Готика 1: Sandrin | Быть Избранным

[Sandrin]

Уважаемые поклонники готической прозы! Выношу на ваш суд свою работу. Надеюсь, вам понравится.

Предупреждение: фанф по оригинальной Готике II. Очень своеобразный ГГ.

Глава 1. Служение Свету.

Спойлер

- Нет, Горн, никаких возражений! – мой голос был непреклонен. – Битва с Лордом призраков Архолом тяжело далась нам. На двоих не хватит целебных напитков.
- Так я обойдусь без них! – продолжал упорствовать наемник. – Мне никогда не нравилась вся эта магическая алхимия с дрянным, надо сказать, вкусом. Одного я тебя не отпущу.
- А я не хочу потерять друга! Горн, ты ранен, тебе лучше посидеть в комнатке этого неизвестного мастера…
- Но…
- …и подождать, пока я схожу на разведку…
- Но…
- …всего лишь небольшая разведка, Горн! После чего мы оба вернемся на корабль, передохнем, спросим совета Диего, запасемся заклинаниями и напитками и, кто знает, может, Ангару уже стало лучше и он пойдет с нами?
- На кой черт тебе сдалась эта разведка? Двигаем к кораблю сейчас!
Может, и следовало его послушать. Я порядком устал от атак скелетов всех видов и мастей, от вечных угроз Ищущих и вообще от мрачной атмосферы этих лабиринтов. Надо отдохнуть, собраться с силами – это умнее, полезнее, чем продолжать путь в одиночку, с двумя-тремя зельями в запасе, когда в любой момент может закончиться магическая энергия и от тяжелых ран, которые нечем будем залечить, руки сами выронят священный клинок Инноса… Мне нельзя провалить эту миссию, все зависит от меня, более того, я в ответе за жизнь моих друзей – тех, кого я привел сюда. Они сейчас, быть может, отражают очередную атаку орков, а я так беспечно иду рисковать своей жизнью…
Но что-то гнало меня вперед.
- Всего полчаса! Не более!
Горн сидел на кровати в комнате неизвестного мастера и упрямо сжимал в левой руке свой знаменитый боевой топор. Правая была вся перемотана бинтами, пропитанными лекарственным зельем, - по ней пришелся страшный удар двурушника Архола. Удар, предназначавшийся мне, удар, который бы оборвал мою жизнь, но Горн, вынырнув откуда-то из-за моей спины, вовремя загородил меня. От такого выпада его не смогли защитить даже прочные доспехи охотника на драконов. И вот теперь он еще рвется сопровождать меня! Возможно, о его активном участии в этой экспедиции по залам Ирдората вообще придется забыть и все оставшиеся время он проведет в каюте под присмотром Ватраса.
Лучше бы нам вернутся сейчас, но мне не давал покоя тот склеп с его загадками, о котором упоминал мастер в своем дневнике. Времени у нас в обрез, посланник Белиара где-то рядом, его сила растет час от часу, его войска могут в любой момент прорвать оборону паладинов и, миновав перевал, ворваться на поля Хориниса. Надо собрать как можно больше информации о склепе и затем проконсультироваться с Диего. Он мастер разгадывать всякие загадки врага. Не прошло и дня, как он дважды доказал это.
Не следовало говорить это Горну, но я не удержался:
- Если через полчаса я не вернусь, возвращайся на корабль и все расскажи Ли. Он умелый стратег и лучше всех решит, как действовать в такой ситуации.
Не слушая бурных возражений друга, я надел шлем, поправил арбалет за спиной, убедившись, что смогу молниеносно его выхватить, проверил, на месте ли руна «Святая стрела» (паладинские руны и важнейшие свитки с заклинаниями висели у меня на поясе, надетом поверх лат), и, сжав в руке «Мощь Инноса», мой святой клинок, быстро вышел за дверь, захлопнув ее за собой.
Дойдя до конца той комнаты, где нас поджидал отряд скелетов под предводительством Лорда Призраков, я заметил еще одну массивную дверь. Ключ неизвестного мастера отлично подошел к ней. Я толкнул ее вперед и тут же отскочил, приготовившись защищаться. Но ни скелетов, ни Ищущих за ней не было.
Я осторожно вошел внутрь, оставив дверь приоткрытой – надо приготовить путь к отступлению - и оказался в довольно широком коридоре, освещенном ярким огнем факелов, прикрепленным к стенам. Вокруг не было ни души: ни шороха, ни скрипа. Но я был не так наивен, чтобы решить, что все сюрпризы врага на сегодня закончились. Его слуги могут затаиться и без единого звука поджидать меня,
Глубоко вздохнув, я пошел вперед. Правой рукой я держал меч, левой же сжимал «Святую стрелу».

***
Все тот же чадящий свет факелов, каменный коридор с небольшими нишами в стенах, в которых то и дело попадались скелеты каких-то искателей приключений, пришедших сюда попытать счастья и сгинувших задолго до моего рождения. Некоторые продолжали сжимать в руках оружие, возможно, оно показалось слугам Хозяина этих мрачных залов не таким уж ценным, раз они оставили его своим жертвам. Рядом с одним таким неудачником я заметил бутылочку с лекарственным зельем. Ватрас, маг Воды и алхимик, говорил, что эти настои могут сохранять свои свойства на протяжении веков, поэтому вполне можно пополнять свои запасы такими вот находками. Я сунул бутылочку в небольшой мешок для зелий, перекинутый через плечо. Пригодится, оно одно из самых сильных. Еще один поворот коридора – и передо мной новая дверь. Странно, что этот коридорчик не охранялся. Или все самое лучшее – в следующей зале?
Предполагая такой вариант, я сунул ключ в замочную скважину (он подошел и здесь) и аккуратно приоткрыл дверь. Она предательски заскрипела. Я замер. Тихо… Не слышно ни топота орочих ног, ни поскрипывания скелетных ступней по полу… Я приоткрыл дверь и, мысленно ругая свой неудобный паладинский шлем, заглянул в щель.
Так и есть! В следующей зале, которая была намного шире этого коридорчика, стояли с мечами наготове штук пять скелетов. Это только те, которых я видел. Не исключено, что чуть дальше прячутся еще с десяток.
Пять… ну, пять это не проблема даже для одного человека, если на нем доспехи паладина. К тому же, насколько я сумел разглядеть, только трое из них были профессиональными воинами-мечниками. Справлюсь. Но вот интересный вопрос - сколько их там еще? В пределах моей видимости была только передняя часть залы. Ладно, будем действовать следующим образом. Умом скелеты не отличаются (это и понятно, чем они думать-то будут?), они действуют согласно командам, которые дал им некромант. А команды эти большим стратегическим разнообразием не блещут.
Ну-с, приступим. Я опустил меч в ножны, вынул руну «Святой стрелы» - и, настежь распахнув двери, крикнул:
- Сюда!
Как я и предполагал, вся пятерка кинулась на меня – я был вполне в пределах их видимости, если так можно сказать о скелетах, не имеющих глаз. Я успел заметить, что еще трое дежурят чуть поодаль, а в конце зала, за колоннадой, виднеется какая-то фигура… Человек или зомби, разглядеть отсюда нельзя, но явно не Ищущий, от этого уже легче. Впрочем, пока он в мои планы не входил.
Отступив назад, за дверь, и пропустив всех пятерых, которые неслись вперед как угорелые и проскочили мимо меня, я захлопнул дверь прямо перед носом (если он у них есть) оставшихся скелетов и повернул ключ. С ними разберемся потом.
Ворвавшиеся в коридор скелеты только стали разворачиваться, как один из них превратился в кучку костей – руна действовала быстро и безотказно.
Раз – и второй противник, уже подбегающий ко мне, отброшен к стене и разбит на составляющие заклинанием «Кулак ветра». Два – и вот в моих руках уже «Мощь Инноса», взмах – один, второй - и третий скелет пополнил своими костями беспорядок на полу.
С оставшимися двумя все же пришлось повозиться. Они атаковали вдвоем, причем оба были с двурушниками. Не люблю двурушники, я больше за свободу маневренности, поэтому предпочитаю более легкие одноручные мечи. Хотя в такой тяжелой броне, как паладинские доспехи, преимущество в передвижении, которое давал мой меч, не всегда удавалось реализовывать.
Удар, второй… Белиарова пасть, успел-таки этот охальник огреть меня по голове, шлем защитил, но в ушах зазвенел целый оркестр. Третий, четвертый удар – и вот мы один на один с оставшимся скелетом. Ну, это уже легче. Прижимаем его к нише, теперь он не побегает, четвертый, пятый взмах меча – а шестой уже пришелся по пустоте – косточки скелета смешались с останками одного из несчастных, погибших здесь, может, бывшей жертвой этого стража-нежити.
В дверь уже вовсю стучали своими мечами оставшиеся скелеты, подняв дикий шум, слышный, наверное, и в соседних залах. Как бы там Горн не всполошился. Однако надо глотнуть немного напитка, а то голова теперь трещит-раскалывается, вот сколько раз говорю себе – будь внимателен со скелетами, они серьезные противники, не расслабляйся. Я откинул шлем назад, сделал несколько глотков из найденной склянки. Вкус как всегда – горько-соленый, но вроде лучше становится. Что, еще стучите? Потерпите, дверь все равно не проломить, эти залы строили на века. Интересно, кто этот субъект за колоннами? Если зомби, то это неприятно, конечно, но легко – руна поможет. Если человек… Откуда тут вообще люди? Все обращенные давно стали Ищущими, а они нечто среднее между живыми и мертвыми. Стук становился более требовательным. Выпив остатки магического напитка и глотнув зелья ускорения, я заново надел шлем и поднял в руке «Святую стрелу». Нехорошо заставлять скелетов ждать. Невежливо – вон как рвутся на встречу.
- Прошу!
Я так резко открыл дверь, что двое из них прямо влетели в комнату и, не успев притормозить, оказались в конце коридорчика. Развернуться им было уже не суждено.
Между тем оставшихся скелетов оказалось целых четыре (н-да, Белиаров Зверь готовился к моему приходу со всей серьезностью). Хорошо, что только один из этих стражей был мечником. Наскоро рубанув последнего из вбегавших, я стрелою выбежал из коридора в зал. Быстро оглянулся. Никого, кроме маячившей фигуры за колоннами. Она не тронулась с места при моем появлении, что было странно. Но более наблюдать за ней было некогда. Развернувшись, я встретил атаку трех оставшихся скелетов уже приготовленным мечом. Раз-два, и вот первый из них остался без руки, а второй захромал на обе ноги.
- Ну что, побегаем?
Как же я люблю гонять одуревших от моей скорости скелетов! Как мне нравится неожиданно отпрыгивать в сторону, уворачиваясь от их мечей, и самому наносить удар сбоку, а то и со спины. В бою с человеком удар в спину для меня табу, а со скелетами все позволено. Плохо, конечно, что от бега они не устают (как тяжелые орки, скажем), но вся их тактика с окружением и забеганием одного мне за спину проваливается.
После минутного марш-пробега моим противником остался один-единственный явно приунывший скелет. Извини, приятель, но бой был честным, если учесть ваше количество. Взмах, другой – и вот передо мной пустая зала. Почти…
За моей спиной раздались громкие аплодисменты. В пылу боя фигура за колоннами куда-то исчезла, пробегая там пару раз, я никого не увидел. Теперь же, обернувшись, я увидел человека, оживленно хлопавшего в ладоши. Странно… это явно не Ищущий – им подобное веселье не свойственно. Ну и теперь даже кротокрысу понятно, что это не зомби. Кто же он?
Человек, словно прочитав мои мысли, прекратил аплодировать и вышел из-за колонн.
- Браво, просто отлично! - сказал он. – Здорово ты проучил эту склеповскую братию.
Я замер, напрягся и непроизвольно поднял меч. Передо мной стоял предатель Марио.

