь, — хохотнул Горн. — Ополченцу за что врезал?
— Он не дал мне убить Джесса.
— Джесса? Кто такой Джесс и зачем его надо было убивать? — продолжал допытываться он.
— Джесс — подлый предатель! Сволочь! — невольно скрипнул зубами я и в сердцах ударил кулаком по стене. — Мы с ним вместе работали в Старой шахте, делили последний кусок и не раз друг друга выручали. Потом вместе уходили из колонии, когда пал Барьер. Вместе попались стражникам, которые передали нас паладинам. Я хотел бежать, а он меня предал! Рассказал всё этому Сильвестро!
От воспоминания о нанесённой самым близким другом обиде у меня свело челюсти. Даже спать расхотелось.
— Сильвестро? — вопросительно изогнул бровь Горн. — Это ведь тот паладин, что повёл партию рудокопов, с которой ушёл Диего?
— Да, Диего тоже там был, — подтвердил я. — Мы с Джессом собирались сдёрнуть, как только паладины приведут нас к шахте или куда они там собирались. Но перед самым выходом этот подонок настучал на меня! Чтоб он сдох, паскуда!
— Да-а, неприятно так разочаровываться в друзьях... — протянул Горн, а потом зевнул во весь рот. — Ну что, Арн, давай спать, что ли? Устал я сегодня.
Мой сосед привалился к стене и почти тотчас захрапел. А я ещё долго не мог уснуть, ворочался, снова и снова прокручивая в голове растревоженные этим разговором воспоминания.
***
Под утро нас разбудил какой-то шум. Стены темницы несколько раз ощутимо вздрогнули, а потом всё стихло.
Завтрак принесли позже, чем обычно. Притащивший наши пайки заключённый шепнул, что перед самым рассветом на замок вновь налетели драконы. В струях пламени из их пастей заживо сгорели паладин и трое ополченцев, есть раненые. Но укрепления замка выстояли.
На работу нас не погнали ни в тот день, ни на следующий. Видно, паладинам стало не до бессмысленных попыток восстановления повреждённых орочьим тараном и магией шаманов стен.
На меня навалилась какая-то апатия, я сидел в углу и лишь изредка с неохотой отзывался на вопросы и подначки Горна. Он же оставался весёлым и бодрым, но когда приносили еду, каждый раз страшно ругался, призывая громы и молнии на головы паладинов. Похоже, здешняя кормёжка пришлась ему по вкусу ещё меньше, чем мне.
Большую часть времени Горн проводил, терпеливо затачивая о камни стены узкую стальную пластинку, которую он отодрал от своей брони. Глядя на это, я совершенно не завидовал тем идиотам, которые не забрали у него доспехи, прежде чем швырнуть в темницу.
К вечеру второго дня запиравшая выход решётка заскрипела, мои отвыкшие от яркого света глаза резанули лучи от пламени факела, и в нашу темницу шагнул какой-то незнакомый ополченец. За его спиной маячила в проходе фигура тюремщика Гаральда.
— Привет, Горн! Не надоело здесь сидеть? — спросил вошедший.
— Да, знаешь, так бы оно и ничего, но кормят отвратительно! — со смехом ответил поднявшийся ему навстречу мой сосед по темнице. — А ведь я думал, что ты мёртв!
— Ну, можно сказать, что так оно и было. Однако, видно, мой срок предстать перед Инносом ещё не наступил, — в тон ему отозвался незнакомец. — Ты свободен. Идём, Мильтен ждёт нас.
— Что-то вы, ребята, не слишком торопились вытаскивать меня отсюда... Кстати, знаешь, что Диего тоже попался? Он сейчас где-то в долине.
— Да, Мильтен говорил. Завтра я отправляюсь на поиски Диего. Так что, ты идёшь?
Горн сделал шаг к выходу.
— Эй, может, и меня с собой заберёте? — безо всякой надежды подал голос я.
— Это кто ещё? — недоумённо спросил ополченец.
— Хороший парень. Мы с ним тут вместе сидели, — пояснил Горн.
— Извини, приятель, о тебе у нас с Гарондом уговора не было, — пожал плечами незнакомец.
