Готика 1: Хелдар | Цена веры

[Хелдар]

- Ну расскажи! Ну пожа-а-а-луйста! – Хаген плаксиво скривил мордашку, в случае отказа намереваясь прервать столь любимые дедушкой минуты отдыха отвратительным ревом. Горанд, вздохнув, приоткрыл глаза. Сегодня от навязчивого внука спастись вряд ли удастся – неосторожное обещание поведать о славных подвигах былых времен было дано еще неделю назад. Впрочем, есть призрачный шанс…
- А кто позавчера чуть не сжег королевские указы времен начала правления Робара I? – нарочито грозно спросил Горанд.
- Не считается! Нечестно! – завопил малыш, чуя, что может остаться без долгожданной истории. - Это все свеча, она, она... там воск неправильный был!
Горанд усмехнулся. Настырность внука напомнила ему о собственной ушедшей молодости. Рассказать уже, что ли… Совесть-то иметь надо. Да и на то он и архивариус, чтобы помнить всевозможные были и делиться ими в случае необходимости со всяким желающим. Всяким желающим, имеющим на то право...
- Ладно уж, уговорил, - обрадовал Хагена дедушка. – Только чур слушать внимательно и не ерзать. И помни, что через час тебе еще к отцу в казармы забежать надо.
Дитя поудобнее устроилось на коленках Горанда, и тот, прищурившись на горевший в камине огонь, завел речь о далеких годах, когда…

***​

​

… Робар убил зверя ОДНИМ ударом! – восклицал распалившийся Хьорн, меряя шагами довольно большую охотничью палатку. Даже завывавшая снаружи метель не могла заглушить пламенную речь нордмарского охотника, которую он, вдохновленный, вел на протяжении почти десятка минут. – Это ли не доказательство того, что нынче нам пора обратиться лицом к Инносу? Бог, что смог даровать столь великую силу простому мужу из наших рядов, сможет привести к процветанию и целый народ, - мечтательно улыбнувшись, Хьорн подошел к костру и присел возле него по правую руку от Йонса – темноволосого нордмарца с абсолютно обыкновенными, а оттого незапоминающимися чертами лица, возраст которого неуклонно приближался к тридцати годам. Тот не шевельнулся. Ярко-алые язычки пламени отблесками играли на броне Фарна - опытного и старого воина с бельмом на левом глазу и многочисленными шрамами, единственного из всего отряда носившего латный доспех с войлочной подкладкой вместо простой утепленной кожанки. Что ж, это было неудивительно – профессиональные охотники на орков другого облачения не признают, лишь металл способен защитить от сокрушительных ударов могучих тварей.
За все время тирады никто не проронил ни слова, даже обычно сыплющий шуточками в самый неподходящий момент Лирсон, молодой, а оттого тяготеющий к проказам и несерьезный паренек шестнадцати лет с золотистыми волосами до плеч, отличающийся очень приятной внешностью. Снаружи в тоскливую симфонию мерзлой унылой пустоши, состоящую из звуков разыгравшейся непогоды, влилось нечто, похожее на волчий вой…
- Замечательные слова, Хьорн, - прервал затянувшуюся тишину Фарн. - Красивый слог, проникновенный тон… Только к чему все это?
- Я же сказал, что…
- Да будет тебе известно: мой слух пока ни разу не подводил меня, иначе не сидеть бы мне тут с вами в тепле и неге, - перебил воин. – Я повторю свой вопрос: к чему все это? Уж не решил ли ты забыть те самые обеты, что давал всего лишь пять лет назад? – лицо Хьорна помрачнело, собеседник явно попал в точку.
- А не забыл ли ты о своем обете, Фарн? Об истреблении орков любой ценой, о стремлении приобрести такую силу, что покончит с ними раз…
- Ладно вам, - в разговор вступил Йонс, почуявший, что дело может дойти до драки, а то и до смертоубийства. – Пока что нам даже не известно точно, правдивы ли слухи, принесенные Лирсоном. Все мы знаем, как он любит приукрасить да приврать!
- Еще чего! Единственное, что я приукрасил в своей жизни, так это твою физиономию на арене, Йонс, - насмешливо фыркнул юноша. – Я сам видел и нашего дорогого друга Робара, и тот меч, которым он сокрушил тварь. Вот уж поистине клинок, достойный величайшего из вождей!
- Насколько я помню, Робар – не наш вождь. А Иннос – не наш бог, - Фарн смачно сплюнул под ноги, прозрачно намекая на отношение к обеим вышеупомянутым личностям. – Поэтому заканчивайте пустой треп и ждите, пока утихнет буря. Потом вернемся в клан – все равно пора доставить туда мясо и шкуры.
Хьорн, явно намеревавшийся возразить, поймал взгляд Йонса и прикусил язык. По древнему обычаю пререкаться со старшими, умудренными жизненными тяготами и невзгодами, не полагалось. Впрочем, без всяких слов было ясно: Хьорн от своего не отступится и рано или поздно еще схлестнется с Фарном в яростном споре… И хорошо, если без помощи клинка.