***
Во всей этой истории, связанной с Марио, был вообще-то виноват я. Ведь опытный вояка Ли, бывший генерал короля и нынешний командир наемников, предупреждал меня, чтобы я брал в поход только проверенных людей. Лучше всего – своих друзей. Я в принципе так и сделал… Но я видел, что в нашей разношерстой команде, кроме старого морского волка Джека, нет настоящих моряков, поэтому не без оснований опасался, что судно в любой момент может благополучно пойти не дно, не выдержав бури. Тут и Ватрас, маг Воды, умеющий немного управлять погодой, не сможет помочь.
Вот почему высокий, широкоплечий воин в тяжелом вооружении милиции, который настойчиво просился на мой корабль, заставил меня презреть мудрый совет Ли. Марио, назвавший себя морским офицером, так искренне рассказывал о своей службе на королевском флоту (даже показал свои документы!), о злосчастной буре, потопившей их корабль, и вынужденной отставке. Он говорил, что жить не может без моря и что готов выполнять для меня любую работу всего лишь «за койку на корабле». Подобные рассказы мне уже приходилось слышать от моряка Джека, от капитана Йоргена, эти истории еще раз подтвердили, что королевский флот сейчас находится в огромном упадке, моряки могут в любой момент оказаться на берегу без средств к существованию и никто о них даже не позаботится.
В общем, я проникся симпатией к Марио, решил, что он может оказаться моему капитану хорошей подмогой, да и огромный двурушник за его спиной внушал уважение: мне мог пригодиться лишний меч на Ирдорате. Так загадочный офицер попал на мой корабль.
Странности начались сразу же. Нет, Марио оказался в самом деле отличным моряком. Он беспрекословно слушался капитана, успевал выполнять работу за троих и, честно говоря, во время бури, разыгравшейся на второй день нашего пути, он проявил себя наилучшим образом: может, только ему и Джеку мы все обязаны тем, что вообще доплыли до острова.
Однако Марио был угрюм и молчалив, держался в стороне ото всех, ни с кем не заводил ни дружеских бесед, ни перепалок, все свободное время проводил на носу корабля: сидел там на скамейке и вглядывался в морские дали. Однажды мне удалось незаметно подойти и с полминуты понаблюдать за ним. Марио сидел, напряженно выпрямившись, и, нахмурившись, глядел куда-то в сторону горизонта, туда, где небо принимало в свои объятия синее море. Странно, но почему-то я был готов поклясться, что вовсе не волны и не облака видел перед собой этот моряк… Мне был знаком подобный пристальный и в то же время невидящий взгляд… ты смотришь на лес, на поля, на далекий город в лучах заката и словно пытаешься разглядеть в них ответы на самые сокровенные вопросы своей души… Увидеть в зеркале природы отражение своих дум… Что же так волновало Марио, о чем он так настойчиво спрашивал воды океана?
Этого я так и не узнал. Видимо, Марио почувствовал чье-то присутствие, потому что он вдруг молниеносно обернулся и буквально пронзил меня своим взглядом. На мгновенье точно тень пробежала по его лицу. Что это было? Страх, раздражение, досада, боль? В его глазах отразился вихрь чувств. Но Марио быстро совладал с собой. Поднявшись со скамьи, он повернулся ко мне и спокойным голосом спросил, нет ли у меня каких приказаний. Пара секунд – и он снова стал угрюмым и чужим Марио, каким и был все время, теперь на его лице я ничего не мог прочитать. Впредь он никому не позволял заставать себя врасплох.
Остальные относились к нему с легкой настороженностью – чужак он и есть чужак. А в конце путешествия Лестер, бывший послушник из братства Спящего, вообще заявил, что от Марио исходит какая-то негативная энергия. Лестер редко ошибался, он умел чувствовать ауру людей как никто другой. После этого я стал внимательно присматривать за Марио, но ничего предосудительного за ним не углядел.
Все же отзыв Лестера побудил меня отказаться от предложения Марио взять его с собой на разведку в становище орков, находящееся перед храмом Белиара. Моряк совершенно бесстрастно принял мой отказ и снова удалился на нос корабля, сказав, что я в любой момент могу изменить свое решение и позвать его.
Но когда я вернулся после разведки на корабль, то Марио там уже не было. Зато были с десяток орков, от которых отбивалась вся команда. Один здоровяк даже достался мне. Впрочем, серьезных потерь мы не понесли: пострадал Ангар, но рана была пустяковой, чуть больше досталось Ли, который вынужден был в тесном пространстве алхимической лаборатории защищать Ватраса сразу от двух орков. Несмотря на два сломанных ребра, генерал бодро ответствовал мне, что корабль в порядке, а «жалкие орки могут-де приходить снова – они опять получат хорошую взбучку». Была легкая истерика у Джека, который явно не рассчитывал, что его возвращение в море окажется полным таких приключений, кузнец Беннет ворчал, что проклятые орки едва не разнесли ему всю кузницу, неожиданно свалившись с верхней палубы (жалеть, скорее, здесь надо было орков, потому что один из них приземлился прямо на печь).
В целом все было хорошо, но… нигде не было видно Марио. Я поначалу испугался: неужели одиноко сидящий моряк был окружен и убит орками, но Лестер успокоил меня, если то, что он сообщил, можно назвать «успокоил»: при нападении орков Марио, не вынимая меча, спокойно подошел к ним… и они расступились, пропуская его на берег, даже пальцем не тронули!
- Я же говорил – его аура черна, - укоризненно выговаривал мне Лестер, - он и оказался предателем. Марио заодно с врагом.
Я был ошарашен, потом пришло чувство вины. Тут еще Ли добавил масла в огонь, заметив, что орки теперь будут знать все о нашем корабле: сколько людей, как вооружены, насколько хорошо владеют оружием и тому подобное. Так что следующая их атака будет намного «веселее» первой. После этих слов я вообще был готов провалиться от стыда сквозь палубу.
Но делать было нечего. Взяв с собой Горна и Ангара, я пошел вглубь горы – в храм Белиара. Больше людей Ли дать мне не смог: корабль был в опасности. После битвы с людьми-ящерами на приступах к храму у Ангара жутко разболелась голова: темные своды будто давили на него, пытаясь лишить разума и сделать из него еще одного своего слугу. Я понял, что рисковать нельзя: в любую минуту Ангар мог не выдержать - либо физически, либо морально, и поэтому, несмотря на горячее желание бывшего предводителя стражей сопровождать меня и дальше, принял решение отправить его назад. Я не хотел рисковать жизнью и разумом моих товарищей.
Так мы и остались одни с Горном – одни против Ищущих, против скелетов и Лорда Призраков Архола.
И вот теперь, теперь этот предатель Марио стоял передо мной. Кто знает, пока я сражаюсь здесь со скелетами, не напала ли новая волна орков на корабль? И не был ли этот моряк одним из организаторов бурной встречи, которую устроили нам приспешники Белиара? Похоже, от Марио можно было ожидать чего угодно.
***
А между тем он спокойно стоял, даже не удосужившись достать свой двурушник, и аплодировал моей битве со скелетами. Нет, он явно не одержимый, к нему не применимо определение человека, попавшего под контроль сил Тьмы и вынужденного выполнять их приказы, хотя все его существо восстает против этого. Не было в его глазах борьбы между своим «я» и чужим приказом, он хладнокровно принял сторону врага.
Я почувствовал, как во мне стала закипать ярость. Ярость тем большая, что я сам был виноват в случившемся. По моему недосмотру этот лазутчик попал на корабль. Что ж, сейчас он ответит за это!
А Марио продолжал разглагольствовать.
- Признаться, этот склеп нежити мне чертовски надоел. Воевать с ними плечом к плечу – со скелетами, с зомби? Жуть!
«Сейчас ты сам скелетом станешь», - пробормотал я про себя.
- Поэтому мне так отрадно смотреть, как ты отправляешь эту запоздавшую нежить в мир иной.
Все! Это было последней каплей. Я шагнул к нему, сжимая меч в руке, и процедил сквозь зубы.
- Ах ты предатель, белиаров приспешник, ты еще и издеваться вздумал? Офицер чертов, хорош ты песни про бедного моряка петь. Подлец!
Улыбка замерла на губах Марио, он нахмурился. Однако меч доставать не спешил.
- А ну-ка, тихо! – проговорил он приказным голосом. – Иди сюда, только без глупостей. Вот так, спокойнее…
Я вовсе не собирался подчиняться ему. Однако пускать в ход меч не спешил. Марио оставался для меня загадкой, а с новыми, таинственными существами нужно соблюдать осторожность. Вдруг он сжимает в руке свиток с «Огненным штормом»? С таких, как он, станется. Поэтому я сделал шаг вперед, опустил меч острием в пол и облокотился на его рукоять. Левой рукой я нащупал на поясе заклинание «Глыба льда». Так безопаснее. Хочет поговорить? Пусть! Я как раз переведу дыхание после бега в тяжелых доспехах. К тому же… вдруг что выведаю о склепе и его тайнах?
Пару секунд, показавшихся мне двумя долгими минутами, мы с ним разглядывали друг друга. Я чисто из чувства справедливости пытался найти в нем того Марио, которого успел увидеть всего день назад в мгновение, когда он о чем-то глубоко задумался. Хотя… о чем он мог думать? О том, как лучше предать нас? Как бы то ни было, сейчас его лицо было лишено всяких чувств. Да, вот он каков – служитель Белиара, безликая Тень, потерявшая самого себя, хотя и получившая в свое распоряжение огромную мощь. Безвольный механизм для своего командира, он намного опаснее, нежели скелет или орк: в нем остался ум человека, который он использует для претворения в жизнь своего задания. Это один из сильнейших противников.
Что Марио пытался разглядеть во мне: страх, сомнение, гнев – или что-то иное, так и осталось для меня загадкой. Наконец он заговорил.

***
- Твои обвинения по большей части ошибочны, - его голос звучал ровно и холодно, словно ментор выговаривал своему ученику, - документы мои подлинны. Я и в самом деле служил на флоте у короля Робара II. И был офицером, старшим помощником… Потом началась война с орками. От нас зависела важная миссия – вовремя доставлять магическую руду на материк. Но ты и не знаешь, какие опасности были в морях. Пираты – самые безобидное, что с тобой могло случиться. Оркские галеры были намного хуже. Как ты знаешь, оркам не нужны пленные…
Постепенно его голос менялся – в нем чувствовалось волнение. Выходит, воспоминания пробудили в нем что-то человеческое? Но я не доверял ему.
- То был страшный бой. Нас бросили на растерзание оркам и их союзникам – некромантам, состоящим на службе у Тьмы. Одни против двух вражеских галер. Никто не пришел на помощь. Чего стоили только черные маги на кораблях! Ищущие – сущий пустяк по сравнению с их магией.
Я молчал, слушал. Похоже, Марио надо было выговориться – в его голосе мне послышалась чуть заметная дрожь. Он терял контроль над собой. Это могло привести к чему угодно. Я сжал в руке руну.
- Наш корабль просто спалили – почти никто не выжил в этом пожарище. Я получил тяжелые увечья в бою. Оставшуюся в живых горстку людей спасло просто чудо – галеры орков куда-то заспешили, а черные маги посчитали ниже своего достоинства добивать обгорелую команду, так что у выживших появился шанс на спасение. Три дня нас мотало по морю на обломках судна. Помощи не было никакой, многие раненые умерли от голода и ран, однако я выдержал – я боролся до последнего! И нас подобрало купеческое судно, шедшее на материк. Но… я остался калекой – без обеих ног… Их прошлось ампутировать, чтобы спасти меня.
Я в изумлении смотрел на него. Нет, этого не может быть, Марио обманывает – он твердо стоял на ногах. Неужели это деревянные протезы? Марио покачал головой, отвергая мою догадку. На его губах появилась горькая усмешка:
- И знаешь, Избранный Инноса, как за наше мужество нас наградил король? Жалкими грошами, на которые ты не проживешь и месяца, даже если будешь питаться, как последний каторжник в колонии! Калека, никому не нужный больше, лишь досаждающий вниманию его величества и пугающий своими увечьями народ. Вон из столицы! А дома, что ждет тебя в родной деревне? Пустошь! Деревня попала под удар орков, генералы ошиблись в расчетах и толпы этих зверюг ворвались в королевство. Все сожжено. Все жители безжалостно убиты. Вся моя семья… Да, вот тебе царствование «великого» короля, развязавшего эту бессмысленную войну!
Марио сорвался на крик. Гнев, ярость, боль, отчаяние – все читалось теперь на его лице. Все, что прятал он глубоко в душе, наконец нашло выход в этой горькой исповеди.
- Совсем один, никто не желает тебя знать ни из начальников, ни из бывших «друзей-офицеров», без средств к существованию, без будущего. Может, лучше было не выживать? Вот твое Добро, паладин, вот милость твоего Инноса! Разве я и та горстка преданных вашими богами людей заслужила это? Где награда за службу? Где милосердие к пострадавшим в борьбе с силами Зла? Где, я тебя спрашиваю?
Его лицо горело – давно я не видел такой неприкрытой испепеляющей злобы и ненависти. И такой тоски… Что мне было ответить? Я в смятении ощутил – он прав! Добро не вознаграждается в этом мире, лишь редко, в виде исключения люди благодарят тебя. А Иннос… он посылает тебя в новые битвы, где все против тебя, где, чтобы защитить Добро, приходится пробиваться через ряды своих же союзников, пытающихся остановить тебя. Давал ли кто мне этот корабль, чтобы я плыл на Ирдорат сражаться с врагом? Нет, мне пришлось украсть его. И прав паладин Гирион – за это меня, если я вернусь, могут выгнать из ордена. А сколько еще таких примеров, связанных не только со мной, но и с моими друзьями? Верный королю генерал Ли, подло обвиненный в измене, которую он не совершал и в мыслях, и брошенный на каторгу лишь потому, что казался придворным опасным. Горн, сосланный за то, что ударил офицера, избивающего солдата, Диего, которого отправили назад в рудную долину только из-за того, что он пытался предупредить город о нашествии драконов… Всех не перечислишь. Мир добра и справедливости – не справедлив. Мне нечего возразить Марио.
- И тогда… ко мне явились посланники черных магов – Зло вербовало себе сторонников. О, они знали подход к людям… Скажи мне, Избранный Инноса, кто перейдет на сторону зла? Алчный, властолюбивый, жаждущий мести, стремящийся к запретному знанию… но в этом списке есть еще один человек… тот, кому больше некуда идти - отчаявшийся. Первый раз я послал этих приспешников куда подальше… Но что мне было терять? – Марио усмехнулся. – А мир Белиара давал мне все. Он щедро платил за службу. Черные маги своими заклинаниями поставили меня на ноги: их мощи могут позавидовать все служители Инноса. Я получал лучшее оружие, отличное жалование. Я смог помочь моим товарищам-морякам – заплатил за их лечение, обеспечил им безбедную жизнь. Зло – справедливее Добра, так-то, друг мой. У меня в мыслях нет переманить тебя на свою сторону, хотя это было бы лучшей нашей победой. Но я знаю, что это невозможно. И все же я хочу, чтобы ты знал правду, сражаясь за свое злое Добро.
«Он смущает меня, искушает, сбивает с пути. Иннос, помоги мне», - взмолился я, внезапно осознав, что Марио прав во всем – абсолютно во всем, более того, он будто озвучил мысли, давно бродившие в моей голове. На что мне сдался этот Белиаров зверь, с которым я должен сразиться? Зачем я рискую жизнью своей и моих друзей, единственной моей семьи? Мы как были, так и останемся для всей знати беглыми каторжниками, неважно, за что нас сослали и какие подвиги мы совершили впоследствии.
Пропади оно все пропадом! Я - Избранный Инноса? Да, я сражаюсь со злом. Но вот добра в моем мире нет и не было. Я обнаружил, что больше не ненавижу Марио. Ярость и гнев стихли, ушли. Мне было даже жаль этого несчастного.
Я взглянул на Марио. Он неподвижно стоял и пристально смотрел мне в глаза. Видимо, его гнев тоже сошел на нет. Однако это беспросветное отчаяние… оно осталось. Внезапно я догадался, о чем он думал там, на носу корабля, глядя в открытое море.
Я повернусь – и уйду. Я знаю, я уверен, что он не ударит меня в спину. Я уведу своих друзей. Мы поплывем куда-нибудь – далеко-далеко от Хориниса, от рудной долины. Найдем, отыщем место, где бы нас никто не потревожил.
- Уходи, паладин, ты доказал свою доблесть. Ты и твои друзья. Уходите. Время есть. Уходи немедленно… - Марио словно знал, о чем я сейчас подумал.
Уйти, уйти… Я снова взглянул на офицера… И вдруг вместо него увидел других людей – их смутные образы сменяли один другой. Вот крестьянин с молодой женой, без движения лежащие на поле… Их убили орки, я не успел добежать. Вот мертвые послушники на лесной тропе, – они ценою жизни пытались остановить врага, укравшего Глаз Инноса, амулет, без которого я не победил бы драконов. Вот убитый бродяга у горного озера: орки решили устроить здесь караульный пост, поджидая меня; вот неподвижно лежащие тела заключенных и их охранников – краулеры, эти исчадия Белиара, уничтожили всю экспедицию. Молодой оруженосец, вмерзший в лед, – цена спасения ящика с магической рудой; погибший в бою один против пяти орков арбалетчик Сенграт… Смельчак-паладин, пробирающийся через перевал, чтобы сообщить городу, что замок в долине окружен врагом, - его растерзал драконовый снеппер, зверь, которого в этой местности отродясь не было. Погибшие охранники у прохода в долину… Ищущие сожгли их заживо. А сколько еще безымянных могил видел я в Минентале, превратившемся из цветущей долины в одно огромное кладбище для бывших заключенных, для ополченцев, для паладинов. Белиару было безразлично, кого он забирал в свое царство: под топорами орков, под огнем драконов были равны все…
Некоторых погибших я знал, других встречал лишь пару раз, но большая часть так и остались для меня вечными незнакомцами. Я привык видеть смерть, и сердце билось ровно, какая бы ужасающая картина ни открывалась моим глазам. Но все-таки каждый раз в самой глубине сердца, под твердой коркой невозмутимости и безразличия, что-то умирало… переставало биться навсегда. Капля по капле исчезала душа. Потому что я мог, но не спас их, хотел – но все равно был не в силах успеть везде. Я победил Спящего, убил драконов, истребил множество монстров, орки в каждую мою вылазку из замка недосчитывались своих бойцов – и все же каким немощным казался я себе каждый раз, когда слуги Белиара уносили чьи-то жизни навеки в его подземелья… В эти мгновенья я злился, что я – всего лишь избранный Инноса, но не сам Иннос. И почти ненавидел своего Покровителя, за то, что Он может все… но холоден и безразличен – к своим же слугам.
И все же больше я ненавидел Белиара. Мне казалось, каждый раз убивая людей, он словно смеялся надо мной, над моей беспомощность, бросая мне вызов. Вот почему… да, вот почему победа над Зверем Белиара стала делом чести для меня… Зло уже погубило немало людей, чьим невольным защитником меня назначила судьба. А скольких еще убьет, если я не остановлю Темного зверя?
Образы исчезли, сгинув в глубинах ирдоратских зал, в тусклом свете магических факелов. Но теперь я твердо знал, зачем пришел сюда. И ничто не могло меня остановить.
- Нет, Марио, ты прав, но не во всем. Пусть Добро несправедливо. Но разве Зло – это выход? Был ли ты счастлив, Марио? Помогли ли твоим друзьям деньги, омытые кровью невинных? Не снятся ли тебе по ночам те, кого тебе приказали убить?
Я видел, как Марио побледнел – он стал белее призрака. Его руки сжались в кулаки, он метнул в меня взгляд, полный ненависти: будь он некромантом, я упал бы бездыханным на каменный пол.
- Какое тебе до этого дело? – прогремел офицер и я понял, что выстрел попал в цель. В самое сердце – средоточие его тоски и боли. – Какое тебе дело до жизни слуг Белиара? Ты – паладин Инноса, вот и уходи с его светом. А я останусь с тем, что выбрал я. Никто меня не принуждал. Я сам сделал выбор.
- Зато я видел людей, убитых приспешниками Белиара, подобными тебе. Они-то чем заслужили это? Многие из них даже не были воинами!
- Уходи, паладин, я говорю это в последний раз! – в его голосе прозвучала неприкрытая угроза. Исповедь закончилась, Марио снова стал слугой Тьмы. Только теперь место безразличию уступила ярость.
- А я в последний раз повторяю, что не уйду! Пропусти меня, Марио, ты стал жертвой Тьмы, я не хочу биться с тобой.
- Я не пропущу тебя… - медленно проговорил он, растягивая каждое слово. Это звучало, как предупреждение.
- Но я должен пройти! – я потянулся к мечу.
- Тогда проверим, насколько ты силен, - Марио выхватил из-за спины свой двурушник, знаменитый меч под названием «Нападающий» - грозу всех мечей. Оружие, равное по силе моему. – Бой один на один. Без стрел, без магии!
- Пусть Иннос рассудит нас, - проговорил я, поднимая «Мощь Инноса».
- Победа сильнейшему, - сказал Марио и кинулся в атаку.

***
Марио оказался превосходным фехтовальщиком – Ангар, бывший когда-то моим учителем, без сомнений принял бы его в число своих стражей. Я едва успевал отражать удары, сыплющиеся на меня без перерыва. Марио играючи отбивал мои выпады и тут же сам шел в атаку. По нему нельзя было сказать, что двурушник ограничивает передвижение. Я бегал, как угорелый, но Марио не уступал мне в скорости. И это притом, что он держал обеими руками здоровенный клинок!
Этот офицер оправдывал название своего меча: он весь ушел в нападение, я только защищался и играл в основном только на контратаках. Я был лучше защищен: на мне были тяжелые паладинские доспехи, но более легкая броня Марио сравнивала наши возможности маневрировать. Минута за минутой продолжался бой – а победителя все не было.
Я чувствовал усталость во всем теле, Марио же был полон сил. Хотя ярость то и дело проскальзывала в его взглядах, бился он хладнокровно, расчетливо нанося каждый удар. Как я ни старался – несмотря на все мои знания, не мог угнаться за ним. Каким бы он был полезным учителем для меня!
Но вот что-то стало меняться… не в лучшую для меня сторону. Я пропустил удар и он попал мне по корпусу. Спасибо Ксардасу за его доспех, иначе мне пришлось бы туго. Броня защитила меня, хотя ноющая боль в области груди показывала, что пару ребер вполне могли быть сломаны. Надо было собраться с силами, иначе вскоре я совсем ослабею.
Отскочив назад, я пропустил вперед Марио, он замешкался и я нанес удар! В цель! Но этот искусный фехтовальщик успел извернуться, и лезвие только полоснуло его возле уха. Кровь побежала по щеке. Марио остановился и, удерживая меч одной рукой, вытер кровь.
- За ухо ты мне ответишь, - вкрадчиво улыбнулся он и, замахнувшись мечом, снова пошел в атаку.
Еще минута. Вторая, третья, пятая… Как же долго длится этот бой! Но, кажется, мы оба начинаем уставать и совершать ошибки. Вот лицо Марио искривилось от боли - его левая рука вся в крови. Он по-прежнему крепко сжимает меч, но прокушенная, окровавленная губа и сжатые зубы говорят о том, как тяжело это ему дается... Поверив в близкую победу, я слишком увлекся – внезапный выпад Марио, моя ошибка и острая боль пронзает ногу. Доспех пробит и я чувствую в своем сапоге теплую кровь.
Мы оба измучены, ранены, наши преимущества быстро приближаются к нулю – я не могу бегать, мне все труднее увертываться от выпадов противника, Марио же приходится на ходу выдумывать новую тактику борьбы: его двурушник перестал быть «Нападающим», он слишком тяжел для раненной руки. Нам обоим больно, но ни один из нас не дает другому передышки.
Подгоняя себя диким криком, Марио наносит мощнейший удар. Чудом я успеваю отскочить – в колонне теперь огромная трещина, так и всю ее можно снести. От рывка оступаюсь, падаю, но раненому Марио трудно после такого выпада удержать меч, и прежде, чем он добегает до меня, я успеваю встать и отразить новый удар. Видно, я вложил в ответный взмах слишком много силы или Марио был так измучен, но он просто отлетел назад, однако сумел удержаться на ногах.
Я не мог не восхититься им: какой же все-таки у него высокий уровень мастерства, и умение находить выход из любой ситуации, и выдержка, и сила. Даже будучи моим врагом, он многому учит меня… Никто еще из служителей Белиара не вызывал у меня таких противоречивых чувств.
Я приостановился, собираясь с силами. Марио, превозмогая боль, по-прежнему крепко сжимал свой «Нападающий» обеими руками. Секунда, другая – мы смотрим друг на друга. Никто не собирается нападать.
- Уходи отсюда, Избранный Инноса, - прохрипел Марио. В тусклом свете факелов запекшаяся на щеке кровь делала его измученное лицо страшным.
- Марио, пропусти меня. Ты одержим, идем со мной, мы вернем тебя к Инносу, - говорил я, вспоминая о послушнике Педро, попавшем под контроль врага, которого все считали предателем, однако здесь, на Ирдорате, он сопротивлялся своим мучителям изо всех сил и доказал, что еще может вернуться к Свету. Может, для Марио тоже не все потеряно? Я не хотел убивать его!
- Мы вернем тебя к Свету…
Марио истерически засмеялся – полусмех, полустон. От боли ли только?
- Для тебя все так просто… Путь… к Свету, как и ко Тьме, о-о-чень долгий… Ты еще поймешь это!
- Марио!
- Я не пропущу тебя! – закричал он так, что его голос эхом прошелся по всем залам.
- Тогда…
Договорить я не успел – каким-то нечеловеческим усилием высоко подняв меч, Марио замахнулся и понесся на меня… Разделяющее нас расстояние быстро сокращалось… Я резко выбросил меч ему навстречу, сам отскочив влево…
Что-то вдруг сильно рвануло меч из моих рук. Чтобы устоять на ногах, я выпустил его, еще толком не понимая, что произошло … Или – не желая понять?
Звон меча, покатившегося по ступеням вниз с площадки, стук тела, упавшего на каменный пол. Марио лежал без движения, пронзенный моим мечом. Его двурушник укатился куда-то во тьму…

***
Я перевернул Марио на спину, вытащил меч из страшных ножен. Моряк был еще жив: удар не попал в сердце, но жить ему оставалось минуту, другую.
Произошедшее не укладывалась у меня в голове. Я победил Марио, искусного мастера меча, таким простым способом? В этом не было моей заслуги, он совершил глупейшую ошибку – как простой орк-воин с поднятым над головой топором несся на меня, забыв обо всем, рассчитывая лишь на свою силу. Но рядовые орки никогда не были умелыми стратегами в рукопашном бою. На Марио это было непохоже. Неужели он не мог предвидеть моего выпада – нет, это было чепухой. Зачем же он бежал прямо на мой клинок?
Марио пошевелился, застонал… Он зажимал рукой страшную рану, взглядом ища мое лицо. Я склонился над ним.
- Прости, Марио. Я не хотел этого…
Мне пришлось наклониться к его окровавленным губам – его шепот был почти неразличим:
- Святой… клинок Инноса… не смерть мне принес…
Выдохнув эти слова, Марио замер… Жизнь ушла из него.
Я закрыл ему глаза, поднялся. Кругом было тихо. Я вдруг почувствовал, что устал, очень устал, будто бился десять дней и ночей подряд.
Надо было возвращаться к Горну. Я был слишком слаб для дальнейшей разведки.
Я достал из сумки зелье – сделал несколько глотков, оставшимся снадобьем смочил бинт и, отстегнув доспех на ноге, обмотал ее. До корабля такого лечения должно хватить.
Затем я посмотрел на Марио – его лицо было спокойным. С него исчезли все следы тоски. Словно его не убили, а… вылечили стальным клинком…
И тут я все понял.
Марио искал смерти.
Он не хотел убивать меня – но не мог и пропустить дальше в храм.
Исповедь рассказывала о его тоске по Свету – и все же он знал, что возвращение – не более, чем мечта.
Он ненавидел Тьму, сделавшую его своим служителем. Но длинные кандалы, скованные из зла, сотворенного его руками, не давали ему дотянуться до Огня Инноса.
«Для тебя все так просто…»
Нет, Марио, если бы для меня все было просто – я не сожалел бы сейчас о том, что убил тебя. Теперь же еще долго перед моими глазами будет вставать твое лицо… Я уже знаю, что ты станешь одним из образов-призраков, что преследуют меня. Но тех несчастных убили слуги Тьмы, тебя же убил я…
Но ведь это ты, именно ты выбрал самый короткий и простой путь – бегство из царства Белиара через смерть. Могу ли я осуждать тебя? Путь к Свету в самом деле долог – даже если ты с самого начала шел к нему. А возвращение – оно еще длиннее. Порой длиннее самой жизни. Нет, я не осуждаю тебя. Просто все это как-то неправильно. И от этого очень тяжело.
Я заметил на поясе у Марио небольшую сумку. Наклонившись, отстегнул ее и открыл. Там было немного золота, пара лечебных зелий и какая-то странная книжка, «Альманах одержимого». Так значит, он все же был одержимым? Но Марио говорил, что сам сделал выбор!
Я сунул книгу себе в сумку, решив разобраться потом. Забрал и зелья, к золоту же не притронулся: не нужно было мне это черное золото, омытое кровью невинных, ставших жертвой Марио … и кровью его самого.
Пора было уходить, но все же я сделал еще кое-что.
Достав святую воду, данную мне еще магом-монахом Ультаром, я окропил ею погибшего. Теперь Тьме не достать его. Хромая, я спустился вниз по ступеням, ведущим к колоннаде, и нашел меч Марио. Я вложил «Нападающий» ему в руки. Этот офицер умер, как воин, он заслужил это.
***
Я медленно брел назад. Коридор казался нескончаемым. Паладинские доспехи давили своей тяжестью, даже клинок Инноса отчего-то стал весить больше. Наверное, все это от усталости: и тела, и духа. Необходима передышка, иначе - я не воин. Мне вспомнились мудрые слова Ангара: «если мужество духа оставило тебя, а тело твое немощно – победы не жди».
Не жди… а ведь дорога еще так длинна! Этот склеп со своими тайнами, Ищущие, Белиаров зверь. Кто он, что он, как выглядит, чего от него ожидать? Ответа не мог дать никто, но все ждали от меня победы.
Быть может, Марио был очередной ловушкой врага? Скелеты, орки – ранили только тело. Здесь же мне словно мечом прошлись по душе. Белиаров зверь коварен, он пускает в ход любое оружие. Как знать, может, поэтому Марио и была оставлена его воля – так он был полезнее врагу. Я почувствовал, как злость вновь охватила меня: для Белиара люди – всего лишь пешки в игре, их страхи, сомнения, боль – только средства для осуществления его черных замыслов. Будь он проклят, проклят на века…
А Иннос? Защищает ли он своих служителей? Или они тоже – лишь игрушечные солдатики под знаменем Добра в его вечном поединке с Белиаром?
Боги ведут войну, а люди – вовлечены в нее без своего согласия. Выбор дается небольшой: принять либо сторону Света, либо сторону Тьмы. А выйти за пределы поля битвы – не дано никому…
Я - Избранный Инноса, и это мой приговор. А из-под этого барьера уже не убежишь.

Глава 2. Свет на Ирдорате.

Спойлер

Мои невеселые размышления прервал шум в конце коридора. Кто-то нещадно бил по дверям, пытаясь ворваться внутрь. Я зашел за угол – нападению подвергалась та самая дверь, которую я оставил открытой, чтобы был путь к отступлению. Она была теперь благополучно закрыта (ну вот, опять эти фокусы с дверьми, захлопывающимися за спиной, оставляя тебя в ловушке), однако вся сотрясалась под могучими ударами. «Интересно, – подумалось мне, – Это что еще за зверь неизвестной породы так ломится сюда, похоже, кто-то зашел мне в тыл. Проклятье, нельзя и шагу сделать, чтобы не наткнуться на кого-нибудь!»
Скелеты так стучать не могут – куда им! Я уже привычным движением нащупал рукоять меча, готовясь к новому бою (одновременно в голове пролетела беспокойная мысль – что там с Горном?), как дверь, не выдержав очередного удара, затрещала и вылетела из петель. Вместе с ней в коридорчик вывалился тот самый субъект, о котором я так тревожился.
Когда зодчие строили залы Ирдората, что называется «на века», и ставили двери, которые «невозможно сломать», они не учли, что спустя столетия родится в Миртане человек по имени Горн. Сила его (и ослиное упрямство в достижении цели) будет превосходить мощь всех известных этим строителям созданий. Бедные, они просто не могли предвидеть, что этот наемник, раненый, с больной рукой, умудрится-таки разнести их дверь в щепы, спеша на помощь своему другу, который вообще-то в этой самой помощи не нуждался!
Я помог этому авантюристу подняться. Увидев меня и убедившись, что на вид я жив-здоров, Горн, немало не смущаясь, только слегка морщась от боли в руке, выдал мне гневную тираду, восемь десятых в которой занимали «крепкие словечки» и основной смысл которой сводился к следующему: какого <…> я, такой-сякой паладин-недоучка (и прочее, и прочее), ушел на эту <…> разведку, что я там делал столько времени и что это за <…> шум был там, такой, что и всех мертвых с кладбища подымет, и почему он, Горн, должен сидеть в этой <…> комнатушке, когда его идиот-товарищ погибает где-то там в <…> белиаровых залах.
Я очень устал и был сильно раздражен его халатным отношением к собственному здоровью, поэтому без всяких сантиментов ответил ему на его же языке, а именно – такой же яростной тирадой с не меньшим числом усилительных слов, которая означала нечто вроде: а какого <…> ты, такой-растакой дуралей, будучи серьезно раненным, пошел искать меня в этих Инносом проклятых залах, когда мне твоя помощь <…> была не нужна, и на кой <…> ты, голова твоя мракорисова, стал долбить в эту <…> дверь, ты что, руки захотел лишиться, соображаешь ли ты хоть что-нибудь своими мозгами, позаимствованными у кротокрыса, и прочее, и прочее…
После обмена вышеуказанными приветствиями мы оба успокоились и кратко обрисовали друг другу ситуацию. Горн узнал, что у меня была легкая стычка со скелетами и большая часть шума происходила именно оттуда, вкратце рассказал я и про поединок с Марио. Горн ответствовал, что у него все спокойно, но он просто не мог сидеть, сложа руки, пусть одна из этих рук была не в лучшем состоянии (попутно с разговором мне пришлось заново перевязать ему эту бедовую руку, потому что упражнения с дверью ее выздоровлению явно не способствовали).
– Так значит, Лестер был прав, и этот лже-офицер в самом деле оказался предателем? Каков мерзавец! Надеюсь, ты его хорошо проучил? Туда ему и дорога!
Я грустно улыбнулся. Горн вообще не церемонился с нашими врагами, живя по принципу «горбатого могила исправит», в гневе он был страшен, и частенько приходилось спасать этих самых «врагов» от его праведного гнева. Особенно он был суров с теми, кто
обижал его друзей (в число этих самых друзей с недавних пор входил и я). Неважно, кто выступал в роли обидчика: люди, орки, скелеты или дикое зверье, от заслуженной кары не уходил никто, даже мясной жук. И совсем уж неважно было для Горна, что его друзья не хуже него владели оружием. Ну, нравилось ему быть спасителем всех и вся. При этом он никогда не уставал жаловаться, что остальные только тем и занимаются, что с завидным постоянством «сплавляют ему свои проблемы». Противоречивый ворчун, но отличный боевой товарищ…
– Все сложнее, чем ты думаешь, Горн…
– Ну да уж конечно, где уж нам вас понять!.. – чуть обиженно протарахтел наемник.
Уже не в первый раз наше отношение к противнику оказывалось диаметрально противоположным. Это периодически приводило к ожесточенным спорам, сводившимся большей частью к перебранке. Впрочем, вдоволь наругавшись, доходчиво объяснив, что каждый из нас думает о другом, и обменявшись коронными фразами: «Да чтоб я такому идиоту когда-нибудь еще пришел на выручку! Ноги не подниму» – «Да чтобы я такого дуралея еще раз попросил помочь! Десять раз!» – мы вполне миролюбиво расходились, прекрасно зная, что Горн при первом зове явится мне на помощь: и в десятый, и в двадцатый раз, а я не премину поблагодарить его за это. Каждый, однако, оставался при том же мнении, что и до спора.
Прекрасно зная все это, я не стал теперь спорить – не время, не место, да, сказать по правде, не нужно это ни ему, ни мне! Горн каким был, таким всю жизнь и останется. Он – простак, это его беда, но это же и его большое счастье. Для него все – черное и белое, я же различал в жизни множество цветов, и чем дальше, тем больше их становилось, добавлялись новые тона, полутона и оттенки. На радость ли мою, на горе ли – но это было так. Иногда мне хотелось проснуться таким, как Горн. Но я был именно собой, и за этот бурный год успел увидеть разные грани и Добра, и Зла. И, наверное, вернутся назад к себе самому, наивному и простому, я бы уже не смог.
– Пошли уже, философ ты доморощенный, – усмехнулся Горн, приобняв меня здоровой рукой. – Или по скелетам соскучился? А о своих «сложностях» ты с Ватрасом потолкуй или с Лестером. Маги – мастера все усложнять…
Поддерживая друг друга, будто два запоздалых посетителя, покидающих кабак, мы пошли к выходу из храма. Залы Ирдората были зловещи, но пусты. Пещеры горы, во чреве которой был построен храм Тьмы, тоже не таили в себе опасности – мы с Горном и Ангаром хорошо поработали здесь мечами. И все равно приходилось быть настороже, пока мы шли вперед под голубым светом Звезды Паладина.
Светлая руна в пещерах Тьмы… Такого они никогда не видели. Как бы просветить, прогреть их Огнем Инноса, заставив забыть о мраке навсегда? Можем ли мы нечто большее, чем просто избавлять мир от созданий Тьмы? Кто знает, пока что этого нам не дано…
Мы без приключений дошли до выхода из горы и подошли к бывшему орочьему становищу, где нас поджидал Ангар. Как и все выходцы из Болотного братства, он умел держать свои чувства при себе, поэтому был, как обычно, спокоен и бесстрастен. Но та забота, с которой он взял меня под руку, помогая идти, выдала его с головой.
– С кораблем все в порядке. Я рад, что вы вернулись.
Все было сказано. Что еще тут можно добавить?
Через минут десять под нашими ногами уже закачалась палуба.

***​

– А, вот и наши герои явились. Ну что, живы? – приветствовал нас Ли.
Он почти никогда не улыбался, и его сосредоточенное лицо всегда хранило печать какой-то затаенной грусти. Лишь однажды он позволил мне прикоснуться к своим ранам, увидеть их истоки. И то – всего лишь на мгновение. Воин до мозга костей, Ли не позволял себе даже минутной слабости. Но я уже научился угадывать по незаметным оттенкам в голосе его истинные чувства. Сейчас он был встревожен, да и вид Горна с перебинтованной рукой, плетью свисающей вдоль тела, и меня, хромавшего на правую ногу, очень обеспокоил его.
– Ангар! Их надо сейчас же отвести в каюту к Ватрасу. Педро, – окликнул он маячившего у мачты послушника, который в мгновение ока оказался близ него в ожидании приказа, – беги позови Мильтена и Лестера. У нас тут раненые.
Педро стремглав побежал исполнять приказание. Ли обернулся ко мне:
– Сейчас – отдых, лечение и ничего другого. Все под контролем. Можете спокойно отдыхать, после такой работенки вы заслужили это. Вон, вся гора шаталась, будто там сошлись в поединке минимум пять драконов.
– Дракон был, но всего один, – улыбнулся я, дотронувшись до Глаза Инноса, висевшего на шее. – Он более не опасен. У вас, я вижу, тоже ничего интересного.
– Да, прошло три часа, а об орках ни слуху, ни духу. Прямо-таки обижают нас своим невниманием.
Ли шутил, но я уловил в его интонации тревогу. Это тишина вокруг не внушала ему доверия. Мы забрались в самое гнездо врага, и наивно было полагать, что он надолго оставит этот дерзкий поступок безнаказанным.

***​

После недолгих протестов Горн, наконец, согласился, чтобы Ватрас сначала обследовал именно его рану и провел лечение, а потом уже занялся мной. В самом деле, состояние его руки мне совершенно не нравилось, мои опасения подтвердили озабоченные взгляды Ватраса и Лестера, который появился в алхимической лаборатории спустя пару минут. Словам последнего Горн доверял безоговорочно, поэтому, вздохнув, позволил снять с себя доспех и предоставил им свою раненую руку в полное распоряжение.
Молодой маг Огня Мильтен, еще один мой близкий друг и товарищ, помог между тем разоблачиться мне. Я с радостью снял тяжелый доспех, который, казалось, был готов задавить меня в последние пару часов, и с блаженством растянулся на кровати. Мильтен проинформировал меня, что рана на ноге была не опасной, так, пара пустяков, хотя и очень болезненных, и тут же занялся ее перевязкой и лечением. Не пришлось мне беспокоиться и о сломанных ребрах – их просто не было, я отделался ушибами да синяками:
– Даже и не мечтай проваляться в безделье на койке, – заметил Мильтен, – к завтрашнему утру нога будет как новенькая, так что можешь спокойно продолжать спасать мир. А вообще… – добавил он задумчиво, – ты просто везунчик, что избежал серьезных ранений. Кто это оставил тебе на память эту милую метку на ноге? Скелет, орк, ящер?
– Наш знакомый по имени Марио, – я поморщился, когда Мильтен обрабатывал какой-то жгучей и к тому же дурно пахнущей жидкостью мою рану. С соседней кровати, где Ватрас и Лестер занимались раненым Горном, доносилась отборная ругань, видимо, наемнику лечение тоже пришлось не по вкусу.
Выслушав мой небольшой рассказ, Лестер пожал плечами: ну, что я вам говорил? Однако скромно промолчал – он никогда не любил выставлять свои заслуги напоказ. Ватрас пробормотал что-то вроде: очисти, Иннос, его душу, Аданос, – упокой ее с миром. А Мильтен покачал головой, укоризненно глядя на меня:
– Вот хоть сто веков пройдет, а ты, дружок, так и будешь попадаться на уловки всяких негодяев.
– Это у него неизлечимо, – подхватил Горн, – а… снепперова пасть! Ватрас, вы можете убрать от меня вашу, как ее, водоогненную смесь… Скоро до костей все прожжет!
– Сын мой, – спокойно отвечал маг, – Водоогневик – могущественное лекарство, которое очищает и исцеляет духовные оболочки, прорванные в месте ранения, это плод единства двух стихий, даров двух богов – Инноса и Аданоса. Если ты выдержишь боль очищения огнем, вода затянет твою рану меньше, чем за день.
– За день? – взвился Горн. – Мне нужно быть новеньким к утру! Да как же я завтра нашего парня одного отпущу в эту белиарову нору – скелетам да зомби на радость! Нет, лейте тогда на меня сколько хотите этой жгучки, но чтоб я завтра же держал обеими руками мой топор.
– Я буду молиться Аданосу о скорейшем выздоровлении вас обоих…
– Да уж помолитесь!
– Горн! – зашипел на него Мильтен. – Ты как с магом разговариваешь? Орку в зубы твои манеры наемника!
– Извините, пожалуйста, – Горн в самом деле почувствовал себя виноватым за свою бестактность. – Просто мне необходимо и вправду здоровым быть! Как же ему, – он кивнул в мою сторону, – без помощи? Все твердят – он Избранный, спасай всех и вся, а он, между прочим, тоже человек и может потерять кровушку, когда его толпой окружают эти зверюги Белиара! Вон как его по ноге этот гаденыш Марио хватил! А еще и по спине сегодня элитник прошелся, мракорис ему на голову! А про то, что парень может чертовски устать после всех этих веселых плясок с монстрами, они, конечно, тоже забыли? Да эти самые господа умные маги хоть сами-то бывали в подобной заварушке, в какой оказались сегодня мы? Когда эти ящеры прут со всех сторон да орки строят гримасы своими клычищами? Когда еще этот лорд скелетонов решил внезапно ожить и помахать своим ржавым мечищей? Вот, то-то же… И жр… извините, есть парню тоже нужно, без пары окороков в животе много не навоюешь, и отсыпаться тем паче надо, а то краше зомби будет, скелеты за своего примут. А его – то к оркам на свидание в Рудную долину, то в пасть к драконам, то в эту чертову Ирдоратскую гору. И все – воюй, сынок, защищай нас. А ему каково? Ох ты, три дохлых снеппера, как ломает…
Тут его пламенная речь прервалась новым потоком ругательств.
Дело в том, что во время своего монолога Горн так разволновался, что начал усиленно жестикулировать: сначала здоровой рукой, а к концу речи – и раненой, на мгновение забыв даже про боль. Впрочем, рана напомнила о себе достаточно быстро. Но за это время с его руки успели свалиться все повязки из лекарственных трав, которые так заботливо укладывал Ватрас, намереваясь все это туго забинтовать.
Маг Воды мученически вздохнул, наверное, подумав про себя, за что ему достался такой беспокойный пациент, а всегда невозмутимый Лестер, не выдержав, пробурчал себе под нос что-то про бестолковое наказание всех лекарей.
Я непроизвольно улыбнулся этой сцене. Признаться, мне было приятно слышать такую горячую речь моего эмоционального друга. Отрадно узнавать еще и еще раз, что ты не один, что у тебя есть настоящие товарищи, которые беспокоятся о тебе. Нет, ледяной дракон был не прав, когда, злорадствуя, утверждал, что третье условие, необходимое для вызова Белиарова зверя на бой, невыполнимо в жестоком мире людей.
– Тебе нужно привести с собой пять товарищей, который пойдут за тобой в огонь и воду, в самую Тьму… Пойдут – не ради наживы, или удовлетворения своего властолюбия, или чего другого. Пойдут – ради дружбы, ради помощи. Но тебе не найти таких безумцев. Все истинное и искреннее уже давно умерло в вашем мире… Потому Хозяин имеет такую власть…
Ты не прав, дракон, ты ошибся! В мире осталось еще много хорошего. Такого, как дружба, и она не по зубам никому из белиаровых слуг. Подлость, алчность и жажда власти не покрыли собой все. А значит, есть шанс сразиться с посланником Тьмы, средоточием зла, есть шанс победить его…