Хотя, почему «незнакомец»? Я сразу вспомнил этот жест — это пожатие плечами. А теперь, когда глаза немного привыкли к свету, хорошенько разглядел и его лицо. Это тот самый человек, который появился в Старом лагере незадолго до исчезновения Барьера. Он тогда очень быстро поднялся в каторжной иерархии. Поговаривали, будто именно он потом прикончил Гомеза и других рудных баронов.
А когда я увидел его впервые, он был всего лишь неопытным новичком, одетым в широкие, не по размеру, старые штаны. Видно, кто-то ушлый втюхал ему эти обноски за тройную цену. Джесс тогда ещё предупредил ничего не подозревавшего бедолагу о том, что стражник Бладвин подговорил рудокопа Херека проучить новичка за строптивость. Я потом спросил, зачем Джессу понадобилось влезать в это дело, но тот только отмахнулся. Должно быть, тяга к стукачеству сидела в душе моего бывшего друга уже тогда...
Надо мной склонилась широкоплечая фигура Горна.
— Жаль, что не можем вытащить тебя отсюда, дружище. Ты держись, не вешай нос, — виновато произнёс он и похлопал меня по плечу. А другой рукой украдкой сунул мне в ладонь самодельный нож из броневой пластинки. Потом быстро повернулся и направился к выходу из темницы.
— Спасибо! — бросил я ему вслед, быстро спрятав подарок.
Столкнувшись в проходе с Гаральдом, Горн остановился и втянул воздух широкими ноздрями.
— Баранья колбаса! — уверенно заявил он. — Её запах ни с чем не спутаешь. Как же так, крысёныш? Ты лакомишься колбасой, а заключённых потчуешь помоями вместо еды?
— Не твоё дело! Проваливай, пока не запер тебя обратно, — огрызнулся тюремщик.
— Идём, это я его угостил, — со смехом потянул его к выходу ополченец, некогда, как и мы с Горном, бывший заключенным в колонии.
— Ну ладно, в другой раз... — многозначительно проворчал Горн, снова обернувшись к Гаральду, а потом направился вслед за своим приятелем.
Тюремщик выругался и со злостью дёрнул рычаг, запиравший решётку моей темницы.
***
Утром следующего дня нас опять выгнали на работу. Измождённые каторжники, щурясь от солнечных лучей и пошатываясь от голода, один за другим выбирались в замковый двор. Я чувствовал себя и, наверное, выглядел не лучше остальных.
Повели нас не на прежнее место работы, а к противоположной стене замка. В тот угол, где огромный орочий таран обрушил её верхнюю часть и безнадёжно застрял между тяжёлыми блоками камня.
Проходя мимо храма, я бросил взгляд на его вход. Однако ни Горна, ни Мильтена видно не было. Как и того парня, который вывел Горна из темницы.
Паладины приказали нам собирать валявшиеся возле стен камни и ящики с каким-то барахлом и закладывать ими проделанную орками дыру в стене. Двигаться было трудно, не то что передвигать тяжести, и дело шло медленно. Стоявшие на стенах и сидевшие возле разведённого во дворе костра ополченцы лениво следили за нашими потугами. Я отметил для себя, что вид у них тоже далеко не цветущий. Вряд ли воины питались так же паршиво, как мы, однако и они явно недоедали. Видно, с продовольствием в осаждённом орками замке стало совсем худо.
После скудного обеда и короткого отдыха нам было велено вернуться к работе. Но и когда солнце стало клониться к закату, дыра в стене заделана ещё не была.
Четверо заключённых подтащили к пролому большой ящик. Паладин приказал мне встать в проломе и следить, чтобы он плотно вошёл между краями бреши, поверх уложенных ранее каменных блоков. Осторожно я выбрался на самую кромку повреждённой стены и, встав спиной к копошившимся внизу оркам, сделал знак парням подавать ящик. Заключённые, хором ухнув, приподняли его и сдвинули вперёд. Ящик накренился. Я крикнул, чтобы горе-строители подали его чуть левее...
Оркам тем временем надоело безучастно наблюдать за ремонтом и они стали скапливаться напротив пролома. Неподалёку от меня врезался в стену огненный шар какого-то шамана, в обоих направлениях полетели камни и арбалетные болты.