​

***​

Еще не рассвело, а небольшая экспедиция уже была готова выдвигаться в обратный путь. Навьюченный припасами, которыми следовало пополнить оскудевшие склады деревни, Лирсон недовольно пыхтел. Фарн с олимпийским спокойствием проверял снаряжение, пока хмуро косящийся на него из-под кожаного шлема Хьорн распределял оставшуюся поклажу между собой и Йонсом.
Белоснежные внушительных размеров сугробы - щедрый подарок недавней пурги - громоздились там и сям, сухая снежная пороша, подгоняемая легким ветерком, норовила ослепить охотников. Впрочем, настоящего нордмарца такой ерундой не испугать – когда вся твоя жизнь проходит среди суровой беспощадной природы, попросту учишься не ждать от нее милостей.
- А разрешили бы нам взять нарты да добрую пару верных волков, - сгибаясь под тяжестью мешков, разглагольствовал Лирсон, - так сейчас я б…
- Полз в упряжке, - оборвал Фарн. – Слишком много жалоб и стонов. Так вы надеетесь отвернуть от себя духов и заслужить расположение вашего женоподобного Инноса?
Юноша умолк, пораженный грубостью старого бойца. Тот всегда отличался крутым нравом и строгостью, не терпел неженок и любителей поплакаться на жизнь, однако же никогда не позволял себе оскорблять братьев по крови и безразлично относился к чужим предпочтениям. «Видать, крепко задел его Хьорн своими размышлениями», - рассудил Лирсон, подтягивая заплечные ремни.
Нацепив на ноги самодельные лыжи, путники двинулись в сторону клана Волка – ориентиром служил едва заметный в морозном воздухе белый дымок, курящийся над хижиной вождя. Шли молча, каждого терзали думы о грядущих переменах. Даже легкомысленный весельчак Лирсон понимал – далеко не каждый день объявляется кто-то, призывающий пустить привычную жизнь под откос ради неизвестного божества и его чуждых целей. Кто-то увлечется этими идеями, кто-то откажется слушать, а кто-то… Нет, нынче перемен не избежать.
«Будь что будет, Робар эту кашу заварил, пусть он и расхлебывает. А мне бы только повидаться с моей милой Халлой», - как и пристало всякому возмужавшему пареньку, Лирсон уже успел приударить за деревенской красавицей. Теперь он только и ждал того мига, когда, гордый и мужественный, вернется с богатой добычей, чтобы возлюбленная…
Йонс плелся, вперив взгляд в пустоту перед собой. Текущее положение дел его никак не устраивало. Меньше всего на свете охотник жаловал события, вырывавшие его из привычного мира, уравновешенного и целостного, в котором все было расставлено по полочкам: дом, семья, обязанности, подчинение… Не давало покоя и поведение Хьорна – тот слишком уж пылко отстаивал честь Инноса, враз забыв о прежних духах-покровителях. Не к добру…
Главная заноза Йонса, в отличие от друзей, шагала прямо, исполненная величия, с высоко поднятой головой. Нордмарец чувствовал, что его заполняет некая неведомая сила, разливая по телу приятное тепло и захватывая дух. Хьорн не сомневался – это знак. И знак добрый. «Непременно нужно повидать Робара и узнать, как именно он сразил зверя. Собственными глазами узреть уже ставший знаменитым клинок. И доказать Фарну, что он неправ и что…»
Убийца орков даже на лыжах ступал мягко и уверенно, зорко поглядывая по сторонам. Лицо воина, как всегда, не выражало ни единой эмоции, и угадать, о чем думал старый рубака, было невозможно. Впрочем, стало ясно, что разговор с Хьорном не прошел для него бесследно. Этот человек не привык, присягнув на верность, через мгновение забывать жаркие слова клятв. Подобные натуры допускают в чертоги своего сердца лишь избранных, и для Фарна таковыми стали исконные творцы, которым поклонялись нордмарцы. Его преданность своим богам не знала границ, и кому ведомо, чего стоит ожидать от…
Внезапно округу прорезал пронзительный волчий вой, заставивший Йонса и Лирсона вздрогнуть.
- Вот не было печали, - пробормотал Йонс, освобождая нывшую от тяжелого груза спину, снимая лыжи и проверяя тетиву тисового лука. Времени, чтобы подготовиться и достойно встретить голодных тварей, оставалось совсем немного. Вот уж из-за видневшейся впереди шапки сугроба показался первый зверь. За ним еще и еще – целая стая, около десяти-пятнадцати тварей. Они стремительно начали окружать невезучий отряд.
Быстрыми заученными движениями охотники натянули тетивы, Фарн наблюдал за этой картиной, скрестив руки на груди. Так и положено вести себя наставнику (а у нордмарцев это – любой, кто хоть чуточку старше), пока его подопечные преодолевают опасности, дабы укрепить дух, закалить волю и хлебнуть из горькой чаши опытности. Никакие обстоятельства не были способны заставить Фарна изменить древнему обычаю и справиться с животными самому, чтобы без лишних волокит устремиться в деревню.
Засвистели метко пущенные стрелы: два волка грохнулись наземь, один завертелся, ужасающе взвыв от боли и ярости. Правда, потери не помешали оставшимся членам стаи продолжать начатое – кольцо смыкалось, вокруг, как назло, не было ни единого деревца или более-менее крупного сугроба. Только тот, что впереди, оказавший медвежью услугу четверке соратников.
Еще три смертоносных снаряда – и в своре недоставало уже четырех тварей (Лирсон в спешке промахнулся, Хьорн лишь слегка задел вожака). Отбросив ставшие бесполезными луки, охотники схватились за мечи.
Первым принял удар Йонс – один из волков рискнул попытаться быстрым прыжком повалить противника на землю. Однако зверю попался не зеленый новичок: быстрый удар меча в точно выгаданный момент прервал стремительный скачок, туша пала у ног ловкого охотника. Со злобным рычанием бросились в бой и остальные твари.
Хьорн справился с пришедшейся на него парой довольно быстро: внутри нордмарца продолжало пылать пламя мощи, рука словно стала единым целым с клинком.
Бедняга Лирсон отмахивался сразу от троицы кровожадных хищников. Сумев прикончить одного удачным выпадом, он был повален и прижат к земле крепкими лапами. Смертоносные челюсти почти сомкнулись на горле, защищенном лишь воротником кожанки. Но тренировки и наставления мудрых учителей не прошли даром: вдавленный в снег, юноша схватил волка за передние лапы, оторвал от себя и, собрав все силы в кулак, сумел отшвырнуть гнусную тварь прочь. Время было выиграно не зря – на помощь подоспели товарищи, прикончившие наседавших на Лирсона животных. Теперь, когда опасность практически миновала, «подопечные» обернулись в сторону Фарна. И замерли в немом изумлении.
Старый воин стоял, недвижимый, точно высеченная изо льда статуя. Шагах в семи от него уселся на задние лапы крупный свирепого вида волк – вожак стаи, давеча оцарапанный стрелой Хьорна. Человек и зверь пристально смотрели в глаза друг другу; взгляд серых с зеленоватым отливом глаза волк словно вступил в дуэль с прямым твердым взором бывалого нордмарца. Удивительная сцена продолжалась около полуминуты. Затем, издав протяжный вой, предводитель ныне покойной своры бросился на Фарна. Молнией сверкнуло лезвие двуручной секиры, и еще один труп украсил поле брани, где схлестнулись в жарком поединке слуги безжалостной природы и истерзанные тревожными мыслями люди. Последний волк, что все это время держался в сторонке, с жалобным визгом унесся куда-то по направлению к густому сосновому бору, маячащему вдали.
В раздумьях опершись на рукоять верного оружия, Фарн смотрел вслед ретирующемуся зверю, единственному из врагов, кому удалось целым и невредимым покинуть злосчастное местечко. Мельком глянув на распластанный у его ног труп, он водрузил боевой топор на прежнее место, за спину, и отрывисто бросил:
- Мешки на плечи – и в дорогу. Нужно успеть до вечера.
Лирсон и Йонс бросились было исполнять распоряжение, однако их остановил голос Хьорна:
- Как только узнаем, что ты устроил.
- Лучше не мешкать, нужно успеть до вечера, - спокойно повторил Фарн. Не стоило обманываться отсутствием повышенных тонов или эмоций в звуках его речи – настоящий нордмарец умеет хранить трезвость ума и холодную рассудительность, даже когда внутри него все кипит и бурлит от гнева. А неподчинение приказу – лучший способ вывести из себя вообще любого начальника…
Хьорн не ухватился за оружие только по двум причинам: друзья и традиции. Негоже было устраивать резню на глазах у Йонса, а уж тем более Лирсона. К тому же маловероятно, что они пожелают сохранять нейтралитет в подобной ситуации. Но сдерживали разъяренного (Хьорн изо всех сил старался не выдавать своих чувств, но вряд ли у него это получалось столь же хорошо, как у оппонента) охотника и древние, как мир, обычаи: не поднимать руку на брата по крови, не обращать меч против того, с кем ты связан единым именем клана. И в этот раз Хьорн смирился и не стал разжигать усобицу. Но нордмарец чувствовал, что в следующий раз он наверняка не сможет сдержаться. А уж что будет тогда…
- Йонс, давай я возьму вот этот тюк, вроде бы… - Лирсон не успел договорить – над тем местом, где располагалась деревня, полыхнула ослепительная огненная вспышка. Раздался грохот, небо окрасилось оранжевым пламенем – и все стихло так же быстро, как и началось. На секунду остолбеневший, Лирсон бросился было по направлению к селению, однако его затормозили глубокий снег и негромкий оклик Фарна:
- Припасы – с собой. Шагу прибавить. Держаться за мной.