***​

Я провожал взглядом последние лучи солнца. Хотя время было еще не позднее и осень только-только начинала золотить листву, здесь, над Ирдоратом, солнце не задерживалось надолго. Быть может, Иннос был бы и рад осветить своими лучами сумрачный остров и прогреть недра горы, но черные скалы гнали его прочь от себя. Это была земля Белиара, где властвовали Ночь, Зима и Тьма, и солнечный свет был здесь нежеланным гостем. Поэтому, как только вечер вступал в свои права, из глубин зал Ирдората выползал мрак и покрывал все вокруг, изгоняя лучи из своих владений. А утром заря долго боролась с ночью, чтобы хоть ненадолго подарить миру свет. Темная хозяйка соглашалась, но этот компромисс длился слишком мало – едва солнце клонилось к закату, как ветер нагонял тучи и они снова погружали остров в черную пучину. Наверное, лишь воля Аданоса позволяла сохранять баланс дня и ночи, но постепенно сила Белиара росла, превращая свет в вечного изгнанника.
Я сидел на скамье у порога спальной каюты и наблюдал за последними мгновениями борьбы солнца с ночью. Но тучи уже закрыли собой все небо, еще немного – и оно исчезло под их темной массой. Мрак снова выиграл.
Но нет – не совсем. Еще видны были огни в кузнице, свет наших факелов, освещающий каюты, пламя фонарей, которые Ли приказал расставить по всему причалу, чтобы не дать врагу возможности подкрасться к кораблю в темноте, были видны вспышки в алхимической лаборатории, где Ватрас и Мильтен колдовали над зельями и заклинаниями, подготавливая наш с Горном завтрашний поход, да и надо мной снова сияла Звезда Паладина.
Наш корабль принес свет в эти мрачные чертоги Тьмы. Она пыталась задуть наши факелы ветром, потушить огонь в кузнице, ее мрачные создания изо всех сил старались сегодня убить меня, чтобы погасить Звезду навсегда. Но нет – им это не удалось и не удастся. Пока я иду вперед, окруженный товарищами, пока бдительный генерал Ли снова и снова обходит корабль, бросая зоркий взгляд на причал, пока кузнец Беннет, поминая всех приспешников Белиара до седьмого колена, заново разводит огонь в печи и продолжает ковать наконечники для стрел и арбалетных болтов, затачивать наши мечи и топоры, пока Ватрас и Мильтен вырисовывают на свиточной бумаге заклинания и кипятят, помешивая в котелке, зелья, – белиарову зверю не потушить наш Свет. Мы дерзко вторглись в это царство Тьмы и не отступим, пока над Ирдоратом впервые раньше срока не разольется разноцветная заря.
Это так, мы победим, должны победить…
Но все-таки… какими беззащитными мне иногда казались эти тусклые огоньки среди Черной Мглы, шапкой накрывшей скалы. Маленькие храбрецы, как они ничтожны по сравнению с огромными пространствами острова Ирдорат. И сколько он еще хранит в себе злобных, неведомых сил, способных задуть это пламя раз и навсегда. Кто победит – отважный, но крошечный Свет – или огромная Тьма?
Почему никто не мог ответить на этот вопрос: твердо, глядя мне прямо в глаза, не вздрогнув, не нахмурившись, не заколебавшись ни на секунду?
Нет, никто, ни один из нас. Ответ могу дать лишь я сам. И этот ответ один: да, я смогу. Я хочу увидеть этот свет на Ирдорате, мечтаю, чтобы отныне он был здесь всегда.
Вот только почему в последние дни моя вера идет рука об руку с сомнением, и не успеет она озарить мою душу, как тревога снова набрасывает на сердце свое темное покрывало? Я – слуга Инноса, откуда же это болезненное ощущение, что я стою на шатком мосту между двумя берегами, где каждый шаг может быть сделан в пустоту?
Иногда мне кажется, что я неправильно выбрал путь, что он мог бы быть иным… Но разве в силах Избранный обойти дорогу, которую столетия назад предсказали ему древние легенды? И мой скромный голос, голос меня самого, настоящего, уже давно никто не учитывает. Даже я сам.

***​

Я попросил Беннета починить мой доспех. Осматривая поврежденные латы, которым сегодня досталось от оружия всех видов, кузнец недовольно проворчал:
– И какая же это пакость испортила такое прекрасное произведение искусства? Чтоб этому орку дурно спалось на том свете! Увы, приятель, к завтрашнему утру я смогу разве что заплату поставить на эту дырищу. И то придется работать ночь напролет. Но, чтобы вернуть ему первозданный вид, нужно по меньшей мере неделю… Да и то – не в этой морской кузнице, где все пропиталось солью!
Я уверил его, что заплаты мне более, чем достаточно. Главное, чтобы доспех выполнял свои функции защиты. Конечно, мне было жаль, что на этих замечательных латах теперь зияет большущая дыра, но, видимо, внешний вид вооружения значил для меня меньше, чем его пригодностью к бою. Но Беннет относился к доспехам и мечам как к своим драгоценным детищам, и для него любой красавец-меч, сломанный в битве, был как удар по сердцу. Такие они, мастера, творческие люди…
Продолжая ругать орков на чем свет стоит, Беннет удалился в свою кузницу. Мне же оставалось лишь печально улыбнуться про себя. Друзья, все они мои друзья. Но отчего-то чертовски грустно, что, наверное, никто из них не поймет меня, если я скажу, что больше жалею того, кто испортил мой доспех, чем покореженные латы.
Может, лишь Ватрас отнесется к моим словам с вниманием. Но странное дело – я хотел с кем-то поделиться этой внутренней болью, вкравшейся в мое сердце, и одновременно желал оставить эту печаль при себе. Как глупо! Быстрее бы это все закончилось…

***​

После лечения нам принесли небольшой ужин… Вернее, небольшой для меня, Горн же возмутился малым количеством еды, сказав, что, если бы фермеры кормили так домашних кротокрысов, они бы «окочурились за неделю».
Вот что он считал «ужином для людей»: пару окороков, две буханки хлеба, четыре огромных куска сыра, три тарелки рыбного супа и еще две – свекольного. Всю эту снедь Горн запил двумя кринками молока и бутылкой вина из запасов монастыря Инноса. В качестве закуски он умудрился слопать почти весь запас черных грибов, прибереженных мною в целях увеличения магической силы. Я поздно спохватился и сумел спасти от его прожорливой пасти жалких семь грибов. Ватрас, правда, был доволен аппетитом Горна и сказал, что выздоровление ему гарантировано.
В отличие от раненного наемника, я, будучи более здоровым, ел очень мало, ограничившись супами да хлебом. Лестер почти что силою заставил меня глотнуть можжевеловой водки, как он сказал, для повышения настроения.
Однако даже это не помогло: настроение продолжало раскачиваться на гигантских весах, то падая в пучину, то взлетая к звездам.
После ужина, по приказу Ли, которому я поручил охрану корабля и команды (а значит, и меня самого, пока я был здесь), и по требованию Ватраса и Мильтена, мы с Горном должны были немедленно идти спать. Впрочем, согласия последнего наши лекари не особо-то и спрашивали, считая его состояние оправданием для своих немного бескомпромиссных действий: туго прибинтовав ему больную руку к туловищу (а для верности еще и обездвижив ее заклинанием), они влили ему в рот какое-то снотворное зелье (на этот раз вкусное, судя по его довольным причмокиваниям). После этого Горн повалился на кровать и уснул уже через минуту, сотрясая своим храпом всю каюту.
Мне же, как назло, совершенно не спалось, а зелье я пить не стал: грозно глядя на Мильтена, попытавшемуся напоить меня им, я сказал ему, что, как командир экспедиции, не имею права быть беспомощным в случае внезапного ночного нападения. Хватит одного Горна. Вздохнув, молодой маг признал мою правоту.
Провалявшись с полчаса на кровати без всякого толка, я вышел подышать свежим воздухом на палубу. Однако я быстро убедился, что даже в грязной, пропахшей тухлой рыбой и прочими отбросами гавани Хориниса дышалось лучше: в здешнем морском воздухе при всей его свежести и чистоте чувствовалась какая-то мглистая сырость – словно дыхание Ирдората пропитало собой все пространство близ острова. Скорее всего, только создания Тьмы могли дышать им свободно, для нас же он был чужим, поэтому с каждым вдохом в тело словно проникала капелька яда, подтачивающая силы, угнетающая волю. Такой воздух явно не способствовал выздоровлению, наоборот, он замедлял его.
– Все равно не остановите, – сказал я незримым воинам Белиара, притаившимся в
воздушном пространстве. – Ведь от наших огней, от нашего дыхания, от наших слов вы же тоже задыхаетесь? А ну-ка, Иннос! – произнес я и почувствовал, как рядом со мной пронесся легкий порыв ветра. Воздух вокруг тут же стал прозрачнее и свежее. – Что, не нравится?
Призрачный враг позорно отступил от меня, спрятался среди скал, затаился. А я улыбнулся, осознавая свою силу.
Поразмыслив, как бы провести вынужденное бодрствование с пользой, я попросил проходящего мимо Диего подойти ко мне. После моего возвращения мы обменялись с ним лишь парой приветственных слов. Но мне был нужен совет одного из старейших опытных воров Хориниса – вора высшего порядка, умельца обводить вокруг пальца других и в то же время повидавшего на своем веку столько всяких хитростей, что разгадать чужие загадки ему не составляло труда. Кроме того, Диего был прекрасным охотником и стрелком из лука, но сейчас мне было больше нужно первое его умение.
Я дал ему почитать отрывки из дневника неизвестного мастера, где говорилось о каком-то склепе, только пройдя через который можно открыть дверь в покои Зверя, о его тайнах и загадках, о каких-то кодовых комбинациях настенных переключателей, о некоем мастере-ключнике, создателе склепа, и странных «псах Белиара». Я ничего толком не понял. Диего долго вчитывался в строки, затем, оторвавшись от дневника, вглядывался в сумерки, листая страницы своей памяти, потом покачал головой:
– Извини, но я тоже ровным счетом ничего не понимаю. С нежитью я никогда не сталкивался (на свое счастье) и ее ловушки мне неведомы. Ты был в храме Спящего, поэтому, как мне кажется, у тебя больше шансов разгадать их. Одно могу сказать – нежить коварнее орков, будь осторожен, возможно, «псы Белиара» – это лишь одна из немногих опасностей. Знай – за неправильную комбинацию переключателей наказание может быть суровым.
Я и сам помнил, как при повороте ложного выключателя в одной из комнат старого храма потолок начинал опускаться прямо на тебя. Что же придумал хитроумный мастер-ключник? Следующий день обещал быть веселым. Я сразу же решил не брать с собой Горна – рисковать, так одному. Надо попросить у Ватраса пару усыпляющих свитков.
Расстроенный таким поворотом событий, я проводил взглядом удалившегося на обход Диего и, встав, не без труда доковылял до лаборатории, решив спросить совета у наших магов. Ли, заметив эту прогулку, неодобрительно посмотрел мне вслед, Лестер, отчаянно борющийся со сном (ему жутко хотелось спать с самого нашествия драконов), погрозил мне кулаком. Но никто не остановил меня.
В лаборатории Мильтен колдовал сразу над несколькими котелками с зельями, помешивая одни, бросая травы в другие и разливая по колбам третьи. Ватрас, сидя за столом, старательно выписывал заклинания на специальной бумаге для магических свитков.
Оба они не обрадовались моему приходу. Ватрас мудро сказал, что героизм состоит не только в умении рисковать и сражаться дни напролет, но и вовремя дать себе отдых, а Мильтен проворчал, что своим хождением я «нахожу себе проблему на ноге». Я знаком попросил его успокоиться, дескать, есть разговор. Мильтен, продолжая сыпать в зелья какие-то ингредиенты, недовольно кивнул – давай уже.
– Мильтен, скажи, насколько близко ты знаком со скелетами?
Наверное, надо было иначе сформулировать вопрос. Мильтен даже одно из зелий пролил от неожиданности, темная жидкость попала на огонь, и нам пришлось спешно отскочить вглубь комнаты, спасаясь от серии последовавших за этим небольших взрывов. Хуже того – вскоре от пропитавшихся зельем углей повалил противный едкий дым, заставив нас на время покинуть лабораторию.
Мильтен выругался парочкой «горновских» выражений (адресованных, естественно, мне), поспешно снял уцелевшие зелья с огня, спасая их, а Ватрас был вынужден прервать свою работу и наколдовать легкий ветерок, чтобы очистить воздух в помещении от запаха гари.
– Вот надо было мне под руку говорить, когда я помешивал напиток силы, только что положив в него драконовый корень! Для тебя же старался, тролль ты минентальский!
Я извинился с десяток раз, после чего вежливо настоял на ответе на мой вопрос.
– Нет, прости, но дружбу со скелетами не вожу! Мне вообще хватило тех соревнований по бегу, что ты устроил с ними у Каменного круга, когда добывали мне орочий амулет, а тебе камень-юнитор. Я бы никогда и не полез в тот склеп, если бы не твоя подмога. Сам понимаешь, мои огненные шары против скелетов – что стрелы против каменных стен. К тому же, как ты помнишь, – Мильтен наклонился ко мне и прошептал в ухо, – я иногда очень неудачно путаю заклинания.
Я улыбнулся, вспомнив, как однажды, решив использовать против пса-кровососа заклинание «Пирокинеза», Мильтен вместо того, чтобы поджечь врага, запалил на себе рясу мага Огня, и в результате мне пришлось отбросить меч и, ругаясь на чем свет стоит, сбивать с этого недоучки-мага огонь (благо пес, не будучи круглым идиотом, поспешно ретировался подальше от таких горе-пирозаклинателей).
Но воспоминания-воспоминаниями, а проблема со скелетами оставалась нерешенной. Слова вступившего в разговор Ватраса не принесли ничего обнадеживающего. Маг Воды согласился с Мильтеном, подтвердив, что против скелетов лучшее оружие – мечи да топоры, потому что магия воды с заключением врагов в ледяной плен не приносит скелетам ощутимого вреда. Разве что выводит их на время из битвы.
Настроение готовилось к новому прыжку в бездны, когда я представил себе поединок с десятком (не скелетов, это было бы детской игрой) лордов-призраков архолов, да еще в полном одиночестве. «Святая стрела» слишком слаба, тебя окружат прежде, чем ты выведешь хотя бы двоих из строя. Но тут мудрый Ватрас утешил меня.
– Здесь нужны заклинания против нежити…
Но остальные мои паладинские руны были направлены на лечение! Я пожалел, что не уговорил Альбрехта, заведовавшего магией для паладинов, дать мне на дорожку парочку рун высшего порядка. Но тут вспомнил: есть же мощнейшее заклинание, лишающее силы любую нежить, которое Мильтен дал мне тогда у каменного круга, чтобы убить стража гробницы. Руну с подобной силой я купил позже у Ксардаса, она помогла мне в битвах с охранниками храма Спящего. Увы, теперь она была потеряна. Но… можно ли создать новую, такую, которой мог бы пользоваться и я, паладин?
Я немедленно озвучил свой вопрос. Ватрас и Мильтен задумались.
– Сын мой, за пару часов мы могли бы создать подобную руну, материал у меня с собой…
– Но, – закончил Мильтен, – ты не посвящен в круги магии Инноса, необходимые, чтобы использовать ее. У тебя просто не хватит умения.
Отрадно это слышать. Мой оптимизм все повышается.
– Может, хотя бы парочку свитков напишите?
– Напишем. Да что толку, – мрачно проговорил Мильтен. – Как будто в бою у тебя будет масса времени читать каждый из них.
Ватрас о чем-то глубоко задумался.
– Выход все же есть. Если мы не можем за ночь обучить нашего друга трем кругам магии, то… мы упростим формулу заклинания, пожертвовав необходимой для ее применения магической энергией, но сохранив самую ее суть – уничтожение неживого врага.
– Тогда ему понадобится с десяток магических напитков – и целый пучок огненных трав, - проворчал Мильтен.
– Иного пути нет, – ответствовал Ватрас. – Враги сильны, когда их много, трудно надеяться только на меч. Пусть лучше наш друг затрачивает на каждое заклинание большое количество магической энергии, зато эта руна будет его помощником.
– Тогда за работу, – воскликнул Мильтен. – Не переживай, приятель, к утру твоя руна будет готова. Идемте, Ватрас, лаборатория уже проветрилась.
Молодой маг снова быстро развел огонь и поставил на него котелки с зельями. После этого кинулся к мешкам с припасами для магии и после непродолжительных поисков (в ходе которых на полу оказалась гора склянок, пучки с засушенными травами, свиточная бумага, различные магические кристаллы, уголь, гусиные перья и банка чернил) вынырнул из этих завалов с радостным криком: нашел!
– Вот он, отличный рунный камень.
– Хорошо, Мильтен, – с улыбкой сказал Ватрас. – Начинай изучать формулы. Я сейчас подойду. – Он обернулся ко мне: – Иди отдыхай, сын мой, тебе больше не о чем беспокоиться.
Да нет, было о чем. Вместе с дневником мастера у меня в руках был «Альманах одержимого». Возвращение на корабль на какое-то время отвлекло меня от размышлений о Марио. И все равно в каждую свободную от насущных проблем минуту воспоминания о нем продолжали тревожить меня. Я все еще хотел спросить об этом у Ватраса.
Хотел… и уже открыл было рот, но в последний момент передумал. Им сейчас надо работать. Для меня же. Зачем я буду отвлекать Ватраса своими беседами? Как бы то ни было, я продолжал свой путь и ничто не могло остановить меня. Завтрашним утром я отправлюсь снова вглубь горы воевать с загадочным склепом, и эта странная книга не станет мне препятствием. Если все так ясно – о чем же говорить? Альманах я передам по возвращении главе монастыря Инноса, тогда и разберемся во всем. А сейчас я в самом деле пойду отдохну.
– Ты что-то хотел, сын мой? – Ватрас будто угадал мои метания.
– Нет-нет, так, решил заказать еще пару зелий ускорения. В борьбе со скелетами оно очень эффективно, – на ходу сочинил я.
– Мильтен уже варит их, не волнуйся…
– Тогда удачной вам работы, я пойду…
Благословив меня во имя Аданоса, Ватрас пожелал мне спокойного сна. Но во взгляде, которым он проводил меня, я прочел беспокойство. Мудрого мага было не обмануть, он что-то подозревал, но не стал останавливать меня.
Не менее задумчивый взгляд бросил на меня и генерал Ли, когда я проходил мимо него к каюте. Точно так же он смотрел и на причал, и на соседние скалы, возвышающиеся справа от ирдоратского залива. Но это-то было понятно, оттуда мог напасть враг. Почему же бдительный генерал, чей накопленный опыт мог равняться разве что с горем, которого он с избытком хлебнул в жизни, так смотрел на меня? Будто видел и во мне далекие причалы, где мог затаиться враг…
Если бы я только знал, что иногда лучше показаться слабым и поведать кому-то мучающие тебя переживания, чем унести их с собой и позволить им лишить тебя силы. Ведь Ватрас – не мальчишка Мильтен, а Ли – не рубаха-парень Горн. Они могли бы понять… может, они единственные…
Но личный опыт – незаменимая вещь. Если бы только она не стоила так дорого…

Глава 3. Призрачные видения. (неоконченная)

Спойлер

– Нет, ну что за недоучка-некромант придумал этот распроклятый склеп! – бас Горна гремел, подобно грому, в залах Ирдората. На этот раз он перемывал косточки всем скелетам, призракам и зомби, которые поджидали нас в таинственном склепе.
Я опустился на пол и, достав дневник неизвестного мастера, снова принялся его перечитывать. Потом внимательно взглянул на свои пометки комбинаций переключателей. Из девяти возможных только одна была верной. При ошибочном наборе из стенных порталов выскакивали, жутко скрипя своими костями, скелеты и набрасывались на нас.
Лестер прислонился к стене, находящейся напротив входа в зал с саркофагами, где мы сейчас и находились. Он напряженно вслушивался в тишину склепа, готовый в любую минуту подать сигнал к защите. Его просьба сопровождать меня была странной, слишком уж легко вооружен он был для этих залов: доспехи послушника и боевой молот, выглядевший по сравнению с топором Горна и моим мечом детской игрушкой. Но все же я взял его и теперь не жалел. Своим внутренним чутьем Лестер угадывал появление врага и успевал предупредить нас с Горном. А в этом загадочном склепе с его ловушками лишняя пара глаз и ушей была весьма кстати.
Горн, наплевав на все суеверия, уселся на саркофаг, откуда и продолжал свою гневную речь.
– Нет, ну вот же вам, страхолюдии ходячие, все разгадали, камешки в львиных ртах правильно расставили, вылез переключатель из пола, повернули! Так нет же, всего один засов на этой каменной стенке открылся. Чегой-то Белиар так бережет своего зверюгу, что за четырьмя засовами его спрятал? И извольте теперь и дальше расшифровывать эти комбинации! Нет, не люблю я эти замудренности, – он достал из вещевого мешка бутылку с можжевеловой водкой и его дальнейшие комментарии потонули в довольном фырканьи: Горн решил поднять себе настроение своим любимым способом.
Я улыбнулся, но улыбка моя была невеселой. Все это напоминало мне храм Спящего, где, едва ты ошибался с комбинацией, как в центре комнаты материализовывались прямо из воздуха демоны. Пока я разгадал нужный порядок нажатия переключателей, в комнате уже было не пройти из-за тел этих Белиаровых прислужников. Но здесь было все сложнее. Хотя сама схема склепа была уже ясна для меня и мысленно я даже восхищался искусством строителей, но все это мне решительно не нравилось. Этот склеп неожиданно мог сыграть не по правилам.
– Горн, слезь-ка лучше с саркофага. Не дай Иннос, разбудишь какую-нибудь знатную нежить.
– Да чихал я на них всех. Встанет – назад уложим…
Вот бы мне такое спокойствие. Почему я такой суеверный? Я медленно поднялся с пола и сказал.
– Видимо, мы не так поняли мастера. Он говорил не об одной, а о нескольких комбинациях. Здесь четыре зала: два нижних, два верхних. Каждому из них соответствует засов на Большой двери. И в каждом зале нужно набрать кодовую комбинацию… Причем, она может быть везде разная.
– Думаешь? Разве у этих скелетонов хватит мозгов?
– Ты недооцениваешь некромантов, – проговорил Лестер. – Они могущественные маги и умом превосходят многих из нас. Вероятно, мастер-ключник был одним из них.
– И все же, если помните, неизвестный писал в дневнике, что мастер-ключник был недоволен излишней «легкостью» комбинаций и хотел сделать что-то еще, что усложнило бы задачу, – добавил я задумчиво.
– Тьфу, ты же видел, что от этого неизвестного остался лишь скелет. Может, его убили за крамольные мысли прежде, чем он успел усложнить склеп? – спросил Горн.
– Все может быть, но точного ответа мы не знаем. Поэтому надо быть начеку. Если вдруг услышите гул у себя над головой, без сомнений выбегайте из зала. Я уже видел фокусы с опускающимися потолками. И кольями, выскакивающими из стен и пола.
– Последнее нельзя сделать незаметно, – сказал Лестер. – Достаточно обследовать пол.
– Ну, тогда займемся всем этим, – решил я.
Спрятав дневник в сумку и сжав в руке листок со списком комбинаций, я направился в темный коридорчик, ведущий в небольшую залу круглой формы. Таких зал было ровно четыре, в каждой из них на стенах, через равные промежутки, были высечены барельефы в виде львов, а может, каких-то иных мифических животных, в пасти у которых находились подвижные камни. Каждый лев по отдельности не мог укусить тебя, когда ты совал руку к нему в пасть, но вот комбинация из трех камней могла стоить тебе жизни. И лишь в единственном случае приносила долгожданный успех.
Проходя через туманное сияние посреди коридора, я вспомнил про первый сюрприз, который преподнес нам склеп.

***​

Настороженно озираясь по сторонам, мы шли по коридору, сжимая оружие. Я впереди, Лестер за мной, Горн замыкал движение. Вдруг впереди возникло сияние – словно сработал невидимый телепорт. Меньше, чем за пару секунд, сияние съежилось и превратилось в сгусток серого, мерцающего тумана, из которого выступила фигура в черном плаще, похожая на Ищущего, и, злорадно смеясь, проговорила:
– Несчастные! Вам никогда не разгадать тайн моего склепа! Вы останетесь здесь навсегда… Потерявшие жизнь, не обретшие смерть…
– Счас я тебе сам задам загадку…
Выскочив из-за моей спины, Горн с диким криком понесся на неизвестного, не дожидаясь, пока в нас полетят огненные шары. Но оказалось, что фигура была лишь призрачным видением, и наемник проскочил сквозь нее, с разбегу врезавшись в стену. Вспышка – и среди сгустков тумана уже не было никого. Только где-то под потолком эхом пронесся чей-то злой смех, и к моим ногам непонятно откуда упал, звеня, ключ.
– Попытайтесь!
И безумный хохот, от которого невольно сжималось сердце, унесся куда-то прочь, в глубины темных залов.
– Совсем обнаглели, – проворчал Горн, поднимаясь на ноги. – И тел не имеют, да еще и смеются в лицо приличным людям.
– Судя по всему, – произнес я, поднимая ключ с пола, – это и был тот самый мастер-ключник, о котором говорил неизвестный в своем дневнике. Так что можно считать, что мы получили официальное приглашение.
Однако Горн был очень недоволен:
– Ты же знаешь, парень, как я не люблю, чтобы кто-то оставался у нас в тылу… А эти призрачные тем более мне не внушают доверия, – Горн поднял голову вверх и, потрясая топором, воскликнул:
– Что, слабо на поединок выйти из своего тумана, а господин Призрак?
– Он и так бросил нам вызов, – в одной руке у Лестера была руна, другой он держался за рукоять своего молота. Бывший послушник братства Спящего всегда был невозмутим, но сейчас его голос прозвучал как-то глухо…
Я вдруг понял, что, может быть, первый раз в своей жизни Лестер испугался… Почему именно сейчас, ведь были моменты, когда и он, и я были на волоске от смерти… Что-то было не так в этом склепе, весь этот день был какой-то не такой …
– Так мы примем его вызов. Эти костоходящие не поставят нас на колени, – Горн был, как всегда, воинственен. Сегодня даже слишком воинственен.
Я устало кивнул, понимая, что задача моя внезапно усложнилась. Один мой спутник боится, хотя никогда в этом не признается, другой готов сумасбродно рисковать собой. И все же я был рад, что не был один в этих залах.

***​

На этом раз никто не вышел к нам из тумана, и мы очень скоро очутились в комнате с каменными львами-барельефами.
Все-таки меня, как и Горна, терзало тайное беспокойство из-за этого сгустка мглы, оставшегося за спиной. Он словно хранил в себе саму возможность нового появления незваных гостей. Поэтому я велел Лестеру встать у входа и наблюдать за этим туманом. Нельзя было допустить удара сзади.
Горну приказал вплотную подойти к одному из львов: хотя, по словам Лестера, в стенах и на полу не было щелей, из которых могли выскочить пики, я не хотел рисковать.
На поясе у меня висела руна против нежити, которую все ночь готовили для меня Мильтен и Ватрас, правая рука уже лежала на рукояти «Мощи Инноса»: мне хватило бы и секунды, чтобы выхватить его из ножен. Горн уже держал в руках свой топор, готовый в любой момент обрушить его на голову стража-нежити.
Я подошел к нему.
– Горн, выбери-ка комбинацию. У тебя счастливая рука. Кто знает, вдруг нам повезет с первого раза.
– Ну-у, – протянул Горн, – что же ты нашего мастера-ключника обижаешь? Он готовил своих скелетов, а ты даже пару битв разыграть для разминки не хочешь…
– А все-таки?
– Давай вон эту, – Горн ткнул своим пальцем в листок. – Четвертая. Клянусь рогом мракориса, будет удачная.
Я обошел двух львов, передвигая камни у них в пасти. Дело оставалось за третьим.
– Скрестите пальцы…
Лестер продолжал вглядываться в туман, зажав в руке молот.
– Оружие к бою! – выкрикнул Горн свой знаменитый боевой клич.
Я повернул камень…
Но беда пришла совсем не оттуда, откуда мы предполагали… Видимо, перед смертью неизвестный мастер все же построил для склепа последнюю ловушку…

 

[Дикарь]

Sandrin, я и читал. Года три назад.

 

[Mortarion]

так и не дождались продолжение, эх

 

[Sandrin]

На днях решила перебрать все мои "готические" опусы, накопившиеся за несколько лет увлечений "Готикой", и вот - наткнулась на вторую главу и неоконченную третью к этому рассказу. Все это было написано тогда же, в 2009-м году, но вторая глава показалась мне уж чересчур наивной и пафосной. Публиковать не решилась, все хотела переделать, но увы - потом мысли ушли в другое русло, и вряд ли, повторюсь, этот рассказ когда-то будет продолжен. Если и буду еще писать по "Готике", то уже совсем иное.

Тем не менее, мне кажется, что в этих неопубликованных главах все же есть и кое-то интересное, потому решила рискнуть и выложить их на форум. Да, ГГ там чересчур наивен, робок и пафосен, Горн мне самой теперь жутко не нравится, как выписан, но остальное - более или менее. Глава писалась с юмором, так что, может, кого-то улыбнет. То же касается и третьей неоконченной (хотя там уже и драма начинается).

В общем, те, кто хотел когда-то почитать продолжение "Быть Избранным", - прошу! А если кто покритикует, буду тоже благодарна: критика, она всегда пригодится в будущем - ошибки учитывать и не повторять.
Обе новые главы добавила в шапку.

 

[Локи]

Sandrin, просто замечательный рассказ. Прочел буквально на одном дыхании. Персонажи получились очень "живыми". Всем известная история, но с совсем другой стороны.
Очень хочется увидеть продолжение третьей главы.

 

[Sandrin]

Локи, спасибо большое за отзыв. Что ж, может, со стороны некоторые образы показались и не такими уж натянутыми, как я опасалась. Возможно, я чересчур сомневаюсь в себе, как, впрочем, всегда. Но уж лучше быть к себе слегка строгим, чем писать, что в голову взбредет.

С продолжением очень и очень вряд ли, ибо, увы, за три года я сама подзабыла все детали коллизии, это просто придется все заново "пересочинять". Одно могу сказать - главная идея была в том, что ГГ стал более вдумчивым и научился видеть человека даже во враге, тем не менее, это не сделало его слабее, чего он так боялся во 2-й главе. Т.е. это были своего рода испытания духа на Ирдорате. А его друзья остались живы, не волнуйся.

Впрочем, я продолжаю перебирать накопившиеся за три года материалы по "Готике" и постараюсь в ближайшее время довести до "печатного" вида другой набросок, не относящийся к этому рассказу, но тоже освещающий под другим углом некоторые знакомые нам события. Так что чтива еще подкину, может, даже на этой неделе.

 

[Phoenix NewDragon]

Мне рассказ понравился. Первая часть, наверное, самая удачная. Отражает переживания героя, и, что, наверное, важно, показывает, ради чего он сражается. И, если с яркими событиями у меня в рассказах всё хорошо, то вот с моральным выбором и эмоциями героев - очень плохо. Здесь же все почти идеально - и действия, и чувства героев, и философская составляющая. Спасибо за рассказ

 

[Sandrin]

Феникс, а тебе спасибо за отзыв. Мне самой первая часть больше всего нравится, ибо повторюсь, изначально она задумывалась как отдельный, законченный рассказ. Но потом захотелось продолжить... продолжение получилось послабее, более юмористическое, ну а потом вдохновение иссякло.

Тем не менее, пару лет назад мысли все же вернулись к этой теме, но мне захотелось осветить ее с несколько иной стороны. Показать "зло" в Готике с той точки зрения, с которой мы на нее не смотрели. Увы, запалу ненадолго хватило, тем не менее, одна глава у меня все же получилась.
Т.к. "Быть Избранным" все еще вызывает интерен, я подумала-подумала - и решилась-таки ее выложить. Вот к этому продолжению я, может быть, еще вернусь. Однажды.

Ну а тебе еще раз спасибо, и - внимание за внимание - я постараюсь на днях прочитать "Ярость Фена" и тоже написать небольшой отзыв. Но не буду называть сроки, ибо, во-первых, стоит мне их назвать, как у меня точно ничего не получается вовремя, во-вторых, сейчас у меня наступает самая сложная неделя - уже впритык перед экзаменом. Хотя я периодически специально отвлекаюсь на другие вещи, чтобы крыша тихо шифером не поехала, иногда под вечер сложно заставить себя писать что-то новое - пусть это будет простой отзыв. Прочитать-то - оно без проблем. Но постараюсь.

Ну и ладно, тот самый отрывок, о котором говорила. В шапку его тоже добавлю.

Рассказ, задумывавшийся как продолжение "Быть Избранным" (неокончен).

Чужак

Сеймур отвлекся всего на долю секунды – и этого было достаточно, чтобы тяжелый двуручник врезался ему в плечо. Конечно, наплечник смягчил силу удара, а незаточенный меч не представлял собой настоящей угрозы, но удар был так силен, что парень кубарем полетел на землю. Плечо пронзила резкая боль, на мгновенье незадачливому бойцу показалось, что у него сломана ключица – пошевелить рукой было почти невозможно. «Проклятье, – пронеслось в мыслях. – Ну почему я снова позволил Марио обмануть меня?»
Ведь Сеймур внимательно следил за маневрами противника – за всеми движениями огромного двуручного клинка, пытаясь угадать, как поведет себя Марио в следующую секунду – нанесет ли удар, закроется ли от нападения или последует ложный замах меча – для того, чтобы отвлечь внимание и воспользоваться секундным замешательством. Для Сеймура это было тяжелым испытанием, для Марио – почти что игрой. Капитан «Черного мстителя» обожал свой двуручный меч, молодой офицер же ненавидел все двуручное оружие в целом и тот клинок, что был сейчас в руках противника, в частности. Наверное, меч платил ему тем же.
Несколько раз Марио грозился атаковать своего юного ученика при помощи так называемого «возвратного удара» – одного из самых опасных и коварных приемов двуручника. Ты уже уклонился от выпада, меч противника ушел в сторону после замаха, и кажется, что такую массу железа не удастся вернуть в исходное положение так быстро. Открываешься и идешь в атаку, а тем временем неимоверным усилием, которого ты никак не ожидаешь, твой противник возвращает оружие в привычную для двуручника позицию – и при этом ты оказываешься как раз на пути клинка. Плечо, бок, при меньшем везении даже голова – становятся жертвами этого приема. Зная об этом излюбленном маневре Марио, Сеймур пытался угадать, когда противник его применит. Увидеть усмешку в глазах, почувствовать задумываемое движение в теле – все, что могло бы подсказать, когда надо выждать, а когда атаковать. Но Марио будто играл – замах каждый раз оказывался ложным. И когда Сеймур решился на выпад со своей стороны и открылся – тогда и попал под этот коварный удар.
Плечо вопило от боли и просило срочного перерыва, но Марио и не думал останавливаться. Сеймур обомлел, когда противник атаковал его – раненного, лежащего на влажной от недавно прошедшего дождя земле. Чисто машинально Сеймур поставил блок и отвел удар, стиснув при этом зубы, но все внутри него возмутилось – что нашло на Марио? Это же просто тренировка! Где правила чести?
Но Марио будто был глух. Он не давал Сеймуру даже подняться – удар следовал за ударом. От боли, раздирающей плечо, уже хотелось кричать.
– Марио, ты что, ошалел?
– Сражайся, – был краткий ответ, и последующий взмах меча поставил за этим словом жирный восклицательный знак.
Скрестившиеся клинки звонко звякнули. Но Марио не ослабил давления – он явно старался заставить Сеймура выпустить меч из рук. Парень вынужден был вцепиться в клинок обеими руками, держа его перед собой: если он не выдержит напора, меч противника «пронзит» его насквозь. Нет, не пронзит, конечно, он незаточен, но удар получится будь здоров. Только еще сломанных ребер не хватало! Но Марио будто не замечал ничего, весь уйдя в поединок.
– У меня, кажется, сломана ключица, – прошипел Сеймур сквозь зубы, не ослабляя сопротивления.
– Ну, твоя хватка доказывает обратное, – не смутился Марио и вдруг резко отскочил назад. Сеймур по инерции пролетел вперед и едва успел перекатиться по земле, уклоняясь от удара сверху – пока он не разобрался, что нашло на учителя, лучше поберечься от новых увечий. Плечо, видимо, уже устало всхлипывать от боли и потому просто ныло, боль слегка притупилась и, хотя и не уменьшилась, стала менее саднящей. Пожалуй, ключица в самом деле цела. Но вот ушибом тот удар его явно наградил. Да каким-то странным – такое ощущение, что боль не стала задерживаться в плече, а начала вливаться через него в тело, даже в другую руку, и тисками сдавила грудь. Словно в плече боли накопилось слишком много, и оно щедро решило поделиться.
Сеймур не на шутку разозлился, ему было уже наплевать, что это просто тренировка, ему захотелось отплатить Марио за все свои мучения – как за раненное плечо и безразличие к просьбам остановить бой, так и за все эти изматывающие упражнения с двуручником, которыми наставник его пытал вот уже месяц, будто хотел сделать из него мастера. Нет уж, это не его оружие, Сеймур всегда предпочитал легкие и дающие свободу движениям одноручные мечи. Он не понимал, какого Белиара взбрело в голову Марио учить его сражаться нелюбимым оружием. Все эти рассуждения: «хочешь одолеть противника, вооруженного двуручником, – почувствуй его клинок в своих руках» – сейчас казались не стоящими выеденного яйца. Марио некуда было девать себя, вот и он взялся передавать другим свой опыт. Этим несчастным «другим» и был Сеймур.
Ему удалось встать на ноги и даже заставить Марио немного ослабить свой напор. Однако Сеймур не шибко тешил себя надеждой. Он видел, что противник опытнее его и намного искуснее. А силы были уже на исходе. Конечно, под жарким солнцем, вдруг решившим посреди осени поиграть в лето, после дождя, когда воздух полон влаги и будто давит на легкие, два часа тренировки кажутся настоящим испытанием. И ведь тренируются они в доспехах. В тяжелых доспехах темных гвардейцев! А двуручники, хоть и незаточены, весят совсем как настоящие. С Сеймура уже в первый час сошло семь потов, он взмок и стал задыхаться в своем доспехе. Однако Марио, такое ощущение, был свеж, как утренний бриз, спокоен, сосредоточен и не выглядел ни капельки уставшим. А ведь он старше Сеймура и на нем надет такой же доспех, да и меч весит не меньше.
Парню было жутко обидно – мало того, что выглядит он, как кротокрыс, которого заставили пробежать галопом с десяток миль, так еще и этот злосчастный удар. Вроде бы пустяк, он сражался и с более тяжелыми ранами, но боль, словно объединившись с тяжестью доспеха и духотой вокруг, начала буквально душить его. Это мешало сосредоточиться, как следует наносить удары и при этом успевать защищаться. Сеймур уже знал, что проиграет, но сдаваться было не в его правилах, пусть даже на тренировке, потому он отбросил в сторону привычную осторожность и с головой ушел в атаку.
И Марио отступил – они будто поменялись местами. Сеймур нападал, его противник защищался. Но все это был обман – парень понимал, что Марио просто дал ему немного пространства для маневров, а сам ждет удобного случая. И сегодня Сеймуру так не везло, что даже этот «случай» получился каким-то дурацким. Незадачливый ученик решил повторить хитрость учителя, пошел на «возвратный удар», но не удержал равновесия, а земля была мокрая, скользкая…
Шмяк – и нога у Сеймура поехала вперед, он безрезультатно пытался найти опору с помощью второй – и шлепнулся спиной прямо в лужу, подняв тучу брызг. Клинок он по-прежнему держал перед собой, но, ошеломленный падением, отвлекся на секунду – и опять этого было достаточно, чтобы резким ударом Марио выбил оружие у него из рук. Меч приземлился в соседнюю лужу, а Сеймур так и застыл – лежа в грязи, вытянув пустые руки перед собой.
– Конец! – Марио картинно взмахнул двуручником, изображая расправу над поверженным в грязь противником. Сеймур даже зажмурился – на мгновенье он подумал, что Марио ударит его по-настоящему.
– Эх ты, воин, – Марио разочарованно помахал мечом в воздухе и одним мощным движением руки отправил его за спину – в ножны. Даже не требовалось едких замечаний – презрительный взмах выказал все отношение учителя к опростоволосившемуся ученику.
Закусив губу, Сеймур выбрался из лужи. Хорош он, нечего сказать. Весь доспех вывалян в грязи, меч лежит рядом, плечом трудно пошевелить, дыхание такое, будто он только что вынырнул с большой глубины, вид, наверное, измученный и жалкий. Стыдно, конечно, что не выдержал проверки. Марио всегда говорил: «погоду для битв не выбирают». Потому надо тренироваться в любых условиях – в дождь, в снег, в жару. Удовольствие от сражения во время настоящего ливня Сеймур уже испытал – неделю назад. Тоже пришлось отчищать доспех. Теперь на очереди была жара. А зимой, чувствуется, будет еще веселее. Фанатики, все они фанатики – что Эрих, что Марио, что Арчибальд. Только последний старается для себя, не втягивая других в свои безумные тренировки, а вот старшие офицеры решили осчастливить и своего юного протеже. Эрих, правда, больше не потребует от него тактических схем и тщательных анализов боевых ситуаций... От осознания этого Сеймура охватила грусть. Признаться, он много бы отдал, чтобы снова сидеть за столом Эриха и изучать тактику ведения боя, а также военную стратегию…
Злость прошла окончательно, а грусть осталась. В конце концов, Марио старается для него – хотя и весьма странным способом. Сегодня эти странности достигли своего пика.
Сеймур поднял из лужи меч. Неприятно доставать свое оружие из грязи, унизительно. Марио молчал, просто стоял неподалеку и ждал. Поискать, чем вытереть меч, или пойти к себе и там уж очиститься от всей этой грязи? В воздухе по-прежнему стояла духота, парило. Пот градом катился по лбу, стекая на лицо.
– Думаю, на сегодня хватит, – сказал Марио, шагая к нему и подавая склянку с целебным зельем. – Давай, глотни, а потом иди к себе, отмойся и полечи свое плечо. Зайди к Аллену – он вроде бы усовершенствовал свои свитки лечения.
Сеймур покачал головой – да что уж там, сам смажет плечо целебным зельем. За денек заживет. Поскорее бы только стянуть этот доспех и искупаться… Но как парень ни торопился вернуться к себе в казарму, он должен был кое-что выяснить о сегодняшней тренировке. Сеймур обернулся к своему учителю.
– Почему ты продолжил бой? – он не стал говорить «мне было больно» – какой же воин жалуется на боль? Но это подразумевалось.
– А ты думаешь, твой противник на поле боя даст тебе возможность вытереть пот и перевязать рану?
– Нет, конечно, но зачем уж так приближать тренировку к реальности.
– Лучше так, чем реальность вдруг окажется не тренировкой.
– Марио! – вспыхнул Сеймур. – Я не мальчик. Я уже воевал. И до… – он запнулся, – пребывания здесь и после. Я сражался, я был ранен, я дрался, когда было больно…
– Тогда это не должно тебя задевать.
Все правильно. Но почему-то сегодня Марио слишком приближал все к «реальности». Становилось не по себе, когда Сеймур вспоминал его последний удар – картинный удар по поверженному противнику, удар на добивание.
– Почему ты не ждал, как обычно, когда я поднимусь, после того, как я упал? И… добил меня?
Марио усмехнулся.
– А от противника ты тоже будешь ждать благородства? Да, оно изредка встречается. Вот только я ни разу не был свидетелем этого.
– Я никогда не буду добивать упавшего, который выронил оружие! – возмутился Сеймур.
– Я тоже, – сказал Марио. – Но ты должен понимать, что добить могут тебя.
– Но истинный боец…
– Где ты их видел? К тому же мы с тобой в незавидном положении, – Марио помедлил, а потом поднял на него глаза. – Пусть благородный воин, паладин. Но нас он прикончит, как последних падальщиков. Ведь мы – зло, мы – вне закона. И на нас благородство уже не может распространяться. Никто не подаст оружие упавшему воину Тьмы. Никогда.
Это звучало, как приговор. Но Сеймур понял, что Марио прав. Простым ли воинам, наемникам, благородным ли рыцарям – некогда видеть в темногвардейце человека, требующего соблюдения законов воинской чести – для кого эти законы вообще важны. Ведь как он узнает, скрыт ли под доспехами такой, как Сеймур или Марио – бойцы, которым еще не чужда простая порядочность, – или головорез, вроде наемника Тьмы? Достоин ли приспешник Белиара вообще хорошего отношения к себе?
Правда ударяла больнее, нежели клинок. Теперь ты – на той стороне, приверженцев которой не прощают. Надев темный доспех, ты стал одним из них – из тех, кого не терпит свет Инноса. Из тех, кого надо уничтожить, чтобы порядку и жизни больше ничего не угрожало. И люди – что на другой стороне, стороне светлой – не хотят, да и не могут, наверное, даже не имеют права иногда задуматься, что твоя жизнь – не сплошная Тьма. Что в ней тоже есть хоть один, но лучик Света, который они, убивая тебя, гасят навсегда. Но если они задумаются – то станут уязвимы. А такой бреши в обороне служители Света себе позволить не могут.
Это справедливо – наверное, справедливо. Ведь ты сам сделал выбор. Сам перешел на сторону, возврата с которой не существует. И ты должен быть готов к такому отношению к себе. Марио прав. Хотя, как и любую правду, принимать это очень горько.
Сеймур распрямился и перехватил меч поудобнее, намереваясь нести его в руках. Совать грязный меч в ножны как-то не хотелось.
– Я пойду к себе, приведу себя в порядок. Спасибо за тренировку.
Марио кивнул.
– Завтра во столько же. Если плечо будет болеть, изменим некоторые упражнения.
Повернувшись, он направился в лесную долину – наверное, в свой охотничий домик. Видимо, решил сегодня ночевать там – ведь срочных дел нет, вот уже с месяц почти вся темная гвардия на этом забытом Инносом островке пребывает в полнейшем бездействии. Только маги что-то все делают, да Марио изредка проводит общие тренировки. Но все это время он ночевал в казармах – в своей офицерской комнате. Что же теперь произошло, что он решил вернуться в глубь леса? Сеймур вдруг почувствовал, что сам хотел бы снова побывать там – он и забыл, когда в последний раз гостил у Марио. Поохотиться, приготовить свежее мясо на костре во дворе, а потом не спеша есть, запивая пищу добротным вином из Хориниса или Гатии. И говорить, говорить ночь напролет. А потом, ближе к рассвету, устроиться на скромной лежанке, закрыться шкурой мракориса и слушать, как шумит лес, как ветер шелестит кронами деревьев, как волки воют где-то в отдалении, как поет какая-то ночная птица-невидимка. Лежать, зажмурив глаза, и чувствовать только покой и уют этого небольшого оазиса среди владений Темных сил. И верить, хотя бы на минуту, что ты – простой охотник и завтрашний свой день проведешь также в лесу и что нет никакого Черного мага, нет темной гвардии, к которой ты, увы, принадлежишь.
Сеймур покачал головой и, слегка прихрамывая, пошел домой. Когда это он успел еще и ногу ушибить?
Не успел он сделать и пары шагов, как его окликнул Марио. Голос его прозвучал совсем близко. Странно, ведь он уже должен был уйти далеко, пока Сеймур предавался мечтам.
Парень обернулся.
– Что?
Марио не отвечал. Он стоял на тропинке, убегавшей с этой поляны, места их сегодняшней тренировки, в небольшую долину между холмов, в дальнем конце которой и располагался его домик. Но смотрел он не на тропинку, а куда-то вверх. Сеймур проследовал за этим взглядом и обнаружил, что его учитель не сводит глаз с вершины холма. Холм был достаточно высоким, был открыт со всех сторон ветрам, и, возможно, поэтому на его вершине не росло никаких деревьев, был только невысокий кустарник. Зато было легко увидеть любого, кто стоял там. Солнце, которое уже начало клониться к вечеру, несмотря на свой совсем неосенний жар, зависло как раз над холмом и немного слепило, мешая смотреть, но все-таки можно было отчетливо разглядеть, что никого там не было – вершина была пуста. И все же Марио не сводил с нее глаз.
– Ты… видишь? – проговорил он. Его голос как-то странно дрогнул. Подобное происходило с капитаном «Черного мстителя» крайне редко. Сеймур насторожился. Он прищурился, силясь разглядеть что-то, поднял руку, мысленно выругавшись из-за боли, которая пробежала по плечу, и козырьком приставил ко лбу ладонь.
Нет, никого. И ничего. Что за Белиар?
– Марио, я ничего не вижу. Что там? – теперь уже в его голосе послышалось беспокойство.
Марио вдруг опустил взгляд и медленно повернулся к нему.
– Конечно же, не видишь, – прошептал он чуть слышно. – Все так и есть.
– Что – «есть»? – не понял Сеймур.
– Ничего, – Марио махнул рукой. – Показалось, что там был… мракорис. И я даже стал жалеть, что не взял с собой лука.
Это звучало глупо, и оба понимали это. Никакой мракорис не станет до захода солнца показываться на таком видном месте. Но Сеймур немедленно прекратил вопросы. Когда Марио отвечал вот так, слегка небрежным тоном, это означало – отвяжись, не время говорить об этом. И молодой офицер знал, что следует оставить все, как есть. Когда надо и если надо – Марио сам заговорит об этом.
Однако странности сегодняшнего дня множились минута за минутой.
– Иди, Ссймур. Зайди все же к Аллену. Надо же проверить свиток, наконец.
– Хорошо, – Сеймур понял, что Аллен должен сообщить ему нечто важное. Хотя, глядя на молодого боевого мага, потерявшегося себя в дыму «призрачного корня», было трудно поверить, что тот еще способен сказать это «важное».
– И еще… – снова окликнул его Марио, его голос звучал на этот раз мягко, по-дружески – как не звучал уже давно, с самой смерти Эриха.
Сеймур помедлил, хотя медлить уже не было сил. Боль требовала скорейшего излечения.
– Приходи сегодня вечером ко мне в охотничий домик. Я подстрелю кротокрыса. Хлебнем вина, – он помолчал, – поговорим.
Несмотря на усталость и боль, Сеймур невольно улыбнулся. Неужели Марио услышал его заветные мечты?
– Я приду. Обязательно приду! – добавил он.
– Ну, я все приготовлю тогда, – и Марио направился к лесу. Он никогда не улыбался, но все же иногда Сеймур мог распознать в его голосе слабую тень улыбки. Марио тоже любил дружеские вечера в охотничьем домике.

***​

До казарм Сеймур добрался без приключений. Ему повезло, что из-за сильной жары во дворе никого не было – показываться в таком весьма потрепанном виде перед гвардейцами как-то не хотелось. И без того отношения между ними были натянутые – офицерский кружок во главе с Марио с самого начала держался особняком, очень редко принимая в свои ряды посторонних, солдаты чувствовали это и тоже всячески отгораживались от своих командиров, которых считали чересчур «добросердечными» и «совестливыми» – эти качества, по их мнению, были здесь лишними. Больше же всего их раздражало так называемое «высокомерие» старших по званию, хотя на самом деле ни Сеймур, ни Эрих, ни Марио ни разу не выказывали какого-то презрения или пренебрежения по отношению к своим подчиненным. Наоборот, Эрих всегда говорил, что они не вправе осуждать даже самых бессердечных головорезов – ведь они теперь мало чем лучше их.
Но гвардейцы чувствовали, что Марио и его товарищи – другие, чужие им. И эта чужеродность сразу вызывала враждебность. Едва лишь Сеймуру стал оказывать покровительство Эрих, заметив у молодого человека недюжинный талант к военной стратегии, как отношение к нему среди солдат сразу же изменилось. Впрочем, парень не стремился преодолеть эту явную недоброжелательность: он понимал, что «своим» среди гвардейцев никогда не станет, потому что в душе не хочет этого. Ему были ближе такие, как Эрих, как Марио, как Петра и Аллен. Правда, Аллен теперь уже давно не с ними: как бездушный механизм он работает в течение дня над формулами новых заклинаний, а ночью пребывает в царстве своих грез.
Появление в таком виде вызывало бы язвительных насмешки: причем, младшему офицеру сказали бы их, не стесняясь, прямо в лицо. Однако прятаться, снимать доспех где-то в лесу Сеймур не хотел. В конце концов, ему нечего стыдиться – ну упал на тренировке, вон лужи повсюду, как не выпачкаться? А подробности им знать незачем. Но все равно он облегченно вздохнул, когда миновал двор и, поднявшись по лестнице, направился к своей комнате.
Но ему не совсем повезло. Как раз в тот момент, когда Сеймур почти доковылял до двери, из соседней комнаты вышел Арчибальд – большего острослова еще нужно было поискать.
Прятаться было бесполезно, а спешить – значило еще больше опуститься в глазах Темного стрелка, умевшего ранить не только арбалетными болтами, но и словами.
Арчибальд остановился на пороге, присвистнул и окинул Сеймура внимательным взглядом – с головы до пят. Лицо его исказила усмешка – неприятная, недобрая.
Парню всегда казалось, что больше всего на свете он ненавидит Тифона – послушника Темного мага. Но в некоторые минуты Арчибальд занимал на этой шкале почетное первое место.
– Чего уставился? – первым пошел в атаку Сеймур. – Упал на тренировке. Может, еще портрет напишешь?
– Стоило бы тратить краску, – ответил Арчибальд. – Опять сражаемся со своей ненавистью к двуручнику? И какой счет? – он скрестил руки на груди и небрежно оперся о косяк двери.
С ним никогда не знаешь, в какую сторону он начнет ударять. Прямо как Марио.
– Тебе-то какое дело? Я что-то не заметил, чтобы ты был горячим поклонником лука! А ведь стрелок должен владеть любым оружием дальнего боя, – заметил как бы между прочим Сеймур. вставляя ключ в замочную скважину.
Арчибальд пожал плечами.
– Это мой выбор. Но я сознаю свою силу, потому мне достаточно арбалета. А ты вот, – он склонил голову набок, – нет. Оттого и не можешь отказать Марио, послать его со своими тренировками.
– Да, я не люблю двуручник, но я хочу уметь владеть любым оружием! Чтобы одолеть врага, надо хотя бы немного научиться обращаться с его оружием. Знаешь врага – ты ближе к победе, – повторил Сеймур слова Марио, от которых сам был не в восторге всего мгновение назад.
– Зубришь учебник, по имени Марио, наизусть? – Арчибальд легко разгадал его ход. – У твоего Марио есть свои причины, чтобы тренировать тебя, свои планы.
– Какие же? – как можно небрежнее спросил Сеймур.
Арчибальд усмехнулся и посмотрел на потолок.
– Он боится. Твой Марио до ужаса боится. Смерть вашего драгоценного Эриха только подстегнула этот страх. Вы обособились в свой закрытый кружок и думаете, что стен охотничьего домика достаточно, чтобы превратить реальность в дурной сон. Но реальность никуда не исчезает. Вы – темногвардейцы, вы – убийцы. И все же вы – чужие здесь, - он посмотрел на Сеймура, ожидая возражений, но парень потерял дар речи. Иногда Арчибальд умел не просто язвить, а будто протыкать насквозь своей правдой-маткой. – И вы либо погибнете сами, либо от вас избавятся, когда станете ненужными. Марио знает, что он – следующий на очереди. Потому старается обезопасить тебя, своего любимчика, – губы Арчибальда презрительно искривились. – Вот для чего нужны эти тренировки, будто он хочет сделать тебя сверхмастером. Жест отчаяния, так как ничему они не помогут.
Сеймур молчал. Сейчас он ненавидел Арчибальда больше всего на свете. Ненавидел, потому что осознавал его правоту.
– А ты… – Арчибальд снова растянул уголки рта в своей фирменной «улыбочке». – Просто щенок, которого бросили в озеро, и он вынужден бултыхаться, ничего не понимая, пытаясь не утонуть и в то же время куда-то плыть… Ты прибился к ним, потому что не мог быть один. Но они – уже почти покинули тебя. Сначала Аллен, потом Эрих, Марио – он тоже бросит тебя, потому что каждый, в конечном счете, заботится о себе. Он будет пытаться так же вырваться отсюда, как и остальные. Но он не знает как, потому выберет простой путь.
– Неправда! – выкрикнул Сеймур.
– Ты знаешь, что я прав. Ненавидишь, но знаешь. Ты – слабак, но отнюдь не дурак. Простой путь – потому что другого он не знает. И тебе он не советчик. И вы оба понимаете, что никакого выхода нет, но что-то делать надо, вот вы и играете в учителя и ученика. На самом деле – это не надо ни тебе, ни ему. Тебе не стать гением двуручника, но ты не можешь сказать ему «нет». Потому что даже здесь ты – слабак.
– Да заткнись ты! – Сеймур, забыв про боль, придвинулся вплотную к Арчибальду и сжал кулаки. – Если такой умный – заботься о себе. Или напиши трактат, может, увековечишь себя в веках. На худой конец, Креоцианус примет в ученики. Будешь за Тифоном лаборатории подметать.
Арчибальд просто улыбнулся на его слова. Они его ни капельки не задели.
– Я-то знаю свой путь. Я не стремлюсь отсюда сбежать. Это – мой остров, и мне здесь вполне нравится.
– Тогда отвали и оставь меня в покое! – боль вернулась, заставив Сеймура поморщиться. К Белиару все эти разговоры, скорее бы глотнуть зелья. – Чего ты ко мне привязался?! – Сеймур почувствовал, что это был уже полукрик-полустон. В самом деле, зачем Арчибальд тычет в самые болезненные раны? Ведь у него все есть, он всем доволен, на служебной лестнице они не соперники – он уже давно командир стрелков, стал им еще раньше, чем Сеймур – младшим офицером.
– Так, – арбалетчик пожал плечами. – Нравится наблюдать, как пойманная дичь бегает по ловушке и ищет выход. Интересно – найдет ли прежде, чем придет охотник?
Брошенный меч звякнул об пол, и в следующее мгновение кулак Сеймура врезался в лицо Арчибальду. Да, парень знал, что от этого испытания его рука взвоет, как раненный мракорис, знал, что проклятый стрелок его просто провоцирует… Но не смог сдержаться. Удар был силен – Арчибальд полетел на пол.
– Не смей больше говорить гадости ни обо мне, ни о моих товарищах! Особенно об Эрихе. Ты не был бы достоин даже чистить ему сапоги! – Сеймур прислонился к стене, стиснув ноющий кулак в другой руке. Ему было плохо, казалось, еще немного – и он потеряет сознание. Что же – во имя Инноса – случилось с его плечом, что он болит так, будто в него влили расплавленный металл – да еще такое ощущение, что тело стянули железные обручи?
Арчибальд медленно поднялся с пола, вытер тыльной стороной руки кровь с лица. Драться он явно не собирался.
– Что ж, – сказал он. – Этого и следовало ожидать от тебя. На большее ты не способен.
Сеймур открыл глаза и посмотрел на него неожиданно для самого себя очень спокойно. Видимо, боль и усталость свели на нет все остальные мысли.
– Ты жалок, Арчибальд. Ты считаешь нас слабаками, но сильный человек так не будет вести себя. Ты жалок, хоть сам этого не понимаешь.
И парень решительно толкнул дверь в свою комнату, больше не обращая на стрелка внимания.
Дверь закрылась за Сеймуром, а Арчибальд все так же стоял на пороге своей команды. Никого не было в коридоре, и потому никто так и не увидел, что на лице стрелка на этот раз не было ни усмешки, ни презрительной ухмылки. И можно было поклясться, что в кои-то веки оно было задумчивым.
Впрочем, все равно этого никто не видел…

P.S. Так-с, гоги-магоги, в шапку текст не влазит, форум говорит, много слишком букофф, ну, пусть уж будет здесь тогда.