Новый сгусток огня прогудел над самым ухом, обдав меня жаром, и попал в одного из каторжников, старавшихся, напрягая последние силы, сдвинуть тяжёлый ящик. Бедняга взвыл от боли, остальные парни отпрянули в стороны, и ящик, который никто больше не держал, скользнул в мою сторону. Потеряв равновесие и задохнувшись от ужаса, я ухнул куда-то вниз...
Когда пришёл в себя, было уже совсем темно. Я лежал на спине под стеной замка, в оплывшем рву, под наискось перечеркнувшим звёздное небо бревном тарана. Всё тело болело. Однако после осторожного обследования выяснилось, что кости целы. При падении подо мной оказался мягкий слой золы и пепла от сгоревших построек внешнего кольца, а не острые камни, упавшие со стены. Иннос сегодня оказался ко мне необычайно милостив. Сделав пару попыток, я понял, что вполне могу двигаться. Вот только стоит ли?
Неподалёку раздались чьи-то тихие шаги и сопение. Я вспомнил о подаренном Горном ноже и, бесшумно отогнув край штанины, потянул за обмотанную тряпкой рукоять. Шаги между тем приблизились и надо мной склонилась голова крупного варга. Зверь тихо зарычал и я, не дожидаясь, когда он вцепится мне в горло, ударил его ножом за ухо. Варг, даже не взвизгнув, упал прямо на меня и заскрёб задними лапами покрытую пеплом землю. То ли страх придал мне сил и ловкости, то ли снова невероятно повезло, но удар оказался точным. А ведь нередко случалось, что с варгом не удавалось справиться один на один хорошо вооружённому охотнику или воину!
Я вырвал из раны нож, в лицо сразу же хлынула струя горячей крови. Моё горло судорожно сжалось и, не удержавшись, я приник к покрытой густой шерстью и остро воняющей псиной шее зверя...
Во рву я пролежал почти всю ночь, дожидаясь, когда возле кожаных орочьих шатров станет тихо. Кровь варга вернула мне часть утраченных от голода сил, хоть во рту и стоял тошнотворный привкус, а желудок скручивала боль. Перед рассветом я осторожно выполз изо рва, пробрался мимо дремавших на посту орков и даже успел преодолеть первый ряд шатров. Но совсем рядом вдруг заполошно взвыли варги, спавшие в шатрах и возле костров орки повскакивали на ноги, с рёвом хватая оружие, и я понял, что пропал.
Уже не пытаясь спрятаться, со всех ног кинулся сквозь лагерь к протекавшей неподалёку реке. Отчаянно петляя, уворачиваясь от огненных шаров и щёлкавших прямо за спиной варжьих челюстей, бросился в воду и нырнул. Несколько зверей прыгнули следом, но быстрое течение сразу же стало сносить их вниз, и вскоре они меня потеряли. А я, напрягая последние остатки сил, выгреб к протянувшейся вдоль русла песчаной косе и забился в прибрежные заросли рогоза. И только тут понял, что, кажется, и в самом деле могу спастись.
***
Больше недели я выбирался из Рудниковой долины. Прятался среди камней или в кронах деревьев от хищников и орочьих дозоров. Питался травой, остатками глоршьей добычи и мясными жуками. Пробирался сквозь щёлкающую и шуршащую панцирями ползунов тьму Заброшенной шахты. Отбивался от стай волков и гоблинов найденной по дороге ржавой киркой, а потом карабкался по окаймлявшим горный проход скалам...
После всего пережитого сочная зелень обласканных Аданосом Верхних пастбищ, пенье птиц и шум водопадов показались мне настоящим чудом. От встреченного на опушке леса одинокого пастуха я узнал, что землевладелец Онар не в ладах с паладинами и охотно принимает в своей усадьбе беглых каторжников, готовых ему служить за небольшую плату. Командует ими Ли, который во времена Барьера возглавлял Новый лагерь. Выспросив дорогу, я направился туда.