***​

Необыкновенная тишина – вот что поразило вошедший в деревню отряд. До заката оставалось еще около полутора часов, но не было слышно ни детского смеха, ни щебечущих женских голосов, ни лязга стали на арене. Клан будто в одночасье вымер, оставив после себя лишь струйки дыма над жилыми домами да разбросанные там и сям корзины и мешки. Йонс быстро забормотал что-то под нос, видимо, вознося молитву духам.
Фарн, сделав знак остановиться, осторожно прошел в сторону кузницы – и едва успел увернуться от вылетевшей из дверей стрелы.
- С каких же это пор братьев встречают огнем и мечом, а не добрым словом и теплым кровом? – провозгласил ратник, продолжая шагать по направлению к обители мехов и наковален. Там послышались возня и тихая брань, а затем дверь в кузню широко распахнулась, и оттуда навстречу Фарну выступил Торв – правая рука вождя, его первый помощник и советчик. Он почтительно кивнул подходившему воину – охотников на орков уважали все, начиная от трехлетнего несмышленыша и заканчивая седовласыми старцами.
- Прими мои извинения за это недоразумение, брат по крови. Увы, но нынче в нашем мирном стане поселились вражда и рознь, а потому всякий рискует стать их жертвой - молвил советник, оглядывая всю компанию цепким пристальным взглядом. Его темно-серые глаза остановились на тюках с мясом и шкурами, и Торв заметно повеселел.
- Воистину великий дар вы преподнесли страждущим в минуту невзгод. Наши запасы на исходе, пополнить их негде – мятеж… - Торв осекся. – Наши помутившиеся разумом сородичи во главе с глупцом Робаром захватили склад с провиантом. Впрочем, довольно слов! Входите скорее, обогрейтесь и перекусите после долгой, - помощник вождя посмотрел на оставленные когтями волка кровавые борозды на груди Лирсона, - и, как вижу, опасной дороги.
Просить дважды не пришлось – путники с преогромным удовольствием воспользовались великодушным приглашением и вошли внутрь. Там, как оказалось, располагалась временная ставка вождя Храппа – сам он восседал на сооруженном на скорую руку подобии трона, вкруг него толпились телохранители – самые закаленные мужи клана – и прочие воины, нашедшие приют в небольшом доме. После положенного обмена любезностями (которые, впрочем, на данный момент волновали именитого предводителя менее всего) членам отряда предоставили возможность утолить разыгравшийся голод скудными остатками продовольствия. Пока Йонс и Хьорн уплетали за обе щеки жареное мясо, Лирсон, стараясь не привлекать внимания, выскользнул из-за стола. «Отправился искать Халлу, не иначе», - решили охотники. Фарн же тем временем о чем-то беседовал с вождем, то и дело отрицательно покачивая головой.
Весть о том, что в ближайшие дни не придется затягивать пояса и грызть жалкие крохи, стремительно разлетелась среди сторонников Храппа. Трапезничающих охотников то и дело подходили поздравить, похвалить или же просто дружески похлопать по плечу. Долетали до них и обрывки оживленных разговоров: по всему получалось, что клан разделился на две примерно равные части. Большинство женщин и нордмарцев старой закалки осталось верно прежним порядкам, а горячая кровь юнцов повела их на сторону Робара. Впрочем, переметнулись на сторону посланника Инноса не только желторотики – до Йонса донеслось произнесенное почтительным шепотом: «Слыхал? Дункад тоже с ними».
Разрешилась и загадка таинственной вспышки: как оказалось, противоборствующие стороны попытались вести переговоры. Попытались, разумеется, неудачно, и «этот продажный варвар», доказывая могущество своего нового покровителя, использовал «мерзкие фокусы». На землю падали сгустки чистого пламени, в разверзшихся небесах полыхали молнии, сверкали ослепительные зарницы – было, чего испугаться. Что поразительно – ни искорки не долетело до плотного строя людей Храппа, да и дома остались целы, хотя вокруг все полыхало и гремело, разрываемое беснующейся стихией. После этой демонстрации несколько бывших союзников вождя без раздумий примкнули к новому лидеру. А Робар пригрозил в следующий раз направить данный ему дар против всякого, преграждающего путь его господину.
Внутри Хьорна зрел один-единственный вопрос, не дававший ему покоя. Улучив момент, он обратился к одному из очередных чествовавших его воителей:
- Скажи мне, брат по крови, нельзя ли прямо сейчас взглянуть на Робара, что именует себя Избранным нового бога?
- Увы, но всякий, кто воспользовался нашим убежищем, уже не может покинуть его. Разве что с позволения досточтимого вождя, но в таком случае тебя наверняка прикончили бы на подходах к укрытию изменников, - отвечал тот. – Впрочем, с этим гнусным предателем назавтра назначена встреча. Может, в этот раз он не будет пускать нам пыль в глаза сиянием своего ржавого куска железа, что зовется клятвопреступниками клинком Инноса. И уж тогда… - глаза нордмарца сверкнули.
Хьорн кивнул и, выслушав очередную порцию теплых слов и опустошив кружку доброй медовухи, отправился в соседнюю комнату, где на полу были постелены жесткие шерстяные одеяла. Сняв кожанку и положив рядом с собой меч, усталый охотник с блаженством закутался в одно из них и погрузился в крепкий беспробудный сон.

​

***​

​

- …ай, Хьорн!
- Вставай! Ну же!
Новый, тревожный и взволнованный голос вмешался в сон нордмарца, и он рывком сел. Серый предрассветный сумрак окутывал комнатку, на примитивных ложах не было ни души. Рядом на корточках сидел Йонс, уже минуту безуспешно пытавшийся вырвать товарища из объятий Морфея. Выглядел он неважно: бледный, со здоровенными мешками под глазами и дрожащими пальцами. Впрочем, внешний вид охотника вполне соответствовал происходившим событиям.
- Нашел время дрыхнуть, - сердито, но с облегчением прошипел Йонс. – Отряд Храппа уже отправился на последние переговоры с Робаром и его прихвостнями. Нам тоже нужно быть там, так что поторопись. Вряд ли нас будут дожидаться, прежде чем… умолкнув, компаньон Хьорна многозначительно чиркнул пальцем по горлу.
- Неужто нельзя избежать кровопролития? («Так-так, меч на месте, покрепче затянуть тесемки у горла, а еще…»)
- Шутишь? Робар от своего не отступится, равно как и Храпп. И тогда останется только один, не раз испытанный нашим народом, способ, - Йонс хмыкнул, направляясь к выходу. У самой двери он бросил через плечо:
- Вождь выставил всех мужчин, которые могут сражаться. Уверен, что и противник поступит так же. Если заключить мир не удастся, немногие смогут еще раз обнажить свой клинок во славу клана Волка…

***​

​

В былинах и преданиях погода всегда гибко и услужливо подстраивается под нарисованную устами сказителя картину. Битва со злейшим врагом происходит в страшнейшую бурю под вой разъяренного вихря, братоубийство сопровождается раскатами грома и молниями, потеря родных оплакивается дождем. Однако действительность, как известно, куда несговорчивей легенд, и потому на главной площади, где встретились сыны некогда единого клана, сияло ласковое по меркам снежной страны солнце, суровые лица воинов овевал ненавязчивый ветерок, а вокруг искрились мириадом хрустальных песчинок кристаллики снега. И среди этого благолепия неизбежно должна была пролиться кровь…
- Итак, Храпп, - выступивший вперед Робар пренебрег принятым обращением, презрев губительные последствия, - надеюсь, мои слова были хорошенько обдуманы. Ты прекратишь мешать мне в исполнении великой воли Инноса? Освободишь, наконец, выход из деревни для моих людей? Перестанешь уговорами и угрозами удерживать на своей стороне доблестных мужей, способных своими деяниями покрыть славой себя и огненного владыку?
Торв раскрыл было рот, чтобы ответить за вождя, не отличавшегося красноречием, но тот неожиданно заговорил сам:
- Верно говорят, Робар, что яблоко от яблони недалеко падает. Твой папаша был такой же остолоп и упрямец, а потому и издох в безвестности. Но я помню его, балаболил про вещи, о которых нашему народу и подумать стыдно – не всегда следовать советам духов, заключить перемирие с орками! Он вырастил достойного себя щенка – с еще более безумными идеями и замыслами, к тому же болтливого и чтящего подлость за подвиг. А вы, - Храпп окинул рать соперника ненавидящим взглядом, - ваши трупы я кину на потеху волкам и саблезубам! Никто не уйдет отсюда с именем лжебога на устах! Сегодня духи попируют на останках своих врагов!
- Что ж, вот такой ты выбрал путь? - мрачно вопросил Робар. – Тогда судьей нам будет острая сталь.
- Прекрасно, редко такие слова услышишь от труса и лжеца! Но, - Храпп обратился к своему небольшому войску, - мне надо знать: не притаились ли среди вас еще пригретые гадюки, жаждущие переметнуться на сторону еретиков? В вас осталась еще хоть капля чести настоящего нордмарца? Если нет – бегите прямо сейчас, поджав хвосты, бегите к богу Робара, который обожает предателей и смутьянов!
Звенящая тишина повисла над площадью, и в ней отчетливо было слышно произнесенное зычным голосом:
- За оскорбление Инноса ты заплатишь высокую цену, Храпп. Уж я об этом позабочусь.
Сквозь расступившиеся ряды войск вождя в сторону Робара прошествовал Хьорн и преклонил пред ним колено. Затем, встав, обратился к бойцам Храппа:
- Братья по крови! Иннос велит вам: обратите оружие против истинного врага, не обнажайте его против того, кто еще вчера был вашим другом. Узрите…
- Заткни пасть! – Фарн выглядел воистину ужасающе: глаза налились кровью, зубы белели в зверином оскале, руки крепко сжимали верную секиру. – Позор для наставника видеть, что его ученик не усвоил главные уроки! О преданности! О незыблемости творцов! Следовало прикончить тебя еще там, в лагере! Но, - старый воин постепенно усмирял эмоции и говорил уже спокойнее, - я исправлю эту досадную ошибку.
Хьорн не ответил на гневную речь; он выискивал кого-то в толпе сторонников Храппа, и, наконец, встретившись взором с глазами Йонса, громко произнес:
- Теперь мне нет нужды рассказывать о том, в кого превращают наши междоусобицы старых товарищей! Фанатичные убийцы, готовые рубить головы во имя спесивых духов и их желания сохранить былую власть – этим вы хотите стать? Таким видите будущее нашего народа?
- Нет, - вдруг заявил Йонс. В душе его горел неведомый прежде огонь, изгнавший в темные уголки души когтистый страх, до того цепко сжимавший сердце охотника. – Мне не нужны покровители, желающие бросить родных и друзей в пучину хаоса! Иннос готов принести порядок – и я иду за Инносом! – с этими словами новоявленный союзник Робара смело шагнул вперед…
… И рухнул навзничь с раскроенным черепом. Фарн пнул его тело носком сапога, еще раз погружая обагренную кровью секиру в тело несчастного Йонса. Черты лица убийцы окаменели, на лице застыла маска холодной безразличности и презрения.
- Слаб бог, неспособный защитить своих детей! Слаб ложный бог и его псы! Долой…
- Фарн! Фарн, что ты… что ты наделал? – Лирсон, до того затерявшийся в толпе, ринулся к Йонсу, но отшатнулся, увидев, что другу уже не помочь. – Ты… Ты… И это-то во имя духов!? – пронзительно завопил юноша, чуть ли не переходя на всхлипывающий визг. – Зарубить боевого товарища в спину, словно орк? Нет… Нет… – Лирсон все пятился и пятился.
- Только так я мог освободить его из плена лжебога. И так поступлю со всяким, кто осмелиться произнести вслух его имя!
- Нет! – голос Лирсона, все повторявший это слово будто молитву, окреп, нотки его отдавали звоном лязгающего железа. – Ты сошел с ума, а не они, Фарн! Ты забыл обеты, ты поднял руку на брата! Оправдать это нельзя никакими благородными целями! – Лирсон уже приблизился к цепи воинов Робара, и та разомкнулась, позволяя юноше занять место в первых рядах. – Это безрассудство нужно прекратить, и если сие подвластно только Инносу – мне не жаль будет погибнуть, сражаясь на его стороне.
Хьорн, безмолвно наблюдавший за разыгравшейся драмой, теперь вновь заговорил:
- Никто из вас не остановил руку, принесшую смерть Йонсу. Вижу, у духов по-прежнему остается кроткое послушное стадо, способное действовать лишь по чужому указу.
- Довольно! – крикнул Фарн, взявший инициативу управления в свои руки. – В атаку!
Никто не шевельнулся.
- Тогда знайте, - продолжал Хьорн, - знайте, что Иннос явил мне будущее и дал силу, недоступную невежественному слепцу. Во сне поведал он мне свои замыслы и приказал: «Неси свет мой в мир, освободи землю от терзающей его Тьмы, как некогда Вечный Странник! Так и сделай, Хьорн!». И теперь я, - Хьорн на мгновение замолчал, глядя прямо на Фарна, - паладин, воин Инноса!
Выпущенная одним из солдат Храппа одинокая стрела, тоскливо звякнув, отлетела от доспеха Робара. Этот сигнал словно пробудил армии двух лидеров, зачарованно внимающих словам священного воина. Спустя мгновение завязалась жаркая схватка.

***​

В тот день на поле брани сошлось порядка восьмидесяти человек. Рубили, кололи, буквально перегрызали друг другу глотки – в противников словно вселилось нечто, с неистовством жаждущее пролить реки братской крови.
Лирсон, вынужденный тягаться с куда более опытными врагами, едва успевал отражать град ударов подобранным с земли щитом. Постепенно отступая, он умудрился стряхнуть почти всех неприятелей, но один воин, не желая уступать, продолжал теснить юношу. Приглядевшись, Лирсон с ужасом узнал в нем Свана – отца Халлы. Тот, заметив преобразившееся лицо соперника, прохрипел:
- За дочку брюхо вспорю, проклятый ублюдок! – и заработал мечом с удвоенным усердием.
Это и подвело немолодого бойца: не рассчитав собственные силы, он быстро вымотался, и теперь Лирсон мог без труда выгадать момент и покончить с остервеневшим от ярости Сваном. Но его руку удерживала любовь к Халле. Как сможет она жить рядом с тем, кто собственноручно вогнал в ее отца локоть холодной стали? Как сможет простить смерть любимого родителя? «Нет, нельзя…»
Щит был выбит из рук уставшего Лирсона ловким ударом, а затем сам его обладатель был опрокинут мощным ударом кулака. Поспешно вскочив, он увидел стремительно летящий к нему клинок…
Хьорн быстро пробил себе дорогу к главной цели – Фарну. Тот, размахивая своей огромной секирой, уже успел прикончить троих или четверых и теперь рванулся в сторону Робара, сдерживающего натиск целой группы врагов. Паладин бросился наперерез, успев в последний миг остановить смертоносный полет боевого топора, занесенного над головой будущего короля. Чудо – одноручный меч выдержал удар.
- Хочешь освободиться первым, Хьорн? Сбросить оковы лжебога? Давай, я помогу тебе! – все прежнее, что составляло сущность Фарна, исчезло: теперь он больше был похож на спятившего старика. Старика, который неплохо управлялся с секирой и хотел сделать из черепов почитателей Инноса винные чаши.
- Остановись! Неужели духи окончательно поработили твою душу? – Хьорн провел стремительную атаку, но противник с легкостью отразил все выпады и рассек воздух всего лишь в каком-то сантиметре от лица паладина.
Обезумевшие глаза Фарна на мгновение прояснились, но в следующий же миг он вновь насел на Хьорна, не давая тому возможности вновь перехватить инициативу.
Контратака.
Финт.
Уклонение.
Могучи были посланники высших сил, и ни один из них не мог одержать верх. Рядом с ними падали поверженные союзники: приятели, знакомые, друзья. Братья по крови.
Редели ряды нордмарцев, но победитель еще не определился – то рать Храппа усиливала натиск, то Робар громогласным кличем подбадривал воинов, и те с новыми силами бросались в бой. И неизвестно, чем бы закончилась эта резня – очевидно лишь, что грудами бездыханных тел, но внезапно окрестности пронзили звуки хрипящего боевого рога и нарастающий топот.
- Что за… - пробормотал Торв, пока уцелевший в сражении.
- Орки! – к полю боя, истошно крича, бежала одна из женщин клана. – Орки приближаются!
Мимолетного замешательства Свана хватило, чтобы ничего уже не соображающий от испуга и желания выжить Лирсон навылет проткнул его своим мечом. Отец Халлы, медленно оседая на землю, пытался удержаться на ногах, но рана оказалась смертельной. Его палач, совсем потеряв какую бы то ни было связь с реальностью, шатаясь побрел прочь, уставившись пустыми, лишенными выражения осмысленности, глазами.
Фарн, усмехнувшись, воззрился на Хьорна:
- Паладин! – хриплый смех огласил округу. – Герой Инноса! Духи подготовили тебе и твоим дружкам последний сюрприз! Если братья не могут одолеть вас во имя правого дела, пусть все здесь сгорит дотла! Мы недостойны жить! Мы все отступники и еретики! Пусть кровь смоет наши грехи! Пусть…
Сердце Хьорна сжалось от печали: горько было смотреть на бывшего друга и наставника, ныне пожираемого безумием. И в левой руке паладина, которую он воздел к небу, зажегся огонь. Огонь, который можно контролировать.
- Смотри! Смотри! – выкрикнул Хьорн не своим голосом. На какие-то мгновения его разум был отдан чему-то, чего простой человеческой мысли не постичь. Пламя все ярче разгоралось в длани Хьорна.
Мерцание сгустка словно приковало к себе взор Фарна. Мутная пелена, которой были затянуты его очи и разум, постепенно рассеивалась. Рассудок, с которым воин чуть не расстался насовсем, вступал в свои права. Фарн, поднял свою секиру вверх и громоподобным голосом приказал:
- Все ко входу! Сдержим их там! Скорее!
К нему присоединился и Робар:
- Волосатые твари собираются накрыть нас арбалетным огнем! Луки на складе, берите луки! Ну же!
И объединившееся, хотя и заметно приуменьшившееся, войско клана Волка, забыв об усталости и истощении, спешно приготовилось дать отпор настоящему врагу – оркам, окружившим деревню. Запели тетивы, сверкнули клинки и…

***​

​

- Хаген! Мы же договорились! – сердитый отец заглянул в комнатку, стены которой уже более часа впитывали в себя захватывающую историю, рассказываемую Горандом. В камине давно тлели лишь уголья, порождая на стенах пляшущие и кривляющиеся тени.
- Опять ты его заболтал, отец! Я же просил…
- Да-да, я помню, - виновато откликнулся Горанд. – Совсем чувство меры потерял на старости лет. Так что, - обратился он к Хагену, - шагом марш в…
- Но ты же не закончил! – заканючил мальчик. – Чем все закончилось? Они победили орков?
- Грон, - Горанд проницательно взглянул на сына. – Нет ли у нас еще пяти минут? Помнится, ты тоже не любил незаконченные истории.
- Папа! Еще совсем немного! – подключился Хаген.
- Ладно, - смягчился Грон, - так и быть, еще пять минут в вашем распоряжении. Но если опять обо всем позабудешь… - Хаген кивнул, с грустью покосившись на добротный отцовский ремень.
Грон, хлопнув дверью, вышел, а Горанд, максимально используя отведенное время, вкратце пересказал конец легенды:
- Да, внук, орки были разгромлены: они не выстояли против мужества клана Волка и отряда нордмарцев, прибывших из селения Молота, чтобы выяснить причины таинственной вспышки.
- А что же стало с Хьорном? И Фарном? Они помирились и отправились вместе рубить врагов?
- Увы, нет. Фарн пал в бою, защищая Робара от наседавших противников. Он искупил совершенные преступления ценой собственной жизни. Хьорн же выжил – и стал правой рукой Робара, главой ордена паладинов. Первым он принял в ряды воинов будущего короля своего друга Лирсона, чудом выжившего в бойне. Правда, его нашли в собственной постели с кинжалом в груди два дня спустя. Говорили, что это сделала Халла, узнав о том, кто убил ее отца. Любовь к родителю оказалась сильней любви к мужчине, - Горанд вздохнул. – Саму Халлу никто больше не видел. Что же до остальных – большинство, зализав раны и почтив память умерших, отправилось вслед за Робаром. А он, как известно, объединив воинов всех кланов, спустился с гор со своей армией и обрушил свет Инноса на головы орков, позже основав новое королевство – нашу Родину. За время завоеваний орден паладинов разрастался: к нему присоединялись те, кто сумел показать свою силу и доблесть. Главой его стал сам Робар, которому Хьорн уступил обременявшее лидерство. Однако стоит помнить, что в горах Нордмара до сих пор живут те, кто отказался присягать на верность Инносу. Они ревностно оберегают традиции и обычаи, воспевая предков и поклоняясь тем, кому считают нужным.
- Деда, дедушка.
- Ну?
- А что за зверя сразил Робар своим священным клинком?
- Это неизвестно никому. В летописях сказано, что его сотворил Белиар, но… Ясно одно: жители безоговорочно поверили Робару, даже не попросив доказательств, а значит, зверь был непростой. Впрочем, дело тут может быть и в том, что для нордмарского воина ложь недопустима.
- А меч? Отчего же Робар не призвал его силу себе на помощь?
- Согласно сохранившимся записям, простой смертный не мог распоряжаться им по своей воле. Иннос не желал спалить своих будущих последователей, а потому не разрешил Робару обратить мощь своего оружия против сторонников Храппа.
Хаген минуту обдумывал услышанное, и Горанд забеспокоился:
- Зря я, наверное, выбрал эту историю, рановато тебе еще, не понял…
- Нет, - удивительно умные глаза ребенка были устремлены на архивариуса. – Я все понял. Только вот…
- Что?
- Папа говорил, что все воины без раздумий пошли с Робаром убивать орков во имя Инноса.
- Да, летопись гласит именно так. Но хроники ордена паладинов и предания нордмарцев преподносят события тех дней в совершенно ином свете. И мне они кажутся более правдивыми, поэтому я пересказал именно их.
- Хорошо. Надо будет сказать папе…
- Необязательно рассказывать об этом вообще кому-либо. Просто сохрани в своем сердце то, что услышал здесь сегодня. Помни героев, которые сражались, чтоб ты мог жить. И самое главное, - старик сделал паузу, заостряя внимание внука, - знай, что каждый может совершать ошибки, но вера, дружба и самопожертвование способны развеять их последствия.
- Я запомню, - тихо промолвил малыш, слезая с коленей Горанда и направляясь к двери. – Но постараюсь вообще не позволять себе совершать ошибок. Особенно тех, что могут причинить боль другим людям…

***​

​

- Лорд Хаген! Орки прорвали оборону у восточных ворот! Паладинам не выстоять! Командуйте! Сделайте хоть что-нибудь!
Командор стоял, опершись на стол и устало склонив голову.
- Контратака? Отступление? Лорд Хаген!
- Где же я просчитался? – Хаген поднял голову. Его лицо выражало безмерную усталость и безразличие. – Когда допустил ошибку? Не знаю, не могу понять, - главнокомандующий во внезапном порыве злости и обиды стукнул кулаком по дубовому столу.
- Лорд…

- Но самое главное, - не слушая, продолжал паладин, - почему в моей душе не осталось места искренней вере, бескорыстной дружбе и преданности, состраданию? Когда я успел растерять все это? Горанд, мудрый старик… Ты был прав, а я… я потерял все. Теперь мою ошибку не исправить. – Хаген опустил забрало шлема и взял в руки стоящий рядом двуручный рудный меч. – Я искуплю долг кровью, как это некогда сделал Фарн. К воротам, - приказал он гонцу, - передай, что мы будем стоять до последнего!

 

[Phoenix NewDragon]

"Зарубить боевого товарища в спину, словно орк?"

Обращаю внимание на тот факт, что после того, как парнишка перебег на другую сторону и предал свою веру, он боевым товарищем уже не является.

 

[Sandrin]

Обращаю внимание на тот факт, что после того, как парнишка перебег на другую сторону и предал свою веру, он боевым товарищем уже не является.

Ну, это типичная позиция родового строя. Пока ты "свой" - закон действует, стал не "своим" - можно зарубить, как собаку.
Это и есть самое гиблое место подобного строя, делающего его слабым и слабонравственным.
Пожалуй, такая позиция в самом деле нуждалась в просветлении и просвещении. В данном случае Инноса, в реальном мире - христианства, которое в своей изначальной, не исковерканной Церковью форме и содержало идеи будущего гуманизма: нет своих и чужих, закону должны подчиняться все.

Т.е. да, с позиции родо-общинного, кланового строя Фарн прав. Парень стал чужаком, на чужака законы уже не распространяются. Тем не менее, человечной эту позицию назвать нельзя, и все нормальные люди это понимают. Тот же Лирсон понимал, тот же Хьорн. И это-то их окончательно и оттолкнуло от клана и его традиций.
Так что Хелдар не в бровь, а в глаз попал - четко в сцене раскола отобразил ахиллесову пяту традиционного родового общества.
И коли у нас это вызвало спор, значит, молодец автор, заставил пораскинуть читателя мозгами.

 

[Phoenix NewDragon]

Вот только я слабости этого строя не заметил. Слабонравственный - только если задать пределы этой нравственности. То же христианство, те же инносианцы вполне успешно убивали иноверцев. И в этом они ничем не отличились от язычников.
Вообще, ответ на вопрос лучшей веры лучше узнать из фильма с Джетом Ли "Герой". Там без всякий лишних слов показано, чем объединение сильнее разрозненных сил. Увы, там религии нет вовсе.

 

[Sandrin]

То же христианство, те же инносианцы вполне успешно убивали иноверцев. И в этом они ничем не отличились от язычников.

Феникс, ты не очень внимательно прочитал мои слова, иначе бы заметил, что я сказала "в изначальной, не исковерканной Церковью форме". Я специально это добавила, т.к. предвидела твой ответ.
Да, потом это все превратилось в новый родовой строй. Только место клана заменили "люди нашей веры". А роль других кланов стали выполнять "иноверцы".

Тем не менее, основные идеи всё же выжили и через гуманизм, через философию дошли до наших дней. И сейчас стали банальной нравственностью, которая и гласит - закон этот верен для всех, нужно искать то, что объединяет, а не разъединяет всех нас.
Веруешь ты или нет - но законы нравственности едины. И ничего лучше 10 заповедей ни одна мораль - светская или нет - предложить так и не сумела. Потому упоминается религия в каком фильме или нет - в конечном счете, любой гуманизм использует ее идеи. От этого никуда не деться.

Вот только я слабости этого строя не заметил. Слабонравственный - только если задать пределы этой нравственности.

Не видишь слабости, пока ты в своем клане и тебя защищает каждый житель этого клана. Но стоит тебе быть изгнанным - неважно, прав ты или виноват, и ты опробуешь на себе эту слабость во всей красе.

Рассуждать о пределах нравственности легко, когда тебя не касается безнравственность. Но когда тебя на улице подойдет и огреет битой человек, заявив - а что такое, это предел моей нравственности, отчего-то тебе будет недосуг рассуждать в этот момент, имеет он резон так говорить или нет.

 

[Phoenix NewDragon]

У него будет резон так говорить. У меня будет резон ему ответить. Та-даа (фанфары).

Опять же, религия использует философские идеи, а не философия - религиозные. Предвижу за собой нарушение какого-то пункта правил, поэтому придержу язык за зубами)

 

[Sandrin]

У него будет резон так говорить. У меня будет резон ему ответить. Та-даа (фанфары).

Тогда это вообще анархия получается. Каждый творит, что хочет. Страшновато жить в таком мире.

Опять же, религия использует философские идеи, а не философия - религиозные. Предвижу за собой нарушение какого-то пункта правил, поэтому придержу язык за зубами)

Неважно, были ли у создателей Библии предпосылки из древней философии - не были, но все равно нравственность, изложенная в ней, самая действенная. Да, предпосылки были, потому что есть люди, опережающие свое время во все эпохи. Но общая тенденция все-таки была ярко родовая. Римляне - не римляне, афиняне - не афиняне.

Но вообще, мы уже ушли от темы, да еще и в опасные дебри забрели. А начальная идея была такова, что с позиции нравственности общечеловеческой, которая выше морали любого клана, Фарн совершил преступление, за которое должен пострадать. Законы меняются, но высшая справедливость остается. А уж называй ее Божьим судом или духовными законами бытия, которые уловили философы, - суть не меняется.

 

[Августин]

Опять же, религия использует философские идеи, а не философия - религиозные.

Гегель? Не, не слышал

 

[Дикарь]

Слабонравственный - только если задать пределы этой нравственности.

Так жизнь постоянно задаёт пределы. Такие дела.

 

[Маск]

Эх Сандрин, по твоей прозьбе меня тут проклянут, но я сперва таки вброшу кое что, самое очевидное.

- А разрешили бы нам взять нарты да добрую пару верных волков, - сгибаясь под тяжестью мешков, разглагольствовал Лирсон, - так сейчас я б…

Волки это дикие животные(к описанию какие они ниже), то что ты пытался описать это собаки. Вообще охотники суровы, на охоту без собаки.

Отбросив ставшие бесполезными луки, охотники схватились за мечи.

Кхм, а ничего что на охоту ходят с луками и копьями, рогатинами? Если побыть извращенцем то можно и мечём заколоть зверя, но это по меньшей мере неудобно. И вообще разбрасывание оружия - это некомпетентность воинов.

Еще три смертоносных снаряда – и в своре недоставало уже четырех тварей (Лирсон в спешке промахнулся, Хьорн лишь слегка задел вожака). Отбросив ставшие бесполезными луки, охотники схватились за мечи. Первым принял удар Йонс – один из волков рискнул попытаться быстрым прыжком повалить противника на землю. Однако зверю попался не зеленый новичок: быстрый удар меча в точно выгаданный момент прервал стремительный скачок, туша пала у ног ловкого охотника. Со злобным рычанием бросились в бой и остальные твари.

Опять мечи, но тут не по мечам, а по волкам. Тут три вещи:
1. Волки не бросаются на сильную добычу, они её загоняют, пока она не выдохнится, отделяют от стаи одного слабого.
2. Вы видели как атакуют собаки? Что они делают? Они вцепляются в руки, ноги и тащат, волки делают то же самое, только они крупнее и злее.
3. Законы элементарной физики, волк весит около 70-80 килограмм, ростом он в холке 60-90см в длинну метр полтора. Если он бросится на тебя и ударом меча удастся его зарубить, то тебя просто снесёт с ног и придавит тушей. Да да вспоминаем Гимли из фильма, как его там придавили.

Но тренировки и наставления мудрых учителей не прошли даром: вдавленный в снег, юноша схватил волка за передние лапы, оторвал от себя и, собрав все силы в кулак, сумел отшвырнуть гнусную тварь прочь.

Покажите мне человека который сможет отшвырнуть от себя в лежачем положении тварь весом хотя бы 30 килограмовую тварь, которая будет брыкаться и руки отгрызать.

Мельком глянув на распластанный у его ног труп, он водрузил боевой топор на прежнее место, за спину, и отрывисто бросил: - Мешки на плечи – и в дорогу. Нужно успеть до вечера.

да правильно валим парни, а то что здесь тонна мяса лежит и куча шкур, да хрень пусть гниют. Суровые добытчики жратвы такие.


А вот что до ран, ну теоретически то можно не обрабатывать, если забыть что волки родственники собак и так же роются в земле, говне и падали, чем это черевато и так очевидно. Вообще средневековые методы дезинфекции весьма суровая штука, с помощью которой можно придать произведению суровости.
Но я на другую вещ обращу внимание, он так быстро ретировался куда? Правильно к девушке и цели этого понятны(надеюсь не мне одному), а знаете что будет когда он туда придёт? Она заволнуется и будет полвечера обрабатывать его раны, насиловать мозг и в итоге ему всё обломится, логика понятна где ему стоит и обрабатывать раны, когда и зачем. Ну или другой вариант что там суровая нордмарская бабища, привыкшая к дерьму крови и грязи, которая их вообще не замечает, тогда да

 

[Хелдар]

Волки это дикие животные(к описанию какие они ниже), то что ты пытался описать это собаки. Вообще охотники суровы, на охоту без собаки.

Таки вспоминаем Готику 3 и волка-провожатого.

Кхм, а ничего что на охоту ходят с луками и копьями, рогатинами? Если побыть извращенцем то можно и мечём заколоть зверя, но это по меньшей мере неудобно. И вообще разбрасывание оружия - это некомпетентность воинов.

Тут ты скорее прав, это мне игровые условности глаза застили - там-то все с мечами и луками. Что, неужто прям копье непременный атрибут?

1. Волки не бросаются на сильную добычу, они её загоняют, пока она не выдохнится, отделяют от стаи одного слабого.

Никто не убегал, а жрать-то надо...

2. Вы видели как атакуют собаки? Что они делают? Они вцепляются в руки, ноги и тащат, волки делают то же самое, только они крупнее и злее.

Тут не берусь говорить, точно не знаю. А вообще ты, наверное, прав.

3. Законы элементарной физики, волк весит около 70-80 килограмм, ростом он в холке 60-90см в длинну метр полтора. Если он бросится на тебя и ударом меча удастся его зарубить, то тебя просто снесёт с ног и придавит тушей. Да да вспоминаем Гимли из фильма, как его там придавили.

То есть никакое сопротивление инерцию не поборет? Эх, не физик я
И неужто волки такие жирные?

Покажите мне человека который сможет отшвырнуть от себя в лежачем положении тварь весом хотя бы 30 килограмовую тварь, которая будет брыкаться и руки отгрызать.

Опять же про вес волков не знаю. Помню, что читал про такую тактику по борьбе с собаками/волками. И не в бульварном романчике.

да правильно валим парни, а то что здесь тонна мяса лежит и куча шкур, да хрень пусть гниют. Суровые добытчики жратвы такие.

Своей немерено, еле утащишь. Тут уж я призываю на помощь реализм.

 

[Sandrin]

Эх Сандрин, по твоей прозьбе меня тут проклянут, но я сперва таки вброшу кое что, самое очевидное.

Ну дак если по делу, то не проклянут! Вон Хелдар анализирует твои слова, где-то соглашается, где-то спорит. Он у нас адекватный автор, на ус наматывать умеет, если где прочитался.

Я тоже тут пробегусь по парочке твоих замечаний.

Тут ты скорее прав, это мне игровые условности глаза застили - там-то все с мечами и луками. Что, неужто прям копье непременный атрибут?

Да, игровые условности всем готоманам подчас глаза застилают и превращают меч в непременный атрибут охоты.
Но вообще, ты мне подсказал отличный вопрос для "Советчика". Готоманам частенько приходится иображать охоту, так вот и покумекаем всем миром, поделимся ссылками и знаниями о том, как же охотились в старину на довольно крупного зверя (волки, медведи, кабаны).
Тогда эти мечи канут в лету и станут лишь крайним средством обороны, когда, скажем, какой-то зверь атаковал небольшую группы не-охотников в лесу (торговцев и их охранников, скажем).

да правильно валим парни, а то что здесь тонна мяса лежит и куча шкур, да хрень пусть гниют. Суровые добытчики жратвы такие.

Я понимаю, что для охотника бросить убитого зверя - как рыбаку выбросить свой улов. Расточительство. Но, во-первых, как и сказал Хелдар, у них уже было полно шкур и мяса, а эта встреча в планы не входила - куда бы они понесли еще шкуры? Во-вторых, они очень спешили. Разборки в родном клане - это серьезный повод, чтобы пожертвовать даже богатой добычей. Решаются дела намного важнее.
Так что в данном случае это объяснимо.

Насчет повадок волков - надо бы это тоже обсудить в "Советчике". Тоже часто встречающийся в произведениях по "Готике" зверь, против описания повадок которого грешат. Так уж разобраться раз и навсегда.

Ну а по поводу царапин - я так поняла, их все же лучше обработать. В конце концов, не полевые условия, не вынужденная спешка, а родной клан. Если уж у него есть время на свиданку сбегать, то о здоровье грех по озаботиться.

И по поводу свиданки. Эхм, Маск, вот что ж ты так плохо о девушке думаешь?

Но я на другую вещ обращу внимание, он так быстро ретировался куда? Правильно к девушке и цели этого понятны(надеюсь не мне одному), а знаете что будет когда он туда придёт? Она заволнуется и будет полвечера обрабатывать его раны, насиловать мозг и в итоге ему всё обломится,

Мы не так много знаем о нравах и обычаях разных народов Мордрага, а я тем паче в "Готику 3" не играла и о нордмарцах делаю лишь туманные умозаключения. Но вообще, если их "Пираньи" закосили под средневековые кланы, то извини меня - чтоб девушка там до свадьбы шуры-муры крутила? Те самые, причем, о которых ты намекаешь?
Свидание могло протекать только при людях - и даже никаких поцелуев, чего уж там больше? Поговорить, за ручку подержать, насчет будущей свадьбы дела обсудить...
Конечно, и там случались связи до свадьбы и внебрачные дети - человек слаб. Но, мне кажется, Лирсон был настроен серьезно, а не просто - поматросить и бросить.

 

[Дикарь]

Что, неужто прям копье непременный атрибут?

Когти и клыки желательно держать на расстоянии от себя. Так что при охоте на крупную дичь - да. Причём в случае с хищниками или кабанами лучше всего рогатина. У неё наконечник широкий, длинный, а "сучки" под ним не дают раненому зверю добраться до охотника на расстояние укуса/удара. На оленей и с обычным копьём нормально - к тому же, его и метнуть можно. Это если на ближайшее озеро уток пострелять, то вполне достаточно лука и ножа (правда, если там в тростниках у берега кабаны водятся, то... ).
Хотя, конечно, в фанфиках часто приходится делать уступки игровым условностям.

Никто не убегал, а жрать-то надо...

Опять те же условности. Что делать, если в "Готике" разве что мясные жуки на людей не кидаются.

 

[Sandrin]

Дикарь, стоп-стоп, далеко не уходи, ты сейчас это всё в "Советчике" повторишь (убежала вопрос про охоту формулировать).

 

[Дикарь]

Да куда я уйду - к креслу примёрз намертво. У нас по сю пору газ не подключили.

 

[Хелдар]

Когти и клыки желательно держать на расстоянии от себя. Так что при охоте на крупную дичь - да. Причём в случае с хищниками или кабанами лучше всего рогатина. У неё наконечник широкий, длинный, а "сучки" под ним не дают раненому зверю добраться до охотника на расстояние укуса/удара. На оленей и с обычным копьём нормально - к тому же, его и метнуть можно. Это если на ближайшее озеро уток пострелять, то вполне достаточно лука и ножа (правда, если там в тростниках у берега кабаны водятся, то... ).
Хотя, конечно, в фанфиках часто приходится делать уступки игровым условностям.

Опять те же условности. Что делать, если в "Готике" разве что мясные жуки на людей не кидаются.

Ну да, у меня получилось, что основное оружие - лук, а мечи на крайняк... Сейчас почитаю, что вы там в ответ Сандрин накатаете.
А жуков ты зря недооцениваешь - видел в теме про косяки движка, что из-за них вся игра провисает

Спойлер

А еще с их помощью можно сделать Брутуса своим рабом

 

[Дикарь]

А жуков ты зря недооцениваешь

Не, я их не недооцениваю. Просто говорю, что все сразу бросаются, а они нет. Видно, замышляют чего-то.

 

[Sandrin]

Да куда я уйду - к креслу примёрз намертво. У нас по сю пору газ не подключили.

О Боже! У вас газовое отопление? Уф, хорошо, что у нас хоть обычное - батареями...

Всё, вроде бы точно сформулировала оба вопроса, так что всех, кто "в теме", - милости прошу в "Советчика".
Я там новое сообщение не стала добавлять, просто изменила свое последнее, где благодарила Дикаря за его ответ по ведению войн в зимний период. Чтоб даблпостинга не было.
Дикарь, ты можешь просто скопировать твои слова туда - ну, или что-то еще прибавить к ним.

 

[Маск]

И неужто волки такие жирные?

Так собаки не на много меньше, если говорить о нормальных собаках таких, которых в хозяйстве используют, я вот лично с овчаркой в 50+кг живого веса игрлся. Причём не раз валялся на земле, если она хочет свалить меня, она может, даром что во мне веса больше и я к этому готов.
Ради примера попроси кого-иибудь бросить тебе мешок с сахаром килограмм 10 массой и увидешь что будет, сможешь прикинуть что будет если мешок будет в 6 раз тяжелее, а ещё бежать и зубы с когтями иметь.

Таки вспоминаем Готику 3 и волка-провожатого.

Ну это мода, наездники на волках/медведях большие кошки или волки в качестве животного спутника. Это в последнее время модно, но волк всегда остаётся волком и он сожрёт тебя сколь бы домашним он не был, рано или поздно. В конце концов старые породы собак очень похожи на волков внешне.

Опять же про вес волков не знаю. Помню, что читал про такую тактику по борьбе с собаками/волками. И не в бульварном романчике.

На практике попробуй овчарку поднять, поймёшь в чём проблема, в банальном весе и в том что ей это вероятно не понравится и она начнёт вырываться.

Тут ты скорее прав, это мне игровые условности глаза застили - там-то все с мечами и луками. Что, неужто прям копье непременный атрибут?

Копьё длиннее, его можно метнуть, можно в почву болотистую потыкать им, для рубки дров нужен топор, для разделки нож, а меч что в лесу мечём делать то? А так копьё не обязательный, но желательный атрибут можно и луком обойтись, если лазишь на деревья быстро.

И по поводу свиданки. Эхм, Маск, вот что ты так плохо ж девушке думаешь?

Почему плохо? Просто если девушка не медсестра или врач, то я к ней с открытыми или не совсем зажившими ранами не пойду. Просто вон исходя из рассказа они таки имели виды друг на друга, а значит она за парня переживает и если он с открытыми ранами придёт будет суровая сцена с лечением и наседанием на мозг на тему: "ты себя совсем не бережёшь, а я тут волнуюсь и ты виноват теперь навечно"

А про свидания в средневековье, если не брать момент что с рождения парню уже была определена будущая жена, потому что родители так решили. То в целом то всё то же самое было, люди то как вид не меняются и всем одно нужно А то что до свадьбы ни ни так если свадьба в 12-13 лет то да так и получалось что ни ни.

 

[Хелдар]

Так собаки не на много меньше, если говорить о нормальных собаках таких, которых в хозяйстве используют, я вот лично с овчаркой в 50+кг живого веса игрлся. Причём не раз валялся на земле, если она хочет свалить меня, она может, даром что во мне веса больше и я к этому готов. Ради примера попроси кого-иибудь бросить тебе мешок с сахаром килограмм 10 массой и увидешь что будет, сможешь прикинуть что будет если мешок будет в 6 раз тяжелее, а ещё бежать и зубы с когтями иметь.

Резонно.

Ну это мода, наездники на волках/медведях большие кошки или волки в качестве животного спутника. Это в последнее время модно, но волк всегда остаётся волком и он сожрёт тебя сколь бы домашним он не был, рано или поздно. В конце концов старые породы собак очень похожи на волков внешне.

Я исходил из реалий Готики, там ручные волки есть. Так что ничего криминального все же не вижу. Но при описании нашего мира, кое таковое случится, я твои слова учту.

На практике попробуй овчарку поднять, поймёшь в чём проблема, в банальном весе и в том что ей это вероятно не понравится и она начнёт вырываться.

Хм, ну я это я, а тренированные силачи-охотники все ж другое. Или все равно не? Никак?

 

[Sandrin]

Ну это мода, наездники на волках/медведях большие кошки или волки в качестве животного спутника. Это в последнее время модно, но волк всегда остаётся волком и он сожрёт тебя сколь бы домашним он не был, рано или поздно. В конце концов старые породы собак очень похожи на волков внешне.

Знаю, что это мода, и в "Готике" это еще по-божески выглядит. А в других фэндомах приходилось встречаться с ручными тиграми, пумами и даже касатками.
Можно заменить волка на волкопса. Все-таки историки ведут споры о происхождении многих видов собак, в частности, до сих пор бытует мнение, что та же немецкая овчарка возникла от скрещивания пастушьей собаки с волком. Многие древние народы практиковали это - кельты, германцы.
Другое дело, что это пока 100% не доказано, но, думаю, для игровой вселенной можно сделать такое допущение. Волкопес - все-таки уже волком не будет, если его еще растить с детства как собаку.

Хм, ну я это я, а тренированные силачи-охотники все ж другое. Или все равно не? Никак?

Мне кажется, можно спихнуть - огромными усилиями, но, наверное, все же не стряхнуть и не отбросить.
Но я тоже сужу по себе, к тому же, по овчару моего брата, огромной псине, но очень дружественной. Так что я вряд ли буду объективна.
Нужен бывалый охотник, короче. Или специалист по волкам.

А про свидания в средневековье, если не брать момент что с рождения парню уже была определена будущая жена, потому что родители так решили. То в целом то всё то же самое было, люди то как вид не меняются и всем одно нужно. А то что до свадьбы ни ни так если свадьба в 12-13 лет то да так и получалось что ни ни.

Даже если мы вынесем за скобки действительно раннее заключение браков - как в тех же шотландских кланах, так и в Средневековых городах Европы (с чем ни в коей мере не спорю, да, так и было) - и тот факт, что все, по сути, решали родители (да, я тоже понимаю, что рыцарские романы - лишь романы). Все равно то, что было тогда, не стоит мерить сегодняшними понятиями.

Природа человека не менялась, но отношение к морали и нравственности было разным, особенно после принятия христианства. Целомудрие очень ценилось - это факт. Право первой ночи обсуждать не будем, говорим все-таки не о неравных сословиях, а о кланах.
Кроме того, не стоит сравнивать нынешнего тринадцатилетнего подростка и тогдашнего. Тогда что девушка, что юноша в 99% случаях не бездельничали, а вкалывали от зари до зари - так, что к концу дня уже иных хотений, кроме как поесть и поспать, не оставалось. Т.е. буйство гормонов направлялось в иное русло.
А сейчас у нас откормленные и праздные подростки, у которых эта сексуальная энергия поперла, а, кроме учебы, редко кто где занят. Хорошо, если спортом занимается. Вот и ищет выхода этой энергии.

Почему плохо? Просто если девушка не медсестра или врач, то я к ней с открытыми или не совсем зажившими ранами не пойду. Просто вон исходя из рассказа они таки имели виды друг на друга, а значит она за парня переживает и если он с открытыми ранами придёт будет суровая сцена с лечением и наседанием на мозг на тему: "ты себя совсем не бережёшь, а я тут волнуюсь и ты виноват теперь навечно"

Черт, вот и переживай за вас, мужчин. Еще и крайней окажешься!