По пути пару раз пришлось столкнуться с падальщиками и удирать от огромных полевых жуков, но больше никаких опасностей мне не встретилось. Всё-таки здешние земли — это совсем не то же, что Рудниковая долина и обступившие её горы. Так что уже к вечеру я благополучно добрался до усадьбы Онара.
Но ни к Ли, ни к самому землевладельцу наёмники меня не пустили, со смехом сказав, что такому тощему оборванцу как я, место не в их рядах, а в овечьем загоне. Повесив голову, я отошёл от высокого крыльца и столкнулся с какой-то девушкой. Женщин я не видел уже много лет, и она показалась мне настоящей красавицей. К тому же, одета была добротно, хоть и без лишней роскоши, глядела не робко, а за спиной у неё висел большой лук. Непростая девица.
Преодолев накатившую робость, я вежливо поклонился и спросил, нельзя ли здесь где-нибудь поесть и отдохнуть измученному путнику.
— Ступай на кухню к Текле. Она у нас женщина добрая, хоть и любит поворчать. Наверняка у неё найдётся для тебя миска похлёбки, — улыбнулась красавица и указала на дверь длинной постройки, стоявшей неподалёку от хозяйского дома.
Я поблагодарил и направился туда. Внутри оказалось просторное помещение, заставленное столами. За некоторыми из них сидели крестьяне, за другими — наёмники. Кое-кто из них проводил меня равнодушным взглядом, другие даже не подняли голов от своих мисок и пивных кружек.
От аромата отлично приготовленной пищи мой желудок скрутила судорога. Ни на что больше не отвлекаясь, я направился к плите, возле которой хлопотала немолодая женщина в чепце и переднике.
— Это тебя зовут Текла? — вновь отвесив поклон, спросил я.
— Ну, допустим, меня. А тебе-то что за дело? — обернувшись ко мне и уперев руки в бока, хмуро спросила она.
— Там девушка сказала, что я могу получить здесь еды, — ответил я.
— Девушка? Какая ещё девушка? Что ты там мямлишь? — повысила она голос.
— Она не назвала своего имени. Такая высокая, красивая и с луком за спиной... — уже приготовившись убраться из этого благословенного места несолоно хлебавши, пробормотал я.
— А, Елена? — догадалась Текла. — Так бы сразу и сказал, а не морочил мне голову. Раз хозяйская дочь сказала, что тебя надо накормить, — значит, накормим.
Обернувшись к стоявшему на плите котлу, она наполнила пустую миску густой кашей с мясом и протянула мне.
— Держи. Ложка есть у тебя?
Я отрицательно замотал головой.
— Беда с вами, бездельниками... — вздохнула Текла, достала откуда-то ложку, вытерла её о передник и подала мне.
Поблагодарив эту добрую женщину, я обернулся в поисках места, где можно присесть. Все столы были заняты. Ну, не беда, поем на улице. Но как только я направился к выходу, так сразу же был остановлен удивлённым окриком:
— Эй! Это ты, дружище?
— Горн! — обернулся я на голос.
Мой бывший сосед по темнице сидел за одним столом с вызволившим его из неё парнем, который теперь носил цвета королевского паладина, и каким-то незнакомым мне наёмником. Вот так встреча!
— Садись с нами! Ярвис, подвинься, расселся тут, — велел Горн наёмнику и поставил для меня скамейку. — Это же мой старый знакомый, мы с ним у Гаронда в тюряге вместе гнили.
Все трое прервали неспешную беседу, которую вели до моего появления, и сочувственно смотрели, как я утоляю свой застарелый голод. Потом Горн пододвинул кружку пива, которое после первых же глотков ударило мне в голову.
— Ты как здесь оказался, дружище? Сбежал? — спросил Горн.
— Нет, со стены упал, — со смехом помотал я головой. — Потом прополз мимо орков и дёрнул из проклятой долины. Думал, сдохну, но ничего, жив пока.
— Ну, ты даёшь! — восхитился названный Ярвисом наёмник и обернулся к Горну. — Так понимаю, он один из тех, кого отправили обратно в Рудниковую долину?
— Точно, — подтвердил Горн. — Ну что, дружка своего не встретил? — спросил он у меня.
— Нет. Я ушёл ещё до его возвращения, — покачал я головой.
— Не понимаю, кто и откуда должен был вернуться? — спросил одетый паладином приятель Горна.
— Его друг... бывший друг ушёл вместе с Сильвестро и Диего искать магическую руду, — пояснил Горн.
— С Сильвестро? Они же все погибли, — покачал головой тот.
— Да? Диего ничего об этом не говорил, — удивился Горн.
— Он и не знал. Сильвестро послал его в замок, чтобы сообщить, что им удалось напасть на богатую жилу и что требуется подкрепление. Диего туда не добрался — замок уже обложили орки, да и встречаться с Гарондом наш приятель не стремился. Я вывел его из долины и отправил в Хоринис. А потом вернулся и пошёл искать Сильвестро, но там уже были только трупы, — пояснил бывший каторжник и обратился ко мне: — Как звали твоего друга?
— Его звали Джесс, — ответил я. — Только он мне не друг.
— Джесс... Да, я помню его. Когда-то он здорово мне помог. Но, к сожалению, я не успел его спасти, — вздохнул он. — Погоди, как тебя зовут?
— Арн.
— Хм... Оказывается, у меня есть для тебя письмо, Арн. Читать умеешь?
— Умею.
— Тогда держи, — покопавшись в сумке, он подал мне свёрнутый в трубочку серый листок.
Горн встал, взял с соседнего стола, за которым ужинали несколько крестьян, подсвечник с тлеющим огарком и поставил поближе ко мне. Очень кстати, потому что в полумраке кухни я всё никак не мог разобрать корявые строчки, неумело выведенные рукой Джесса.
— Читай вслух, нам тоже интересно, — сказал Ярвис.
Тогда я, запинаясь и время от времени возвращаясь к началу уже разобранных строк, стал читать:
«Привет, Арн! Пишу это письмо в надежде, что ты его когда-нибудь прочтёшь. Вряд ли, конечно, но вдруг? Ты, наверно, сейчас меня ненавидишь и считаешь предателем. А я всего лишь попытался спасти тебя. Мы думали, что нас поведут к Старой или Заброшенной шахте. Но я случайно услышал разговор Сильвестро и Диего. Оказалось, мы направляемся куда-то вглубь земель орков. Убежать оттуда не получится, а отказаться идти нельзя. Кто бы нас, каторжников, стал спрашивать? И вот я решил сделать так, чтобы тебя оставили в замке. Так будет шанс спастись хотя бы у тебя. А мы все, наверно, погибнем», — дочитав до этого места, я сглотнул застрявший в горле ком и закончил: — «Надеюсь, что ты меня когда-нибудь поймёшь и простишь. Не поминай лихом. Твой друг Джесс».
Над нашим и соседними столами, где люди тоже навострили уши во время моего чтения, повисла тишина. Я чувствовал, как по щеке катится слеза, но было всё равно.
— Вот как бывает... — вздохнул Горн.
— А Джесс точно погиб? Может, он спасся? — с отчаянной надеждой спросил я у его приятеля. Белиар подери! Если он ответит утвердительно, даст мне хотя бы тень надежды, то я прямо сейчас вернусь в Рудниковую долину и попытаюсь отыскать Джесса, чего бы мне это ни стоило!
Но он отрицательно покачал головой.
— Никто там не выжил. Я нашёл это письмо в сумке рядом с обглоданными ползунами останками.
— Эх, Джесс, Джесс! А ведь я проклинал тебя за измену. Простишь ли ты меня хотя бы в Чертогах Инноса? — простонал я и опустил голову.
Вокруг все молчали. Лишь за самым дальним столом бубнил что-то лысый наёмник.
***
— Что думаешь делать дальше? — спросил у меня приятель Горна, когда на следующее утро собрался покинуть усадьбу.
— Пока останусь здесь. В наёмники меня не приняли, хоть Горн с Ярвисом и готовы были поддержать. Но Елена сказала, что у неё есть для меня кое-какая работёнка. А там видно будет, — ответил я.
— Ну что ж, удачи! — кивнул он мне и направился прочь.
Больше я его никогда не видел.
Скачать ФБ2
Последнее редактирование: