CERBERBOSS
Участник форума
- Регистрация
- 3 Дек 2009
- Сообщения
- 1.200
- Благодарности
- 583
- Баллы
- 280
- Первое сообщение
- #1
Правила и конкурсные работы
С 39-го сообщения обсуждение конкурсных работ и голосование
130-ое сообщение – результаты
Далее 130-го сообщения – дальнейшее обсуждение
Уважаемые любители мира «Готика»! С 39-го сообщения обсуждение конкурсных работ и голосование
130-ое сообщение – результаты
Далее 130-го сообщения – дальнейшее обсуждение
Приглашаем вас принять участие в четвертом литературном конкурсе «Неизведанная Готика» на форуме World of Players RU.
Для конкурса определены пять тем-номинаций:
1. Обитель тьмы.
Из игры мы знаем, что последователи Белиара имели собственные цитадели, но часть их были разрушены воинством Инноса, а уцелевшие цитадели сокрыты, примером тому - Ирдорат. Перед вами возможность приоткрыть завесу тайны над обителью тьмы, от создания до падения или, возможно, возрождения... А возможно, вы захотите раскрыть «душу» последователя Белиара.
2. Мир Драконов.
О них до времени правления Робара Второго дошли лишь легенды. Последние из выживших и призванных предсмертным криком Спящего, были безжалостно истреблены избранником Инноса. Оживите легенду или создайте новую. Быть может, мир Драконов существует и поныне, а Избранный покарал лишь изгоев…
3. Животный мир Готики.
Уже не в первый раз организаторов конкурса упрекают в отсутствии темы про животный мир. Что же, дерзайте, пишите про белого кротокрыса с черным ухом, мудрого шныга или зоопарк Мада…
4. Судьба воинства Лорда Хагена.
Что стало со смелыми и сильными людьми после отплытия избранного на Ирдорат? Смогли ли паладины зачистить Миненталь от орков или хотя бы спасти людей Хориниса? Орки сильны и свирепы, но ведь и Лорд Хаген не лыком шит – элитные воины Инноса, под боком монастырь полный служителей магии Огня, охотники на драконов, есть место для маневра…
5. Жизнь и необыкновенные приключения второстепенного персонажа.
Вам предстоит создать историю для любого второстепенного персонажа из мира Готики.
Из игры мы знаем, что последователи Белиара имели собственные цитадели, но часть их были разрушены воинством Инноса, а уцелевшие цитадели сокрыты, примером тому - Ирдорат. Перед вами возможность приоткрыть завесу тайны над обителью тьмы, от создания до падения или, возможно, возрождения... А возможно, вы захотите раскрыть «душу» последователя Белиара.
2. Мир Драконов.
О них до времени правления Робара Второго дошли лишь легенды. Последние из выживших и призванных предсмертным криком Спящего, были безжалостно истреблены избранником Инноса. Оживите легенду или создайте новую. Быть может, мир Драконов существует и поныне, а Избранный покарал лишь изгоев…
3. Животный мир Готики.
Уже не в первый раз организаторов конкурса упрекают в отсутствии темы про животный мир. Что же, дерзайте, пишите про белого кротокрыса с черным ухом, мудрого шныга или зоопарк Мада…
4. Судьба воинства Лорда Хагена.
Что стало со смелыми и сильными людьми после отплытия избранного на Ирдорат? Смогли ли паладины зачистить Миненталь от орков или хотя бы спасти людей Хориниса? Орки сильны и свирепы, но ведь и Лорд Хаген не лыком шит – элитные воины Инноса, под боком монастырь полный служителей магии Огня, охотники на драконов, есть место для маневра…
5. Жизнь и необыкновенные приключения второстепенного персонажа.
Вам предстоит создать историю для любого второстепенного персонажа из мира Готики.
1. Начало конкурса - начало приема авторских текстов - 20 декабря 2014 года.
2. Окончание приема авторских текстов - 23 января 2015 года.
3. Начало голосования - 26 января 2015 года.
4. Окончание голосования - 06 февраля 2015 года.
5. Финал конкурса - подведение итогов - 08 февраля 2015 года.
2. Окончание приема авторских текстов - 23 января 2015 года.
3. Начало голосования - 26 января 2015 года.
4. Окончание голосования - 06 февраля 2015 года.
5. Финал конкурса - подведение итогов - 08 февраля 2015 года.
1. К участию в конкурсе принимаются авторские произведения в прозе и стихах, написанные на русском языке и ранее не опубликованные где-либо.
2. Произведения должны соответствовать обозначенным темам конкурса.
3. Объём конкурсного произведения в прозе – от 10 до 60 тысяч знаков с пробелами в текстовом формате Word.
4. Объём конкурсного произведения в стихах – от 40 до 400 строк.
2. Произведения должны соответствовать обозначенным темам конкурса.
3. Объём конкурсного произведения в прозе – от 10 до 60 тысяч знаков с пробелами в текстовом формате Word.
4. Объём конкурсного произведения в стихах – от 40 до 400 строк.
1. Участие в конкурсе бесплатное.
2. Участие в конкурсе не ограничено никакими особыми требованиями к автору (отсутствует ценз по возрасту, весу, росту, полу, национальности и др.).
3. В конкурсе могут принимать участие как индивидуальные, так и коллективные работы (приз делите сами).
4. От одного автора может быть принято несколько работ, но в разных темах конкурса.
5. Авторская подпись произведения возможна как под подлинным именем, так и под псевдонимом или логином.
6. До окончания конкурса произведение анонимно.
7. Текст работы должен быть авторским. Участник конкурса гарантирует соблюдение законодательства Российской Федерации об авторском праве и смежных правах. За достоверность авторства работы ответственность несет лицо, приславшее работу на конкурс.
8. Присылая свои работы на конкурс, авторы, тем самым, предоставляют право worldofphayers.ru на использование конкурсных работ в некоммерческих целях (размещение в сети Интернет, публикацию в печатных изданиях) со ссылкой на авторство. Кроме того, авторы предоставляют право на использование конкурсных работ в некоммерческих проектах модификаций игр Готика, Готика 2, Готика 2 НВ со ссылкой на авторство.
9. Направление работы на конкурс автоматически означает согласие с основными условиями проведения конкурса.
10. Администрация WoP.RU осуществляет администрирование в соответствии с правилами форума и имеет право прекратить проведение конкурса на своем ресурсе, о чем информирует пользователей в теме конкурса.
2. Участие в конкурсе не ограничено никакими особыми требованиями к автору (отсутствует ценз по возрасту, весу, росту, полу, национальности и др.).
3. В конкурсе могут принимать участие как индивидуальные, так и коллективные работы (приз делите сами).
4. От одного автора может быть принято несколько работ, но в разных темах конкурса.
5. Авторская подпись произведения возможна как под подлинным именем, так и под псевдонимом или логином.
6. До окончания конкурса произведение анонимно.
7. Текст работы должен быть авторским. Участник конкурса гарантирует соблюдение законодательства Российской Федерации об авторском праве и смежных правах. За достоверность авторства работы ответственность несет лицо, приславшее работу на конкурс.
8. Присылая свои работы на конкурс, авторы, тем самым, предоставляют право worldofphayers.ru на использование конкурсных работ в некоммерческих целях (размещение в сети Интернет, публикацию в печатных изданиях) со ссылкой на авторство. Кроме того, авторы предоставляют право на использование конкурсных работ в некоммерческих проектах модификаций игр Готика, Готика 2, Готика 2 НВ со ссылкой на авторство.
9. Направление работы на конкурс автоматически означает согласие с основными условиями проведения конкурса.
10. Администрация WoP.RU осуществляет администрирование в соответствии с правилами форума и имеет право прекратить проведение конкурса на своем ресурсе, о чем информирует пользователей в теме конкурса.
1. Высылайте свои работы на электронный адрес konkursl@mail.ru
2. В письме нужно указать тему, собственное название произведения, подпись автора (подлинное имя, или псевдоним, или ник). Так же в письме указывается форум, на котором автор зарегистрирован и который считает своим. Авторы, не зарегистрированные ни на одном из форумов или не желающие указывать свой форум, должны отметить это в письме.
Авторы, зарегистрированные на WoP.RU, но нарушившие правила форума WoP.RU (получившие бан со сроком, пересекающимся с периодом прохождения конкурса) не могут участвовать от форума World of Players RU.
3. Произведения будут рассмотрены на соответствие основным требованиям, им присвоят порядковые номера и разместят в теме конкурса.
4. Выбор победителей конкурса будет проходить путем голосования в теме конкурса. Каждый голосующий оформляет свои оценки и аргументы по всем работам в одном посте. Посты с оценками до окончания срока голосования можно дополнять.
5. Итоги конкурса подводятся по окончанию срока голосования в теме конкурса путем объявления победителей конкурса, раскрываются авторские подписи.
2. В письме нужно указать тему, собственное название произведения, подпись автора (подлинное имя, или псевдоним, или ник). Так же в письме указывается форум, на котором автор зарегистрирован и который считает своим. Авторы, не зарегистрированные ни на одном из форумов или не желающие указывать свой форум, должны отметить это в письме.
Авторы, зарегистрированные на WoP.RU, но нарушившие правила форума WoP.RU (получившие бан со сроком, пересекающимся с периодом прохождения конкурса) не могут участвовать от форума World of Players RU.
3. Произведения будут рассмотрены на соответствие основным требованиям, им присвоят порядковые номера и разместят в теме конкурса.
4. Выбор победителей конкурса будет проходить путем голосования в теме конкурса. Каждый голосующий оформляет свои оценки и аргументы по всем работам в одном посте. Посты с оценками до окончания срока голосования можно дополнять.
5. Итоги конкурса подводятся по окончанию срока голосования в теме конкурса путем объявления победителей конкурса, раскрываются авторские подписи.
Голосующим предлагается выставить оценки работам от 0 до 10 в целых числах и аргументировать. Если кто-то никак не может определить, как оценивать работу, может использовать следующие критерии (это лишь рекомендация):
1. Грамотность (орфография и пунктуация). 0-1 балл. 0-абсолютно безграмотно, слишком много ошибок, 1- незначительные, не бросающиеся в глаза ошибки.
2. Речевые ошибки (склонения, падежи и т.п.). 0-2 балла. 0- абсолютно невозможно читать, не понятно кто что делает и в какой последовательности, 1- много ошибок, но терпимо, 2- незначительные, не бросающиеся в глаза ошибки.
3. Раскрытие темы, авторского замысла. 0-1 балл. 0- не понятно, что хотел показать автор, показал какую-то малую часть, 1 – замысел автора ясен, тема раскрыта.
4. Раскрытие образа главного героя (героев). 0-1 балл. 0- герой блеклый, не соответствует заявленным качествам, не соответствует поведение и т.п., 1- образ героя раскрыт хорошо, заявленные качества и поступки соответствуют образу.
5. Соответствие миру готики. 0-1 балл. 0 – не относится к миру готики, это другой мир, нет готической атмосферы и т.д.,1- да окружают реалии мира готики, дух готики присутствует и т.п.
6. Правдоподобность. 0-1 балл. 0- нет, этого быть не могло, это не логично, не совпадает по времени и т.д., 1 – да, верю, логично прописаны действия и размышления персонажей, скорее всего так и было.
7. Эмоциональность. 0-1 балл. 0- нет эмоциональной составляющей, нет сопереживания, сочувствия какому-либо персонажу, 1- есть сопереживание, сочувствие тому или иному персонажу, ситуации в целом и т.д.
8. Целостность восприятия работы. 0-2 балла. 0- не понравилось, скучно, чего-то не хватает, 1-понравилось, неплохо, 2- захватывающе, хочу перечитать, хочу продолжения.
В зависимости от аргументации голосующего к выставленным им баллам по всем оценкам будет применен коэффициент от 1 до 5. Выбирать коэффициенты будет организатор конкурса:
К = 1 при оценках без аргументации;
К = 2, 3, 4 при оценках со слабой аргументацией (например, без конкретных примеров ошибок, выражено только общее впечатление от работы и т.п.), аргументация к оценкам не по всем представленным конкурсным работам (например, аргументировано 50% - 2, 70% - 3, 90% - 4);
К = 5 при качественно аргументированной оценке всех представленных работ.
По каждой работе набранные баллы суммируются и делятся на количество голосов за данную работу. По полученным таким образом средним баллам будут определены победители конкурса.
1. Грамотность (орфография и пунктуация). 0-1 балл. 0-абсолютно безграмотно, слишком много ошибок, 1- незначительные, не бросающиеся в глаза ошибки.
2. Речевые ошибки (склонения, падежи и т.п.). 0-2 балла. 0- абсолютно невозможно читать, не понятно кто что делает и в какой последовательности, 1- много ошибок, но терпимо, 2- незначительные, не бросающиеся в глаза ошибки.
3. Раскрытие темы, авторского замысла. 0-1 балл. 0- не понятно, что хотел показать автор, показал какую-то малую часть, 1 – замысел автора ясен, тема раскрыта.
4. Раскрытие образа главного героя (героев). 0-1 балл. 0- герой блеклый, не соответствует заявленным качествам, не соответствует поведение и т.п., 1- образ героя раскрыт хорошо, заявленные качества и поступки соответствуют образу.
5. Соответствие миру готики. 0-1 балл. 0 – не относится к миру готики, это другой мир, нет готической атмосферы и т.д.,1- да окружают реалии мира готики, дух готики присутствует и т.п.
6. Правдоподобность. 0-1 балл. 0- нет, этого быть не могло, это не логично, не совпадает по времени и т.д., 1 – да, верю, логично прописаны действия и размышления персонажей, скорее всего так и было.
7. Эмоциональность. 0-1 балл. 0- нет эмоциональной составляющей, нет сопереживания, сочувствия какому-либо персонажу, 1- есть сопереживание, сочувствие тому или иному персонажу, ситуации в целом и т.д.
8. Целостность восприятия работы. 0-2 балла. 0- не понравилось, скучно, чего-то не хватает, 1-понравилось, неплохо, 2- захватывающе, хочу перечитать, хочу продолжения.
В зависимости от аргументации голосующего к выставленным им баллам по всем оценкам будет применен коэффициент от 1 до 5. Выбирать коэффициенты будет организатор конкурса:
К = 1 при оценках без аргументации;
К = 2, 3, 4 при оценках со слабой аргументацией (например, без конкретных примеров ошибок, выражено только общее впечатление от работы и т.п.), аргументация к оценкам не по всем представленным конкурсным работам (например, аргументировано 50% - 2, 70% - 3, 90% - 4);
К = 5 при качественно аргументированной оценке всех представленных работ.
По каждой работе набранные баллы суммируются и делятся на количество голосов за данную работу. По полученным таким образом средним баллам будут определены победители конкурса.
У каждого голосующего имеется 10 баллов, которые он распределяет между всеми работами. Баллы распределяются только целыми числами. Допускается использовать не все баллы. Аргументация всецело на совести голосующего. По набранным баллам будут определены победители конкурса.
1. Главная награда для всех участников – это благодарность готоманов.
2. Лучшие произведения будут опубликованы в электронном журнале Хроники Мордрага.
3. Возможны призы от независимых спонсоров.
2. Лучшие произведения будут опубликованы в электронном журнале Хроники Мордрага.
3. Возможны призы от независимых спонсоров.
Ждем Ваших работ! Удачи!
Конкурсные работы:
№ 1.1.
Последняя песня шакала
Кусочек тьмы есть в каждом из нас, но никогда нельзя сказать, чем это чревато.
Иногда мы вдруг делаем то, чего раньше никогда бы не сделали. Кто-то сказал бы, что просто стал сильнее, но самом деле все совсем иначе. Как правило, это понимаешь уже слишком поздно.
1
Нельзя сказать, что Орин не любил свою работу. Во всяком случае, думалось ему, быть курьером ничуть не хуже чем, к примеру, кузнецом или булочником. Даже лучше. Ходишь себе и ходишь, разносишь письма и посылки, общаешься с разными людьми, а зачастую и заработать удавалось сверх обычного жалованья, особенно если новость кому принес хорошую — а эти минуты, переполняемый чувством собственной значимости, он очень уж любил. Да и с людьми общаться Орин был горазд. Не то чтобы он был болтуном, просто его очень уж интересовало все происходящее как в самом королевстве, так и за его пределами. Тут ничего не поделаешь — сказывались врожденная любознательность и интерес ко всему: как новому, так и хорошо забытому старому. Да и ходить Орин тоже любил. Ведь с детства ему мечталось стать путешественником и когда-нибудь обойти весь мир, увидеть и услышать все-все-все на свете. А начать свои похождения можно прямо с этого материка — богатого историей и древними тайнами. Что и говорить, профессию для начинающего путешественника он себе выбрал самую подходящую.
Однако и здесь, как и любой другой работе были свои изъяны. И порой настолько крупные и неприятные, о которых Орин даже представлять бы и не взялся. О погоде тут и говорить нет надобности— в срединном королевстве она была настолько разносторонней, что теперь едва ли Орина можно было чем-то пронять — все ее капризы курьер уже успел испытать на себе. Но все же так мерзко и не комфортно как сейчас ему, пожалуй, не было никогда. Здесь, в Нордмаре, не слишком далеко от перевала в Фаринге, подхватываемый порывами ветра обледенелый зернистый снег нещадно бил по щекам затрудняя обзор и передвижение. Нет, самым страшным конечно же было не это, точнее, не только это. Царящая вокруг атмосфера мрачного леса слишком угнетающе действовала на Орина. Серое, затянутое тучами небо окутало лес полумраком, несмотря на, в общем еще раннее время. А редкие черные деревья, похожие на огромных когтистых чудовищ, размахивали на ветру ветвями словно щупальцами и как будто пытались схватить курьера своими корявыми лапами. Орин нащупал под плотной кожаной рубахой свой амулет — обычная круглая медяшка с выгравированным на ней клевером с четырьмя листочками. Когда-то этот амулет дал ему отец с напутствием, что тот непременно принесет ему удачу. Хотя Орин и не был особо суеверным, однако с тех пор амулет всегда висел у него на шее. А сейчас, от прикосновения к нему, а заодно и к отцовскому благословению было вроде уже и не так скверно.
Почтовая контора, принадлежавшая хорошему другу его отца носила название «Скороходы Миртаны», но Орину не очень нравилось это название - по его мнению это несколько походило на «Скоморохи Миртаны». Впрочем, какое бы название не носила эта контора — она всегда ревностно рдела за качество услуг — быстрая и надежная доставка писем и посылок — залог процветания всей фирмы, а посему заказ обязательно нужно выполнить. И Орин, к слову, выполнял свои обязанности добросовестно. Собственно сейчас у него с собой было только одно единственное запечатанное письмо в конверте, которое нужно было передать человеку, живущему в большом двухэтажном особняке недалеко от перевала на Нордмар. Описание места, как и самого человека было довольно точным и Орину, уже не первый год гулявшему по просторам Миртаны, не должно было составить большого труда найти адресата.
Еще около часа почтовый курьер, борясь с непогодой, внутренней тревогой и поеживаясь от холода двигался меж страшных черных деревьев, когда наконец впереди показался тот самый дом, возвышавшийся словно замок. Очень неухоженный и обветшалый, под натиском ветра он, казалось, скрипел каждой своей петлей. По всему двору валялся всякий хлам — перекосившаяся телега без одного колеса, полусгнившие доски и поржавевшие орудия труда — лопаты и пилы. А чуть поодаль - перекосившийся сарай с обвалившейся крышей. Все эти остатки преданного забвению хозяйства придавали зданию еще более унылый вид. Пыльные заляпанные маслянистые окна, облупившаяся краска и отбитые дверные косяки в общем-то также хорошо вписывались в общую картину. Орин справедливо засомневался - живет ли тут еще кто-нибудь. Может он зря сюда проделал сюда такой долгий путь? Хоть ему и не хотелось задерживаться здесь больше необходимого, но если бы хозяева предложили ему чашечку горячего чаю, он пожалуй бы, не отказался.
Проверив тяжелым шагом на прочность каждую из трех неприветливо скрипящих ступенек у порога, Орин постучал в дверь. Немного обождав и убедившись, что на его стук ответа не последует, он постучал еще — на этот раз куда сильнее.
- Компания«Скороходы Миртаны!» Для вас письмо! - прокричал он достаточно по его мнению громко, чтобы его можно было услышать в доме. На этот раз ему ответили лишь тихие отстуки где-то внутри. Орин чертыхнулся. Похоже, тут и правда никто не живет. Видимо, придется просунуть письмо в щель под дверью и, оставшись без чая, двинуться в обратный путь. Перспектива на данный момент не самая привлекательная, учитывая, насколько он утомился и озяб. С минутку хоть бы обогреться.
- Эй-ей! Есть кто дома? - в третий раз колошматя по двери, не сдавался Орин. На этот раз он готов был поклясться что что-то слышал внутри и в этот раз это явно было не эхо. Что-то вроде захлопнувшийся двери. Может по дому просто гуляет сквозняк? А может хозяин дома просто напросто стар и глух и не слышит его? Или кому-то там, внутри, требуется помощь, а он вдруг просто уйдет? Надо бы убедиться в отсутствии хозяев, а мерзкая погода на улице прямо таки на этом настаивала. Курьер подергал дверную ручку и та, легко опустившись вниз, пригласительно распахнулась перед ним. Довольно хмыкнув Орин переступил через порог дома. В нос сразу же ударил противный гнилостный запах. В доме практически отсутствовала какая-либо мебель. Слева, в дальнем углу он увидел какое-то подобие кухни — старая плитка, рядом с которой стоял лишь стол с горой немытой посуды и остатками пищи, а в центре этого хаоса красовалась ни к месту изящная масляная лампа. Здесь кто-то недавно хозяйничал — Орин готов был поклясться в этом. По центру зала лежал видавший виды ковер неопределенного цвета со слипшимся ворсом, а правее находилась массивная, украшенная диковинной резьбой лестница, ведущая на второй этаж.
- Есть тут кто-нибудь? А-у-у! - еще раз воззвал Орин в надежде быть услышанным. Если легкое эхо, тут же разнесшееся по большому пустому залу не особо удивило Орина, то явный стук сверху даже насторожил и курьер снова рефлекторно взялся за амулет с клевером.
Пока Орин размышлял, сверху что-то еще раз глухо стукнуло. Теперь Орин отпустил амулет и взялся за кинжал, хотя очевидной надобности в этом не было. К слову кинжалом Орин владел неплохо - природная ловкость, и, как следствие, правильность и даже некоторая грациозность его движений способствовали этому. Но все же первой его мыслью было убраться отсюда — все-таки он вошел в чужой дом без приглашения... Хотя, если уж быть перед собою честным, он немного трусил. Да что же в самом деле ты как маленький мальчик, начитавшийся сказок о домах с привидениями — возражала вторая половина его сознания. Вздохнув, Орин ступил на лестницу, ведущую наверх и медленно, словно прощупывая ступеньки, начал подниматься прислушиваясь к каждому шороху. Теперь он был готов побиться об заклад, что сверху что-то скреблось, а гнилостный запах дома приобретал еще и тошнотворно-сладковатый оттенок. Поднявшись на второй этаж, Орин оказался в широком коридоре с полысевшим паласом и висящими на стенах давно потухшими пыльными лампами. По бокам коридора располагались двери, ведущие в гостевые комнаты, однако поскребывание, к которому вдруг добавилось и легкое, будто щенячье поскуливание, доносились откуда-то выше. Чердак. Ну да, скорее всего это мыши скребутся на чердаке. Или огромные глазастые крысы. Орин уверял себя в этом пытаясь припомнить, как скулят крысы. И вообще, скулят ли они. Очень голодные наверное как-нибудь скулят. Он и сам сейчас был готов заскулить от усталости, но больше от мерзкого плотного запаха. Почти уверенный, но желая все-таки проверить, курьер поднялся к чердачной двери. Однако на той висел огромный замок, намекавший Орину оставить письмо и убираться. Да и что в конце концов интересного в крысах? А те, видимо почуяв его, затихли. Но и в этой ситуации его природному любопытству услужила некая деталь — средних размеров смотровое окошко на двери, прикрытое отодвигающейся в сторону заслонкой. Почти не раздумывая, Орин прикоснулся к заслонке и с легким шуршанием отодвинул ее в сторону. На чердаке было светло — горят свечи... О Иннос, что это? Повсюду на полу валялись обглоданные кровавые кости... Звериный рев гулко разнесся по дому и что-то, находившееся за дверью с силой ударило ее с внутренней стороны. Орин отпрянул, от неожиданности повалившись на пол. Тут же последовал еще один толчок и, казалось, замок вместе с дверными петлями еще немного и не выдержит... А в окошке промелькнуло... Орин даже не мог сказать что. Что-то жуткое, большое и бесформенное, чью кривую, рваную пасть украшали длинные острые клыки. Ужасное существо на чердаке завыло, несомненно, влекомое и раздразненное появлением Орина, а вонь, рвавшаяся из комнаты через окошко теперь была просто невыносимой.
Он даже не заметил, как рядом появился пожилой лысеющий согбенный мужчина с длинным орлиным носом.
Тварь на чердаке металась и скулила, мешая Орину трезво соображать. Тем не менее он сразу узнал в мужчине по описанию своего адресата — его длинный нос развеивал какие-либо сомнения. - Что вам здесь нужно? Вам разве не говорили, что вламываться в чужой дом по меньшей мере некрасиво? - недовольно глядя на Орина, спросил он.
- Я п-принес письмо, - заикнувшись пролепетал курьер.
- В самом деле? И вы позволите на него взглянуть?
- Да-да, конечно.. – продолжая сидеть на полу Орин протянул письмо старику, достав его из-за пазухи. Орин всегда носил письма за пазухой — там у него находился специальный надежный внутренний карман, обеспечивавший бОльшую по его мнению сохранность посланий, нежели его дорожная сумка, которая может порваться, потеряться, промокнуть или быть украденной в конце концов.
- Поверьте, мне очень любопытно. - Мужчина распечатал его и быстро прочел. Видимо послание было не очень длинным. Казалось, его лицо не выразило никаких эмоций, но курьер расслышал тихий шепот: «Время пришло». Затем, держа послание в руке, он пристально посмотрел на Орина.
- Мне очень жаль, но вам, наверное, вам не стоило проявлять излишнее любопытство, - как бы подытоживая произнес длинноносый старичок. - Впрочем, теперь это даже к лучшему — Бет очень голодна. Смотрите, как вы ее раздразнили... – видимо поняв, что речь о ней, тварь за дверью перестала метаться и тихонько заскреблась и знакомо по щенячьи заскулила.
«Он сумасшедший! Или это я схожу с ума!» - Курьер решил не дожидаться дальнейшего развития событий и ловким прыжком вскочил на ноги. Метнувшись к чердачной лестнице он ненароком толкнул собой старика, загораживающего проход. Тот повалился вниз и с глухими стонами, мешком покатился вниз по ступенькам, ведущим на чердак. Ловко перескочив через него и оказавшись на втором этаже, Орин рванулся к резной лестнице ведущей вниз, на первый этаж, желая только одного - поскорее убраться прочь из этого места. Свою работу он и в этот раз выполнил добросовестно.
Скатившийся с лестницы старик лежал не шелохнувшись, а ключ от массивного навесного замка чердачной двери выпал у него из кармана и теперь лежал на полу рядом. Однако в нем уже не было необходимости. Почуяв неладное, тварь на чердаке невероятным по силе ударом расшибла дверь в щепки.
- Бетти... - прохрипел лежащий на полу старик, увидев протискивающееся в дверной проем огромное чудовище. - Радость моя...
Вместо ответа тварь издала громкий рык, широко раскрыв свою клыкастую, отдаленно похожую на волчью пасть, обдавая пространство перед собой смрадным дыханием и слюнями. Втянув подобием носа воздух она стремительно, нечеловеческим рывком кинулась вслед за Орином. Предстоящая охота ее определенно радовала.
2
Сидя на кровати и покрытый испариной я пытался отбросить клочки воспоминаний от приснившегося мне кошмара. Теперь остаток ночи я так и проведу, слушая, как дождь стучит по крышам. Что за дьявольщина происходит со мной последнее время? Необъяснимое чувство внутренней тревоги то и дело сменялось моральным истощением и апатией, а иногда я впадал в какое-то полубессознательное состояние, когда шум в голове словно напоминал мне мое имя: «Вильям, Вильям...» Жуткие головные боли при этом тоже были не редкостью. Я, несомненно, болен, только у меня не получалось найти какое-то объяснение вдруг случившийся перемене. Мне, до своего недуга, было не на что жаловаться. Я занимал должность писаря при королевском дворе и, хоть и не сорил деньгами, но жил достаточно хорошо. Хорошо одевался, сытно ел да и на кой-какие грешки оставалось. Вреда я никому не причинял — даже наоборот — порой не жалел монетку нищему и не скупился на небольшие пожертвования храму Инноса время от времени. Иными словами, я жил самодостаточно и тихо. Недостаточно богато, чтобы мне можно было завидовать, но достаточно тихо, чтобы никому не мешать и мозолить глаза. И это меня вполне устраивало. Даже то, что я жил совсем один, без жены, каких-либо родственников и вытекающих в связи с этим обязательств. Даже родителей у меня никогда не было: только один старый маг, взявший меня на воспитание в младенчестве. Он сам не знал, кто я таков — меня, маленького и визжащего, просто подбросили к воротам монастыря в Нордмаре. Повзрослев и получив некоторое образование я отправился с ним в Миртану. В Венгард — на службу к королю. Магом как он стать мне было не суждено ибо самое простое произнесенное мною заклинание норовило обернуться трагедией для меня же самого. Так я, оказавшись в Венгарде, стал писарем не без помощи моего опекуна и жил вполне себе самостоятельно, лишь изредка навещая старика-мага, который служил в библиотеке при том же королевском дворе.
Теперь же я просто страдал, толком не понимая, что и почему так происходит. Придворный алхимик лишь развел руками, пояснив, что эмоциональные состояния не его стихия. Тем не менее, он отыскал у себя в закромах несколько зелий, не забыв при этом содрать с меня кругленькую сумму. Одно оказалось просто снотворным, а другое болеутоляющим с легким побочным послабляющим эффектом . Хорошо, что с таким эффектом оказалось не снотворное. Впрочем, я все равно спал плохо, то и дело просыпаясь от кошмаров. Чтобы как-то успокоится и забыться я порой злоупотреблял алкоголем. Мертвецки пьяный я спал как труп безо всяких сновидений. Только затем голова с утра болела в четыре раза сильнее и, совершенно уничтоженный морально, я был близок к самоубийству.
В один из дней, когда я снова не мог выйти на службу из-за пульсирующей, разрывающей головной боли, то все-таки решил отправиться к дедушке Вааму — так звали моего мага-опекуна. С надеждой на добрый совет и расчетом на его мудрость, ибо лечащие заклинания лечили лишь физическую оболочку, насколько я знал. Дедушку я нашел в библиотеке погрязшим в трудах — заваленный стопками книг он усиленно что-то искал, перелистывая страницы. При этом он тихо бормотал какие-то ругательства — эта его манера это всегда вызывала у меня улыбку ибо со стороны выглядело действительно забавно. Странное дело, но это ему, кажется, помогало в любых начинаниях.
Завидев меня он пригласительно помахал рукой. После приветствия, во время дежурных фраз я пожаловался на здоровье.
- Думается, тебе нужно просто отдохнуть. - заключил дедушка Ваам, теребя себя за бороду. - Развеяться, может быть, отправиться куда-нибудь. В этом городе слишком бурлящий ритм жизни, да негативной энергии вокруг слишком много. Так я и думаю.
- Возможно, в ваших словах есть смысл, дедушка.
- Я знаю одно очень неплохое место, где ты несомненно поправишься, - настоятельно говорил маг. Я понимал, что он имеет ввиду - монастырь Инноса в Нордмаре. - Тишина, покой, чистый горный воздух и благословение Инноса помогут тебе, не сомневайся даже. Возьми отпуск и отправляйся не затягивая. Сейчас путешествовать относительно безопасно - в Нордмаре много охотников с разных земель. Да и северные воины истребляют там всякую мразь.
Пожалуй, он прав, думал я. Других вариантов все равно больше нет, а нынешнее состояние определенно сведет меня с ума, если раньше голова не взорвется от этих треклятых болей. Да и когда дед Ваам давал мне плохие советы? Через два дня, покончив со всеми текущими вопросами, я выдвинулся в путь. Захватив с собой немного провизии в котомке, золота на дорожные расходы и повесив короткий меч на пояс, я взял кус на Фаринг — к перевалу на Нордмар. Едва я покинул город, как мне и правда стало легче и свободней. А может это было просто самовнушением. Во всяком случае я бодро шагал по тропке через поле, а легкий весенний ветерок игриво теребил мой серый плащ.
3
В дверях появился хозяин гостиницы со свечой в руке.
- Вы громко кричали мистер, - сказал он. – Этак вы перепугаете здесь и без того немногих постояльцев.
- Просто дурной сон, - отвечал я. - Но теперь я едва ли засну снова, можете быть спокойны.
Когда хозяин убрался, я, сложив под головой руки просто лежал, разглядывая застывшие тени на потолке, заботливо нарисованные лунным светом, пробивающимся через окно.
Я бежал через лес. Я не знал куда и зачем. Просто бежал, движимый неизвестными мотивами. Бежал очень быстро, петляя между деревьев, перепрыгивая камни и ветки, лежащие на пути. Что-то подсказывало, что я уже близко и это ощущение заставило меня ускориться. Я совсем не чувствовал усталости, наоборот, осознание близости неведомой цели придавало сил. Камень — прыжок. Ветка ударила по лицу но я совсем ничего не почувствовал. Прыжок. Еще несколько минут спринта и вот наконец я увидел его. Он бежал не оглядываясь, как мог, выбиваясь из сил. Но в скорости ему было со мной не сравниться. Расстояние быстро сокращалось и вот я уже слышал его свистящее дыхание. Я прыгнул, пытаясь схватить беглеца руками. Мне удалось это и мы оба повалились на твердую мерзлую землю. Оказавшись на земле лицом к лицу я увидел неописуемый страх в его глазах. Вдруг он истошно, не человечески закричал. Я протянул руки к его горлу... Но место рук у меня оказались звериные лапы с острыми как бритва когтями. Как ножи в масло они вонзились в его мягкую плоть и беглец захрипел выплевывая сгустки крови. С хрюкающим звуком я выдернул когти из его горла и нанес еще удар. И еще один. Я просто раздирал свою жертву на части... сам приходя в ужас от происходящего, но не смея остановиться.
Иногда в этих снах я был жертвой, иногда я видел странных и уродливых созданий, невиданных мною никогда прежде, а иногда я видел то... о чем даже и вспоминать бы не хотелось. Ибо были порой вещи настолько мерзкие и отвратительные, что здоровому человеку вряд ли пригрезятся даже в тяжком запое. Я тешил себя надеждой, что стоит лишь достичь заветных монастырских стен и на одна дрянь больше не сможет терзать мне душу. Я разобью себе лоб в молитвах Инносу, отдам последние штаны монастырю если будет нужно. Решив не терять времени на теперь уже бесполезное лежание в кровати я стал одеваться, намереваясь немедля продолжить свой путь. Собрав свои вещи и накинув плащ я вышел из гостиницы в темные узкие улочки Фаринга. Дорога на перевал уходила вверх, в гору. Все время поднимаясь вверх, я пересек пару пустынных улиц и оказался у широкого каменного моста, ведущего через глубокую расщелину.
Уникальность Фаринга заключалась в его расположении у самого подножия холма и выше по его склону, и если вы оказались в этом городе впервые, то вы увидите немало любопытных архитектурных решений. Только для того, чтобы как следует осмотреть город нужно все время идти на подъем, что несколько утомляет.
На другом конце каменного моста стояли два стражника и распевали какую-то похабную песню. Похоже, они оба пьяны в стельку. Казалось бы какое мне до этого дело, однако пройти мимо оказалось не так то просто. Вероятно возомнив себя троллем из сказок, один из них стал требовать плату за проход через мост, а другой, приверженец искусства, посчитал, что кроме того нужно еще и сплясать для них. Похоже, ребята во всю развлекались. Не хватало мне еще каких-либо проблем со стражей. Я достал пару золотых из котомки и протянул их стражнику-троллю.
- Вот, видишь, - икнув сказал он. - Все честно, платишь - проходишь, не платишь — получаешь в морду.... Ик...
- Я, по-моему, сказал сплясать нам, - не унимался его приятель. - Или ты оглох? А ну-ка давай, живенько....
- Я не умею плясать. Для этого вам лучше найти кого-нибудь другого.
- Не умеешь? Так я сейчас научу. - К моему изумлению он выхватил длинный меч и стал метить им мне по ногам так, чтобы мне приходилось отпрыгивать. Будучи сильно пьяным, он так и норовил отрубить мне ногу. Желая остаться при своих конечностях я оттолкнул его. От толчка стражник, забавно перебирая ногами, пытался удержаться в вертикальном положении. Так его занесло немного вбок к парапету и он, совсем потеряв равновесие, перемахнул через него и полетел с моста в расщелину. Его приятель еще не вполне осознавал произошедшее на хмельную голову, а посему просто стоял с открытым ртом и хлопал глазами. Проклятье, я убил стражника! Докажи потом тут что-нибудь. Ясно то, что для меня верная петля. Мне виделся только один выход из этой передряги. Я выхватил свой короткий меч и приблизившись, воткнул его в живот оторопевшему стражнику по самую рукоятку. Удивительно, как легко проткнуть человека, промелькнуло у меня в голове. Тот издал булькающий звук и упал головой мне на плечо. Не знаю зачем я вынул меч и воткнул его еще раз, вспарывая ему живот. Наспех обтерев меч об его одежду, я скинул убитого стражника с моста в расщелину вслед за его приятелем. Я огляделся. Вокруг ни души, а на горизонте уже задребезжал рассвет. Надо быстрее убираться отсюда, пока я не привлек чье-либо внимание. Почти бегом я направился вверх по дороге на перевал. Там, у самого перевала уже группами толпились охотники и никто из них не обращал на меня внимания в столь ранний час, вероятно, принимая меня за одного из своих. Второпях я налетел на зевающего стражника. Перепугавшись и забормотав извинения я старался побыстрее убраться прочь. Тот лишь неодобрительно высказался относительно моего зрения и тут же забыл про меня. Странное дело, но я не чувствовал какой-либо тяжести или раскаяния от совершенных мною преступлений, хотя раньше я никогда никого не убивал, ни нарочно, ни случайно. Да и вообще содеянное казалось чем-то немыслимым. Ну что ж, ребята сами виноваты. Разве мама не говорила им о вреде алкоголя? И в конце концов, все произошло случайно... Почти все.
Без происшествий миновав перевал, я оказался в Нордмаре. Теперь только прямая дорога к монастырю и, надеюсь, она пройдет без приключений. Тусклое солнце уже выкатилось из-за горизонта во всей красе, поигрывая лучиками на покрытых инеем деревьях. Казалось оно только светило, совершенно забыв о своем назначении греть. Я поежился от вдруг подувшего легкого ветерка, гнавшего редкие снежинки. Надо идти быстрее, подумалось мне. Я словно пытался убежать. Нет, даже не от чего-то конкретного, вроде правосудия за мои преступления, а от чего-то большего. Может, от всей своей прошлой жизни? Если так, то это довольно странно, ведь меня моя жизнь вполне устраивала. Так что же вызвало такую перемену, заставило меня уйти? Что? Что за странная болезнь, медленно, но верно убивавшая меня? В лучшем случае я бы повредился умом, что почти одно и тоже. После нескольких часов пути я вновь впадал в депрессию, сопровождаемую ощущением бессмысленности своего прежнего существования. Я не мог сказать в какую минуту я услышал знакомый шум в голове. Вильям, Вильям, словно шептал он мне. Но на самом деле это просто мое воображение, ничего более. В висках пульсировало, внезапная жуткая стреляющая головная боль свалила меня на колени и я двумя руками схватился за голову. Теплая струйка крови побежала из носа, лишь на секунду застопорившись на уголке губ, вильнула к подбородку. Все, это конец, сейчас моя голова взорвется... Я закричал от боли и повалился на землю. Кто я? - вдруг промелькнул ненавязчивый вопрос. Кем я стал или становлюсь? Однако думать над этим времени не было. В глазах у меня померкло и я умер. Во всяком случае, в ту минуту мне очень этого хотелось.
4
Стон. Крик. Опять стон. Я открыл глаза и понял, что вполне себе жив. Более того, я лежал на вонючем матрасе в крытой шкурами большой палатке, больше похожей на шатер. Рядом со мной лежал еще один человек. Он то стонал, то кричал, то бредил. Через накрывавшее его грязное покрывало в разных местах проступала кровь.
- Где я? - будто у самого себя спросил я.
- В Пристанище Охотников. - Неожиданно прозвучал ответ. Охотник появился из-за шкуры, закрывавшей вход в палатку. - Так мы называем большой лагерь, где каждый может передохнуть и подлечиться если ранен. Это последний пункт перед дорогой на перевал.
- Как...
- … ты здесь оказался? Тебя нашли лежащим на дороге неподалеку отсюда. Это ты, наверное, кричал, словно тебя рвал на части сам Белиар? Ты же из Фаринга, правда? Только на охотника ты не похож. Нордмар не место для прогулок, дружок.
- Мне нужно в монастырь Инноса.
Тут в палатку влез еще один охотник с невероятно красным носом. Очевидно, он слышал весь разговор снаружи.
- Я бы не советовал идти туда сейчас. Там повсюду гоблины. Пес их знает, за коим лихом они повылазили из своих нор. Брачный период у них что ли, шуму-то. Заняться ими некому, вот чего. Взяли бы маги да поразогнали эту нечисть, а то вишь, к монастырю совсем из-за них дороги нет.
Снова раздался стон и накрытого покрывалом раненного передернуло судорогой.
- Не жилец он Ред, - вздохнул первый охотник. - Похоже на работу саблезуба.
- Бедолага Гилмор. После встречи с саблезубом мало кто выживает, - грустно констатировал в ответ красноносый. - Только вот что забыл он в черном лесу?
- Кто? Саблезуб или Гилмор?
- Да оба! Охотится там все почти бессмысленно, редко какое зверье туда забредает теперича. И саблезубы тож.
- Черный лес? - слушая их разговор спросил я.
- Ну да. Сам там не бывал, да и нет нужды-то. Но поговаривают, проклятое и жутковатое местечко. Впрочем, тебе-то дорога только обратно в Фаринг. Окрепнешь и домой. Вещи твои вон там лежат. - Ред указал на лежащую неподалеку котомку, а также плащ и меч. - Меч в крови был. Тебе пришлось драться по пути сюда?
- Наверное, это моя кровь... - растерявшись поспешил я с ответом. Впрочем, какая разница?
- Кровью ты из носа фонтанил, боле на тебе нет ни царапины. Ну и ну, ты сопли мечом подтираешь? Слыхал это Клиф? Суров парнишка, ничего не скажешь.
Охотник, которого назвали Клифом хихикнул.
- В общем вот. - Ред, поковырявшись в своей охотничьей сумке, достал два куска вяленого мяса и фляжку с вином. - Перекуси, отдохни и дуй обратно домой. Считай это дружеским, и потом бесплатным советом.
- Я не такой слабак как вы думаете, - меня немного задели его слова. - Мне просто стало плохо и все.
- А будет еще хуже. - Красноносый Ред пожал плечами. - Я ж те говорю — дороги к монастырю нет. В одиночку уж точно. Впрочем, если ты хочешь сдохнуть, то кто я такой, чтобы мешать тебе.
- А если вы пойдете со мной? Я заплачу вам!
Охотники переглянулись и после короткой паузы рассмеялись в голос.
- Боюсь, у тебя нет столько золота, малыш. - С этими словами, смеясь, они вышли из палатки.
Малыш... Два ублюдка, да кем они себя возомнили? Ну да шныг с ними, надо найти человека, что поможет мне добраться до монастыря. Да, сейчас у меня с собой немного золота, если, конечно красноносый со своим дружком меня не обобрали пока я лежал в забытии. Но, думаю, маги, у которых в монастыре я прожил все свое детство помогут мне рассчитаться с провожатым. Самочувствие мое было так себе, однако не настолько, чтобы пролеживать в этой чертовой палатке, с застоявшимся запахом крови, мочи и смерти. Только сейчас я обратил внимание, что раненный охотник, которого называли Гилмором, совсем затих. Эти его товарищи могли проявить хоть немного гуманности и прирезать его прежде, чем тот загнется в конвульсиях, страдая от боли. Хлебнув вина, предложенного Редом, я поднялся и собрал свои вещи. Золото оказалось нетронутым, впрочем, это меня мало заботило на самом деле. Одевшись я вышел из наружу. Пристанище Охотников — это около пяти таких палаток, стоящих кругом на обочине дороги, а в центре этих сооружений из бревен и шкур горел высокий костер. Ред и Клиф стояли возле него и все о чем-то хихикали. Неужто мое предложение до сих пор их так веселило? Возможно они смеялись уже по другой причине, но тем не менее меня их смех невероятно злил меня. Кроме них вокруг костра стояли еще два охотника: один ковырял в носу, пытаясь разглядеть что-то на небе, второй поджаривал насаженный на меч кусок мяса. Вскоре я заметил еще одного, отливающего за палаткой. Что я засомневался в готовности помочь кого-нибудь из них.
- Глядите-ка, Торед бежит, - заправив хозяйство и повернувшись к дороге, провозгласил охотник за палаткой. Все находящиеся на улице устремили свои взоры на дорогу. В это время бегущий к лагерю охотник споткнулся и растянулся на притоптанной земле. Однако он тут же вскочил и продолжил бежать, что-то крича на ходу.
- Видать озерный шершень хватил его за задницу, - нарушил всеобщее молчание Ред.
Скоро до нас стал доноситься голос приближающегося охотника.
- Огры! - вопил тот. - Огры, едрит вашу!
- Кто?!! Что за черт, что он несет?
- Огры!!!
- Огров не видели в Нордмаре уже сотню лет! - покачал головой Ред.
- Это не значит, что их не было, - возразил Клиф. - Огры, гоблины, жуткие леса, саблезубы в приграничье. О боги, что за срань творится здесь последнее время?
Охотник уже забежал в лагерь.
- Вы что, оглохли, мать вашу?! Они сюда идут!!! Кажется, я потерял свой лук!
Прежде, чем кто-то успел ему что-то ответить, из чащи на дороге показался огр. Великан, в два с лишком метра ростом и почти такой же в ширину. Вместо одежды на нем абы как были намотаны шкуры, а огромных руках-лапищах огр нес огромный молот. Своей уродливой человекоподобной мордой огр смотрел на охотников и неуклюжим широким шагом приближался к лагерю.
Из палаток на шум повылазили еще около пяти человек. Хм, охотников здесь не так уж и много, подумалось мне. Тем хуже для них же, о дьявол!
- Луки!!! - крикнул кто-то из охотников. Тетивы со скрипом натянулись и стрелы стремительно полетели к великану. Тот лишь немного замешкался, прикрыв голову своей огромной рукой. Часть стрел лишь скользнуло по твари, упав на землю. А те, что поострее, просто завязли в его толстой безволосой шкуре, не причинив особого вреда. Казалось, это только разозлило огра и он, издав глухой мычащий звук, перешел с шага на рысцу.
- Клиф, готовь взрывную!
Клиф завозился в сумке и скоро достал оттуда два связанных меж собой шара. Привязав их к стреле он поднес аккуратненький торчащий фитилек к огню.
- А ну-ка, попробуй это, уродец! - Стрела, искря на лету, прицельно устремилась к огру. С громким хлопком, образовав целое облако дыма, она угодила монстру в область ключицы.
Похоже, этот удар оказался более чувствительным, ибо чудище с громким мычащим звуком пошатнулось, едва не свалившись на землю.
- Я изрублю эту мразь на салат, - кто-то из охотников, вооружившись топором, кинулся к огру. Его поддержало еще несколько людей, схватив из имеющегося оружия ближнего боя что-нибудь потяжелее.
- Смотрите! Вон еще один! - увлекшись первой тварью, все совершенно упустили из виду второго огра, уже успевшего достаточно близко приблизиться к лагерю. Как и первый, в руках он держал огромнейший молот, с которым он управлялся как с пушинкой. Взмах и удар. Один из охотников едва успел отскочить в сторону. Клиф, в это время приготовивший еще одну разрывную стрелу, целился в огра. Свист и выстрел. Но искрящийся фитиль в полете отлетел от заряда, два шара со взрывчаткой просто стукнулись о толстую шкуру огра и лишь хорошо заточенная стрела оставила царапину у него на виске.
- Я убью того ублюдка, что продал нам это! - еще не зная, что этому едва ли когда-нибудь суждено случиться. Взмах молота. Удар пришелся в грудь одного из охотников, отбросив того на добрый десяток метров. И тут же огр, не прерываясь и сделав замах через голову, ударил повторно, на этот раз рассекая лишь воздух. Был еще и третий удар, которого подкравшийся сзади к огру Ред совсем не ожидал. Вернее не ожидал, что он будет именно таким, с разворотом назад. Вероятно, своим острым мечом красноносый Ред думал ранить огра в шею, но в итоге получил удар молотом. Голова Реда разлетелась ошметками словно спелый арбуз. Клиф, обезумев от ярости, с диким ревом кинулся на огра обнажая меч, но нашел лишь свою смерть от того же молота, обрушившегося ему на плечи. И это был четвертый удар. Я, наблюдая за этой бойней, буквально онемел от ужаса.
Стоя на дороге первый огр с обожженной ключицей и половиной лица не менее ловко орудовал своим огромным, уже обагренным кровью оружием. Два охотника еще дрались с ним. Я завидовал храбрости и ловкости одного из них, что наносил огру удары мечом целя в наиболее уязвимые места и уворачиваясь от сокрушающего молота.
Если огр терпел наносимые ранения стойко, впрочем, те ранения были не то чтобы слишком страшны, то одна единственная ошибка стоила храброму охотнику жизни. Скользкая притоптанная дорога сыграла с ним злую шутку, на секунду лишив того равновесия и удар молота с мерзким хрустом переломил ему хребет. Его приятель, решив не испытывать далее судьбу, сразу пустился наутек. Словно очнувшись, я, с затуманенным от ужаса рассудком кинулся в сторону леса, прочь от надвигающегося и урчащего от удовольствия огра.
Я бежал, то и дело спотыкаясь то о валяющиеся на земле сучья, то просто на ровном месте охваченный страхом и отвращением от этой жуткой расправы над охотниками. Не могу сказать точно, сколько я бежал, наверное, целую вечность. Совсем выбившись из сил я просто упал на землю, хватая ртом мерзлый воздух. Как на самом деле просто складывается судьба — сейчас ты смеешься, а через минуту уже просто изувеченный труп. Мое нынешнее положение было лишь немногим лучше. Я один в лесу, вокруг только страшные черные деревья и затянутое серыми облаками небо. Меня страшила одна только мысль о встрече с саблезубом, которые, как я уже понял, в этом лесу встречаются исключительно голодными. Хороша перспектива сбежать от огра, чтобы угодить на обед большому, зубастому коту. Уж лучше молотом по голове — раз! - и готово. Саблезуб, насколько я о них знал, не шибко жаловал мертвечинку. Просто калеча жертву, он предпочитал поедать ее пока та еще жива. Труп же доставался уже падальщикам. Стая изголодавшихся волков была бы тоже не подарком. Бррр, меня передернуло об одной только мысли об этом. Переведу только дух и надо идти, пока я не стал чьим-либо обедом. Подул холодный порывистый ветер, пронизывающий до костей, не слишком частые, голые черные деревья совсем от него не защищали. Они казались какими-то мертвыми, но в тоже время ветер играл их ветвями, словно вдыхая в них жизнь. Я поднялся и побрел, почему-то ни капли не сомневаясь, что мне надо именно в ту сторону. Возможно интуиция, возможно что-то еще, я не знал. Главное теперь не околеть по дороге. Лучшим и логичным вариантом было вернуться в Фаринг и нанять там людей для сопровождения. Если в Фаринге меня еще не разыскивают как убийцу.
А ведь говорили, что в Нордмаре почти безопасно, да монастыря уж точно не составит труда дойти, если не забредать в охотничьи угодья. Сомневаюсь, что слово «безопасность» вообще применимо к Нордмару.
Хоть мой плащ и давал какую-то защиту от ветра, тем не менее через час ходьбы я основательно промерз, а лес и не думал кончаться или хоть как-то меняться — все те же черные деревья, колыхающиеся на ветру. Какое-то наваждение снова нашло на меня — хотелось просто лечь и все, а там пусть хоть Белиаровой тьмой все заволочет. Наверное, это было бы крайне глупо и я тешил себя надеждой, что осталось идти совсем немного, представляя, как сижу возле камина вытянув ноги. Где-то вдали раздался вой, заставивший меня лишь чуть ускорить шаг. Усталость наливала ноги свинцом, шмыгая носом и трясясь от холода я брел... да что уж там, я даже не знал куда брел. Мне снова захотелось плюнуть на все и лечь отдохнуть.... Небо становилось все темнее, намекая на скорые сумерки.
А вон впереди показался дом. Я протер глаза. Не дом, а большой двухэтажный особняк. Мне совершенно не хотелось забивать голову мыслями, кто и когда его здесь построил посреди черного леса. Быстрее, к вожделенному теплу, вот единственное что сейчас меня заботило. Плевать на неухоженное и плачевное состояние здания, здесь можно провести ночь и это главное. Меня даже не заботило то, что в доме может кто-то жить. Бандиты например. Да не все ли равно, околеть в лесу ничем не лучше. Между тем дом и правда оказался обитаем. Едва я приблизился к порогу, как дверь распахнулась и из нее вышел согбенный старик. Оглядев меня, он лишь улыбнулся и тихо произнес:
- Добро пожаловать домой, Вильям.
5
Впервые за долгое время я хорошо выспался. И мои сны в этот раз были не кошмарами. То был некий удивительный сон, крохотные воспоминания о котором улетучивались как дымок от зажженной спички. Но тем не менее я был уверен, сон был добрым и удивительным. Чувствуя себя на удивление бодро, я поднялся с кровати и неторопливо оделся. Вчера я был слишком измотан: как морально так и физически, чтобы задавать какие-то вопросы. Я смутно помнил, как хозяин проводил меня на второй этаж этого очень старого особняка и уложил спать в одной из комнат. Заснул я мгновенно и, должно быть, проспал очень долго ибо скупое нордмарское солнце стояло уже высоко, насколько я мог разглядеть сквозь засаленное окно комнаты.
Последние воспоминания о вчерашнем дне вызывали жуткое любопытство. Интересно, откуда старик знает мое имя? И что значит»добро пожаловать домой?» Впрочем, я надеялся вскоре получить ответы на вопросы, хотя дедуля и смахивал на тронутого, чего уж. Спускаясь по лестнице ведущей вниз и остановился у висящей на стене картины. В доме царил полумрак и я подошел почти вплотную, чтобы разглядеть нарисованное. На ней был изображен молодой человек, одетый как принц и имевший весьма отдаленное сходство с хозяином особняка. Может это его сын? Или внук? Или вовсе какой-то его предок? А может и вовсе он сам, почему бы и нет. В таком случае время оказалось к нему крайне немилосердно, впрочем, оно мало кого щадит. Молодой человек на картине обнимал молодую девушку в пышном платье. Девушка была чрезвычайно мила и красива — аккуратненькое чистое личико украшали большие голубые глаза, а светлые волосы падали на плечи как водопады.
- Она прекрасна, не так ли? - услышал я голос за спиной.
- Несомненно, - подтвердил я, не оборачиваясь на подошедшего сзади хозяина со свечкой в руке. Мне не терпелось задать ему кучу вопросов, что я даже не знал с чего бы стоило начать. Интересно, он живет тут один или есть кто-то еще?
- Позволь мне рассказать тебе одну маленькую историю. Я хотел сделать это за завтраком, но поскольку его ты безнадежно проспал, теперь мне придется сделать это уже за обедом. Ну и, в конце концов, не стоять же нам на лестнице.
Мы не торопясь спустились на первый этаж и я, в отличие от вчерашнего вечера, имел возможность немного осмотреть дом. Довольно пустой, ветхий и, похоже, очень старый, он, несомненно, знавал и лучшие времена.
- Как ты можешь судить, - начал он, когда мы сели за стол, - это очень старый дом. Уже много лет он передается по наследству из поколения в поколение. Здесь я родился, провел свое детство и юность. Настал момент, когда меня, молодого и горячего, потянуло погулять по свету, посмотреть мир. Я, вопреки желаниям отца и старшего брата, считавших, что мое место здесь, покинул дом и вообще этот холодный край отправившись в Миртану. Там я нанялся матросом на «Разрезающий волны». Довольно скучное названия корабля было под стать его в общем-то скучному занятию — перевозкой товаров с разных концов материка. Ровно до тех пор, пока «Разрезающий» не отправился на южные острова. Далекие и загадочные, окутанные множеством тайн... я много читал о них в книжках, а возможность побывать там самому просто очаровывала меня. На островах мы закупили множество диковинных товаров. А чуть после, перед самым отплытием обратно на материк, я стал невольным свидетелем того, как капитан таинственно шептался с каким-то незнакомцем в трактире... А после он словно изменился, стал замкнутым, угрюмым, почти не выходил из своей каюты. Прибыв в один из варрантских портов, во время традиционной пьянки на корабле, капитан словно перебрал и ему повредило рассудок, хотя он всегда был сдержан и не позволял себе пьяных выходок. Капитан вышел на палубу и стал кричать о том, что все мы — жалкие ничтожества, никому не нужные и бесполезные. Что проку от нас меньше, чем от портовой шлюхи. И судьба у всех сдохнуть на этом проклятом судне с той лишь разницей, будем ли мы пьяные в доску или трезвые в шторм. Так это будет или нет, но насчет своей судьбы он попал в точку. Не дожидаясь окончания концерта, несколько ребят кинулись и на него и с небывалой яростью разбили ему голову о палубу. Заодно досталось и боцману, который, пытаясь утихомирить ребят, полетел за борт. А затем все словно с ума посходили оставшись без командира на хмельную голову. Кричали, делили и в кульминации вечера устроили поножовщину. Мне было жутко и я спрятался в капитанской каюте, заперевшись изнутри. На столе капитана лежали какие-то бумаги и запертый маленький сундучок с капитанским барахлом. Схватив его я выпрыгнул через окошко в воду и через несколько минут выбрался на причал. Все еще охваченный страхом я постарался как можно скорее убраться из порта, а затем из города. Да и вообще из пустыни. Перебравшись в Миртану я решил совсем забросить мореплавание. В сундучке капитана ожидаемо оказались накопленные им драгоценности, за продажу которых мне удалось выручить весьма неплохую сумму. Только вот одну вещь я так и не продал. Темный стеклянный шар размером с кулак был всегда теплым и казался невероятно красивым. Я решил, что подарю его своей невесте. Да, к тому времени мы уже встречались с Беатрис, дочерью торговца. Это была, как говорится, любовь с первого взгляда. Впервые я увидел ее несущую домой корзины с фруктами и помог ей, а после пригласил в кабак. А она звонко смеялась над моими неуклюжими ухаживаниями. Тем не менее, закружились пылкие продолжительные отношения. А когда мы поженились, я забрал ее домой, в нордмарский особняк, где мы могли вести хозяйство и растить детей ибо в приграничных землях было не так холодно. Отец, хотя и был немного сердит на меня за мой побег из дома, все таки был рад моему возвращению, да еще и с красавицей женой. Некоторое время мы жили счастливо и беззаботно, но скоро заболел отец. Неизвестная хворь буквально пожирала его, высасывала из него жизненные соки. Перед самой смертью, он, пытаясь что-то сказать, хрипел и выплевывал лишь кровь изо рта, а лицо его было похоже на сморщенную черную изюмину. Я похоронил его за домом, на небольшом семейном кладбище. На похороны пришел брат из монастыря, куда отправил его отец на обучение грамоте за щедрое пожертвование. После похорон он сразу же отправился обратно, сославшись на неотложные дела. Мать, обычно тихая и молчаливая, рыдала несколько дней и от ее рыданий сотрясался весь дом. Позже, изможденная, она слегла. Поначалу я думал, что горечь утраты была для нее настолько сильна, что забрала у нее здоровье. Оказалось, дело было не только в этом. Знакомые симптомы отцовой болезни начали проявляться и у нее. Неужели эта дрянь заразна? Как-то совершенно случайно, в тот день, когда умерла и мать, я заметил, что тот шар, что я подарил своей тогда еще невесте, светился едва заметным красноватым светом. Тогда я сослался на оптические свойства неизвестного минерала и не придал этому особого значения.
Впрочем, черная полоса на этом пока закончилась. Долгожданная беременность Беатрис отвлекла нас от грустных мыслей. В положенный срок она родила мальчика, здорового крепыша. Наконец-то, счастье пришло в этот дом, подумалось мне тогда. Какой я был наивный дурак! После родов Беатрис заболела этой проклятой чумой, убившей моих мать и отца. Чтобы уберечь ребенка от напасти, я отдал его в монастырь, надеясь, что там Иннос защитит его. Старший брат, уже получивший к тому времени мантию мага Огня, обещал присматривать за ним.
Сам же я остался в доме и пытался помочь своей жене как мог. Я всегда был рядом, сидел у ее кровати сутки напролет. Я продал все, что можно было продать, но маги, алхимики и лекари лишь разводили руками, видя безрезультатность своего лечения. А шар, лежавший на столе рядом, светился еще ярче. Через неделю я вырыл и третью могилу за домом. Бедняжка мучилась долго...
Я ошарашенно слушал старика. Несколько минут мы сидели в тишине и я пытался осознать услышанное.
- Но ведь это еще не конец истории? - наконец выдавил я.
- О, это только начало.., - выпустив вздох сожаления, грустно улыбнулся старик. - А ты можешь называть меня Джобом. Большего я пока не прошу, Вильям.
6
Я молчал.
- Не знаю, что послужило толчком для дальнейших событий. Наверное, далее было самое страшное, хотя это с какой стороны посмотреть...- Дав перевести дух, продолжил Джоб. - Может быть мои молитвы всем богам и просьбы, переходящие на крики отчаяния и слезы, были услышаны, но исковерканы... А может это и должно было случиться независимо ни от чего. Как бы там ни было, но я определенно сходил с ума. Это в общем-то и случилось, раз я живу... хм, так как я живу.
«Ну вот мы и добрались до истины» - вздохнул я. -»Теперь-то все ясно, просто сказки человека сошедшего с ума от одиночества. И никакой он мне не отец, он просто не может им быть! У него даже нос вон какой длинный, не такой как у меня!» - я как мог старался огородить себя от этих небылиц, хоть это и было сложно, я ведь тоже здесь, видимо, не случайно...
- Не знаю зачем я положил тот шар в гроб вместе с телом Беатрис... - продолжал Джоб. Его спокойный голос теперь немного даже пугал меня. - Я его ненавидел каждой частичкой своей души, но просто выкинуть не мог... Как не мог его и оставить, словно в напоминание о смерти моей Бетти. Можно подумать во всем виноват какой-то шар... Хотя тут пожалуй, волей неволей начнешь верить во все что угодно. Когда я взял его в руки, чтобы бросить в гроб, он был горячим и ярко светящимся. Но мне было не до всяких домыслов ибо разум мой был опустошен, а руки, спустя некоторое время, уже затягивали петлю на собственной шее. Я долго так простоял на табуретке, боясь признаться себе в собственной слабости. Что-то меня тут еще держит... на этом свете. А позже пришла она. - Тут старик натужно задумался, словно что-то вспоминая и я подумал, что сейчас он совсем уйдет в себя.
- Кто она? - резко бросил я.
- Моя судьба. Часть ее. Ненасытная и страшная, как сама смерть. И она глядела на меня... глазами Беатрис... О, я никогда не забуду эти глаза... На свете не видел ничего прекраснее... - дальше речь Джоба превратилась в какое-то бормотание и он зарыдал как ребенок. Похоже, у него случился какой-то нервный припадок. Сумасшедший дом какой-то ей-богу!
- Ты пришел, потому что он тебя звал, - всхлипывая говорил старик.
- Да кто он, черт тебя дери?! Что тут вообще происходит? - кричал я, однако Джоб уже не в силах был что-то говорить, он лишь скукожился на стуле закрывшись руками и время от времени беззвучно содрогался. Этот старик болен. Старик... Если верить его россказням, то ему всего лишь около сорока.
Я встал со стула. Чушь какая-то. Да и какое мне дело до всего этого, я не верю ни одному его слову. Пусть себе страдает тут дальше, а мне надо убираться отсюда. На столе лежало несколько бутербродов, однако аппетит у меня был ни к черту. Я недальновидно оставил свою котомку и меч в комнате, а поэтому нужно было забрать их, если я рассчитывал добраться до Фаринга. И черт с ним, если меня там уже ищут, уж всяко лучше сдохнуть там на виселице, чем тронуться умом как этот Джоб, хотя это и немудрено, если он долгие годы жил один в этом мрачном особняке.
Я поднялся наверх в комнату и нашел свои вещи там, где их оставил. Ну, теперь в путь, мне не хотелось тут больше задерживаться. Я вышел из комнаты и услышал снизу скрип открывающейся входной двери. Джоб вышел на прогулку? Скорее, это кто-то вошел, ибо дальше были слышны чьи-то тяжелые шаги, шарканье и какое-то отвратительное сопение. Я, насторожившись словно вор, дошел до деревянных ступенек и оглядел первый этаж насколько позволял обзор с верха. Старик Джоб сидел в той же позе, в какой я его и оставил — скукожившись на стуле. А чуть далее стояла огромная тень. Солнце едва пробивалось через грязные окна, в полумраке мне сложно было что-то хорошо разглядеть, особенно какие-то тени. Но вот тень пошевелилась и моему взору предстали странные, а скорее даже страшные очертания. Два метра в высоту, с корчащими в стороны когтистыми лапами, а там, где должна была находиться голова горели два огонька. Казалось, эти огоньки просто прожигали меня насквозь. Спустя минуту, тень, отвратительно сопя, неспешно двинулась в мою сторону. Я похолодел от ужаса и попятился назад. Ага, вон лестница на чердак, можно попробовать спрятаться там — промелькнуло у меня в голове и я, не теряя времени, стал поспешно влезать на чердак. Я уже слышал снизу размеренный скрип ступенек под тяжелой поступью поднимающейся.. Тени? Входная чердачная дверь отсутствовала, да и сам чердак был просто маленькой комнатушкой наверху. На полу валялся какой-то хлам и я старался идти аккуратнее, чтобы не издавать лишнего шума. Хорошо, что тут хоть темно, хоть и стоит настолько невыносимый запах, что у меня едва не закружилась голова. Я почувствовал себя как в ловушке, найти меня здесь едва ли составит труда. Я ухватился за рукоятку меча. Потекли минуты.
- Вильям! Ну что ты как маленький! - вдруг донесся до меня голос Джоба, который, видимо, уже пришел в себя. - Спускайся, тебе не причинят вреда! Наоборот, ты здесь, чтобы обрести силу.
Не верю у ни одному его слову — твердил я себе.
- Я знаю что ты там, на чердаке. Давай выходи!
Да уж, прятаться в углу этой комнатушки задыхаясь от смрада было делом практически безнадежным. Но меня до дрожи в коленях пугала страшная сопящая тень, а может и не было никакой тени, просто воображение разыгралось?
- Я просто уйду от сюда, мне больше ничего не нужно! - крикнул я с чердака.
- Боюсь, это невозможно, - отвечал Джоб снизу. - Я же не успел рассказать тебе последнее. А между тем, это самое главное. Нужно положить конец этой истории. Но только ты можешь это сделать. Он позвал тебя, потому что ты нужен ему... Мы уже часть его. Я, Бетти и даже твой дядюшка Ваам. Остался только ты. Знаешь, как я обрадовался узнав, что он зовет и ты идешь сюда! Ваам писал, что ты идешь в Нордмар.
- Я шел в монастырь!
- Но оказался-то здесь. Судьба? Судьба.
Сидеть в темной комнате без двери совершенно бессмысленно, но мне очень не хотелось выходить. Однако, сделав над собой усилие, я стал спускаться вниз, опасаясь странной тени, однако ее нигде не было. Да и была ли она вообще?
- Я просто уйду отсюда! - говорил я, скрипя ступеньками и держась за меч.
- Ему нужен ты! Нам нужен ты. Помоги же! - Джоб ждал меня внизу, скрестив за спиной руки.
- Иди к черту! Я никому ничем не обязан. - Я потеснил старика и попытался пройти мимо. Это было моей ошибкой — острая боль пронзила затылок и я повалился на пол. Все вокруг вспыхнуло ярким светом. Джоб схватил меня за волосы и потащил вниз, под лестницу. Потянув за кольцо в полу он поднял крышку и стащил меня в подвал. Там он зажег один из факелов, предварительно приготовленных у бочек с маслом. Так он меня и тащил по подвалу, пока мы не оказались у некоего импровизированного алтаря.
- Ему нужна твоя кровь, - говорил Джоб. - Только ты не умрешь. Да и стал бы я убивать собственного сына?
Я уже стал приходить немного в себя после удара по голове. Похоже, я потерял свой меч...
Джоб положил меня на большой плоский камень, окруженный свечами. Вокруг камня валялись останки предыдущих жертв, а сам камень был невероятно холодным и липким. Старик стал что-то шептать и свечи стали вспыхивать одна за другой. Я увидел стоящую сзади статую, изображавшую какое-то уродливое существо с протянутыми вперед четырьмя руками, сложенных кверху ладонями одна на одну. На ладонях лежал камень и отливал красным светом.
- Он даст тебе вечную жизнь. Он даст вечную жизнь всем нам, как уже дал ее Беатрис.
Это очень древний дух. Древнее, чем сам Белиар. Он убил тех, кто мешал ему и нашел тех, кто ему нужен. Только кровь утоляет его голод, но взамен он дарует нам жизнь. Только представь — я и Беатрис будем жить вечно, а тебя ждет другая судьба — ты станешь его живым воплощением — хранителем его сердца... - между тем камень сиял всеми оттенками красного: то розовый, то рубиновый, то алый...
- Ты безумен, - прохрипел я. - Мне только интересно, как Ваам мог в это поверить... Вы как жалкие рабы, которые останутся в итоге обманутыми.
- Вааму не знает всего. И тем не менее он тоже подчиняется ему. - Джоб наклонился ко мне и разрезал одежду на груди. Я рукой нащупал обломок какой-то большой кости, валявшейся рядом. Едва Джоб собрался вырезать мне сердце, как я, собрав все силы, нанес удар костью ему в лицо. Он умер почти сразу, издав лишь тихий стон, ибо обломком кости я угодил ему прямо в глаз, пронзив его достаточно глубоко.
Так я лежал и тяжело дышал еще несколько минут, пока не нашел в себе силы подняться. Голова гудела как сотня колоколов. Я посмотрел на алтарь и на статую за ним. Но камень тут же привлек мое внимание. Я смотрел на него как заколдованный. Я не удержался и взял его в руки. «Какой теплый,» - думал я. - «И какой красивый.» Воистину символ жизни. Любуясь камнем, я совсем не заметил, как пришла она. Она стояла сзади и просто наблюдала за мной.
Я обернулся.
- Бетти. - сказал ей я. Огромная, с лоснящейся темно-синеватой кожей. Морда немного вытянутая, похоже на волчью и не похоже одновременно. Виной тому ее пасть, асимметричная, рваная с торчащими из нее клыками. Из-за головы сзади возвышался горб, а то ли руки то ли лапы казались невероятно сильными с длинными пальцами, на которых располагались смертоносные когти. Странное дело, но я совсем не испытывал страха.
- Ах вот ты какая... Тень, - сказал ей я. - Знаешь, я и раньше тебя видел. Ты часто мне снилась. А иногда я даже был тобой. - А ведь Джоб в одном был прав. Ее глаза — бесконечно красивые: голубые и глубокие как два больших озера. Ни ярости, ни злости не видел я в них — лишь только боль и страдание. Такие красивые глаза не могла испортить ни одна телесная оболочка. Я перевел взгляд на камень. - Тебе нужно это? Хочешь, я отдам это тебе?
Бетти помахала головой, разбрызгивая слюни в стороны и издав гулкий рев, вдруг помчалась прочь. Она ненавидит его. За то, что он сделал с ней. За то, что сделал с ними. Он заставляет ее убивать, хотя и дает ей взамен жизнь. Скорее в знак своего могущества не больше и не меньше. Тот, кому нужна лишь кровь. Кровь это жизнь. Не будет крови — не будет жизни. На полу перед ногами вдруг блеснул странный предмет. Сначала я принял его за монету. Это оказалась всего лишь медяшка с гравировкой. Клевер с четырьмя листочками. Где-то я слышал, что он приносит удачу. Видно, кому-то это не сильно помогло. Так я и стоял, держа в одной руке красивый до безумия камень, в другой медяшку с клевером — такую трогательно убогую по своему исполнению.
Камень. Он словно присосался к моей руке. Он требовал. Он просил. Он умолял. Он обещал.
Клевер. Зеленые луга Миртаны, красное душистое вино и яркое теплое солнце. Жаль конечно, но со всем эти придется проститься. Так или иначе.
7
Дьявол, бочка-то совсем полная. Мне стоило огромных усилий поднять ее из подвала. Кое-как добившись в этом успеха, я посидел немного на стуле, на котором уже сидел ранее, общаясь с Джобом. Меня снова начали одолевать сомнения и я решил больше не затягивать, пока моя слабая душа не дала трещину. Опрокинув бочку я разлил масло по полу особняка, создав огромную лужу. Теперь осталось решиться на последний шаг. Самый сложный в своей жизни. Но возможно, самый правильный. Я сел все на тот же стул и держал в руке факел. Ну же, ну же ты сможешь — говорил я себе. Нельзя оставлять ничего, часть этого ужаса сидит и во мне, а значит когда-нибудь я стану как бедолага Джоб — его рабом.
Масло хорошо взялось. Старый трухлявый дом сразу подхватил пламя. Как ярко. И как горячо. Где-то наверху, в своей комнатушке на чердаке скулила Беатрис — наверное, от счастья, ибо огонь очищает.
Очистит он и нас. А свет Инноса даст силу тем, кто может сопротивляться. Дом пылал - огонь охватывал все больше и больше. Не в силах больше сдерживаться, я закричал.
Кусочек тьмы есть в каждом из нас, но никогда нельзя сказать, чем это чревато.
Иногда мы вдруг делаем то, чего раньше никогда бы не сделали. Кто-то сказал бы, что просто стал сильнее, но самом деле все совсем иначе. Как правило, это понимаешь уже слишком поздно.
1
Нельзя сказать, что Орин не любил свою работу. Во всяком случае, думалось ему, быть курьером ничуть не хуже чем, к примеру, кузнецом или булочником. Даже лучше. Ходишь себе и ходишь, разносишь письма и посылки, общаешься с разными людьми, а зачастую и заработать удавалось сверх обычного жалованья, особенно если новость кому принес хорошую — а эти минуты, переполняемый чувством собственной значимости, он очень уж любил. Да и с людьми общаться Орин был горазд. Не то чтобы он был болтуном, просто его очень уж интересовало все происходящее как в самом королевстве, так и за его пределами. Тут ничего не поделаешь — сказывались врожденная любознательность и интерес ко всему: как новому, так и хорошо забытому старому. Да и ходить Орин тоже любил. Ведь с детства ему мечталось стать путешественником и когда-нибудь обойти весь мир, увидеть и услышать все-все-все на свете. А начать свои похождения можно прямо с этого материка — богатого историей и древними тайнами. Что и говорить, профессию для начинающего путешественника он себе выбрал самую подходящую.
Однако и здесь, как и любой другой работе были свои изъяны. И порой настолько крупные и неприятные, о которых Орин даже представлять бы и не взялся. О погоде тут и говорить нет надобности— в срединном королевстве она была настолько разносторонней, что теперь едва ли Орина можно было чем-то пронять — все ее капризы курьер уже успел испытать на себе. Но все же так мерзко и не комфортно как сейчас ему, пожалуй, не было никогда. Здесь, в Нордмаре, не слишком далеко от перевала в Фаринге, подхватываемый порывами ветра обледенелый зернистый снег нещадно бил по щекам затрудняя обзор и передвижение. Нет, самым страшным конечно же было не это, точнее, не только это. Царящая вокруг атмосфера мрачного леса слишком угнетающе действовала на Орина. Серое, затянутое тучами небо окутало лес полумраком, несмотря на, в общем еще раннее время. А редкие черные деревья, похожие на огромных когтистых чудовищ, размахивали на ветру ветвями словно щупальцами и как будто пытались схватить курьера своими корявыми лапами. Орин нащупал под плотной кожаной рубахой свой амулет — обычная круглая медяшка с выгравированным на ней клевером с четырьмя листочками. Когда-то этот амулет дал ему отец с напутствием, что тот непременно принесет ему удачу. Хотя Орин и не был особо суеверным, однако с тех пор амулет всегда висел у него на шее. А сейчас, от прикосновения к нему, а заодно и к отцовскому благословению было вроде уже и не так скверно.
Почтовая контора, принадлежавшая хорошему другу его отца носила название «Скороходы Миртаны», но Орину не очень нравилось это название - по его мнению это несколько походило на «Скоморохи Миртаны». Впрочем, какое бы название не носила эта контора — она всегда ревностно рдела за качество услуг — быстрая и надежная доставка писем и посылок — залог процветания всей фирмы, а посему заказ обязательно нужно выполнить. И Орин, к слову, выполнял свои обязанности добросовестно. Собственно сейчас у него с собой было только одно единственное запечатанное письмо в конверте, которое нужно было передать человеку, живущему в большом двухэтажном особняке недалеко от перевала на Нордмар. Описание места, как и самого человека было довольно точным и Орину, уже не первый год гулявшему по просторам Миртаны, не должно было составить большого труда найти адресата.
Еще около часа почтовый курьер, борясь с непогодой, внутренней тревогой и поеживаясь от холода двигался меж страшных черных деревьев, когда наконец впереди показался тот самый дом, возвышавшийся словно замок. Очень неухоженный и обветшалый, под натиском ветра он, казалось, скрипел каждой своей петлей. По всему двору валялся всякий хлам — перекосившаяся телега без одного колеса, полусгнившие доски и поржавевшие орудия труда — лопаты и пилы. А чуть поодаль - перекосившийся сарай с обвалившейся крышей. Все эти остатки преданного забвению хозяйства придавали зданию еще более унылый вид. Пыльные заляпанные маслянистые окна, облупившаяся краска и отбитые дверные косяки в общем-то также хорошо вписывались в общую картину. Орин справедливо засомневался - живет ли тут еще кто-нибудь. Может он зря сюда проделал сюда такой долгий путь? Хоть ему и не хотелось задерживаться здесь больше необходимого, но если бы хозяева предложили ему чашечку горячего чаю, он пожалуй бы, не отказался.
Проверив тяжелым шагом на прочность каждую из трех неприветливо скрипящих ступенек у порога, Орин постучал в дверь. Немного обождав и убедившись, что на его стук ответа не последует, он постучал еще — на этот раз куда сильнее.
- Компания«Скороходы Миртаны!» Для вас письмо! - прокричал он достаточно по его мнению громко, чтобы его можно было услышать в доме. На этот раз ему ответили лишь тихие отстуки где-то внутри. Орин чертыхнулся. Похоже, тут и правда никто не живет. Видимо, придется просунуть письмо в щель под дверью и, оставшись без чая, двинуться в обратный путь. Перспектива на данный момент не самая привлекательная, учитывая, насколько он утомился и озяб. С минутку хоть бы обогреться.
- Эй-ей! Есть кто дома? - в третий раз колошматя по двери, не сдавался Орин. На этот раз он готов был поклясться что что-то слышал внутри и в этот раз это явно было не эхо. Что-то вроде захлопнувшийся двери. Может по дому просто гуляет сквозняк? А может хозяин дома просто напросто стар и глух и не слышит его? Или кому-то там, внутри, требуется помощь, а он вдруг просто уйдет? Надо бы убедиться в отсутствии хозяев, а мерзкая погода на улице прямо таки на этом настаивала. Курьер подергал дверную ручку и та, легко опустившись вниз, пригласительно распахнулась перед ним. Довольно хмыкнув Орин переступил через порог дома. В нос сразу же ударил противный гнилостный запах. В доме практически отсутствовала какая-либо мебель. Слева, в дальнем углу он увидел какое-то подобие кухни — старая плитка, рядом с которой стоял лишь стол с горой немытой посуды и остатками пищи, а в центре этого хаоса красовалась ни к месту изящная масляная лампа. Здесь кто-то недавно хозяйничал — Орин готов был поклясться в этом. По центру зала лежал видавший виды ковер неопределенного цвета со слипшимся ворсом, а правее находилась массивная, украшенная диковинной резьбой лестница, ведущая на второй этаж.
- Есть тут кто-нибудь? А-у-у! - еще раз воззвал Орин в надежде быть услышанным. Если легкое эхо, тут же разнесшееся по большому пустому залу не особо удивило Орина, то явный стук сверху даже насторожил и курьер снова рефлекторно взялся за амулет с клевером.
Пока Орин размышлял, сверху что-то еще раз глухо стукнуло. Теперь Орин отпустил амулет и взялся за кинжал, хотя очевидной надобности в этом не было. К слову кинжалом Орин владел неплохо - природная ловкость, и, как следствие, правильность и даже некоторая грациозность его движений способствовали этому. Но все же первой его мыслью было убраться отсюда — все-таки он вошел в чужой дом без приглашения... Хотя, если уж быть перед собою честным, он немного трусил. Да что же в самом деле ты как маленький мальчик, начитавшийся сказок о домах с привидениями — возражала вторая половина его сознания. Вздохнув, Орин ступил на лестницу, ведущую наверх и медленно, словно прощупывая ступеньки, начал подниматься прислушиваясь к каждому шороху. Теперь он был готов побиться об заклад, что сверху что-то скреблось, а гнилостный запах дома приобретал еще и тошнотворно-сладковатый оттенок. Поднявшись на второй этаж, Орин оказался в широком коридоре с полысевшим паласом и висящими на стенах давно потухшими пыльными лампами. По бокам коридора располагались двери, ведущие в гостевые комнаты, однако поскребывание, к которому вдруг добавилось и легкое, будто щенячье поскуливание, доносились откуда-то выше. Чердак. Ну да, скорее всего это мыши скребутся на чердаке. Или огромные глазастые крысы. Орин уверял себя в этом пытаясь припомнить, как скулят крысы. И вообще, скулят ли они. Очень голодные наверное как-нибудь скулят. Он и сам сейчас был готов заскулить от усталости, но больше от мерзкого плотного запаха. Почти уверенный, но желая все-таки проверить, курьер поднялся к чердачной двери. Однако на той висел огромный замок, намекавший Орину оставить письмо и убираться. Да и что в конце концов интересного в крысах? А те, видимо почуяв его, затихли. Но и в этой ситуации его природному любопытству услужила некая деталь — средних размеров смотровое окошко на двери, прикрытое отодвигающейся в сторону заслонкой. Почти не раздумывая, Орин прикоснулся к заслонке и с легким шуршанием отодвинул ее в сторону. На чердаке было светло — горят свечи... О Иннос, что это? Повсюду на полу валялись обглоданные кровавые кости... Звериный рев гулко разнесся по дому и что-то, находившееся за дверью с силой ударило ее с внутренней стороны. Орин отпрянул, от неожиданности повалившись на пол. Тут же последовал еще один толчок и, казалось, замок вместе с дверными петлями еще немного и не выдержит... А в окошке промелькнуло... Орин даже не мог сказать что. Что-то жуткое, большое и бесформенное, чью кривую, рваную пасть украшали длинные острые клыки. Ужасное существо на чердаке завыло, несомненно, влекомое и раздразненное появлением Орина, а вонь, рвавшаяся из комнаты через окошко теперь была просто невыносимой.
Он даже не заметил, как рядом появился пожилой лысеющий согбенный мужчина с длинным орлиным носом.
Тварь на чердаке металась и скулила, мешая Орину трезво соображать. Тем не менее он сразу узнал в мужчине по описанию своего адресата — его длинный нос развеивал какие-либо сомнения. - Что вам здесь нужно? Вам разве не говорили, что вламываться в чужой дом по меньшей мере некрасиво? - недовольно глядя на Орина, спросил он.
- Я п-принес письмо, - заикнувшись пролепетал курьер.
- В самом деле? И вы позволите на него взглянуть?
- Да-да, конечно.. – продолжая сидеть на полу Орин протянул письмо старику, достав его из-за пазухи. Орин всегда носил письма за пазухой — там у него находился специальный надежный внутренний карман, обеспечивавший бОльшую по его мнению сохранность посланий, нежели его дорожная сумка, которая может порваться, потеряться, промокнуть или быть украденной в конце концов.
- Поверьте, мне очень любопытно. - Мужчина распечатал его и быстро прочел. Видимо послание было не очень длинным. Казалось, его лицо не выразило никаких эмоций, но курьер расслышал тихий шепот: «Время пришло». Затем, держа послание в руке, он пристально посмотрел на Орина.
- Мне очень жаль, но вам, наверное, вам не стоило проявлять излишнее любопытство, - как бы подытоживая произнес длинноносый старичок. - Впрочем, теперь это даже к лучшему — Бет очень голодна. Смотрите, как вы ее раздразнили... – видимо поняв, что речь о ней, тварь за дверью перестала метаться и тихонько заскреблась и знакомо по щенячьи заскулила.
«Он сумасшедший! Или это я схожу с ума!» - Курьер решил не дожидаться дальнейшего развития событий и ловким прыжком вскочил на ноги. Метнувшись к чердачной лестнице он ненароком толкнул собой старика, загораживающего проход. Тот повалился вниз и с глухими стонами, мешком покатился вниз по ступенькам, ведущим на чердак. Ловко перескочив через него и оказавшись на втором этаже, Орин рванулся к резной лестнице ведущей вниз, на первый этаж, желая только одного - поскорее убраться прочь из этого места. Свою работу он и в этот раз выполнил добросовестно.
Скатившийся с лестницы старик лежал не шелохнувшись, а ключ от массивного навесного замка чердачной двери выпал у него из кармана и теперь лежал на полу рядом. Однако в нем уже не было необходимости. Почуяв неладное, тварь на чердаке невероятным по силе ударом расшибла дверь в щепки.
- Бетти... - прохрипел лежащий на полу старик, увидев протискивающееся в дверной проем огромное чудовище. - Радость моя...
Вместо ответа тварь издала громкий рык, широко раскрыв свою клыкастую, отдаленно похожую на волчью пасть, обдавая пространство перед собой смрадным дыханием и слюнями. Втянув подобием носа воздух она стремительно, нечеловеческим рывком кинулась вслед за Орином. Предстоящая охота ее определенно радовала.
2
Сидя на кровати и покрытый испариной я пытался отбросить клочки воспоминаний от приснившегося мне кошмара. Теперь остаток ночи я так и проведу, слушая, как дождь стучит по крышам. Что за дьявольщина происходит со мной последнее время? Необъяснимое чувство внутренней тревоги то и дело сменялось моральным истощением и апатией, а иногда я впадал в какое-то полубессознательное состояние, когда шум в голове словно напоминал мне мое имя: «Вильям, Вильям...» Жуткие головные боли при этом тоже были не редкостью. Я, несомненно, болен, только у меня не получалось найти какое-то объяснение вдруг случившийся перемене. Мне, до своего недуга, было не на что жаловаться. Я занимал должность писаря при королевском дворе и, хоть и не сорил деньгами, но жил достаточно хорошо. Хорошо одевался, сытно ел да и на кой-какие грешки оставалось. Вреда я никому не причинял — даже наоборот — порой не жалел монетку нищему и не скупился на небольшие пожертвования храму Инноса время от времени. Иными словами, я жил самодостаточно и тихо. Недостаточно богато, чтобы мне можно было завидовать, но достаточно тихо, чтобы никому не мешать и мозолить глаза. И это меня вполне устраивало. Даже то, что я жил совсем один, без жены, каких-либо родственников и вытекающих в связи с этим обязательств. Даже родителей у меня никогда не было: только один старый маг, взявший меня на воспитание в младенчестве. Он сам не знал, кто я таков — меня, маленького и визжащего, просто подбросили к воротам монастыря в Нордмаре. Повзрослев и получив некоторое образование я отправился с ним в Миртану. В Венгард — на службу к королю. Магом как он стать мне было не суждено ибо самое простое произнесенное мною заклинание норовило обернуться трагедией для меня же самого. Так я, оказавшись в Венгарде, стал писарем не без помощи моего опекуна и жил вполне себе самостоятельно, лишь изредка навещая старика-мага, который служил в библиотеке при том же королевском дворе.
Теперь же я просто страдал, толком не понимая, что и почему так происходит. Придворный алхимик лишь развел руками, пояснив, что эмоциональные состояния не его стихия. Тем не менее, он отыскал у себя в закромах несколько зелий, не забыв при этом содрать с меня кругленькую сумму. Одно оказалось просто снотворным, а другое болеутоляющим с легким побочным послабляющим эффектом . Хорошо, что с таким эффектом оказалось не снотворное. Впрочем, я все равно спал плохо, то и дело просыпаясь от кошмаров. Чтобы как-то успокоится и забыться я порой злоупотреблял алкоголем. Мертвецки пьяный я спал как труп безо всяких сновидений. Только затем голова с утра болела в четыре раза сильнее и, совершенно уничтоженный морально, я был близок к самоубийству.
В один из дней, когда я снова не мог выйти на службу из-за пульсирующей, разрывающей головной боли, то все-таки решил отправиться к дедушке Вааму — так звали моего мага-опекуна. С надеждой на добрый совет и расчетом на его мудрость, ибо лечащие заклинания лечили лишь физическую оболочку, насколько я знал. Дедушку я нашел в библиотеке погрязшим в трудах — заваленный стопками книг он усиленно что-то искал, перелистывая страницы. При этом он тихо бормотал какие-то ругательства — эта его манера это всегда вызывала у меня улыбку ибо со стороны выглядело действительно забавно. Странное дело, но это ему, кажется, помогало в любых начинаниях.
Завидев меня он пригласительно помахал рукой. После приветствия, во время дежурных фраз я пожаловался на здоровье.
- Думается, тебе нужно просто отдохнуть. - заключил дедушка Ваам, теребя себя за бороду. - Развеяться, может быть, отправиться куда-нибудь. В этом городе слишком бурлящий ритм жизни, да негативной энергии вокруг слишком много. Так я и думаю.
- Возможно, в ваших словах есть смысл, дедушка.
- Я знаю одно очень неплохое место, где ты несомненно поправишься, - настоятельно говорил маг. Я понимал, что он имеет ввиду - монастырь Инноса в Нордмаре. - Тишина, покой, чистый горный воздух и благословение Инноса помогут тебе, не сомневайся даже. Возьми отпуск и отправляйся не затягивая. Сейчас путешествовать относительно безопасно - в Нордмаре много охотников с разных земель. Да и северные воины истребляют там всякую мразь.
Пожалуй, он прав, думал я. Других вариантов все равно больше нет, а нынешнее состояние определенно сведет меня с ума, если раньше голова не взорвется от этих треклятых болей. Да и когда дед Ваам давал мне плохие советы? Через два дня, покончив со всеми текущими вопросами, я выдвинулся в путь. Захватив с собой немного провизии в котомке, золота на дорожные расходы и повесив короткий меч на пояс, я взял кус на Фаринг — к перевалу на Нордмар. Едва я покинул город, как мне и правда стало легче и свободней. А может это было просто самовнушением. Во всяком случае я бодро шагал по тропке через поле, а легкий весенний ветерок игриво теребил мой серый плащ.
3
В дверях появился хозяин гостиницы со свечой в руке.
- Вы громко кричали мистер, - сказал он. – Этак вы перепугаете здесь и без того немногих постояльцев.
- Просто дурной сон, - отвечал я. - Но теперь я едва ли засну снова, можете быть спокойны.
Когда хозяин убрался, я, сложив под головой руки просто лежал, разглядывая застывшие тени на потолке, заботливо нарисованные лунным светом, пробивающимся через окно.
Я бежал через лес. Я не знал куда и зачем. Просто бежал, движимый неизвестными мотивами. Бежал очень быстро, петляя между деревьев, перепрыгивая камни и ветки, лежащие на пути. Что-то подсказывало, что я уже близко и это ощущение заставило меня ускориться. Я совсем не чувствовал усталости, наоборот, осознание близости неведомой цели придавало сил. Камень — прыжок. Ветка ударила по лицу но я совсем ничего не почувствовал. Прыжок. Еще несколько минут спринта и вот наконец я увидел его. Он бежал не оглядываясь, как мог, выбиваясь из сил. Но в скорости ему было со мной не сравниться. Расстояние быстро сокращалось и вот я уже слышал его свистящее дыхание. Я прыгнул, пытаясь схватить беглеца руками. Мне удалось это и мы оба повалились на твердую мерзлую землю. Оказавшись на земле лицом к лицу я увидел неописуемый страх в его глазах. Вдруг он истошно, не человечески закричал. Я протянул руки к его горлу... Но место рук у меня оказались звериные лапы с острыми как бритва когтями. Как ножи в масло они вонзились в его мягкую плоть и беглец захрипел выплевывая сгустки крови. С хрюкающим звуком я выдернул когти из его горла и нанес еще удар. И еще один. Я просто раздирал свою жертву на части... сам приходя в ужас от происходящего, но не смея остановиться.
Иногда в этих снах я был жертвой, иногда я видел странных и уродливых созданий, невиданных мною никогда прежде, а иногда я видел то... о чем даже и вспоминать бы не хотелось. Ибо были порой вещи настолько мерзкие и отвратительные, что здоровому человеку вряд ли пригрезятся даже в тяжком запое. Я тешил себя надеждой, что стоит лишь достичь заветных монастырских стен и на одна дрянь больше не сможет терзать мне душу. Я разобью себе лоб в молитвах Инносу, отдам последние штаны монастырю если будет нужно. Решив не терять времени на теперь уже бесполезное лежание в кровати я стал одеваться, намереваясь немедля продолжить свой путь. Собрав свои вещи и накинув плащ я вышел из гостиницы в темные узкие улочки Фаринга. Дорога на перевал уходила вверх, в гору. Все время поднимаясь вверх, я пересек пару пустынных улиц и оказался у широкого каменного моста, ведущего через глубокую расщелину.
Уникальность Фаринга заключалась в его расположении у самого подножия холма и выше по его склону, и если вы оказались в этом городе впервые, то вы увидите немало любопытных архитектурных решений. Только для того, чтобы как следует осмотреть город нужно все время идти на подъем, что несколько утомляет.
На другом конце каменного моста стояли два стражника и распевали какую-то похабную песню. Похоже, они оба пьяны в стельку. Казалось бы какое мне до этого дело, однако пройти мимо оказалось не так то просто. Вероятно возомнив себя троллем из сказок, один из них стал требовать плату за проход через мост, а другой, приверженец искусства, посчитал, что кроме того нужно еще и сплясать для них. Похоже, ребята во всю развлекались. Не хватало мне еще каких-либо проблем со стражей. Я достал пару золотых из котомки и протянул их стражнику-троллю.
- Вот, видишь, - икнув сказал он. - Все честно, платишь - проходишь, не платишь — получаешь в морду.... Ик...
- Я, по-моему, сказал сплясать нам, - не унимался его приятель. - Или ты оглох? А ну-ка давай, живенько....
- Я не умею плясать. Для этого вам лучше найти кого-нибудь другого.
- Не умеешь? Так я сейчас научу. - К моему изумлению он выхватил длинный меч и стал метить им мне по ногам так, чтобы мне приходилось отпрыгивать. Будучи сильно пьяным, он так и норовил отрубить мне ногу. Желая остаться при своих конечностях я оттолкнул его. От толчка стражник, забавно перебирая ногами, пытался удержаться в вертикальном положении. Так его занесло немного вбок к парапету и он, совсем потеряв равновесие, перемахнул через него и полетел с моста в расщелину. Его приятель еще не вполне осознавал произошедшее на хмельную голову, а посему просто стоял с открытым ртом и хлопал глазами. Проклятье, я убил стражника! Докажи потом тут что-нибудь. Ясно то, что для меня верная петля. Мне виделся только один выход из этой передряги. Я выхватил свой короткий меч и приблизившись, воткнул его в живот оторопевшему стражнику по самую рукоятку. Удивительно, как легко проткнуть человека, промелькнуло у меня в голове. Тот издал булькающий звук и упал головой мне на плечо. Не знаю зачем я вынул меч и воткнул его еще раз, вспарывая ему живот. Наспех обтерев меч об его одежду, я скинул убитого стражника с моста в расщелину вслед за его приятелем. Я огляделся. Вокруг ни души, а на горизонте уже задребезжал рассвет. Надо быстрее убираться отсюда, пока я не привлек чье-либо внимание. Почти бегом я направился вверх по дороге на перевал. Там, у самого перевала уже группами толпились охотники и никто из них не обращал на меня внимания в столь ранний час, вероятно, принимая меня за одного из своих. Второпях я налетел на зевающего стражника. Перепугавшись и забормотав извинения я старался побыстрее убраться прочь. Тот лишь неодобрительно высказался относительно моего зрения и тут же забыл про меня. Странное дело, но я не чувствовал какой-либо тяжести или раскаяния от совершенных мною преступлений, хотя раньше я никогда никого не убивал, ни нарочно, ни случайно. Да и вообще содеянное казалось чем-то немыслимым. Ну что ж, ребята сами виноваты. Разве мама не говорила им о вреде алкоголя? И в конце концов, все произошло случайно... Почти все.
Без происшествий миновав перевал, я оказался в Нордмаре. Теперь только прямая дорога к монастырю и, надеюсь, она пройдет без приключений. Тусклое солнце уже выкатилось из-за горизонта во всей красе, поигрывая лучиками на покрытых инеем деревьях. Казалось оно только светило, совершенно забыв о своем назначении греть. Я поежился от вдруг подувшего легкого ветерка, гнавшего редкие снежинки. Надо идти быстрее, подумалось мне. Я словно пытался убежать. Нет, даже не от чего-то конкретного, вроде правосудия за мои преступления, а от чего-то большего. Может, от всей своей прошлой жизни? Если так, то это довольно странно, ведь меня моя жизнь вполне устраивала. Так что же вызвало такую перемену, заставило меня уйти? Что? Что за странная болезнь, медленно, но верно убивавшая меня? В лучшем случае я бы повредился умом, что почти одно и тоже. После нескольких часов пути я вновь впадал в депрессию, сопровождаемую ощущением бессмысленности своего прежнего существования. Я не мог сказать в какую минуту я услышал знакомый шум в голове. Вильям, Вильям, словно шептал он мне. Но на самом деле это просто мое воображение, ничего более. В висках пульсировало, внезапная жуткая стреляющая головная боль свалила меня на колени и я двумя руками схватился за голову. Теплая струйка крови побежала из носа, лишь на секунду застопорившись на уголке губ, вильнула к подбородку. Все, это конец, сейчас моя голова взорвется... Я закричал от боли и повалился на землю. Кто я? - вдруг промелькнул ненавязчивый вопрос. Кем я стал или становлюсь? Однако думать над этим времени не было. В глазах у меня померкло и я умер. Во всяком случае, в ту минуту мне очень этого хотелось.
4
Стон. Крик. Опять стон. Я открыл глаза и понял, что вполне себе жив. Более того, я лежал на вонючем матрасе в крытой шкурами большой палатке, больше похожей на шатер. Рядом со мной лежал еще один человек. Он то стонал, то кричал, то бредил. Через накрывавшее его грязное покрывало в разных местах проступала кровь.
- Где я? - будто у самого себя спросил я.
- В Пристанище Охотников. - Неожиданно прозвучал ответ. Охотник появился из-за шкуры, закрывавшей вход в палатку. - Так мы называем большой лагерь, где каждый может передохнуть и подлечиться если ранен. Это последний пункт перед дорогой на перевал.
- Как...
- … ты здесь оказался? Тебя нашли лежащим на дороге неподалеку отсюда. Это ты, наверное, кричал, словно тебя рвал на части сам Белиар? Ты же из Фаринга, правда? Только на охотника ты не похож. Нордмар не место для прогулок, дружок.
- Мне нужно в монастырь Инноса.
Тут в палатку влез еще один охотник с невероятно красным носом. Очевидно, он слышал весь разговор снаружи.
- Я бы не советовал идти туда сейчас. Там повсюду гоблины. Пес их знает, за коим лихом они повылазили из своих нор. Брачный период у них что ли, шуму-то. Заняться ими некому, вот чего. Взяли бы маги да поразогнали эту нечисть, а то вишь, к монастырю совсем из-за них дороги нет.
Снова раздался стон и накрытого покрывалом раненного передернуло судорогой.
- Не жилец он Ред, - вздохнул первый охотник. - Похоже на работу саблезуба.
- Бедолага Гилмор. После встречи с саблезубом мало кто выживает, - грустно констатировал в ответ красноносый. - Только вот что забыл он в черном лесу?
- Кто? Саблезуб или Гилмор?
- Да оба! Охотится там все почти бессмысленно, редко какое зверье туда забредает теперича. И саблезубы тож.
- Черный лес? - слушая их разговор спросил я.
- Ну да. Сам там не бывал, да и нет нужды-то. Но поговаривают, проклятое и жутковатое местечко. Впрочем, тебе-то дорога только обратно в Фаринг. Окрепнешь и домой. Вещи твои вон там лежат. - Ред указал на лежащую неподалеку котомку, а также плащ и меч. - Меч в крови был. Тебе пришлось драться по пути сюда?
- Наверное, это моя кровь... - растерявшись поспешил я с ответом. Впрочем, какая разница?
- Кровью ты из носа фонтанил, боле на тебе нет ни царапины. Ну и ну, ты сопли мечом подтираешь? Слыхал это Клиф? Суров парнишка, ничего не скажешь.
Охотник, которого назвали Клифом хихикнул.
- В общем вот. - Ред, поковырявшись в своей охотничьей сумке, достал два куска вяленого мяса и фляжку с вином. - Перекуси, отдохни и дуй обратно домой. Считай это дружеским, и потом бесплатным советом.
- Я не такой слабак как вы думаете, - меня немного задели его слова. - Мне просто стало плохо и все.
- А будет еще хуже. - Красноносый Ред пожал плечами. - Я ж те говорю — дороги к монастырю нет. В одиночку уж точно. Впрочем, если ты хочешь сдохнуть, то кто я такой, чтобы мешать тебе.
- А если вы пойдете со мной? Я заплачу вам!
Охотники переглянулись и после короткой паузы рассмеялись в голос.
- Боюсь, у тебя нет столько золота, малыш. - С этими словами, смеясь, они вышли из палатки.
Малыш... Два ублюдка, да кем они себя возомнили? Ну да шныг с ними, надо найти человека, что поможет мне добраться до монастыря. Да, сейчас у меня с собой немного золота, если, конечно красноносый со своим дружком меня не обобрали пока я лежал в забытии. Но, думаю, маги, у которых в монастыре я прожил все свое детство помогут мне рассчитаться с провожатым. Самочувствие мое было так себе, однако не настолько, чтобы пролеживать в этой чертовой палатке, с застоявшимся запахом крови, мочи и смерти. Только сейчас я обратил внимание, что раненный охотник, которого называли Гилмором, совсем затих. Эти его товарищи могли проявить хоть немного гуманности и прирезать его прежде, чем тот загнется в конвульсиях, страдая от боли. Хлебнув вина, предложенного Редом, я поднялся и собрал свои вещи. Золото оказалось нетронутым, впрочем, это меня мало заботило на самом деле. Одевшись я вышел из наружу. Пристанище Охотников — это около пяти таких палаток, стоящих кругом на обочине дороги, а в центре этих сооружений из бревен и шкур горел высокий костер. Ред и Клиф стояли возле него и все о чем-то хихикали. Неужто мое предложение до сих пор их так веселило? Возможно они смеялись уже по другой причине, но тем не менее меня их смех невероятно злил меня. Кроме них вокруг костра стояли еще два охотника: один ковырял в носу, пытаясь разглядеть что-то на небе, второй поджаривал насаженный на меч кусок мяса. Вскоре я заметил еще одного, отливающего за палаткой. Что я засомневался в готовности помочь кого-нибудь из них.
- Глядите-ка, Торед бежит, - заправив хозяйство и повернувшись к дороге, провозгласил охотник за палаткой. Все находящиеся на улице устремили свои взоры на дорогу. В это время бегущий к лагерю охотник споткнулся и растянулся на притоптанной земле. Однако он тут же вскочил и продолжил бежать, что-то крича на ходу.
- Видать озерный шершень хватил его за задницу, - нарушил всеобщее молчание Ред.
Скоро до нас стал доноситься голос приближающегося охотника.
- Огры! - вопил тот. - Огры, едрит вашу!
- Кто?!! Что за черт, что он несет?
- Огры!!!
- Огров не видели в Нордмаре уже сотню лет! - покачал головой Ред.
- Это не значит, что их не было, - возразил Клиф. - Огры, гоблины, жуткие леса, саблезубы в приграничье. О боги, что за срань творится здесь последнее время?
Охотник уже забежал в лагерь.
- Вы что, оглохли, мать вашу?! Они сюда идут!!! Кажется, я потерял свой лук!
Прежде, чем кто-то успел ему что-то ответить, из чащи на дороге показался огр. Великан, в два с лишком метра ростом и почти такой же в ширину. Вместо одежды на нем абы как были намотаны шкуры, а огромных руках-лапищах огр нес огромный молот. Своей уродливой человекоподобной мордой огр смотрел на охотников и неуклюжим широким шагом приближался к лагерю.
Из палаток на шум повылазили еще около пяти человек. Хм, охотников здесь не так уж и много, подумалось мне. Тем хуже для них же, о дьявол!
- Луки!!! - крикнул кто-то из охотников. Тетивы со скрипом натянулись и стрелы стремительно полетели к великану. Тот лишь немного замешкался, прикрыв голову своей огромной рукой. Часть стрел лишь скользнуло по твари, упав на землю. А те, что поострее, просто завязли в его толстой безволосой шкуре, не причинив особого вреда. Казалось, это только разозлило огра и он, издав глухой мычащий звук, перешел с шага на рысцу.
- Клиф, готовь взрывную!
Клиф завозился в сумке и скоро достал оттуда два связанных меж собой шара. Привязав их к стреле он поднес аккуратненький торчащий фитилек к огню.
- А ну-ка, попробуй это, уродец! - Стрела, искря на лету, прицельно устремилась к огру. С громким хлопком, образовав целое облако дыма, она угодила монстру в область ключицы.
Похоже, этот удар оказался более чувствительным, ибо чудище с громким мычащим звуком пошатнулось, едва не свалившись на землю.
- Я изрублю эту мразь на салат, - кто-то из охотников, вооружившись топором, кинулся к огру. Его поддержало еще несколько людей, схватив из имеющегося оружия ближнего боя что-нибудь потяжелее.
- Смотрите! Вон еще один! - увлекшись первой тварью, все совершенно упустили из виду второго огра, уже успевшего достаточно близко приблизиться к лагерю. Как и первый, в руках он держал огромнейший молот, с которым он управлялся как с пушинкой. Взмах и удар. Один из охотников едва успел отскочить в сторону. Клиф, в это время приготовивший еще одну разрывную стрелу, целился в огра. Свист и выстрел. Но искрящийся фитиль в полете отлетел от заряда, два шара со взрывчаткой просто стукнулись о толстую шкуру огра и лишь хорошо заточенная стрела оставила царапину у него на виске.
- Я убью того ублюдка, что продал нам это! - еще не зная, что этому едва ли когда-нибудь суждено случиться. Взмах молота. Удар пришелся в грудь одного из охотников, отбросив того на добрый десяток метров. И тут же огр, не прерываясь и сделав замах через голову, ударил повторно, на этот раз рассекая лишь воздух. Был еще и третий удар, которого подкравшийся сзади к огру Ред совсем не ожидал. Вернее не ожидал, что он будет именно таким, с разворотом назад. Вероятно, своим острым мечом красноносый Ред думал ранить огра в шею, но в итоге получил удар молотом. Голова Реда разлетелась ошметками словно спелый арбуз. Клиф, обезумев от ярости, с диким ревом кинулся на огра обнажая меч, но нашел лишь свою смерть от того же молота, обрушившегося ему на плечи. И это был четвертый удар. Я, наблюдая за этой бойней, буквально онемел от ужаса.
Стоя на дороге первый огр с обожженной ключицей и половиной лица не менее ловко орудовал своим огромным, уже обагренным кровью оружием. Два охотника еще дрались с ним. Я завидовал храбрости и ловкости одного из них, что наносил огру удары мечом целя в наиболее уязвимые места и уворачиваясь от сокрушающего молота.
Если огр терпел наносимые ранения стойко, впрочем, те ранения были не то чтобы слишком страшны, то одна единственная ошибка стоила храброму охотнику жизни. Скользкая притоптанная дорога сыграла с ним злую шутку, на секунду лишив того равновесия и удар молота с мерзким хрустом переломил ему хребет. Его приятель, решив не испытывать далее судьбу, сразу пустился наутек. Словно очнувшись, я, с затуманенным от ужаса рассудком кинулся в сторону леса, прочь от надвигающегося и урчащего от удовольствия огра.
Я бежал, то и дело спотыкаясь то о валяющиеся на земле сучья, то просто на ровном месте охваченный страхом и отвращением от этой жуткой расправы над охотниками. Не могу сказать точно, сколько я бежал, наверное, целую вечность. Совсем выбившись из сил я просто упал на землю, хватая ртом мерзлый воздух. Как на самом деле просто складывается судьба — сейчас ты смеешься, а через минуту уже просто изувеченный труп. Мое нынешнее положение было лишь немногим лучше. Я один в лесу, вокруг только страшные черные деревья и затянутое серыми облаками небо. Меня страшила одна только мысль о встрече с саблезубом, которые, как я уже понял, в этом лесу встречаются исключительно голодными. Хороша перспектива сбежать от огра, чтобы угодить на обед большому, зубастому коту. Уж лучше молотом по голове — раз! - и готово. Саблезуб, насколько я о них знал, не шибко жаловал мертвечинку. Просто калеча жертву, он предпочитал поедать ее пока та еще жива. Труп же доставался уже падальщикам. Стая изголодавшихся волков была бы тоже не подарком. Бррр, меня передернуло об одной только мысли об этом. Переведу только дух и надо идти, пока я не стал чьим-либо обедом. Подул холодный порывистый ветер, пронизывающий до костей, не слишком частые, голые черные деревья совсем от него не защищали. Они казались какими-то мертвыми, но в тоже время ветер играл их ветвями, словно вдыхая в них жизнь. Я поднялся и побрел, почему-то ни капли не сомневаясь, что мне надо именно в ту сторону. Возможно интуиция, возможно что-то еще, я не знал. Главное теперь не околеть по дороге. Лучшим и логичным вариантом было вернуться в Фаринг и нанять там людей для сопровождения. Если в Фаринге меня еще не разыскивают как убийцу.
А ведь говорили, что в Нордмаре почти безопасно, да монастыря уж точно не составит труда дойти, если не забредать в охотничьи угодья. Сомневаюсь, что слово «безопасность» вообще применимо к Нордмару.
Хоть мой плащ и давал какую-то защиту от ветра, тем не менее через час ходьбы я основательно промерз, а лес и не думал кончаться или хоть как-то меняться — все те же черные деревья, колыхающиеся на ветру. Какое-то наваждение снова нашло на меня — хотелось просто лечь и все, а там пусть хоть Белиаровой тьмой все заволочет. Наверное, это было бы крайне глупо и я тешил себя надеждой, что осталось идти совсем немного, представляя, как сижу возле камина вытянув ноги. Где-то вдали раздался вой, заставивший меня лишь чуть ускорить шаг. Усталость наливала ноги свинцом, шмыгая носом и трясясь от холода я брел... да что уж там, я даже не знал куда брел. Мне снова захотелось плюнуть на все и лечь отдохнуть.... Небо становилось все темнее, намекая на скорые сумерки.
А вон впереди показался дом. Я протер глаза. Не дом, а большой двухэтажный особняк. Мне совершенно не хотелось забивать голову мыслями, кто и когда его здесь построил посреди черного леса. Быстрее, к вожделенному теплу, вот единственное что сейчас меня заботило. Плевать на неухоженное и плачевное состояние здания, здесь можно провести ночь и это главное. Меня даже не заботило то, что в доме может кто-то жить. Бандиты например. Да не все ли равно, околеть в лесу ничем не лучше. Между тем дом и правда оказался обитаем. Едва я приблизился к порогу, как дверь распахнулась и из нее вышел согбенный старик. Оглядев меня, он лишь улыбнулся и тихо произнес:
- Добро пожаловать домой, Вильям.
5
Впервые за долгое время я хорошо выспался. И мои сны в этот раз были не кошмарами. То был некий удивительный сон, крохотные воспоминания о котором улетучивались как дымок от зажженной спички. Но тем не менее я был уверен, сон был добрым и удивительным. Чувствуя себя на удивление бодро, я поднялся с кровати и неторопливо оделся. Вчера я был слишком измотан: как морально так и физически, чтобы задавать какие-то вопросы. Я смутно помнил, как хозяин проводил меня на второй этаж этого очень старого особняка и уложил спать в одной из комнат. Заснул я мгновенно и, должно быть, проспал очень долго ибо скупое нордмарское солнце стояло уже высоко, насколько я мог разглядеть сквозь засаленное окно комнаты.
Последние воспоминания о вчерашнем дне вызывали жуткое любопытство. Интересно, откуда старик знает мое имя? И что значит»добро пожаловать домой?» Впрочем, я надеялся вскоре получить ответы на вопросы, хотя дедуля и смахивал на тронутого, чего уж. Спускаясь по лестнице ведущей вниз и остановился у висящей на стене картины. В доме царил полумрак и я подошел почти вплотную, чтобы разглядеть нарисованное. На ней был изображен молодой человек, одетый как принц и имевший весьма отдаленное сходство с хозяином особняка. Может это его сын? Или внук? Или вовсе какой-то его предок? А может и вовсе он сам, почему бы и нет. В таком случае время оказалось к нему крайне немилосердно, впрочем, оно мало кого щадит. Молодой человек на картине обнимал молодую девушку в пышном платье. Девушка была чрезвычайно мила и красива — аккуратненькое чистое личико украшали большие голубые глаза, а светлые волосы падали на плечи как водопады.
- Она прекрасна, не так ли? - услышал я голос за спиной.
- Несомненно, - подтвердил я, не оборачиваясь на подошедшего сзади хозяина со свечкой в руке. Мне не терпелось задать ему кучу вопросов, что я даже не знал с чего бы стоило начать. Интересно, он живет тут один или есть кто-то еще?
- Позволь мне рассказать тебе одну маленькую историю. Я хотел сделать это за завтраком, но поскольку его ты безнадежно проспал, теперь мне придется сделать это уже за обедом. Ну и, в конце концов, не стоять же нам на лестнице.
Мы не торопясь спустились на первый этаж и я, в отличие от вчерашнего вечера, имел возможность немного осмотреть дом. Довольно пустой, ветхий и, похоже, очень старый, он, несомненно, знавал и лучшие времена.
- Как ты можешь судить, - начал он, когда мы сели за стол, - это очень старый дом. Уже много лет он передается по наследству из поколения в поколение. Здесь я родился, провел свое детство и юность. Настал момент, когда меня, молодого и горячего, потянуло погулять по свету, посмотреть мир. Я, вопреки желаниям отца и старшего брата, считавших, что мое место здесь, покинул дом и вообще этот холодный край отправившись в Миртану. Там я нанялся матросом на «Разрезающий волны». Довольно скучное названия корабля было под стать его в общем-то скучному занятию — перевозкой товаров с разных концов материка. Ровно до тех пор, пока «Разрезающий» не отправился на южные острова. Далекие и загадочные, окутанные множеством тайн... я много читал о них в книжках, а возможность побывать там самому просто очаровывала меня. На островах мы закупили множество диковинных товаров. А чуть после, перед самым отплытием обратно на материк, я стал невольным свидетелем того, как капитан таинственно шептался с каким-то незнакомцем в трактире... А после он словно изменился, стал замкнутым, угрюмым, почти не выходил из своей каюты. Прибыв в один из варрантских портов, во время традиционной пьянки на корабле, капитан словно перебрал и ему повредило рассудок, хотя он всегда был сдержан и не позволял себе пьяных выходок. Капитан вышел на палубу и стал кричать о том, что все мы — жалкие ничтожества, никому не нужные и бесполезные. Что проку от нас меньше, чем от портовой шлюхи. И судьба у всех сдохнуть на этом проклятом судне с той лишь разницей, будем ли мы пьяные в доску или трезвые в шторм. Так это будет или нет, но насчет своей судьбы он попал в точку. Не дожидаясь окончания концерта, несколько ребят кинулись и на него и с небывалой яростью разбили ему голову о палубу. Заодно досталось и боцману, который, пытаясь утихомирить ребят, полетел за борт. А затем все словно с ума посходили оставшись без командира на хмельную голову. Кричали, делили и в кульминации вечера устроили поножовщину. Мне было жутко и я спрятался в капитанской каюте, заперевшись изнутри. На столе капитана лежали какие-то бумаги и запертый маленький сундучок с капитанским барахлом. Схватив его я выпрыгнул через окошко в воду и через несколько минут выбрался на причал. Все еще охваченный страхом я постарался как можно скорее убраться из порта, а затем из города. Да и вообще из пустыни. Перебравшись в Миртану я решил совсем забросить мореплавание. В сундучке капитана ожидаемо оказались накопленные им драгоценности, за продажу которых мне удалось выручить весьма неплохую сумму. Только вот одну вещь я так и не продал. Темный стеклянный шар размером с кулак был всегда теплым и казался невероятно красивым. Я решил, что подарю его своей невесте. Да, к тому времени мы уже встречались с Беатрис, дочерью торговца. Это была, как говорится, любовь с первого взгляда. Впервые я увидел ее несущую домой корзины с фруктами и помог ей, а после пригласил в кабак. А она звонко смеялась над моими неуклюжими ухаживаниями. Тем не менее, закружились пылкие продолжительные отношения. А когда мы поженились, я забрал ее домой, в нордмарский особняк, где мы могли вести хозяйство и растить детей ибо в приграничных землях было не так холодно. Отец, хотя и был немного сердит на меня за мой побег из дома, все таки был рад моему возвращению, да еще и с красавицей женой. Некоторое время мы жили счастливо и беззаботно, но скоро заболел отец. Неизвестная хворь буквально пожирала его, высасывала из него жизненные соки. Перед самой смертью, он, пытаясь что-то сказать, хрипел и выплевывал лишь кровь изо рта, а лицо его было похоже на сморщенную черную изюмину. Я похоронил его за домом, на небольшом семейном кладбище. На похороны пришел брат из монастыря, куда отправил его отец на обучение грамоте за щедрое пожертвование. После похорон он сразу же отправился обратно, сославшись на неотложные дела. Мать, обычно тихая и молчаливая, рыдала несколько дней и от ее рыданий сотрясался весь дом. Позже, изможденная, она слегла. Поначалу я думал, что горечь утраты была для нее настолько сильна, что забрала у нее здоровье. Оказалось, дело было не только в этом. Знакомые симптомы отцовой болезни начали проявляться и у нее. Неужели эта дрянь заразна? Как-то совершенно случайно, в тот день, когда умерла и мать, я заметил, что тот шар, что я подарил своей тогда еще невесте, светился едва заметным красноватым светом. Тогда я сослался на оптические свойства неизвестного минерала и не придал этому особого значения.
Впрочем, черная полоса на этом пока закончилась. Долгожданная беременность Беатрис отвлекла нас от грустных мыслей. В положенный срок она родила мальчика, здорового крепыша. Наконец-то, счастье пришло в этот дом, подумалось мне тогда. Какой я был наивный дурак! После родов Беатрис заболела этой проклятой чумой, убившей моих мать и отца. Чтобы уберечь ребенка от напасти, я отдал его в монастырь, надеясь, что там Иннос защитит его. Старший брат, уже получивший к тому времени мантию мага Огня, обещал присматривать за ним.
Сам же я остался в доме и пытался помочь своей жене как мог. Я всегда был рядом, сидел у ее кровати сутки напролет. Я продал все, что можно было продать, но маги, алхимики и лекари лишь разводили руками, видя безрезультатность своего лечения. А шар, лежавший на столе рядом, светился еще ярче. Через неделю я вырыл и третью могилу за домом. Бедняжка мучилась долго...
Я ошарашенно слушал старика. Несколько минут мы сидели в тишине и я пытался осознать услышанное.
- Но ведь это еще не конец истории? - наконец выдавил я.
- О, это только начало.., - выпустив вздох сожаления, грустно улыбнулся старик. - А ты можешь называть меня Джобом. Большего я пока не прошу, Вильям.
6
Я молчал.
- Не знаю, что послужило толчком для дальнейших событий. Наверное, далее было самое страшное, хотя это с какой стороны посмотреть...- Дав перевести дух, продолжил Джоб. - Может быть мои молитвы всем богам и просьбы, переходящие на крики отчаяния и слезы, были услышаны, но исковерканы... А может это и должно было случиться независимо ни от чего. Как бы там ни было, но я определенно сходил с ума. Это в общем-то и случилось, раз я живу... хм, так как я живу.
«Ну вот мы и добрались до истины» - вздохнул я. -»Теперь-то все ясно, просто сказки человека сошедшего с ума от одиночества. И никакой он мне не отец, он просто не может им быть! У него даже нос вон какой длинный, не такой как у меня!» - я как мог старался огородить себя от этих небылиц, хоть это и было сложно, я ведь тоже здесь, видимо, не случайно...
- Не знаю зачем я положил тот шар в гроб вместе с телом Беатрис... - продолжал Джоб. Его спокойный голос теперь немного даже пугал меня. - Я его ненавидел каждой частичкой своей души, но просто выкинуть не мог... Как не мог его и оставить, словно в напоминание о смерти моей Бетти. Можно подумать во всем виноват какой-то шар... Хотя тут пожалуй, волей неволей начнешь верить во все что угодно. Когда я взял его в руки, чтобы бросить в гроб, он был горячим и ярко светящимся. Но мне было не до всяких домыслов ибо разум мой был опустошен, а руки, спустя некоторое время, уже затягивали петлю на собственной шее. Я долго так простоял на табуретке, боясь признаться себе в собственной слабости. Что-то меня тут еще держит... на этом свете. А позже пришла она. - Тут старик натужно задумался, словно что-то вспоминая и я подумал, что сейчас он совсем уйдет в себя.
- Кто она? - резко бросил я.
- Моя судьба. Часть ее. Ненасытная и страшная, как сама смерть. И она глядела на меня... глазами Беатрис... О, я никогда не забуду эти глаза... На свете не видел ничего прекраснее... - дальше речь Джоба превратилась в какое-то бормотание и он зарыдал как ребенок. Похоже, у него случился какой-то нервный припадок. Сумасшедший дом какой-то ей-богу!
- Ты пришел, потому что он тебя звал, - всхлипывая говорил старик.
- Да кто он, черт тебя дери?! Что тут вообще происходит? - кричал я, однако Джоб уже не в силах был что-то говорить, он лишь скукожился на стуле закрывшись руками и время от времени беззвучно содрогался. Этот старик болен. Старик... Если верить его россказням, то ему всего лишь около сорока.
Я встал со стула. Чушь какая-то. Да и какое мне дело до всего этого, я не верю ни одному его слову. Пусть себе страдает тут дальше, а мне надо убираться отсюда. На столе лежало несколько бутербродов, однако аппетит у меня был ни к черту. Я недальновидно оставил свою котомку и меч в комнате, а поэтому нужно было забрать их, если я рассчитывал добраться до Фаринга. И черт с ним, если меня там уже ищут, уж всяко лучше сдохнуть там на виселице, чем тронуться умом как этот Джоб, хотя это и немудрено, если он долгие годы жил один в этом мрачном особняке.
Я поднялся наверх в комнату и нашел свои вещи там, где их оставил. Ну, теперь в путь, мне не хотелось тут больше задерживаться. Я вышел из комнаты и услышал снизу скрип открывающейся входной двери. Джоб вышел на прогулку? Скорее, это кто-то вошел, ибо дальше были слышны чьи-то тяжелые шаги, шарканье и какое-то отвратительное сопение. Я, насторожившись словно вор, дошел до деревянных ступенек и оглядел первый этаж насколько позволял обзор с верха. Старик Джоб сидел в той же позе, в какой я его и оставил — скукожившись на стуле. А чуть далее стояла огромная тень. Солнце едва пробивалось через грязные окна, в полумраке мне сложно было что-то хорошо разглядеть, особенно какие-то тени. Но вот тень пошевелилась и моему взору предстали странные, а скорее даже страшные очертания. Два метра в высоту, с корчащими в стороны когтистыми лапами, а там, где должна была находиться голова горели два огонька. Казалось, эти огоньки просто прожигали меня насквозь. Спустя минуту, тень, отвратительно сопя, неспешно двинулась в мою сторону. Я похолодел от ужаса и попятился назад. Ага, вон лестница на чердак, можно попробовать спрятаться там — промелькнуло у меня в голове и я, не теряя времени, стал поспешно влезать на чердак. Я уже слышал снизу размеренный скрип ступенек под тяжелой поступью поднимающейся.. Тени? Входная чердачная дверь отсутствовала, да и сам чердак был просто маленькой комнатушкой наверху. На полу валялся какой-то хлам и я старался идти аккуратнее, чтобы не издавать лишнего шума. Хорошо, что тут хоть темно, хоть и стоит настолько невыносимый запах, что у меня едва не закружилась голова. Я почувствовал себя как в ловушке, найти меня здесь едва ли составит труда. Я ухватился за рукоятку меча. Потекли минуты.
- Вильям! Ну что ты как маленький! - вдруг донесся до меня голос Джоба, который, видимо, уже пришел в себя. - Спускайся, тебе не причинят вреда! Наоборот, ты здесь, чтобы обрести силу.
Не верю у ни одному его слову — твердил я себе.
- Я знаю что ты там, на чердаке. Давай выходи!
Да уж, прятаться в углу этой комнатушки задыхаясь от смрада было делом практически безнадежным. Но меня до дрожи в коленях пугала страшная сопящая тень, а может и не было никакой тени, просто воображение разыгралось?
- Я просто уйду от сюда, мне больше ничего не нужно! - крикнул я с чердака.
- Боюсь, это невозможно, - отвечал Джоб снизу. - Я же не успел рассказать тебе последнее. А между тем, это самое главное. Нужно положить конец этой истории. Но только ты можешь это сделать. Он позвал тебя, потому что ты нужен ему... Мы уже часть его. Я, Бетти и даже твой дядюшка Ваам. Остался только ты. Знаешь, как я обрадовался узнав, что он зовет и ты идешь сюда! Ваам писал, что ты идешь в Нордмар.
- Я шел в монастырь!
- Но оказался-то здесь. Судьба? Судьба.
Сидеть в темной комнате без двери совершенно бессмысленно, но мне очень не хотелось выходить. Однако, сделав над собой усилие, я стал спускаться вниз, опасаясь странной тени, однако ее нигде не было. Да и была ли она вообще?
- Я просто уйду отсюда! - говорил я, скрипя ступеньками и держась за меч.
- Ему нужен ты! Нам нужен ты. Помоги же! - Джоб ждал меня внизу, скрестив за спиной руки.
- Иди к черту! Я никому ничем не обязан. - Я потеснил старика и попытался пройти мимо. Это было моей ошибкой — острая боль пронзила затылок и я повалился на пол. Все вокруг вспыхнуло ярким светом. Джоб схватил меня за волосы и потащил вниз, под лестницу. Потянув за кольцо в полу он поднял крышку и стащил меня в подвал. Там он зажег один из факелов, предварительно приготовленных у бочек с маслом. Так он меня и тащил по подвалу, пока мы не оказались у некоего импровизированного алтаря.
- Ему нужна твоя кровь, - говорил Джоб. - Только ты не умрешь. Да и стал бы я убивать собственного сына?
Я уже стал приходить немного в себя после удара по голове. Похоже, я потерял свой меч...
Джоб положил меня на большой плоский камень, окруженный свечами. Вокруг камня валялись останки предыдущих жертв, а сам камень был невероятно холодным и липким. Старик стал что-то шептать и свечи стали вспыхивать одна за другой. Я увидел стоящую сзади статую, изображавшую какое-то уродливое существо с протянутыми вперед четырьмя руками, сложенных кверху ладонями одна на одну. На ладонях лежал камень и отливал красным светом.
- Он даст тебе вечную жизнь. Он даст вечную жизнь всем нам, как уже дал ее Беатрис.
Это очень древний дух. Древнее, чем сам Белиар. Он убил тех, кто мешал ему и нашел тех, кто ему нужен. Только кровь утоляет его голод, но взамен он дарует нам жизнь. Только представь — я и Беатрис будем жить вечно, а тебя ждет другая судьба — ты станешь его живым воплощением — хранителем его сердца... - между тем камень сиял всеми оттенками красного: то розовый, то рубиновый, то алый...
- Ты безумен, - прохрипел я. - Мне только интересно, как Ваам мог в это поверить... Вы как жалкие рабы, которые останутся в итоге обманутыми.
- Вааму не знает всего. И тем не менее он тоже подчиняется ему. - Джоб наклонился ко мне и разрезал одежду на груди. Я рукой нащупал обломок какой-то большой кости, валявшейся рядом. Едва Джоб собрался вырезать мне сердце, как я, собрав все силы, нанес удар костью ему в лицо. Он умер почти сразу, издав лишь тихий стон, ибо обломком кости я угодил ему прямо в глаз, пронзив его достаточно глубоко.
Так я лежал и тяжело дышал еще несколько минут, пока не нашел в себе силы подняться. Голова гудела как сотня колоколов. Я посмотрел на алтарь и на статую за ним. Но камень тут же привлек мое внимание. Я смотрел на него как заколдованный. Я не удержался и взял его в руки. «Какой теплый,» - думал я. - «И какой красивый.» Воистину символ жизни. Любуясь камнем, я совсем не заметил, как пришла она. Она стояла сзади и просто наблюдала за мной.
Я обернулся.
- Бетти. - сказал ей я. Огромная, с лоснящейся темно-синеватой кожей. Морда немного вытянутая, похоже на волчью и не похоже одновременно. Виной тому ее пасть, асимметричная, рваная с торчащими из нее клыками. Из-за головы сзади возвышался горб, а то ли руки то ли лапы казались невероятно сильными с длинными пальцами, на которых располагались смертоносные когти. Странное дело, но я совсем не испытывал страха.
- Ах вот ты какая... Тень, - сказал ей я. - Знаешь, я и раньше тебя видел. Ты часто мне снилась. А иногда я даже был тобой. - А ведь Джоб в одном был прав. Ее глаза — бесконечно красивые: голубые и глубокие как два больших озера. Ни ярости, ни злости не видел я в них — лишь только боль и страдание. Такие красивые глаза не могла испортить ни одна телесная оболочка. Я перевел взгляд на камень. - Тебе нужно это? Хочешь, я отдам это тебе?
Бетти помахала головой, разбрызгивая слюни в стороны и издав гулкий рев, вдруг помчалась прочь. Она ненавидит его. За то, что он сделал с ней. За то, что сделал с ними. Он заставляет ее убивать, хотя и дает ей взамен жизнь. Скорее в знак своего могущества не больше и не меньше. Тот, кому нужна лишь кровь. Кровь это жизнь. Не будет крови — не будет жизни. На полу перед ногами вдруг блеснул странный предмет. Сначала я принял его за монету. Это оказалась всего лишь медяшка с гравировкой. Клевер с четырьмя листочками. Где-то я слышал, что он приносит удачу. Видно, кому-то это не сильно помогло. Так я и стоял, держа в одной руке красивый до безумия камень, в другой медяшку с клевером — такую трогательно убогую по своему исполнению.
Камень. Он словно присосался к моей руке. Он требовал. Он просил. Он умолял. Он обещал.
Клевер. Зеленые луга Миртаны, красное душистое вино и яркое теплое солнце. Жаль конечно, но со всем эти придется проститься. Так или иначе.
7
Дьявол, бочка-то совсем полная. Мне стоило огромных усилий поднять ее из подвала. Кое-как добившись в этом успеха, я посидел немного на стуле, на котором уже сидел ранее, общаясь с Джобом. Меня снова начали одолевать сомнения и я решил больше не затягивать, пока моя слабая душа не дала трещину. Опрокинув бочку я разлил масло по полу особняка, создав огромную лужу. Теперь осталось решиться на последний шаг. Самый сложный в своей жизни. Но возможно, самый правильный. Я сел все на тот же стул и держал в руке факел. Ну же, ну же ты сможешь — говорил я себе. Нельзя оставлять ничего, часть этого ужаса сидит и во мне, а значит когда-нибудь я стану как бедолага Джоб — его рабом.
Масло хорошо взялось. Старый трухлявый дом сразу подхватил пламя. Как ярко. И как горячо. Где-то наверху, в своей комнатушке на чердаке скулила Беатрис — наверное, от счастья, ибо огонь очищает.
Очистит он и нас. А свет Инноса даст силу тем, кто может сопротивляться. Дом пылал - огонь охватывал все больше и больше. Не в силах больше сдерживаться, я закричал.
№ 2.1.
Повелители стихий
«…Сражение началось совсем не так, как планировалось.
Да, «Глаз Инноса» дал возможность узнать нужную информацию, а также использовать это короткое время для изучения обстановки и самого противника.
Когда же погасло магическое свечение «Глаза», дракон издал торжествующий рев и сразу же атаковал. Скорость этого огромного и, на вид, грузного тела, оказалась молниеносной.
Некоторое время я маневрировал, сдерживая натиск, но, почувствовав, что этого недостаточно для защиты, решил изменить тактику боя, увеличив дистанцию. Медленно отступая, я выбрал момент и, сделав ложный выпад, нырнул под крыло дракона и стремительно побежал к ближайшему валуну.
Укрывшись с обратной стороны, я приготовил арбалет, надеясь, что дракон заглянет сюда, и тогда я смогу выстрелить в упор….
Но он не спешил.
Начав нервничать, я вдруг почувствовал жар, исходящий от камня, на который я опирался спиной. Отодвинувшись, посмотрел: камень прямо на глазах приобретал цвет горящих углей.
Вскоре стала нагреваться и вся часть скалы, на которой я притаился.
Все стало понятно: эта хитрая бестия решила зажарить меня заживо.
Поняв, что угодил в ловушку, я лихорадочно стал искать выход.
Решение пришло сразу же: превозмогая боль, я сконцентрировался и с громким криком совершил немыслимый прыжок вверх, ухватился руками за верхнюю кромку камня, окружавшего котлован, и перебросил тело на другую сторону.
Следом грохнул огненный заряд, но я уже катился вниз с большой скоростью.
Не знаю – почему, но дракон не стал меня преследовать. И это был мой шанс. Придя в себя после падения, я активировал руну телепорта и, спустя мгновение, оказался в замке.
Таким меня и нашли на пентаграмме в башне магов Огня: в изодранных и помятых доспехах, с разбитым лицом, обожженным телом и без оружия.
На следующий день, подлечившись не без помощи целебных эликсиров и прочей алхимии, я слонялся по двору, наблюдая за приготовлениями защитников замка перед возможным нападением.
«Это не поможет. Если не остановить самого сильного противника »,- мысленно комментировал действия, а в голову лезли всевозможные предположения и догадки.
По крайней мере, не вызывало сомнения одно: никаких шансов победить драконов без знания того, как именно это сделать, просто не существовало.
И спросить было не у кого: паладины ссылались на предания, от «охотников на драконов» толку было еще меньше.
«Может быть, орки что-то знают? А что, это идея».
И я отправился в путь, перед этим уговорив кузнеца взять в починку мои доспехи.
Кузнец с сомнением покачал головой, но доспехи взял, при этом красноречиво указал путь, по которому может отправиться такой-то воин и не появляться ранее двух – трех дней с приличной суммой золотых.
Тяжело вздохнув, я согласился.
***
- Ур Шак, мне нужна твоя помощь.
- Друг приходить и просить, орк помогать.
- Тогда скажи мне: что знают орки о драконах?
- Друг спрашивает: как победить драконов?
- Ты догадлив. И все же, есть ли какое-то оружие или способ….
- Оружие всегда одно – мудрость. Мудрость победить в войне, мудрость разрешать жить.
- Ну, так расскажи мне о мудрости, которая поможет победить драконов. Хотя, они же ваши союзники, так зачем тебе помогать человеку?
- Сейчас союзник, завтра враг. Сильный враг. Орки боятся драконов не меньше, чем человек.
- Значит, ты поможешь мне? Ты поделишься со мной своей мудростью?
- Смешной человек. Жизнь орка – не есть жизнь человека, ум орка – не есть ум человека, предки орка – не есть предки человека. Нет, мудрость орка не помогать человеку.
- Тогда что же мне делать?
- Человек находить свою мудрость. Свою жизнь, свой разум, своих предков.
«Ну да. Знать бы еще, кто мои предки»,- а вслух сказал:
- Тогда что мне делать?
- Друг начинает понимать. Человек трудно понимать: люди помнить и делать много ненужного.
Орк легко понимать: просто жить, мало требовать. Ур Шак помогать другу. Но друг слушать и делать, как говорить Ур Шак.
- Я понял. Начинай свое камлание, или как там это у вас называется.
Ур Шак покачал головой, но ничего не сказал. Велев мне сесть по другую сторону костра, он
стал раскуривать свою трубку.
Я смотрел на него и чувствовал себя не очень уютно: о магии шаманов мало что известно, так что ожидать от этого действа можно было чего угодно.
Тем временем шаман сделал несколько затяжек и протянул трубку мне.
«Хороший табак,- подумал я, затягиваясь,- крепкий».
Но наслаждаться качеством табака долго не пришлось: я почувствовал, как немеют члены, а голова наливается свинцовой тяжестью.
«Что ты со мной сделал?!» - попытался крикнуть, но губы не слушались.
Ур Шак отобрал у меня трубку, затем подбросил в костер веток.
От костра повалил дым, запахло можжевельником.
Напрягая зрение, я пытался рассмотреть сквозь струящиеся потоки дыма шамана, сидящего напротив, но почему-то видел только его глаза.
И глаза эти были подобны бездонному колодцу и притягивали….
Зато дым стал принимать причудливые формы: люди, орки, животные, монстры… - все это появлялось и исчезало, чтобы принять новую форму.
Затем начался кошмар наяву.
Эманации чувств, эмоций, желаний, исходящие от этих существ, в виде невозможных красок и форм, возбуждали во мне ответные реакции со всей гаммой переживаний: от самых низменных до самых утонченных. Пережить все это одновременно казалось невозможным.
Хотелось бежать, кричать, но я не мог сдвинуться с места, не мог издать ни звука.
Понимая, что погибаю, я затих, мудро решив, что теперь уже не о чем беспокоиться.
Вот тогда я услышал пение.
Какой-то особый тембр голоса, неизвестная речь, очень гармоничное звучание.
Все мои чувства потянулись к этой песне, но между нами стояла стена.
Стена невероятных и причудливых образов, стена моих страхов.
Все, что когда-то было принято моим разумом так глупо и так неразборчиво.
Но я старался пробиться.
И терпел поражение.
Сознание билось об эту стену подобно птице о прутья клетки, разбиваясь в кровь, но все безрезультатно.
«Какая же воля нужна, чтобы справиться с этими надуманными, но очень ре-альными кошмарами?!»
И я тянулся к песне, инстинктивно понимая, что в ней мое спасение.
И, когда все ресурсы были исчерпаны, и не на что было больше надеяться, я вдруг всем своим естеством ощутил то, что так сильно мне мешало – мое тело. Мое тело стало помехой!
Это понимание так меня ошеломило своей несуразностью, что я затих в страхе.
В страхе от невозможности подобного состояния.
Меня окружала тишина. Не тишина уснувшего города, не тишина леса, ночи….
Нет, это была тишина разума.
Не было никаких мыслей, никаких образов.
Не было?
Нет, они присутствовали, но не так, как раньше. Просто теперь мне не было до этого дела.
И уже никакого труда не стоило пройти сквозь это чудовищное нагромождение образов и слиться с песней….
***
Юанги Рэй стоял на краю скалы и смотрел вдаль, туда, где находилось поселение людей.
Как долго он ждал этой встречи!
И не он один. Те, кто когда-то научил людей использовать огонь и другие стихии, приобщил к космическому знанию, знанию жизни, теперь вернулись.
И с таким же нетерпением ждали встречи со своими учениками.
Это ожидание помогало коротать длинные пути переходов от одного планетарного оазиса к другому. Места, давно облюбованные драко в своих космических путешествиях.
Совершая свой малый небесный круг, они остановились на этой полюбившейся планете, которой они когда-то помогли закончить свой период расцвета.
Уникальная магия тогда поспособствовала элементам материальной структуры эффективно взаимодействовать, и в результате получился один из самых цветущих оазисов в этой галактике.
Тогда им даже пришлось задержаться гораздо дольше запланированного срока, но дело стоило того.
И, когда при следующем посещении они обнаружили в этом оазисе людей, радости не было границ.
Юанги Рэй тогда улетел в горы и долго медитировал в одиночестве.
Вернувшись, он сообщил отряду, что их обязанность - учить людей.
Так поведало Большое Пространство.
Так были заложены основы образования населения планеты.
Использовать формулы взаимодействия материальных элементов научились многие.
Эти знания и умения успешно стали применяться для выживания. Элементы земли в сочетании с элементами воды применялись в земледелии, стихии огня и воздуха – в плавильном и кузнечном деле.
Но наибольших результатов достигли самые талантливые ученики. Некоторые из них, работая с элементом эфир, научились создавать порталы и перемещаться на далекие расстояния. Те же, кто много времени посвящал работе со стихией воздуха и медитациям, могли недол-го левитировать.
Драко вполне обоснованно полагали, что в дальнейшем люди смогут использовать знание в той же степени, что и их учителя.
И вот теперь они опять здесь.
Впереди встреча и радость, радость от результата когда-то проделанной работы, радость встречи учителя с учениками. Точнее, их потомками. Какая разница?
И волнение от предвкушения увидеть их мастерство.
Сколько времени прошло? Не важно. Такое не забывается. Теперь, наверное, каждый ребенок на этой планете знает историю о великой дружбе людей и тех, кто позаботился об их среде обитания и познакомил с таинствами природы. И это знание передается, из поколения к поколению, непрерывно совершенствуясь. И людям также хочется похвастать своим мастерством, которому научились они у своих предков, ставших друзьями, прибывшим издалека путешественникам. И люди также много лет знают о предстоящей встрече.
Именно это ожидали увидеть здесь драко – первые учителя человечества.
Делегация из четверых путешественников приземлилась возле известного им места, где когда-то долгие годы посвятили они выполнению своей миссии. Затем медленно направились к поселению людей.
На краю деревни они остановились.
Странно, но ни одного человека не было видно. Никто не вышел их встречать, никто не приветствовал.
Но все выглядело так, как будто бы люди ушли, оставив свои дома.
Нет, даже не ушли, а бежали, в спешке побросав утварь, забыв погасить огонь в печи….
Драко переглянулись и, обойдя вокруг деревни, подошли к огромной площади, где когда-то они собирались вместе с людьми.
В этот раз площадь была пуста. Каменные плиты поросли мхом, но создава-лось впечатление, что кто-то все-таки поддерживал это место в относительном порядке.
И все же это место выглядело странным и неестественным. Что-то в этом было не так.
Внимательно осмотревшись, драко заметили, что площадь имела форму пентаграммы, в середине которой был вычерчен огромный круг. В центре этого круга стояла статуя, изображающая рыцаря в сияющих доспехах, воткнувшего копье в поверженного врага.
Подойдя ближе, драко стали внимательно рассматривать эту скульптуру и с удивлением узнавали в поверженном противнике знакомые очертания: вытянутое и в то же время округлое тело, сейчас лежащее в безжизненной позе; крылья, теперь сломанные в нескольких местах; запрокинутая назад голова на длинной шее, в которую воткнуто копье неизвестного рыцаря.
«Но ведь это же…», - подумал Хайя Фоттарр, но закончить мысль не успел – пентаграмма вдруг пришла в движение, по периметру площади воздух заколыхался и превратился в едкий туман, а из-под земли выскочили острые штыри.
Раздался крик боли, и темные силуэты взмыли вверх.
Но там их ждал плотный и вязкий туман, сковывающий движения и разъедающий кожу.
Драко заметались, пытаясь вырваться из этого безумного колдовства, а из окрестного леса уже вылетел рой огненных стрел. Соприкосновение с субстанцией тумана порождало локальные взрывы, которые наносили дополнительный урон.
«Зачем?!» – пронесся ментальный крик над площадью.
Но ответа не было.
Только летящие стрелы, кровь драко и звук барабанов скрывающихся в лесу людей.
То, что это были люди, не вызывало сомнения, но что их заставило покуситься на жизнь своих друзей, своих учителей?
Первым успокоился Ис Драканн. Игнорируя боль и сконцентрировавшись, он стал творить свою магию.
Через несколько мгновений тело драко начало вибрировать, а песок и мелкие камни со всей площади стали подниматься вверх и смешиваться с туманом.
Вскоре туман, утяжеленный землей, стал оседать вниз.
Затем начал творить Шуи Регг.
Ближайшие облака уплотнились, впитывая в себя окружающую влагу, затем разразились кратковременным, но достаточно сильным потоком воды.
Вода омыла израненные тела драко и послужила временной завесой от стрелков.
Можно было взлетать.
Шумно хлопая крыльями, драко поднялись вверх, к небу.
Теперь они были недоступны для магии и огненных стрел, но яд продолжал действовать.
Было принято решение отложить выяснение причин войны на потом и заняться более важным делом – найти способ нейтрализовать яд, пока он не сделал свое черное дело.
Трое драко полетели назад, в горы.
Только Хайя Фотарр, не в силах справиться с клокотавшим в крови адреналином, описал круг над площадью и, подлетев к лесу, полыхнул огнем.
Лес загорелся, раздались крики сгорающих заживо людей.
Издав на прощание зловещий рев, Хайя Фотарр понесся вслед своим соплеменникам.
Исследовав зараженные области организма вернувшихся разведчиков, старейшины нашли способ нейтрализовать действие отравляющей магии.
Четверо драко быстро выздоравливали.
Но поведение их резко изменилось: то они стояли подолгу, к чему-то прислушиваясь, то внезапно срывались лететь к поселению людей для осуществления мести.
Юанги Рэй вынужден был запретить группе покидать горы.
Сам же, находясь в состоянии незримого присутствия для чужого разума, наблюдал мыслительные процессы зараженных драко.
К своему ужасу, он выяснил, что в сознании его соплеменников присутствуют вкрапления чужеродного интеллекта. Еще одно нарушение Межгалактического Кодекса. Внедряться в сознание другого живого существа можно только с его согласия и уж ни в коем случае не оставлять следы своего присутствия, так как это может изменить способ мышления и поведение испытуемого.
«Что здесь происходит, какие силы вершат судьбу этой планеты?» - с этой мыслью Юанги Рэй собрал старейшин. Покопавшись в архивах памяти, драко узнали, что присутствуют в разгар той самой нескончаемой «войны богов», а точнее, их приверженцев.
Теперь многое становилось понятным.
«Они видят в нас своих врагов, а значит, мы опоздали. Нам больше нечего делать на этой планете», - решил отряд.
«Но, прежде, чем отправиться в путь, мы должны узнать – не остался ли кто-то из последователей наших учеников. Может быть, они нуждаются в дальнейшем обучении», - возникло сомнение.
«Мы не должны вмешиваться, пусть люди сами решают свою судьбу», - был процитирован Кодекс.
«За исключением случая, когда нужна помощь ученику. Учитель несет ответственность за его судьбу», - прозвучало уточнение.
На том и остановились. Было принято решение готовиться к путешествию, а между тем, два добровольца отправятся на поиски того, кто, может быть, еще сохранил рассудок в этом безумии.
Сражение было в самом разгаре. Месиво из огромного количества тел, закованных в доспехи; лязг стали, крики, предсмертный вой, все сошлось в одном ритме – ритме смерти.
И огромная тень, низвергнувшаяся с небес, уже ни на кого не произвела впечатления.
Видели те, кто наблюдал за битвой, видели генералы и высшие маги – вершители судеб, как сгорали заживо их солдаты, и превращалось в пепел все живое и неживое.
Огонь не пощадил никого: ни воинов света, ни воинов тьмы.
Стихии не различают идеологий, им не ведомы понятия добра и зла.
Они просто есть и этого достаточно.
Никто не ожидал, что вмешается еще одна сила, ни одна из сторон не была готова к такому исходу битвы.
Остатки армий отступили.
И на одной стороне жрец в красной мантии уже проповедовал рыцарям света о приближении пророчества, а на другой – маги в темных плащах вдохновляли воинов тьмы: «Мы – избранный народ…».
Человек в изодранных одеждах, называвшихся когда-то доспехами, сбивая в кровь руки и ступни ног, карабкался в горы. Каким-то чудом ему удалось остаться в живых в этой мясорубке, и он уже не желал сражаться ни на чьей стороне, ни за какие идеи и ни за что на свете.
Только бы уйти подальше от этого кошмара, пусть лидеры сами разбираются – кому и зачем они служат, а с него хватит.
Из последних сил забравшись по уступам в скале на плато, он сразу же свалился замертво и уснул.
И приснился ему эпизод из детских снов: бежит он по красивому лугу навстречу солнцу, пытаясь догнать светило. И в этой безнадежной погоне силы начали оставлять его. И мальчик подумал, что он может умереть от того, что силы покинут его, и от несбыточной надежды догнать солнце.
Но солнце скрылось за тучей, и пошел дождь. И эта вода, хлынувшая с неба, принесла ему облегчение.
Ушла усталость, и ноги сами несли его все быстрее и быстрее, все выше и выше по этой воде.
И вот уже солнце осталось позади.
«Я умею летать!» - закричал он, но вдруг почувствовал холод и проснулся.
В горах действительно пошел дождь, и ручьи омывали его израненное тело.
Человек поднялся на ноги и стал искать укрытие.
Ночи в горах светлые, и человек без труда нашел глазами огромную тень и решил спрятаться под этот, как он полагал, навес.
Но, когда он вошел в тень, она отодвинулась. Он опять шагнул в тень, и опять тень ушла.
Несколько мгновений он оторопело смотрел на то место, где была тень, затем поднял голову вверх.
Крик ужаса раздался в горах и прокатился эхом.
Тело стало каменным, ноги подкосились, и только зубы выбивали дробь.
Хотелось бежать, но он не мог оторвать взгляд от больших глаз, смотревших на него в упор.
Какая-то сила удерживала его в оцепенении, и появилось ощущение, что кто-то шарит в его голове.
Затем сила отпустила его, и человек мешком свалился на землю.
Придя в себя, человек осмотрелся - огромное плато, но бежать было некуда: с одной стороны горы, а с другой - пропасть. И на краю пропасти стояло огромное существо с поднятой вверх и изогнутой шеей, которая заканчивалась такой же огромной, под стать телу, головой.
Ожидая самого худшего, человек стал потихоньку отползать в противоположную сторону.
Но существо услышало его движение и повернуло голову.
«Опять эти глаза!», - а в голове вдруг появился слабый гул, затем слова:
«Не нужно бояться. Ты ответишь на мои вопросы, после этого мы расстанемся»
«Кто это говорит со мной? Это ты? Я понимаю твой язык?»
«Ты не можешь понимать мой язык. Ты видишь созданные мною образы, которые твой разум преобразует в привычную для тебя речь».
«Но как это может быть?»
«Это сейчас не важно. Важно другое: что ты можешь рассказать о твоем существовании, кто твои родители?»
Еще не придя толком в себя и, страшась чудища, человек произнес первое, что пришло в голову:
- Мы – кочевники, пришли сюда, чтобы сражаться. Наши пращуры – древний народ, в память о котором остались только записи, руины и какие-то артефакты. Об их жизни мало что, можно сказать. Известно только, что они много воевали и занимались какой-то запретной магией, и за это боги устроили потоп.
В результате почти все было уничтожено. - Сказал и сразу же почувствовал болезненный щелчок в голове, как будто бы кто-то хлестнул по мозгу плетью.
«Прекращай болтать, как глупая птица. Просто создавай зрительные образы и держи свой рот на замке. Мне этого достаточно», - услышал он.
Немного подумав, монстр продолжил: «Так значит, знание древнего народа стало запретной магией? Но что же тогда, по-вашему, знание?»
Человек нарисовал куском камня несколько знаков:
«Маги используют формулы, нанесенные на материал – руну. Под воздействием интеллекта мага, формулы активируют вещество, из которого изготовлена руна. В результате трения частиц выделяется энергия, взаимодействующая с элементами огня, воды или воздуха».
«Вот как! Так значит, утратив знание, вы придумали приспособление».
«Жрецы говорят, что это боги дали нам это знание».
Из гортани монстра раздался грубый клекот, видимо, изображающий смех:
«И, конечно же, это считается высшим достижением представителей новых культов. И к какому культу принадлежишь ты, человек?»
«Я – сын вождя Харана Хо. Мой род – один из самых известных и знатных среди кочевников …», - гордо начал человек, но монстр прервал его:
«Как ты сказал, Харан Хо? Что ты знаешь об этом имени?»
«Что я знаю? Это моя династия, всех мужчин в нашем роду называ-ют Харан Хо».
«Что тебе известно о первом Харан Хо?»
«О нем остались только легенды. Мой дед рассказывал, что наш предок обладал какой – то неизвестной магией, позволяющей укротить энергию воды. И это очень не нравилось властителям древнего народа, и они преследовали Харана Хо. Он ушел со своими последователями к кочевникам и одержал много побед. Но, в конце концов, смерть настигла его. Это все, что я знаю».
«Харан Хо был одним из повелителей стихий. Он постиг суть состояния воды, он научился взаимодействовать с этой стихией, как в самом теле, так и вне него».
«Ты знал моего прапрадеда? Тогда сколько же тебе лет?»
«Это несущественно. Важней знать то, что наши тела состоят из элементов: эфир, воздух, вода, огонь, земля. Тот, кто умеет взаимодействовать с этими элементами, способен формировать новое тело. Ваши тела уникальны, их возможности огромны, вы могли бы жить долго. И Харан Хо это знал. Но глупые люди убили Харана Хо, и утратили знание. Взамен появились руны – приспособление для беспомощных младенцев».
«Что же будет дальше?»
«Сейчас на вашей планете идет война, война идеологий. И длиться она будет до полной победы одной из сторон. Потом – диктатура либо хаос на тысячу ваших лет, затем опять война».
«Неужели ничего нельзя сделать?»
«Можно, но мы не имеем права вмешиваться в ход истории, только вы сами можете решать, как жить дальше: воевать, или сосуществовать в гармонии с окружающим миром и подобными себе людьми».
«Но ведь, вы уже вмешались!»
«Всего лишь один. Хотя я подозреваю, что будут еще трое».
«Почему?»
«Их сознание заражено и теперь они не все могут контролировать. Хотя не они первые начали».
«Тогда кто?»
«Люди. Так нас встретили на этой планете».
«И что же, эти четверо так и будут нас уничтожать?»
«До тех пор, пока яд не покинет их сознание, и они опять смогут видеть мир, как единое целое».
«Значит, все, кто воюет…».
«Да, жить в категориях добра и зла - это значит, всю жизнь проводить в войне с собой и другими».
«Их можно остановить?»
«Кого? Людей, или драко?»
«И тех, и других».
«Можно, если они сами этого захотят».
«Ну, так научите нас!»
«Нет».
«Почему? Ведь вы же учили наших предков».
«У ваших предков сознание было чистым, а ваше - заражено странными идеями. Вы не сможете видеть мир таким, каков он есть. Это решает все».
«Значит, мы обречены?»
«Сегодня последний день нашего пребывания здесь. Завтра мы продолжим наше путешествие. Все драко. Хотя я не исключаю, что четверо из нас не смогут закончить малый небесный круг».
«Что такое – малый небесный круг?»
«Это своего рода посвящение для новичков и еще одна ступенька эволюции для бывалых путешественников. На пути мы встречаем места силы, места знания. Медитируя и пропуская через себя энергию этого места, мы чему-то учимся, что-то узнаем, к чему-то приходит понимание. Но пройти этот путь возможно только с чистым сердцем. Отправиться в путь – это одно, но дойти до цели – это совсем другое».
«Они вернутся?»
«Возможно, не знаю».
«Как нам от них защититься?»
«Это уже ваша забота. Разбирайтесь сами с той кашей, которую вы заварили».
«Но ведь мы погибнем!»
«Каждый, кто совершает какие-то действия, должен быть готов к последствиям этих действий».
«Но ты не можешь отказать. Ради наших отцов, ради твоих учеников. Ради Харана Хо! Помоги нам».
Драко некоторое время молчал, глядя куда-то вдаль. Затем прозвучала мысль:
«Я не могу тебя учить всего один день, но я смогу передать тебе информацию о технологии, благодаря которой возможно постичь знание. Но для этого ты должен будешь отбросить все, что ты знал до этого момента. Вся твоя прошедшая жизнь не имеет смысла, все, что ты слышал, о чем читал – не имеет смысла, твоя личная история не имеет смысла. Тебя нет, и никогда не было. Ты готов принять это?»
«Я приму все, что угодно. Только спаси мой народ».
«Глупец! Если тебя нет, то, о каком народе ты говоришь? Еще раз спрашиваю – ты готов принять свое не существование?»
Мозг человека готов был взорваться от самой формулировки вопроса. Ему хотелось выть, кричать, биться головой о стену. Разум не в силах был постичь предложенное состояние.
И он стал бить кулаками о камень, сбивая пальцы до кости; он стал кричать и мотать головой, как животное; и, когда кончились силы, он упал и затих. Жить не хотелось. Единственное, чего он желал, так это того, чтобы драко затоптал его ногами и сжег это ни на что не годное тело, этот кусок падали.
Сколько прошло времени, он не знал, но очнулся сидящим возле каменной стены, а в упор на него смотрели огромные глаза драко. И столько в этих глазах было мудрости и сострадания, что человек не в силах был выдержать этого взгляда и тихо сказал: «Его больше нет. Нет ничего. Есть только ты – мудрый драко».
Затем началось обучение. Точнее, прямая передача знания от учителя к ученику.
Мозг человека работал на пределе, впитывая в себя все, что показывал драко, создавая и рассоздавая образы. Вереницей проходили различные положения тела, потоки жизненной энергии при контролируемом дыхании; ладонь, дробящая камень; колени, утопающие в земле; гортанный крик, пронизывающий глубины океана; парящее над землей тело.
Затем была лекция о природе стихий, их сотрудничестве в творении, поддержании и разрушении.
«Но стихии также имеют сознание, - закончил учитель,- и если ты проявишь слабость, выражающуюся в неуравновешенности, неуверенности, излишней деятельности ума, то уже не ты, а они будут контролировать тебя. И тогда ты станешь таким же, как те четверо драко, ставшие на путь войны».
Затем началась работа с элементами материальной структуры. Человек визуализировал элементы в своем теле и, удерживая внимание на этой области, наблюдал свои ощущения.
Таким образом, он познал элементы, из которых состоит его тело.
Наиболее управляемым для человека оказался элемент – вода.
Учитель также заметил это и посоветовал ученику изучать природу воды, способной течь, растворять, проникать, быть твердой, как лед, или легкой, как туман.
«Это может быть оружием?» - догадался ученик.
«Это может быть чем угодно, - ответил учитель,- все зависит от области применения. Стихия воды дает жизнь, но она же может отобрать жизнь. Она может погасить огонь, или разбить скалу, но она также может принять другую форму под воздействием температуры, или изменить течение, если на пути возникнет скала. Что ты выбираешь?»
«Кажется, я начинаю понимать, почему властители древнего народа озлились на Харана Хо.
Они ожидали, что он будет марионеткой в их руках, и будет по их желанию убивать или дарить жизнь. Но он думал иначе. И это не понравилось властителям».
«Возможно, ты прав. Но и это не важно. Важно понять, что стихию нельзя ни победить, ни уничтожить.
С ней можно только сотрудничать, преобразовывая состояния и формы, либо преобразоваться самому. Хотя, тебе об этом рано думать».
«Сколько времени понадобится, чтобы освоить все это?»
«Не знаю. Все зависит от твоего усердия и врожденных свойств. Если ты прямой потомок Харана Хо, то еще есть надежда».
«После того, как вы закончите свой небесный круг, куда вы полетите?»
«К себе домой, конечно. Знаю, о чем будет следующий вопрос. Посмотри на небо, видишь, вон там – несколько звезд? Если соединить их линией, то получится вот эта фигура» - драко сконцентрировался, и несколько камней легли на плато в определенном порядке, создав собой причудливо изгибающуюся линию, заканчивающуюся квадратной головой.
«Да, теперь я вижу такую же фигуру на небе, состоящую из нескольких звезд».
«Совершенно верно. Вон та далекая звезда называется Тубан. Это самая ближайшая звезда к северному полюсу Мира. А вон та самая яркая - называется Этамин. Есть еще Растабан, Кума, Арракис. Некоторые из планет этого созвездия пригодны для жизни. Там мы живем, там наша Родина».
«Но вы могли бы жить и на этой планете».
«Нет, эта планета слишком мала для нас. Но некоторые драко нашли когда-то здесь конец своего пути. Где-то лежат их захороненные останки».
«Наши ученые говорят, что это останки древних ящеров, когда-то населявших эту планету».
«Ну да, - захохотал драко, - мы действительно очень похожи на ящеров».
Человек тоже засмеялся, но это был смех сквозь слезы. Ему посчастливилось встретить самое разумное существо во всей галактике и вот, приходится рас-ставаться. Как много можно было бы еще узнать!
«Как мне помнить тебя? Ты что-нибудь оставишь на память?»
«Конечно. Есть одно упражнение, позволяющее отождествлять себя с нами. Выполняя его регулярно, ты однажды почувствуешь себя способным на что-то еще. Нет, ты не станешь драко, но ты ощутишь пространство нашей жизни, и многое станет доступным. Не растеряй его. А теперь прощай. И да пребудет с тобой Знание и Большое пространство».
Драко улетел, а человек долго еще стоял, глядя на небо, туда, где находилась страна, в которой жили эти загадочные существа.
***
Когда я открыл глаза, была глубокая ночь. Костер догорал, по другую сторону костра сидел Ур Шак, задумчиво пыхтя своей неизменной трубкой.
Переход был резкий и что-то я еще помнил, но что?
Напрягая память, я уловил картину: отряд драконов приближался к какой-то области, но четверо из них свернули в сторону и понеслись куда-то вниз, к огромному черному пятну, которое вскоре поглотило их. На этом видение закончилось.
Поднявшись и разминая члены, я медленно двинулся прочь. Ур Шак даже не повернулся в мою сторону, видимо, посчитав, что слова в данном случае излишни.
И он прав. У каждого – своя мудрость.
Другим она может быть совсем бесполезна, а значит, нет смысла об этом говорить.
«Но как же быть с этими четырьмя драконами, невесть откуда появившимися на Хоринисе?
Что там говорил мудрый Юанги Рэй – стихию нельзя победить, ее можно только…. Только что?
Так, рассуждаем разумно. Четыре дракона – четыре повелителя стихий: огня, земли, воды. Как и с чем они взаимодействуют? Что их усиливает, а что нейтрализует? Известно одно: отдельно ни одна из стихий не существует, но каждая из них пребывает в непрерывном взаимодействии с другими стихиями. При этом возможно изменение состояния стихии. Значит, нужно найти способ нейтрализовать силу стихии, подвластной каждому из драконов. И это возможно сделать только одним способом…. Но для этого понадобится много энергии. Я не Харан Хо, и взаимодействовать непосредственно с окружающей природой не умею. Нужен усилитель. Значит, вся надежда на руны. Какие руны мне понадобится? Или может быть, одна? Что говорил Юанги Рэй о природе воды? Она способна течь, растворять, проникать…. Как раз то, что нужно! - Так я размышлял на пути к замку, - как только Ян починит доспехи, можно будет выступать. Но прежде мне бы хотелось описать то, что я узнал, находясь в том странном состоянии. Вдруг что-то пойдет не так, или появятся другие драконы, попавшие под власть чужеродного интеллекта. Тогда потомки смогут сделать то, чего не сделали мы».
Добравшись до замка, я почувствовал себя очень усталым, хотелось упасть на ближайший топчан и забыться глубоким сном. Так я и сделал.
Засыпая, я видел небо и звезды в Большом безграничном пространстве.
И некоторые из них подмигивали и приглашали отправиться в путешествие по малому небесному кругу. Туда, где меня уже ждали яр-кая Этамин и пляшущая Арракис…».
В этом месте пергамент оказался оборван. Успел ли автор описать то, что хотел, или нет – так и осталось неизвестным.
Глоссарий.
Драко – околополярное созвездие Северного полушария неба. Где-то там живут существа, могущие летать, плеваться огнем и знающие природу стихий. Люди называют их – драконы. Как они сами себя называют – неизвестно. Известно лишь, что они могут взаимодействовать с элементами материальной структуры. Благодаря этому знанию, путешествуют на далекие расстояния, используя межгалактические порталы и места силы.
Ис – элемент земля. В имени обозначает повелителя стихии земли.
Шуи – элемент вода. В имени обозначает повелителя стихии воды.
Тиан – элемент воздух. В имени обозначает повелителя стихии воздуха.
Хайя – элемент огонь. В имени обозначает повелителя стихии огня.
Юанги – элемент эфир. В имени обозначает союзника творческого начала природы.
Большое пространство – условное определение, не имеющее границ, времени, свойств, законов.
Но именно Большое пространство, как считали адепты космического знания, жившие в доисторический период, объединяет в себе время, физические законы, все виды и формы жизни, способные эволюционировать от простейшего существа до… (здесь данные отсутствуют).
Второе значение – внутренний мир достаточно развитых живых существ, способных при помощи мыслительных, а также некоторых других процессов, создавать, поддерживать, уничтожать….
При определенной степени визуализации внутренне и внешнее Большое пространство объединяются в одно.
Ящеры, они же «динозавры» - невероятно страшные существа, чьи гигантские кости, находимые иногда в земле, считались останками героев эпохи войны богов. В некоторых священных писаниях о них упоминается, как об исполинах, погибших во время всемирного потопа. В восточной части полушария известной нам планеты полагают, что найденные останки принадлежат неким существам, называемым драконами, или драко. Костям их приписывают целебные свойства.
«…Сражение началось совсем не так, как планировалось.
Да, «Глаз Инноса» дал возможность узнать нужную информацию, а также использовать это короткое время для изучения обстановки и самого противника.
Когда же погасло магическое свечение «Глаза», дракон издал торжествующий рев и сразу же атаковал. Скорость этого огромного и, на вид, грузного тела, оказалась молниеносной.
Некоторое время я маневрировал, сдерживая натиск, но, почувствовав, что этого недостаточно для защиты, решил изменить тактику боя, увеличив дистанцию. Медленно отступая, я выбрал момент и, сделав ложный выпад, нырнул под крыло дракона и стремительно побежал к ближайшему валуну.
Укрывшись с обратной стороны, я приготовил арбалет, надеясь, что дракон заглянет сюда, и тогда я смогу выстрелить в упор….
Но он не спешил.
Начав нервничать, я вдруг почувствовал жар, исходящий от камня, на который я опирался спиной. Отодвинувшись, посмотрел: камень прямо на глазах приобретал цвет горящих углей.
Вскоре стала нагреваться и вся часть скалы, на которой я притаился.
Все стало понятно: эта хитрая бестия решила зажарить меня заживо.
Поняв, что угодил в ловушку, я лихорадочно стал искать выход.
Решение пришло сразу же: превозмогая боль, я сконцентрировался и с громким криком совершил немыслимый прыжок вверх, ухватился руками за верхнюю кромку камня, окружавшего котлован, и перебросил тело на другую сторону.
Следом грохнул огненный заряд, но я уже катился вниз с большой скоростью.
Не знаю – почему, но дракон не стал меня преследовать. И это был мой шанс. Придя в себя после падения, я активировал руну телепорта и, спустя мгновение, оказался в замке.
Таким меня и нашли на пентаграмме в башне магов Огня: в изодранных и помятых доспехах, с разбитым лицом, обожженным телом и без оружия.
На следующий день, подлечившись не без помощи целебных эликсиров и прочей алхимии, я слонялся по двору, наблюдая за приготовлениями защитников замка перед возможным нападением.
«Это не поможет. Если не остановить самого сильного противника »,- мысленно комментировал действия, а в голову лезли всевозможные предположения и догадки.
По крайней мере, не вызывало сомнения одно: никаких шансов победить драконов без знания того, как именно это сделать, просто не существовало.
И спросить было не у кого: паладины ссылались на предания, от «охотников на драконов» толку было еще меньше.
«Может быть, орки что-то знают? А что, это идея».
И я отправился в путь, перед этим уговорив кузнеца взять в починку мои доспехи.
Кузнец с сомнением покачал головой, но доспехи взял, при этом красноречиво указал путь, по которому может отправиться такой-то воин и не появляться ранее двух – трех дней с приличной суммой золотых.
Тяжело вздохнув, я согласился.
***
- Ур Шак, мне нужна твоя помощь.
- Друг приходить и просить, орк помогать.
- Тогда скажи мне: что знают орки о драконах?
- Друг спрашивает: как победить драконов?
- Ты догадлив. И все же, есть ли какое-то оружие или способ….
- Оружие всегда одно – мудрость. Мудрость победить в войне, мудрость разрешать жить.
- Ну, так расскажи мне о мудрости, которая поможет победить драконов. Хотя, они же ваши союзники, так зачем тебе помогать человеку?
- Сейчас союзник, завтра враг. Сильный враг. Орки боятся драконов не меньше, чем человек.
- Значит, ты поможешь мне? Ты поделишься со мной своей мудростью?
- Смешной человек. Жизнь орка – не есть жизнь человека, ум орка – не есть ум человека, предки орка – не есть предки человека. Нет, мудрость орка не помогать человеку.
- Тогда что же мне делать?
- Человек находить свою мудрость. Свою жизнь, свой разум, своих предков.
«Ну да. Знать бы еще, кто мои предки»,- а вслух сказал:
- Тогда что мне делать?
- Друг начинает понимать. Человек трудно понимать: люди помнить и делать много ненужного.
Орк легко понимать: просто жить, мало требовать. Ур Шак помогать другу. Но друг слушать и делать, как говорить Ур Шак.
- Я понял. Начинай свое камлание, или как там это у вас называется.
Ур Шак покачал головой, но ничего не сказал. Велев мне сесть по другую сторону костра, он
стал раскуривать свою трубку.
Я смотрел на него и чувствовал себя не очень уютно: о магии шаманов мало что известно, так что ожидать от этого действа можно было чего угодно.
Тем временем шаман сделал несколько затяжек и протянул трубку мне.
«Хороший табак,- подумал я, затягиваясь,- крепкий».
Но наслаждаться качеством табака долго не пришлось: я почувствовал, как немеют члены, а голова наливается свинцовой тяжестью.
«Что ты со мной сделал?!» - попытался крикнуть, но губы не слушались.
Ур Шак отобрал у меня трубку, затем подбросил в костер веток.
От костра повалил дым, запахло можжевельником.
Напрягая зрение, я пытался рассмотреть сквозь струящиеся потоки дыма шамана, сидящего напротив, но почему-то видел только его глаза.
И глаза эти были подобны бездонному колодцу и притягивали….
Зато дым стал принимать причудливые формы: люди, орки, животные, монстры… - все это появлялось и исчезало, чтобы принять новую форму.
Затем начался кошмар наяву.
Эманации чувств, эмоций, желаний, исходящие от этих существ, в виде невозможных красок и форм, возбуждали во мне ответные реакции со всей гаммой переживаний: от самых низменных до самых утонченных. Пережить все это одновременно казалось невозможным.
Хотелось бежать, кричать, но я не мог сдвинуться с места, не мог издать ни звука.
Понимая, что погибаю, я затих, мудро решив, что теперь уже не о чем беспокоиться.
Вот тогда я услышал пение.
Какой-то особый тембр голоса, неизвестная речь, очень гармоничное звучание.
Все мои чувства потянулись к этой песне, но между нами стояла стена.
Стена невероятных и причудливых образов, стена моих страхов.
Все, что когда-то было принято моим разумом так глупо и так неразборчиво.
Но я старался пробиться.
И терпел поражение.
Сознание билось об эту стену подобно птице о прутья клетки, разбиваясь в кровь, но все безрезультатно.
«Какая же воля нужна, чтобы справиться с этими надуманными, но очень ре-альными кошмарами?!»
И я тянулся к песне, инстинктивно понимая, что в ней мое спасение.
И, когда все ресурсы были исчерпаны, и не на что было больше надеяться, я вдруг всем своим естеством ощутил то, что так сильно мне мешало – мое тело. Мое тело стало помехой!
Это понимание так меня ошеломило своей несуразностью, что я затих в страхе.
В страхе от невозможности подобного состояния.
Меня окружала тишина. Не тишина уснувшего города, не тишина леса, ночи….
Нет, это была тишина разума.
Не было никаких мыслей, никаких образов.
Не было?
Нет, они присутствовали, но не так, как раньше. Просто теперь мне не было до этого дела.
И уже никакого труда не стоило пройти сквозь это чудовищное нагромождение образов и слиться с песней….
***
Юанги Рэй стоял на краю скалы и смотрел вдаль, туда, где находилось поселение людей.
Как долго он ждал этой встречи!
И не он один. Те, кто когда-то научил людей использовать огонь и другие стихии, приобщил к космическому знанию, знанию жизни, теперь вернулись.
И с таким же нетерпением ждали встречи со своими учениками.
Это ожидание помогало коротать длинные пути переходов от одного планетарного оазиса к другому. Места, давно облюбованные драко в своих космических путешествиях.
Совершая свой малый небесный круг, они остановились на этой полюбившейся планете, которой они когда-то помогли закончить свой период расцвета.
Уникальная магия тогда поспособствовала элементам материальной структуры эффективно взаимодействовать, и в результате получился один из самых цветущих оазисов в этой галактике.
Тогда им даже пришлось задержаться гораздо дольше запланированного срока, но дело стоило того.
И, когда при следующем посещении они обнаружили в этом оазисе людей, радости не было границ.
Юанги Рэй тогда улетел в горы и долго медитировал в одиночестве.
Вернувшись, он сообщил отряду, что их обязанность - учить людей.
Так поведало Большое Пространство.
Так были заложены основы образования населения планеты.
Использовать формулы взаимодействия материальных элементов научились многие.
Эти знания и умения успешно стали применяться для выживания. Элементы земли в сочетании с элементами воды применялись в земледелии, стихии огня и воздуха – в плавильном и кузнечном деле.
Но наибольших результатов достигли самые талантливые ученики. Некоторые из них, работая с элементом эфир, научились создавать порталы и перемещаться на далекие расстояния. Те же, кто много времени посвящал работе со стихией воздуха и медитациям, могли недол-го левитировать.
Драко вполне обоснованно полагали, что в дальнейшем люди смогут использовать знание в той же степени, что и их учителя.
И вот теперь они опять здесь.
Впереди встреча и радость, радость от результата когда-то проделанной работы, радость встречи учителя с учениками. Точнее, их потомками. Какая разница?
И волнение от предвкушения увидеть их мастерство.
Сколько времени прошло? Не важно. Такое не забывается. Теперь, наверное, каждый ребенок на этой планете знает историю о великой дружбе людей и тех, кто позаботился об их среде обитания и познакомил с таинствами природы. И это знание передается, из поколения к поколению, непрерывно совершенствуясь. И людям также хочется похвастать своим мастерством, которому научились они у своих предков, ставших друзьями, прибывшим издалека путешественникам. И люди также много лет знают о предстоящей встрече.
Именно это ожидали увидеть здесь драко – первые учителя человечества.
Делегация из четверых путешественников приземлилась возле известного им места, где когда-то долгие годы посвятили они выполнению своей миссии. Затем медленно направились к поселению людей.
На краю деревни они остановились.
Странно, но ни одного человека не было видно. Никто не вышел их встречать, никто не приветствовал.
Но все выглядело так, как будто бы люди ушли, оставив свои дома.
Нет, даже не ушли, а бежали, в спешке побросав утварь, забыв погасить огонь в печи….
Драко переглянулись и, обойдя вокруг деревни, подошли к огромной площади, где когда-то они собирались вместе с людьми.
В этот раз площадь была пуста. Каменные плиты поросли мхом, но создава-лось впечатление, что кто-то все-таки поддерживал это место в относительном порядке.
И все же это место выглядело странным и неестественным. Что-то в этом было не так.
Внимательно осмотревшись, драко заметили, что площадь имела форму пентаграммы, в середине которой был вычерчен огромный круг. В центре этого круга стояла статуя, изображающая рыцаря в сияющих доспехах, воткнувшего копье в поверженного врага.
Подойдя ближе, драко стали внимательно рассматривать эту скульптуру и с удивлением узнавали в поверженном противнике знакомые очертания: вытянутое и в то же время округлое тело, сейчас лежащее в безжизненной позе; крылья, теперь сломанные в нескольких местах; запрокинутая назад голова на длинной шее, в которую воткнуто копье неизвестного рыцаря.
«Но ведь это же…», - подумал Хайя Фоттарр, но закончить мысль не успел – пентаграмма вдруг пришла в движение, по периметру площади воздух заколыхался и превратился в едкий туман, а из-под земли выскочили острые штыри.
Раздался крик боли, и темные силуэты взмыли вверх.
Но там их ждал плотный и вязкий туман, сковывающий движения и разъедающий кожу.
Драко заметались, пытаясь вырваться из этого безумного колдовства, а из окрестного леса уже вылетел рой огненных стрел. Соприкосновение с субстанцией тумана порождало локальные взрывы, которые наносили дополнительный урон.
«Зачем?!» – пронесся ментальный крик над площадью.
Но ответа не было.
Только летящие стрелы, кровь драко и звук барабанов скрывающихся в лесу людей.
То, что это были люди, не вызывало сомнения, но что их заставило покуситься на жизнь своих друзей, своих учителей?
Первым успокоился Ис Драканн. Игнорируя боль и сконцентрировавшись, он стал творить свою магию.
Через несколько мгновений тело драко начало вибрировать, а песок и мелкие камни со всей площади стали подниматься вверх и смешиваться с туманом.
Вскоре туман, утяжеленный землей, стал оседать вниз.
Затем начал творить Шуи Регг.
Ближайшие облака уплотнились, впитывая в себя окружающую влагу, затем разразились кратковременным, но достаточно сильным потоком воды.
Вода омыла израненные тела драко и послужила временной завесой от стрелков.
Можно было взлетать.
Шумно хлопая крыльями, драко поднялись вверх, к небу.
Теперь они были недоступны для магии и огненных стрел, но яд продолжал действовать.
Было принято решение отложить выяснение причин войны на потом и заняться более важным делом – найти способ нейтрализовать яд, пока он не сделал свое черное дело.
Трое драко полетели назад, в горы.
Только Хайя Фотарр, не в силах справиться с клокотавшим в крови адреналином, описал круг над площадью и, подлетев к лесу, полыхнул огнем.
Лес загорелся, раздались крики сгорающих заживо людей.
Издав на прощание зловещий рев, Хайя Фотарр понесся вслед своим соплеменникам.
Исследовав зараженные области организма вернувшихся разведчиков, старейшины нашли способ нейтрализовать действие отравляющей магии.
Четверо драко быстро выздоравливали.
Но поведение их резко изменилось: то они стояли подолгу, к чему-то прислушиваясь, то внезапно срывались лететь к поселению людей для осуществления мести.
Юанги Рэй вынужден был запретить группе покидать горы.
Сам же, находясь в состоянии незримого присутствия для чужого разума, наблюдал мыслительные процессы зараженных драко.
К своему ужасу, он выяснил, что в сознании его соплеменников присутствуют вкрапления чужеродного интеллекта. Еще одно нарушение Межгалактического Кодекса. Внедряться в сознание другого живого существа можно только с его согласия и уж ни в коем случае не оставлять следы своего присутствия, так как это может изменить способ мышления и поведение испытуемого.
«Что здесь происходит, какие силы вершат судьбу этой планеты?» - с этой мыслью Юанги Рэй собрал старейшин. Покопавшись в архивах памяти, драко узнали, что присутствуют в разгар той самой нескончаемой «войны богов», а точнее, их приверженцев.
Теперь многое становилось понятным.
«Они видят в нас своих врагов, а значит, мы опоздали. Нам больше нечего делать на этой планете», - решил отряд.
«Но, прежде, чем отправиться в путь, мы должны узнать – не остался ли кто-то из последователей наших учеников. Может быть, они нуждаются в дальнейшем обучении», - возникло сомнение.
«Мы не должны вмешиваться, пусть люди сами решают свою судьбу», - был процитирован Кодекс.
«За исключением случая, когда нужна помощь ученику. Учитель несет ответственность за его судьбу», - прозвучало уточнение.
На том и остановились. Было принято решение готовиться к путешествию, а между тем, два добровольца отправятся на поиски того, кто, может быть, еще сохранил рассудок в этом безумии.
Сражение было в самом разгаре. Месиво из огромного количества тел, закованных в доспехи; лязг стали, крики, предсмертный вой, все сошлось в одном ритме – ритме смерти.
И огромная тень, низвергнувшаяся с небес, уже ни на кого не произвела впечатления.
Видели те, кто наблюдал за битвой, видели генералы и высшие маги – вершители судеб, как сгорали заживо их солдаты, и превращалось в пепел все живое и неживое.
Огонь не пощадил никого: ни воинов света, ни воинов тьмы.
Стихии не различают идеологий, им не ведомы понятия добра и зла.
Они просто есть и этого достаточно.
Никто не ожидал, что вмешается еще одна сила, ни одна из сторон не была готова к такому исходу битвы.
Остатки армий отступили.
И на одной стороне жрец в красной мантии уже проповедовал рыцарям света о приближении пророчества, а на другой – маги в темных плащах вдохновляли воинов тьмы: «Мы – избранный народ…».
Человек в изодранных одеждах, называвшихся когда-то доспехами, сбивая в кровь руки и ступни ног, карабкался в горы. Каким-то чудом ему удалось остаться в живых в этой мясорубке, и он уже не желал сражаться ни на чьей стороне, ни за какие идеи и ни за что на свете.
Только бы уйти подальше от этого кошмара, пусть лидеры сами разбираются – кому и зачем они служат, а с него хватит.
Из последних сил забравшись по уступам в скале на плато, он сразу же свалился замертво и уснул.
И приснился ему эпизод из детских снов: бежит он по красивому лугу навстречу солнцу, пытаясь догнать светило. И в этой безнадежной погоне силы начали оставлять его. И мальчик подумал, что он может умереть от того, что силы покинут его, и от несбыточной надежды догнать солнце.
Но солнце скрылось за тучей, и пошел дождь. И эта вода, хлынувшая с неба, принесла ему облегчение.
Ушла усталость, и ноги сами несли его все быстрее и быстрее, все выше и выше по этой воде.
И вот уже солнце осталось позади.
«Я умею летать!» - закричал он, но вдруг почувствовал холод и проснулся.
В горах действительно пошел дождь, и ручьи омывали его израненное тело.
Человек поднялся на ноги и стал искать укрытие.
Ночи в горах светлые, и человек без труда нашел глазами огромную тень и решил спрятаться под этот, как он полагал, навес.
Но, когда он вошел в тень, она отодвинулась. Он опять шагнул в тень, и опять тень ушла.
Несколько мгновений он оторопело смотрел на то место, где была тень, затем поднял голову вверх.
Крик ужаса раздался в горах и прокатился эхом.
Тело стало каменным, ноги подкосились, и только зубы выбивали дробь.
Хотелось бежать, но он не мог оторвать взгляд от больших глаз, смотревших на него в упор.
Какая-то сила удерживала его в оцепенении, и появилось ощущение, что кто-то шарит в его голове.
Затем сила отпустила его, и человек мешком свалился на землю.
Придя в себя, человек осмотрелся - огромное плато, но бежать было некуда: с одной стороны горы, а с другой - пропасть. И на краю пропасти стояло огромное существо с поднятой вверх и изогнутой шеей, которая заканчивалась такой же огромной, под стать телу, головой.
Ожидая самого худшего, человек стал потихоньку отползать в противоположную сторону.
Но существо услышало его движение и повернуло голову.
«Опять эти глаза!», - а в голове вдруг появился слабый гул, затем слова:
«Не нужно бояться. Ты ответишь на мои вопросы, после этого мы расстанемся»
«Кто это говорит со мной? Это ты? Я понимаю твой язык?»
«Ты не можешь понимать мой язык. Ты видишь созданные мною образы, которые твой разум преобразует в привычную для тебя речь».
«Но как это может быть?»
«Это сейчас не важно. Важно другое: что ты можешь рассказать о твоем существовании, кто твои родители?»
Еще не придя толком в себя и, страшась чудища, человек произнес первое, что пришло в голову:
- Мы – кочевники, пришли сюда, чтобы сражаться. Наши пращуры – древний народ, в память о котором остались только записи, руины и какие-то артефакты. Об их жизни мало что, можно сказать. Известно только, что они много воевали и занимались какой-то запретной магией, и за это боги устроили потоп.
В результате почти все было уничтожено. - Сказал и сразу же почувствовал болезненный щелчок в голове, как будто бы кто-то хлестнул по мозгу плетью.
«Прекращай болтать, как глупая птица. Просто создавай зрительные образы и держи свой рот на замке. Мне этого достаточно», - услышал он.
Немного подумав, монстр продолжил: «Так значит, знание древнего народа стало запретной магией? Но что же тогда, по-вашему, знание?»
Человек нарисовал куском камня несколько знаков:
«Маги используют формулы, нанесенные на материал – руну. Под воздействием интеллекта мага, формулы активируют вещество, из которого изготовлена руна. В результате трения частиц выделяется энергия, взаимодействующая с элементами огня, воды или воздуха».
«Вот как! Так значит, утратив знание, вы придумали приспособление».
«Жрецы говорят, что это боги дали нам это знание».
Из гортани монстра раздался грубый клекот, видимо, изображающий смех:
«И, конечно же, это считается высшим достижением представителей новых культов. И к какому культу принадлежишь ты, человек?»
«Я – сын вождя Харана Хо. Мой род – один из самых известных и знатных среди кочевников …», - гордо начал человек, но монстр прервал его:
«Как ты сказал, Харан Хо? Что ты знаешь об этом имени?»
«Что я знаю? Это моя династия, всех мужчин в нашем роду называ-ют Харан Хо».
«Что тебе известно о первом Харан Хо?»
«О нем остались только легенды. Мой дед рассказывал, что наш предок обладал какой – то неизвестной магией, позволяющей укротить энергию воды. И это очень не нравилось властителям древнего народа, и они преследовали Харана Хо. Он ушел со своими последователями к кочевникам и одержал много побед. Но, в конце концов, смерть настигла его. Это все, что я знаю».
«Харан Хо был одним из повелителей стихий. Он постиг суть состояния воды, он научился взаимодействовать с этой стихией, как в самом теле, так и вне него».
«Ты знал моего прапрадеда? Тогда сколько же тебе лет?»
«Это несущественно. Важней знать то, что наши тела состоят из элементов: эфир, воздух, вода, огонь, земля. Тот, кто умеет взаимодействовать с этими элементами, способен формировать новое тело. Ваши тела уникальны, их возможности огромны, вы могли бы жить долго. И Харан Хо это знал. Но глупые люди убили Харана Хо, и утратили знание. Взамен появились руны – приспособление для беспомощных младенцев».
«Что же будет дальше?»
«Сейчас на вашей планете идет война, война идеологий. И длиться она будет до полной победы одной из сторон. Потом – диктатура либо хаос на тысячу ваших лет, затем опять война».
«Неужели ничего нельзя сделать?»
«Можно, но мы не имеем права вмешиваться в ход истории, только вы сами можете решать, как жить дальше: воевать, или сосуществовать в гармонии с окружающим миром и подобными себе людьми».
«Но ведь, вы уже вмешались!»
«Всего лишь один. Хотя я подозреваю, что будут еще трое».
«Почему?»
«Их сознание заражено и теперь они не все могут контролировать. Хотя не они первые начали».
«Тогда кто?»
«Люди. Так нас встретили на этой планете».
«И что же, эти четверо так и будут нас уничтожать?»
«До тех пор, пока яд не покинет их сознание, и они опять смогут видеть мир, как единое целое».
«Значит, все, кто воюет…».
«Да, жить в категориях добра и зла - это значит, всю жизнь проводить в войне с собой и другими».
«Их можно остановить?»
«Кого? Людей, или драко?»
«И тех, и других».
«Можно, если они сами этого захотят».
«Ну, так научите нас!»
«Нет».
«Почему? Ведь вы же учили наших предков».
«У ваших предков сознание было чистым, а ваше - заражено странными идеями. Вы не сможете видеть мир таким, каков он есть. Это решает все».
«Значит, мы обречены?»
«Сегодня последний день нашего пребывания здесь. Завтра мы продолжим наше путешествие. Все драко. Хотя я не исключаю, что четверо из нас не смогут закончить малый небесный круг».
«Что такое – малый небесный круг?»
«Это своего рода посвящение для новичков и еще одна ступенька эволюции для бывалых путешественников. На пути мы встречаем места силы, места знания. Медитируя и пропуская через себя энергию этого места, мы чему-то учимся, что-то узнаем, к чему-то приходит понимание. Но пройти этот путь возможно только с чистым сердцем. Отправиться в путь – это одно, но дойти до цели – это совсем другое».
«Они вернутся?»
«Возможно, не знаю».
«Как нам от них защититься?»
«Это уже ваша забота. Разбирайтесь сами с той кашей, которую вы заварили».
«Но ведь мы погибнем!»
«Каждый, кто совершает какие-то действия, должен быть готов к последствиям этих действий».
«Но ты не можешь отказать. Ради наших отцов, ради твоих учеников. Ради Харана Хо! Помоги нам».
Драко некоторое время молчал, глядя куда-то вдаль. Затем прозвучала мысль:
«Я не могу тебя учить всего один день, но я смогу передать тебе информацию о технологии, благодаря которой возможно постичь знание. Но для этого ты должен будешь отбросить все, что ты знал до этого момента. Вся твоя прошедшая жизнь не имеет смысла, все, что ты слышал, о чем читал – не имеет смысла, твоя личная история не имеет смысла. Тебя нет, и никогда не было. Ты готов принять это?»
«Я приму все, что угодно. Только спаси мой народ».
«Глупец! Если тебя нет, то, о каком народе ты говоришь? Еще раз спрашиваю – ты готов принять свое не существование?»
Мозг человека готов был взорваться от самой формулировки вопроса. Ему хотелось выть, кричать, биться головой о стену. Разум не в силах был постичь предложенное состояние.
И он стал бить кулаками о камень, сбивая пальцы до кости; он стал кричать и мотать головой, как животное; и, когда кончились силы, он упал и затих. Жить не хотелось. Единственное, чего он желал, так это того, чтобы драко затоптал его ногами и сжег это ни на что не годное тело, этот кусок падали.
Сколько прошло времени, он не знал, но очнулся сидящим возле каменной стены, а в упор на него смотрели огромные глаза драко. И столько в этих глазах было мудрости и сострадания, что человек не в силах был выдержать этого взгляда и тихо сказал: «Его больше нет. Нет ничего. Есть только ты – мудрый драко».
Затем началось обучение. Точнее, прямая передача знания от учителя к ученику.
Мозг человека работал на пределе, впитывая в себя все, что показывал драко, создавая и рассоздавая образы. Вереницей проходили различные положения тела, потоки жизненной энергии при контролируемом дыхании; ладонь, дробящая камень; колени, утопающие в земле; гортанный крик, пронизывающий глубины океана; парящее над землей тело.
Затем была лекция о природе стихий, их сотрудничестве в творении, поддержании и разрушении.
«Но стихии также имеют сознание, - закончил учитель,- и если ты проявишь слабость, выражающуюся в неуравновешенности, неуверенности, излишней деятельности ума, то уже не ты, а они будут контролировать тебя. И тогда ты станешь таким же, как те четверо драко, ставшие на путь войны».
Затем началась работа с элементами материальной структуры. Человек визуализировал элементы в своем теле и, удерживая внимание на этой области, наблюдал свои ощущения.
Таким образом, он познал элементы, из которых состоит его тело.
Наиболее управляемым для человека оказался элемент – вода.
Учитель также заметил это и посоветовал ученику изучать природу воды, способной течь, растворять, проникать, быть твердой, как лед, или легкой, как туман.
«Это может быть оружием?» - догадался ученик.
«Это может быть чем угодно, - ответил учитель,- все зависит от области применения. Стихия воды дает жизнь, но она же может отобрать жизнь. Она может погасить огонь, или разбить скалу, но она также может принять другую форму под воздействием температуры, или изменить течение, если на пути возникнет скала. Что ты выбираешь?»
«Кажется, я начинаю понимать, почему властители древнего народа озлились на Харана Хо.
Они ожидали, что он будет марионеткой в их руках, и будет по их желанию убивать или дарить жизнь. Но он думал иначе. И это не понравилось властителям».
«Возможно, ты прав. Но и это не важно. Важно понять, что стихию нельзя ни победить, ни уничтожить.
С ней можно только сотрудничать, преобразовывая состояния и формы, либо преобразоваться самому. Хотя, тебе об этом рано думать».
«Сколько времени понадобится, чтобы освоить все это?»
«Не знаю. Все зависит от твоего усердия и врожденных свойств. Если ты прямой потомок Харана Хо, то еще есть надежда».
«После того, как вы закончите свой небесный круг, куда вы полетите?»
«К себе домой, конечно. Знаю, о чем будет следующий вопрос. Посмотри на небо, видишь, вон там – несколько звезд? Если соединить их линией, то получится вот эта фигура» - драко сконцентрировался, и несколько камней легли на плато в определенном порядке, создав собой причудливо изгибающуюся линию, заканчивающуюся квадратной головой.
«Да, теперь я вижу такую же фигуру на небе, состоящую из нескольких звезд».
«Совершенно верно. Вон та далекая звезда называется Тубан. Это самая ближайшая звезда к северному полюсу Мира. А вон та самая яркая - называется Этамин. Есть еще Растабан, Кума, Арракис. Некоторые из планет этого созвездия пригодны для жизни. Там мы живем, там наша Родина».
«Но вы могли бы жить и на этой планете».
«Нет, эта планета слишком мала для нас. Но некоторые драко нашли когда-то здесь конец своего пути. Где-то лежат их захороненные останки».
«Наши ученые говорят, что это останки древних ящеров, когда-то населявших эту планету».
«Ну да, - захохотал драко, - мы действительно очень похожи на ящеров».
Человек тоже засмеялся, но это был смех сквозь слезы. Ему посчастливилось встретить самое разумное существо во всей галактике и вот, приходится рас-ставаться. Как много можно было бы еще узнать!
«Как мне помнить тебя? Ты что-нибудь оставишь на память?»
«Конечно. Есть одно упражнение, позволяющее отождествлять себя с нами. Выполняя его регулярно, ты однажды почувствуешь себя способным на что-то еще. Нет, ты не станешь драко, но ты ощутишь пространство нашей жизни, и многое станет доступным. Не растеряй его. А теперь прощай. И да пребудет с тобой Знание и Большое пространство».
Драко улетел, а человек долго еще стоял, глядя на небо, туда, где находилась страна, в которой жили эти загадочные существа.
***
Когда я открыл глаза, была глубокая ночь. Костер догорал, по другую сторону костра сидел Ур Шак, задумчиво пыхтя своей неизменной трубкой.
Переход был резкий и что-то я еще помнил, но что?
Напрягая память, я уловил картину: отряд драконов приближался к какой-то области, но четверо из них свернули в сторону и понеслись куда-то вниз, к огромному черному пятну, которое вскоре поглотило их. На этом видение закончилось.
Поднявшись и разминая члены, я медленно двинулся прочь. Ур Шак даже не повернулся в мою сторону, видимо, посчитав, что слова в данном случае излишни.
И он прав. У каждого – своя мудрость.
Другим она может быть совсем бесполезна, а значит, нет смысла об этом говорить.
«Но как же быть с этими четырьмя драконами, невесть откуда появившимися на Хоринисе?
Что там говорил мудрый Юанги Рэй – стихию нельзя победить, ее можно только…. Только что?
Так, рассуждаем разумно. Четыре дракона – четыре повелителя стихий: огня, земли, воды. Как и с чем они взаимодействуют? Что их усиливает, а что нейтрализует? Известно одно: отдельно ни одна из стихий не существует, но каждая из них пребывает в непрерывном взаимодействии с другими стихиями. При этом возможно изменение состояния стихии. Значит, нужно найти способ нейтрализовать силу стихии, подвластной каждому из драконов. И это возможно сделать только одним способом…. Но для этого понадобится много энергии. Я не Харан Хо, и взаимодействовать непосредственно с окружающей природой не умею. Нужен усилитель. Значит, вся надежда на руны. Какие руны мне понадобится? Или может быть, одна? Что говорил Юанги Рэй о природе воды? Она способна течь, растворять, проникать…. Как раз то, что нужно! - Так я размышлял на пути к замку, - как только Ян починит доспехи, можно будет выступать. Но прежде мне бы хотелось описать то, что я узнал, находясь в том странном состоянии. Вдруг что-то пойдет не так, или появятся другие драконы, попавшие под власть чужеродного интеллекта. Тогда потомки смогут сделать то, чего не сделали мы».
Добравшись до замка, я почувствовал себя очень усталым, хотелось упасть на ближайший топчан и забыться глубоким сном. Так я и сделал.
Засыпая, я видел небо и звезды в Большом безграничном пространстве.
И некоторые из них подмигивали и приглашали отправиться в путешествие по малому небесному кругу. Туда, где меня уже ждали яр-кая Этамин и пляшущая Арракис…».
В этом месте пергамент оказался оборван. Успел ли автор описать то, что хотел, или нет – так и осталось неизвестным.
Глоссарий.
Драко – околополярное созвездие Северного полушария неба. Где-то там живут существа, могущие летать, плеваться огнем и знающие природу стихий. Люди называют их – драконы. Как они сами себя называют – неизвестно. Известно лишь, что они могут взаимодействовать с элементами материальной структуры. Благодаря этому знанию, путешествуют на далекие расстояния, используя межгалактические порталы и места силы.
Ис – элемент земля. В имени обозначает повелителя стихии земли.
Шуи – элемент вода. В имени обозначает повелителя стихии воды.
Тиан – элемент воздух. В имени обозначает повелителя стихии воздуха.
Хайя – элемент огонь. В имени обозначает повелителя стихии огня.
Юанги – элемент эфир. В имени обозначает союзника творческого начала природы.
Большое пространство – условное определение, не имеющее границ, времени, свойств, законов.
Но именно Большое пространство, как считали адепты космического знания, жившие в доисторический период, объединяет в себе время, физические законы, все виды и формы жизни, способные эволюционировать от простейшего существа до… (здесь данные отсутствуют).
Второе значение – внутренний мир достаточно развитых живых существ, способных при помощи мыслительных, а также некоторых других процессов, создавать, поддерживать, уничтожать….
При определенной степени визуализации внутренне и внешнее Большое пространство объединяются в одно.
Ящеры, они же «динозавры» - невероятно страшные существа, чьи гигантские кости, находимые иногда в земле, считались останками героев эпохи войны богов. В некоторых священных писаниях о них упоминается, как об исполинах, погибших во время всемирного потопа. В восточной части полушария известной нам планеты полагают, что найденные останки принадлежат неким существам, называемым драконами, или драко. Костям их приписывают целебные свойства.
№ 4.1.
Город
«Город! Лик его излучает ужас!
Его стены! К ним и бог не подступится!»
«Энлиль! Повсюду…»
- Подойди сюда и отпусти его, слышишь? Отпусти здесь и немедленно! – Орлан потоптался в нерешительности, разрываемый внутренними противоречиями, но в конце концов, пыхтя под тяжестью своей увесистой ноши, осторожно засеменил навстречу адресанту приказа. Тот поощрил его кивком, любовно поглаживая увенчанную тешащими глаз инкрустациями рукоять короткого, надежно упрятанного в мягкие кожаные ножны кинжала.
- Вот так, мальчик. Ближе. Еще ближе. Делай все так, как я говорю, и тогда никто не пострадает. Во всяком случае, не по этой причине.
Покрасневший от натуги Орлан, вознося молитву всем известным ему богам, божкам и злокозненной даме Фортуне, сделал еще один размашистый шаг. Теперь он находился совсем рядом с неприятной личностью, настолько, что мог ощущать едва уловимые колебания воздуха, вызываемые резкими, прерывистыми выдохами, и сопровождающий их отвратительный смрад. Лук. Много лука. И дрянное дешевое пиво.
- Молодец. Кто твой папаша? Я мечтаю пожать ему руку за то, что он воспитал такого сообразительного парнягу. Клади сюда, - палец обвел овал некрупного, но безукоризненно ограненного рдяно-алого рубина с нежностью, достойной обожаемой женщины, но никак не бездушного минерала.
Сглотнув неизвестно откуда взявшийся в пересохшем горле ком, юноша аккуратно примостил предмет препираний подле немного накренившегося, грубо сработанного стола, а ноги против его воли (кому ж хочется показаться трусом?) тут же парой вертких движений предусмотрительно убрали своего обладателя на почтительное расстояние от нехорошего места.
Теперь Орлан, коря себя за секундную слабость, очутился у замызганной трактирной стойки, а его давешний оппонент, довольно икнув, наполнял свой внушительных размеров кубок очередной порцией пива. Крутобокий бочонок, из-за которого, собственно, и начался сыр-бор, пустел на глазах. Это был второй бочонок, за который любитель знатно надраться не заплатил. Отец бы такого не спустил.
Но отца здесь не было.
Наблюдавшие за развернувшейся перед ними любопытной сценой, поздние пташки, скумекав, что кровавые бесплатные развлечения на сегодня отменяются, разочарованно вернулись к своей трапезе. Впрочем, эта омерзительная для сложившихся обстоятельств эмоция читалась не на всех лицах – например, командир стражи с ближайшей фермы, направлявшийся, как уже успел выяснить Орлан, в Хоринис, продолжил ковырять свой поджаристый кусок мяса с явным облегчением. Оно и понятно – представителю закона грешно было бы не вмешаться, зайди все чуть дальше, а связываться с нахальным парвеню – себе дороже…
Перевести дух было некогда – его уникальные способности мальчика на побегушках потребовались разбитной компании, оккупировавшей противоположный угол харчевни и вновь, как и до разгоревшегося конфликта, весело загомонившей.
- Чего желают господа? Господин бард? - вообще-то говоря не того полета были соколы, чтоб с ними такие любезности разводить, но Орлан почел за лучшее лишний раз проявить учтивость.
Благо, на этот раз общество подобралось куда доброжелательнее.
- Мне б той луны, что среди звезд алмазом заблистала, в ту ночь, когда…
- Ты смотри, опять – ик! – про звезды, - глупо захихикал щупленький паренек немногим старше того, кто подносил им яства. – Сначала про звезды, потом про эльфов, а теперь – ик! – опять про звезды! Дай угадаю, что будет дальше… - мастер лютни и рифмы с немой укоризной, что встречается только во взорах изрядно накачавшихся людей, воззрился на хохотуна, но Орлан уже выслушивал следующего клиента:
- Слу-у-ушай, не ломайся ты, а! Низзя за полсотни золотых – давай за… сотню! Ну не поверю я, что в этакой сла-а-а-авной корчме не припасена для щедрой души какая-никакая бабенка! – умоляюще заблеял заплетающимся непослушным языком детина, заросший по самые брови густыми космами жгуче-черных волос, лоснящимися под обнажающим истину пламенем свечи. Истина была в том, что ретивому поклоннику прекрасного пола не мешало бы найти ближайшее озеро и окунуться в него разков пять.
- Не обращай на них внимания! Они все пьяные, я один трезвый! – доверительно сообщил последний из четверки – славный на вид малый, хотя и поспешивший со своим чистосердечным заявлением. Бросив печальный взгляд на опустевшие тарелки и сосуды и с заметным усилием призвав играющие в чехарду остатки здравых мыслей к дисциплине, он с напускной деловитостью выдал:
- Баранины. И выпить, - по его лицу пробежала смутная тень сомнений, губы вяло зашлепали, а рот было распахнулся, чтобы добавить еще одну наполненную вековой мудростью всех предыдущих поколений питух сентенцию, но Орлан уже умчался выполнять заказ. Он почти достиг дубовой двери погреба, в котором дожидались своего часа кругленькие бочонки, пузатые бутыли, выгнувшие лебединые выи кувшины и много чего еще, когда вынырнувшая из темноты рука мягко, но крепко вцепилась в его локоть.
Орлан рефлексивно дернулся, но цепкие короткие пальцы и не думали отпускать. Напротив: будто в наказание за бесполезное сопротивление юношу рывком заставили наклониться, а из густого, не оскверненного трескучим светом факела или робким огоньком огарка мрака прошелестело:
- На твоем месте я бы не провоцировал достопочтимого купца. Пусть ест и пьет на здоровье за счет заведения – так ты, может, и сбавишь в выручке, но, по крайней мере, сбережешь свою шкуру от тумаков, а свою вотчину – от внезапного визита стражи… или кого пострашней. Уверен, твой родитель хотел бы именно этого.
Возмущенный и порядком напуганный, Орлан дернулся сильнее – и едва курьезно не грохнулся на дощатый пол трактира: железная хватка разжалась так же неожиданно, как и заключила в свои тиски невезучего разносчика.
- Сдается мне, своего папашу я знаю не хуже вашего, - зло пробормотал он в ответ и, отвернувшись от непрошеного советчика, продолжил свой путь. Сомнения, уже до того беспокойными мотыльками трепыхавшиеся вокруг его сердца, теперь превратились в нарастающий ужас, ерошивший растрепавшиеся на голове лохмы и заставляющий предательски дрожать колени. Визитер был в высшей мере странный – торчал в своих потемках, точно крысокрот в вонючей норе, ничего не заказывал, а от радушного хозяина откупился лаконичным распоряжением расседлать коня и присмотреть, чтобы он вдосталь получил свежей воды и овса. Орлан был бы счастлив избавиться от подобного соседства, но причины выставить молчуна за дверь так и не подвернулось. И теперь он возомнил, что подыскал себе подходящего желторотика, которого можно и нужно по уши пичкать идиотскими наставлениями. А не пойти бы ему…
Шаркая по лестнице из закромов с подносами, полными всяческой снеди и, разумеется, выпивки, Орлан услыхал раскатистые сердитые голоса, доносящиеся сверху. Замедлив ход, он замер у выхода в просторный общий зал, норовя разобрать долетающие обрывки выкрикиваемых все громче и громче реплик:
- …видал я его там же, где растет твое хреново солнечное алоэ, сопляк! – узнав пропитый сиплый голос скандалиста, юнец тяжело вздохнул. – Уж попался бы он мне - самолично б этому падальщику толстопузому кишки выпустил!
- Да уж, ты, по всему видать, вояка хоть куда! - сардонически заметил звонкий тенорок.
- Я-то? Я, лягай меня за ногу, разгребал весь тот навоз, что оставил нам трусливый подонок! А ты, кажись, за него вступаешься?! Вступаешься, а?!
- А ты-ы-ы от хлопца отста-а-а-ань! - это уже, кажется, немытый косматый, тщетно пытающийся казаться грозным. – А то я т-те вступлюсь!
- Ага! Так и знал! Полная хата подлецов и лизоблюдов! – он прибавил еще что-то – расслышать не удалось, но эпитеты вряд ли были из разряда лестных. – Сжечь бы вас всех к белиаровой бабушке! А что, - продолжил он, словно внезапно осененный гениальной идеей, - и сожгу! С дороги, слизняки!
Более тянуть было нельзя: пинком распахнув дверь, Орлан окунулся в нарастающий гневный гул и замер, ослепленный нестерпимо яркой после подвальных сумерек иллюминацией. Спустя мгновение пообвыкшимся глазам предстала совершенно неожиданная картина: стражник, который годился половине присутствующих в дедушки, за шиворот тащил зачинщика смуты к порогу кабака. Тот остервенело брыкался, понося своего конвоира на чем свет стоит, но последний невозмутимо продолжал свое шествие под одобрительное улюлюканье остальных.
- Постойте… Подождите! – срывающимся от волнения голосом остановил представителя закона Орлан.
- Да чего ждать-то? Выкинем паршивца на мороз, раз ему волчья братия больше по душе, чем мы – подлецы и лизоблюды! И пусть считает, что ему еще повезло! – ухмыльнулся голубокровый посетитель.
- Я… Я все понимаю, но это всего лишь дряхлый, растерявший последние мозги старик. Он замолчит, если я попрошу. Рухар! – добродетель дебошира шустро пустился вперед, попутно избавившись от подносов, сунув их прямо под нос «единственному трезвому». – Рухар! Ты же обещал отцу сидеть тихо, как и всегда! Думаешь, он обрадуется, проведав о твоих выходках?
Ответом послужило неразборчивое недовольное мычание.
- Не такой уж и дряхлый, - молвил солдат, передав присмиревшего буяна на руки Орлану и досадливо потирая ушибленное метким попаданием сапога колено. – Он всегда так… живо реагирует?
- Да, то есть нет, то есть, когда как, если так случается, что получается, что ему что-то не нравится, - скороговоркой выпалил Орлан свое неубедительное объяснение, укладывая Рухара на его законное место – набитый пожухлой соломой матрас за грудой сваленных друг на дружку разломанных столов и стульев. – Такое больше не повторится, господин. Я приношу всем свои извинения, - обернулся он к гостям таверны.
- Сдались нам твои извинения, - пропищал вдруг набравшийся нахальства недоросль, - мы все охотно забудем, если ты расщедришься на пару бесплатных кружек для меня и приятелей! – он обернулся к покровителям, ища одобрения своего хитроумного плана. Те, великодушно вознося ему похвалу, закивали.
Единственное, на что искренне бы расщедрился Орлан для этого наглеца, так это парочка крепких затрещин, но ситуация, увы, представилась не та: не поддерживали предложенный способ возмещения морального ущерба, кажется, только сам молодой трактирщик и безгласная особа из темноты. Вспомнив о ней (вот уж кстати!), Орлан украдкой бросил взгляд в сторону одиночки – и обнаружил, что тот пристально наблюдает за ним. Что, небось, опять жаждет поделиться своими кретинскими нотациями? Нет уж, сами справимся!
- Что ж, это самое малое, что я в состоянии сделать! – с напускным воодушевлением воскликнул юноша, ощущая, как по жилам стремительно растекается извергнутая бушующим внутри вулканом ярости лава, кипятя кровь. Он уже собирался вернуться в подклет, мысленно обещая себе определить длинноязыкому мальчишке облюбованную такими же бесстыжими мясными жуками постель, когда вдруг сообразил, что не задал самого главного вопроса:
- А о чем вы говорили? Добрые господа, - спохватившись, добавил Орлан.
- Так, ерунда, - лениво махнул ладонью «трезвый». – Оценивали вот это вот славное темное паладинское, да и пришелся к слову наш не менее славный – храни Иннос его душу – паладинский полководец.
- Это он о Хагене, - пояснил поэт, задумчиво вертя в руках кружку, содержимое которой только что отправил в увлекательное путешествие по недрам собственного желудка.
Имя повисло в воздухе могильным надгробием, погребшим под собою все разгоревшиеся было снова пересуды и задорные шутки.
- Бранк предложил поднять кубки за его здоровье, - продолжил трубадур бесцветным скучным тоном, - ну а Гарти поддержал. Тут-то и встрял ваш товарищ – или кто он вам там – и заявил, что за его здоровье не будут хлебать свое отвратное пойло даже орки, которым он преподнес Хоринис на блюдечке.
- Не та-а-а-ак он сказал! – вмешался немытый поклонник дамской братии.
- Бранку это не понравилось, - проигнорировал реприманд рассказчик, – он патриот, осквернения памяти великих героев не терпит… Благо, подоспел наш бравый капитан! И я твердо убежден, что ныне нам стоит выпить за смелость нашей доблестной гвардии, что неустанно бдит… - бард закатил глаза в ответ на дебильный смешок младшего члена их четверки, - и охраняет наш покой! Выпьем же!
- Никакой я не капитан, - потупился седовласый избавитель, превознесенный менестрелем, но безропотно принял из рук Гарти наполненную до краев кружку и уже поднес ее к устам, когда в беседу бесцеремонно влез купчишка:
- Старикан, безусловно, чокнутый, но вообще он дело говорил, - сейчас кинжал покинул свое обиталище и сноровисто сновал меж растопыренных на шершавой глади стола грязных пальцев аристократа. «Совсем неподходящая для человека такого статуса забава», - подумалось Орлану. – Хаген носил свою сбрую и титул почем зря.
- Да ты-ы-ы-ы… - заворчал пресловутый патриот, но дворянин недвусмысленным жестом заткнул его и закончил:
- Правда в том, что Хоринис еле отстроили года этак четыре тому назад, а вот Хаген приплыл на материк цел и невредим. Ни один, даже самый законченный болван с этим не поспорит.
- Э-э-это кто тут болва-а-а-ан?! – взревел рывком вскочивший Бранк.
- Друзья, друзья! – затараторил мигом оценивший накаляющуюся обстановку бард. – Коль уж вы так взалкали историй о делах запутанных и стародавних, то тут я почитаю своим священным долгом вмешаться! Кому как не сказителю и знатоку легенд развлечь вас какой-нибудь презанятнейшей побасенкой об именитом полководце и знаменитой битве, что эхом орочьего барабана прокатилась по этим первозданным угодьям? Друзья, позвольте взять слово мне! Только сегодня, - он, пряча хмельную улыбку, скользнул взором по горам опорожненных кувшинов и стаканов, - я предпочту изъясняться прозой.
- Как будто в очередной небылице будет меньше брехни, чем в предыдущих! – скептически фыркнул чудной аристократ, но протестовать не стал. Не стали и прочие – напротив, к столику подтянулись те, кто до того держался в стороне от разговора: непрестанно трясущийся, будто охваченный жестокой лихорадкой, мужчина, возраст которого невозможно было определить из-за испещряющих все лицо, точно азбучные символы пожелтевший хрустящий пергамент, уродливых ожогов; его собутыльник – плотно сбитый крестьянин из породы тех, что описывают емким определением «неладно скроен, да крепко сшит»; кажется, возвращающийся с заработков кузнец и кто-то еще… Даже держащийся особняком советчик подался вперед – блеснула зимним серебром высвободившаяся из плена капюшона седая прядка, но Орлан уже не следил: перед его внутренним взором вставали ошеломительные по силе картины, искусными мазками набросанные трубадуром, который, демонстративно откашлявшись, завел плавную неторопливую речь.
***
- Они прибыли, лорд Хаген, - спеленатые туманным матовым саваном забытья, некогда пронзительно сверкающие очи главнокомандующего слепо зашарили по лицу вошедшего, будто напрасно тщась отыскать в его чертах хоть что-нибудь знакомое. Паладин, скривившись, потер висок закованной в латную перчатку десницей, затем еще раз взглянул на гонца – на этот раз в его пустом взгляде мелькнуло нечто от того прежнего Хагена, которого знал и уважал Альбрехт.
- Маги? Они наконец-то сумели пробить заслон? – в усталом голосе прозвучало столько напрасно скрываемой мольбы, что на мгновение посланнику показалась соблазнительно привлекательной перспектива ответить: да, милорд, и Пирокар, и Ультар, и все прочие – они здесь, томятся у порога и готовы обрушить на головы врагов всю мощь испепеляющего гнева Огненного Бога…
Но это было не так. В Хоринисе не находилось никого, кроме мастера Дарона, да и тот оказался за стенами города, а не монастыря, лишь по счастливой случайности. Ну или же провидению божьему – считать так было куда приятней…
- Никак нет, достопочтимый лорд Хаген. До Восточных ворот добрались те наемники, о которых тремя днями ранее докладывал Мика. С ними фермеры. Они требуют, - Альбрехт заметил опасные огоньки, промелькнувшие в глазах собеседника, - требуют безотлагательной аудиенции лично с вами, милорд.
- Требуют?! – неожиданно лидер злополучной экспедиции широким горячечным движением швырнул в стену золоченую миниатюрную статуэтку Инноса, служившую в качестве пресс-папье и придерживавшую один из уголков подробной, исполненной в самых мельчайших деталях карты окрестностей. Наполовину свернувшийся холст тотчас жадно поглотил Хоринис и ферму Лобарта.
- Требуют? – повторил Хаген уже спокойнее, с трудом сдерживая колотящую его мелкую дрожь бешеного исступления. – Эти отбросы, еще вчера угрожавшие мне и моим людям, сегодня находят мужество что-то требовать? Весьма смело для таких ничтожеств! – он опустил забрало шлема, и из-под него глухо прогудело: - Что ж, веди меня к ним. Посмотрим, как они будут валяться в канавной грязи, клянча впустить!
В последние дни Альбрехт не мог представить себе ничего хуже прогулок по улицам колотящегося в агонии города. Он бы безропотно – да что там безропотно, с благодарным ликованием на устах! – принял бой с шестью, а то и целой дюжиной орков, только бы не смотреть на эти серые тоскливые лица, провожающие закованных в играющие солнечными отблесками латные доспехи рыцарей завидущими взглядами. Предметом зависти являлся вовсе не роскошный панцирь: просто каждому было ведомо, что имевшие оказию приобщиться к ордену ревнителей Инноса получали пайки прямиком из армейских запасов, к которым не было доступа даже у самых почетных и влиятельных граждан. Альбрехт стыдился самого себя – отворачивающегося, пытающегося не замечать впалых щек, побледневшей высохшей кожи, болезненно мечущихся зрачков и выплевываемых вместе с зубами сгустков крови.
Хоринис балансировал на грани катастрофы. Отрицать это было бессмысленно. Но начальник совестливого воина отрицал вот уже третью неделю.
И сейчас его словно бы не заботило творящееся вокруг: гордо чеканящий шаг, лорд Хаген подобно отточенному столовому ножу разрезал нерешительную массу горожан, которые сгрудились было возле соизволившего покинуть свою резиденцию руководителя обороны. Ни один вопрос из тех, что переполняли верноподданных короля, так и не раздался в пасмурном дождливом мирке, в котором оказались заточены вчерашние невинные обыватели.
К стене главнокомандующий и его провожатый подходили уже в полном одиночестве.
Наверху их ожидал Руга с сотоварищи – там же, где с ними давеча и распростился Альбрехт. Вытянувшись в струнку, арбалетчик указал в сторону петлявшего за поднятым ныне мостом тракта.
- Парламентеры не сдвинулись с места, как и обещали, милорд.
- Парламентеры? Это они сами так себя кличут? - сухо усмехнулся Хаген. – Я бы скорее стал величать их побитыми псами, приползшими за милостью хозяина, которого вчера цапнули за кормящую их руку.
Альбрехт высунулся за обветшалые каменные зубцы: да, все и впрямь оставалось по-прежнему. У самого рва, захламленного размозженными ящиками, сломанными колесами и прочей никчемной рухлядью, полезной не более, чем стелющийся рядом плющ, негромко перешептывались два рослых детины в грубой кустарной броне. Поодаль же, близ пары телег, покрытых рогожей, расположились еще один наемник и кучка крестьян. Паладин не знал никого из них, но жалость нещаднее лапищ орка снова сдавила его сердце при виде этих простых работяг и их семей – сполна хлебнувших из соленой чаши горя, согнанных с собственной земли, которая кормила и одевала их, их дедов и прадедов не одно столетие.
Тем временем лорд, посовещавшись о чем-то с Ругой и отдав ему пару скупых приказаний, – ополченец, отдав честь, что есть духу понесся к высившимся неподалеку зданиям казармы – наконец-то присоединился к своему заместителю.
- Кто из вас, паршивых предателей, желал говорить со мной? – не самым дипломатичным образом начал он.
- Мое имя – Корд, и со мной мой друг – Ярвис, - невозмутимо ответствовал тот, чей доспех выглядел солиднее и прочнее. – Мы и эти бедные пахари пришли искать укрытия от подступающих полчищ волосатых бестий.
- Ах да, те самые, чьи дружки похитили у меня корабль! И наверняка с вами смутьян Онар! Я же должен принять вас с распростертыми объятьями, верно? – неприкрытым ядом сарказма, сквозящего в каждом слове генерала, можно было травить мясных жуков, да и, пожалуй, кого покрупнее. – Гляжу, вы совсем отупели от бесконечных грабежей и пьянства, мерзавцы! – уже без следа издевки холодно констатировал он. – Я не намерен пополнять голодные рты этого города пастями, что скалились на меня и моих людей в час невзгод. Убирайтесь туда, откуда притащились… падаль! – присовокупил лорд брезгливо.
Удрученный Альбрехт, и не чающий иного исхода дела, уже готов был спускаться обратно, вниз, когда несколько фраз наемника Корда заставили его, ошарашенного, буквально врасти в кирпичные блоки стены.
- Мы пришли не за милостью и подачками, Хаген. Мы пришли заключить сделку. На этих повозках, - он указал в сторону ранее примеченных Альбрехтом колымаг, - полно еды, которую мы ценой жизни многих достойных ребят доставили вам… можно сказать, на блюдечке, - внимающий им участник переговоров едва слышно фыркнул, но следил за речью куда серьезнее. – Пускаете нас и наших спутников – и все это будет передано под протекцию вашего Ордена. Все честно. Выбор за вами. Выбор, на мой скромный взгляд, очевидный, - позволил себе тихо добавить Корд.
Альбрехт не мог слышать этой ремарки, но был согласен с ней целиком и полностью; невообразимо было, чтобы кто-то в здравом уме отказался от такого подарка судьбы, да еще и получив при этом ценное дополнение в виде десятка способных держать мечи дюжих мужчин. Казалось, что и думы Хагена движутся в том же русле: во всяком случае, он повременил с очередной порцией брани и, тяжелым задумчивым взглядом окинув заманчиво топорщащуюся рогожу, обернулся к одному из привратников, тому, что в нетерпении пыхтел у лебедки, ожидая лишь распоряжения, одного короткого заветного слова.
Обернулся и вымолвил то, что заставило расцвести в душе Альбрехта самой настоящей весне, которой не страшны были ни небесная хмарь, ни мелкая противная морось:
- Открывай.
Заскрипел проворачиваемый рычаг; с надсадным скрежетом мост медленно, но верно опускался. Мост, что казался сейчас фермерам по ту сторону воистину дорогой в рай.
Наемники вернулись к своим компаньонам, передали раненого собрата, примостившегося на краешке одной из телег (у него по колено была отнята нога), на попечение женщин и вместе с несколькими батраками ухватились за скользкие от дождя ручки. Оставляя позади расхлябанные глубокие колеи, те неторопливо ехали навстречу жителям Хориниса, неся на себе нечто гораздо значительнее, нежели овечий сыр или мясо. На деревянных плоских спинах арб покоилась вера. Надежда. Боевой дух, готовый влиться в ослабленные изнурительным голодом тела.
Другая часть группы, бубня под нос, пожалуй, искреннейшие за весь свой век молитвы, последовала за ними.
В этот же момент на стене вновь показался Руга. Однако на этот раз не один: ничего не понимающий Альбрехт в немом недоумении воззрился на трусивших за ним ровной рысцой солдат в полном боевом облачении. Под энергичные покрикивания они в считанные секунды заняли позиции: под щелкучую какофонию спусковых механизмов в только что обретших новый приют беженцев грозно уставились полтора десятка арбалетов. Намек был понятен без комментариев: уютно устроившиеся в желобках каленые болты без колебаний клюнули бы любого, кто осмелился шевельнуться. Телеги, скорбно чавкнув слякотью шляха, замерли.
- Лорд Хаген… - начал было пораженный паладин, но начальник не выказал к нему и капли интереса.
- Право войти в город получают лишь верные слуги нашего славного короля Робара! – зычно возвестил он изумленных не менее Альбрехта парламентеров. – Среди вас этот титул заслуживает разве что Акил – он исправно платил городу положенное! Всем прочим я великодушно дарую шанс исчезнуть, пока их не нашпиговали отменнейшей сталью моих кузнецов!
Разъяренный Ярвис намеревался что-то возразить, но был прерван резким движением ладони Корда.
- Так вот как теперь ведут диалог святые воины Инноса… Что ж, мы уйдем. На этом острове найдутся леса и пещеры, которые, мнится мне, примут нас радушнее. Прощайте… милорд, - презрительно добавил бывший клеврет Онара, снова взявшись за ось.
- Продовольствие также конфискуется в пользу города, которому вы нанесли непоправимый ущерб, - Альбрехт был готов поклясться, что губы его патрона скривила гаденькая надменная ухмылочка – хоть и не мог видеть этого из-за громады шлема. – Бросай повозки, выродок! - отбросив церемонии, еще раз озвучил свой приказ Хаген.
Корд замешкался всего лишь на миг, мимолетное, не замеченное никем мгновение. А после, согнувшись в карикатурном поклоне, вдруг обеими руками вцепился в борт стоящей рядом арбы и опрокинул ее набок: по осклизлому месиву, подпрыгивая, покатились яблоки, безвозвратно утопали в нем некогда ароматные круги сыра, сочные колбасы, грибы…
- Пли! Огонь! – драконом взревел коварный переговорщик, и рукотворные жала, ковавшиеся для дубленых орочьих шкур, начали изуверскую охоту за теми, кого должны были оберегать.
Львиная доля стрелков метила в Корда, но тот не терял времени даром: желанную добычу укрыла собой перевернутая телега, которой выпал диковинный удел – послужить не только заурядным транспортным средством, но и неуязвимым щитом. Так и не утолив противоестественной жажды, снаряды беспомощно застряли в сырой дощатой туше. Лидер же обманутого отряда, в сумасшедшем кульбите перелетев через ров и почти вплотную прижавшись к студеному камню стены, стремглав бросился налево – под плотный навес непроницаемого бурьяна низины.
Под симфонию самых нескромных ругательств и щелчки перезаряжаемых арбалетов его примеру последовал и Ярвис.
- Шевелись, Бронко, - заорал он через плечо. – Живей!
Смуглый хлебороб, видимо, абсолютно ошалевший от заварившейся кутерьмы, неуверенно ступил в его сторону – и тут же рухнул наземь, пронзенный тремя метко пущенными болтами. Для остальных крестьян это словно послужило условным сигналом: голося и вереща, они, оскальзываясь и падая в разъезжающуюся под обувкой жижу, шарахнулись обратно, в направлении к усадьбе благородно помилованного Акила. Того же, не разумеющего, под чье крыло ему теперь стремиться, быстро заставил прийти к правильному заключению шлепнувшийся в дюйме от ступни болт. Земледелец кинулся вправо, по уходящей вверх, к маяку, тропе, и это было его роковой ошибкой. Оказавшись как на ладони, он так и не сумел потягаться в скорости с новой порцией оперенных преследователей. Не сумели и многие другие: коротко, истошно взвизгивая, падали и уже не поднимались сами обреченные фермеры, их жены, дети, друзья…
Последней жертвой свирепости ополченцев стал лишившийся опоры наемник-калека: безуспешно пытаясь карабкаться вслед за покинувшими его спутниками, он взвыл, когда очередной залп лишил его возможности двигать левой рукой – и двигаться вообще. Добили неподвижную цель прицельным попаданием в затылок – пусть отдавший зверское повеление лорд уже и вопил что-то о пленении и прекращении огня…
Если бы кто-то еще полгода назад сообщил Бастеру, что он сумеет-таки вырваться из Колонии, а погибнет вот так – нелепо раскорячившись под барабанящими по вываренной коже брони мелкими каплями – вор Нового Лагеря безумно бы расхохотался, а затем набил брехуну его хренову морду. Но теперь некому было ни смеяться, ни затевать бесшабашные драки…
До заветного поворота, сулившего надежную защиту от металлических наконечников, добралось лишь около полудесятка трясущихся в рыданиях, оборванных и измазанных – как и напророчил этим угрюмым неприветливым утром Хаген – в грязи людей, потерявших, впрочем, всякий человеческий облик. Они скрылись за мшистым склоном, наивно полагая, что кошмар уже позади.
Никто из уцелевших в кровавой бойне не достиг даже владений Акила.
***
- А твои прибауточки начинают мне нравиться, горлопан! – лающе гоготнул носитель знатного титула, краем глаза наблюдая за Бранком. Тот, пунцовый и натужно, точно мракорис после сытной трапезы, пыхтевший, хоть и нервно ерзал на месте, но к более агрессивным действиям приступать пока не спешил. Бесспорно, гудевший в башке отчизнолюба хмельной глас приказывал съездить кому-нибудь по несимпатичной физиономии, но таящаяся где-то в глубинах разума мажорная нотка рассудительности не позволяла этому искушающему плану воплотиться.
Проверив, легко ли скользит в ножнах щербатый, видавший виды баселард, странник, так беспокоящий назначенного за главного Орлана, оставил Бранка с его патриотическими тараканами и в который уже раз цепким взглядом обшарил фигуру «купца». В том, что кутила тот, за кого себя выдает, нашлась уже сотня весомых поводов усомниться; теперь же оставалось выискать лишь какую-нибудь, пусть бы и самую завалящую и крохотную улику, которая послужила бы окончательным подтверждением накопленных подозрений. И, конечно, не спугнуть добычу – пусть уверится в том, что свою роль отыгрывает столь убедительно, что трактирщики готовы наливать ему задаром хоть до дня возвращения богов…
Впрочем, проныра был ловок – настолько, что пристальный получасовой шпионаж не дал ровным счетом ничего конкретного. Прожигатель жизни, демонстративно позевывая и небрежно покачиваясь на своем седалище, вместе со всеми внимал разошедшемуся болтуну-барду, пряча высокомерную полуусмешку в темные жиденькие усы, и проявил интерес к повествованию только сейчас… да и то, судя по всему, лишь за тем, чтобы плутовски подначить и без того подогретого темным паладинским Бранка.
Впрочем, может, он недостаточно внимателен оттого, что поневоле увлекся переложенной на прозу (пусть и недурственную) песнью сладкоречивого поэта? Как ни крути, а плести тончайшие кружева словес (или попросту споро трепать языком) последний был большой мастак.
Хотя нет, причина все же была даже не в виртуозном рассказчике. Зазорно себе признаваться, но вкус к историям – да еще и таким, с добрых полвека непрерывно обрастающим фантастическими слухами и абсурдными домыслами подобно давно не килевавшемуся днищу корабля – все же стойко засел в давно распрощавшемся с молодостью теле. Слушать их – занимательнейшее занятие…
Особенно, когда тебе доподлинно известно, как все происходило на самом деле.
Он проверил еще раз. Клинок скользил свободно.
***
- Вы желали видеть меня, лорд Хаген? – вопрос, заданный преклонившим колено Альбрехтом, был сугубо риторическим, но соблюдение формальностей никто не отменял. Во всяком случае, так ему казалось до этой минуты.
- А, Альбрехт, - будто отринув составленный им самолично устав, главнокомандующий, не отрываясь от хаоса беспорядочно разбросанных по столу донесений, удостоил своего заместителя скупым кивком, а после указал на один из обитых бархатом резных стульев. – Я жду тебя уже давно. Не поведаешь ли, где был? – сквозь нарочитую дружелюбность булатом лязгнули нотки раздражения.
Альбрехт встал, однако дать отдых натруженным ногам не торопился.
- Спальные комнаты Ханны переполнены терзающимися от недугов и ран. Я помогал им – ибо не зря ношу на поясе свои целительские руны!
- Твое место не подле испускающих дух бездельников, - грозно сдвинул брови командир, - а здесь, рядом со мной! Ты, Ингмар, Седрик – вы должны являться по первому моему зову! Мы на осадном положении, Белиар вас побери! – заорал утративший контроль над собой глава паладинов.
- Такого приказа от вас не поступало, лорд Хаген, - бесцветным голосом отрапортовал задетый незаслуженным укором ответчик. И, не удержавшись, позволил себе заметить:
- А половина «бездельников» – разведчики из тех, что по вашему повелению подвергают себя смертельной угрозе в окрестных лесах.
- Я рассчитывал на то, что мои приближенные способны думать собственной головой, - ледяным тоном отрезал генерал, постепенно приходя в себя. – Что же до раненых солдат… Их в специальном порядке обязан опекать мастер Дарон, но никак не ты! Неужели ему тоже мешают орочьи шаманы, Ищущие или еще одна неизвестная напасть, с которой могущество Инноса справиться не в состоянии?! – вновь начал распаляться он.
- Мастер Дарон смиренно признал, что Ханна и прочие женщины Хориниса, добровольно вызвавшиеся ухаживать за больными, справляются гораздо лучше него. Лорд Хаген, вам не хуже моего известно, что наш маг – превосходный воин, но отнюдь не врачеватель, - мягко добавил Альбрехт.
- А Ватрас, как только от него понадобилось что-то помимо проповедей, исчез, - скрежетнул зубами исполняющий обязанности губернатора, сегодня особенно щедрый на несправедливые обвинения. Гусиное перо, крепко сжимаемое им меж указательным и большим пальцами, тоненько хрустнув, двумя обломанными тростинками полетело на пол.
- Теперь, когда все висит на волоске, все отвернулись от нас! – мрачно констатировал Хаген и, жесткие черты его заострились еще более. – Но мы защитим этот город, Альбрехт! - сорвавшееся с его уст несло печать такого неопровержимого апломба, что возразить не рискнул бы и матерейший софист. – Ты видел эти стены? К ним и бог не подступится! – та поразительная скорость, с которой захлестнувший главнокомандующего поток негодования сменился бравадой воодушевления, смутила паладина, но уведомлять генерала о своих треволненьях явно не стоило. Тот же самозабвенно продолжал:
- Пускай, пускай орки подходят! Ни один из них не сумеет достать своим топором даже доспеха защитников города! Они научатся обходить стороной крепости, что охраняются доблестными ревнителями Инноса! Да, вот так! – Альбрехт почувствовал воздушное прикосновение незримого савана непрошеной гостьи-скорби: чем сильнее легендарный полководец увлекался упоительным панегириком собственным фантазиям, тем горше было смотреть на него.
Альбрехт осмелился прервать разглагольствования своего командира, будто ненароком бряцнув ножнами, обильно усыпанными драгоценными камнями. О, с каким удовольствием он отдал бы эти сверкающие камушки за благополучие этого несчастного города!
Или хотя бы выкупил у Белиара бесчестно украденный им трезвый рассудок главнокомандующего.
Тем временем перед служителем Инноса вновь предстал его лорд – вынырнувший из искристого потока умопомрачительных грез, он часто заморгал, словно нечаянно вырванный из чудесного сновидения узник Морфея.
- Да, Альбрехт… Мы сбережем этот город, - тихо прошептал он, а после будничным императивным тоном, принесшим душе его нечаянного слушателя несказанное облегчение, молвил:
- Задание, ради которого я призвал тебя… ты, несомненно, отлично осведомлен о затруднениях, которые мы испытываем в связи с нехваткой провианта, - Альбрехта непроизвольно передернуло: воспоминание о бойне под только что восхваляемыми его собеседником стенами Хориниса пикой кольнуло его нутро. Тогда арбалетчики, отправленные собирать остатки раскиданной по земле провизии, сумели спасти лишь малую толику предназначавшегося на обмен – остальное либо безвозвратно потонуло в толще грязи, либо было растоптано разбегавшимися в суматохе крестьянами. Захваченные вероломством крохи не принесли горожанам долгожданного избавления от их главного недруга – голода. Главного, ибо орки пока что не пересекли одним им ведомую границу у фермы Акила и не стиснули город в своих волосатых недружелюбных объятьях.
- Вчера мы вдвоем с Ингмаром, – паладин проглотил прозрачный упрек, – долго и усердно размышляли над перспективами выхода из этого кризиса. И мы нашли решение, Альбрехт. Тебе осталось лишь претворить его в жизнь.
- Я сделаю все, что в моих силах, милорд, - опять преклонил колено Альбрехт.
- В этом я и не сомневаюсь… друг, - это слово мурашками прокатилось по его телу. Друг… Так Хаген на его памяти не величал еще никого.
– Скоро к стенам подступит враг. Это неизбежно. Он не сможет преодолеть их – но только в том случае, если они будут заполнены здоровыми, готовыми к бессонному дозору бойцами, - улыбка тронула губы Хагена – наверняка его внутреннему взору вновь рисовались блестящая бескровная оборона и бредущий восвояси супостат. – Это должен понимать каждый… но не понимает то отребье, что копается по выгребным ямам в Портовом квартале. Они не идут в ополчение. Они припрятали по своим хибарам оружие и еду, которой не заслужили. Они – паразиты города, Альбрехт. А паразитов кормить не следует, - к горлу внемлющего инструкциям подчиненного подкатил противный густой ком. - Иди и объяви им, что отныне семьи мужчин, не присягнувших лорду Андре в верности Хоринису, не получат и черствой корки из наших запасов. А после переверни вверх дном их лачуги и забери все, что они скрывают от глаз правосудия. Я. Заставлю их. Служить городу, - отрывисто закончил излагать суть задания побагровевший, надрывно дышавший генерал.
…С тяжелым сердцем Альбрехт следил за тем, как прикрепленная к нему карательная команда на открытой, обозреваемой со всех сторон площадке, наспех сооружает импровизированные подмостки. Возвышавшимся между таверной и борделем и составленным из выволоченных оттуда же буковых столов, вскоре им суждено было стать свидетелем краха всех чаяний обитателей трущоб…
Согнанная толпа – сплошь мельтешащие прорехами мужские кафтаны и сапоги и почти ни единого платья – протестующе зароптала, когда Рангар смачной зуботычиной повалил увивавшегося подле него Бромора, слезно умоляющего вернуть зачем-то прихваченный ополченцем шикарный ковер, на ласковом мягком ворсе которого еще недавно кружились в соблазнительном танце девушки «Красного фонаря».
- Это урок остальным! – рявкнул мародер, а затем расстелил свою добычу поверх неказистого помоста и поклонился Альбрехту. – Начинайте, милорд. И не беспокойтесь – эти скоты способны только мычать. А уж если удумают выкинуть какой фортель… - Рангар ухмыльнулся и красноречиво похлопал по плоскому навершию своего палаша.
Он поднимался, точно на эшафот.
Доски недовольно заскрипели, но выдержали.
- Слушайте, жители Хориниса! - пересохшие губы с трудом выталкивали наружу выведенные чужой безжалостной дланью фразы. – По прямому указанию достопочтимого лорда Хагена…
- А где он сам, достопочтимый лорд-то, а?! – крикнул кто-то из собравшейся оравы.
- Да, да, где он? Мы хотим видеть Хагена! – загалдели прочие.
Недрогнувшим голосом Альбрехт продолжал читать:
- ...сегодня вступает в силу следующий декрет. Учитывая общую ситуацию, все боеспособные жители города должны немедленно явиться к лорду Андре…
- А не явиться бы тебе… - последовавшая за этим трехэтажная матерная комбинация вызвала одобрительный гул и несколько раскатистых хохотков. Рангар угрожающе вытянул меч.
- А ну заткнулись, ублюдки! А не то сегодня мне придется утешать ваших ненаглядных вдов!
-…и вступить в ряды городского ополчения. Уклоняющимся от своих гражданских обязанностей, а также их семьям, прекращается выдача ежедневных рационов…
- Ах ты, свинья паладинская! – от лат Альбрехта отскочил увесистый булыжник. Ошеломленный, он оторвал взгляд от расплывшихся чернильных строк… и неприкрытый левый глаз пронзила резкая ослепляющая боль.
На этот раз приноровившийся Мо угодил в яблочко.
Дальше происходящее для оглушенного (скорее внезапностью и нереальностью происходящего, нежели вибрациями страдания, пронизывающими голову до затылка) глашатая разбилось на ряд фрагментов, фантастически отчетливых, врезающихся в память, сочных звуков и картин.
Вот, как один, лязгнули извлекаемые бойцами клинки – так звонко, что, казалось, должны были услышать даже в ратуше.
Вот откуда ни возьмись в руках у бунтовщиков возникли кинжалы, дубины, ножи; мелькнул даже кузнечный молот. Лорд Хаген оказался прав – публика, населяющая Портовый квартал, действительно припрятала оружие…
А после – громогласные яростные кличи, в мгновение ока сменившиеся протяжными стонами и мольбами о помощи.
Рангар и его подопечные, образовавшие полукруг подле помоста, вооруженные типичными для стражи грубыми палашами, рубили направо и налево, щедро отсыпая на долю озлобленного гурта, наседающего на них, грязные проклятия. Любой теоретически подкованный стратег, хмыкнув, уверенно заявил бы, что волне народного гнева суждено разбиться о стальные рифы мечей тренированных сытых фехтовальщиков. Но тактик опытный – такой, что вкусил не один десяток битв, – лишь украдкой усмехнулся бы наивности привыкшего полагаться на мудрость пухлых трактатов собрата по цеху. Здесь в игру вступала такая сила, побороть которую не удалось бы и некромантским чарам Ксардаса.
Эти люди сражались за покой своего родного уголка. Каждый, даже самый завзятый преступник и подлец, был повязан с ним намертво. Крышей ли трактира, укрывающей от косых струй ливня в непогоду; семьей, один взгляд на которую облекал смыслом жалкое существование в этом отстойнике; темными делишками, позволяющими не остаться на ночь с урчащим желудком – каждый точно знал, за что обрушивает корявый узловатый сук на кожаные одеяния ополченцев. И, объединенные общим мотивом, эти люди падали, словно трава под косой пахаря, но не отступали.
Прорвавшиеся слева роем облепили Альбрехта, повалили его на пушистый ковер. Он сопротивлялся – машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает. Заехал чересчур ретивому рыбаку в нос латной перчаткой – вопль перекосил его и без того безобразную харю. Попытался дотянуться до меча – но не смог освободить рук, уже удерживаемых двумя мускулистыми вышибалами; одним из них был тот, что метнул камень, спровоцировав кипевшую кругом резню.
- Под забрало коли, мать твою! – прохрипел он подоспевшему на место расправы мужичонке в окровавленном мясницком фартуке. Альбрехт дернулся, но его держали крепко. И еще эти массивные, обернувшиеся не спасением, но преградой на пути к нему доспехи…
Уцелевший глаз его видел занесенный тесак, видел твердую решимость в лице палача… оказавшуюся лишь плохо нацепленной маской: решимость сменилась виноватым бессилием, орудие расправы опустилось столь же стремительно, как и взмыло в воздух.
- Н-не могу, - икнул он.
Прозрачно выражая свое отношение к робко промямленному товарищем оправданию своего бездействия, Мо сплюнул:
- Обойдемся. Топи эту сволочь, Мелдор! – он потянул превратившегося в груду бесполезно звякающего металла Альбрехта, к морю, раскинувшемуся за их спинами всего лишь в паре метров.
Если бы оплошавший оратор и не был скован тяжестью собственного панциря, он все равно вряд ли выжал бы из себя силы на сопротивление – налившуюся свинцом голову тошнотворно мутило. Ее способность управлять слабеющими членами таяла с каждым натужным рывком верзил, стянувших Альбрехта со столов и почти дотащивших его до темно-зеленых, ярко контрастирующих с творящимся совсем рядом безумием спокойных безбрежных вод.
Где-то рядом – так близко и так далеко – отчаянно надсаживая глотки подбадривающим соседей ревом, горожане отнимали жизнь у остатков отряда, пришедшего отнять надежду на нее у них самих.
А затем Альбрехт ухнул вниз, в пасть бесстрастному ледяному морю.
***
- Ну все-е-е, соловей, дочири-и-и-икался, - преклонного возраста человек в форме стражника, отирая темное паладинское с седых вислых усов, досадливо крякнув, шагнул было к медленно встающему на ватные непослушные ноги Бранку, намереваясь осадить заступника отечества, но бард опередил его:
- Извольте извинять, досточтимый слушатель, но из песни, как в народе молвится, слов не выкинешь…
- Выкинешь-выкинешь. А не то… - Бранк комично пошатнулся, норовя придать своей позе подобающую случаю осанистую грозность.
- Я бы, конечно, охотно оспорил вашу точку зрения, - сорокой затрещал поэт, тревожно глядя на кинжал парвеню, прекративший свою озорную пляску и замерший, будто так и ожидая оказии взяться за свое лихое ремесло, - но рассказы благородных менестрелей, как известно, должны нести исключительно радость в сердца почтенной публики, так что я, дабы не доставлять никому неудобств, перейду непосредственно к славной битве, лавровой ветвью…
- Вот как? – щелочки прищуренных кошачье-желтых глаз аристократа сфокусировались на трубадуре. – Теперь уж и вы извольте меня извинять, но мне абсолютно не доставит радости повесть, часть которой опущена в угоду, - он ощерился, обнажив частокол гнилых зубов, зияющий брешами черных отвратительных пеньков, - в угоду почтенных, но увязших в брехне королевских летописцев слушателей.
Он явно хотел продолжить свою пропитанную зловонным смрадом оскорблений тираду, но сегодняшний герой этого трактира, усмиривший полоумного Рухара, едва заметно покачал головой – и очередной язвительный комментарий замер на языке купца. Вновь откинувшись на хлипкую спинку своего стула, он с поддельной благодушностью лениво произнес:
- А впрочем, забота твоя, поэт. Пропускай, как знаешь – лишь бы уши не завяли.
Поднеся к потрескавшимся, уже неоднократно смоченным дармовым пивом губам очередную порцию пойла, пожилой вояка издал короткий облегченный вздох. Тот чуть колыхнул воздух корчмы – застоявшийся, провонявший потом и луком…
Но, благодаря его стараниям, все еще не кровью.
Бард спешно плел что-то дальше – про достойного отдельной баллады доблестного гатийского шпика и авантюриста Альрика, пришедшего на выручку одному из героев и каким-то волшебным образом выудивший из моря его пудовую тушу, зацепившуюся за причальные доски (тоже не иначе как посредством очень загадочного колдовства), про неизбежно надвигающийся и наконец наступивший день финального штурма…
Он слушал вполуха.
Гораздо больше невероятных сказок его волновал опять зашебуршавшийся в тени пилигрим, так и не присоединившийся к компании. Диковинный парень. Как бы не вздумал мешать…
Он слушал вполуха.
Он все равно знал, чем окончится эта история для всех присутствующих.
***
Солнце. Яркое, лучистое, рождающее на шлемах осажденных озорные, забавляющиеся чехардой блики.
Проклятое солнце соизволило выглянуть из-за смурной густой каши туч именно сегодня. В утро, когда орда жаждущих погибели Хориниса – или же, по мнению многих, несущих ему долгожданное освобождение от бесконечной череды горьких дней – монстров приступила к окончательной очистке острова от какого бы то ни было человеческого присутствия.
Сипло взревел боевой рог; протяжное пение его заставило содрогнуться арбалетчиков, старательно целящихся в приближающихся орков, однако замерший позади них Хаген не собирался позволить своему войску раскиснуть:
- Чего, чего трясетесь, как падальщик при виде варга?! Пускай трубят – мы заткнем их еще до заката, а горны переплавим на медали для самых храбрых защитников города! За эти стены не прорвались псы Онара – не прорвутся и безмозглые отродья Белиара! Мы постоим за правое дело – защитим город, и Иннос поможет нам! За Инноса и за нашего короля!
- За Инноса и за короля! – вторили ему десятки глоток.
- Руга!
Поставленный руководить арбалетчиками брюнет, ожидавший указания,
зарядил собственное оружие и скомандовал:
- Готовься! Пли!
Стальной дождь наконечников обрушился на неприятеля с девственно безоблачного голубого неба. Скулящая и рычащая, рать орков смешалась, превратившись в утратившую облик дисциплинированности ватагу.
- Видите! Эти твари не опаснее любого другого хищника, что вам доводилось встречать!
- Перезаряжай! – гаркнул Руга. – Пли!
Штурмующие гурьбой ринулись вперед – теряющие равновесие, затаптываемые своими же, околевающие, даже не успев расчехлить топоры, они все же сумели подобраться к стенам и под всеобщий торжествующий клич принялись поднимать приволоченные громоздкие осадные лестницы.
- Не жалейте болтов! Пусть почувствуют, на что способны защитники этого города! – подбадривал бойцов Хаген, доставая из-за спины свой отполированный и сверкающий бритвенно-острыми краями двуручник.
Несмотря на ожесточенное сопротивление и непрекращающийся обстрел, первые орки уже показались меж каменных зубцов.
Возможно, этого не произошло так быстро, найдись здесь обычные горожане, готовые занять место возле паладинов и ополченцев.
Но таковых не нашлось. И лишь немногим – таким, как Альбрехт, уже мчавшийся к дерзнувшим посягнуть на оплот ревнителей Инноса чудищам – было известно, почему…
На левом фланге Хаген помог паре рядовых опрокинуть зацепившуюся за выступ своими кривым когтями лестницу.
- Не робейте! Бейте их! Они не сильней любого из вас! Мы отстоим город! – крикнул он, саданув по безобразной морде, высунувшейся из-за зубцов двумя шагами правее от него.
И воодушевленные, защитники Хориниса неукротимо кололи, рубили, били слуг Белиара. Гибли, но не позволяли отбросить их со стен.
…Солнце, неспешно переваливаясь по небосклону, приправило тонким слоем позолоты соленые воды лизавших причалы ласковых волн, когда выдохшиеся и изрядно оскудевшие вражьи полчища схлынули. Остатки их, сгоняемые вниз, продолжали бешено отбиваться, однако исход сечи был очевиден.
- Лорд Ингмар докладывает, что Южные ворота под нашим контролем! – ликующе выпалил гонец, перескакивая через падаль, к которой уже, несомненно, примеривались кружившие над полем брани черные жирные вороны.
- Ха! Хотел бы я поглядеть, как орки дали деру от огненных шаров Дарона и лучников Бартока! – задорно расхохотался Хаген; того траурно понурого, замкнувшегося в себе мужа, что последние дни лицезрел Альбрехт, и след простыл. Теперь его начальник был вновь тем самым витязем из легенд и преданий, рослым и гордым, одолевшим противную Инносу нечисть и теперь вкушающий плоды триумфа.
- Передай Ингмару, что он может…
Сотрясший округу на множество миль вокруг рев заглушил вторую половину его повеления. А затем сотрясся уже не воздух – но, казалось, сама планета.
- А это еще что? Отвечай! – Хаген схватил посыльного за грудки, но тот только оголтело хлопал глазами.
Тем временем из-за горного склона, за который змеей скользила вившаяся от Хориниса дорога, показалась громадная, густо заросшая угольно-черной шерстью лапища. А за ней – не уступающие в омерзительности колоссальных размеров туловище и рогатая овальная башка. Позади следовал десяток шаманов, надежно скрытых от болтов своим гигантским приятелем
Нужда вопрошать еще раз отпала сама собой.
- Тролль! Они ведут тролля! – смятенно прокатилось среди солдат. Застыл и остолбеневший лорд Хаген – но тут же вернул самообладание.
- Арбалетчики! Оружие наизг…
Перекрывая его громогласную команду – уже второй, по воле жестокой иронии злого рока, раз – опять захрипел орочий рог. И повинуясь его завораживающему зову, измотанные и покрытые сочащимися сукровицей ранами твари развернулись и бросились в атаку с таким остервенением, будто и не было позади целого дня изнуряющей битвы.
Дикий калейдоскоп старухи смерти безудержно завертелся, и одно фантасмагоричное зверское полотно сменялось другим. В этой свистопляске Альбрехт уже не понимал, что происходит – лишь отчаянно размахивал мечом, стремясь кровью оплатить себе рассвет завтрашнего утра.
Стрелки дружно пытались остановить огромный живой таран – без толку. Мотая огромной страшной головой, он медленно, но неотвратимо приближался к стенам.
Земля вдруг ушла из-под ног Альбрехта, мир кувыркнулся вверх тормашками. Паладин нащупал какую-то опору, вскочил… Опорой оказалось обмякшее, привалившееся к шершавому камню зубца тело. Капитан арбалетчиков. Альбрехт вспомнил его имя – Руга…
Вокруг спрыгивали и карабкались вниз сломленные, утратившие былой запал и веру в победу ополченцы. Орки почти заняли стену.
Справа свирепо хрюкнуло – Альбрехт едва успел упасть на колени, чтобы просвистевший над ним топор с хрустом не вгрызся в его шею. Он лихорадочно зашарил руками – но они не находили ни рукояти его собственного клинка, ни какое-либо другое подходящее оружие.
Свистнуло еще – и рядом с Альбрехтом, изгибаясь дугой и суча конечностями, рухнул поверженный орк.
- Альбрехт! Тролль!
Он понял. И схватил сиротливо притулившийся у трупа забывшего его на этом свете владельца широкоплечий дубовый арбалет.
Рожа с близко посаженными красными свинячьими глазенками нависла над ним.
Щелк.
Чудовище взревело.
Щелк.
Из левого глаза тролля выросло оперение пущенного паладином болта.
Щ-щелк…
Снесенные в одном мощном замахе подвесной мост и кусок стены разлетелись подобно кубикам, с которыми надоело возиться малому дитяти. Альбрехт чудом успел отскочить и повалился наземь; неестественно вывихнутый локоть взорвался мириадами болезненных протестов.
Лапа разрушителя опять взмыла вверх… И кривой нелепой диагональю пропахала колья рва, окаймлявшего город. Альбрехт многое бы отдал, чтобы узнать причину его внезапной чахлости, однако был стремительно оттащен за шиворот назад чьей-то крепкой дланью.
- Милорд, я…
- Хаген внизу! Альбрехт, молю, образумь его! – звонко запела сталь, и Альбрехт, отпущенный столь же внезапно, как и был захвачен, чуть не приложился о стену шлемом. – Он не позволяет отступить и перегруппироваться у гавани! Скажи ему! Тебя он может послушать! Спуск… - резкий нечеловеческий возглас оборвал сумбурную речь.
Альбрехт предпочел не оборачиваться. Пауком он лез вниз, в кипящий котел сражения, по оказавшейся рядом лестнице, баюкая пульсирующую руку у груди.
И снова – как тогда – куцые лоскуты информации, доходящие до сознания. Ненормально пестрые, рваные образы. Вздорный бред подхватившего лихоманку горемыки.
…Альбрехт обрел способность адекватно оценивать окружающее лишь тогда, когда перед ним вдруг замаячил сосредоточенный суровый лик главнокомандующего.
- Отступаем!
- Я не брошу этот город! – гаркнул Хаген, насаживая на орошенный багрянцем рудный двуручник еще одну тварь и отражая удар ее подскочившего приятеля.
- Они возьмут числом, милорд!
- Они не могут! Не могут! Эти стены…
- Стены разрушены, а ваше воинство пропало, милорд! – Альбрехт пополнил устилавшую брусчатку груду трупов обезглавленным волосатым уродом и замысловатым финтом заставил занявшего его место орка открыть уязвимое горло. – Мы должны отступать! Вывести людей к гавани!
Не слыша – не желая слышать – полководец продолжал яростно сечь захватчиков. Запершись в сотканном из обманчивых фантомных миражей мирке, он окончательно потерял всякое понимание реального положения вещей. Превосходное владение мечом – вот то немногое, что Хаген еще не утратил.
И это позволяло ему до сих пор не поплатиться за отказ принимать действительность.
Полумесяц вражьего строя, рога которого смыкались вокруг окруженной горстки паладинов, кандалами сковывал тех немногих, что еще держали в руках клинки.
До слуха Альбрехта донесся захлебнувшийся нечленораздельным бульканьем крик; затем еще и еще – разрывающий барабанные перепонки жуткий визг. Пронзив очередного наседающего противника, он обернулся…
Оттесняемые ожесточенным напором орков, защитники Хориниса оставили справа от себя гостиницу Ханны – ту самую, что давала шанс обреченным, служа бесплатным лазаретом. Многие женщины покинули ее – жены тех, что были изрублены в капусту в столь памятный Альбрехту день, – но еще больше осталось. Раненые не могли сбежать… а припарки их сиделок – уберечь от не ведающих милосердия топоров.
Паладин стремглав ринулся туда – неистово кромсая тех, что прорвали цепь его отступающих товарищей; он видел, как еще несколько бойцов пробивались к злополучному местечку. В его душе на миг затрепетал огонек надежды… когда вынырнувшая слева от него из суматошной гущи боя фигура, удачно сбитая с ног победоносно рыкнувшим орком, беспомощно распласталась на земле; раздробленный наплечник открыл упрятанный под ним легкий льняной поддоспешник, не способный противостоять занесенной в очередном могучем ударе секире…
Он был готов бросить его здесь. Отвернуться и продолжить лететь на выручку к тем, кто заслуживал еще долгих-долгих лет беззаботного существования под присмотром Инноса…
Но в голове Альбрехта укоряющим эхом отдался раскатистый звон колокола совести. В звоне этом было различимо лишь единожды слышанное от поверженного лорда повторяющееся слово. И эти интонации, которые так редко закрадывались в голос сурового военачальника…
Друг. Друг. Друг.
Вложив в контратаку всю инерцию стремительного разворота, Альбрехт рассек проклятую тварь от плеча до пояса. А после, проткнув прощемившегося слева супостата, оставил подобранный паладинский меч в его обреченном остыть на неровных булыжниках чужого города теле. И, неуклюже подхватив человека, что однажды назвал его другом, здоровой рукой подмышки, поволок его в туннель-перемычку меж храмовой площадью и Ремесленным кварталом.
Позади отдельные вопли слились в единый многоголосый, исполняющий скрежещую по сердцу партию мучительной агонии, хор. Корчились на брусчатке так и не получившие долгожданный приказ об отходе солдаты.
Альбрехт не слышал. Не желал слышать.
***
- Да как ты, мальчишка, вообще смеешь слушать эту дрянь! – мерное посапывание утихомиренного Рухара сменилось дребезжащим визгом настолько неожиданно, что некоторые слушатели непроизвольно дернулись и заозирались по сторонам. – Ты, названный в честь деда, который на этом самом месте со своей славной секирой и преданными товарищами отдал жизнь за «Мертвую гарпию», ты еще не врезал этому пустобреху? Я не затем позволил там отхватить мне проклятую руку, не затем, паршивец! – возня за баррикадой свидетельствовала о том, что пьяница и впрямь взбешен. – Что сказал бы твой отец! Ему пришлось провести детство в лесах, потому что хренопочтимый Хаген, поимей его орки, не дрался, а бежал! Улепетывал, как самый настоящий трус!
Стражник, внимающий обличительной филиппике, цокнул, покачал головой:
- Ветеранов, парень, конечно, иной раз полезно послушать… И патриотов тоже, - Гарти хлопнул по спине Бранка, хмыкнул. - Только сам-то что думаешь? Ты, я погляжу, никого колотить не собираешься, а все ж мне любопытно. Твой дед, выходит, не бросил свою таверну, а паладины его не спасли. Хаген его не спас. У тебя больше всех права возмущаться – а ты молчишь.
Сконфуженный, Орлан потупил взор, и на минуту молчание воцарилось в просторном главном зале. А после он негромко отчетливо вымолвил:
- Я верю в эту историю. Хаген в ней – не злодей, и я думаю, это правильно. Про злодеев не складывают виршей. Он не давал спуску врагам, храбро бился и делал все, чтобы уберечь Хоринис. Возможно, он и был неправ… - Орлан замялся. – Но только потому, что где-то ошибся. Запутался. И поплатился за ошибки. Так я считаю, - он вызывающе глянул на посетителей своего трактира.
- Браво, юноша! – захлопал в ладоши бард. – Вы и сами не можете представить, сколь мудры и как близки оказались к истине. К моей истине, - торопливо поправился он, памятуя о ранимости местных забулдыг.
Рухар опять что-то заорал, но не ожидавшему такой лестной похвалы и довольному собой Орлану было наплевать. Он лишь широко улыбнулся и пододвинулся к певцу, чтобы не пропустить ни одного слова галопом скачущей к развязке повести.
***
Когда пространство пред его очами вдруг вспыхнуло голубоватым пламенем, и из него один за другим величаво выступили маги Монастыря, Альбрехт даже не нашел в себе сил удивиться. Он лишь устало кивнул, точно целенаправленно ждал их прихода именно здесь – в Портовом квартале, на той самой площадке, откуда его отправили в кошмарный полет навстречу морским гадам.
- Альбрехт! Где лорд… - Пирокар запнулся, увидев сидящего подле собеседника Хагена.
- Пирокар… Ультар… Серпентес… - имена скорее читались по губам лидера паладинов, нежели действительно произносились им. – Наконец-то…
- Заслон перестал препятствовать телепортации, милорд, - объяснил Ультар, чей взор приковал простершийся рядом и разоряемый захватчиками Хоринис. – Мы не выяснили, почему…
- Шаманы. Они переключились на одурманивание тролля, - с каменным лицом перебил его Альбрехт. – Не тревожьте милорда. Ему необходима передышка. Еще минута. А после мы отправимся на выручку тем, кто в ней еще нуждается. – Он повернулся к Пирокару. – Идете ли вы с нами?
- Это бессмысленно, - сказал Ультар, будто только сейчас заметив фигуру Альбрехта и удостоив его внимания. – Орки наводнили город…
- Идете ли вы с нами? – сухо повторил свой вопрос паладин.
- Не забывай, с кем говоришь! – возмутился было Серпентес, но тут у ноги Альбрехта вновь зашелестел бывший протектор острова:
- Он прав. Альбрехт, друг мой… Город пал. Мы ничего не можем сделать… Пирокар… - в его тихом голосе тусклым бликом былого величия промелькнула нотка властности.
- Да, милорд?
- У вас хватит сил на… - Хаген закашлялся; дыра в боку, не замеченная его спасителем тогда, у гостиницы, заходила ходуном. – Хватит сил на огненные дожди?
Не верящий своим ушам, Альбрехт отшатнулся от генерала.
- Что?! Мы не…
- Город пал, - напомнил он, не пропуская стон сквозь сжатые зубы. – Город потерян. Так будет… лучше.
- Город! – зашедшийся криком паладин могучим ударом наотмашь повалил Хагена на лопатки. – Город, город, город! Ты твердил про город все это время! За честь города, на пользу города, во имя города! Мы клялись защищать не город, Хаген! – он собирался пнуть скрючившегося на брусчатке главнокомандующего, но в последний момент лишь яростно топнул ногой. - Мы должны были защищать людей! Не город, люди – вот кому служат паладины! Вот кому служило твое погибшее воинство! Вот кому служу я! Маги! Вы не…
С воздетых к небесам десниц вспорхнули пламенные сгустки.
Злополучный город встречал второй за сегодня природопротивный дождь – но на этот раз не стальной, а огненный.
Альбрехт, будто зачарованный, смотрел на то, как занимаются деревянные, залатанные соломой крыши, как, вереща, несутся к заветной воде Портового квартала, орки и люди – единой кучей. Пред огнем был равен орк и человек, и пред ним все были союзниками.
Так паладин простоял минуту. А после, несколькими экономными движениями стряхнув свое латное облачение, бросился навстречу басисто гудящему пожару.
***
- И это что, все? – фыркнул парвеню.
Менестрель виновато развел руками.
- Увы. Как всем известно, Хоринис выгорел дотла, а Хаген сумел выбраться оттуда стараниями магов Монастыря. А потом сгинул невесть куда. Говорят, скитается по свету, ища шанс искупить вину. А наш добрый король, Робар Третий, недавно отстроил город заново. Болтают, что питает он к нему какие-то особо теплые чувства, - бард вознаградил себя кружкой пива и от души рыгнул.
Каждый обдумывал удивительное повествование, когда воздух опять разорвал насмешливый голос аристократа:
- А что, драки оскорбленных фанатиков с придурковатыми песенниками не будет, а? – поэт никак не отреагировал на подначку, зато Бранк, гневно хватанув кулаком по оскорбленно затрещавшему в ответ столу, оскалился во все свои двадцать два зуба:
- А ты подойди сюда-а-а-а – будет тебе драка!
И провокатор… внезапно стушевался.
- Я рад бы, да боюсь руки об такую свинью изгваздать, - огрызнулся он, медленно отступая к двери. Эй, парень! – окликнул он Орлана. – Я не собираюсь оставаться здесь боле ни минуты! Седлай моего коня и…
Вихрем метнувшийся из своего сумрачного угла молчаливый странник в два прыжка оказался рядом с оробевшим эскапистом; капюшон отбросило, пальцы его рванули из ножен баселард.
Но он опоздал – в брюхо дворянина уже вошло два вершка ржавеющей низкопробной стали.
Не растерявшийся, несостоявшийся убийца ловко приставил кинжал к горлу ее владельца – седоусого стражника, даже не собирающегося бежать или обороняться.
И в гробовой тишине особенно громко раздалось утробное благоговейное икание:
- Так вы – ик! – лорд Хаген?
Душегуб воззрился на него – невозможно было точно сказать, какие мысли в этот момент проносились в его голове, ибо на лице не читалось ни одной яркой эмоции. Он нахмурился… и раскатистый хохот наполнил комнату.
- Ты сколько выпил, парень? Какой я тебе Хаген?
- Странствующий, - пролепетал несчастный бражник. - Вы ж, его-этого… за глумление – ик! – наказали?
Стражник наверняка бы согнулся пополам от смеха – если бы не по-прежнему застывший у его кадыка баселард.
- Это же надо! Сколько раз говорил Слайну, что не стоит считать всех вокруг круглыми идиотами, а все ж, выходит, так и есть! Прав пройдоха… был, - он, вздохнув, легонько коснулся трупа носком сапога. – Вы еще скажите, что и вправду повелись на его байки! Купец – хо-хо!
- Не бойся, не повелись, - заверил своего заложника седовласый мужчина. – Лучше б тебе начать говорить, да не юлить. Лжи я не терплю, - острие чуть колыхнулось – и на шее лжегвардейца проступила бордовая крошечная капелька.
- А чего тут говорить? - вмиг посерьезневший ответчик явно хотел подчеркнуть свою реплику пожатием плеч, но вспомнил, что любое лишнее движение может привести к самым плачевным последствиям. – Слайн – вор, а я, стало быть, его друг и напарник… был, - в очередной раз поправился он. – Посчастливилось нам давеча ограбить одного толстосума – из Хориниса перся, а уж зачем – один Иннос ведает. Прихлопнули и его, и рынду его. М-да… А после Слайн – вот уж был человек, на затеи гораздый – предложил такую штуку провернуть: переодеться, значит, в прихваченную одежонку да прямо сюда, в «Гарпию», и завалиться. Все чисто – он по вашим карманам шукает и находит повод слинять, а я – благородный блюститель закона, - рассказчик ухмыльнулся, - в случае чего вывожу его отсюда. В город. Для суда, значит, - он едва сдерживался, чтобы опять не покатиться со смеху.
- Случай чего я бы вам устроил, - учтиво пообещал седой. – Но что-то у тебя не сходится…
- Угу… Допек он меня, мочи нет! - пожаловался вдруг «стражник». – Не может с людями по-человечески. Даже грабит как – последнее забирает, а сам издевается, и шуточки эти его… Тьфу… Я всяких повидал на своем веку, и дерьмом, прямо скажем, был этот хлопчик. Карманы чистить умел да пиво глушить пинтами – вот тебе и весь человек. Другого компаньона сыщу, - сплюнул он.
- Не сыщешь, - кинжал опять задел шею татя.
- Это отчего же? – с поразительной для ситуации веселостью изумился вор. – Ты, что ль, не дашь? Я ваши кошели спас, грязную работу за вас сделал – а вы меня прирежете иль страже сдадите? Нехорошо, - с укором добавил он.
Седой колебался всего лишь мгновение – а после баселард, лязгнув, вернулся в свои кожаные апартаменты.
- Уходи, - процедил он. – Уходи и не забредай в эти края. Ни-ког-да.
Грабитель охотно подчинился приказу – поправив на перевязи меч, он быстрым шагом двинулся к порогу. Уже в дверях пощаженный бросил через плечо:
- Ты, поэт, хорошо постарался. Здорово языком чешешь, даже такую сволочь, как я, отвлек бы. Бери кошель Слайна – там вдвое больше, чем мы договаривались.
И его силуэт растворился в ночи.
Теперь все взгляды были обращены на барда, бочком пятившегося к телу незадачливого вора.
- А на что вы уставились, господа? – в привычной манере затараторил он, хватая с его пояса самый увесистый – и вовсе необязательно принадлежавший Слайну – мешочек. – Песнями сыт не будешь. А при дворе народ вроде меня нынче не очень-то жалуют. Так что извольте извинять, - с опаской косясь на неподвижного вершителя правосудия, он юркнул за порог. И уже оттуда, снаружи, послышалось озорное заключение:
- А эльфы все-таки существуют! Так-то!
Тут уж разом загалдели все – шум стоял почище, чем на рынке в базарный день.
Но Орлану было все равно. Он подбежал к седовласому, крепко обнял его, уткнувшись лицом в грудь:
- Отец! – счастливо пробормотал он. – Но как…
- После, - ответил тот, потрепав сына по непослушным топорщащимся вихрам. – После…
За поднявшейся суматохой никто не заметил, как вслед за лукавым трубадуром нырнул в стрекочущий и ухающий мрак еще один постоялец – тот, что за все это время не проронил ни слова и лишь чутко ловил каждую фразу из переложенной на прозу песни барда.
Трясущийся человек, когда-то немилосердно опаленный лютующим безжалостным огнем.
«Город! Лик его излучает ужас!
Его стены! К ним и бог не подступится!»
«Энлиль! Повсюду…»
- Подойди сюда и отпусти его, слышишь? Отпусти здесь и немедленно! – Орлан потоптался в нерешительности, разрываемый внутренними противоречиями, но в конце концов, пыхтя под тяжестью своей увесистой ноши, осторожно засеменил навстречу адресанту приказа. Тот поощрил его кивком, любовно поглаживая увенчанную тешащими глаз инкрустациями рукоять короткого, надежно упрятанного в мягкие кожаные ножны кинжала.
- Вот так, мальчик. Ближе. Еще ближе. Делай все так, как я говорю, и тогда никто не пострадает. Во всяком случае, не по этой причине.
Покрасневший от натуги Орлан, вознося молитву всем известным ему богам, божкам и злокозненной даме Фортуне, сделал еще один размашистый шаг. Теперь он находился совсем рядом с неприятной личностью, настолько, что мог ощущать едва уловимые колебания воздуха, вызываемые резкими, прерывистыми выдохами, и сопровождающий их отвратительный смрад. Лук. Много лука. И дрянное дешевое пиво.
- Молодец. Кто твой папаша? Я мечтаю пожать ему руку за то, что он воспитал такого сообразительного парнягу. Клади сюда, - палец обвел овал некрупного, но безукоризненно ограненного рдяно-алого рубина с нежностью, достойной обожаемой женщины, но никак не бездушного минерала.
Сглотнув неизвестно откуда взявшийся в пересохшем горле ком, юноша аккуратно примостил предмет препираний подле немного накренившегося, грубо сработанного стола, а ноги против его воли (кому ж хочется показаться трусом?) тут же парой вертких движений предусмотрительно убрали своего обладателя на почтительное расстояние от нехорошего места.
Теперь Орлан, коря себя за секундную слабость, очутился у замызганной трактирной стойки, а его давешний оппонент, довольно икнув, наполнял свой внушительных размеров кубок очередной порцией пива. Крутобокий бочонок, из-за которого, собственно, и начался сыр-бор, пустел на глазах. Это был второй бочонок, за который любитель знатно надраться не заплатил. Отец бы такого не спустил.
Но отца здесь не было.
Наблюдавшие за развернувшейся перед ними любопытной сценой, поздние пташки, скумекав, что кровавые бесплатные развлечения на сегодня отменяются, разочарованно вернулись к своей трапезе. Впрочем, эта омерзительная для сложившихся обстоятельств эмоция читалась не на всех лицах – например, командир стражи с ближайшей фермы, направлявшийся, как уже успел выяснить Орлан, в Хоринис, продолжил ковырять свой поджаристый кусок мяса с явным облегчением. Оно и понятно – представителю закона грешно было бы не вмешаться, зайди все чуть дальше, а связываться с нахальным парвеню – себе дороже…
Перевести дух было некогда – его уникальные способности мальчика на побегушках потребовались разбитной компании, оккупировавшей противоположный угол харчевни и вновь, как и до разгоревшегося конфликта, весело загомонившей.
- Чего желают господа? Господин бард? - вообще-то говоря не того полета были соколы, чтоб с ними такие любезности разводить, но Орлан почел за лучшее лишний раз проявить учтивость.
Благо, на этот раз общество подобралось куда доброжелательнее.
- Мне б той луны, что среди звезд алмазом заблистала, в ту ночь, когда…
- Ты смотри, опять – ик! – про звезды, - глупо захихикал щупленький паренек немногим старше того, кто подносил им яства. – Сначала про звезды, потом про эльфов, а теперь – ик! – опять про звезды! Дай угадаю, что будет дальше… - мастер лютни и рифмы с немой укоризной, что встречается только во взорах изрядно накачавшихся людей, воззрился на хохотуна, но Орлан уже выслушивал следующего клиента:
- Слу-у-ушай, не ломайся ты, а! Низзя за полсотни золотых – давай за… сотню! Ну не поверю я, что в этакой сла-а-а-авной корчме не припасена для щедрой души какая-никакая бабенка! – умоляюще заблеял заплетающимся непослушным языком детина, заросший по самые брови густыми космами жгуче-черных волос, лоснящимися под обнажающим истину пламенем свечи. Истина была в том, что ретивому поклоннику прекрасного пола не мешало бы найти ближайшее озеро и окунуться в него разков пять.
- Не обращай на них внимания! Они все пьяные, я один трезвый! – доверительно сообщил последний из четверки – славный на вид малый, хотя и поспешивший со своим чистосердечным заявлением. Бросив печальный взгляд на опустевшие тарелки и сосуды и с заметным усилием призвав играющие в чехарду остатки здравых мыслей к дисциплине, он с напускной деловитостью выдал:
- Баранины. И выпить, - по его лицу пробежала смутная тень сомнений, губы вяло зашлепали, а рот было распахнулся, чтобы добавить еще одну наполненную вековой мудростью всех предыдущих поколений питух сентенцию, но Орлан уже умчался выполнять заказ. Он почти достиг дубовой двери погреба, в котором дожидались своего часа кругленькие бочонки, пузатые бутыли, выгнувшие лебединые выи кувшины и много чего еще, когда вынырнувшая из темноты рука мягко, но крепко вцепилась в его локоть.
Орлан рефлексивно дернулся, но цепкие короткие пальцы и не думали отпускать. Напротив: будто в наказание за бесполезное сопротивление юношу рывком заставили наклониться, а из густого, не оскверненного трескучим светом факела или робким огоньком огарка мрака прошелестело:
- На твоем месте я бы не провоцировал достопочтимого купца. Пусть ест и пьет на здоровье за счет заведения – так ты, может, и сбавишь в выручке, но, по крайней мере, сбережешь свою шкуру от тумаков, а свою вотчину – от внезапного визита стражи… или кого пострашней. Уверен, твой родитель хотел бы именно этого.
Возмущенный и порядком напуганный, Орлан дернулся сильнее – и едва курьезно не грохнулся на дощатый пол трактира: железная хватка разжалась так же неожиданно, как и заключила в свои тиски невезучего разносчика.
- Сдается мне, своего папашу я знаю не хуже вашего, - зло пробормотал он в ответ и, отвернувшись от непрошеного советчика, продолжил свой путь. Сомнения, уже до того беспокойными мотыльками трепыхавшиеся вокруг его сердца, теперь превратились в нарастающий ужас, ерошивший растрепавшиеся на голове лохмы и заставляющий предательски дрожать колени. Визитер был в высшей мере странный – торчал в своих потемках, точно крысокрот в вонючей норе, ничего не заказывал, а от радушного хозяина откупился лаконичным распоряжением расседлать коня и присмотреть, чтобы он вдосталь получил свежей воды и овса. Орлан был бы счастлив избавиться от подобного соседства, но причины выставить молчуна за дверь так и не подвернулось. И теперь он возомнил, что подыскал себе подходящего желторотика, которого можно и нужно по уши пичкать идиотскими наставлениями. А не пойти бы ему…
Шаркая по лестнице из закромов с подносами, полными всяческой снеди и, разумеется, выпивки, Орлан услыхал раскатистые сердитые голоса, доносящиеся сверху. Замедлив ход, он замер у выхода в просторный общий зал, норовя разобрать долетающие обрывки выкрикиваемых все громче и громче реплик:
- …видал я его там же, где растет твое хреново солнечное алоэ, сопляк! – узнав пропитый сиплый голос скандалиста, юнец тяжело вздохнул. – Уж попался бы он мне - самолично б этому падальщику толстопузому кишки выпустил!
- Да уж, ты, по всему видать, вояка хоть куда! - сардонически заметил звонкий тенорок.
- Я-то? Я, лягай меня за ногу, разгребал весь тот навоз, что оставил нам трусливый подонок! А ты, кажись, за него вступаешься?! Вступаешься, а?!
- А ты-ы-ы от хлопца отста-а-а-ань! - это уже, кажется, немытый косматый, тщетно пытающийся казаться грозным. – А то я т-те вступлюсь!
- Ага! Так и знал! Полная хата подлецов и лизоблюдов! – он прибавил еще что-то – расслышать не удалось, но эпитеты вряд ли были из разряда лестных. – Сжечь бы вас всех к белиаровой бабушке! А что, - продолжил он, словно внезапно осененный гениальной идеей, - и сожгу! С дороги, слизняки!
Более тянуть было нельзя: пинком распахнув дверь, Орлан окунулся в нарастающий гневный гул и замер, ослепленный нестерпимо яркой после подвальных сумерек иллюминацией. Спустя мгновение пообвыкшимся глазам предстала совершенно неожиданная картина: стражник, который годился половине присутствующих в дедушки, за шиворот тащил зачинщика смуты к порогу кабака. Тот остервенело брыкался, понося своего конвоира на чем свет стоит, но последний невозмутимо продолжал свое шествие под одобрительное улюлюканье остальных.
- Постойте… Подождите! – срывающимся от волнения голосом остановил представителя закона Орлан.
- Да чего ждать-то? Выкинем паршивца на мороз, раз ему волчья братия больше по душе, чем мы – подлецы и лизоблюды! И пусть считает, что ему еще повезло! – ухмыльнулся голубокровый посетитель.
- Я… Я все понимаю, но это всего лишь дряхлый, растерявший последние мозги старик. Он замолчит, если я попрошу. Рухар! – добродетель дебошира шустро пустился вперед, попутно избавившись от подносов, сунув их прямо под нос «единственному трезвому». – Рухар! Ты же обещал отцу сидеть тихо, как и всегда! Думаешь, он обрадуется, проведав о твоих выходках?
Ответом послужило неразборчивое недовольное мычание.
- Не такой уж и дряхлый, - молвил солдат, передав присмиревшего буяна на руки Орлану и досадливо потирая ушибленное метким попаданием сапога колено. – Он всегда так… живо реагирует?
- Да, то есть нет, то есть, когда как, если так случается, что получается, что ему что-то не нравится, - скороговоркой выпалил Орлан свое неубедительное объяснение, укладывая Рухара на его законное место – набитый пожухлой соломой матрас за грудой сваленных друг на дружку разломанных столов и стульев. – Такое больше не повторится, господин. Я приношу всем свои извинения, - обернулся он к гостям таверны.
- Сдались нам твои извинения, - пропищал вдруг набравшийся нахальства недоросль, - мы все охотно забудем, если ты расщедришься на пару бесплатных кружек для меня и приятелей! – он обернулся к покровителям, ища одобрения своего хитроумного плана. Те, великодушно вознося ему похвалу, закивали.
Единственное, на что искренне бы расщедрился Орлан для этого наглеца, так это парочка крепких затрещин, но ситуация, увы, представилась не та: не поддерживали предложенный способ возмещения морального ущерба, кажется, только сам молодой трактирщик и безгласная особа из темноты. Вспомнив о ней (вот уж кстати!), Орлан украдкой бросил взгляд в сторону одиночки – и обнаружил, что тот пристально наблюдает за ним. Что, небось, опять жаждет поделиться своими кретинскими нотациями? Нет уж, сами справимся!
- Что ж, это самое малое, что я в состоянии сделать! – с напускным воодушевлением воскликнул юноша, ощущая, как по жилам стремительно растекается извергнутая бушующим внутри вулканом ярости лава, кипятя кровь. Он уже собирался вернуться в подклет, мысленно обещая себе определить длинноязыкому мальчишке облюбованную такими же бесстыжими мясными жуками постель, когда вдруг сообразил, что не задал самого главного вопроса:
- А о чем вы говорили? Добрые господа, - спохватившись, добавил Орлан.
- Так, ерунда, - лениво махнул ладонью «трезвый». – Оценивали вот это вот славное темное паладинское, да и пришелся к слову наш не менее славный – храни Иннос его душу – паладинский полководец.
- Это он о Хагене, - пояснил поэт, задумчиво вертя в руках кружку, содержимое которой только что отправил в увлекательное путешествие по недрам собственного желудка.
Имя повисло в воздухе могильным надгробием, погребшим под собою все разгоревшиеся было снова пересуды и задорные шутки.
- Бранк предложил поднять кубки за его здоровье, - продолжил трубадур бесцветным скучным тоном, - ну а Гарти поддержал. Тут-то и встрял ваш товарищ – или кто он вам там – и заявил, что за его здоровье не будут хлебать свое отвратное пойло даже орки, которым он преподнес Хоринис на блюдечке.
- Не та-а-а-ак он сказал! – вмешался немытый поклонник дамской братии.
- Бранку это не понравилось, - проигнорировал реприманд рассказчик, – он патриот, осквернения памяти великих героев не терпит… Благо, подоспел наш бравый капитан! И я твердо убежден, что ныне нам стоит выпить за смелость нашей доблестной гвардии, что неустанно бдит… - бард закатил глаза в ответ на дебильный смешок младшего члена их четверки, - и охраняет наш покой! Выпьем же!
- Никакой я не капитан, - потупился седовласый избавитель, превознесенный менестрелем, но безропотно принял из рук Гарти наполненную до краев кружку и уже поднес ее к устам, когда в беседу бесцеремонно влез купчишка:
- Старикан, безусловно, чокнутый, но вообще он дело говорил, - сейчас кинжал покинул свое обиталище и сноровисто сновал меж растопыренных на шершавой глади стола грязных пальцев аристократа. «Совсем неподходящая для человека такого статуса забава», - подумалось Орлану. – Хаген носил свою сбрую и титул почем зря.
- Да ты-ы-ы-ы… - заворчал пресловутый патриот, но дворянин недвусмысленным жестом заткнул его и закончил:
- Правда в том, что Хоринис еле отстроили года этак четыре тому назад, а вот Хаген приплыл на материк цел и невредим. Ни один, даже самый законченный болван с этим не поспорит.
- Э-э-это кто тут болва-а-а-ан?! – взревел рывком вскочивший Бранк.
- Друзья, друзья! – затараторил мигом оценивший накаляющуюся обстановку бард. – Коль уж вы так взалкали историй о делах запутанных и стародавних, то тут я почитаю своим священным долгом вмешаться! Кому как не сказителю и знатоку легенд развлечь вас какой-нибудь презанятнейшей побасенкой об именитом полководце и знаменитой битве, что эхом орочьего барабана прокатилась по этим первозданным угодьям? Друзья, позвольте взять слово мне! Только сегодня, - он, пряча хмельную улыбку, скользнул взором по горам опорожненных кувшинов и стаканов, - я предпочту изъясняться прозой.
- Как будто в очередной небылице будет меньше брехни, чем в предыдущих! – скептически фыркнул чудной аристократ, но протестовать не стал. Не стали и прочие – напротив, к столику подтянулись те, кто до того держался в стороне от разговора: непрестанно трясущийся, будто охваченный жестокой лихорадкой, мужчина, возраст которого невозможно было определить из-за испещряющих все лицо, точно азбучные символы пожелтевший хрустящий пергамент, уродливых ожогов; его собутыльник – плотно сбитый крестьянин из породы тех, что описывают емким определением «неладно скроен, да крепко сшит»; кажется, возвращающийся с заработков кузнец и кто-то еще… Даже держащийся особняком советчик подался вперед – блеснула зимним серебром высвободившаяся из плена капюшона седая прядка, но Орлан уже не следил: перед его внутренним взором вставали ошеломительные по силе картины, искусными мазками набросанные трубадуром, который, демонстративно откашлявшись, завел плавную неторопливую речь.
***
- Они прибыли, лорд Хаген, - спеленатые туманным матовым саваном забытья, некогда пронзительно сверкающие очи главнокомандующего слепо зашарили по лицу вошедшего, будто напрасно тщась отыскать в его чертах хоть что-нибудь знакомое. Паладин, скривившись, потер висок закованной в латную перчатку десницей, затем еще раз взглянул на гонца – на этот раз в его пустом взгляде мелькнуло нечто от того прежнего Хагена, которого знал и уважал Альбрехт.
- Маги? Они наконец-то сумели пробить заслон? – в усталом голосе прозвучало столько напрасно скрываемой мольбы, что на мгновение посланнику показалась соблазнительно привлекательной перспектива ответить: да, милорд, и Пирокар, и Ультар, и все прочие – они здесь, томятся у порога и готовы обрушить на головы врагов всю мощь испепеляющего гнева Огненного Бога…
Но это было не так. В Хоринисе не находилось никого, кроме мастера Дарона, да и тот оказался за стенами города, а не монастыря, лишь по счастливой случайности. Ну или же провидению божьему – считать так было куда приятней…
- Никак нет, достопочтимый лорд Хаген. До Восточных ворот добрались те наемники, о которых тремя днями ранее докладывал Мика. С ними фермеры. Они требуют, - Альбрехт заметил опасные огоньки, промелькнувшие в глазах собеседника, - требуют безотлагательной аудиенции лично с вами, милорд.
- Требуют?! – неожиданно лидер злополучной экспедиции широким горячечным движением швырнул в стену золоченую миниатюрную статуэтку Инноса, служившую в качестве пресс-папье и придерживавшую один из уголков подробной, исполненной в самых мельчайших деталях карты окрестностей. Наполовину свернувшийся холст тотчас жадно поглотил Хоринис и ферму Лобарта.
- Требуют? – повторил Хаген уже спокойнее, с трудом сдерживая колотящую его мелкую дрожь бешеного исступления. – Эти отбросы, еще вчера угрожавшие мне и моим людям, сегодня находят мужество что-то требовать? Весьма смело для таких ничтожеств! – он опустил забрало шлема, и из-под него глухо прогудело: - Что ж, веди меня к ним. Посмотрим, как они будут валяться в канавной грязи, клянча впустить!
В последние дни Альбрехт не мог представить себе ничего хуже прогулок по улицам колотящегося в агонии города. Он бы безропотно – да что там безропотно, с благодарным ликованием на устах! – принял бой с шестью, а то и целой дюжиной орков, только бы не смотреть на эти серые тоскливые лица, провожающие закованных в играющие солнечными отблесками латные доспехи рыцарей завидущими взглядами. Предметом зависти являлся вовсе не роскошный панцирь: просто каждому было ведомо, что имевшие оказию приобщиться к ордену ревнителей Инноса получали пайки прямиком из армейских запасов, к которым не было доступа даже у самых почетных и влиятельных граждан. Альбрехт стыдился самого себя – отворачивающегося, пытающегося не замечать впалых щек, побледневшей высохшей кожи, болезненно мечущихся зрачков и выплевываемых вместе с зубами сгустков крови.
Хоринис балансировал на грани катастрофы. Отрицать это было бессмысленно. Но начальник совестливого воина отрицал вот уже третью неделю.
И сейчас его словно бы не заботило творящееся вокруг: гордо чеканящий шаг, лорд Хаген подобно отточенному столовому ножу разрезал нерешительную массу горожан, которые сгрудились было возле соизволившего покинуть свою резиденцию руководителя обороны. Ни один вопрос из тех, что переполняли верноподданных короля, так и не раздался в пасмурном дождливом мирке, в котором оказались заточены вчерашние невинные обыватели.
К стене главнокомандующий и его провожатый подходили уже в полном одиночестве.
Наверху их ожидал Руга с сотоварищи – там же, где с ними давеча и распростился Альбрехт. Вытянувшись в струнку, арбалетчик указал в сторону петлявшего за поднятым ныне мостом тракта.
- Парламентеры не сдвинулись с места, как и обещали, милорд.
- Парламентеры? Это они сами так себя кличут? - сухо усмехнулся Хаген. – Я бы скорее стал величать их побитыми псами, приползшими за милостью хозяина, которого вчера цапнули за кормящую их руку.
Альбрехт высунулся за обветшалые каменные зубцы: да, все и впрямь оставалось по-прежнему. У самого рва, захламленного размозженными ящиками, сломанными колесами и прочей никчемной рухлядью, полезной не более, чем стелющийся рядом плющ, негромко перешептывались два рослых детины в грубой кустарной броне. Поодаль же, близ пары телег, покрытых рогожей, расположились еще один наемник и кучка крестьян. Паладин не знал никого из них, но жалость нещаднее лапищ орка снова сдавила его сердце при виде этих простых работяг и их семей – сполна хлебнувших из соленой чаши горя, согнанных с собственной земли, которая кормила и одевала их, их дедов и прадедов не одно столетие.
Тем временем лорд, посовещавшись о чем-то с Ругой и отдав ему пару скупых приказаний, – ополченец, отдав честь, что есть духу понесся к высившимся неподалеку зданиям казармы – наконец-то присоединился к своему заместителю.
- Кто из вас, паршивых предателей, желал говорить со мной? – не самым дипломатичным образом начал он.
- Мое имя – Корд, и со мной мой друг – Ярвис, - невозмутимо ответствовал тот, чей доспех выглядел солиднее и прочнее. – Мы и эти бедные пахари пришли искать укрытия от подступающих полчищ волосатых бестий.
- Ах да, те самые, чьи дружки похитили у меня корабль! И наверняка с вами смутьян Онар! Я же должен принять вас с распростертыми объятьями, верно? – неприкрытым ядом сарказма, сквозящего в каждом слове генерала, можно было травить мясных жуков, да и, пожалуй, кого покрупнее. – Гляжу, вы совсем отупели от бесконечных грабежей и пьянства, мерзавцы! – уже без следа издевки холодно констатировал он. – Я не намерен пополнять голодные рты этого города пастями, что скалились на меня и моих людей в час невзгод. Убирайтесь туда, откуда притащились… падаль! – присовокупил лорд брезгливо.
Удрученный Альбрехт, и не чающий иного исхода дела, уже готов был спускаться обратно, вниз, когда несколько фраз наемника Корда заставили его, ошарашенного, буквально врасти в кирпичные блоки стены.
- Мы пришли не за милостью и подачками, Хаген. Мы пришли заключить сделку. На этих повозках, - он указал в сторону ранее примеченных Альбрехтом колымаг, - полно еды, которую мы ценой жизни многих достойных ребят доставили вам… можно сказать, на блюдечке, - внимающий им участник переговоров едва слышно фыркнул, но следил за речью куда серьезнее. – Пускаете нас и наших спутников – и все это будет передано под протекцию вашего Ордена. Все честно. Выбор за вами. Выбор, на мой скромный взгляд, очевидный, - позволил себе тихо добавить Корд.
Альбрехт не мог слышать этой ремарки, но был согласен с ней целиком и полностью; невообразимо было, чтобы кто-то в здравом уме отказался от такого подарка судьбы, да еще и получив при этом ценное дополнение в виде десятка способных держать мечи дюжих мужчин. Казалось, что и думы Хагена движутся в том же русле: во всяком случае, он повременил с очередной порцией брани и, тяжелым задумчивым взглядом окинув заманчиво топорщащуюся рогожу, обернулся к одному из привратников, тому, что в нетерпении пыхтел у лебедки, ожидая лишь распоряжения, одного короткого заветного слова.
Обернулся и вымолвил то, что заставило расцвести в душе Альбрехта самой настоящей весне, которой не страшны были ни небесная хмарь, ни мелкая противная морось:
- Открывай.
Заскрипел проворачиваемый рычаг; с надсадным скрежетом мост медленно, но верно опускался. Мост, что казался сейчас фермерам по ту сторону воистину дорогой в рай.
Наемники вернулись к своим компаньонам, передали раненого собрата, примостившегося на краешке одной из телег (у него по колено была отнята нога), на попечение женщин и вместе с несколькими батраками ухватились за скользкие от дождя ручки. Оставляя позади расхлябанные глубокие колеи, те неторопливо ехали навстречу жителям Хориниса, неся на себе нечто гораздо значительнее, нежели овечий сыр или мясо. На деревянных плоских спинах арб покоилась вера. Надежда. Боевой дух, готовый влиться в ослабленные изнурительным голодом тела.
Другая часть группы, бубня под нос, пожалуй, искреннейшие за весь свой век молитвы, последовала за ними.
В этот же момент на стене вновь показался Руга. Однако на этот раз не один: ничего не понимающий Альбрехт в немом недоумении воззрился на трусивших за ним ровной рысцой солдат в полном боевом облачении. Под энергичные покрикивания они в считанные секунды заняли позиции: под щелкучую какофонию спусковых механизмов в только что обретших новый приют беженцев грозно уставились полтора десятка арбалетов. Намек был понятен без комментариев: уютно устроившиеся в желобках каленые болты без колебаний клюнули бы любого, кто осмелился шевельнуться. Телеги, скорбно чавкнув слякотью шляха, замерли.
- Лорд Хаген… - начал было пораженный паладин, но начальник не выказал к нему и капли интереса.
- Право войти в город получают лишь верные слуги нашего славного короля Робара! – зычно возвестил он изумленных не менее Альбрехта парламентеров. – Среди вас этот титул заслуживает разве что Акил – он исправно платил городу положенное! Всем прочим я великодушно дарую шанс исчезнуть, пока их не нашпиговали отменнейшей сталью моих кузнецов!
Разъяренный Ярвис намеревался что-то возразить, но был прерван резким движением ладони Корда.
- Так вот как теперь ведут диалог святые воины Инноса… Что ж, мы уйдем. На этом острове найдутся леса и пещеры, которые, мнится мне, примут нас радушнее. Прощайте… милорд, - презрительно добавил бывший клеврет Онара, снова взявшись за ось.
- Продовольствие также конфискуется в пользу города, которому вы нанесли непоправимый ущерб, - Альбрехт был готов поклясться, что губы его патрона скривила гаденькая надменная ухмылочка – хоть и не мог видеть этого из-за громады шлема. – Бросай повозки, выродок! - отбросив церемонии, еще раз озвучил свой приказ Хаген.
Корд замешкался всего лишь на миг, мимолетное, не замеченное никем мгновение. А после, согнувшись в карикатурном поклоне, вдруг обеими руками вцепился в борт стоящей рядом арбы и опрокинул ее набок: по осклизлому месиву, подпрыгивая, покатились яблоки, безвозвратно утопали в нем некогда ароматные круги сыра, сочные колбасы, грибы…
- Пли! Огонь! – драконом взревел коварный переговорщик, и рукотворные жала, ковавшиеся для дубленых орочьих шкур, начали изуверскую охоту за теми, кого должны были оберегать.
Львиная доля стрелков метила в Корда, но тот не терял времени даром: желанную добычу укрыла собой перевернутая телега, которой выпал диковинный удел – послужить не только заурядным транспортным средством, но и неуязвимым щитом. Так и не утолив противоестественной жажды, снаряды беспомощно застряли в сырой дощатой туше. Лидер же обманутого отряда, в сумасшедшем кульбите перелетев через ров и почти вплотную прижавшись к студеному камню стены, стремглав бросился налево – под плотный навес непроницаемого бурьяна низины.
Под симфонию самых нескромных ругательств и щелчки перезаряжаемых арбалетов его примеру последовал и Ярвис.
- Шевелись, Бронко, - заорал он через плечо. – Живей!
Смуглый хлебороб, видимо, абсолютно ошалевший от заварившейся кутерьмы, неуверенно ступил в его сторону – и тут же рухнул наземь, пронзенный тремя метко пущенными болтами. Для остальных крестьян это словно послужило условным сигналом: голося и вереща, они, оскальзываясь и падая в разъезжающуюся под обувкой жижу, шарахнулись обратно, в направлении к усадьбе благородно помилованного Акила. Того же, не разумеющего, под чье крыло ему теперь стремиться, быстро заставил прийти к правильному заключению шлепнувшийся в дюйме от ступни болт. Земледелец кинулся вправо, по уходящей вверх, к маяку, тропе, и это было его роковой ошибкой. Оказавшись как на ладони, он так и не сумел потягаться в скорости с новой порцией оперенных преследователей. Не сумели и многие другие: коротко, истошно взвизгивая, падали и уже не поднимались сами обреченные фермеры, их жены, дети, друзья…
Последней жертвой свирепости ополченцев стал лишившийся опоры наемник-калека: безуспешно пытаясь карабкаться вслед за покинувшими его спутниками, он взвыл, когда очередной залп лишил его возможности двигать левой рукой – и двигаться вообще. Добили неподвижную цель прицельным попаданием в затылок – пусть отдавший зверское повеление лорд уже и вопил что-то о пленении и прекращении огня…
Если бы кто-то еще полгода назад сообщил Бастеру, что он сумеет-таки вырваться из Колонии, а погибнет вот так – нелепо раскорячившись под барабанящими по вываренной коже брони мелкими каплями – вор Нового Лагеря безумно бы расхохотался, а затем набил брехуну его хренову морду. Но теперь некому было ни смеяться, ни затевать бесшабашные драки…
До заветного поворота, сулившего надежную защиту от металлических наконечников, добралось лишь около полудесятка трясущихся в рыданиях, оборванных и измазанных – как и напророчил этим угрюмым неприветливым утром Хаген – в грязи людей, потерявших, впрочем, всякий человеческий облик. Они скрылись за мшистым склоном, наивно полагая, что кошмар уже позади.
Никто из уцелевших в кровавой бойне не достиг даже владений Акила.
***
- А твои прибауточки начинают мне нравиться, горлопан! – лающе гоготнул носитель знатного титула, краем глаза наблюдая за Бранком. Тот, пунцовый и натужно, точно мракорис после сытной трапезы, пыхтевший, хоть и нервно ерзал на месте, но к более агрессивным действиям приступать пока не спешил. Бесспорно, гудевший в башке отчизнолюба хмельной глас приказывал съездить кому-нибудь по несимпатичной физиономии, но таящаяся где-то в глубинах разума мажорная нотка рассудительности не позволяла этому искушающему плану воплотиться.
Проверив, легко ли скользит в ножнах щербатый, видавший виды баселард, странник, так беспокоящий назначенного за главного Орлана, оставил Бранка с его патриотическими тараканами и в который уже раз цепким взглядом обшарил фигуру «купца». В том, что кутила тот, за кого себя выдает, нашлась уже сотня весомых поводов усомниться; теперь же оставалось выискать лишь какую-нибудь, пусть бы и самую завалящую и крохотную улику, которая послужила бы окончательным подтверждением накопленных подозрений. И, конечно, не спугнуть добычу – пусть уверится в том, что свою роль отыгрывает столь убедительно, что трактирщики готовы наливать ему задаром хоть до дня возвращения богов…
Впрочем, проныра был ловок – настолько, что пристальный получасовой шпионаж не дал ровным счетом ничего конкретного. Прожигатель жизни, демонстративно позевывая и небрежно покачиваясь на своем седалище, вместе со всеми внимал разошедшемуся болтуну-барду, пряча высокомерную полуусмешку в темные жиденькие усы, и проявил интерес к повествованию только сейчас… да и то, судя по всему, лишь за тем, чтобы плутовски подначить и без того подогретого темным паладинским Бранка.
Впрочем, может, он недостаточно внимателен оттого, что поневоле увлекся переложенной на прозу (пусть и недурственную) песнью сладкоречивого поэта? Как ни крути, а плести тончайшие кружева словес (или попросту споро трепать языком) последний был большой мастак.
Хотя нет, причина все же была даже не в виртуозном рассказчике. Зазорно себе признаваться, но вкус к историям – да еще и таким, с добрых полвека непрерывно обрастающим фантастическими слухами и абсурдными домыслами подобно давно не килевавшемуся днищу корабля – все же стойко засел в давно распрощавшемся с молодостью теле. Слушать их – занимательнейшее занятие…
Особенно, когда тебе доподлинно известно, как все происходило на самом деле.
Он проверил еще раз. Клинок скользил свободно.
***
- Вы желали видеть меня, лорд Хаген? – вопрос, заданный преклонившим колено Альбрехтом, был сугубо риторическим, но соблюдение формальностей никто не отменял. Во всяком случае, так ему казалось до этой минуты.
- А, Альбрехт, - будто отринув составленный им самолично устав, главнокомандующий, не отрываясь от хаоса беспорядочно разбросанных по столу донесений, удостоил своего заместителя скупым кивком, а после указал на один из обитых бархатом резных стульев. – Я жду тебя уже давно. Не поведаешь ли, где был? – сквозь нарочитую дружелюбность булатом лязгнули нотки раздражения.
Альбрехт встал, однако дать отдых натруженным ногам не торопился.
- Спальные комнаты Ханны переполнены терзающимися от недугов и ран. Я помогал им – ибо не зря ношу на поясе свои целительские руны!
- Твое место не подле испускающих дух бездельников, - грозно сдвинул брови командир, - а здесь, рядом со мной! Ты, Ингмар, Седрик – вы должны являться по первому моему зову! Мы на осадном положении, Белиар вас побери! – заорал утративший контроль над собой глава паладинов.
- Такого приказа от вас не поступало, лорд Хаген, - бесцветным голосом отрапортовал задетый незаслуженным укором ответчик. И, не удержавшись, позволил себе заметить:
- А половина «бездельников» – разведчики из тех, что по вашему повелению подвергают себя смертельной угрозе в окрестных лесах.
- Я рассчитывал на то, что мои приближенные способны думать собственной головой, - ледяным тоном отрезал генерал, постепенно приходя в себя. – Что же до раненых солдат… Их в специальном порядке обязан опекать мастер Дарон, но никак не ты! Неужели ему тоже мешают орочьи шаманы, Ищущие или еще одна неизвестная напасть, с которой могущество Инноса справиться не в состоянии?! – вновь начал распаляться он.
- Мастер Дарон смиренно признал, что Ханна и прочие женщины Хориниса, добровольно вызвавшиеся ухаживать за больными, справляются гораздо лучше него. Лорд Хаген, вам не хуже моего известно, что наш маг – превосходный воин, но отнюдь не врачеватель, - мягко добавил Альбрехт.
- А Ватрас, как только от него понадобилось что-то помимо проповедей, исчез, - скрежетнул зубами исполняющий обязанности губернатора, сегодня особенно щедрый на несправедливые обвинения. Гусиное перо, крепко сжимаемое им меж указательным и большим пальцами, тоненько хрустнув, двумя обломанными тростинками полетело на пол.
- Теперь, когда все висит на волоске, все отвернулись от нас! – мрачно констатировал Хаген и, жесткие черты его заострились еще более. – Но мы защитим этот город, Альбрехт! - сорвавшееся с его уст несло печать такого неопровержимого апломба, что возразить не рискнул бы и матерейший софист. – Ты видел эти стены? К ним и бог не подступится! – та поразительная скорость, с которой захлестнувший главнокомандующего поток негодования сменился бравадой воодушевления, смутила паладина, но уведомлять генерала о своих треволненьях явно не стоило. Тот же самозабвенно продолжал:
- Пускай, пускай орки подходят! Ни один из них не сумеет достать своим топором даже доспеха защитников города! Они научатся обходить стороной крепости, что охраняются доблестными ревнителями Инноса! Да, вот так! – Альбрехт почувствовал воздушное прикосновение незримого савана непрошеной гостьи-скорби: чем сильнее легендарный полководец увлекался упоительным панегириком собственным фантазиям, тем горше было смотреть на него.
Альбрехт осмелился прервать разглагольствования своего командира, будто ненароком бряцнув ножнами, обильно усыпанными драгоценными камнями. О, с каким удовольствием он отдал бы эти сверкающие камушки за благополучие этого несчастного города!
Или хотя бы выкупил у Белиара бесчестно украденный им трезвый рассудок главнокомандующего.
Тем временем перед служителем Инноса вновь предстал его лорд – вынырнувший из искристого потока умопомрачительных грез, он часто заморгал, словно нечаянно вырванный из чудесного сновидения узник Морфея.
- Да, Альбрехт… Мы сбережем этот город, - тихо прошептал он, а после будничным императивным тоном, принесшим душе его нечаянного слушателя несказанное облегчение, молвил:
- Задание, ради которого я призвал тебя… ты, несомненно, отлично осведомлен о затруднениях, которые мы испытываем в связи с нехваткой провианта, - Альбрехта непроизвольно передернуло: воспоминание о бойне под только что восхваляемыми его собеседником стенами Хориниса пикой кольнуло его нутро. Тогда арбалетчики, отправленные собирать остатки раскиданной по земле провизии, сумели спасти лишь малую толику предназначавшегося на обмен – остальное либо безвозвратно потонуло в толще грязи, либо было растоптано разбегавшимися в суматохе крестьянами. Захваченные вероломством крохи не принесли горожанам долгожданного избавления от их главного недруга – голода. Главного, ибо орки пока что не пересекли одним им ведомую границу у фермы Акила и не стиснули город в своих волосатых недружелюбных объятьях.
- Вчера мы вдвоем с Ингмаром, – паладин проглотил прозрачный упрек, – долго и усердно размышляли над перспективами выхода из этого кризиса. И мы нашли решение, Альбрехт. Тебе осталось лишь претворить его в жизнь.
- Я сделаю все, что в моих силах, милорд, - опять преклонил колено Альбрехт.
- В этом я и не сомневаюсь… друг, - это слово мурашками прокатилось по его телу. Друг… Так Хаген на его памяти не величал еще никого.
– Скоро к стенам подступит враг. Это неизбежно. Он не сможет преодолеть их – но только в том случае, если они будут заполнены здоровыми, готовыми к бессонному дозору бойцами, - улыбка тронула губы Хагена – наверняка его внутреннему взору вновь рисовались блестящая бескровная оборона и бредущий восвояси супостат. – Это должен понимать каждый… но не понимает то отребье, что копается по выгребным ямам в Портовом квартале. Они не идут в ополчение. Они припрятали по своим хибарам оружие и еду, которой не заслужили. Они – паразиты города, Альбрехт. А паразитов кормить не следует, - к горлу внемлющего инструкциям подчиненного подкатил противный густой ком. - Иди и объяви им, что отныне семьи мужчин, не присягнувших лорду Андре в верности Хоринису, не получат и черствой корки из наших запасов. А после переверни вверх дном их лачуги и забери все, что они скрывают от глаз правосудия. Я. Заставлю их. Служить городу, - отрывисто закончил излагать суть задания побагровевший, надрывно дышавший генерал.
…С тяжелым сердцем Альбрехт следил за тем, как прикрепленная к нему карательная команда на открытой, обозреваемой со всех сторон площадке, наспех сооружает импровизированные подмостки. Возвышавшимся между таверной и борделем и составленным из выволоченных оттуда же буковых столов, вскоре им суждено было стать свидетелем краха всех чаяний обитателей трущоб…
Согнанная толпа – сплошь мельтешащие прорехами мужские кафтаны и сапоги и почти ни единого платья – протестующе зароптала, когда Рангар смачной зуботычиной повалил увивавшегося подле него Бромора, слезно умоляющего вернуть зачем-то прихваченный ополченцем шикарный ковер, на ласковом мягком ворсе которого еще недавно кружились в соблазнительном танце девушки «Красного фонаря».
- Это урок остальным! – рявкнул мародер, а затем расстелил свою добычу поверх неказистого помоста и поклонился Альбрехту. – Начинайте, милорд. И не беспокойтесь – эти скоты способны только мычать. А уж если удумают выкинуть какой фортель… - Рангар ухмыльнулся и красноречиво похлопал по плоскому навершию своего палаша.
Он поднимался, точно на эшафот.
Доски недовольно заскрипели, но выдержали.
- Слушайте, жители Хориниса! - пересохшие губы с трудом выталкивали наружу выведенные чужой безжалостной дланью фразы. – По прямому указанию достопочтимого лорда Хагена…
- А где он сам, достопочтимый лорд-то, а?! – крикнул кто-то из собравшейся оравы.
- Да, да, где он? Мы хотим видеть Хагена! – загалдели прочие.
Недрогнувшим голосом Альбрехт продолжал читать:
- ...сегодня вступает в силу следующий декрет. Учитывая общую ситуацию, все боеспособные жители города должны немедленно явиться к лорду Андре…
- А не явиться бы тебе… - последовавшая за этим трехэтажная матерная комбинация вызвала одобрительный гул и несколько раскатистых хохотков. Рангар угрожающе вытянул меч.
- А ну заткнулись, ублюдки! А не то сегодня мне придется утешать ваших ненаглядных вдов!
-…и вступить в ряды городского ополчения. Уклоняющимся от своих гражданских обязанностей, а также их семьям, прекращается выдача ежедневных рационов…
- Ах ты, свинья паладинская! – от лат Альбрехта отскочил увесистый булыжник. Ошеломленный, он оторвал взгляд от расплывшихся чернильных строк… и неприкрытый левый глаз пронзила резкая ослепляющая боль.
На этот раз приноровившийся Мо угодил в яблочко.
Дальше происходящее для оглушенного (скорее внезапностью и нереальностью происходящего, нежели вибрациями страдания, пронизывающими голову до затылка) глашатая разбилось на ряд фрагментов, фантастически отчетливых, врезающихся в память, сочных звуков и картин.
Вот, как один, лязгнули извлекаемые бойцами клинки – так звонко, что, казалось, должны были услышать даже в ратуше.
Вот откуда ни возьмись в руках у бунтовщиков возникли кинжалы, дубины, ножи; мелькнул даже кузнечный молот. Лорд Хаген оказался прав – публика, населяющая Портовый квартал, действительно припрятала оружие…
А после – громогласные яростные кличи, в мгновение ока сменившиеся протяжными стонами и мольбами о помощи.
Рангар и его подопечные, образовавшие полукруг подле помоста, вооруженные типичными для стражи грубыми палашами, рубили направо и налево, щедро отсыпая на долю озлобленного гурта, наседающего на них, грязные проклятия. Любой теоретически подкованный стратег, хмыкнув, уверенно заявил бы, что волне народного гнева суждено разбиться о стальные рифы мечей тренированных сытых фехтовальщиков. Но тактик опытный – такой, что вкусил не один десяток битв, – лишь украдкой усмехнулся бы наивности привыкшего полагаться на мудрость пухлых трактатов собрата по цеху. Здесь в игру вступала такая сила, побороть которую не удалось бы и некромантским чарам Ксардаса.
Эти люди сражались за покой своего родного уголка. Каждый, даже самый завзятый преступник и подлец, был повязан с ним намертво. Крышей ли трактира, укрывающей от косых струй ливня в непогоду; семьей, один взгляд на которую облекал смыслом жалкое существование в этом отстойнике; темными делишками, позволяющими не остаться на ночь с урчащим желудком – каждый точно знал, за что обрушивает корявый узловатый сук на кожаные одеяния ополченцев. И, объединенные общим мотивом, эти люди падали, словно трава под косой пахаря, но не отступали.
Прорвавшиеся слева роем облепили Альбрехта, повалили его на пушистый ковер. Он сопротивлялся – машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает. Заехал чересчур ретивому рыбаку в нос латной перчаткой – вопль перекосил его и без того безобразную харю. Попытался дотянуться до меча – но не смог освободить рук, уже удерживаемых двумя мускулистыми вышибалами; одним из них был тот, что метнул камень, спровоцировав кипевшую кругом резню.
- Под забрало коли, мать твою! – прохрипел он подоспевшему на место расправы мужичонке в окровавленном мясницком фартуке. Альбрехт дернулся, но его держали крепко. И еще эти массивные, обернувшиеся не спасением, но преградой на пути к нему доспехи…
Уцелевший глаз его видел занесенный тесак, видел твердую решимость в лице палача… оказавшуюся лишь плохо нацепленной маской: решимость сменилась виноватым бессилием, орудие расправы опустилось столь же стремительно, как и взмыло в воздух.
- Н-не могу, - икнул он.
Прозрачно выражая свое отношение к робко промямленному товарищем оправданию своего бездействия, Мо сплюнул:
- Обойдемся. Топи эту сволочь, Мелдор! – он потянул превратившегося в груду бесполезно звякающего металла Альбрехта, к морю, раскинувшемуся за их спинами всего лишь в паре метров.
Если бы оплошавший оратор и не был скован тяжестью собственного панциря, он все равно вряд ли выжал бы из себя силы на сопротивление – налившуюся свинцом голову тошнотворно мутило. Ее способность управлять слабеющими членами таяла с каждым натужным рывком верзил, стянувших Альбрехта со столов и почти дотащивших его до темно-зеленых, ярко контрастирующих с творящимся совсем рядом безумием спокойных безбрежных вод.
Где-то рядом – так близко и так далеко – отчаянно надсаживая глотки подбадривающим соседей ревом, горожане отнимали жизнь у остатков отряда, пришедшего отнять надежду на нее у них самих.
А затем Альбрехт ухнул вниз, в пасть бесстрастному ледяному морю.
***
- Ну все-е-е, соловей, дочири-и-и-икался, - преклонного возраста человек в форме стражника, отирая темное паладинское с седых вислых усов, досадливо крякнув, шагнул было к медленно встающему на ватные непослушные ноги Бранку, намереваясь осадить заступника отечества, но бард опередил его:
- Извольте извинять, досточтимый слушатель, но из песни, как в народе молвится, слов не выкинешь…
- Выкинешь-выкинешь. А не то… - Бранк комично пошатнулся, норовя придать своей позе подобающую случаю осанистую грозность.
- Я бы, конечно, охотно оспорил вашу точку зрения, - сорокой затрещал поэт, тревожно глядя на кинжал парвеню, прекративший свою озорную пляску и замерший, будто так и ожидая оказии взяться за свое лихое ремесло, - но рассказы благородных менестрелей, как известно, должны нести исключительно радость в сердца почтенной публики, так что я, дабы не доставлять никому неудобств, перейду непосредственно к славной битве, лавровой ветвью…
- Вот как? – щелочки прищуренных кошачье-желтых глаз аристократа сфокусировались на трубадуре. – Теперь уж и вы извольте меня извинять, но мне абсолютно не доставит радости повесть, часть которой опущена в угоду, - он ощерился, обнажив частокол гнилых зубов, зияющий брешами черных отвратительных пеньков, - в угоду почтенных, но увязших в брехне королевских летописцев слушателей.
Он явно хотел продолжить свою пропитанную зловонным смрадом оскорблений тираду, но сегодняшний герой этого трактира, усмиривший полоумного Рухара, едва заметно покачал головой – и очередной язвительный комментарий замер на языке купца. Вновь откинувшись на хлипкую спинку своего стула, он с поддельной благодушностью лениво произнес:
- А впрочем, забота твоя, поэт. Пропускай, как знаешь – лишь бы уши не завяли.
Поднеся к потрескавшимся, уже неоднократно смоченным дармовым пивом губам очередную порцию пойла, пожилой вояка издал короткий облегченный вздох. Тот чуть колыхнул воздух корчмы – застоявшийся, провонявший потом и луком…
Но, благодаря его стараниям, все еще не кровью.
Бард спешно плел что-то дальше – про достойного отдельной баллады доблестного гатийского шпика и авантюриста Альрика, пришедшего на выручку одному из героев и каким-то волшебным образом выудивший из моря его пудовую тушу, зацепившуюся за причальные доски (тоже не иначе как посредством очень загадочного колдовства), про неизбежно надвигающийся и наконец наступивший день финального штурма…
Он слушал вполуха.
Гораздо больше невероятных сказок его волновал опять зашебуршавшийся в тени пилигрим, так и не присоединившийся к компании. Диковинный парень. Как бы не вздумал мешать…
Он слушал вполуха.
Он все равно знал, чем окончится эта история для всех присутствующих.
***
Солнце. Яркое, лучистое, рождающее на шлемах осажденных озорные, забавляющиеся чехардой блики.
Проклятое солнце соизволило выглянуть из-за смурной густой каши туч именно сегодня. В утро, когда орда жаждущих погибели Хориниса – или же, по мнению многих, несущих ему долгожданное освобождение от бесконечной череды горьких дней – монстров приступила к окончательной очистке острова от какого бы то ни было человеческого присутствия.
Сипло взревел боевой рог; протяжное пение его заставило содрогнуться арбалетчиков, старательно целящихся в приближающихся орков, однако замерший позади них Хаген не собирался позволить своему войску раскиснуть:
- Чего, чего трясетесь, как падальщик при виде варга?! Пускай трубят – мы заткнем их еще до заката, а горны переплавим на медали для самых храбрых защитников города! За эти стены не прорвались псы Онара – не прорвутся и безмозглые отродья Белиара! Мы постоим за правое дело – защитим город, и Иннос поможет нам! За Инноса и за нашего короля!
- За Инноса и за короля! – вторили ему десятки глоток.
- Руга!
Поставленный руководить арбалетчиками брюнет, ожидавший указания,
зарядил собственное оружие и скомандовал:
- Готовься! Пли!
Стальной дождь наконечников обрушился на неприятеля с девственно безоблачного голубого неба. Скулящая и рычащая, рать орков смешалась, превратившись в утратившую облик дисциплинированности ватагу.
- Видите! Эти твари не опаснее любого другого хищника, что вам доводилось встречать!
- Перезаряжай! – гаркнул Руга. – Пли!
Штурмующие гурьбой ринулись вперед – теряющие равновесие, затаптываемые своими же, околевающие, даже не успев расчехлить топоры, они все же сумели подобраться к стенам и под всеобщий торжествующий клич принялись поднимать приволоченные громоздкие осадные лестницы.
- Не жалейте болтов! Пусть почувствуют, на что способны защитники этого города! – подбадривал бойцов Хаген, доставая из-за спины свой отполированный и сверкающий бритвенно-острыми краями двуручник.
Несмотря на ожесточенное сопротивление и непрекращающийся обстрел, первые орки уже показались меж каменных зубцов.
Возможно, этого не произошло так быстро, найдись здесь обычные горожане, готовые занять место возле паладинов и ополченцев.
Но таковых не нашлось. И лишь немногим – таким, как Альбрехт, уже мчавшийся к дерзнувшим посягнуть на оплот ревнителей Инноса чудищам – было известно, почему…
На левом фланге Хаген помог паре рядовых опрокинуть зацепившуюся за выступ своими кривым когтями лестницу.
- Не робейте! Бейте их! Они не сильней любого из вас! Мы отстоим город! – крикнул он, саданув по безобразной морде, высунувшейся из-за зубцов двумя шагами правее от него.
И воодушевленные, защитники Хориниса неукротимо кололи, рубили, били слуг Белиара. Гибли, но не позволяли отбросить их со стен.
…Солнце, неспешно переваливаясь по небосклону, приправило тонким слоем позолоты соленые воды лизавших причалы ласковых волн, когда выдохшиеся и изрядно оскудевшие вражьи полчища схлынули. Остатки их, сгоняемые вниз, продолжали бешено отбиваться, однако исход сечи был очевиден.
- Лорд Ингмар докладывает, что Южные ворота под нашим контролем! – ликующе выпалил гонец, перескакивая через падаль, к которой уже, несомненно, примеривались кружившие над полем брани черные жирные вороны.
- Ха! Хотел бы я поглядеть, как орки дали деру от огненных шаров Дарона и лучников Бартока! – задорно расхохотался Хаген; того траурно понурого, замкнувшегося в себе мужа, что последние дни лицезрел Альбрехт, и след простыл. Теперь его начальник был вновь тем самым витязем из легенд и преданий, рослым и гордым, одолевшим противную Инносу нечисть и теперь вкушающий плоды триумфа.
- Передай Ингмару, что он может…
Сотрясший округу на множество миль вокруг рев заглушил вторую половину его повеления. А затем сотрясся уже не воздух – но, казалось, сама планета.
- А это еще что? Отвечай! – Хаген схватил посыльного за грудки, но тот только оголтело хлопал глазами.
Тем временем из-за горного склона, за который змеей скользила вившаяся от Хориниса дорога, показалась громадная, густо заросшая угольно-черной шерстью лапища. А за ней – не уступающие в омерзительности колоссальных размеров туловище и рогатая овальная башка. Позади следовал десяток шаманов, надежно скрытых от болтов своим гигантским приятелем
Нужда вопрошать еще раз отпала сама собой.
- Тролль! Они ведут тролля! – смятенно прокатилось среди солдат. Застыл и остолбеневший лорд Хаген – но тут же вернул самообладание.
- Арбалетчики! Оружие наизг…
Перекрывая его громогласную команду – уже второй, по воле жестокой иронии злого рока, раз – опять захрипел орочий рог. И повинуясь его завораживающему зову, измотанные и покрытые сочащимися сукровицей ранами твари развернулись и бросились в атаку с таким остервенением, будто и не было позади целого дня изнуряющей битвы.
Дикий калейдоскоп старухи смерти безудержно завертелся, и одно фантасмагоричное зверское полотно сменялось другим. В этой свистопляске Альбрехт уже не понимал, что происходит – лишь отчаянно размахивал мечом, стремясь кровью оплатить себе рассвет завтрашнего утра.
Стрелки дружно пытались остановить огромный живой таран – без толку. Мотая огромной страшной головой, он медленно, но неотвратимо приближался к стенам.
Земля вдруг ушла из-под ног Альбрехта, мир кувыркнулся вверх тормашками. Паладин нащупал какую-то опору, вскочил… Опорой оказалось обмякшее, привалившееся к шершавому камню зубца тело. Капитан арбалетчиков. Альбрехт вспомнил его имя – Руга…
Вокруг спрыгивали и карабкались вниз сломленные, утратившие былой запал и веру в победу ополченцы. Орки почти заняли стену.
Справа свирепо хрюкнуло – Альбрехт едва успел упасть на колени, чтобы просвистевший над ним топор с хрустом не вгрызся в его шею. Он лихорадочно зашарил руками – но они не находили ни рукояти его собственного клинка, ни какое-либо другое подходящее оружие.
Свистнуло еще – и рядом с Альбрехтом, изгибаясь дугой и суча конечностями, рухнул поверженный орк.
- Альбрехт! Тролль!
Он понял. И схватил сиротливо притулившийся у трупа забывшего его на этом свете владельца широкоплечий дубовый арбалет.
Рожа с близко посаженными красными свинячьими глазенками нависла над ним.
Щелк.
Чудовище взревело.
Щелк.
Из левого глаза тролля выросло оперение пущенного паладином болта.
Щ-щелк…
Снесенные в одном мощном замахе подвесной мост и кусок стены разлетелись подобно кубикам, с которыми надоело возиться малому дитяти. Альбрехт чудом успел отскочить и повалился наземь; неестественно вывихнутый локоть взорвался мириадами болезненных протестов.
Лапа разрушителя опять взмыла вверх… И кривой нелепой диагональю пропахала колья рва, окаймлявшего город. Альбрехт многое бы отдал, чтобы узнать причину его внезапной чахлости, однако был стремительно оттащен за шиворот назад чьей-то крепкой дланью.
- Милорд, я…
- Хаген внизу! Альбрехт, молю, образумь его! – звонко запела сталь, и Альбрехт, отпущенный столь же внезапно, как и был захвачен, чуть не приложился о стену шлемом. – Он не позволяет отступить и перегруппироваться у гавани! Скажи ему! Тебя он может послушать! Спуск… - резкий нечеловеческий возглас оборвал сумбурную речь.
Альбрехт предпочел не оборачиваться. Пауком он лез вниз, в кипящий котел сражения, по оказавшейся рядом лестнице, баюкая пульсирующую руку у груди.
И снова – как тогда – куцые лоскуты информации, доходящие до сознания. Ненормально пестрые, рваные образы. Вздорный бред подхватившего лихоманку горемыки.
…Альбрехт обрел способность адекватно оценивать окружающее лишь тогда, когда перед ним вдруг замаячил сосредоточенный суровый лик главнокомандующего.
- Отступаем!
- Я не брошу этот город! – гаркнул Хаген, насаживая на орошенный багрянцем рудный двуручник еще одну тварь и отражая удар ее подскочившего приятеля.
- Они возьмут числом, милорд!
- Они не могут! Не могут! Эти стены…
- Стены разрушены, а ваше воинство пропало, милорд! – Альбрехт пополнил устилавшую брусчатку груду трупов обезглавленным волосатым уродом и замысловатым финтом заставил занявшего его место орка открыть уязвимое горло. – Мы должны отступать! Вывести людей к гавани!
Не слыша – не желая слышать – полководец продолжал яростно сечь захватчиков. Запершись в сотканном из обманчивых фантомных миражей мирке, он окончательно потерял всякое понимание реального положения вещей. Превосходное владение мечом – вот то немногое, что Хаген еще не утратил.
И это позволяло ему до сих пор не поплатиться за отказ принимать действительность.
Полумесяц вражьего строя, рога которого смыкались вокруг окруженной горстки паладинов, кандалами сковывал тех немногих, что еще держали в руках клинки.
До слуха Альбрехта донесся захлебнувшийся нечленораздельным бульканьем крик; затем еще и еще – разрывающий барабанные перепонки жуткий визг. Пронзив очередного наседающего противника, он обернулся…
Оттесняемые ожесточенным напором орков, защитники Хориниса оставили справа от себя гостиницу Ханны – ту самую, что давала шанс обреченным, служа бесплатным лазаретом. Многие женщины покинули ее – жены тех, что были изрублены в капусту в столь памятный Альбрехту день, – но еще больше осталось. Раненые не могли сбежать… а припарки их сиделок – уберечь от не ведающих милосердия топоров.
Паладин стремглав ринулся туда – неистово кромсая тех, что прорвали цепь его отступающих товарищей; он видел, как еще несколько бойцов пробивались к злополучному местечку. В его душе на миг затрепетал огонек надежды… когда вынырнувшая слева от него из суматошной гущи боя фигура, удачно сбитая с ног победоносно рыкнувшим орком, беспомощно распласталась на земле; раздробленный наплечник открыл упрятанный под ним легкий льняной поддоспешник, не способный противостоять занесенной в очередном могучем ударе секире…
Он был готов бросить его здесь. Отвернуться и продолжить лететь на выручку к тем, кто заслуживал еще долгих-долгих лет беззаботного существования под присмотром Инноса…
Но в голове Альбрехта укоряющим эхом отдался раскатистый звон колокола совести. В звоне этом было различимо лишь единожды слышанное от поверженного лорда повторяющееся слово. И эти интонации, которые так редко закрадывались в голос сурового военачальника…
Друг. Друг. Друг.
Вложив в контратаку всю инерцию стремительного разворота, Альбрехт рассек проклятую тварь от плеча до пояса. А после, проткнув прощемившегося слева супостата, оставил подобранный паладинский меч в его обреченном остыть на неровных булыжниках чужого города теле. И, неуклюже подхватив человека, что однажды назвал его другом, здоровой рукой подмышки, поволок его в туннель-перемычку меж храмовой площадью и Ремесленным кварталом.
Позади отдельные вопли слились в единый многоголосый, исполняющий скрежещую по сердцу партию мучительной агонии, хор. Корчились на брусчатке так и не получившие долгожданный приказ об отходе солдаты.
Альбрехт не слышал. Не желал слышать.
***
- Да как ты, мальчишка, вообще смеешь слушать эту дрянь! – мерное посапывание утихомиренного Рухара сменилось дребезжащим визгом настолько неожиданно, что некоторые слушатели непроизвольно дернулись и заозирались по сторонам. – Ты, названный в честь деда, который на этом самом месте со своей славной секирой и преданными товарищами отдал жизнь за «Мертвую гарпию», ты еще не врезал этому пустобреху? Я не затем позволил там отхватить мне проклятую руку, не затем, паршивец! – возня за баррикадой свидетельствовала о том, что пьяница и впрямь взбешен. – Что сказал бы твой отец! Ему пришлось провести детство в лесах, потому что хренопочтимый Хаген, поимей его орки, не дрался, а бежал! Улепетывал, как самый настоящий трус!
Стражник, внимающий обличительной филиппике, цокнул, покачал головой:
- Ветеранов, парень, конечно, иной раз полезно послушать… И патриотов тоже, - Гарти хлопнул по спине Бранка, хмыкнул. - Только сам-то что думаешь? Ты, я погляжу, никого колотить не собираешься, а все ж мне любопытно. Твой дед, выходит, не бросил свою таверну, а паладины его не спасли. Хаген его не спас. У тебя больше всех права возмущаться – а ты молчишь.
Сконфуженный, Орлан потупил взор, и на минуту молчание воцарилось в просторном главном зале. А после он негромко отчетливо вымолвил:
- Я верю в эту историю. Хаген в ней – не злодей, и я думаю, это правильно. Про злодеев не складывают виршей. Он не давал спуску врагам, храбро бился и делал все, чтобы уберечь Хоринис. Возможно, он и был неправ… - Орлан замялся. – Но только потому, что где-то ошибся. Запутался. И поплатился за ошибки. Так я считаю, - он вызывающе глянул на посетителей своего трактира.
- Браво, юноша! – захлопал в ладоши бард. – Вы и сами не можете представить, сколь мудры и как близки оказались к истине. К моей истине, - торопливо поправился он, памятуя о ранимости местных забулдыг.
Рухар опять что-то заорал, но не ожидавшему такой лестной похвалы и довольному собой Орлану было наплевать. Он лишь широко улыбнулся и пододвинулся к певцу, чтобы не пропустить ни одного слова галопом скачущей к развязке повести.
***
Когда пространство пред его очами вдруг вспыхнуло голубоватым пламенем, и из него один за другим величаво выступили маги Монастыря, Альбрехт даже не нашел в себе сил удивиться. Он лишь устало кивнул, точно целенаправленно ждал их прихода именно здесь – в Портовом квартале, на той самой площадке, откуда его отправили в кошмарный полет навстречу морским гадам.
- Альбрехт! Где лорд… - Пирокар запнулся, увидев сидящего подле собеседника Хагена.
- Пирокар… Ультар… Серпентес… - имена скорее читались по губам лидера паладинов, нежели действительно произносились им. – Наконец-то…
- Заслон перестал препятствовать телепортации, милорд, - объяснил Ультар, чей взор приковал простершийся рядом и разоряемый захватчиками Хоринис. – Мы не выяснили, почему…
- Шаманы. Они переключились на одурманивание тролля, - с каменным лицом перебил его Альбрехт. – Не тревожьте милорда. Ему необходима передышка. Еще минута. А после мы отправимся на выручку тем, кто в ней еще нуждается. – Он повернулся к Пирокару. – Идете ли вы с нами?
- Это бессмысленно, - сказал Ультар, будто только сейчас заметив фигуру Альбрехта и удостоив его внимания. – Орки наводнили город…
- Идете ли вы с нами? – сухо повторил свой вопрос паладин.
- Не забывай, с кем говоришь! – возмутился было Серпентес, но тут у ноги Альбрехта вновь зашелестел бывший протектор острова:
- Он прав. Альбрехт, друг мой… Город пал. Мы ничего не можем сделать… Пирокар… - в его тихом голосе тусклым бликом былого величия промелькнула нотка властности.
- Да, милорд?
- У вас хватит сил на… - Хаген закашлялся; дыра в боку, не замеченная его спасителем тогда, у гостиницы, заходила ходуном. – Хватит сил на огненные дожди?
Не верящий своим ушам, Альбрехт отшатнулся от генерала.
- Что?! Мы не…
- Город пал, - напомнил он, не пропуская стон сквозь сжатые зубы. – Город потерян. Так будет… лучше.
- Город! – зашедшийся криком паладин могучим ударом наотмашь повалил Хагена на лопатки. – Город, город, город! Ты твердил про город все это время! За честь города, на пользу города, во имя города! Мы клялись защищать не город, Хаген! – он собирался пнуть скрючившегося на брусчатке главнокомандующего, но в последний момент лишь яростно топнул ногой. - Мы должны были защищать людей! Не город, люди – вот кому служат паладины! Вот кому служило твое погибшее воинство! Вот кому служу я! Маги! Вы не…
С воздетых к небесам десниц вспорхнули пламенные сгустки.
Злополучный город встречал второй за сегодня природопротивный дождь – но на этот раз не стальной, а огненный.
Альбрехт, будто зачарованный, смотрел на то, как занимаются деревянные, залатанные соломой крыши, как, вереща, несутся к заветной воде Портового квартала, орки и люди – единой кучей. Пред огнем был равен орк и человек, и пред ним все были союзниками.
Так паладин простоял минуту. А после, несколькими экономными движениями стряхнув свое латное облачение, бросился навстречу басисто гудящему пожару.
***
- И это что, все? – фыркнул парвеню.
Менестрель виновато развел руками.
- Увы. Как всем известно, Хоринис выгорел дотла, а Хаген сумел выбраться оттуда стараниями магов Монастыря. А потом сгинул невесть куда. Говорят, скитается по свету, ища шанс искупить вину. А наш добрый король, Робар Третий, недавно отстроил город заново. Болтают, что питает он к нему какие-то особо теплые чувства, - бард вознаградил себя кружкой пива и от души рыгнул.
Каждый обдумывал удивительное повествование, когда воздух опять разорвал насмешливый голос аристократа:
- А что, драки оскорбленных фанатиков с придурковатыми песенниками не будет, а? – поэт никак не отреагировал на подначку, зато Бранк, гневно хватанув кулаком по оскорбленно затрещавшему в ответ столу, оскалился во все свои двадцать два зуба:
- А ты подойди сюда-а-а-а – будет тебе драка!
И провокатор… внезапно стушевался.
- Я рад бы, да боюсь руки об такую свинью изгваздать, - огрызнулся он, медленно отступая к двери. Эй, парень! – окликнул он Орлана. – Я не собираюсь оставаться здесь боле ни минуты! Седлай моего коня и…
Вихрем метнувшийся из своего сумрачного угла молчаливый странник в два прыжка оказался рядом с оробевшим эскапистом; капюшон отбросило, пальцы его рванули из ножен баселард.
Но он опоздал – в брюхо дворянина уже вошло два вершка ржавеющей низкопробной стали.
Не растерявшийся, несостоявшийся убийца ловко приставил кинжал к горлу ее владельца – седоусого стражника, даже не собирающегося бежать или обороняться.
И в гробовой тишине особенно громко раздалось утробное благоговейное икание:
- Так вы – ик! – лорд Хаген?
Душегуб воззрился на него – невозможно было точно сказать, какие мысли в этот момент проносились в его голове, ибо на лице не читалось ни одной яркой эмоции. Он нахмурился… и раскатистый хохот наполнил комнату.
- Ты сколько выпил, парень? Какой я тебе Хаген?
- Странствующий, - пролепетал несчастный бражник. - Вы ж, его-этого… за глумление – ик! – наказали?
Стражник наверняка бы согнулся пополам от смеха – если бы не по-прежнему застывший у его кадыка баселард.
- Это же надо! Сколько раз говорил Слайну, что не стоит считать всех вокруг круглыми идиотами, а все ж, выходит, так и есть! Прав пройдоха… был, - он, вздохнув, легонько коснулся трупа носком сапога. – Вы еще скажите, что и вправду повелись на его байки! Купец – хо-хо!
- Не бойся, не повелись, - заверил своего заложника седовласый мужчина. – Лучше б тебе начать говорить, да не юлить. Лжи я не терплю, - острие чуть колыхнулось – и на шее лжегвардейца проступила бордовая крошечная капелька.
- А чего тут говорить? - вмиг посерьезневший ответчик явно хотел подчеркнуть свою реплику пожатием плеч, но вспомнил, что любое лишнее движение может привести к самым плачевным последствиям. – Слайн – вор, а я, стало быть, его друг и напарник… был, - в очередной раз поправился он. – Посчастливилось нам давеча ограбить одного толстосума – из Хориниса перся, а уж зачем – один Иннос ведает. Прихлопнули и его, и рынду его. М-да… А после Слайн – вот уж был человек, на затеи гораздый – предложил такую штуку провернуть: переодеться, значит, в прихваченную одежонку да прямо сюда, в «Гарпию», и завалиться. Все чисто – он по вашим карманам шукает и находит повод слинять, а я – благородный блюститель закона, - рассказчик ухмыльнулся, - в случае чего вывожу его отсюда. В город. Для суда, значит, - он едва сдерживался, чтобы опять не покатиться со смеху.
- Случай чего я бы вам устроил, - учтиво пообещал седой. – Но что-то у тебя не сходится…
- Угу… Допек он меня, мочи нет! - пожаловался вдруг «стражник». – Не может с людями по-человечески. Даже грабит как – последнее забирает, а сам издевается, и шуточки эти его… Тьфу… Я всяких повидал на своем веку, и дерьмом, прямо скажем, был этот хлопчик. Карманы чистить умел да пиво глушить пинтами – вот тебе и весь человек. Другого компаньона сыщу, - сплюнул он.
- Не сыщешь, - кинжал опять задел шею татя.
- Это отчего же? – с поразительной для ситуации веселостью изумился вор. – Ты, что ль, не дашь? Я ваши кошели спас, грязную работу за вас сделал – а вы меня прирежете иль страже сдадите? Нехорошо, - с укором добавил он.
Седой колебался всего лишь мгновение – а после баселард, лязгнув, вернулся в свои кожаные апартаменты.
- Уходи, - процедил он. – Уходи и не забредай в эти края. Ни-ког-да.
Грабитель охотно подчинился приказу – поправив на перевязи меч, он быстрым шагом двинулся к порогу. Уже в дверях пощаженный бросил через плечо:
- Ты, поэт, хорошо постарался. Здорово языком чешешь, даже такую сволочь, как я, отвлек бы. Бери кошель Слайна – там вдвое больше, чем мы договаривались.
И его силуэт растворился в ночи.
Теперь все взгляды были обращены на барда, бочком пятившегося к телу незадачливого вора.
- А на что вы уставились, господа? – в привычной манере затараторил он, хватая с его пояса самый увесистый – и вовсе необязательно принадлежавший Слайну – мешочек. – Песнями сыт не будешь. А при дворе народ вроде меня нынче не очень-то жалуют. Так что извольте извинять, - с опаской косясь на неподвижного вершителя правосудия, он юркнул за порог. И уже оттуда, снаружи, послышалось озорное заключение:
- А эльфы все-таки существуют! Так-то!
Тут уж разом загалдели все – шум стоял почище, чем на рынке в базарный день.
Но Орлану было все равно. Он подбежал к седовласому, крепко обнял его, уткнувшись лицом в грудь:
- Отец! – счастливо пробормотал он. – Но как…
- После, - ответил тот, потрепав сына по непослушным топорщащимся вихрам. – После…
За поднявшейся суматохой никто не заметил, как вслед за лукавым трубадуром нырнул в стрекочущий и ухающий мрак еще один постоялец – тот, что за все это время не проронил ни слова и лишь чутко ловил каждую фразу из переложенной на прозу песни барда.
Трясущийся человек, когда-то немилосердно опаленный лютующим безжалостным огнем.
№ 5.1.
В поисках Хроманина
Я выронил из рук кирку и устало опустился на холодный камень забоя рядом с Олдриком. Мой товарищ, что-то негромко напевая, уже развернул серую от ветхости и жира тряпицу и принялся делить наши скудные припасы на три части, ловко орудуя обломком ножа.
— Куда это Гонсало запропастился? — спросил я, только теперь заметив отсутствие третьего рудокопа, который обычно работал рядом с нами.
— Сказал, что хочет разведать заброшенный штрек. Там как раз недавно стражи из Братства повыбили ползунов. А, может, попросту отлынивает от работы и дуется с Алефом в кости. Ты же знаешь этих бездельников, — прервав пение, просветил меня Олдрик. — Жрать захочет, придёт. Лучше посмотри, что у меня есть, — добавил он, с торжественным видом извлекая из сумки глиняную бутылку.
— Пиво? — уточнил я.
— Угу, — отозвался Олдрик, уже начавший набивать рот затвердевшим от времени сыром. — Кислятина, конечно. Но здесь другого не бывает.
Мы уже почти расправились со своими скудными пайками и успели по паре раз приложиться к бутылке, когда появился Гонсало. Выглядел варантец очень взволнованным. Его смуглое горбоносое лицо побурело от волнения, а жёсткие чёрные волосы отчаянно торчали в разные стороны.
— Явился! — напустился на него Олдрик. — Твою норму мы с Недаром должны выполнять, что ли? Ты же знаешь Яна — он, чуть что, с нашего брата по три шкуры содрать готов...
— Да погоди ты бухтеть! — прервал варантец его излияния одним взмахом здоровенной ручищи. — Я там такое нашёл, такое... — не найдя слов, Гонсало изобразил странный жест, будто обнимал нечто огромное.
— Толком объясни, что ты там нашёл, — постарался немного успокоить его я. — Богатая рудная жила? Или ещё что?
— Да какая, к орочьим демонам, жила! — рявкнул наш темпераментный друг на всю шахту и, будто опомнившись, перешёл на громкий шёпот. — Подземелье там! Храм старинный или я не знаю что...
Только теперь заметив разложенную на тряпице еду, Гонсало сграбастал свою порцию, одним махом запихал в рот, торопливо разжевал, свирепо вращая глазами, потом схватил бутылку и с гулким бульканьем вылил остатки пива себе в глотку.
— Поглядеть надо, что там за подземелье, — задумчиво ероша светлые, с заметной проседью волосы, проговорил Олдрик. — Недар, как думаешь?
— Конечно, надо. Если что стоящее, то, глядишь, всем троим руды отсыплют и отдохнуть дадут недельку-другую вне очереди. А то, чем боги не шутят, и в призраки зачислят.
— Только факелов захватите побольше, я свои все пожёг, — деловито проговорил Гонсало.
— У нас их тоже не густо, — проворчал Олдрик, но всё же принялся торопливо собираться.
Я вздохнул, поднялся, взял свою верную кирку и пристроил её в ременной петле за спиной.
Увидев, что мы готовы, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу Гонсало бросился к выходу из забоя. Мы с Олдриком последовали за ним. Оказавшись в главном стволе шахты, пробежали по скрипучим деревянным мосткам и, под недоумённым взглядом одного из стражников, свернули в заброшенный штрек.
— Эй, вы куда?! — окликнул нас служивый.
— Руду поищем, пока ползунов нет, — на бегу ответил ему Олдрик, и мы один за другим нырнули в тёмное жерло штрека.
В отличие от главного ствола и действующих выработок, здесь не горели большие жировые светильники, расставленные по всей используемой части Старой шахты. Поэтому Олдрик сразу же запалил факел, а я на всякий случай вынул кирку из петли и взял наперевес.
— Да нет тут никого, — успокоил нас Гонсало.
Правда, уже через пару шагов выяснилось, что он был не совсем прав. Впереди раздалось злобное шипение, а вслед за ним из-за поворота нам навстречу вылез ползун. Чудовище снова зашипело и растопырило суставчатые, усеянные зазубренными наростами конечности.
— Бежим! — едва не выронив факел от испуга, вскрикнул Олдрик.
— Ещё чего, — упрямо проворчал варантец и поудобнее перехватил рукоять кирки. — Вы на него гляньте, он же полудохлый!
Я уже успел немного разглядеть ползуна и убедился, что Гонсало прав. Хитиновая броня на голове чудовища была рассечена, глаз повреждён, жвала свёрнуты набок, а вместо средней ноги слева торчал сочащийся тёмной кровью обрубок.
— Давай его прикончим, — сказал я и встал рядом с варантцем. Он утвердительно хекнул и нанёс первый удар.
Олдрик в драку лезть не решился, но не сбежал и исправно подсвечивал нам сзади факелом на протяжении всей недолгой схватки. А когда ползун с противным визгом растянулся на камнях, немного подёргал оставшимися ногами и затих, наш храбрец вышел вперёд и не без опаски потыкал в тушу носком растоптанного сапога.
— Кто это его так изувечил?
— Мы, — ухмыльнулся Гонсало.
— Да нет, он уже был покалеченный, — уточнил я.
— Так я ж говорю — стражи здесь недавно орудовали, — ответил варантец. — Они жвала зачем-то собирают. Дней с десять тому Алеф нашёл дохлого ползуна, отволок его башку Гор-на-Бару, так тот за неё целую кучу руды отвалил.
— Тогда нужно забрать голову, — кивнул Олдрик на ползуна.
— Зачем её целиком тащить? Сейчас мы жвала вырвем и всё, — с этими словами Гонсало принялся за дело, помогая себе концом кирки и затейливыми варантскими ругательствами. — Вот и готово, — сказал он вскоре, пряча жвала в мешок. — Уже не зря сходили.
— Может, назад? — предложил Олдрик.
— Ещё чего! Тут и идти-то осталось... — не понял тонкой душевной организации нашего миртанского друга толстокожий варантец.
— Идём дальше, — поддержал его я.
— Только потом не говорите, будто я вас не предупреждал, — обречённо вздохнул Олдрик и принялся зажигать новый факел.
Мы прошли ещё несколько десятков шагов. Сюда уже не доносились звон кирок, уханье дробилки, голоса стражников и рудокопов из главного ствола шахты. Лишь слышно было, как где-то неподалёку размеренно капает с потолка вода.
— Нам сюда, — сказал Гонсало, сворачивая в сторону кучи больших каменных глыб.
Подошедший Олдрик поднял факел повыше и осветил узкую чёрную щель, что таинственно зияла позади завала.
— Наверное, когда в прошлый раз тряхнуло, камни скатились, она и открылась, — предположил я.
— Скорее всего. Иначе её до меня кто-нибудь заметил бы, — пожал плечами варантец. — Пошли внутрь.
— А если там ползуны? — засомневался Олдрик.
— Нет там никого. Я до самого конца дошёл — пусто, — возразил Гонсало и решительно принялся протискиваться в щель.
Мы с Олдриком без труда последовали за нашим широкоплечим другом.
— Вот это да-а! — невольно вырвалось у меня, когда мы оказались внутри. Сразу позади завала начинался широкий, плавно изгибающийся проход. По одной его стороне шла частая колоннада из четырёхгранных каменных столбов, местами разрушенных. Противоположную от них стену покрывали большие квадратные плиты, украшенные крупной затейливой резьбой. С потолка, находившегося на высоте в два человеческих роста, свисали неопрятные клочья паутины и лишайников.
— Я ж говорил! — произнёс варантец с такой гордостью, будто сам всё это построил. — Идёмте дальше!
Мы двигались по этому проходу, наверное, около получаса, время от времени перелезая через завалы, образованные рухнувшими колоннами. Наконец тоннель закончился и мы оказались перед большими каменными створками, испещрёнными непонятными символами.
— Я в первый раз тоже до неё дошёл, — сказал Гонсало, указывая на дверь. — Но у меня факелы закончились. Назад с полдороги пришлось на ощупь пробираться.
— И что теперь? — спросил Олдрик.
— Попробуем открыть, — пожал могучими плечами варантец.
— А вдруг... — снова начал наш осторожный приятель.
— Да чего ты заладил: «вдруг, вдруг»... — отмахнулся от него Гонсало. — А ну, навались!
Мы навалились. Дверь под нашими совместными усилиями не подалась ни на волосок.
— Может, она в другую сторону открывается? — предположил я. Мной уже овладел азарт, и все опасения Олдрика только вызывали раздражение. Я хотел... нет, я жаждал заглянуть за эти таинственные створки и любой ценой узнать, что они скрывают.
— Тогда бы ручки какие-нибудь были снаружи, — поскрёб затылок Гонсало. — Видно, придётся кирками пробивать.
— А если тут какой-нибудь скрытый механизм? — озираясь вокруг, произнёс Олдрик. Видно, его всегдашнюю осторожность тоже заглушил исследовательский зуд.
Гонсало одобрительно хмыкнул и принялся ощупывать стену возле дверей. Я последовал его примеру. Олдрик просунул факел между ближайшими колоннами.
— А это что такое? — задохнувшись от азарта, громко прошептал он.
— Где?! — бросился я к нему.
— Вот, смотри, тут камень выступает...
Я шагнул вперёд и надавил ладонью на квадратный выступ, поверхность которого была явно отполирована чьими-то многочисленными прикосновениями. Ничего не произошло.
— Дай-ка... — полез сзади Гонсало.
Но я уже приналёг посильнее, камень подался под моей рукой и неожиданно плавно погрузился в стену. Где-то в глубине каменной толщи раздался громкий скрежет, створки двери поползли в стороны, пол под ногами задрожал... А потом в уши ударил страшный грохот и наступила темнота.
Меня спасло то, что я находился по другую сторону колоннады. Большинство каменных столбов переломились, словно тростинки, но некоторые уцелели, как и та часть потолка, которую они поддерживали. Руки-ноги были целы, только на каждом вдохе резко болели рёбра, а когда я коснулся нестерпимо гудевшей головы, то рука стала влажной и липкой.
А вот моим друзьям повезло меньше. Когда я немного пришёл в себя и сумел зажечь один из своих факелов, то увидел страшное зрелище. Потолок прохода обрушился, полностью отрезав обратный путь. Прямо возле моих ног из-под обломков виднелась судорожно сжатая и застывшая смуглая ладонь, а рядом растекалась тёмная лужа. Гонсало... О судьбе Олдрика гадать тоже не приходилось: там, где он стоял, громоздилась целая гора расколотых каменных плит и кусков тяжёлой породы. В живых остался я один.
Мне потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что моих друзей больше нет, а выбраться назад из этого проклятого тоннеля невозможно. Каким-то нечеловеческим усилием справившись с подступавшей истерикой, я заставил себя заняться ранами. Оказалось, что хотя бы здесь не всё так плохо. Рёбра, может, и треснули, но переломаны не были и не грозили проткнуть внутренности. Рана на голове оказалась довольно обширной и болезненной, однако череп уцелел, а сорванный клок кожи я примотал обратно чистой полоской ткани, под которую положил разжёванный в кашицу пучок целебной травы. Других повреждений, если не считать многочисленных ссадин и синяков, у меня не было.
Вслед за тем я провёл учёт своих припасов. Помимо кирки и увесистого мешочка с рудой, пользы от которой сейчас не предвиделось вовсе, я располагал ещё одной порцией целебной травы, наполовину опустошённой фляжкой с водой, старой бритвой, четырьмя запасными факелами и парой крупных грибов, которые здесь, в Минентале, не без иронии называют «рабским хлебом» или «пищей рудокопа». Больше у меня ничего не было, за исключением одежды: порванных в трёх местах старых кожаных штанов, расползающейся от ветхости рубахи с оторванными рукавами и коротких шахтёрских сапог, правый из которых давно «просил каши».
Двигаться я мог только в одном направлении — войдя в отворённую такой страшной ценой дверь. Её тоже изрядно завалило, но сверху оставалась широкая щель, в которую мне удалось без труда протиснуться, встав на четвереньки. Спустился с завала и обнаружил, что дальше проход почти не повреждён. Он оказался заметно шире, чем по ту сторону двери, и колоннады здесь были устроены с обеих сторон. Из глубины прохода доносились какие-то неясные не то шорохи, не то вздохи. А, может, это был чей-то шёпот, не суливший мне ничего доброго.
Однако выбора не было, и я, сжав факел в дрожащей ладони, сделал шаг в неизвестность. Так у меня ещё оставалась хотя бы призрачная надежда отыскать выход наружу или в один из штреков Старой шахты.
Проход оказался куда короче, чем я ожидал, и вывел меня в округлое помещение, украшенное многочисленными каменными дверцами. Непонятный, потусторонний какой-то, шёпот усилился. Я испуганно заозирался по сторонам, но зал казался пустым.
Вдруг прямо у себя за спиной я почувствовал чьё-то присутствие! Факел упал на сырой пол и зашипел, но, к счастью, не погас. А когда я резко обернулся, кирка в моих судорожно стиснутых руках была занесена для удара.
— Проклятая тварь!!! — вырвалось у меня, и мгновенный стыд от того, как жалко и визгливо прозвучал мой голос, заставил справиться с испугом и собраться для предстоящей схватки.
Мой противник представлял собой нечто чудовищное. Ничего подобного я не видел за всю свою жизнь, которая, в общем-то, никогда не была особенно спокойной и безопасной. Эта тварь висела над полом на высоте моего роста. Тело её скрывали какие-то чёрные лохмотья, из которых торчали лишь суставчатые, лишённые плоти пальцы да голый, обглоданный до матового блеска череп. Его пустые глазницы испускали мутный синеватый свет.
Я уже был готов нанести удар, когда эта нечисть отпрянула назад, непонятным образом переместившись прямо по воздуху, и вскинула костлявую длань в предупреждающем жесте.
— Погоди! — негромкий, шепчущий голос нечистой твари, казалось, исходил ниоткуда и со всех сторон разом.
— Ч-чего т-тебе надо?! — не опуская занесённой кирки, выдавил я, с трудом ворочая присохшим к нёбу языком.
— Я могу убить тебя раньше, чем ты прикоснёшься ко мне своей жалкой железякой, — слегка насмешливо, как мне показалось, ответила нежить. — Но я не намерен убивать тебя. Хочу поговорить.
— О ч-чём? — пролепетал я. В голове промелькнула мысль о том, что я брежу, нанюхавшись рудничных газов, или попросту спятил.
— Поверь, нам есть о чём поговорить, — отвечала нечистая тварь. — Знаешь ли, кем я был, пока не превратился в нежить и не был заточён здесь?
— Н-не знаю, — зачем-то ответил я.
— Моё имя Ласанар, хоть тебе это ни о чём не скажет. Я был жрецом подземного бога Хурху. Мой народ долгие годы сражался с яркендарцами...
— С кем? — уже почти не заикаясь, переспросил я.
— Ну, с другим народом, вздумавшим покорить этот остров и окрестные земли. Раз тебе о них ничего не известно, то, выходит, все яркендарцы давно сдохли. Это радует. Знал бы ты, как жестоко обращались они с моими соплеменниками! Мы, впрочем, тоже в долгу не оставались. Но их было больше, их водную магию за считанные годы, если не месяцы, мог освоить любой недоумок. А у нас боевыми жрецами становились только люди с выдающимися способностями, посвятившие магии всю жизнь... Мы пятились шаг за шагом, истекая кровью. В конце концов, стало ясно, что войну нам не выиграть. Нас оставалось мало, мы вынуждены были бросить свои селения и отступить в горы, где в спины нам били дикие орочьи шайки. А врагов становилось всё больше и они уже вовсю хозяйничали в наших долинах. Тогда я решил прибегнуть к последнему средству, которое мне оставалось — отыскать Хроманин.
— Что отыскать? — я так увлёкся рассказом, что даже опустил кирку.
— Это трудно объяснить. Видишь ли, Хроманин — это некая магическая субстанция... или особое пространство, где время течёт совсем иначе, а причинно-следственные связи существенно ослаблены. Понимаешь, о чём я?
— Нет, — пришлось мне честно сознаться.
— Если объяснить проще, то, отыскав Хроманин, я мог обратить время вспять, хотя бы локально, в критических точках, и исправить некоторые наши ошибки, которые привели к поражению.
Хроманин... Что-то дрогнуло в моей душе при звуке этого никогда прежде не слышанного слова. Забыв о недавно пережитом ужасе, о гибели друзей, о своём безвыходном положении, я с затаённым дыханием слушал рассказ этой полуистлевшей нежити, которая провела в затхлом подземелье невесть сколько веков.
— ...Так я напал на след Хроманина, о котором имелись смутные свидетельства лишь в самых сокровенных из наших преданий, — подошёл к окончанию своего долгого повествования Ласанар. — Мои ученики и помощники уже добрались до места, где должен был открыться проход. Мне оставалось присоединиться к ним, войти, овладеть тайнами Хроманина и нанести удар. Но проклятые колдуны яркендарцев, которых они называли «стражами мёртвых», опередили нас! Они провели какой-то чудовищный обряд, после которого я превратился в то, что ты видишь перед собой. Полагаю, моих учеников и охранявших их воинов постигла та же участь. Враги победили окончательно. Тому, во что я превратился, путь к Хроманину заказан.
— Но в Минентале нет никаких яркендарцев. И никто здесь о них не слышал, — в недоумении проговорил я, поудобнее устраиваясь на каменных ступенях, на которых давно уже сидел, слушая рассказ неупокоенного жреца.
— Ничего удивительного. Их исконные владения располагались на севере, за горными хребтами. А здешние места были настолько отравлены магией обряда, что тут, наверное, много столетий подряд люди не могли жить вообще.
— Тогда понятно. Говорят, на севере Хориниса мало кто бывал... А Хроманин? Его ещё можно отыскать?
— Думаю, да. Иначе я давным-давно покинул бы этот мир и воссоединился с Хурху. Он уже не первый век зовёт своего слугу, время от времени встряхивая горы! Но меня держала здесь тайна Хроманина. Я должен был ждать, когда придёт тот, кому я смогу её открыть. Теперь поиск Хроманина — это твой путь, Недар.
— Мой путь? Но это всё как-то... похоже на красивую сказку...
— Тебе трудно поверить? Ничего, это поправимо. В тот миг, когда я покину этот мир, тебя коснётся дыхание Хроманина.
— И когда это случится?
— Сейчас!
Выкрикнув это, Ласанар на миг замер, потом перевернулся в воздухе, издал страшный, пронзительный вопль, от которого у меня захолонуло в груди, и его трухлявая оболочка рухнула на сырые плиты. Кости мгновенно рассыпались в прах, остатки одежды осели и из-под них заструился светящийся голубой туман. Он окутал всё помещение, добрался до моих ноздрей, я невольно вдохнул и... увидел.
***
Следующие дни и ночи, считать которые у меня не было возможности, превратились в сплошной кошмар. Я не сошёл с ума и не наложил на себя руки только потому, что теперь знал. Точно знал, что Хроманин существует, и что мне суждено отыскать его. Знание это помогло отрешиться от большей части страхов, земных страстей и мучений плоти, сосредоточившись на одной-единственной цели.
Коротая время в глубине горы, что, точно варантский сыр, была изрыта древними подземельями и выработками Старой шахты, я обследовал все ходы, которые вели из зала. Каждый из них рано или поздно оканчивался небольшим помещением. Некоторые оказались затоплены, обеспечив меня питьевой водой, пусть и далеко не лучшего качества. В других я обнаружил нечто вроде алтарей и массивных подставок с каменными скрижалями, сплошь испещренными непонятными закорючками. Часть помещений вообще обрушилась, а в одном я нашёл превосходно сохранившиеся книги, разложенные по неглубоким нишам в стене. Те книги, страницы которых были заполнены всё теми же незнакомыми мне письменами, я брать не стал, а чистые, которых так и не коснулось ничьё перо, оставил себе. Таких набралось штук шесть или семь, кажется.
Вскоре мой последний факел догорел. Он был не из моих запасов, а из сумки Олдрика. Их с Гонсало тела я откопал после долгих изнурительных усилий. Кроме факелов, это принесло мне немного еды и орудий.
Друзей я похоронил там же, в проходе, за разрушенной колоннадой. Уложил вдоль стены и вновь тщательно засыпал камнями. Не хотел, чтобы они мешали мне разбирать завал. Однако тоннель, казалось, обрушился на всём протяжении. И когда мои скудные запасы пищи кончились, а силы полностью иссякли, я вернулся в зал, где вечность назад встретил Ласанара, и стал ждать смерти. Сама по себе она меня не страшила, но осознание того, что я так и не исполню обретённую здесь мечту, терзало душу столь свирепо, что посмертные муки в чертогах Белиара представлялись мне желанным избавлением.
Приглушённый стук, а потом и голоса, гулко отдававшиеся в моём каменном склепе, я принял за предсмертные видения. И лишь резанувший по воспалённым глазам свет заставил меня поверить, что всё происходит на самом деле.
— Эге, да это один из пропавших рудокопов! Кажется, тот самый иноземец, — голос раздался, казалось, прямо у меня в голове. — Похоже, он ещё жив!
Чьи-то сильные руки приподняли моё ставшее почти невесомым тело, в губы уткнулось твёрдое горлышко склянки, из которой немедленно хлынула живительная струя целебного зелья.
— Ну что, очухался? — услышал я знакомый голос, с трудом разлепил веки и увидел склонённое ко мне озабоченное лицо Яна, начальника Старой шахты.
— Недар, а где остальные парни? — спросил другой голос, и я припомнил, что он принадлежит моему старому знакомцу, рудокопу Глену.
Неподалёку переговаривались ещё какие-то люди, мелькали огни факелов — совсем недавно столь просторное и гулкое помещение внезапно стало тесным.
— Олдрик и Гонсало погибли... Завалило... — с натугой ответил я и сам едва услышал свой голос — так он был слаб.
— Вы нашли здесь что-нибудь ценное? — спросил Ян о том, что его больше всего занимало.
— Здесь... ничего нет, — выдохнул я.
— Сейчас проверим. Дрейк! Возьми парней и обыщи все эти помещения. Аарон, проверь, что у него в сумке.
Стражник Аарон, сосредоточенно сопя, вытряхнул мою сумку, которая валялась здесь же, рядом с пустой флягой. Кроме бритвы, кое-каких мелочей и нескольких книг там ничего не было.
— Что за книги? — спросил Ян.
— Здесь ничего не написано, — в недоумении ответил стражник, переворачивая страницы.
— Можно подумать, ты читать умеешь, — фыркнул Ян. — Дай сюда!
Он быстро перелистал одну книгу, вторую, взялся за третью.
— Действительно, пустые... А, постой-ка, здесь что-то есть! Хм... Тот, кто решился отвергнуть все соблазны и встать на путь добродетели, достоин узнать, где сокрыт источник моей силы. Это поможет ему порвать цепи, которыми этот мир сковывает его, и доказать, что он достоин принять знания Хроманина. Мудрец созерцает явление в целом, прежде чем приступить к чему-то новому, — с выражением продекламировал Ян. — Что за чушь?
— Не знаю... Кажется, пытался вести дневник... Потом факел погас, — с трудом выдавил я.
— Видно, он уже бредил, бедняга, — подал голос Глен.
— Похоже на то, — пожал плечами Ян. — Ладно, сложите его вещи обратно в сумку и тащите парня наверх. Как оклемается, отправьте в лагерь. Освобождаю его от работы на месяц. Малый выжил чудом... Ну что там, Дрейк?
— Здесь тоже пусто, — отозвался вынырнувший откуда-то светловолосый стражник.
***
Первые дни я был очень слаб. Но за мной неплохо ухаживали, и я начал поправляться. А к исходу месяца, отведённого мне Яном на лечение, почти полностью восстановил силы.
Между тем Старый лагерь жил своей обычной жизнью. Во Внешнем кольце витали запахи болотника, помоев, дыма, стряпни Снафа и гари из кузни Хуно. Вразнобой шумели голоса на рынке, звенели мечи на арене, время от времени раздавался мощный голос Торлофа, который оглашал распоряжения Гомеза с деревянного помоста, устроенного возле ворот Внутреннего кольца. А по ночам, озарённым всполохами магического барьера, шипели на вертелах тушки падальщиков и кротокрысов, пенились скисшее пиво из внешнего мира и дрянной шнапс из Нового лагеря, заключались сделки, раздавались удары и сверкали клинки в тёмных закоулках, звучали голоса проповедников из Болотного лагеря и лютни местных доморощенных музыкантов.
Но вся эта жизнь задевала меня уже не столь сильно, как прежде. Телом я был всё там же — на Минентальской каторге, а мыслями и душой уже шёл по следу тайны, имя которой — Хроманин. Видение, что я получил в древнем подземелье после ухода Ласанара, оказалось слишком туманным и не принесло ответов на все мои вопросы. Но было оно таким ярким и завораживающим, так влекло и манило, что мысли о Хроманине с того дня полностью завладели моим воображением. Ни о чём ином я и знать не хотел. И уж тем более не желал возвращаться в шахту и изо дня в день долбить опостылевшую жилу в надежде на жалкую плату от баронских щедрот. Такая жизнь и раньше противоречила моему прежнему, ещё до каторги, образу жизни и образованию. А уж теперь, когда мне удалось ухватить самый краешек одной из величайших тайн нашего мира, даже мысли о продолжении жалкого существования рудокопа казалась невыносимой.
Накануне того дня, когда мне надлежало возвращаться в шахту, я решился. В моём видении мелькала какая-то башня на побережье, и я положил себе начать поиски Хроманина именно с тех мест. Поэтому, дождавшись, когда заступившим на рассвете стражникам у ворот наскучит предполуденный зной и однообразие, я неторопливо направился к тому выходу из лагеря, от которого начиналась тропа на болота. Мои скромные пожитки и припасы были заранее собраны и уложены в сумку.
— Эй, иноземец, куда это ты собрался? — заступил мне дорогу один из стражников, лысый темнокожий детина с неприятным лицом и золотой серьгой в ухе.
— Снаф травок просил ему собрать, — равнодушным тоном отозвался я.
— Каких ещё травок?
— Пять пучков серафиса, десять адских грибов, восемь...
— Ладно-ладно, я понял. Можешь пройти. Только не отходи слишком далеко от ворот и постарайся вернуться до заката. А то хорони тебя потом, — зевнул доблестный привратник.
Его напарник лишь молча посторонился. Я согласно кивнул и неторопливым шагом навсегда покинул Старый лагерь.
Поначалу я действительно собирал травы и грибы. Во-первых, в пути они мне вовсе не помешают, а во-вторых, краем глаза я видел, что стражники следят за мной из тени надвратной арки. Шаг за шагом я удалялся от ворот и от прежней жизни, держа ближе к опушке леса. А когда первые деревья закрыли от меня ворота, я оставил сбор растений и припустил бегом в сторону реки.
Чего я не учёл, так это опасностей, подстерегающих путника вне надёжных стен лагеря. Прежде мне не доводилось забираться так далеко в одиночку, а в шахту и обратно мы ходили по десятку-другому человек под охраной отряда стражников. Да ещё два-три призрака шныряли с луками наперевес по окрестным зарослям на случай засады или появления стаи хищников. Теперь же я остался один на один с Миненталем, и помочь в случае опасности мне было некому.
А опасность не замедлила с появлением. Сначала я буквально наткнулся на целую стаю волков, с рычанием пировавших над растерзанной тушей кротокрыса. Спасло меня лишь то, что ветер дул в противоположную от хищников сторону, а толстый слой мха под деревьями скрадывал звук шагов. Звери так увлеклись дележом добычи, что я смог незамеченным отступить обратно к реке. Но это не уберегло меня от новых опасностей.
Едва я немного расслабился, как неподалёку раздался треск крыльев, и на меня набросился громадный шершень. Проклятая тварь успела ткнуть своим жалом мне в плечо, прежде чем я достал её киркой. Когда она с переломанными крыльями шмякнулась о ствол дерева, я, не дожидаясь появления новых летучих бестий, побежал вдоль берега к замеченному мной издалека деревянному мосту. Но здесь несчастного искателя тайн поджидала новая беда. Обшаривая взглядом противоположный берег, я не заметил, что внизу, под невысоким обрывом, притаилась целая стая глорхов. Когда заметил, стало уже поздно. Драться я с ними не мог, убегать было бесполезно, оставалось лишь броситься в реку ниже моста.
Сначала вся стая преследовала меня по воде, но вскоре большинство двуногих рептилий куда-то запропастились. Остался лишь один глорх — наиболее упорный или самый голодный. Он буквально дышал мне в затылок, приходилось постоянно нырять и уходить в сторону, чтобы избегать его клыков. А между тем ужаленное шершнем плечо немело всё сильнее и начало распухать. Движения мои становились всё более медленными и неуклюжими, в то время как мой преследователь оставался бодрым и всё более раззадоривался.
В конце концов, течение вынесло нас к месту слияния реки с другой — той, которую мы пересекали по охраняемому мосту каждый раз, когда направлялись в шахту. Здесь течение значительно усилилось, и глорх, почувствовав, что его затягивает в водоворот, принялся отчаянно выгребать к берегу, забыв о добыче. Мне же не оставалось ничего другого, как отдаться на волю речных струй, что влекли меня к водопаду. Его шум звучал всё ближе.
Кажется, когда мощный напор воды подхватил меня и подбросил в воздух, я орал во весь голос от страха. Но полёт длился недолго и закончился сильным ударом о воду, после чего я погрузился в зелёную полутьму. К счастью, мне хватило самообладания задержать дыхание и не наглотаться воды, в этом месте уже довольно солёной. Потом водоворот, затащивший меня в глубину, так же играючи вытолкнул мое побитое тело на поверхность. Немного отдышавшись, я огляделся по сторонам и принялся изо всех сил грести здоровой рукой и ногами, направляясь вправо, поскольку слева видел одни лишь скалистые обрывы. А, придерживаясь выбранного направления, я мог при определённом везении добраться до берега у Болотного лагеря, о местоположении которого имел некоторое представление из чужих рассказов.
Хотя море в тот день было спокойным, я быстро терял остатки сил. Но далеко плыть не пришлось. Вскоре впереди показались избитые волнами обломки какого-то судна, выброшенные на отлогий берег небольшой бухты. Не без труда доплыв до берега, я выбрался из воды и рухнул на песок в тени искорёженной носовой части разбитого корабля. Отдышавшись, занялся своей раной.
Всё же хорошо, что гигантские шершни не оставляют в ране своё ядовитое жало в отличие, например, от пчёл. В таком случае я бы уже был мёртв. А так всего лишь пришлось сделать надрез в месте укуса и выдавить часть яда заодно с кровью. Затем я достал из плотно завязывающейся, а потому почти не промокшей, сумки пучок собранных возле Старого лагеря трав и принялся жевать их. Большую часть проглотил, остальное наложил на рану. Как я знал, против яда шершней особенно хорош серафис, а его у меня имелось в достатке.
Постепенно отёк начал спадать и к руке вернулась подвижность. Плечо ещё неприятно ломило, а голова кружилась от попавшего в кровь яда, но идти я мог. Пора было выбираться отсюда и подумать о ночлеге — солнце уже скрылось за вершинами скал и небо начало темнеть. Но прежде мне вздумалось осмотреть корабельные обломки в поисках каких-нибудь полезных вещей. Святая наивность! Здесь явно уже не раз шарили до меня и собрали всё ценное.
Я разочарованно вздохнул и уже направился в сторону видневшихся вверху деревьев, как откуда-то сбоку на меня налетело пышущее пламенем чудовище! Мне прежде не доводилось сталкиваться с огненными ящерицами, но из рассказов тех немногих, кто выжил после встречи с ними, я знал, насколько эти существа опасны. А потому немедленно припустил по берегу бухты, не выбирая направления. Но когда первая ящерица стала отставать, с другой стороны ко мне, встопорщив высокий гребень на спине, бросилась ещё одна — такая же разъярённая, покрытая красной, будто раскалённой изнутри чешуёй. Я вскрикнул от испуга и кинулся в воду. Чудовище, разочарованно пыхнув из ноздрей чадным пламенем, осталось на песке. А я так быстро, как только мог, поплыл вдоль сложённого серым камнем обрыва, что ограничивал бухту справа.
Наполовину затопленный зев пещеры я заметил случайно. Просто повернул голову и увидел, что между скал, уже покрытых густой закатной тенью, зияет чёрное, будто смола, пятно. Забираться мне туда не хотелось, однако я не знал, как далеко берег Болотного лагеря и достанет ли мне сил до него добраться. Поэтому, борясь с подступающим страхом, стал выгребать к пещере.
Внутри обнаружились остатки деревянных мостков, вид которых меня несколько приободрил. Придерживаясь рукой за осклизлые доски, я выбрался на сухое место, покрытое мелкой галькой. Факелов я припас достаточное количество ещё во время подготовки к побегу из лагеря, и теперь, запалив один из них, направился вглубь подземелья.
Первые шаги дались особенно тяжело — слишком живо ещё было воспоминание об обвале, похоронившем моих друзей и едва не стоившем жизни мне самому. Но я вспомнил о чуде, что может ждать меня впереди, и мысль эта помогла преодолеть страх. Вскоре оказалось, что подземелье это — вовсе не естественная пещера, а шахта с неплохо сохранившимися остатками деревянной крепи. Видно, это были древние каменоломни, где некогда добывали камень для возведения замка, который теперь зовётся Внутренним кольцом Старого лагеря.
В подземелье было довольно сухо, несмотря на близость моря, и воздух оказался не таким спёртым, как стоило ожидать. Значит, где-то наверху есть второй выход. Может быть, даже не один. Это подтверждали и постоянные колебания пламени факела. Ободрённый своими наблюдениями, я пошёл быстрее и вскоре достиг большого подземного зала неправильной формы. Стены его несли следы искусственной обработки, но не имели каких-либо украшений или надписей. Обычная подземная выработка.
Я пошёл к противоположному концу зала и заметил, что слева, у стены, виднеются какие-то вещи. Выяснилось, что это старые, давно рассохшиеся бочки, рядом с которыми я с удивлением заметил пару вполне крепких сундуков. Они оказались заперты, а отмычек у меня не было. Да я и не умею ими пользоваться. От мысли сбить замки киркой пришлось отказаться, едва я представил, какой при этом поднимется грохот.
С сожалением я отошёл от сундуков и споткнулся о большой светильник вроде тех, которым освещалась Старая шахта. Поднял его, установил ровнее и поднёс факел к укреплённой сверху железной корзине, которую обычно заполняют смольём или пропитанными жиром тряпками. То, чем был заправлен светильник, загорелось, подземелье наполнил довольно приятный смолистый запах. Я огляделся и понял, что это место мне нравится. Почему бы не устроиться здесь на ночлег?
Осторожно разломав несколько бочек, я сложил у стены небольшой костёр, возле него расстелил облезлую шкуру, служившую мне постелью, и принялся доставать из сумки припасённую для путешествия провизию. Жизнь понемногу налаживалась.
Дым от костра поднимался к каменному потолку, клубился там и медленно утягивался в ближайшую штольню. Проветривалось здесь всё отменно, иначе я бы ни за что не стал разводить костёр в каменоломне — слишком живы были воспоминания о том, каким тяжёлым сделался воздух в подземелье, где я провёл столько страшных дней и ночей.
Набив живот и пригревшись, я развернул свой дневник, но написать ничего не смог, а вскоре незаметно для себя задремал. Вряд ли это можно было назвать настоящим сном, так как я вполне осознавал, что лежу на старой шкуре возле затухающего костра в заброшенной каменоломне на краю Миненталя. Но дух мой в это время блуждал где-то в ином месте. Оно было чудесным и странным, а я, оказавшись там, видел и понимал всё. Вернее, вот-вот бы понял, если бы мне хватило времени. Но какой-то посторонний, чрезвычайно назойливый звук не давал мне сосредоточиться, насильственно возвращал из того, прекрасного и необычайного, мира в прежний — полный боли, страха, опасностей, унижений и безнадёжности.
Первое, что я увидел, когда очнулся, были две ноги. Они торчали из полуистлевших остатков сапог парой сухих веток, начисто лишённые плоти. Какое-то время я тупо пялился на них, силясь понять, что это такое. Лишь некоторое время спустя догадался поднять взгляд выше и обнаружил, что ноги довольно уверенно поддерживают человеческий скелет, едва прикрытый почерневшими от времени обрывками одежды и сжимающий в костлявых руках здоровенный ржавый меч. Потом чуть в стороне раздалось неприятное похрустывание — тот самый звук, что вывел меня из грёз, смешанных с явью. Его издавали ещё два вооружённых и неприятно подвижных костяка, которые приближались ко мне из темноты. А за спинами их смутно маячило что-то чёрное, висевшее прямо в воздухе.
Оцепенение, охватившее меня после такого пробуждения, внезапно прошло, страх подкинул тело вверх, будто добрый пинок тролля, и я стрелой метнулся к тоннелю, который всасывал дым от моего костра. Не помню, сколько времени я бежал, петляя, мечась и натыкаясь то на новых оживших мертвецов, то на каменные стены или подгнившие брёвна крепи. Несколько раз прямо за моей спиной клинки со свистом рассекали воздух. Один из таких ударов едва не достиг цели, а спасло меня то, что я споткнулся в темноте о какие-то обломки.
Но всё когда-то кончается. Завершилось и это сумасшедшее бегство. Нащупав под ногами ступени, я на четвереньках вскарабкался по ним и оказался в помещении, куда сквозь щель в стене и квадратный люк наверху пробивался свет луны, показавшийся мне необычайно ярким после подземного мрака. Поэтому дверь я заметил сразу, но она оказалась заперта, а поднимать шум и выламывать её я не решился, чтобы снова не привлечь на свою голову толпу нежити. Зато я обнаружил другую лестницу — теперь уже деревянную и не такую древнюю, как всё остальное в этом месте. Вцепившись в ступеньки, стал взбираться ещё выше и вскоре оказался на вершине какого-то сооружения.
О Башне Туманов, таинственной и таящей нечто ужасное, в колонии не слышал только глухой. Поэтому я сразу же понял, где нахожусь. Но это открытие уже совершенно меня не пугало. Даже наоборот — то, что я оказался здесь, вполне отвечало моим планам. Нынешние развалины были куда ниже башни из моего первого видения, дарованного мне после ухода Ласанара к Аданосу, Инносу или Белиару — не знаю уж точно, куда он там отправился после своего затянувшегося земного посмертия. Но это было именно то сооружение, которое я видел тогда. А открытая площадка, где я находился, некогда служила перекрытием одного из средних ярусов. Сколько же лет этой башне?
Никто меня больше не преследовал, я восстановил сбившееся дыхание и успокоился. Страх отступил, но нарастала досада. Ведь там, у костра внизу, был не простой сон. Это подступало новое видение из Хроманина! Но зловредная нежить появилась так некстати, и я упустил шанс узнать что-то важное. Может быть, самое важное в моей жизни! Но кое-что, касающееся ближайшего будущего, я всё же успел запомнить и понять.
Уверенность моя в том, что очередная разлука с Хроманином долго не продлиться, крепла с каждым новым поворотом мысли. Это необходимо было немедленно записать. Где мой дневник? Я принялся рыться в сумке и понял, что книг в ней теперь не шесть, а всего лишь пять. Та, в которой я начал вести записи, осталась в тёмной глубине каменоломни. Возвращаться за ней я не мог, поэтому взял новую. Полная луна давала достаточно света моим привыкшим к темноте глазам.
«Пришедшие из глубины времён видения Хроманина открыли предо мной будущее. И ничто уже не сможет поколебать мою веру, ибо дарованные мне видения затронули самоё сердце», — записал я на первой странице. А потом, подумав немного, добавил: «Разделённое воссоединится вновь, если силой разлучено будет на краткое время».
Я оторвал взгляд от освещённых лучами ночного светила строк и прислушался. Внизу, у основания башни, явно кто-то топтался и бормотал что-то себе под нос. Потом раздался негромкий стук и уверенный мужской голос отчётливо произнёс:
— Эй, есть здесь кто-нибудь? Откройте!
Затем, после недолгого молчания:
— Ну, как хотите. Тогда я сам войду. А кто не спрятался — я не виноват.
Раздалось тихое звяканье металла и лёгкий скрежет.
Я осторожно свесил голову в ближайший пролом и успел заметить, как вспыхнул факел, и чья-то фигура скрылась в дверном проёме.
Кто этот человек? Наверняка очередной охотник за приключениями и чужим добром, которыми Миненталь кишит, как помойка мясными жуками. А если он поднимется сюда и обнаружит меня? Одинокому беглому рудокопу такая встреча ничего хорошего не сулила. Поэтому я как можно тише перебрался в то место на площадке, куда обломок стены не пропускал лунный свет, и затаился в тени. Впрочем, поднимись сюда человек с факелом, меня это укрытие не спасло бы.
На моё счастье, пришелец избрал другой путь и спустился по каменным ступеням в подземелье. Ну что ж, надеюсь, с моими недавними преследователями ему будет, чём заняться. А я поспешил воспользоваться тем, что дверь теперь открыта — торопливо спустился по лестнице и с облегчением покинул Башню Туманов.
***
Как я выжил в ту ночь, для меня и самого большая загадка.
Выбравшись из башни, я ненадолго остановился и задумался, куда идти. Спускаться к морю было не за чем, да и страшно — там до сих пор бродили огненные ящеры. Пойти налево? Там, как я слышал, должны быть поросшие лесом овраги и довольно оживлённая тропа в Болотный лагерь, на которой меня даже в ночной час может заметить какой-нибудь баронский лазутчик или припозднившийся торговец. Справа тоже лес, река с непреодолимым для моих слабых сил течением и древние руины, в которые не рискуют соваться даже самые отчаянные храбрецы.
Лес, густой и мрачный, темнел и впереди. Но я уже знал, что здесь его полоса не слишком широка, а за ней — узкая река, берущая начало где-то в землях орков. Говорят, на ней в своё время имелось несколько мостов, по которым доставлялась руда к побережью. Некоторые из них наверняка целы. Башня Туманов не принесла ответов на мои вопросы и едва не стала смертельной ловушкой. Поэтому сейчас мне было нужно укрытие, чтобы восстановить силы, выспаться и подумать, что делать дальше.
Наверное, я бы ещё колебался. Но за спиной, из недр башни, послышался какой-то шум, и мне не оставалось ничего иного, как пуститься напрямик через лес к реке.
Кажется, в последний раз я так бегал в ранней юности, когда был резв и полон сил. Только теперь меня гнало вперёд не желание быть первым и не ощущение полноты жизни, а страх. Страх этот не был порождением моего измученного мозга, он имел плоть, снабжённую множеством клыков, когтей и ядовитый жал. Он катился за мной по пятам, норовя схватить, разодрать, растерзать. Страх рычал, выл, ревел, стрекотал и взвизгивал от бессильной злобы. А я мчался по тёмному лесу, лишь по наитию избегая столкновения с древесными стволами, перепрыгивая через кучи валежника и проламываясь сквозь кустарник.
Река, в которую я вломился подобно раненому вепрю, задержала часть моих преследователей, но остальные бросились следом. Течение узкого водного потока не успело отнести меня далеко вниз, почти сразу же я почувствовал под ногами скользкое дно. Хватая ртом воздух, выволок тело из воды и принялся карабкаться на невысокий здесь береговой обрыв. Мокрая глина ускользала из-под пальцев, но утробное рычание откуда-то из темноты придало мне прыти, и я в два счёта одолел подъём. Разочарованный вой снизу дал мне знать, что мои преследователи также преодолели реку и едва не настигли свою несчастную жертву.
Я снова бросился бежать без оглядки. Теперь лес был только слева от меня, а справа серебрилась в свете заходящей луны река — не та, которую я только что преодолел, а вторая, текущая откуда-то из окрестностей Нового лагеря. Рёв и вой за спиной утихали, но лес по левую руку грозил мне новыми звуками и сверканием чьих-то красных глаз. Я выскочил на берег, перепугав пару мирно отдыхавших варанов, испугался сам и вновь кинулся в воду.
Здесь течение оказалось более плавным, и у меня хватило сил добраться до заросшей рогозом и тростником длинной косы, которую река намыла посередине русла. Вараны не стали меня преследовать, погоня из леса отстала окончательно, других опасностей поблизости не наблюдалось, и потому я позволил себе рухнуть на песок и погрузиться в глубокое, без сновидений, забытьё.
***
Утро выдалось хмурым и ветреным. Рваные клочья серых туч тащились так низко, что в их бугристых тушах тонули вершины гор и гасли сполохи магического барьера. Время от времени тяжёлые капли косого дождя начинали хлестать поверхность реки и громко шуршать в листьях рогоза.
Всё тело моё ныло после вчерашнего перенапряжения, покрывавшие его свежие синяки и ссадины противно саднили, а душу грызли сомнения. В довершение моих злоключений на берегу реки, напротив стен Старого лагеря, замелькали красные доспехи баронских призраков, и мне пришлось полчаса пролежать в сырых прибрежных зарослях, судорожно вцепившись в рукоять кирки — единственного моего оружия. Но вскоре отряд удалился куда-то в сторону лесной опушки, и я выполз на песок. Еда у меня почти закончилась, да и та, что ещё оставалась, промокла и превратилась в нечто малоаппетитное. К счастью, на глаза мне попалось устроенное в песке гнездо падальщика. Крупные зеленоватые яйца, оказавшиеся совсем свежими, полностью утолили мой голод.
Насытившись, я поспешил убраться подальше, пока не явилась хозяйка ограбленного мной гнезда. Двинулся вдоль косы вниз по течению с таким расчётом, чтобы лес скрыл меня от стен Старого лагеря. Я знал, что стражники несут службу кое-как, устроенные на стенах навесы из шкур и старой парусины сильно затрудняют обзор, а отделяющее меня от возможных наблюдателей расстояние достаточно далеко, но всё же не стал попусту рисковать. Дождь к тому времени закончился.
Отойдя на дальний конец отмели, я сел на песок и задумался. Из своих видений я помнил, какие ощущения возникают при вхождении в Хроманин. Но я по-прежнему не знал, где мне искать вход в это особое пространство и как он выглядит. Под Башней Туманов я не заметил ничего, что указывало бы на его близость, а местная нежить оказалась не столь общительной, как Ласанар, и напала на меня.
Но с чего я взял, будто в Хроманин возможно попасть лишь из одного места? Он может открываться в любой точке нашего пространства. Однако наиболее вероятные места — в старинных развалинах, где в древности могли проводиться магические обряды, истончившие ткань мироздания. Почему бы не отправиться, например, в окрестности хижины охотника Кавалорна? В прошлом году Торус посылал туда меня и ещё двух рудокопов под охраной кого-то из призраков, чтобы забрать шкуры и мясо. И я видел неподалёку от хижины полуразвалившуюся башню.
А если всё это — и встреча с Ласанаром, и видения Хроманина — не более чем порождения моего больного воображения? В подземелье я находился на самом пороге смерти, да и события после бегства из лагеря не способствовали восстановлению душевного равновесия. Неужто никакого Хроманина нет, я выдумал его, чтобы сбежать от ужасной действительности в свои сладостные мечты?
Я похолодел, представив на миг, что ждёт меня впереди, если всё это правда. Но нет! Нельзя поддаваться отчаянию. Хроманин есть, и я найду его.
Достав очередную чистую книгу — ведь предыдущая, с прошлой записью, так и осталась на вершине Башни Туманов — я развернул её и написал:
«О, Боги! За что же я, простой смертный, удостоился чести получить столь великое наследие. Меня страшит одна лишь мысль о том, что я могу вновь его потерять, поддавшись сомнению.
Мудрый рыбак время от времени ищет удачи на другом берегу озера».
Последняя фраза касалась моих ближайших планов относительно обследования других руин Миненталя, до которых я только смогу добраться.
Я так увлёкся, что двух шныгов, выбравшихся из воды в нескольких шагах от меня, заметил лишь после того, как один из них угрожающе заворчал. Вскочив, как ужаленный, я немедленно обратился в бегство. Шныги какое-то время преследовали меня, но вскоре отстали — их широкие перепончатые лапы хороши в воде, но для долгого бега они мало приспособлены. Я переполошил самку падальщика, предававшуюся скорби над разорённым гнездом, и, почти не сбавляя скорости, преодолел узкую протоку, что отделяла приютившую меня отмель от противоположного занимаемому Старым лагерем берега реки.
Остаток дня ушёл на путь до хижины Кавалорна. Сначала я пробирался мимо охраняемого баронскими стражниками моста. Потом прятался за деревом, когда буквально в нескольких шагах от меня прошёл караван в сопровождении нескольких стражников — десятка полтора рудокопов тащили со стороны шахты тяжёлые ящики с рудой. Затем пришлось удирать от стаи падальщиков, гнавших меня до тех пор, пока я, задыхаясь от бега, не поднялся на возвышенность по пути к Новому лагерю. Речку, низвергавшуюся оттуда широким водопадом, я перешёл по давно не чинившемуся мосту. Следующий мост был переброшен через узкое ущелье.
Вскоре я добрался до укрытого скалами навеса, под которым тлел небольшой костёр. Возле него мирно сидели какой-то вор из Нового лагеря и незнакомый мне молодой стражник из Старого. Они что-то увлечённо обсуждали. Но от моих глаз не укрылось то, что оба они время от времени окидывали окрестности внимательными и настороженными взглядами. Меня от них укрыли лишь спасительные сумерки, уже сгустившиеся над Долиной Рудников, да вновь начавший моросить дождь. Поняв, что миновать этих двоих незамеченным мне не удастся, я осторожно отполз назад, за скалу. Придётся искать другой путь к развалинам.
Я пошёл обратно, за переброшенный через щель в скале мостик, и повернул налево. Каким-то чудом проскользнул между возвращавшимся в Новый лагерь отрядом воров и устроившейся на ночлег у берега озера стайкой здоровенных кровяных шершней. Чавкая вязким прибрежным илом, добрался до каких-то покосившихся хижин, устроенных прямо над водой и поддерживаемых подгнившими сваями. В одной из этих заброшенных построек и провёл ночь. Сырость и комары не помешали мне крепко уснуть — так я устал за этот долгий и полный опасностей день.
***
Разбудили меня солнечные лучи, пробившиеся сквозь широкие щели в стене приютившей меня хижины. Похоже, я проспал всё утро, но зато прекрасно выспался и отдохнул. Правда, очень хотелось есть.
Однако сильнее всех прочих чувств была охватившая всё моё существо спокойная радость понимания. Омрачало её лишь ощущение потерянного на бесплодные поиски времени. Совершенно напрасно я ушёл от побережья вглубь долины. Искать путь в Хроманин действительно следовало в подземелье Башни Туманов. И с чего я вообще взял, что её неупокоенные обитатели пытались причинить мне вред? Желай они этого, я бы умер во сне, даже не поняв, что произошло. Должно быть, ученики и сподвижники Ласанара просто ждали моего пробуждения, чтобы заговорить со мной. Вероятно, за минувшие века они утратили навыки человеческой речи, и им требовалось время, чтобы подобрать слова. Я же потерял голову от страха и в панике покинул подземелье, а они, приняв меня по причине такого поведения за обычного расхитителя гробниц, устремились в погоню...
Потягиваясь, я пристроил за спиной верную кирку и выбрался из хижины. Остановился на краю деревянной площадки, на которой она была устроена. Зажмурился от отражавшихся от вод озера солнечных бликов и счастливо улыбнулся.
— А это ещё кто такой?! — раздался позади меня чей-то недовольный вскрик.
Сердце ухнуло куда-то вниз пустого живота, я испуганно обернулся.
На берегу, неподалёку от хижины, стояли трое и недобро на меня глядели. Судя по лёгкому оружию, добротным серым курткам мехом наружу и коротким плащам, которыми так удобно при случае закрывать лица, это были воры из Нового лагеря.
— Это шпион! Его гуру подослали, точно вам говорю! — сказал один из них, сняв с плеча лук.
— Может, просто беглый крестьянин или скребок? — с сомнением предположил второй.
— Да какая разница, — пожал плечами третий. — Его нельзя отпускать живым. Он наверняка что-то разнюхал и при первой же возможности выдаст наше маленькое предприятие, — тихо добавил он, но я его услышал.
Тот, что держал в руках лук, наложил на тетиву стрелу и окликнул меня:
— Эй, оборванец! А ну иди сюда!
Я не собирался так глупо умирать в двух шагах от величайшей тайны мироздания, а потому набрал в грудь побольше воздуха, оттолкнулся ногами от жалобно заскрипевших досок и прыгнул в воду. Сразу же постарался уйти как можно глубже, что оказалось нетрудно, так как кирка ощутимо тянула вниз. Погрёб в ту сторону, где должен был находиться противоположный берег. Вынырнул уже на середине озера. Рядом со мной в воду со злобным шипением сразу же вошла стрела. Я не стал дожидаться, когда стрелок прицелится лучше, глубоко вдохнул и нырнул снова. Когда в следующий раз моя голова показалась на поверхности, до поросшего рогозом и осокой берега оставалось совсем недалеко, а очередная стрела, выпущенная ворами, плеснула в нескольких шагах в стороне. На таком расстоянии попасть не слишком умелый стрелок мог разве что случайно, а преследовать меня в воде воры не решились — вероятно, не умели плавать.
Достигнув берега, я сразу был вынужден принять бой. Как только пересёк узкую полосу рогоза, как на меня со злобным жужжанием накинулся шершень. Только удача и не брошенная в воде кирка помогли мне избежать встречи с длинным ядовитым жалом.
Я опустился на не успевший ещё прогреться камень возле мёртвого шершня и задумался. Затем по обретённой недавно привычке решил записать свои мысли. Развязал туго затянутый мешок, достал очередную чистую книгу и написал:
«Даже не смею надеяться, что когда-нибудь сам смогу узреть Хроманин. Дни пустых странствий и пустых слов остались позади. Будто камень упал с моей души — теперь мне будет легко достичь исполнения несбыточного. Ныне я уже не так далек от этого».
Затем, думая об участи спутников Ласанара, навеки погребённых в старой каменоломне под Башней Туманов, добавил на следующей странице: «Забыты деяния тех, кто некогда вместе с ним поднялся на борт».
Я отвлёкся от своего занятия и обвёл взглядом окрестности. Проклятье! Справа, на скалах, в которых я побывал вчера в сумерках, на фоне яркого неба мелькнула чья-то тёмная фигура. Не иначе проклятые воры решили обойти озеро и убить меня! Слева узкая полоска берега упиралась в высоченный отвесный обрыв, там выхода не было. Разве что переплыть озеро в обратном направлении, где меня наверняка поджидали. Оставалось бежать вправо, навстречу замеченному на скалах преследователю, в надежде проскользнуть под самым его носом. Я вскочил, торопливо затянул завязки мешка, и бросился бежать. Шныг, который, как оказалось, нежился на мелководье неподалёку от меня, испуганно затрещал стеблями рогоза и возмущённо заворчал, но я уже был далеко.
С человеком, которого я издалека принял за одного из преследовавших меня воров, я едва не столкнулся, обогнув высокую прибрежную скалу. Это был тот самый молодой стражник, которого я видел у костра накануне. К счастью, он был занят тем, что, изрыгая проклятия, увлечённо рубил наседавших на него варанов, и не замечал ничего вокруг. Длинный меч с шипением рассекал воздух и с хрустом — кости ящеров. Собранные в хвост на затылке светлые волосы задорно мотались из стороны в сторону. Но мне некогда было развлекаться созерцанием схватки. Я заметил за спиной стражника деревянный не то настил, не то навес, пристроенный к самой скале. Страх помог мне проворно и достаточно бесшумно на него вскарабкаться, перелезть на скалу и незамеченным покинуть опасное место.
***
На то, чтобы добраться до побережья, у меня ушло два дня. Сначала пришлось, соблюдая все возможные предосторожности, огибать Старый Лагерь. Потом, когда я уже дошёл до ведущей на болота тропы, с которой можно было бы свернуть в сторону Башни Туманов, на ней показались стражи Братства, и я на всякий случай подался влево и укрылся в ближайшем лесу. Махнув рукой на оживлённую тропу, решил пробираться берегом реки. Ночевал в лесу, найдя подходящую ямку в корнях большого дерева и зарывшись в прелые листья. Поесть за весь день удалось лишь собранных по пути ягод да буковых орешков.
С утра решил пересечь реку недалеко от старого моста, где недавно испытал столько опасных приключений. Но сначала едва не попал в лапы очередной шайке воров, а потом вновь пришлось удирать от стай хищников. Выручило то, что во время своих блужданий нашёл пару кустиков травы снеппера, сок которой позволяет какое-то время бежать с невиданной для человека скоростью. Но уже в сумерках звери прижали меня к реке в том месте, где она с грохотом низвергалась в море. Чтобы избежать верной гибели в клыках глорхов или варгов, вновь пришлось прыгать в водопад. На этот раз я уже знал, что меня ожидает, был готов внутренне, а потому даже не закричал от ужаса во время короткого полёта. Да и удар о воду вышел не таким сокрушительным, как в прошлый раз.
Я не решился лезть в катакомбы ночью. Казалось бы, какая разница? Под землёй и днём, и ночью одинаково темно. Но всё же что-то во мне отчаянно сопротивлялось давно выстраданному желанию скорее завершить поиски. Я поддался этому чувству и выбрался на берег у разбитого корабля, в обломках которого и надумал заночевать.
Огненных ящериц не было видно и слышно, а потому я решился развести небольшой костёр из старых корабельных досок. Пропитанное морской солью дерево горело не охотно, но всё же скудное пламя позволило мне приготовить еду — поджарить несколько оставшихся в сумке грибов, собранных в лесу ещё утром, и пару найденных на берегу моллюсков.
Кое-как утолив голод, я вновь потянулся за дневником. Порылся в сумке и рассмеялся — оказывается, книгу с прошлой записью я тоже потерял, как и все предыдущие. Вероятнее всего, она так и осталась лежать там, на берегу озера близ Нового лагеря. Ну и ладно. Главное, я добрался сюда живым и относительно здоровым. Воспоминания о том, сколько раз я мог погибнуть вместе со своим знанием о Хроманине, заставило меня содрогнуться. Почему я пустился на эти поиски в одиночку? Не лучше ли было подыскать себе смелого и сильного спутника, помощь которого помогла бы избежать многих бед и опасностей? На память почему-то пришёл тот стражник, который так лихо рубился с ящерами. Кстати, а не его ли голос я слышал несколько дней назад, когда укрывался в темноте на вершине Башни Туманов? Может быть, мне стоило окликнуть его и рассказать всё? А что если он идёт по моим следам и читает мои записи? Глупо на это надеяться, ведь парень может оказаться законченным негодяем или попросту неграмотным, но всё же...
«Я не должен был вставать на этот путь один. Мне следовало разделить знание, сокрытое во мне, с достойным, который найдет меня. Надеюсь, моё ожидание не затянется надолго...
Ты найдешь меня там, где всё началось», — записал я в предпоследней из остававшихся у меня книге. А потом, улыбнувшись, бросил её на песок с таким расчётом, чтобы её было видно всякому, кто здесь появится. Конечно, храбрый и хорошо вооруженный человек вряд ли станет прыгать в водопад, так как сможет пройти к башне напрямую, через лес. Но любопытство может его заставить спуститься к берегу бухты и обследовать корабельные обломки. Если, конечно, он не сделал этого в прошлый раз.
Улыбаясь своим мыслям, я забился в проломленный трюм и уснул.
***
И вот я вновь в подземелье под Башней Туманов. В руке моей потрескивает самодельный факел, пропитанный смолой с корабельного корпуса. Над головой сырой, покрытый плесенью камень и полусгнившие остатки деревянной крепи. А вокруг давящая тишина заброшенной каменоломни.
С трудом сдерживая невольный страх, будучи готовым пуститься в бегство при малейшем признаке опасности, я преодолел раздвоенный тоннель и оказался в знакомом уже просторном зале. Как и при первом моём посещении, он был тих и пуст. Светильники и факелы на стенах давно погасли, и я зажёг их вновь.
Под ногой что-то хрустнуло. Я опустил факел пониже и увидел, что наступил на кость скелета, рядом с которым валяется ржавый обломок меча. Подробно обследовав каменный пол, отыскал останки ещё нескольких скелетов, изломанного оружия и почти истлевших обрывков одежды. Должно быть, тот человек в прошлый раз не просто побывал в подземелье, но и полностью очистил его от нежити, некогда бывшей древними жрецами и воинами.
— Проклятье! — в отчаянии вскричал я. — Неужели здесь никого не осталось? Но кто же тогда укажет мне путь в Хроманин?!
Когда утихло эхо, вызванное моим голосом, где-то под потолком зала, в самом тёмном его углу, раздался какой-то шорох. А потом оттуда ко мне спустилась фигура, закутанная в обрывки мантии и увенчанная сверху голым оскаленным черепом.
— Ты ищешь Хроманин? — прошелестел глухой голос.
— Д-да, — робко ответил я. — Меня прислал Ласанар. Т-ты ведь его ученик?
— Да, — был ответ. — У нас давно всё готово. Очень, очень давно. Но лишённым жизни не дано войти в эту дверь, она открывается лишь тем, чьё сердце ещё бьётся. Войди же!
Вымолвив это, неупокоенный взмахнул костлявыми дланями, и полутьма подземелья озарилась светом — таким ярким, что мне пришлось крепко зажмуриться. А потом я открыл глаза и, сбросив своё измученное тело, словно ставшую тесной одежду, шагнул вперёд. Навстречу мечте.
***
Наверное, стоило бы рассказать вам, что было со мной дальше. О том, что я узнал, увидел и какие возможности обрёл, войдя в Хроманин. Но вряд ли мне достанет слов, чтобы описать всё это. Я ведь не умудрённый десятилетиями упорных занятий маг, а всего лишь несчастный рудокоп с каторги в Долине Рудников. Пусть и рудокоп с непростым прошлым. Потому не стану даже пытаться. Скажу лишь, что, получив власть над временем, причинами и следствиями событий, я постарался употребить обретённое могущество на то, чтобы разрушить проклятый магический купол и дать свободу всем, кто был под ним заключён. Те, кого я избрал своими орудиями для воплощения этого замысла, неоднократно ошибались и даже гибли, но я каждый раз давал им новый шанс. А когда барьер пал, перед ними и мною открылись новые пути и возможности. И я принялся выбирать те из них, которые представлялись лучшими, а потом с ужасом смотрел на то, что получилось в итоге. И начинал заново.
Я выронил из рук кирку и устало опустился на холодный камень забоя рядом с Олдриком. Мой товарищ, что-то негромко напевая, уже развернул серую от ветхости и жира тряпицу и принялся делить наши скудные припасы на три части, ловко орудуя обломком ножа.
— Куда это Гонсало запропастился? — спросил я, только теперь заметив отсутствие третьего рудокопа, который обычно работал рядом с нами.
— Сказал, что хочет разведать заброшенный штрек. Там как раз недавно стражи из Братства повыбили ползунов. А, может, попросту отлынивает от работы и дуется с Алефом в кости. Ты же знаешь этих бездельников, — прервав пение, просветил меня Олдрик. — Жрать захочет, придёт. Лучше посмотри, что у меня есть, — добавил он, с торжественным видом извлекая из сумки глиняную бутылку.
— Пиво? — уточнил я.
— Угу, — отозвался Олдрик, уже начавший набивать рот затвердевшим от времени сыром. — Кислятина, конечно. Но здесь другого не бывает.
Мы уже почти расправились со своими скудными пайками и успели по паре раз приложиться к бутылке, когда появился Гонсало. Выглядел варантец очень взволнованным. Его смуглое горбоносое лицо побурело от волнения, а жёсткие чёрные волосы отчаянно торчали в разные стороны.
— Явился! — напустился на него Олдрик. — Твою норму мы с Недаром должны выполнять, что ли? Ты же знаешь Яна — он, чуть что, с нашего брата по три шкуры содрать готов...
— Да погоди ты бухтеть! — прервал варантец его излияния одним взмахом здоровенной ручищи. — Я там такое нашёл, такое... — не найдя слов, Гонсало изобразил странный жест, будто обнимал нечто огромное.
— Толком объясни, что ты там нашёл, — постарался немного успокоить его я. — Богатая рудная жила? Или ещё что?
— Да какая, к орочьим демонам, жила! — рявкнул наш темпераментный друг на всю шахту и, будто опомнившись, перешёл на громкий шёпот. — Подземелье там! Храм старинный или я не знаю что...
Только теперь заметив разложенную на тряпице еду, Гонсало сграбастал свою порцию, одним махом запихал в рот, торопливо разжевал, свирепо вращая глазами, потом схватил бутылку и с гулким бульканьем вылил остатки пива себе в глотку.
— Поглядеть надо, что там за подземелье, — задумчиво ероша светлые, с заметной проседью волосы, проговорил Олдрик. — Недар, как думаешь?
— Конечно, надо. Если что стоящее, то, глядишь, всем троим руды отсыплют и отдохнуть дадут недельку-другую вне очереди. А то, чем боги не шутят, и в призраки зачислят.
— Только факелов захватите побольше, я свои все пожёг, — деловито проговорил Гонсало.
— У нас их тоже не густо, — проворчал Олдрик, но всё же принялся торопливо собираться.
Я вздохнул, поднялся, взял свою верную кирку и пристроил её в ременной петле за спиной.
Увидев, что мы готовы, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу Гонсало бросился к выходу из забоя. Мы с Олдриком последовали за ним. Оказавшись в главном стволе шахты, пробежали по скрипучим деревянным мосткам и, под недоумённым взглядом одного из стражников, свернули в заброшенный штрек.
— Эй, вы куда?! — окликнул нас служивый.
— Руду поищем, пока ползунов нет, — на бегу ответил ему Олдрик, и мы один за другим нырнули в тёмное жерло штрека.
В отличие от главного ствола и действующих выработок, здесь не горели большие жировые светильники, расставленные по всей используемой части Старой шахты. Поэтому Олдрик сразу же запалил факел, а я на всякий случай вынул кирку из петли и взял наперевес.
— Да нет тут никого, — успокоил нас Гонсало.
Правда, уже через пару шагов выяснилось, что он был не совсем прав. Впереди раздалось злобное шипение, а вслед за ним из-за поворота нам навстречу вылез ползун. Чудовище снова зашипело и растопырило суставчатые, усеянные зазубренными наростами конечности.
— Бежим! — едва не выронив факел от испуга, вскрикнул Олдрик.
— Ещё чего, — упрямо проворчал варантец и поудобнее перехватил рукоять кирки. — Вы на него гляньте, он же полудохлый!
Я уже успел немного разглядеть ползуна и убедился, что Гонсало прав. Хитиновая броня на голове чудовища была рассечена, глаз повреждён, жвала свёрнуты набок, а вместо средней ноги слева торчал сочащийся тёмной кровью обрубок.
— Давай его прикончим, — сказал я и встал рядом с варантцем. Он утвердительно хекнул и нанёс первый удар.
Олдрик в драку лезть не решился, но не сбежал и исправно подсвечивал нам сзади факелом на протяжении всей недолгой схватки. А когда ползун с противным визгом растянулся на камнях, немного подёргал оставшимися ногами и затих, наш храбрец вышел вперёд и не без опаски потыкал в тушу носком растоптанного сапога.
— Кто это его так изувечил?
— Мы, — ухмыльнулся Гонсало.
— Да нет, он уже был покалеченный, — уточнил я.
— Так я ж говорю — стражи здесь недавно орудовали, — ответил варантец. — Они жвала зачем-то собирают. Дней с десять тому Алеф нашёл дохлого ползуна, отволок его башку Гор-на-Бару, так тот за неё целую кучу руды отвалил.
— Тогда нужно забрать голову, — кивнул Олдрик на ползуна.
— Зачем её целиком тащить? Сейчас мы жвала вырвем и всё, — с этими словами Гонсало принялся за дело, помогая себе концом кирки и затейливыми варантскими ругательствами. — Вот и готово, — сказал он вскоре, пряча жвала в мешок. — Уже не зря сходили.
— Может, назад? — предложил Олдрик.
— Ещё чего! Тут и идти-то осталось... — не понял тонкой душевной организации нашего миртанского друга толстокожий варантец.
— Идём дальше, — поддержал его я.
— Только потом не говорите, будто я вас не предупреждал, — обречённо вздохнул Олдрик и принялся зажигать новый факел.
Мы прошли ещё несколько десятков шагов. Сюда уже не доносились звон кирок, уханье дробилки, голоса стражников и рудокопов из главного ствола шахты. Лишь слышно было, как где-то неподалёку размеренно капает с потолка вода.
— Нам сюда, — сказал Гонсало, сворачивая в сторону кучи больших каменных глыб.
Подошедший Олдрик поднял факел повыше и осветил узкую чёрную щель, что таинственно зияла позади завала.
— Наверное, когда в прошлый раз тряхнуло, камни скатились, она и открылась, — предположил я.
— Скорее всего. Иначе её до меня кто-нибудь заметил бы, — пожал плечами варантец. — Пошли внутрь.
— А если там ползуны? — засомневался Олдрик.
— Нет там никого. Я до самого конца дошёл — пусто, — возразил Гонсало и решительно принялся протискиваться в щель.
Мы с Олдриком без труда последовали за нашим широкоплечим другом.
— Вот это да-а! — невольно вырвалось у меня, когда мы оказались внутри. Сразу позади завала начинался широкий, плавно изгибающийся проход. По одной его стороне шла частая колоннада из четырёхгранных каменных столбов, местами разрушенных. Противоположную от них стену покрывали большие квадратные плиты, украшенные крупной затейливой резьбой. С потолка, находившегося на высоте в два человеческих роста, свисали неопрятные клочья паутины и лишайников.
— Я ж говорил! — произнёс варантец с такой гордостью, будто сам всё это построил. — Идёмте дальше!
Мы двигались по этому проходу, наверное, около получаса, время от времени перелезая через завалы, образованные рухнувшими колоннами. Наконец тоннель закончился и мы оказались перед большими каменными створками, испещрёнными непонятными символами.
— Я в первый раз тоже до неё дошёл, — сказал Гонсало, указывая на дверь. — Но у меня факелы закончились. Назад с полдороги пришлось на ощупь пробираться.
— И что теперь? — спросил Олдрик.
— Попробуем открыть, — пожал могучими плечами варантец.
— А вдруг... — снова начал наш осторожный приятель.
— Да чего ты заладил: «вдруг, вдруг»... — отмахнулся от него Гонсало. — А ну, навались!
Мы навалились. Дверь под нашими совместными усилиями не подалась ни на волосок.
— Может, она в другую сторону открывается? — предположил я. Мной уже овладел азарт, и все опасения Олдрика только вызывали раздражение. Я хотел... нет, я жаждал заглянуть за эти таинственные створки и любой ценой узнать, что они скрывают.
— Тогда бы ручки какие-нибудь были снаружи, — поскрёб затылок Гонсало. — Видно, придётся кирками пробивать.
— А если тут какой-нибудь скрытый механизм? — озираясь вокруг, произнёс Олдрик. Видно, его всегдашнюю осторожность тоже заглушил исследовательский зуд.
Гонсало одобрительно хмыкнул и принялся ощупывать стену возле дверей. Я последовал его примеру. Олдрик просунул факел между ближайшими колоннами.
— А это что такое? — задохнувшись от азарта, громко прошептал он.
— Где?! — бросился я к нему.
— Вот, смотри, тут камень выступает...
Я шагнул вперёд и надавил ладонью на квадратный выступ, поверхность которого была явно отполирована чьими-то многочисленными прикосновениями. Ничего не произошло.
— Дай-ка... — полез сзади Гонсало.
Но я уже приналёг посильнее, камень подался под моей рукой и неожиданно плавно погрузился в стену. Где-то в глубине каменной толщи раздался громкий скрежет, створки двери поползли в стороны, пол под ногами задрожал... А потом в уши ударил страшный грохот и наступила темнота.
Меня спасло то, что я находился по другую сторону колоннады. Большинство каменных столбов переломились, словно тростинки, но некоторые уцелели, как и та часть потолка, которую они поддерживали. Руки-ноги были целы, только на каждом вдохе резко болели рёбра, а когда я коснулся нестерпимо гудевшей головы, то рука стала влажной и липкой.
А вот моим друзьям повезло меньше. Когда я немного пришёл в себя и сумел зажечь один из своих факелов, то увидел страшное зрелище. Потолок прохода обрушился, полностью отрезав обратный путь. Прямо возле моих ног из-под обломков виднелась судорожно сжатая и застывшая смуглая ладонь, а рядом растекалась тёмная лужа. Гонсало... О судьбе Олдрика гадать тоже не приходилось: там, где он стоял, громоздилась целая гора расколотых каменных плит и кусков тяжёлой породы. В живых остался я один.
Мне потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что моих друзей больше нет, а выбраться назад из этого проклятого тоннеля невозможно. Каким-то нечеловеческим усилием справившись с подступавшей истерикой, я заставил себя заняться ранами. Оказалось, что хотя бы здесь не всё так плохо. Рёбра, может, и треснули, но переломаны не были и не грозили проткнуть внутренности. Рана на голове оказалась довольно обширной и болезненной, однако череп уцелел, а сорванный клок кожи я примотал обратно чистой полоской ткани, под которую положил разжёванный в кашицу пучок целебной травы. Других повреждений, если не считать многочисленных ссадин и синяков, у меня не было.
Вслед за тем я провёл учёт своих припасов. Помимо кирки и увесистого мешочка с рудой, пользы от которой сейчас не предвиделось вовсе, я располагал ещё одной порцией целебной травы, наполовину опустошённой фляжкой с водой, старой бритвой, четырьмя запасными факелами и парой крупных грибов, которые здесь, в Минентале, не без иронии называют «рабским хлебом» или «пищей рудокопа». Больше у меня ничего не было, за исключением одежды: порванных в трёх местах старых кожаных штанов, расползающейся от ветхости рубахи с оторванными рукавами и коротких шахтёрских сапог, правый из которых давно «просил каши».
Двигаться я мог только в одном направлении — войдя в отворённую такой страшной ценой дверь. Её тоже изрядно завалило, но сверху оставалась широкая щель, в которую мне удалось без труда протиснуться, встав на четвереньки. Спустился с завала и обнаружил, что дальше проход почти не повреждён. Он оказался заметно шире, чем по ту сторону двери, и колоннады здесь были устроены с обеих сторон. Из глубины прохода доносились какие-то неясные не то шорохи, не то вздохи. А, может, это был чей-то шёпот, не суливший мне ничего доброго.
Однако выбора не было, и я, сжав факел в дрожащей ладони, сделал шаг в неизвестность. Так у меня ещё оставалась хотя бы призрачная надежда отыскать выход наружу или в один из штреков Старой шахты.
Проход оказался куда короче, чем я ожидал, и вывел меня в округлое помещение, украшенное многочисленными каменными дверцами. Непонятный, потусторонний какой-то, шёпот усилился. Я испуганно заозирался по сторонам, но зал казался пустым.
Вдруг прямо у себя за спиной я почувствовал чьё-то присутствие! Факел упал на сырой пол и зашипел, но, к счастью, не погас. А когда я резко обернулся, кирка в моих судорожно стиснутых руках была занесена для удара.
— Проклятая тварь!!! — вырвалось у меня, и мгновенный стыд от того, как жалко и визгливо прозвучал мой голос, заставил справиться с испугом и собраться для предстоящей схватки.
Мой противник представлял собой нечто чудовищное. Ничего подобного я не видел за всю свою жизнь, которая, в общем-то, никогда не была особенно спокойной и безопасной. Эта тварь висела над полом на высоте моего роста. Тело её скрывали какие-то чёрные лохмотья, из которых торчали лишь суставчатые, лишённые плоти пальцы да голый, обглоданный до матового блеска череп. Его пустые глазницы испускали мутный синеватый свет.
Я уже был готов нанести удар, когда эта нечисть отпрянула назад, непонятным образом переместившись прямо по воздуху, и вскинула костлявую длань в предупреждающем жесте.
— Погоди! — негромкий, шепчущий голос нечистой твари, казалось, исходил ниоткуда и со всех сторон разом.
— Ч-чего т-тебе надо?! — не опуская занесённой кирки, выдавил я, с трудом ворочая присохшим к нёбу языком.
— Я могу убить тебя раньше, чем ты прикоснёшься ко мне своей жалкой железякой, — слегка насмешливо, как мне показалось, ответила нежить. — Но я не намерен убивать тебя. Хочу поговорить.
— О ч-чём? — пролепетал я. В голове промелькнула мысль о том, что я брежу, нанюхавшись рудничных газов, или попросту спятил.
— Поверь, нам есть о чём поговорить, — отвечала нечистая тварь. — Знаешь ли, кем я был, пока не превратился в нежить и не был заточён здесь?
— Н-не знаю, — зачем-то ответил я.
— Моё имя Ласанар, хоть тебе это ни о чём не скажет. Я был жрецом подземного бога Хурху. Мой народ долгие годы сражался с яркендарцами...
— С кем? — уже почти не заикаясь, переспросил я.
— Ну, с другим народом, вздумавшим покорить этот остров и окрестные земли. Раз тебе о них ничего не известно, то, выходит, все яркендарцы давно сдохли. Это радует. Знал бы ты, как жестоко обращались они с моими соплеменниками! Мы, впрочем, тоже в долгу не оставались. Но их было больше, их водную магию за считанные годы, если не месяцы, мог освоить любой недоумок. А у нас боевыми жрецами становились только люди с выдающимися способностями, посвятившие магии всю жизнь... Мы пятились шаг за шагом, истекая кровью. В конце концов, стало ясно, что войну нам не выиграть. Нас оставалось мало, мы вынуждены были бросить свои селения и отступить в горы, где в спины нам били дикие орочьи шайки. А врагов становилось всё больше и они уже вовсю хозяйничали в наших долинах. Тогда я решил прибегнуть к последнему средству, которое мне оставалось — отыскать Хроманин.
— Что отыскать? — я так увлёкся рассказом, что даже опустил кирку.
— Это трудно объяснить. Видишь ли, Хроманин — это некая магическая субстанция... или особое пространство, где время течёт совсем иначе, а причинно-следственные связи существенно ослаблены. Понимаешь, о чём я?
— Нет, — пришлось мне честно сознаться.
— Если объяснить проще, то, отыскав Хроманин, я мог обратить время вспять, хотя бы локально, в критических точках, и исправить некоторые наши ошибки, которые привели к поражению.
Хроманин... Что-то дрогнуло в моей душе при звуке этого никогда прежде не слышанного слова. Забыв о недавно пережитом ужасе, о гибели друзей, о своём безвыходном положении, я с затаённым дыханием слушал рассказ этой полуистлевшей нежити, которая провела в затхлом подземелье невесть сколько веков.
— ...Так я напал на след Хроманина, о котором имелись смутные свидетельства лишь в самых сокровенных из наших преданий, — подошёл к окончанию своего долгого повествования Ласанар. — Мои ученики и помощники уже добрались до места, где должен был открыться проход. Мне оставалось присоединиться к ним, войти, овладеть тайнами Хроманина и нанести удар. Но проклятые колдуны яркендарцев, которых они называли «стражами мёртвых», опередили нас! Они провели какой-то чудовищный обряд, после которого я превратился в то, что ты видишь перед собой. Полагаю, моих учеников и охранявших их воинов постигла та же участь. Враги победили окончательно. Тому, во что я превратился, путь к Хроманину заказан.
— Но в Минентале нет никаких яркендарцев. И никто здесь о них не слышал, — в недоумении проговорил я, поудобнее устраиваясь на каменных ступенях, на которых давно уже сидел, слушая рассказ неупокоенного жреца.
— Ничего удивительного. Их исконные владения располагались на севере, за горными хребтами. А здешние места были настолько отравлены магией обряда, что тут, наверное, много столетий подряд люди не могли жить вообще.
— Тогда понятно. Говорят, на севере Хориниса мало кто бывал... А Хроманин? Его ещё можно отыскать?
— Думаю, да. Иначе я давным-давно покинул бы этот мир и воссоединился с Хурху. Он уже не первый век зовёт своего слугу, время от времени встряхивая горы! Но меня держала здесь тайна Хроманина. Я должен был ждать, когда придёт тот, кому я смогу её открыть. Теперь поиск Хроманина — это твой путь, Недар.
— Мой путь? Но это всё как-то... похоже на красивую сказку...
— Тебе трудно поверить? Ничего, это поправимо. В тот миг, когда я покину этот мир, тебя коснётся дыхание Хроманина.
— И когда это случится?
— Сейчас!
Выкрикнув это, Ласанар на миг замер, потом перевернулся в воздухе, издал страшный, пронзительный вопль, от которого у меня захолонуло в груди, и его трухлявая оболочка рухнула на сырые плиты. Кости мгновенно рассыпались в прах, остатки одежды осели и из-под них заструился светящийся голубой туман. Он окутал всё помещение, добрался до моих ноздрей, я невольно вдохнул и... увидел.
***
Следующие дни и ночи, считать которые у меня не было возможности, превратились в сплошной кошмар. Я не сошёл с ума и не наложил на себя руки только потому, что теперь знал. Точно знал, что Хроманин существует, и что мне суждено отыскать его. Знание это помогло отрешиться от большей части страхов, земных страстей и мучений плоти, сосредоточившись на одной-единственной цели.
Коротая время в глубине горы, что, точно варантский сыр, была изрыта древними подземельями и выработками Старой шахты, я обследовал все ходы, которые вели из зала. Каждый из них рано или поздно оканчивался небольшим помещением. Некоторые оказались затоплены, обеспечив меня питьевой водой, пусть и далеко не лучшего качества. В других я обнаружил нечто вроде алтарей и массивных подставок с каменными скрижалями, сплошь испещренными непонятными закорючками. Часть помещений вообще обрушилась, а в одном я нашёл превосходно сохранившиеся книги, разложенные по неглубоким нишам в стене. Те книги, страницы которых были заполнены всё теми же незнакомыми мне письменами, я брать не стал, а чистые, которых так и не коснулось ничьё перо, оставил себе. Таких набралось штук шесть или семь, кажется.
Вскоре мой последний факел догорел. Он был не из моих запасов, а из сумки Олдрика. Их с Гонсало тела я откопал после долгих изнурительных усилий. Кроме факелов, это принесло мне немного еды и орудий.
Друзей я похоронил там же, в проходе, за разрушенной колоннадой. Уложил вдоль стены и вновь тщательно засыпал камнями. Не хотел, чтобы они мешали мне разбирать завал. Однако тоннель, казалось, обрушился на всём протяжении. И когда мои скудные запасы пищи кончились, а силы полностью иссякли, я вернулся в зал, где вечность назад встретил Ласанара, и стал ждать смерти. Сама по себе она меня не страшила, но осознание того, что я так и не исполню обретённую здесь мечту, терзало душу столь свирепо, что посмертные муки в чертогах Белиара представлялись мне желанным избавлением.
Приглушённый стук, а потом и голоса, гулко отдававшиеся в моём каменном склепе, я принял за предсмертные видения. И лишь резанувший по воспалённым глазам свет заставил меня поверить, что всё происходит на самом деле.
— Эге, да это один из пропавших рудокопов! Кажется, тот самый иноземец, — голос раздался, казалось, прямо у меня в голове. — Похоже, он ещё жив!
Чьи-то сильные руки приподняли моё ставшее почти невесомым тело, в губы уткнулось твёрдое горлышко склянки, из которой немедленно хлынула живительная струя целебного зелья.
— Ну что, очухался? — услышал я знакомый голос, с трудом разлепил веки и увидел склонённое ко мне озабоченное лицо Яна, начальника Старой шахты.
— Недар, а где остальные парни? — спросил другой голос, и я припомнил, что он принадлежит моему старому знакомцу, рудокопу Глену.
Неподалёку переговаривались ещё какие-то люди, мелькали огни факелов — совсем недавно столь просторное и гулкое помещение внезапно стало тесным.
— Олдрик и Гонсало погибли... Завалило... — с натугой ответил я и сам едва услышал свой голос — так он был слаб.
— Вы нашли здесь что-нибудь ценное? — спросил Ян о том, что его больше всего занимало.
— Здесь... ничего нет, — выдохнул я.
— Сейчас проверим. Дрейк! Возьми парней и обыщи все эти помещения. Аарон, проверь, что у него в сумке.
Стражник Аарон, сосредоточенно сопя, вытряхнул мою сумку, которая валялась здесь же, рядом с пустой флягой. Кроме бритвы, кое-каких мелочей и нескольких книг там ничего не было.
— Что за книги? — спросил Ян.
— Здесь ничего не написано, — в недоумении ответил стражник, переворачивая страницы.
— Можно подумать, ты читать умеешь, — фыркнул Ян. — Дай сюда!
Он быстро перелистал одну книгу, вторую, взялся за третью.
— Действительно, пустые... А, постой-ка, здесь что-то есть! Хм... Тот, кто решился отвергнуть все соблазны и встать на путь добродетели, достоин узнать, где сокрыт источник моей силы. Это поможет ему порвать цепи, которыми этот мир сковывает его, и доказать, что он достоин принять знания Хроманина. Мудрец созерцает явление в целом, прежде чем приступить к чему-то новому, — с выражением продекламировал Ян. — Что за чушь?
— Не знаю... Кажется, пытался вести дневник... Потом факел погас, — с трудом выдавил я.
— Видно, он уже бредил, бедняга, — подал голос Глен.
— Похоже на то, — пожал плечами Ян. — Ладно, сложите его вещи обратно в сумку и тащите парня наверх. Как оклемается, отправьте в лагерь. Освобождаю его от работы на месяц. Малый выжил чудом... Ну что там, Дрейк?
— Здесь тоже пусто, — отозвался вынырнувший откуда-то светловолосый стражник.
***
Первые дни я был очень слаб. Но за мной неплохо ухаживали, и я начал поправляться. А к исходу месяца, отведённого мне Яном на лечение, почти полностью восстановил силы.
Между тем Старый лагерь жил своей обычной жизнью. Во Внешнем кольце витали запахи болотника, помоев, дыма, стряпни Снафа и гари из кузни Хуно. Вразнобой шумели голоса на рынке, звенели мечи на арене, время от времени раздавался мощный голос Торлофа, который оглашал распоряжения Гомеза с деревянного помоста, устроенного возле ворот Внутреннего кольца. А по ночам, озарённым всполохами магического барьера, шипели на вертелах тушки падальщиков и кротокрысов, пенились скисшее пиво из внешнего мира и дрянной шнапс из Нового лагеря, заключались сделки, раздавались удары и сверкали клинки в тёмных закоулках, звучали голоса проповедников из Болотного лагеря и лютни местных доморощенных музыкантов.
Но вся эта жизнь задевала меня уже не столь сильно, как прежде. Телом я был всё там же — на Минентальской каторге, а мыслями и душой уже шёл по следу тайны, имя которой — Хроманин. Видение, что я получил в древнем подземелье после ухода Ласанара, оказалось слишком туманным и не принесло ответов на все мои вопросы. Но было оно таким ярким и завораживающим, так влекло и манило, что мысли о Хроманине с того дня полностью завладели моим воображением. Ни о чём ином я и знать не хотел. И уж тем более не желал возвращаться в шахту и изо дня в день долбить опостылевшую жилу в надежде на жалкую плату от баронских щедрот. Такая жизнь и раньше противоречила моему прежнему, ещё до каторги, образу жизни и образованию. А уж теперь, когда мне удалось ухватить самый краешек одной из величайших тайн нашего мира, даже мысли о продолжении жалкого существования рудокопа казалась невыносимой.
Накануне того дня, когда мне надлежало возвращаться в шахту, я решился. В моём видении мелькала какая-то башня на побережье, и я положил себе начать поиски Хроманина именно с тех мест. Поэтому, дождавшись, когда заступившим на рассвете стражникам у ворот наскучит предполуденный зной и однообразие, я неторопливо направился к тому выходу из лагеря, от которого начиналась тропа на болота. Мои скромные пожитки и припасы были заранее собраны и уложены в сумку.
— Эй, иноземец, куда это ты собрался? — заступил мне дорогу один из стражников, лысый темнокожий детина с неприятным лицом и золотой серьгой в ухе.
— Снаф травок просил ему собрать, — равнодушным тоном отозвался я.
— Каких ещё травок?
— Пять пучков серафиса, десять адских грибов, восемь...
— Ладно-ладно, я понял. Можешь пройти. Только не отходи слишком далеко от ворот и постарайся вернуться до заката. А то хорони тебя потом, — зевнул доблестный привратник.
Его напарник лишь молча посторонился. Я согласно кивнул и неторопливым шагом навсегда покинул Старый лагерь.
Поначалу я действительно собирал травы и грибы. Во-первых, в пути они мне вовсе не помешают, а во-вторых, краем глаза я видел, что стражники следят за мной из тени надвратной арки. Шаг за шагом я удалялся от ворот и от прежней жизни, держа ближе к опушке леса. А когда первые деревья закрыли от меня ворота, я оставил сбор растений и припустил бегом в сторону реки.
Чего я не учёл, так это опасностей, подстерегающих путника вне надёжных стен лагеря. Прежде мне не доводилось забираться так далеко в одиночку, а в шахту и обратно мы ходили по десятку-другому человек под охраной отряда стражников. Да ещё два-три призрака шныряли с луками наперевес по окрестным зарослям на случай засады или появления стаи хищников. Теперь же я остался один на один с Миненталем, и помочь в случае опасности мне было некому.
А опасность не замедлила с появлением. Сначала я буквально наткнулся на целую стаю волков, с рычанием пировавших над растерзанной тушей кротокрыса. Спасло меня лишь то, что ветер дул в противоположную от хищников сторону, а толстый слой мха под деревьями скрадывал звук шагов. Звери так увлеклись дележом добычи, что я смог незамеченным отступить обратно к реке. Но это не уберегло меня от новых опасностей.
Едва я немного расслабился, как неподалёку раздался треск крыльев, и на меня набросился громадный шершень. Проклятая тварь успела ткнуть своим жалом мне в плечо, прежде чем я достал её киркой. Когда она с переломанными крыльями шмякнулась о ствол дерева, я, не дожидаясь появления новых летучих бестий, побежал вдоль берега к замеченному мной издалека деревянному мосту. Но здесь несчастного искателя тайн поджидала новая беда. Обшаривая взглядом противоположный берег, я не заметил, что внизу, под невысоким обрывом, притаилась целая стая глорхов. Когда заметил, стало уже поздно. Драться я с ними не мог, убегать было бесполезно, оставалось лишь броситься в реку ниже моста.
Сначала вся стая преследовала меня по воде, но вскоре большинство двуногих рептилий куда-то запропастились. Остался лишь один глорх — наиболее упорный или самый голодный. Он буквально дышал мне в затылок, приходилось постоянно нырять и уходить в сторону, чтобы избегать его клыков. А между тем ужаленное шершнем плечо немело всё сильнее и начало распухать. Движения мои становились всё более медленными и неуклюжими, в то время как мой преследователь оставался бодрым и всё более раззадоривался.
В конце концов, течение вынесло нас к месту слияния реки с другой — той, которую мы пересекали по охраняемому мосту каждый раз, когда направлялись в шахту. Здесь течение значительно усилилось, и глорх, почувствовав, что его затягивает в водоворот, принялся отчаянно выгребать к берегу, забыв о добыче. Мне же не оставалось ничего другого, как отдаться на волю речных струй, что влекли меня к водопаду. Его шум звучал всё ближе.
Кажется, когда мощный напор воды подхватил меня и подбросил в воздух, я орал во весь голос от страха. Но полёт длился недолго и закончился сильным ударом о воду, после чего я погрузился в зелёную полутьму. К счастью, мне хватило самообладания задержать дыхание и не наглотаться воды, в этом месте уже довольно солёной. Потом водоворот, затащивший меня в глубину, так же играючи вытолкнул мое побитое тело на поверхность. Немного отдышавшись, я огляделся по сторонам и принялся изо всех сил грести здоровой рукой и ногами, направляясь вправо, поскольку слева видел одни лишь скалистые обрывы. А, придерживаясь выбранного направления, я мог при определённом везении добраться до берега у Болотного лагеря, о местоположении которого имел некоторое представление из чужих рассказов.
Хотя море в тот день было спокойным, я быстро терял остатки сил. Но далеко плыть не пришлось. Вскоре впереди показались избитые волнами обломки какого-то судна, выброшенные на отлогий берег небольшой бухты. Не без труда доплыв до берега, я выбрался из воды и рухнул на песок в тени искорёженной носовой части разбитого корабля. Отдышавшись, занялся своей раной.
Всё же хорошо, что гигантские шершни не оставляют в ране своё ядовитое жало в отличие, например, от пчёл. В таком случае я бы уже был мёртв. А так всего лишь пришлось сделать надрез в месте укуса и выдавить часть яда заодно с кровью. Затем я достал из плотно завязывающейся, а потому почти не промокшей, сумки пучок собранных возле Старого лагеря трав и принялся жевать их. Большую часть проглотил, остальное наложил на рану. Как я знал, против яда шершней особенно хорош серафис, а его у меня имелось в достатке.
Постепенно отёк начал спадать и к руке вернулась подвижность. Плечо ещё неприятно ломило, а голова кружилась от попавшего в кровь яда, но идти я мог. Пора было выбираться отсюда и подумать о ночлеге — солнце уже скрылось за вершинами скал и небо начало темнеть. Но прежде мне вздумалось осмотреть корабельные обломки в поисках каких-нибудь полезных вещей. Святая наивность! Здесь явно уже не раз шарили до меня и собрали всё ценное.
Я разочарованно вздохнул и уже направился в сторону видневшихся вверху деревьев, как откуда-то сбоку на меня налетело пышущее пламенем чудовище! Мне прежде не доводилось сталкиваться с огненными ящерицами, но из рассказов тех немногих, кто выжил после встречи с ними, я знал, насколько эти существа опасны. А потому немедленно припустил по берегу бухты, не выбирая направления. Но когда первая ящерица стала отставать, с другой стороны ко мне, встопорщив высокий гребень на спине, бросилась ещё одна — такая же разъярённая, покрытая красной, будто раскалённой изнутри чешуёй. Я вскрикнул от испуга и кинулся в воду. Чудовище, разочарованно пыхнув из ноздрей чадным пламенем, осталось на песке. А я так быстро, как только мог, поплыл вдоль сложённого серым камнем обрыва, что ограничивал бухту справа.
Наполовину затопленный зев пещеры я заметил случайно. Просто повернул голову и увидел, что между скал, уже покрытых густой закатной тенью, зияет чёрное, будто смола, пятно. Забираться мне туда не хотелось, однако я не знал, как далеко берег Болотного лагеря и достанет ли мне сил до него добраться. Поэтому, борясь с подступающим страхом, стал выгребать к пещере.
Внутри обнаружились остатки деревянных мостков, вид которых меня несколько приободрил. Придерживаясь рукой за осклизлые доски, я выбрался на сухое место, покрытое мелкой галькой. Факелов я припас достаточное количество ещё во время подготовки к побегу из лагеря, и теперь, запалив один из них, направился вглубь подземелья.
Первые шаги дались особенно тяжело — слишком живо ещё было воспоминание об обвале, похоронившем моих друзей и едва не стоившем жизни мне самому. Но я вспомнил о чуде, что может ждать меня впереди, и мысль эта помогла преодолеть страх. Вскоре оказалось, что подземелье это — вовсе не естественная пещера, а шахта с неплохо сохранившимися остатками деревянной крепи. Видно, это были древние каменоломни, где некогда добывали камень для возведения замка, который теперь зовётся Внутренним кольцом Старого лагеря.
В подземелье было довольно сухо, несмотря на близость моря, и воздух оказался не таким спёртым, как стоило ожидать. Значит, где-то наверху есть второй выход. Может быть, даже не один. Это подтверждали и постоянные колебания пламени факела. Ободрённый своими наблюдениями, я пошёл быстрее и вскоре достиг большого подземного зала неправильной формы. Стены его несли следы искусственной обработки, но не имели каких-либо украшений или надписей. Обычная подземная выработка.
Я пошёл к противоположному концу зала и заметил, что слева, у стены, виднеются какие-то вещи. Выяснилось, что это старые, давно рассохшиеся бочки, рядом с которыми я с удивлением заметил пару вполне крепких сундуков. Они оказались заперты, а отмычек у меня не было. Да я и не умею ими пользоваться. От мысли сбить замки киркой пришлось отказаться, едва я представил, какой при этом поднимется грохот.
С сожалением я отошёл от сундуков и споткнулся о большой светильник вроде тех, которым освещалась Старая шахта. Поднял его, установил ровнее и поднёс факел к укреплённой сверху железной корзине, которую обычно заполняют смольём или пропитанными жиром тряпками. То, чем был заправлен светильник, загорелось, подземелье наполнил довольно приятный смолистый запах. Я огляделся и понял, что это место мне нравится. Почему бы не устроиться здесь на ночлег?
Осторожно разломав несколько бочек, я сложил у стены небольшой костёр, возле него расстелил облезлую шкуру, служившую мне постелью, и принялся доставать из сумки припасённую для путешествия провизию. Жизнь понемногу налаживалась.
Дым от костра поднимался к каменному потолку, клубился там и медленно утягивался в ближайшую штольню. Проветривалось здесь всё отменно, иначе я бы ни за что не стал разводить костёр в каменоломне — слишком живы были воспоминания о том, каким тяжёлым сделался воздух в подземелье, где я провёл столько страшных дней и ночей.
Набив живот и пригревшись, я развернул свой дневник, но написать ничего не смог, а вскоре незаметно для себя задремал. Вряд ли это можно было назвать настоящим сном, так как я вполне осознавал, что лежу на старой шкуре возле затухающего костра в заброшенной каменоломне на краю Миненталя. Но дух мой в это время блуждал где-то в ином месте. Оно было чудесным и странным, а я, оказавшись там, видел и понимал всё. Вернее, вот-вот бы понял, если бы мне хватило времени. Но какой-то посторонний, чрезвычайно назойливый звук не давал мне сосредоточиться, насильственно возвращал из того, прекрасного и необычайного, мира в прежний — полный боли, страха, опасностей, унижений и безнадёжности.
Первое, что я увидел, когда очнулся, были две ноги. Они торчали из полуистлевших остатков сапог парой сухих веток, начисто лишённые плоти. Какое-то время я тупо пялился на них, силясь понять, что это такое. Лишь некоторое время спустя догадался поднять взгляд выше и обнаружил, что ноги довольно уверенно поддерживают человеческий скелет, едва прикрытый почерневшими от времени обрывками одежды и сжимающий в костлявых руках здоровенный ржавый меч. Потом чуть в стороне раздалось неприятное похрустывание — тот самый звук, что вывел меня из грёз, смешанных с явью. Его издавали ещё два вооружённых и неприятно подвижных костяка, которые приближались ко мне из темноты. А за спинами их смутно маячило что-то чёрное, висевшее прямо в воздухе.
Оцепенение, охватившее меня после такого пробуждения, внезапно прошло, страх подкинул тело вверх, будто добрый пинок тролля, и я стрелой метнулся к тоннелю, который всасывал дым от моего костра. Не помню, сколько времени я бежал, петляя, мечась и натыкаясь то на новых оживших мертвецов, то на каменные стены или подгнившие брёвна крепи. Несколько раз прямо за моей спиной клинки со свистом рассекали воздух. Один из таких ударов едва не достиг цели, а спасло меня то, что я споткнулся в темноте о какие-то обломки.
Но всё когда-то кончается. Завершилось и это сумасшедшее бегство. Нащупав под ногами ступени, я на четвереньках вскарабкался по ним и оказался в помещении, куда сквозь щель в стене и квадратный люк наверху пробивался свет луны, показавшийся мне необычайно ярким после подземного мрака. Поэтому дверь я заметил сразу, но она оказалась заперта, а поднимать шум и выламывать её я не решился, чтобы снова не привлечь на свою голову толпу нежити. Зато я обнаружил другую лестницу — теперь уже деревянную и не такую древнюю, как всё остальное в этом месте. Вцепившись в ступеньки, стал взбираться ещё выше и вскоре оказался на вершине какого-то сооружения.
О Башне Туманов, таинственной и таящей нечто ужасное, в колонии не слышал только глухой. Поэтому я сразу же понял, где нахожусь. Но это открытие уже совершенно меня не пугало. Даже наоборот — то, что я оказался здесь, вполне отвечало моим планам. Нынешние развалины были куда ниже башни из моего первого видения, дарованного мне после ухода Ласанара к Аданосу, Инносу или Белиару — не знаю уж точно, куда он там отправился после своего затянувшегося земного посмертия. Но это было именно то сооружение, которое я видел тогда. А открытая площадка, где я находился, некогда служила перекрытием одного из средних ярусов. Сколько же лет этой башне?
Никто меня больше не преследовал, я восстановил сбившееся дыхание и успокоился. Страх отступил, но нарастала досада. Ведь там, у костра внизу, был не простой сон. Это подступало новое видение из Хроманина! Но зловредная нежить появилась так некстати, и я упустил шанс узнать что-то важное. Может быть, самое важное в моей жизни! Но кое-что, касающееся ближайшего будущего, я всё же успел запомнить и понять.
Уверенность моя в том, что очередная разлука с Хроманином долго не продлиться, крепла с каждым новым поворотом мысли. Это необходимо было немедленно записать. Где мой дневник? Я принялся рыться в сумке и понял, что книг в ней теперь не шесть, а всего лишь пять. Та, в которой я начал вести записи, осталась в тёмной глубине каменоломни. Возвращаться за ней я не мог, поэтому взял новую. Полная луна давала достаточно света моим привыкшим к темноте глазам.
«Пришедшие из глубины времён видения Хроманина открыли предо мной будущее. И ничто уже не сможет поколебать мою веру, ибо дарованные мне видения затронули самоё сердце», — записал я на первой странице. А потом, подумав немного, добавил: «Разделённое воссоединится вновь, если силой разлучено будет на краткое время».
Я оторвал взгляд от освещённых лучами ночного светила строк и прислушался. Внизу, у основания башни, явно кто-то топтался и бормотал что-то себе под нос. Потом раздался негромкий стук и уверенный мужской голос отчётливо произнёс:
— Эй, есть здесь кто-нибудь? Откройте!
Затем, после недолгого молчания:
— Ну, как хотите. Тогда я сам войду. А кто не спрятался — я не виноват.
Раздалось тихое звяканье металла и лёгкий скрежет.
Я осторожно свесил голову в ближайший пролом и успел заметить, как вспыхнул факел, и чья-то фигура скрылась в дверном проёме.
Кто этот человек? Наверняка очередной охотник за приключениями и чужим добром, которыми Миненталь кишит, как помойка мясными жуками. А если он поднимется сюда и обнаружит меня? Одинокому беглому рудокопу такая встреча ничего хорошего не сулила. Поэтому я как можно тише перебрался в то место на площадке, куда обломок стены не пропускал лунный свет, и затаился в тени. Впрочем, поднимись сюда человек с факелом, меня это укрытие не спасло бы.
На моё счастье, пришелец избрал другой путь и спустился по каменным ступеням в подземелье. Ну что ж, надеюсь, с моими недавними преследователями ему будет, чём заняться. А я поспешил воспользоваться тем, что дверь теперь открыта — торопливо спустился по лестнице и с облегчением покинул Башню Туманов.
***
Как я выжил в ту ночь, для меня и самого большая загадка.
Выбравшись из башни, я ненадолго остановился и задумался, куда идти. Спускаться к морю было не за чем, да и страшно — там до сих пор бродили огненные ящеры. Пойти налево? Там, как я слышал, должны быть поросшие лесом овраги и довольно оживлённая тропа в Болотный лагерь, на которой меня даже в ночной час может заметить какой-нибудь баронский лазутчик или припозднившийся торговец. Справа тоже лес, река с непреодолимым для моих слабых сил течением и древние руины, в которые не рискуют соваться даже самые отчаянные храбрецы.
Лес, густой и мрачный, темнел и впереди. Но я уже знал, что здесь его полоса не слишком широка, а за ней — узкая река, берущая начало где-то в землях орков. Говорят, на ней в своё время имелось несколько мостов, по которым доставлялась руда к побережью. Некоторые из них наверняка целы. Башня Туманов не принесла ответов на мои вопросы и едва не стала смертельной ловушкой. Поэтому сейчас мне было нужно укрытие, чтобы восстановить силы, выспаться и подумать, что делать дальше.
Наверное, я бы ещё колебался. Но за спиной, из недр башни, послышался какой-то шум, и мне не оставалось ничего иного, как пуститься напрямик через лес к реке.
Кажется, в последний раз я так бегал в ранней юности, когда был резв и полон сил. Только теперь меня гнало вперёд не желание быть первым и не ощущение полноты жизни, а страх. Страх этот не был порождением моего измученного мозга, он имел плоть, снабжённую множеством клыков, когтей и ядовитый жал. Он катился за мной по пятам, норовя схватить, разодрать, растерзать. Страх рычал, выл, ревел, стрекотал и взвизгивал от бессильной злобы. А я мчался по тёмному лесу, лишь по наитию избегая столкновения с древесными стволами, перепрыгивая через кучи валежника и проламываясь сквозь кустарник.
Река, в которую я вломился подобно раненому вепрю, задержала часть моих преследователей, но остальные бросились следом. Течение узкого водного потока не успело отнести меня далеко вниз, почти сразу же я почувствовал под ногами скользкое дно. Хватая ртом воздух, выволок тело из воды и принялся карабкаться на невысокий здесь береговой обрыв. Мокрая глина ускользала из-под пальцев, но утробное рычание откуда-то из темноты придало мне прыти, и я в два счёта одолел подъём. Разочарованный вой снизу дал мне знать, что мои преследователи также преодолели реку и едва не настигли свою несчастную жертву.
Я снова бросился бежать без оглядки. Теперь лес был только слева от меня, а справа серебрилась в свете заходящей луны река — не та, которую я только что преодолел, а вторая, текущая откуда-то из окрестностей Нового лагеря. Рёв и вой за спиной утихали, но лес по левую руку грозил мне новыми звуками и сверканием чьих-то красных глаз. Я выскочил на берег, перепугав пару мирно отдыхавших варанов, испугался сам и вновь кинулся в воду.
Здесь течение оказалось более плавным, и у меня хватило сил добраться до заросшей рогозом и тростником длинной косы, которую река намыла посередине русла. Вараны не стали меня преследовать, погоня из леса отстала окончательно, других опасностей поблизости не наблюдалось, и потому я позволил себе рухнуть на песок и погрузиться в глубокое, без сновидений, забытьё.
***
Утро выдалось хмурым и ветреным. Рваные клочья серых туч тащились так низко, что в их бугристых тушах тонули вершины гор и гасли сполохи магического барьера. Время от времени тяжёлые капли косого дождя начинали хлестать поверхность реки и громко шуршать в листьях рогоза.
Всё тело моё ныло после вчерашнего перенапряжения, покрывавшие его свежие синяки и ссадины противно саднили, а душу грызли сомнения. В довершение моих злоключений на берегу реки, напротив стен Старого лагеря, замелькали красные доспехи баронских призраков, и мне пришлось полчаса пролежать в сырых прибрежных зарослях, судорожно вцепившись в рукоять кирки — единственного моего оружия. Но вскоре отряд удалился куда-то в сторону лесной опушки, и я выполз на песок. Еда у меня почти закончилась, да и та, что ещё оставалась, промокла и превратилась в нечто малоаппетитное. К счастью, на глаза мне попалось устроенное в песке гнездо падальщика. Крупные зеленоватые яйца, оказавшиеся совсем свежими, полностью утолили мой голод.
Насытившись, я поспешил убраться подальше, пока не явилась хозяйка ограбленного мной гнезда. Двинулся вдоль косы вниз по течению с таким расчётом, чтобы лес скрыл меня от стен Старого лагеря. Я знал, что стражники несут службу кое-как, устроенные на стенах навесы из шкур и старой парусины сильно затрудняют обзор, а отделяющее меня от возможных наблюдателей расстояние достаточно далеко, но всё же не стал попусту рисковать. Дождь к тому времени закончился.
Отойдя на дальний конец отмели, я сел на песок и задумался. Из своих видений я помнил, какие ощущения возникают при вхождении в Хроманин. Но я по-прежнему не знал, где мне искать вход в это особое пространство и как он выглядит. Под Башней Туманов я не заметил ничего, что указывало бы на его близость, а местная нежить оказалась не столь общительной, как Ласанар, и напала на меня.
Но с чего я взял, будто в Хроманин возможно попасть лишь из одного места? Он может открываться в любой точке нашего пространства. Однако наиболее вероятные места — в старинных развалинах, где в древности могли проводиться магические обряды, истончившие ткань мироздания. Почему бы не отправиться, например, в окрестности хижины охотника Кавалорна? В прошлом году Торус посылал туда меня и ещё двух рудокопов под охраной кого-то из призраков, чтобы забрать шкуры и мясо. И я видел неподалёку от хижины полуразвалившуюся башню.
А если всё это — и встреча с Ласанаром, и видения Хроманина — не более чем порождения моего больного воображения? В подземелье я находился на самом пороге смерти, да и события после бегства из лагеря не способствовали восстановлению душевного равновесия. Неужто никакого Хроманина нет, я выдумал его, чтобы сбежать от ужасной действительности в свои сладостные мечты?
Я похолодел, представив на миг, что ждёт меня впереди, если всё это правда. Но нет! Нельзя поддаваться отчаянию. Хроманин есть, и я найду его.
Достав очередную чистую книгу — ведь предыдущая, с прошлой записью, так и осталась на вершине Башни Туманов — я развернул её и написал:
«О, Боги! За что же я, простой смертный, удостоился чести получить столь великое наследие. Меня страшит одна лишь мысль о том, что я могу вновь его потерять, поддавшись сомнению.
Мудрый рыбак время от времени ищет удачи на другом берегу озера».
Последняя фраза касалась моих ближайших планов относительно обследования других руин Миненталя, до которых я только смогу добраться.
Я так увлёкся, что двух шныгов, выбравшихся из воды в нескольких шагах от меня, заметил лишь после того, как один из них угрожающе заворчал. Вскочив, как ужаленный, я немедленно обратился в бегство. Шныги какое-то время преследовали меня, но вскоре отстали — их широкие перепончатые лапы хороши в воде, но для долгого бега они мало приспособлены. Я переполошил самку падальщика, предававшуюся скорби над разорённым гнездом, и, почти не сбавляя скорости, преодолел узкую протоку, что отделяла приютившую меня отмель от противоположного занимаемому Старым лагерем берега реки.
Остаток дня ушёл на путь до хижины Кавалорна. Сначала я пробирался мимо охраняемого баронскими стражниками моста. Потом прятался за деревом, когда буквально в нескольких шагах от меня прошёл караван в сопровождении нескольких стражников — десятка полтора рудокопов тащили со стороны шахты тяжёлые ящики с рудой. Затем пришлось удирать от стаи падальщиков, гнавших меня до тех пор, пока я, задыхаясь от бега, не поднялся на возвышенность по пути к Новому лагерю. Речку, низвергавшуюся оттуда широким водопадом, я перешёл по давно не чинившемуся мосту. Следующий мост был переброшен через узкое ущелье.
Вскоре я добрался до укрытого скалами навеса, под которым тлел небольшой костёр. Возле него мирно сидели какой-то вор из Нового лагеря и незнакомый мне молодой стражник из Старого. Они что-то увлечённо обсуждали. Но от моих глаз не укрылось то, что оба они время от времени окидывали окрестности внимательными и настороженными взглядами. Меня от них укрыли лишь спасительные сумерки, уже сгустившиеся над Долиной Рудников, да вновь начавший моросить дождь. Поняв, что миновать этих двоих незамеченным мне не удастся, я осторожно отполз назад, за скалу. Придётся искать другой путь к развалинам.
Я пошёл обратно, за переброшенный через щель в скале мостик, и повернул налево. Каким-то чудом проскользнул между возвращавшимся в Новый лагерь отрядом воров и устроившейся на ночлег у берега озера стайкой здоровенных кровяных шершней. Чавкая вязким прибрежным илом, добрался до каких-то покосившихся хижин, устроенных прямо над водой и поддерживаемых подгнившими сваями. В одной из этих заброшенных построек и провёл ночь. Сырость и комары не помешали мне крепко уснуть — так я устал за этот долгий и полный опасностей день.
***
Разбудили меня солнечные лучи, пробившиеся сквозь широкие щели в стене приютившей меня хижины. Похоже, я проспал всё утро, но зато прекрасно выспался и отдохнул. Правда, очень хотелось есть.
Однако сильнее всех прочих чувств была охватившая всё моё существо спокойная радость понимания. Омрачало её лишь ощущение потерянного на бесплодные поиски времени. Совершенно напрасно я ушёл от побережья вглубь долины. Искать путь в Хроманин действительно следовало в подземелье Башни Туманов. И с чего я вообще взял, что её неупокоенные обитатели пытались причинить мне вред? Желай они этого, я бы умер во сне, даже не поняв, что произошло. Должно быть, ученики и сподвижники Ласанара просто ждали моего пробуждения, чтобы заговорить со мной. Вероятно, за минувшие века они утратили навыки человеческой речи, и им требовалось время, чтобы подобрать слова. Я же потерял голову от страха и в панике покинул подземелье, а они, приняв меня по причине такого поведения за обычного расхитителя гробниц, устремились в погоню...
Потягиваясь, я пристроил за спиной верную кирку и выбрался из хижины. Остановился на краю деревянной площадки, на которой она была устроена. Зажмурился от отражавшихся от вод озера солнечных бликов и счастливо улыбнулся.
— А это ещё кто такой?! — раздался позади меня чей-то недовольный вскрик.
Сердце ухнуло куда-то вниз пустого живота, я испуганно обернулся.
На берегу, неподалёку от хижины, стояли трое и недобро на меня глядели. Судя по лёгкому оружию, добротным серым курткам мехом наружу и коротким плащам, которыми так удобно при случае закрывать лица, это были воры из Нового лагеря.
— Это шпион! Его гуру подослали, точно вам говорю! — сказал один из них, сняв с плеча лук.
— Может, просто беглый крестьянин или скребок? — с сомнением предположил второй.
— Да какая разница, — пожал плечами третий. — Его нельзя отпускать живым. Он наверняка что-то разнюхал и при первой же возможности выдаст наше маленькое предприятие, — тихо добавил он, но я его услышал.
Тот, что держал в руках лук, наложил на тетиву стрелу и окликнул меня:
— Эй, оборванец! А ну иди сюда!
Я не собирался так глупо умирать в двух шагах от величайшей тайны мироздания, а потому набрал в грудь побольше воздуха, оттолкнулся ногами от жалобно заскрипевших досок и прыгнул в воду. Сразу же постарался уйти как можно глубже, что оказалось нетрудно, так как кирка ощутимо тянула вниз. Погрёб в ту сторону, где должен был находиться противоположный берег. Вынырнул уже на середине озера. Рядом со мной в воду со злобным шипением сразу же вошла стрела. Я не стал дожидаться, когда стрелок прицелится лучше, глубоко вдохнул и нырнул снова. Когда в следующий раз моя голова показалась на поверхности, до поросшего рогозом и осокой берега оставалось совсем недалеко, а очередная стрела, выпущенная ворами, плеснула в нескольких шагах в стороне. На таком расстоянии попасть не слишком умелый стрелок мог разве что случайно, а преследовать меня в воде воры не решились — вероятно, не умели плавать.
Достигнув берега, я сразу был вынужден принять бой. Как только пересёк узкую полосу рогоза, как на меня со злобным жужжанием накинулся шершень. Только удача и не брошенная в воде кирка помогли мне избежать встречи с длинным ядовитым жалом.
Я опустился на не успевший ещё прогреться камень возле мёртвого шершня и задумался. Затем по обретённой недавно привычке решил записать свои мысли. Развязал туго затянутый мешок, достал очередную чистую книгу и написал:
«Даже не смею надеяться, что когда-нибудь сам смогу узреть Хроманин. Дни пустых странствий и пустых слов остались позади. Будто камень упал с моей души — теперь мне будет легко достичь исполнения несбыточного. Ныне я уже не так далек от этого».
Затем, думая об участи спутников Ласанара, навеки погребённых в старой каменоломне под Башней Туманов, добавил на следующей странице: «Забыты деяния тех, кто некогда вместе с ним поднялся на борт».
Я отвлёкся от своего занятия и обвёл взглядом окрестности. Проклятье! Справа, на скалах, в которых я побывал вчера в сумерках, на фоне яркого неба мелькнула чья-то тёмная фигура. Не иначе проклятые воры решили обойти озеро и убить меня! Слева узкая полоска берега упиралась в высоченный отвесный обрыв, там выхода не было. Разве что переплыть озеро в обратном направлении, где меня наверняка поджидали. Оставалось бежать вправо, навстречу замеченному на скалах преследователю, в надежде проскользнуть под самым его носом. Я вскочил, торопливо затянул завязки мешка, и бросился бежать. Шныг, который, как оказалось, нежился на мелководье неподалёку от меня, испуганно затрещал стеблями рогоза и возмущённо заворчал, но я уже был далеко.
С человеком, которого я издалека принял за одного из преследовавших меня воров, я едва не столкнулся, обогнув высокую прибрежную скалу. Это был тот самый молодой стражник, которого я видел у костра накануне. К счастью, он был занят тем, что, изрыгая проклятия, увлечённо рубил наседавших на него варанов, и не замечал ничего вокруг. Длинный меч с шипением рассекал воздух и с хрустом — кости ящеров. Собранные в хвост на затылке светлые волосы задорно мотались из стороны в сторону. Но мне некогда было развлекаться созерцанием схватки. Я заметил за спиной стражника деревянный не то настил, не то навес, пристроенный к самой скале. Страх помог мне проворно и достаточно бесшумно на него вскарабкаться, перелезть на скалу и незамеченным покинуть опасное место.
***
На то, чтобы добраться до побережья, у меня ушло два дня. Сначала пришлось, соблюдая все возможные предосторожности, огибать Старый Лагерь. Потом, когда я уже дошёл до ведущей на болота тропы, с которой можно было бы свернуть в сторону Башни Туманов, на ней показались стражи Братства, и я на всякий случай подался влево и укрылся в ближайшем лесу. Махнув рукой на оживлённую тропу, решил пробираться берегом реки. Ночевал в лесу, найдя подходящую ямку в корнях большого дерева и зарывшись в прелые листья. Поесть за весь день удалось лишь собранных по пути ягод да буковых орешков.
С утра решил пересечь реку недалеко от старого моста, где недавно испытал столько опасных приключений. Но сначала едва не попал в лапы очередной шайке воров, а потом вновь пришлось удирать от стай хищников. Выручило то, что во время своих блужданий нашёл пару кустиков травы снеппера, сок которой позволяет какое-то время бежать с невиданной для человека скоростью. Но уже в сумерках звери прижали меня к реке в том месте, где она с грохотом низвергалась в море. Чтобы избежать верной гибели в клыках глорхов или варгов, вновь пришлось прыгать в водопад. На этот раз я уже знал, что меня ожидает, был готов внутренне, а потому даже не закричал от ужаса во время короткого полёта. Да и удар о воду вышел не таким сокрушительным, как в прошлый раз.
Я не решился лезть в катакомбы ночью. Казалось бы, какая разница? Под землёй и днём, и ночью одинаково темно. Но всё же что-то во мне отчаянно сопротивлялось давно выстраданному желанию скорее завершить поиски. Я поддался этому чувству и выбрался на берег у разбитого корабля, в обломках которого и надумал заночевать.
Огненных ящериц не было видно и слышно, а потому я решился развести небольшой костёр из старых корабельных досок. Пропитанное морской солью дерево горело не охотно, но всё же скудное пламя позволило мне приготовить еду — поджарить несколько оставшихся в сумке грибов, собранных в лесу ещё утром, и пару найденных на берегу моллюсков.
Кое-как утолив голод, я вновь потянулся за дневником. Порылся в сумке и рассмеялся — оказывается, книгу с прошлой записью я тоже потерял, как и все предыдущие. Вероятнее всего, она так и осталась лежать там, на берегу озера близ Нового лагеря. Ну и ладно. Главное, я добрался сюда живым и относительно здоровым. Воспоминания о том, сколько раз я мог погибнуть вместе со своим знанием о Хроманине, заставило меня содрогнуться. Почему я пустился на эти поиски в одиночку? Не лучше ли было подыскать себе смелого и сильного спутника, помощь которого помогла бы избежать многих бед и опасностей? На память почему-то пришёл тот стражник, который так лихо рубился с ящерами. Кстати, а не его ли голос я слышал несколько дней назад, когда укрывался в темноте на вершине Башни Туманов? Может быть, мне стоило окликнуть его и рассказать всё? А что если он идёт по моим следам и читает мои записи? Глупо на это надеяться, ведь парень может оказаться законченным негодяем или попросту неграмотным, но всё же...
«Я не должен был вставать на этот путь один. Мне следовало разделить знание, сокрытое во мне, с достойным, который найдет меня. Надеюсь, моё ожидание не затянется надолго...
Ты найдешь меня там, где всё началось», — записал я в предпоследней из остававшихся у меня книге. А потом, улыбнувшись, бросил её на песок с таким расчётом, чтобы её было видно всякому, кто здесь появится. Конечно, храбрый и хорошо вооруженный человек вряд ли станет прыгать в водопад, так как сможет пройти к башне напрямую, через лес. Но любопытство может его заставить спуститься к берегу бухты и обследовать корабельные обломки. Если, конечно, он не сделал этого в прошлый раз.
Улыбаясь своим мыслям, я забился в проломленный трюм и уснул.
***
И вот я вновь в подземелье под Башней Туманов. В руке моей потрескивает самодельный факел, пропитанный смолой с корабельного корпуса. Над головой сырой, покрытый плесенью камень и полусгнившие остатки деревянной крепи. А вокруг давящая тишина заброшенной каменоломни.
С трудом сдерживая невольный страх, будучи готовым пуститься в бегство при малейшем признаке опасности, я преодолел раздвоенный тоннель и оказался в знакомом уже просторном зале. Как и при первом моём посещении, он был тих и пуст. Светильники и факелы на стенах давно погасли, и я зажёг их вновь.
Под ногой что-то хрустнуло. Я опустил факел пониже и увидел, что наступил на кость скелета, рядом с которым валяется ржавый обломок меча. Подробно обследовав каменный пол, отыскал останки ещё нескольких скелетов, изломанного оружия и почти истлевших обрывков одежды. Должно быть, тот человек в прошлый раз не просто побывал в подземелье, но и полностью очистил его от нежити, некогда бывшей древними жрецами и воинами.
— Проклятье! — в отчаянии вскричал я. — Неужели здесь никого не осталось? Но кто же тогда укажет мне путь в Хроманин?!
Когда утихло эхо, вызванное моим голосом, где-то под потолком зала, в самом тёмном его углу, раздался какой-то шорох. А потом оттуда ко мне спустилась фигура, закутанная в обрывки мантии и увенчанная сверху голым оскаленным черепом.
— Ты ищешь Хроманин? — прошелестел глухой голос.
— Д-да, — робко ответил я. — Меня прислал Ласанар. Т-ты ведь его ученик?
— Да, — был ответ. — У нас давно всё готово. Очень, очень давно. Но лишённым жизни не дано войти в эту дверь, она открывается лишь тем, чьё сердце ещё бьётся. Войди же!
Вымолвив это, неупокоенный взмахнул костлявыми дланями, и полутьма подземелья озарилась светом — таким ярким, что мне пришлось крепко зажмуриться. А потом я открыл глаза и, сбросив своё измученное тело, словно ставшую тесной одежду, шагнул вперёд. Навстречу мечте.
***
Наверное, стоило бы рассказать вам, что было со мной дальше. О том, что я узнал, увидел и какие возможности обрёл, войдя в Хроманин. Но вряд ли мне достанет слов, чтобы описать всё это. Я ведь не умудрённый десятилетиями упорных занятий маг, а всего лишь несчастный рудокоп с каторги в Долине Рудников. Пусть и рудокоп с непростым прошлым. Потому не стану даже пытаться. Скажу лишь, что, получив власть над временем, причинами и следствиями событий, я постарался употребить обретённое могущество на то, чтобы разрушить проклятый магический купол и дать свободу всем, кто был под ним заключён. Те, кого я избрал своими орудиями для воплощения этого замысла, неоднократно ошибались и даже гибли, но я каждый раз давал им новый шанс. А когда барьер пал, перед ними и мною открылись новые пути и возможности. И я принялся выбирать те из них, которые представлялись лучшими, а потом с ужасом смотрел на то, что получилось в итоге. И начинал заново.
№ 5.2.
Жизнь вора
Тусклый вечер давно сменился непроглядной ночью. Бледный месяц висел высоко над землей, лениво и величаво плывя по безбрежному морю неба, словно колесница богов. Жгучий западный ветер прогуливался по пустым улочкам Хориниса, принося со стороны порта едкий запах рыбы и соленые брызги, метал мелкий мусор и со скрипом качал небольшие вывески, расположенные над дверьми домов торговцев, трактиров и одной единственной гостиницы.
Шаги стражника, ступающего мягкими кожаными подошвами по мощенной камнем дорожке, пролегающей от рынка у Восточных ворот и до центральной площади, где зачитываются указы, были практически бесшумными. Лишь тяжелое пыхтение, словно он пробежал без остановок от самого прохода в Долину Рудников и до портового города, выдавало его с головой. Впрочем, если учитывать его низкое толстое тело, то это и не удивительно.
В отличие от патрульного ополченца четыре безмолвные тени, завернутые в плащи с надвинутыми на глаза капюшонами, не издавали ни звука, перемещаясь так, словно были призраками, не умеющими ни говорить, ни издавать хоть малейший шум. Они дождались, когда страж порядка минует гостиницу и отойдет подальше, тихонько проскользнули вперед, в сторону казармы, и осторожно начали подниматься по ступеням, держась в тени перил, согнувшись в три погибели.
В ночное время суток Хоринис освещается множеством факелов, сделанных магами Огня, которые не гаснут ни в воде, ни от сильного ветра и способны гореть хоть всю седмицу без перебоев. На их фоне была отчетливо видна фигура тучного стражника, который развернулся и пошел в обратном направлении. Он остановился недалеко от них. Тени замерли, словно каменные изваяния, лишь одна из них потянулась рукой под плащ. Другая, мгновение помедлив, схватила ее за запястье, сжав пальцами, и едва заметно покачала головой. Ополченец тем временем достал из-за пояса платочек, слишком грязный, чтобы именовать его так, и громко высморкался в него, после чего убрал тряпку на место и отправился дальше, насвистывая только одному ему известный мотивчик, безбожно фальшивя. Неизвестные вздохнули с облегчением и продолжили красться.
Поднялись, прошли под темной аркой вперед. Когда зашли на площадку для тренировок сразу повернули направо в сторону оружейной комнаты, которая была закрыта громоздкой дубовой дверью со сложным замком. Одна из теней достала отмычку и принялась ковыряться в нем.
Медленно текли минуты. Стояла тишина, нарушаемая лишь щелчками замка и тяжелыми каплями, падавшими из небольшой черной трубы на землю. Кап, щелк, кап, щелк.
– Проклятье! Гельдерновский замок, – прошипел тот, кто орудовал отмычкой.
Гельдерн славился на всю Миртану своей неуловимой гильдией воров. И чтобы бороться с ними, приходилось каждый раз придумывать все новые и новые замки, сложнее предыдущих. Это было словно соревнование: мастера изобретают, а воры вскрывают. Пока что сохранялась твердая ничья.
Взломщик сосредоточенно возился отмычкой в замке. Если бы капюшон не скрывал лица, то можно было бы увидеть напряженное лицо и крепко сжатые губы. Повернув ухо к двери, он смотрел глазами куда угодно, но только не на объект своей работы.
Наконец замок сухо щелкнул. Торжествующе хмыкнув, вор встал и толкнул дверь вперед. Давно не смазанные петли скрипнули, заставив неизвестных застыть, вслушиваясь в тишину, ожидая, что вот-вот появятся стражники. Но обошлось.
Крадучись, они проникли в темное помещение, затворив за собой толстую дубовую дверь. Один из них скинул капюшон, обнажив молодое скуластое лицо. Смахнув длинную, давно не стриженную каштановую челку с глаз, он быстро огляделся. Темно, хоть глаз выколи.
Один из представителей ночной гильдии вытащил факел, с помощью трута и огнива быстро запалил его, после чего вставил в специальный держатель. Окон здесь сделать не удосужились, поэтому даже днем помещение освещалось по старинке – огнем.
Все пространство оружейной комнаты было забито ящиками, сундуками и бочками, из которых торчало великое множество самого разного оружия. Со стен свисало несколько простых кожаных доспехов, какие носят члены ополчения, было парочка и тяжелых, усиленных металлическими бляхами, предназначенных десятникам.
– Фингерс, проверь сундуки, – начал распоряжаться тот, кто столь беспечно снял капюшон. Вскрывший замок на двери кивнул и бесшумно скользнул в противоположную сторону. Там, за длинным столом, стояло несколько сундуков.
– Малыш, глянь ящики. – Названный словно в насмешку высокий гигант – истинный нордмарец, – здоровое телосложение которого не мог скрыть даже просторный плащ, коротко дернул головой, давая знак, что услышал.
– Айри, ты с ним. – Последним участником четверки оказалась хрупкая девушка. Она так же, как и главарь взломщиков, стянула с головы капюшон. Не нужно быть особо наблюдательным человеком, чтобы найти фамильное сходство между ними двумя. Такие же каштановые волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам, те же темные глаза. Только если у парня в них отражался волк, хищник, то у нее мелькала, скорее, дикая лисица – хитрая и лукавая.
Сам предводитель группы воров двинулся к одной из стоек с мечами, взял один из них. Это был короткий одноручный клинок шириной с ладонь взрослого человека. Взмахнул им пару раз, рассекая воздух, проверяя балансировку. Удостоверившись в дрянном качестве оружия, вернул на место. После чего присоединился к остальным, приметив один из сундуков, сиротливо стоящий в углу в тени ящика.
Остальные тем временем занимались порученными делами. Тот, кого назвали Фингерсом, уже успел взломать замок, откинуть вверх крышку и начать перебирать упакованные в ровные пучки арбалетные болты. Не найдя более ничего интересного, он закончил с этим сундуком, разочарованно вздохнул и переместился ко второму.
Светлокожий гигант и казавшаяся особо маленькой на его фоне девушка тихо и без лишнего шума открывали уже второй ящик, в котором также, как и в первом, рядками лежали недоделанные оружейником арбалеты. Чтобы закончить их, надо было лишь приделать тетиву, что являлось делом недолгим.
Достав связку отмычек, молодой главарь быстро вскрыл замок, благо он оказался не очень сложным. В сундуке лежали лишь густо оперенные стрелы.
Снаружи вдруг послышалось короткое звяканье, впрочем, тут же оборвавшееся. И без того не издававшие ни звука воры обратились в статуи, казалось, даже не дыша. Прошла минута, но на казарменной площади царила кладбищенская тишина. Обождав для верности еще минут пять и ничего подозрительного более не услышав, они вернулись к прерванному занятию, ежесекундно прислушиваясь и оглядываясь в полутемном помещении.
Обойдя все ящики и сундуки в оружейной, взломщики, как бы это смешно и логично ни звучало, нашли лишь много оружия. И все. Какую бы цель они не преследовали, она явно не была достигнута.
– Что будем делать? – шепотом вопросил среднего возраста мужчина с пробивающейся в волосах сединой – Фингерс, – когда воры, закончив обшаривать помещение, собрались в тесный кружок обсудить сложившуюся обстановку. К этому моменту они уже все ходили с непокрытой головой.
– Похоже, Ош ошибся и сообщил нам неверные сведения, – предположил каштановолосый парень. В его карих глазах, темных настолько, что они казались черными, заполошными птицами метались искорки гнева. – Надо уходить, пока стража не нагрянула.
– Ну уж нет, без добычи я не вернусь! – густым низким голосом, несмотря попытку говорить тихо, сказал гигант с ироничным прозвищем Малыш. Метнулся к стене и достал на редкость ладную однолезвийную секиру с толстым дубовым древком. В чем-то он был прав. Хоть цель у них и была другая, но каждый из них решил прихватить что-то с собой. Оружия здесь хранилось столько, что пропажу чего-то, ополченцы заметят не сразу, в лучшем случае через день или два.
Худенькая девушка взяла тонкий длинный кинжал, который можно спрятать в рукав. Широколицый Фингерс – удобный незаконченный арбалет и пучок болтов к нему. Предводитель группы – шипастую булаву, которую приметил ранее и тут же повесил на пояс.
– Все, теперь уходим. Фингерс, затуши факел.
Вновь набросив капюшоны, в полной темноте они открыли дверь и вышли на уличную прохладу. Здесь также царила темень. Луна скрылась за низкими облаками, лишь редкие жемчужины звезд светили на землю. В воздухе витал запах осени, чувствуемый не только носом, но и всеми фибрами души, а также предзимняя свежесть. Осторожно, стараясь не разбудить спящих ополченцев, не издавая ни звука, они пересекли площадку для тренировок, только-только собирались свернуть в сторону главной городской площади, как вдруг ночная тишина разбилась мелкими осколками, будто стекло, протяжного свиста. Властвующий в это время суток мрак отступил под натиском тут и там вспыхивающих факелов. Послышался громкий топот ног, звяканье мечей и звук, вынимаемых из ножен клинков. Оба выхода из казарм заблокировали мгновенно набежавшие люди в доспехах ополчения. Из помещений, где располагались спальни и главный зал, также повыскакивали стражники.
Ловушка! Их обманули!
Каштановолосого парня прошиб холодный пот. Краем глаза он заметил, как несколько человек перекрыли вход в оружейную, таким образом полностью перекрыв им путь к отступлению. Почти десять арбалетов нацелились на них.
– Сдавайтесь! – Высокий, крепко сбитый мужчина с редким серебром в черных волосах вышел чуть вперед, на расстоянии десяти шагов стоя от преступников. Сталь и привычка командовать слышалась в его голосе. Ополченцы неосознанно, слыша его, вытянулись в струнку, тем не менее внимательно следя за ворами, которым в эту ночь не повезло, готовые к любым неожиданностям. – Вы окружены! Сложите оружие, и тогда вы останетесь живы.
Проклятье! Трижды проклятье! Смерть или рудники, из которых нет выхода? В это время, время войны с орками, с преступниками долго не нянчатся. За малейшую провинность людей арестовывают и отправляют в окруженный Барьером Минненталь. Работать на шахты.
Еще раз проклятье!
Кашатноволосый даже не успел обдумать решение, как вспыльчивый Малыш прокричал что-то оскорбительное в адрес стражи порядка. Даже он не слышал таких заковыристых выражений. Один из ополченцев, безусый юнец лет шестнадцати, которому лишь каким-то чудом доверили такое оружие, как арбалет, не выдержал и выстрелил. Видимо нервы сдали, будто он видел перед собой опасного лохматого орка, а не группу воров. И зачем брать такого на облаву? Тетива щелкнула, болт вылетел из желоба и рассек воздух, пролетя над головой гиганта, после чего звонко стукнулся о каменную стену. После чего мир вокруг завертелся хороводом. Больше не было предложений сдаться и сложить оружие, ибо из-за мальчишки, чья выдержка оказалась ничтожно маленькой, все вокруг пришли в движение. Лишь грозный крик Вульфгара, командира городского ополчения, «Не стрелять! Брать живыми!» перекрыл мгновенно возникший шум.
– Туда! – крикнул, указав рукой, каштановолосый. Вход в главный зал охраняло всего три человека, ни у кого из которых не было арбалета. Разгоряченный Малыш рванул туда, яростно вопя и крутя страшную секиру. Не отличающиеся особой храбростью и доблестью ополченцы не выдержали и бросились врассыпную. Да и попробуй сохранить выдержку, когда на тебя несется злым мракорисом такой детина, будто пушинку держа в руках тяжелый топор. Нордмарец на полной скорости влетел в полутемное помещение, освещенное несколькими горящими лучинами. Остальные трое воров кинулись вслед за ним, не теряя ни мгновения. Им бросились наперерез, но поздно. Дверь уже захлопнулась. Практически пойманные преступники держали дверь, пока Малыш передвигал небольшой шкаф, который мог задержать стражей порядка лишь на пару минут, особенно если они кинутся всем скопом выламывать дверь.
Кашатноволосый парень огляделся в поисках запасного выхода, но его не было. Окон здесь также не было, будто тот, кто проектировал это здание, ориентировался именно на такие случаи. Чтоб ему на том свете икалось! Лишь одна сделанная целиком из железа дверь, распахнутая настежь, ведущая в соседнее помещение, в тюрьму, сиротливо покачивалась на петлях.
– Туда! – скомандовал он. Там их будет сложнее достать.
Все четверо перебазировались в тюрьму. Закрыли железную дверь. То, что они делали, лишь отсрочивало их поимку, но что только не сделаешь только бы отодвинуть этот момент. Ведь чем Боги не шутят, вдруг им удастся придумать план выхода отсюда?
– Фингерс, попробуй закрыть замок.
Главарь четверки воров умом понимал, что дело дрянь и выхода нет, но надежда в сердце не желала отпускать его. Бывали же случаи, когда люди выходили победителями из самых безнадежных ситуаций. Кстати, следовало бы проверить камеры. Очень часто делают запасные выходы именно в тюрьмах. Главное – хоть немного времени.
Каштановолосый только-только собрался поделиться своими соображениями с остальными, как в дверь что-то ударилось. Последовавший за ним крик боли и ругательств свидетельствовал о том, что какой-то недалекий ополченец попытался, разбежавшись, отворить дверь своим телом. Придурок! В городскую стражу только таких идиотов что ли набирают?
Вдруг из темноты одной из камер на неверный бледный свет вышла человеческая фигура, на поверку оказавшаяся мужчиной лет тридцати пяти, с волосами цвета смолы. Одет он был на первый взгляд изысканно. Лишь внимательней присмотревшись можно было разглядеть, что одежда – темные штаны, заправленные в высокие сапоги, и камзол – была изготовлена из недорогого миртанского сукна. Да и испытание заточением в тюрьме немного повлияло на его внешний вид. Впрочем, держался неизвестный заключенный с поистине королевским достоинством. Гордая осанка, будто у надменного принца, величественное лицо, словно он был во дворце, а не в одиночной камере – всем своим внешним видом он походил на одного из тех надутых от собственной чванливости дворян. Однако было то, что резко констатировало с его показным обликом. Это были глаза. Живые и насмешливые. Бегающие от одного вора к другому, внимательно изучая их. Складывалось впечатление, что ему, несмотря на ситуацию, в которой он находился, было весело.
– Господа, дама, – вежливо сказал он, отвесив церемонный поклон в сторону девушки. – Будьте так любезны выслушать меня.
Это лишь сильнее сбило с толку каштановолосого. Кто этот заключенный? Дворянин? Манеры и тон явно намекали на это, но одежда и глаза, круто отличающиеся от поведения, сообщали обратное. Да и не станет высокородный сидеть в заточении, уж у них хватает денег откупиться практически от любого обвинения. К тому же практика показывает, что благородные обращаются с низшим слоем как с грязью. Смотрят свысока, цедят через стиснутые челюсти слова и всем своим видом выражают презрение. А этот же человек общался с ними вежливо и приветливо. Как с равными.
– А это еще что за франт? – протянул Малыш. Он только что передвинул единственный стол, за которым должен сидеть следящий за узниками стражник, к двери. Фингерс все же ухитрился закрыть замок, что лишь подтверждало его славу взломщика. Вскрыть замок – это одно, и совсем другое – закрыть его же отмычкой.
– О, любезный господин ошибается. – Теперь в его голосе слышалась ничем не прикрытая ирония. – Я не франт. И даже не благородный, но об этом потом. Не соблаговолите ли вы отпереть решетку, я был бы вам за это очень благодарен.
– Ишь чего захотел! Сиди-ка ты лучше тут.
– Погоди, Малыш, вдруг он будет нам полезен, – одернул светлокожего нордмарца главарь. Зная ненависть того к аристократам – а незнакомец действительно очень походил на дворянина, – он не был удивлен реакцией товарища.
– И чем ты можешь нам помочь? – не обращая внимания на царившие в соседнем помещении крики и тяжелые удары о двери, спросил каштановолосый парень.
– Отоприте, пожалуйста, решетку, дайте оружие, и я буду сражаться вместе с вами. Я хороший боец, ручаюсь вам.
– Да я тебя лучше оставлю гнить тут, чем доверю оружие! – Стойкая антипатия, мгновенно возникшая в душе нордмарца, вспыхнула подобно огню в сухом лесу и разгорелась ярким пламенем.
– Малыш, еще раз тебя прошу, не кричи, – поморщился, будто от зубной боли, главарь и повернулся к заключенному. – Тут есть где-нибудь запасной выход?
– Неужели добрый господин думает, что я сидел бы здесь, если бы он был? В моей камере, по крайней мере, потайных выходов точно нет.
Глупо было надеяться. Еще немного подумав, стоить ли доверять странному незнакомцу, он решил все же поверить ему и бросил Фингерсу короткое «отопри», отчего здоровый нордмарец насупился и крепче сжал секиру двумя руками, так, что костяшки пальцев побелели. Всем своим видом Малыш показывал, что первое же подозрительное движение со стороны заключенного закончится для него последним. Тот видел это и, когда железная решетка со скрипом отошла в сторону, осторожно вышел из камеры. Веселость, впрочем, из его глаз так и не пропала, словно и не было угрозы его жизни.
Достав из-за пояса длинный кинжал, предводитель группы воров вручил его странному франту.
– Как тебя зовут-то? – спросил он, не особо надеясь на ответ. Удивился он дважды. Когда тот представился и когда услышал имя.
Незнакомец осклабился, отчего надменное выражение лица сменилось хищным, первобытным оскалом.
– Позвольте представиться! Жак Вежливый Пират, капитан «Лучезарного».
Жак Вежливый Пират. Мало кто не знает этого имени. Им пугают непослушных детей, в тавернах о нем рассказывают полушепотом разные небылицы, торговцы боятся его больше самого Белиара, потому что он не ведает пощады. Можно решить, что он жесток и беспринципен, и если первая часть этого высказывания – правда, то вот второе – не совсем. У него были свои принципы, мало кому известные и понятные. Сразу сдавшуюся команду он мог отпустить на свободу, но если дело доходило до сражения, то пощады не было никому и никогда. Он топил корабли и совершал дерзкие набеги. За ним безуспешно гонялись флоты Миртаны и Варанта, а также Южных островов в течение нескольких лет. А сейчас, похоже, поймали.
Долгое время каштановолосый не понимал, как у такого жестокого морского разбойника может быть такое странное прозвище. Теперь понимал. Вежливый Пират. Ха! Ирония судьбы, не иначе.
– С кем имею честь? – вопросительно изогнул бровь Жак.
Действительно, странный человек, характер которого совершенно нельзя было разгадать. И это пугало сильнее, чем самые страшные истории. Когда перед тобой запросто стоит и вежливо разговаривает один из самых жестоких пиратов за всю историю мира, трудно не бояться.
Слегка заплетающимся языком главарь представил себя и своих спутников. Айри мило улыбнулась ему, старательно пряча страх, это ей, впрочем, плохо удавалась. Даже улыбка вышла какой-то вымученной. Малыш по-новому взглянул на заключенного и даже протянул тому свою огромную лапу в знак уважения. От предыдущей враждебности не осталось и следа. Фингерс ничем не выдал своих эмоций, внешне оставшись бесстрастным.
– Итак, что мы предпримем дальше, дама и господа? – В ироничном голосе знаменитого пирата послышались командирские нотки.
Так, этого оставлять нельзя. Глядишь, этот морской разбойник еще и главным сделается. Ну, уж нет!
Каштановолосый начал уверенно передавать остальным свою единственную надежду на потайной выход. Резкая смена интонации не укрылась от Вежливого Пирата, и холодная усмешка заиграла на его бесцветных губах.
Едва они собрались попытаться найти выход отсюда, как ополченцы пробились к ним. Вернее, они нашли ключ от железной двери, которым и воспользовались. Рывком распахнули двери и бросили несколько дымящихся свертков внутрь, после чего снова заперлись снаружи. Приготовившиеся было к тяжелому бою ставшие вне закона люди, в недоумении уставились на подарочек стражников. Не сразу до них дошло, что это.
– Сон-трава! – закричал Фингерс, первым догадавшись. И тут же закашлялся. От подожженной травы шел густой черный дым, который забивал ноздри, лез в слезящиеся глаза и вызывал дикие приступы кашля.
Они пытались затушить неожиданный гостинец, но вышло только хуже – дым стал еще гуще. Через несколько минут, когда все стояли уже на коленях, кашляя, чуть ли не выплевывая легкие, стала ощущаться сильная сонливость, усиливавшаяся с каждым прошедшим мгновением.
Ополченцы нашли лучший выход, чем просто гибнуть под ударами преступников. Вывели их из строя, а сами остались совершенно невредимы.
Каштановолосый парень и подумать не мог, что у них есть такое чудо в запасниках. Небось всех алхимиков в городе на уши подняли, трава-то редкая. До него донесся слабый, искаженный дымовой завесой шепот. Он распластался на холодном полу, уже не понимая, где сон, а где реальность. Словно в тумане увидел протянутую тоненькую ладонь, сжал ее.
– Мордраг, – повторно прошептал знакомый голос.
Пробуждение было тяжелым. В голове стоял самый настоящий колокольный звон, рождая неутихающее эхо, которое проникало в самые дальние глубины сознания.
Мордраг застонал и с трудом приоткрыл веки. В глазах все плыло, искажаясь, превращаясь в одно бесцветное пятно, будто в густом тумане. Он тряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок, но это слабо помогло.
А затем что-то влажное и холодное коснулось губ. Это было настолько приятное чувство, что почти сразу проснулась страшная жажда. Неизвестный помощник будто знал, какие мысли одолевают вора и с сожалением сказал:
– Извини, воды не осталось. Было только тряпку смочить. – Смутно знакомый мужской голос ядовитым буравчиком вонзился в мозг.
Голос был действительно знакомым, однако в нем чего-то не хватало. И Мордраг лишь через минуту усиленного мышления понял, чего. Иронии и вежливых ноток.
– Жак? – спросил он и откашлялся. Собственный голос показался ему чужим, слишком хриплым и на тембр ниже.
– К вашим услугам, – не очень весело ответил собеседник. Постепенно слабость отступала, в голове прояснялось и в глазах перестало все плыть, понемногу обретая очертания. Мордраг успел заметить шутливый полупоклон, обращенный к нему сидящим на корточках пиратом.
– Ох, где мы?
– Ополченцы были столь любезны, что пригласили нас к себе на постой, не принимая отказов, – едкая ирония была ему ответом.
– Мы в тюрьме?
– Да.
– Проклятье! – выругался Мордраг, силясь подняться. Благодаря помощи Жака, он это сделал, но все еще покачивался от слабости, поэтому был вынужден прислониться к каменной стене, которая обдала его холодом. Только сейчас он заметил, что плотную куртку из кожи шныга и теплый плащ у него забрали, как и все оружие, отмычки с пояса и кошелек. Пусть там и было всего несколько десятков золотых, но все равно обидно. Ладно хоть сапоги оставили.
– Где остальные? – спросил вор, оглядываясь. В полутемной, дурно пахнущей камере были только они двое. Полупустое ведро для отходов, пара деревянных лавок и прибитые к стенам цепи для особо буйных – вот и вся скудная обстановка в их помещении.
– Безграничные в своей доброте стражники поместили их в камеры-люкс.
– Слушай, Жак, давай серьезно, а? – поморщился Мордраг, приводя мысли в порядок.
– Серьезно, так серьезно, – пожал плечами знаменитый пират, присаживаясь на жесткую и неудобную на первый взгляд лавочку. – В одиночные камеры их посадили.
Вор, используя несущую стену, как опору, продвинулся к решетке, схватился за нее руками и попытался просунуть голову между прутьев. На стуле за грубо сколоченным столом сидел на трехногом табурете стражник с перевязанной головой и предавался праздному размышлению, совершенно не обращая внимания на узников. Ключей, которые по идее должны были висеть на стене, не было. Может они у тюремщика?
– Айри! – крикнул вор, безуспешно пытаясь посмотреть в разные стороны. – Ты где?
– Здесь! – раздался голос слева.
– Ты как, сестренка?
– Со мной все в порядке, спасибо.
Мордраг невольно улыбнулся. Родная сестричка никогда не скажет, что ей плохо или чего-то хочется. Никогда. Она будет терпеть все лишения и невзгоды молча, внутренне страдая, но никоим образом не покажет своей слабости. Даже перед братом, точнее – тем более перед братом. Эту черту характера девушки он знал очень хорошо.
– Фингерс? Малыш? Вы как?
– Жив. В норме. – Вразнобой ответили те. Юркий вор тоже был где-то в камере слева, а вот здоровенный нордмарец пробасил откуда-то справа. Ну, хоть все живы.
Все еще жутко хотелось пить.
– Эй, стражник, – окликнул сторожившего их ополченца Мордраг. Тот наконец подал хоть какие-то признаки жизни и хмуро посмотрел из-под повязки на узника темными глазами.
– Ну? – Голос у него был на редкость неприятный. Скрипучий и холодный.
– Будь человеком, попить дай, а?
– Обойдешься. И не спорь. Вульфгар велел держать вас впроголодь, чтобы ни сил, ни даже мыслей о побеге не было.
Ничего не добившийся Мордраг отступил обратно в темный угол, куда не падал свет лучины, тихо сполз по стене вниз.
Жак ухмылялся, глядя на него.
– Тому доброму господину, который охраняет нас, ваш маленький товарищ немножко повредил голову, поэтому он столь нелюбезен, – в своей манере ответил пират.
Вор несколько минут сидел в задумчивости, пытаясь вспомнить, когда Малыш успел навредить ополченцу. Так и не смог. Видя его замешательство, знаменитый морской разбойник вполне нормально пояснил:
– Он сопротивлялся дольше всех сон-траве, и когда ополченцы в тряпочных масках вошли, думая, что мы все валяемся пластом и дым уже рассеялся, он двинул первого попавшегося о стену. На свою беду им оказался наш стражник. Удивительно, что он цел и даже не у костоправа отлеживается, – последнее было произнесено нарочито громко и издевательски. Мордраг услышал, как заскрипел зубами тюремщик не в силах дотянуться до наглого узника. К сожалению, он был достаточно умен, чтобы не заходить в камеру и попытаться расквитаться с заключенным. Вдвоем бы они справились с ним, а затем забрали ключи и скрылись.
Каштановолосый вор стянул левый сапог с ноги, перевернул его и зажал между колен. Затем быстрым движением на глазах у заинтересованно глядящего на него пирата оторвал подошву, которую затем разорвал на две части. В нее, как оказалось, была вделана длинная тонкая отмычка. Потому как один сапог был безжалостно уничтожен, парень без всяких сожалений стянул второй и выбросил его в противоположный угол, оставшись в одних портянках.
– Ого, а ты парень с сюрпризом, – тихонько зашептал Жак. – Мы с тобой явно поладим.
– Сейчас какое время суток? – также тихо спросил Мордраг, проигнорировав высказывание собеседника.
– Да уже поздний вечер наступил. Если ночь не воцарилась уже.
Молодой вор замер. Ничего себе он провалялся без сознания. Неудивительно, что все остальные уже пришли в себя, когда он только-только начал подавать слабые признаки жизни. А он еще думал, почему так есть и пить хочется.
Мордраг закрыл глаза и весь обратился в слух. Лязга и звона мечей он не слышал, а если бы ополченцы тренировались сейчас, то звуки обязательно доходили бы до них.
– Ждем, пока уснет, – одними губами прошептал вор. Жак понятливо кивнул и прилег на неудобную лавочку.
Ждали они долго. Стражник попался стойкий и до последнего момента сопротивлялся волнами накатывающему сну. Но наконец он смежил веки и тихонько засопел. Через некоторое время даже захрапел.
Мгновенно оказавшись на ногах, Мордраг плавно оказался возле решетки, просунул руку через прутья и изогнув ладонь с первого раза попал отмычкой в замок, который располагался с наружной стороны. Почти минуту слышалось лишь тихое позвякивание металла о металл. Храп стражника, впрочем, заглушал эти звуки. Замок щелкнул последний раз, и тяжелая решетчатая дверь отворилась с протяжным скрипом. Сон у ополченца оказался чутким. Тот проснулся и несколько секунд недоуменно смотрел на пытающихся сбежать узников. Эти мгновения промедления сыграли беглецам на руку. Пират стремительно оказался возле него и, когда стражник начал подниматься, опустил тяжелый кулак на голову противника. Перевязанная голова дернулась, ударилась о стену, и тюремщик, потеряв сознание, глухо рухнул на деревянный пол.
На этом их удача закончилась. Не успели они перевести дыхание, как в дверях появился другой ополченец. Ему хватило всего мига, чтобы все понять и броситься наутек с криком «Тревога!!!»
– Проклятье! – в голос выругался Мордраг, быстро обшманывая карманы бессознательного стражника в поисках ключей.
– Они у Вульфгара, – раздался голос Жака за спиной. Вор выругался еще раз, а затем резко вырвав отмычку из замка поспешил к камере сестры, чтобы освободить ее. Девушка, впрочем, сразу же пресекла намерения брата и сказала ему торопливо:
– Беги! Не успеешь!
– Нет! Я тебя не оставлю!
– Беги, сказала. Если останешься, то тебя опять посадят за решетку. А если сбежишь, у тебя есть шанс помочь нам всем. Беги же!
Мордраг хотел было по своему упрямству остаться и будь что будет, но кто-то дернул его за руку. Это был знаменитый пират.
– Уходим, живо! Потом им поможем. Быстро!
И он с силой потащил вора за собой. Тот, впрочем, уже пришел в себя и бежал сам. Мучительно не хотелось оставлять здесь сестру. Но надо было. В последний момент он успел забросить отмычку в камеру Фингерса, чтобы у них был лишний шанс.
Вдвоем они вылетели в главный зал, выскочили на тренировочную площадку, на которой стали появляться заспанные, ничего не понимающие стражники. Лишь Вульфгар, капитан ополчения, раздавал приказы направо и налево, распинывая ленивых, все еще сонных подчиненных.
– Вперед! – крикнул Мордраг, перехватывая инициативу в свои руки. У них сейчас есть только один шанс на успешное бегство. Сделать разбег, спрыгнуть со стены и скрыться в лесу прямо за Хоринисом. В самом городе у них нет ни единого шанса.
Вор сбил плечом какого-то молодого парня, случайно заступившему беглецу путь, чуть потеряв в скорости. Сзади что-то сухо щелкнуло, над головой просвистело, и тяжелый болт упал далеко за городом.
– Прыгай! – гаркнул он и, подавая пример, первым сиганул со стены, даже не задумываясь о возможных последствиях. Высота была приличная, порядка пяти метров. Мордраг оттолкнулся от края стены, замолотил руками по воздуху, будто это чем-то могло помочь. В тот самый момент, когда обмотанные портянками ступни коснулись мягкой земли, он, чтобы не сломать себе ничего, нырнул вперед, перекатившись через плечо, и тут же утвердился на ноги, чуть покачиваясь. Старые уроки, вызубренные еще в детстве, даже спустя столько лет сослужили ему хорошую службу, позволив грамотно приземлиться.
Следом за ним внизу оказался и Жак, он, однако, подобными навыками не обладал, поэтому неудачно рухнул прямо на землю и схватился руками за ступню, что-то шипя сквозь стиснутые от боли зубы.
Мордраг оказался возле него и стал помогать ему подняться.
– Вставай давай, сейчас здесь станет жарко. – Не успел он сказать это, как в дерево напротив с глухим стуком вонзился арбалетный болт. На их счастье бледный серп луны скрылся за предгрозовыми тучами, отчего на улице царила страшная темень, и ополченцам приходилось стрелять вслепую, ориентируясь на громкие стоны пирата. – И потише давай, – прошипел вор. Жак оперся об него, закинув одну руку ему на плечо, кивнул и постарался не издавать ни звука, хотя по его лицу можно было прочесть, каких это ему стоило усилий. – Все, пошли.
Помогая морскому разбойнику передвигаться, Мордраг шел в одном ему известном направлении. Спрыгнув со стены казармы, они оказались в густом подлеске. Если свернуть налево, то вскоре они могут выйти к пещере, но городская стража заглянет туда в первую очередь, поэтому он двинулся вправо, в сторону городских ворот. Не доходя до них пятисот метров, повернул налево и вскоре, они вышли на неширокую дорожку, заросшую частой травой, которая в этом время года уже покрылась желтизной и бессильно склонилась вниз. Это хорошо, их сложнее будет отыскать.
Еще один поворот – и беглецы вновь стали удаляться от города. Дорожка вскоре круто пошла вверх, сузилась до едва заметной тропки, было видно, что ей пользуются нечасто. Подъем был тяжелым. Пират пыхтел, ругался, «оставив» за углом всю свою вежливость и ироничность.
Небеса, затянутые черно-серой хмарью, оглушительно прогремели, полыхнули кривой дорожкой молнии, на краткое мгновение осветив сбежавших заключенных. Если бы не травма, предположительно – перелом, то они бы поднялись наверх минут за двадцать-тридцать, а так пришлось ползти на вершину скалы почти час. Вдобавок ко всему начался дождь. Пират и вор мгновенно промокли, озябли. Земля довольно быстро размокла, стало скользко и грязно.
Наконец, трудный подъем закончился. Перед ними раскинулось неширокое плато. Прямо виднелся высокий маяк, над входом которым приветливо висела зажженная масляная лампа, так и говорившая: «Заходите в гости, погрейтесь у очага». Чуть в стороне располагался поворот, который вел в темный дремучий лес. А еще дальше змеилась тоненькая тропка на самую вершину.
Проигнорировав все три «предложения», они намеренно обогнули маяк, позади него расположился небольшой холмик. Обойдя его слева, беглецы обнаружили иссиня-черный зев в пустоту. Из пещеры шел тяжелый затхлый запах. Так как других вариантов все равно не было, решили остановиться там.
– Ну, молись давай, – пробормотал Мордраг.
– Чего? – не понял Жак.
– Молись, говорю, чтобы здесь мракориса не было.
Удача повернулась к ним лицом – пещера была пуста. Судя по всему здесь уже давно никого не было. Отпустив вора, пират привалился к шершавой холодной стенке и сполз вниз. Мордраг же вновь вышел на улицу набрать хвороста, ибо без огня будет туго. Вернулся он очень быстро, к тому же кроме сухих веток, которые нашел под раскидистым деревом, принявшим на себя весь дождь, он держал в руке масляный фонарь, украденный с маяка.
При свете костра, возле которого сбежавшие заключенные разложили мокрую одежду, Жак осмотрел поврежденную ногу. К счастью это был всего лишь вывих, а не перелом, как он думал вначале. Эх, если бы был целебный эликсир, то к утру бы все зажило. Да что только сейчас об этом горевать, если все его вещи забрало ополчение.
Мордраг, обхватив колени, слегка покачивался из стороны в сторону и мрачно глядел на пляшущие языки пламени. В его голове заполошной птицей металась мысль о сестре, которую пришлось оставить в тюрьме. Сожалел он, конечно, и о Фингерсе с Малышом, но не так сильно. Айри была его единственной родственницей. Когда в детстве умерли их родители, он остались совсем одни, без родных и близких. Наверное, именно это обстоятельство и заставляло их держаться всегда вместе. Они были бы рады жить честно, но кто возьмет на работу двух маленьких детей? Мордраг начал срезать кошельки с покупателей на рынке, чтобы хоть как-то прокормить себя и сестренку.
А потом кривая столкнула его с Рамирезом, лучшим медвежатником во всем Хоринисе, который нашел в маленьком воришке нечто большее, чем просто карманника, и начал обучать молодого беспризорника. Тому на удивление легко удавалось мастерство вора, и уже через несколько лет мальчишка-сирота вступил в ночную гильдию, спокойно пройдя все их суровые испытания.
Айри, гордая и своенравная, знала, чем занимается ее старший брат и, повзрослев, стала помогать ему, не захотев, чтобы единственный близкий ей человек все время рисковал только чтобы прокормить ее. Как бы Мордраг ни противился этому, он проиграл спор с сестрой и был вынужден начать учить ее. Впрочем, девушка редко принимала участие в кражах. Ее симпатичное лицо позволяло ей влиять на многих богатых господ. Пользуясь своей красотой, она, хитрая, с легкостью могла разговорить практически любого благородного, а уже через пару ночей дома обывателей из Верхнего квартала подвергались взлому и краже.
Из невеселых мыслей его вывела негромкая ругань, когда знаменитый пират случайно задел больной ногой выступающий из стены камень. Он еще не слышал, чтобы этот ироничный и донельзя насмешливый морской разбойник ругался. Все свои слова Жак обтекал в вежливую оболочку, которая таила в себе тонну издевки и сарказма. При всем притом он обладал неуемным оптимизмом и тягой жизни, сквозившей в каждом движении, а также определенной харизмой. Постепенно Мордраг все же начинал понимать характер этого человека, с которым его столкнула извилистая дорожка судьба.
– Эх, я бы сейчас не отказался, если бы какой-нибудь добрейшей души охотник заглянул к нам на огонек и принес поесть.
Ну вот, о чем и говорилось. Интересно, как его команда реагирует на странности в поведении своего капитана? И не скажешь, что перед тобой сидит один из самых беспощадных пиратов от всего миртанского побережья до самых Южных островов.
– Это было бы здорово, – откликнулся вор. – Но вряд ли. Охотники в такую погоду обычно сидят по домам и носа на улицу не кажут. Хотя на счет поесть, ты прав. Одолжи мне сапоги.
– Ты куда собрался?
– Так, пройдусь по окрестностям, пошныряю… – был пирату уклончивый ответ.
Торопливо одевшись, Мордарг выполз на уличную прохладу, густой подлесок окружил его. Дождь наконец закончился и в редкие разрывы туч проглядывала бледная луна. Практически голые деревья, разбросанные тут и там, стекали на опавшую листву тяжелыми каплями.
Он старался идти быстро и одновременно тихо. Маяк, к которому он вернулся, был погружен в дремоту. Дверь была закрыта изнутри на засов. Ночная темень, впрочем, не была преградой нашему герою, и он довольно скоро отыскал выходящий из слегка наклонной крыши дымоход. Ему было не впервой лезть в чужие обиталища через «черный ход», как любит говаривать Фингерс. Мордраг подпрыгнул, схватился руками за козырек и подтянулся вверх, юркой белкой скользнул в черную пасть дымохода. Упершись спиной об одну стенку и руками и ногами о другую, он стал медленно спускаться вниз. К счастью, такой же старый, как и его хозяин, камин давно потух и скорее вытягивал из окружающего воздуха тепло, чем давал его.
Бесшумно молодой вор забрался в дом, в котором царил храп пожилого смотрителя Джека. Действуя на ощупь, он крался и, не теряя лишнего времени, осмотрел комод, в котором оказалось немного мяса и свежих овощей. Венцом его находки стала початая бутылка недорого вина. Решив не уходить раньше времени, он еще немного осмотрел дом, после чего выбрался наружу тем же путем, каким и вошел.
В пещеру Мордраг вернулся с хорошим настроением и нагруженный добычей, которую сложил в холщовую сумку, добытую там же, где и все остальное. Никакого сожаления он не испытывал, давно избавившись от угрызений совести. Воровство стало для него настолько обыденным делом, что он уже не задумывался, как будет жить человек, которого он обкрадывает. Даже если этот человек стар и немощен.
Свалив на землю около костра сумку с награбленным, Мордраг подкинул на руке пузырек с ярко-красной жидкостью внутри и, усмехнувшись, передал его пострадавшему пирату. Тот сразу понял, куда ходил, вор.
– О, смотритель, был столь любезен, что одолжил нам все это? – как всегда иронично спросил он.
– Причем на безвозмездной основе, – поддержал товарища вор, у которого было на редкость хорошее настроение. В голове у него постепенно стал вырисовываться план по освобождению сестры и друзей из тюрьмы, и это не могло не радовать. Главное – успеть до того, как парней отправят в Долину Рудников.
Без лишних вопросов Жак опрокинул в себя содержимое пузырька и блаженно вытянулся на холодной земле, на несколько минут позабыв даже о еде. Мордраг же тем временем снял сапоги, которые, оказавшись неожиданно маленькими для него, сильно жали и придвинул ноги к огню, греясь.
– Ты как собираешься своих вызволять? – спросил Жак серьезно.
Перемена в поведении пирата была столь разительна, что вор на несколько мгновении сбился с мыслей.
– Сначала я отомщу.
– Отомстишь? Кому?
– Нас предали, Жак. Стражники знали, что мы собираемся поживиться в казарме. Скоро отправляется ценный груз в Долину Рудников, и мы решили немного нажиться на этом. Кроме нас четверых только один человек знал, что мы будем в эту ночь в казарме. Это трактирщик Ош, наш наводчик. Только он мог разболтать информацию.
– Трактирщик? Который толстый?
– Он самый.
– А что дальше?
Внимательно выслушав товарища по несчастью, морской разбойник сразу высказался:
– Глупо! – Сейчас он говорил нормально – без всех этих шуток, иронии и насмешек. Мордраг стал постепенно понимать, что все это напускное, чтобы сбить собеседника с толку. – Во-первых, ты серьезно собрался штурмовать казармы вдвоем? То, что ты предложил, я ничем иным назвать не могу. Сейчас их будут охранять, как никогда. Завтра подходит корабль из Миртаны с партией заключенных. Где-то послезавтра всех их поведут в Минненталь. Охрана в черте города будет серьезной.
– А что во-вторых? – хмуро спросил молодой вор. Он как-то об этом не задумывался, более того – он вообще не знал о подходящем с материка корабле. Интересно, откуда это знает Жак?
– Во-вторых, как мы попадем в город? Охрана на воротах усиленная. Других способов попасть в Хоринис я не вижу.
– Способ есть. Он у всех на виду и не охраняется.
– ?..
– Море. Мы спустимся к пляжу и вплавь доберемся до порта.
– Шныга мне в печень! – от избытка чувств выругался пират. – Это же гениально! Ополченцы не рискуют появляться в портовом квартале, а, значит, мы можем надеяться проскочить незаметно. Черт! И как я до этого не догадался?!
– Мы часто так делаем, когда надо избежать ненужного внимания стражи, – улыбнулся Мордраг. – Кстати, надо бы поесть. Не пропадать же добру. – Чуть позже, когда голод не прошел, а чуть отступил, спросил: – Жак, ты сказал вдвоем. Зачем ты решил мне помогать?
– Ну, ты меня любезно вытащил из-за решетки, а я долги всегда возвращаю. Это во-первых. Во-вторых, в этом деле у меня шкурный интерес. Дело в том, что часть моих людей на материке угодила в тюрьму по собственной глупости и жадности. Раньше бы их повесили без суда и следствия, а сейчас, когда Минненталь окружает такой симпатичный купол, им угрожает вечное заключение. Я решил попытаться отбить парней. Я бы перехватил корабль, перевозящий заключенных, в море, но не моему «Лучезарному» с его двенадцатью пушками соревноваться с полностью оснащенным галеоном. Поэтому мы отправились к Хоринису, чтобы уже здесь решить, как помочь нашим головорезам. Я сошел на берег, под видом фермера проник в город, измазав лицо грязью. Потом переоделся, решив, что крестьянину на вопросы никто отвечать не станет, а вот зажиточному купцу, у которого есть свои интересы… – Пират умолк, давая собеседнику самому домыслить. – Дня два я мотался по всему городу, собирая информацию. То ли кто-то шепнул кому-то, то ли я неосторожно себя вел, то ли просто не повезло, но один из ополченцев узнал меня на рынке, когда я уже собирался сваливать из Хориниса. В общем, меня схватили и бросили за решетку. Остальное ты знаешь.
– А почему ты сам пошел, а не отправил кого-то из своих подчиненных?
– Ты бы видел рожи моих орлов, – усмехнулся пират. – Да первый же стражник ужаснулся и тут же арестовал их. К тому же саблями махать они горазды, а вот правильно задавать вопросы… увы.
– Понятно, – протянул Мордраг, крепко задумавшись. – У тебя, я полагаю, есть идея?
– Как ни странно, есть. Когда конвой ополченцев поведет заключенных в направлении Долины Рудников, мы нападем на них по дороге. Желательно в месте, пригодном для засады. Знаешь такое?
Ненадолго задумавшись, вор положительно кивнул головой. Он действительно знал подходящее место.
– К таверне «Мертвая гарпия» ведет дорога в гору, там в одном месте над ним расположен каменный мост. Позади – обрыв, сбоку – скалы. Есть густой кустарник, несколько деревьев и, что самое главное, пещера, где можно спрятаться. Идеальное место для засады.
– Пещера насколько большая?
– Не то чтобы очень, но десяток человек вместит.
– Подходит, – тем не менее небрежно бросил знаменитый пират. – Вот что мы сделаем. Когда конвой будет проходить через это место… Кстати другой дороги случайно нет?
– Есть. Через ферму Акила. Но ополченцы оттуда не пойдут. Там хоть дорога и покороче будет, но таверну им придется проигнорировать. Командир вряд ли будет идти лишних несколько сотен метров с большим отрядом заключенных только, чтобы промочить горло. А вот первый названный мной путь идет как раз через «Мертвую гарпию», тогда они могут на минуту задержаться в таверне.
– Хорошо. В таком случае, когда ополченцы пройдут под мостом, несколько человек засядут на скалах с луками, они-то и начнут бой…
Закончив, Жак выжидательно уставился на вора. Тот поиграл желваками, вздохнул и грустно усмехнулся:
– План, конечно, хорош. Только есть одно маленькое, даже малюсенькое «но», – Мордраг, прищурившись, практически свел вместе большой и указательный пальцы, оставив лишь миллиметровую щелочку, – мою сестру это не освободит. Женщин в Долину не отправляют.
– Думаю, через пару дней после отправления конвоя стража ослабит свою бдительность, тогда мы и нанесем визит в тюрьму вместе. Так как? Без тебя, твоего знания местности я могу не справиться – среди моих ребят нет хоринисских. К тому же ты заодно своих парней освободишь.
Мордраг опять вздохнул и сказал, махнув рукой:
– Согласен. Надеюсь, ты не обманешь и поможешь мне вытащить из казематов Айри.
– Не бойся! – воскликнул разом повеселевший пират. – Еще никто и никогда не говорил, что капитан Жак Вежливый Пират нарушает свое слово!
Вор благоразумно промолчал, что немногие успевают взять с него это самое слово, отправляясь в Бездну раньше срока.
Восходящее солнце осветило крыши домов золотистым светом. Ночная мгла неохотно отступала, оставляя после себя послегрозовую прохладу. Тучи рассеялись, обнажив чистое осеннее небо.
Два человека плыли неторопливо. Поддаваясь могучим гребкам двух пар рук, волны расступались, а обнаженные по пояс тела продвигались все вперед и вперед.
Наконец последний отрезок пути водного пространства закончился, и они забрались на невысокий каменный пирс по узкой лесенке, спускающейся к морю. Развалившись посреди канатов и ящиков, они пытались отдышаться после тяжелого заплыва. Их обоих била мелкая дрожь – воды было очень холодная.
– Все, вставай. Надо двигаться. – Подавая пример, Жак вскочил и стал приплясывать, дрыгая руками и ногами, пытаясь согреться. Застонав, Мордраг последовал его примеру. Жаль, конечно, что верхнюю одежду пришлось оставить на берегу, но они все равно не придумали, как взять ее с собой и не намочить.
– Кстати, не соблаговолишь ли ответить, как ты собираешься расправляться с трактирщиком? Не думаю, что остальные будут настолько любезны просто стоять и смотреть, как ты убиваешь человека, а потом разойтись как ни в чем не бывало, обсуждая ночной дождь.
– Я уже подумал об этом. Ош любит прогуливать рано утром. Будем надеяться, что он не изменит сегодня своей привычке.
К счастью, так оно и случилось. Когда, чуть отогревшись, беглецы нашли покосившийся приземистый домик, принадлежащий Мордрагу и его сестре, переоделись в сухое, вооружились, чем было и направились в дальний конец порта, где Халвор продает свою вечно вонючую рыбу, они увидели одинокую полноватую фигуру человека, мирно сидящего на низкой лавочке. Бесшумно возникнув у него за спиной, вор откашлялся. Трактирщик, даже сейчас одетый в заляпанную одежду с грязным фартуком впереди, вздрогнул от неожиданности и обернулся. Увидев неожиданного гостя, и вовсе обомлел неуверенно поднявшись.
– М-мор-рд-драг? –На его лице сама собой нарисовалась фальшивая, совершенно неискренняя улыбка. – Р-рад т-тебя в-видеть. – От внезапной встречи с человеком, которого слил городской страже, Ош стал заикаться.
– Ош, старина, – обманчиво мягко начал вор, приблизился, оказавшись в шаге от предателя. – Не подскажешь ли, почему городская стража знала о предполагаемом ограблении?
– Я… я ничего им не говорил! – взвизгнул трактирщик, пятясь назад. Лицо его вопреки словам говорило обратное – такое удивление, перемешанное со страхом за свою жизнь, прямо кричало, что слова – ложь.
– Я тебе не верю, – в голосе Мордрага прорезались угрожающие нотки. Знающий, что этот тон не сулит ему ничего хорошего, Ош ударился в панику и бросился в сторону, надеясь скрыться. Перед беглецом мгновенно нарисовалась высокая сухощавая фигура Жака, с ироничным прищуром вопросившая:
– Далеко ли собрались, милорд?
Схватив за руку изменщика, Мордраг развернул его к себе.
– Не надо! Я не виноват! Меня заставили! – Увидев нож в руке вора, толстяк Ош забился сильнее, пытаясь вырваться и от отчаяния громко закричал: – Помо…
Крик прервался на полуслове. Из рассеченного горла вырывались лишь невнятные булькающие звуки. Ярко-алая кровь залила шею, спустилась на грудь и окропила грязную одежду. Никем более не удерживаемый трактирщик несколько секунд покачался на холодном ветру, сделал шаг назад, однако пирс внезапно ушел у него из-под ног, и он с глухим всплеском рухнул в сине-зеленые морские воды.
Глядя, как волны сомкнулись над телом предателя (лишь мясистое лицо выступало над водой), Мордраг не испытывал никакого сожаления. Он уже давно переступил ту невидимую грань, когда совесть засыпает долгим сном, просыпаясь в самые редкие моменты. Пришлось хлебнуть в воровской гильдии, когда, чтобы выжить, надо было убивать хладнокровно и быстро. И он делал это. Большей частью не ради себя, а чтобы жила сестра, ради которой он был готов на все, даже совершить самое страшное преступление.
Сзади послышалось смущенное покашливание. Обернувшись, вор и пират увидели, как переминается с ноги на ногу молодой еще паренек, высокий и худощавый. Он выглядел немного неуверенным.
– Можешь мне верить, Мордраг, я даже не знал о том, что Ош предал вас, – начал он.
– Я верю тебе, Кардиф, – неожиданно устало сказал вор. – Похоже, ты теперь новый хозяин «Одноногого разбойника».
Осмелев, бывший помощник покойного Оша, а теперь хозяин трактира ухмыльнулся:
– Похоже на то. Что дальше Мордраг? И как там остальные?
– Остальные в тюрьме. И я хочу их вытащить, поэтому мне нужна информация. Только такой проныра, как ты, Кардиф, может ее добыть. Деньги будут позже.
– Хорошо. Какого рода информация тебе нужна?
– Когда прибудет корабль с заключенными, во сколько их и груз поведут в Минненталь и какая будет охрана, – перечислил вор, переглянувшись с Жаком. Тот кивнул, соглашаясь.
– Хорошо, все будет. Насчет корабля могу сказать уже сейчас. Он пришел сегодня ночью, часа за два до рассвета.
– Ладно, ты знаешь, где меня найти, когда узнаешь все остальное.
Ждать пришлось долго. Решив не искушать судьбу, беглецы сразу же отправились к Мордрагу домой и просидели там до самого полудня, ожидая вестей. Не в силах усидеть на месте, волнуясь, вор шагал из угла в угол, мозоля пирату глаза. Тому это не нравилось, но он стоически терпел.
Когда дверь наконец, скрипя, отворилась, и к ним вбежал запыхавшийся Кардиф, вор уже потерял всякое терпение. Он и без того не отличался особой терпеливостью, а тут у него еще и все нервы были натянуты словно струна.
Новый трактирщик упал на стул и долгую минуту пытался что-то сказать. Лишь глотнув холодной воды и откашлявшись, он смог разом выдохнул:
– Новости плохие. Первая – ополченцы, взяв с собой груз для рудных баронов и всех заключенных – и тех, что сидели в тюрьме на Хоринисе, и преступников с материка, – под усиленным конвоем ушли на еще рассвете. Их двадцать человек. Нашумели вы знатно, что и стало причиной такой спешки. Вульфгар рвет и мечет. Стражника, что сторожил вас, отчитал и велел прилюдно выпороть на городской площади. Экзекуция состоится сегодня вечером. Вторая новость хуже – Айри, твою сестру, Мордраг, также собираются отправить в Минненталь.
– Что?! – Только присевший на неудобный табурет вор вновь вскочил.
– Да. Они отправляют ее в Долину Рудников.
– Как так?! Женщин же вообще туда не посылают!
– Еще как отправляют. Когда рудные бароны что-то требуют, королю приходится исполнять их прихоти. Потому преступниц и кидают за Барьер.
– Черт! Черт! Черт! Мы должны срочно выдвигаться! Нельзя терять ни минуты! Жак!
– Мы не успеем, Мордраг. Ты говорил, что до Минненталя один дневной переход, а уже почти вечер. Как бы мне ни было это прискорбно говорить, но мы никак не успеем перехватить конвой.
– Черт! – Мордраг не сел – упал на стул, схватился за голову и взъерошил каштановые волосы, сгорбился, сидя. В его голове лихорадочно крутились шестеренки, вырабатывая варианты решения этой проблемы, но – увы! – выхода не находили. Знаменитый пират прав: ополченцы, даже нагруженные грузом для баронов, к которым приставили еще партию преступников, примерно к вечеру доберутся до Прохода. Им же налегке понадобиться бежать не меньше шести-семи часов. Как ни крути, все равно не успеют. Заключенных отправят за Барьер, а вместе с ними и его сестру.
Хотя… Нет, это явное безумие. Только сумасшедший будет так рисковать всем. Хотя… действительно, терять ему уже нечего, почему бы и не рискнуть. Если выгорит, то они преодолеют за одно мгновение большую часть пути. А если нет… то он хотя бы попытается. Да, точно! Так и следует поступить.
– Выход есть, – тяжело сказал он, будто вынося приговор невиновному. – Кардиф, вот твои деньги. Можешь идти.
Когда худощавая фигура трактирщика скрылась из виду, Мордраг лихорадочно встал и отрывисто спросил у заинтересованного Жака:
– Твои люди далеко?
– Да нет, под самыми стенами города разбили лагерь. Выходишь через восточные ворота, поворачиваешь направо и идешь вдоль рва до упора. Через метров триста-четыреста появится удобная глубокая ложбина. Где-то там и спрятались мои парни.
– Отлично! – потер руки Мордраг. – Сколько их?
– Полторы дюжины. Не соизволишь ли ты мне ответить, что задумал? Иначе я подумаю, что ты сошел с ума.
– Послушай, недалеко за городом есть одна пещера. – До того нарезающий круги по дому, вор остановился. – В ней расположен какой-то магический артефакт, который способен переносить людей. Один из наших как-то проходил через него и сказал, что оказался у самой «Мертвой гарпии». Мы ему, естественно, не поверили и даже рисковать своей шкурой не стали, чтобы проверить. Этот артефакт наш единственный шанс успеть.
– А теперь ты веришь? – скептически спросил Жак.
– Мне не остается ничего другого, – криво усмехнулся Мордраг. – Ты мне лучше скажи, рискнут твои парни или нет? Полезут, возможно, в саму Бездну?
– За мной они пойдут хоть в пасть к Белиару.
– Хорошо. Тогда выдвигаемся.
– И как мы выйдем из города? В воду я лезть снова не собираюсь. Нет, погоди, не говори, я сам догадаюсь. Стражники в безграничной доброте своей отвернутся в другую сторону и сделают вид, что не видят нас.
– Дурак ты, – немного обиженно буркнул вор. – Через стену перемахнем. Там в одном месте привяжем веревку к зубцу и по ней спустимся вниз.
– Тогда за дело! – воскликнул повеселевший пират.
Круглая каменная платформа, по краям которой стояли на равном удалении друг от друга четыре изогнутых зубца высотой по колено, искрилась и мерцала. На ее поверхности были выбиты какие-то руны и знаки, значение которых Мордраг не знал, да и не интересовался он этим.
Стоя перед волшебным артефактом, вор никак не мог решиться шагнуть в него. Позади него переминались с ноги на ногу восемнадцать угрюмых парней в клепанных кожаных куртках, вооруженные до зубов, во главе с Жаком. Пиратов они нашли без труда, и когда морские разбойники увидели своего капитана, которого они уже успели похоронить, они искренне обрадовались. Должно быть они очень почитали и ценили своего командира, если такая орава свирепых преступников радовалась будто дети малые.
Они даже не задавали лишних вопросов, когда Жак сказал им, что придется шагнуть в неизвестность!
Такая вера в своего капитана вызывала уважение одновременно со страхом. Если бы Вежливый Пират не вернулся из города, страшно представить, что тогда могли натворить его головорезы.
Решительно встряхнувшись, Мордраг упрямо сцепил зубы и шагнул в портал. Искры обступили его, защипали кожу даже сквозь одежду. Желудок дернулся вверх и вправо. В глазах на мгновение потемнело. Затем все резко схлынуло.
Он стоял под темными золотистыми кронами в окружении неровных рядов могил. Позади него возвышалась скала с искусственным проходом. Пещера. На кладбище стояла гробовая тишина, лишь одинокий шершень летал где-то вдали.
Опомнившись, вор торопливо шагнул в сторону. Вовремя! На том месте, где он только что стоял, возник с голубоватой вспышкой изысканно, хоть и недорого одетый Жак с длинной рапирой на поясе. Оглядевшись, он также отступил на шаг назад, чтобы – не приведи Иннос! – не оказаться под ногами у какого-нибудь головореза.
– Стало быть, работает артефакт, – сделал нехитрое умозаключение он. Мордрагу ничего другого, кроме как согласиться, не оставалось.
Когда все остальные пираты переместились сюда, отряд, не теряя времени, пошел в направлении просвета, в котором виднелась деревянная постройка. Выйдя на дорогу, сразу свернули направо и двинулись в сторону Долины Рудников.
Передвигались они быстро, бегом по размокшей от недавнего дождя земля. Дорога в это время оказалась пустынной. Вскоре два десятка человек приблизились к воротам, ведущим в Минненталь, которые, к счастью, никем не охранялись. Выломать деревянные створки ничего не стоило и через несколько минут преступники побежали дальше, рискуя упасть на каждом шагу. Они продвигались все дальше и дальше, но никак не могли нагнать ополченцев.
Быть может, они опередили их и просто зря спешат? Но страх упрямо гнал их вперед и вперед. Угрюмые скалы вздымались по обеим сторонам. На их вершинах можно было бы устроить качественную засаду.
Отряд городской стражи показался лишь в самом конце Прохода, перед мутной пленкой Барьера, по ярко-синей поверхности которого змеились белесые молнии. Они уже успели погрузить весь груз на платформу и небольшую часть заключенных и отправить их вниз! К счастью, огромную фигуру Малыша Мордраг выискал сразу, рядом с которой примостилась, словно ища защиты, и худенькая Айри.
Пираты выбежали из-за поворота внезапно и совершенно неожиданно для ополченцев. Не мудрствуя лукаво и не тратя времени на планы, просто всем скопом кинулись вперед, пользуясь эффектом неожиданности.
Вор сходу метнул нож, но из-за того, что прицел был взят поспешно, острое лезвие угодило не в голову, а в плечо стражника. Не сбавляя темпа, он налетел на противника и сбил его с ног, опрокинув на спину. Быстрым движением вытащил нож и вонзил сопротивляющемуся человеку в горло.
Нападавшие пользоваться луками и арбалетами не стали, чтобы не задеть остальных заключенных. Те, увидев в неожиданном налете шанс для себя, скованные цепями, бросились с голыми руками на своих конвоиров. Перевес складывался явно не в пользу ополченцев, совершенно дезориентированных, ошарашенных и испуганных.
Мордраг вскочил и сдернул с пояса ошипованную дубину, бросился вперед, но дорогу ему случайно заступил какой-то стражник, с которым ему пришлось вступить в бой. Воином солдат был явно хорошим, потому как на каждую агрессивную атаку вора у него находился не менее агрессивный ответ. Они поменялись местами, Мордраг пятился, отступал к крутому обрыву. Барьер уже буквально дышал ему в затылок, но найти выхода вор так и не мог. В один из моментов он оскользнулся, чем и воспользовался враг, стремительным ударом вонзив тонкий обоюдоострый клинок ему в правое плечо.
Выронив дубинку, брат Айри зашипел от боли. Неизвестно, что случилось бы дальше, если бы не Малыш, гигантской тенью выросший за спиной ополченца. С цепями на руках он обхватил стража порядка и швырнул его вперед, туда, где начинался обрыв и Барьер. В последний момент стражник махнул рукой, ища опору, и тем самым схватился за Мордрага. Устоять вор на ногах не смог, и сила инерции понесла их обоих в пропасть.
– Не-е-е-ет! – несся им вслед чей-то девичий вопль.
Краткая вспышка, словно укол, боли. Мутная пленка Барьера осталась позади, искрясь в том месте, которое только что миновал вор. Недолгий полет, и тело с громким всплеском рухнуло в синие воды. Оставляя в воде кровавый след, Мордраг начал всплывать наверх. Плечо ныло, голова кружилась. Резко вынырнув, вор жадно хватанул воздух и, когда чуть пришел в себя после падения, неторопливо поплыл к берегу. Где-то рядом плыл и тот самый ополченец, что ранил его.
Вскоре ноги заскребли по песку, и Мордраг, шатаясь, вяло побрел вперед. Мыслей в голове было ничтожно мало. Крови из раны вытекло слишком много, и он едва не падал от бессилия. Когда до берега оставалось всего два шага, голова вдруг сильно закружилась, и земля предательски бросилась ему в лицо.
То, как чьи-то заботливые руки подхватывают его, разжимают ему зубы и вливают в глотку темно-алую жидкость из стеклянной емкости, он уже не видел…
Ночь. Темная и беззвездная. Где-то вдалеке ухал филин, крысы шуршали выброшенными на берег обломками старой лодки.
Два человека, стояли песчаной отмели, что раскинулась в море всего в миле от портового города Хоринис. Пара деревьев, небольшая скала да разный хлам – вот и вся скудная обстановка.
Мордраг вместе с Фингерсом, спасший его в тот самый момент, когда вор уже собирался отдать душу Белиару, невесть где отыскав целебный эликсир, ждали уже не первый час. Терпение их постепенно подходило к концу, а людей, с которыми они условились встретиться, все не было
Вскоре до их слуха донеслись негромкие всплески волн. На фоне черного моря отчетливо выделялась еще более темная тень, которая быстро приближалась к ним. Когда киль лодки заскреб по песку, два беглеца будто по команде опустили руки на пояса, где у них висело оружие. Минненталь научил их при первом же признаке хвататься за оружие, неважно добрый это признак или враждебный.
Человек, сидящий на носу, заметив их, негромко спросил:
– Ветер?
– И море, – радостно ответил Мордраг, отпуская рукоять излюбленной шипастой дубинки.
– Садитесь, парни, вас уже заждались.
Особого приглашения беглецам не понадобилось, и вскоре они запрыгнули на утлую лодчонку, сели на скамью.
Пара человек оттолкнули лодку от берега, запрыгнули сами, и вскоре все они быстрым ходом пошли в открытое море. Через десяток минут перед ними выросла черная громада, а деле оказавшаяся небольшим двухмачтовым кораблем.
С ловкостью бывалого моряка (хотя на кораблях он никогда не бывал) забравшись на палубу, Мордраг не успел осмотреться, как его едва не сбила стремительная тень.
– Привет, сестренка! – воскликнул он, заключая стройное девичье тело в объятия.
– Ты – гад! – сказала Айри тыкая ему в бой свой хрупкий кулачок. – Как ты мог так подставиться?!
– Ничего-ничего. Главное – я жив и даже здоров.
– Дурак ты, я ведь волновалась, – всхлипнула девушка. Всегда сильная и не показывающая своей слабости, она сейчас дала волю чувствам и расплакалась у брата на плече.
– Ну-ну, не плачь, все ведь хорошо, – неловко утешал Мордраг сестру. Ох, забыл он теплоты человеческой за годы каторги в Миннентале, разучился душевно говорить.
Вскоре к ним наверх забрались и Фингерс с остальными. Чей-то голос, насмешливый и донельзя ироничный, громко продекламировал с бака:
– Рад вас приветствовать на борту «Лучезарного». Я его капитан, Жак Вежливый Пират, обещаю вам все условия для проживания. Крысы, соленая вода и невыносимая жара станут вашими постоянными спутниками на все время путешествия.
Боги, как же ему не хватало этого вечно ехидного, со своими заморочками человека! Они были знакомы всего два дня, но успели стать друзьями.
Отпустив сестру, Мордраг двинулся на нос корабля. Знаменитый пират, как всегда одетый с иголочки, пошел ему навстречу. Они крепко обнялись, будто были знакомы всю жизнь.
– Все собрались? Тогда отчаливаем, больше в этой дыре нам делать нечего. Командуй, Малыш.
Нордмарец, решивший в свое время остаться вместе с Жаком и Айри, теперь был самым преданным членом его экипажа, быстро став его первым помощником. И это учитывая его нелюбовь к морю! Хотя, смотря теперь, как ловко гигант скользит по палубе, и не скажешь такого.
Медленно занимался рассвет. «Лучезарный» стремительно несся навстречу поднимающемуся солнцу. Разрезаемые острым носом волны обступали его со всех сторон, бились о борта и разлетались искрами-каплями. Лучи солнца окрасили воду в рыже-алые тона, и сверху казалось будто корабль мчится, подгоняемый ветром, на волнах огня.
Тусклый вечер давно сменился непроглядной ночью. Бледный месяц висел высоко над землей, лениво и величаво плывя по безбрежному морю неба, словно колесница богов. Жгучий западный ветер прогуливался по пустым улочкам Хориниса, принося со стороны порта едкий запах рыбы и соленые брызги, метал мелкий мусор и со скрипом качал небольшие вывески, расположенные над дверьми домов торговцев, трактиров и одной единственной гостиницы.
Шаги стражника, ступающего мягкими кожаными подошвами по мощенной камнем дорожке, пролегающей от рынка у Восточных ворот и до центральной площади, где зачитываются указы, были практически бесшумными. Лишь тяжелое пыхтение, словно он пробежал без остановок от самого прохода в Долину Рудников и до портового города, выдавало его с головой. Впрочем, если учитывать его низкое толстое тело, то это и не удивительно.
В отличие от патрульного ополченца четыре безмолвные тени, завернутые в плащи с надвинутыми на глаза капюшонами, не издавали ни звука, перемещаясь так, словно были призраками, не умеющими ни говорить, ни издавать хоть малейший шум. Они дождались, когда страж порядка минует гостиницу и отойдет подальше, тихонько проскользнули вперед, в сторону казармы, и осторожно начали подниматься по ступеням, держась в тени перил, согнувшись в три погибели.
В ночное время суток Хоринис освещается множеством факелов, сделанных магами Огня, которые не гаснут ни в воде, ни от сильного ветра и способны гореть хоть всю седмицу без перебоев. На их фоне была отчетливо видна фигура тучного стражника, который развернулся и пошел в обратном направлении. Он остановился недалеко от них. Тени замерли, словно каменные изваяния, лишь одна из них потянулась рукой под плащ. Другая, мгновение помедлив, схватила ее за запястье, сжав пальцами, и едва заметно покачала головой. Ополченец тем временем достал из-за пояса платочек, слишком грязный, чтобы именовать его так, и громко высморкался в него, после чего убрал тряпку на место и отправился дальше, насвистывая только одному ему известный мотивчик, безбожно фальшивя. Неизвестные вздохнули с облегчением и продолжили красться.
Поднялись, прошли под темной аркой вперед. Когда зашли на площадку для тренировок сразу повернули направо в сторону оружейной комнаты, которая была закрыта громоздкой дубовой дверью со сложным замком. Одна из теней достала отмычку и принялась ковыряться в нем.
Медленно текли минуты. Стояла тишина, нарушаемая лишь щелчками замка и тяжелыми каплями, падавшими из небольшой черной трубы на землю. Кап, щелк, кап, щелк.
– Проклятье! Гельдерновский замок, – прошипел тот, кто орудовал отмычкой.
Гельдерн славился на всю Миртану своей неуловимой гильдией воров. И чтобы бороться с ними, приходилось каждый раз придумывать все новые и новые замки, сложнее предыдущих. Это было словно соревнование: мастера изобретают, а воры вскрывают. Пока что сохранялась твердая ничья.
Взломщик сосредоточенно возился отмычкой в замке. Если бы капюшон не скрывал лица, то можно было бы увидеть напряженное лицо и крепко сжатые губы. Повернув ухо к двери, он смотрел глазами куда угодно, но только не на объект своей работы.
Наконец замок сухо щелкнул. Торжествующе хмыкнув, вор встал и толкнул дверь вперед. Давно не смазанные петли скрипнули, заставив неизвестных застыть, вслушиваясь в тишину, ожидая, что вот-вот появятся стражники. Но обошлось.
Крадучись, они проникли в темное помещение, затворив за собой толстую дубовую дверь. Один из них скинул капюшон, обнажив молодое скуластое лицо. Смахнув длинную, давно не стриженную каштановую челку с глаз, он быстро огляделся. Темно, хоть глаз выколи.
Один из представителей ночной гильдии вытащил факел, с помощью трута и огнива быстро запалил его, после чего вставил в специальный держатель. Окон здесь сделать не удосужились, поэтому даже днем помещение освещалось по старинке – огнем.
Все пространство оружейной комнаты было забито ящиками, сундуками и бочками, из которых торчало великое множество самого разного оружия. Со стен свисало несколько простых кожаных доспехов, какие носят члены ополчения, было парочка и тяжелых, усиленных металлическими бляхами, предназначенных десятникам.
– Фингерс, проверь сундуки, – начал распоряжаться тот, кто столь беспечно снял капюшон. Вскрывший замок на двери кивнул и бесшумно скользнул в противоположную сторону. Там, за длинным столом, стояло несколько сундуков.
– Малыш, глянь ящики. – Названный словно в насмешку высокий гигант – истинный нордмарец, – здоровое телосложение которого не мог скрыть даже просторный плащ, коротко дернул головой, давая знак, что услышал.
– Айри, ты с ним. – Последним участником четверки оказалась хрупкая девушка. Она так же, как и главарь взломщиков, стянула с головы капюшон. Не нужно быть особо наблюдательным человеком, чтобы найти фамильное сходство между ними двумя. Такие же каштановые волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам, те же темные глаза. Только если у парня в них отражался волк, хищник, то у нее мелькала, скорее, дикая лисица – хитрая и лукавая.
Сам предводитель группы воров двинулся к одной из стоек с мечами, взял один из них. Это был короткий одноручный клинок шириной с ладонь взрослого человека. Взмахнул им пару раз, рассекая воздух, проверяя балансировку. Удостоверившись в дрянном качестве оружия, вернул на место. После чего присоединился к остальным, приметив один из сундуков, сиротливо стоящий в углу в тени ящика.
Остальные тем временем занимались порученными делами. Тот, кого назвали Фингерсом, уже успел взломать замок, откинуть вверх крышку и начать перебирать упакованные в ровные пучки арбалетные болты. Не найдя более ничего интересного, он закончил с этим сундуком, разочарованно вздохнул и переместился ко второму.
Светлокожий гигант и казавшаяся особо маленькой на его фоне девушка тихо и без лишнего шума открывали уже второй ящик, в котором также, как и в первом, рядками лежали недоделанные оружейником арбалеты. Чтобы закончить их, надо было лишь приделать тетиву, что являлось делом недолгим.
Достав связку отмычек, молодой главарь быстро вскрыл замок, благо он оказался не очень сложным. В сундуке лежали лишь густо оперенные стрелы.
Снаружи вдруг послышалось короткое звяканье, впрочем, тут же оборвавшееся. И без того не издававшие ни звука воры обратились в статуи, казалось, даже не дыша. Прошла минута, но на казарменной площади царила кладбищенская тишина. Обождав для верности еще минут пять и ничего подозрительного более не услышав, они вернулись к прерванному занятию, ежесекундно прислушиваясь и оглядываясь в полутемном помещении.
Обойдя все ящики и сундуки в оружейной, взломщики, как бы это смешно и логично ни звучало, нашли лишь много оружия. И все. Какую бы цель они не преследовали, она явно не была достигнута.
– Что будем делать? – шепотом вопросил среднего возраста мужчина с пробивающейся в волосах сединой – Фингерс, – когда воры, закончив обшаривать помещение, собрались в тесный кружок обсудить сложившуюся обстановку. К этому моменту они уже все ходили с непокрытой головой.
– Похоже, Ош ошибся и сообщил нам неверные сведения, – предположил каштановолосый парень. В его карих глазах, темных настолько, что они казались черными, заполошными птицами метались искорки гнева. – Надо уходить, пока стража не нагрянула.
– Ну уж нет, без добычи я не вернусь! – густым низким голосом, несмотря попытку говорить тихо, сказал гигант с ироничным прозвищем Малыш. Метнулся к стене и достал на редкость ладную однолезвийную секиру с толстым дубовым древком. В чем-то он был прав. Хоть цель у них и была другая, но каждый из них решил прихватить что-то с собой. Оружия здесь хранилось столько, что пропажу чего-то, ополченцы заметят не сразу, в лучшем случае через день или два.
Худенькая девушка взяла тонкий длинный кинжал, который можно спрятать в рукав. Широколицый Фингерс – удобный незаконченный арбалет и пучок болтов к нему. Предводитель группы – шипастую булаву, которую приметил ранее и тут же повесил на пояс.
– Все, теперь уходим. Фингерс, затуши факел.
Вновь набросив капюшоны, в полной темноте они открыли дверь и вышли на уличную прохладу. Здесь также царила темень. Луна скрылась за низкими облаками, лишь редкие жемчужины звезд светили на землю. В воздухе витал запах осени, чувствуемый не только носом, но и всеми фибрами души, а также предзимняя свежесть. Осторожно, стараясь не разбудить спящих ополченцев, не издавая ни звука, они пересекли площадку для тренировок, только-только собирались свернуть в сторону главной городской площади, как вдруг ночная тишина разбилась мелкими осколками, будто стекло, протяжного свиста. Властвующий в это время суток мрак отступил под натиском тут и там вспыхивающих факелов. Послышался громкий топот ног, звяканье мечей и звук, вынимаемых из ножен клинков. Оба выхода из казарм заблокировали мгновенно набежавшие люди в доспехах ополчения. Из помещений, где располагались спальни и главный зал, также повыскакивали стражники.
Ловушка! Их обманули!
Каштановолосого парня прошиб холодный пот. Краем глаза он заметил, как несколько человек перекрыли вход в оружейную, таким образом полностью перекрыв им путь к отступлению. Почти десять арбалетов нацелились на них.
– Сдавайтесь! – Высокий, крепко сбитый мужчина с редким серебром в черных волосах вышел чуть вперед, на расстоянии десяти шагов стоя от преступников. Сталь и привычка командовать слышалась в его голосе. Ополченцы неосознанно, слыша его, вытянулись в струнку, тем не менее внимательно следя за ворами, которым в эту ночь не повезло, готовые к любым неожиданностям. – Вы окружены! Сложите оружие, и тогда вы останетесь живы.
Проклятье! Трижды проклятье! Смерть или рудники, из которых нет выхода? В это время, время войны с орками, с преступниками долго не нянчатся. За малейшую провинность людей арестовывают и отправляют в окруженный Барьером Минненталь. Работать на шахты.
Еще раз проклятье!
Кашатноволосый даже не успел обдумать решение, как вспыльчивый Малыш прокричал что-то оскорбительное в адрес стражи порядка. Даже он не слышал таких заковыристых выражений. Один из ополченцев, безусый юнец лет шестнадцати, которому лишь каким-то чудом доверили такое оружие, как арбалет, не выдержал и выстрелил. Видимо нервы сдали, будто он видел перед собой опасного лохматого орка, а не группу воров. И зачем брать такого на облаву? Тетива щелкнула, болт вылетел из желоба и рассек воздух, пролетя над головой гиганта, после чего звонко стукнулся о каменную стену. После чего мир вокруг завертелся хороводом. Больше не было предложений сдаться и сложить оружие, ибо из-за мальчишки, чья выдержка оказалась ничтожно маленькой, все вокруг пришли в движение. Лишь грозный крик Вульфгара, командира городского ополчения, «Не стрелять! Брать живыми!» перекрыл мгновенно возникший шум.
– Туда! – крикнул, указав рукой, каштановолосый. Вход в главный зал охраняло всего три человека, ни у кого из которых не было арбалета. Разгоряченный Малыш рванул туда, яростно вопя и крутя страшную секиру. Не отличающиеся особой храбростью и доблестью ополченцы не выдержали и бросились врассыпную. Да и попробуй сохранить выдержку, когда на тебя несется злым мракорисом такой детина, будто пушинку держа в руках тяжелый топор. Нордмарец на полной скорости влетел в полутемное помещение, освещенное несколькими горящими лучинами. Остальные трое воров кинулись вслед за ним, не теряя ни мгновения. Им бросились наперерез, но поздно. Дверь уже захлопнулась. Практически пойманные преступники держали дверь, пока Малыш передвигал небольшой шкаф, который мог задержать стражей порядка лишь на пару минут, особенно если они кинутся всем скопом выламывать дверь.
Кашатноволосый парень огляделся в поисках запасного выхода, но его не было. Окон здесь также не было, будто тот, кто проектировал это здание, ориентировался именно на такие случаи. Чтоб ему на том свете икалось! Лишь одна сделанная целиком из железа дверь, распахнутая настежь, ведущая в соседнее помещение, в тюрьму, сиротливо покачивалась на петлях.
– Туда! – скомандовал он. Там их будет сложнее достать.
Все четверо перебазировались в тюрьму. Закрыли железную дверь. То, что они делали, лишь отсрочивало их поимку, но что только не сделаешь только бы отодвинуть этот момент. Ведь чем Боги не шутят, вдруг им удастся придумать план выхода отсюда?
– Фингерс, попробуй закрыть замок.
Главарь четверки воров умом понимал, что дело дрянь и выхода нет, но надежда в сердце не желала отпускать его. Бывали же случаи, когда люди выходили победителями из самых безнадежных ситуаций. Кстати, следовало бы проверить камеры. Очень часто делают запасные выходы именно в тюрьмах. Главное – хоть немного времени.
Каштановолосый только-только собрался поделиться своими соображениями с остальными, как в дверь что-то ударилось. Последовавший за ним крик боли и ругательств свидетельствовал о том, что какой-то недалекий ополченец попытался, разбежавшись, отворить дверь своим телом. Придурок! В городскую стражу только таких идиотов что ли набирают?
Вдруг из темноты одной из камер на неверный бледный свет вышла человеческая фигура, на поверку оказавшаяся мужчиной лет тридцати пяти, с волосами цвета смолы. Одет он был на первый взгляд изысканно. Лишь внимательней присмотревшись можно было разглядеть, что одежда – темные штаны, заправленные в высокие сапоги, и камзол – была изготовлена из недорогого миртанского сукна. Да и испытание заточением в тюрьме немного повлияло на его внешний вид. Впрочем, держался неизвестный заключенный с поистине королевским достоинством. Гордая осанка, будто у надменного принца, величественное лицо, словно он был во дворце, а не в одиночной камере – всем своим внешним видом он походил на одного из тех надутых от собственной чванливости дворян. Однако было то, что резко констатировало с его показным обликом. Это были глаза. Живые и насмешливые. Бегающие от одного вора к другому, внимательно изучая их. Складывалось впечатление, что ему, несмотря на ситуацию, в которой он находился, было весело.
– Господа, дама, – вежливо сказал он, отвесив церемонный поклон в сторону девушки. – Будьте так любезны выслушать меня.
Это лишь сильнее сбило с толку каштановолосого. Кто этот заключенный? Дворянин? Манеры и тон явно намекали на это, но одежда и глаза, круто отличающиеся от поведения, сообщали обратное. Да и не станет высокородный сидеть в заточении, уж у них хватает денег откупиться практически от любого обвинения. К тому же практика показывает, что благородные обращаются с низшим слоем как с грязью. Смотрят свысока, цедят через стиснутые челюсти слова и всем своим видом выражают презрение. А этот же человек общался с ними вежливо и приветливо. Как с равными.
– А это еще что за франт? – протянул Малыш. Он только что передвинул единственный стол, за которым должен сидеть следящий за узниками стражник, к двери. Фингерс все же ухитрился закрыть замок, что лишь подтверждало его славу взломщика. Вскрыть замок – это одно, и совсем другое – закрыть его же отмычкой.
– О, любезный господин ошибается. – Теперь в его голосе слышалась ничем не прикрытая ирония. – Я не франт. И даже не благородный, но об этом потом. Не соблаговолите ли вы отпереть решетку, я был бы вам за это очень благодарен.
– Ишь чего захотел! Сиди-ка ты лучше тут.
– Погоди, Малыш, вдруг он будет нам полезен, – одернул светлокожего нордмарца главарь. Зная ненависть того к аристократам – а незнакомец действительно очень походил на дворянина, – он не был удивлен реакцией товарища.
– И чем ты можешь нам помочь? – не обращая внимания на царившие в соседнем помещении крики и тяжелые удары о двери, спросил каштановолосый парень.
– Отоприте, пожалуйста, решетку, дайте оружие, и я буду сражаться вместе с вами. Я хороший боец, ручаюсь вам.
– Да я тебя лучше оставлю гнить тут, чем доверю оружие! – Стойкая антипатия, мгновенно возникшая в душе нордмарца, вспыхнула подобно огню в сухом лесу и разгорелась ярким пламенем.
– Малыш, еще раз тебя прошу, не кричи, – поморщился, будто от зубной боли, главарь и повернулся к заключенному. – Тут есть где-нибудь запасной выход?
– Неужели добрый господин думает, что я сидел бы здесь, если бы он был? В моей камере, по крайней мере, потайных выходов точно нет.
Глупо было надеяться. Еще немного подумав, стоить ли доверять странному незнакомцу, он решил все же поверить ему и бросил Фингерсу короткое «отопри», отчего здоровый нордмарец насупился и крепче сжал секиру двумя руками, так, что костяшки пальцев побелели. Всем своим видом Малыш показывал, что первое же подозрительное движение со стороны заключенного закончится для него последним. Тот видел это и, когда железная решетка со скрипом отошла в сторону, осторожно вышел из камеры. Веселость, впрочем, из его глаз так и не пропала, словно и не было угрозы его жизни.
Достав из-за пояса длинный кинжал, предводитель группы воров вручил его странному франту.
– Как тебя зовут-то? – спросил он, не особо надеясь на ответ. Удивился он дважды. Когда тот представился и когда услышал имя.
Незнакомец осклабился, отчего надменное выражение лица сменилось хищным, первобытным оскалом.
– Позвольте представиться! Жак Вежливый Пират, капитан «Лучезарного».
Жак Вежливый Пират. Мало кто не знает этого имени. Им пугают непослушных детей, в тавернах о нем рассказывают полушепотом разные небылицы, торговцы боятся его больше самого Белиара, потому что он не ведает пощады. Можно решить, что он жесток и беспринципен, и если первая часть этого высказывания – правда, то вот второе – не совсем. У него были свои принципы, мало кому известные и понятные. Сразу сдавшуюся команду он мог отпустить на свободу, но если дело доходило до сражения, то пощады не было никому и никогда. Он топил корабли и совершал дерзкие набеги. За ним безуспешно гонялись флоты Миртаны и Варанта, а также Южных островов в течение нескольких лет. А сейчас, похоже, поймали.
Долгое время каштановолосый не понимал, как у такого жестокого морского разбойника может быть такое странное прозвище. Теперь понимал. Вежливый Пират. Ха! Ирония судьбы, не иначе.
– С кем имею честь? – вопросительно изогнул бровь Жак.
Действительно, странный человек, характер которого совершенно нельзя было разгадать. И это пугало сильнее, чем самые страшные истории. Когда перед тобой запросто стоит и вежливо разговаривает один из самых жестоких пиратов за всю историю мира, трудно не бояться.
Слегка заплетающимся языком главарь представил себя и своих спутников. Айри мило улыбнулась ему, старательно пряча страх, это ей, впрочем, плохо удавалась. Даже улыбка вышла какой-то вымученной. Малыш по-новому взглянул на заключенного и даже протянул тому свою огромную лапу в знак уважения. От предыдущей враждебности не осталось и следа. Фингерс ничем не выдал своих эмоций, внешне оставшись бесстрастным.
– Итак, что мы предпримем дальше, дама и господа? – В ироничном голосе знаменитого пирата послышались командирские нотки.
Так, этого оставлять нельзя. Глядишь, этот морской разбойник еще и главным сделается. Ну, уж нет!
Каштановолосый начал уверенно передавать остальным свою единственную надежду на потайной выход. Резкая смена интонации не укрылась от Вежливого Пирата, и холодная усмешка заиграла на его бесцветных губах.
Едва они собрались попытаться найти выход отсюда, как ополченцы пробились к ним. Вернее, они нашли ключ от железной двери, которым и воспользовались. Рывком распахнули двери и бросили несколько дымящихся свертков внутрь, после чего снова заперлись снаружи. Приготовившиеся было к тяжелому бою ставшие вне закона люди, в недоумении уставились на подарочек стражников. Не сразу до них дошло, что это.
– Сон-трава! – закричал Фингерс, первым догадавшись. И тут же закашлялся. От подожженной травы шел густой черный дым, который забивал ноздри, лез в слезящиеся глаза и вызывал дикие приступы кашля.
Они пытались затушить неожиданный гостинец, но вышло только хуже – дым стал еще гуще. Через несколько минут, когда все стояли уже на коленях, кашляя, чуть ли не выплевывая легкие, стала ощущаться сильная сонливость, усиливавшаяся с каждым прошедшим мгновением.
Ополченцы нашли лучший выход, чем просто гибнуть под ударами преступников. Вывели их из строя, а сами остались совершенно невредимы.
Каштановолосый парень и подумать не мог, что у них есть такое чудо в запасниках. Небось всех алхимиков в городе на уши подняли, трава-то редкая. До него донесся слабый, искаженный дымовой завесой шепот. Он распластался на холодном полу, уже не понимая, где сон, а где реальность. Словно в тумане увидел протянутую тоненькую ладонь, сжал ее.
– Мордраг, – повторно прошептал знакомый голос.
Пробуждение было тяжелым. В голове стоял самый настоящий колокольный звон, рождая неутихающее эхо, которое проникало в самые дальние глубины сознания.
Мордраг застонал и с трудом приоткрыл веки. В глазах все плыло, искажаясь, превращаясь в одно бесцветное пятно, будто в густом тумане. Он тряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок, но это слабо помогло.
А затем что-то влажное и холодное коснулось губ. Это было настолько приятное чувство, что почти сразу проснулась страшная жажда. Неизвестный помощник будто знал, какие мысли одолевают вора и с сожалением сказал:
– Извини, воды не осталось. Было только тряпку смочить. – Смутно знакомый мужской голос ядовитым буравчиком вонзился в мозг.
Голос был действительно знакомым, однако в нем чего-то не хватало. И Мордраг лишь через минуту усиленного мышления понял, чего. Иронии и вежливых ноток.
– Жак? – спросил он и откашлялся. Собственный голос показался ему чужим, слишком хриплым и на тембр ниже.
– К вашим услугам, – не очень весело ответил собеседник. Постепенно слабость отступала, в голове прояснялось и в глазах перестало все плыть, понемногу обретая очертания. Мордраг успел заметить шутливый полупоклон, обращенный к нему сидящим на корточках пиратом.
– Ох, где мы?
– Ополченцы были столь любезны, что пригласили нас к себе на постой, не принимая отказов, – едкая ирония была ему ответом.
– Мы в тюрьме?
– Да.
– Проклятье! – выругался Мордраг, силясь подняться. Благодаря помощи Жака, он это сделал, но все еще покачивался от слабости, поэтому был вынужден прислониться к каменной стене, которая обдала его холодом. Только сейчас он заметил, что плотную куртку из кожи шныга и теплый плащ у него забрали, как и все оружие, отмычки с пояса и кошелек. Пусть там и было всего несколько десятков золотых, но все равно обидно. Ладно хоть сапоги оставили.
– Где остальные? – спросил вор, оглядываясь. В полутемной, дурно пахнущей камере были только они двое. Полупустое ведро для отходов, пара деревянных лавок и прибитые к стенам цепи для особо буйных – вот и вся скудная обстановка в их помещении.
– Безграничные в своей доброте стражники поместили их в камеры-люкс.
– Слушай, Жак, давай серьезно, а? – поморщился Мордраг, приводя мысли в порядок.
– Серьезно, так серьезно, – пожал плечами знаменитый пират, присаживаясь на жесткую и неудобную на первый взгляд лавочку. – В одиночные камеры их посадили.
Вор, используя несущую стену, как опору, продвинулся к решетке, схватился за нее руками и попытался просунуть голову между прутьев. На стуле за грубо сколоченным столом сидел на трехногом табурете стражник с перевязанной головой и предавался праздному размышлению, совершенно не обращая внимания на узников. Ключей, которые по идее должны были висеть на стене, не было. Может они у тюремщика?
– Айри! – крикнул вор, безуспешно пытаясь посмотреть в разные стороны. – Ты где?
– Здесь! – раздался голос слева.
– Ты как, сестренка?
– Со мной все в порядке, спасибо.
Мордраг невольно улыбнулся. Родная сестричка никогда не скажет, что ей плохо или чего-то хочется. Никогда. Она будет терпеть все лишения и невзгоды молча, внутренне страдая, но никоим образом не покажет своей слабости. Даже перед братом, точнее – тем более перед братом. Эту черту характера девушки он знал очень хорошо.
– Фингерс? Малыш? Вы как?
– Жив. В норме. – Вразнобой ответили те. Юркий вор тоже был где-то в камере слева, а вот здоровенный нордмарец пробасил откуда-то справа. Ну, хоть все живы.
Все еще жутко хотелось пить.
– Эй, стражник, – окликнул сторожившего их ополченца Мордраг. Тот наконец подал хоть какие-то признаки жизни и хмуро посмотрел из-под повязки на узника темными глазами.
– Ну? – Голос у него был на редкость неприятный. Скрипучий и холодный.
– Будь человеком, попить дай, а?
– Обойдешься. И не спорь. Вульфгар велел держать вас впроголодь, чтобы ни сил, ни даже мыслей о побеге не было.
Ничего не добившийся Мордраг отступил обратно в темный угол, куда не падал свет лучины, тихо сполз по стене вниз.
Жак ухмылялся, глядя на него.
– Тому доброму господину, который охраняет нас, ваш маленький товарищ немножко повредил голову, поэтому он столь нелюбезен, – в своей манере ответил пират.
Вор несколько минут сидел в задумчивости, пытаясь вспомнить, когда Малыш успел навредить ополченцу. Так и не смог. Видя его замешательство, знаменитый морской разбойник вполне нормально пояснил:
– Он сопротивлялся дольше всех сон-траве, и когда ополченцы в тряпочных масках вошли, думая, что мы все валяемся пластом и дым уже рассеялся, он двинул первого попавшегося о стену. На свою беду им оказался наш стражник. Удивительно, что он цел и даже не у костоправа отлеживается, – последнее было произнесено нарочито громко и издевательски. Мордраг услышал, как заскрипел зубами тюремщик не в силах дотянуться до наглого узника. К сожалению, он был достаточно умен, чтобы не заходить в камеру и попытаться расквитаться с заключенным. Вдвоем бы они справились с ним, а затем забрали ключи и скрылись.
Каштановолосый вор стянул левый сапог с ноги, перевернул его и зажал между колен. Затем быстрым движением на глазах у заинтересованно глядящего на него пирата оторвал подошву, которую затем разорвал на две части. В нее, как оказалось, была вделана длинная тонкая отмычка. Потому как один сапог был безжалостно уничтожен, парень без всяких сожалений стянул второй и выбросил его в противоположный угол, оставшись в одних портянках.
– Ого, а ты парень с сюрпризом, – тихонько зашептал Жак. – Мы с тобой явно поладим.
– Сейчас какое время суток? – также тихо спросил Мордраг, проигнорировав высказывание собеседника.
– Да уже поздний вечер наступил. Если ночь не воцарилась уже.
Молодой вор замер. Ничего себе он провалялся без сознания. Неудивительно, что все остальные уже пришли в себя, когда он только-только начал подавать слабые признаки жизни. А он еще думал, почему так есть и пить хочется.
Мордраг закрыл глаза и весь обратился в слух. Лязга и звона мечей он не слышал, а если бы ополченцы тренировались сейчас, то звуки обязательно доходили бы до них.
– Ждем, пока уснет, – одними губами прошептал вор. Жак понятливо кивнул и прилег на неудобную лавочку.
Ждали они долго. Стражник попался стойкий и до последнего момента сопротивлялся волнами накатывающему сну. Но наконец он смежил веки и тихонько засопел. Через некоторое время даже захрапел.
Мгновенно оказавшись на ногах, Мордраг плавно оказался возле решетки, просунул руку через прутья и изогнув ладонь с первого раза попал отмычкой в замок, который располагался с наружной стороны. Почти минуту слышалось лишь тихое позвякивание металла о металл. Храп стражника, впрочем, заглушал эти звуки. Замок щелкнул последний раз, и тяжелая решетчатая дверь отворилась с протяжным скрипом. Сон у ополченца оказался чутким. Тот проснулся и несколько секунд недоуменно смотрел на пытающихся сбежать узников. Эти мгновения промедления сыграли беглецам на руку. Пират стремительно оказался возле него и, когда стражник начал подниматься, опустил тяжелый кулак на голову противника. Перевязанная голова дернулась, ударилась о стену, и тюремщик, потеряв сознание, глухо рухнул на деревянный пол.
На этом их удача закончилась. Не успели они перевести дыхание, как в дверях появился другой ополченец. Ему хватило всего мига, чтобы все понять и броситься наутек с криком «Тревога!!!»
– Проклятье! – в голос выругался Мордраг, быстро обшманывая карманы бессознательного стражника в поисках ключей.
– Они у Вульфгара, – раздался голос Жака за спиной. Вор выругался еще раз, а затем резко вырвав отмычку из замка поспешил к камере сестры, чтобы освободить ее. Девушка, впрочем, сразу же пресекла намерения брата и сказала ему торопливо:
– Беги! Не успеешь!
– Нет! Я тебя не оставлю!
– Беги, сказала. Если останешься, то тебя опять посадят за решетку. А если сбежишь, у тебя есть шанс помочь нам всем. Беги же!
Мордраг хотел было по своему упрямству остаться и будь что будет, но кто-то дернул его за руку. Это был знаменитый пират.
– Уходим, живо! Потом им поможем. Быстро!
И он с силой потащил вора за собой. Тот, впрочем, уже пришел в себя и бежал сам. Мучительно не хотелось оставлять здесь сестру. Но надо было. В последний момент он успел забросить отмычку в камеру Фингерса, чтобы у них был лишний шанс.
Вдвоем они вылетели в главный зал, выскочили на тренировочную площадку, на которой стали появляться заспанные, ничего не понимающие стражники. Лишь Вульфгар, капитан ополчения, раздавал приказы направо и налево, распинывая ленивых, все еще сонных подчиненных.
– Вперед! – крикнул Мордраг, перехватывая инициативу в свои руки. У них сейчас есть только один шанс на успешное бегство. Сделать разбег, спрыгнуть со стены и скрыться в лесу прямо за Хоринисом. В самом городе у них нет ни единого шанса.
Вор сбил плечом какого-то молодого парня, случайно заступившему беглецу путь, чуть потеряв в скорости. Сзади что-то сухо щелкнуло, над головой просвистело, и тяжелый болт упал далеко за городом.
– Прыгай! – гаркнул он и, подавая пример, первым сиганул со стены, даже не задумываясь о возможных последствиях. Высота была приличная, порядка пяти метров. Мордраг оттолкнулся от края стены, замолотил руками по воздуху, будто это чем-то могло помочь. В тот самый момент, когда обмотанные портянками ступни коснулись мягкой земли, он, чтобы не сломать себе ничего, нырнул вперед, перекатившись через плечо, и тут же утвердился на ноги, чуть покачиваясь. Старые уроки, вызубренные еще в детстве, даже спустя столько лет сослужили ему хорошую службу, позволив грамотно приземлиться.
Следом за ним внизу оказался и Жак, он, однако, подобными навыками не обладал, поэтому неудачно рухнул прямо на землю и схватился руками за ступню, что-то шипя сквозь стиснутые от боли зубы.
Мордраг оказался возле него и стал помогать ему подняться.
– Вставай давай, сейчас здесь станет жарко. – Не успел он сказать это, как в дерево напротив с глухим стуком вонзился арбалетный болт. На их счастье бледный серп луны скрылся за предгрозовыми тучами, отчего на улице царила страшная темень, и ополченцам приходилось стрелять вслепую, ориентируясь на громкие стоны пирата. – И потише давай, – прошипел вор. Жак оперся об него, закинув одну руку ему на плечо, кивнул и постарался не издавать ни звука, хотя по его лицу можно было прочесть, каких это ему стоило усилий. – Все, пошли.
Помогая морскому разбойнику передвигаться, Мордраг шел в одном ему известном направлении. Спрыгнув со стены казармы, они оказались в густом подлеске. Если свернуть налево, то вскоре они могут выйти к пещере, но городская стража заглянет туда в первую очередь, поэтому он двинулся вправо, в сторону городских ворот. Не доходя до них пятисот метров, повернул налево и вскоре, они вышли на неширокую дорожку, заросшую частой травой, которая в этом время года уже покрылась желтизной и бессильно склонилась вниз. Это хорошо, их сложнее будет отыскать.
Еще один поворот – и беглецы вновь стали удаляться от города. Дорожка вскоре круто пошла вверх, сузилась до едва заметной тропки, было видно, что ей пользуются нечасто. Подъем был тяжелым. Пират пыхтел, ругался, «оставив» за углом всю свою вежливость и ироничность.
Небеса, затянутые черно-серой хмарью, оглушительно прогремели, полыхнули кривой дорожкой молнии, на краткое мгновение осветив сбежавших заключенных. Если бы не травма, предположительно – перелом, то они бы поднялись наверх минут за двадцать-тридцать, а так пришлось ползти на вершину скалы почти час. Вдобавок ко всему начался дождь. Пират и вор мгновенно промокли, озябли. Земля довольно быстро размокла, стало скользко и грязно.
Наконец, трудный подъем закончился. Перед ними раскинулось неширокое плато. Прямо виднелся высокий маяк, над входом которым приветливо висела зажженная масляная лампа, так и говорившая: «Заходите в гости, погрейтесь у очага». Чуть в стороне располагался поворот, который вел в темный дремучий лес. А еще дальше змеилась тоненькая тропка на самую вершину.
Проигнорировав все три «предложения», они намеренно обогнули маяк, позади него расположился небольшой холмик. Обойдя его слева, беглецы обнаружили иссиня-черный зев в пустоту. Из пещеры шел тяжелый затхлый запах. Так как других вариантов все равно не было, решили остановиться там.
– Ну, молись давай, – пробормотал Мордраг.
– Чего? – не понял Жак.
– Молись, говорю, чтобы здесь мракориса не было.
Удача повернулась к ним лицом – пещера была пуста. Судя по всему здесь уже давно никого не было. Отпустив вора, пират привалился к шершавой холодной стенке и сполз вниз. Мордраг же вновь вышел на улицу набрать хвороста, ибо без огня будет туго. Вернулся он очень быстро, к тому же кроме сухих веток, которые нашел под раскидистым деревом, принявшим на себя весь дождь, он держал в руке масляный фонарь, украденный с маяка.
При свете костра, возле которого сбежавшие заключенные разложили мокрую одежду, Жак осмотрел поврежденную ногу. К счастью это был всего лишь вывих, а не перелом, как он думал вначале. Эх, если бы был целебный эликсир, то к утру бы все зажило. Да что только сейчас об этом горевать, если все его вещи забрало ополчение.
Мордраг, обхватив колени, слегка покачивался из стороны в сторону и мрачно глядел на пляшущие языки пламени. В его голове заполошной птицей металась мысль о сестре, которую пришлось оставить в тюрьме. Сожалел он, конечно, и о Фингерсе с Малышом, но не так сильно. Айри была его единственной родственницей. Когда в детстве умерли их родители, он остались совсем одни, без родных и близких. Наверное, именно это обстоятельство и заставляло их держаться всегда вместе. Они были бы рады жить честно, но кто возьмет на работу двух маленьких детей? Мордраг начал срезать кошельки с покупателей на рынке, чтобы хоть как-то прокормить себя и сестренку.
А потом кривая столкнула его с Рамирезом, лучшим медвежатником во всем Хоринисе, который нашел в маленьком воришке нечто большее, чем просто карманника, и начал обучать молодого беспризорника. Тому на удивление легко удавалось мастерство вора, и уже через несколько лет мальчишка-сирота вступил в ночную гильдию, спокойно пройдя все их суровые испытания.
Айри, гордая и своенравная, знала, чем занимается ее старший брат и, повзрослев, стала помогать ему, не захотев, чтобы единственный близкий ей человек все время рисковал только чтобы прокормить ее. Как бы Мордраг ни противился этому, он проиграл спор с сестрой и был вынужден начать учить ее. Впрочем, девушка редко принимала участие в кражах. Ее симпатичное лицо позволяло ей влиять на многих богатых господ. Пользуясь своей красотой, она, хитрая, с легкостью могла разговорить практически любого благородного, а уже через пару ночей дома обывателей из Верхнего квартала подвергались взлому и краже.
Из невеселых мыслей его вывела негромкая ругань, когда знаменитый пират случайно задел больной ногой выступающий из стены камень. Он еще не слышал, чтобы этот ироничный и донельзя насмешливый морской разбойник ругался. Все свои слова Жак обтекал в вежливую оболочку, которая таила в себе тонну издевки и сарказма. При всем притом он обладал неуемным оптимизмом и тягой жизни, сквозившей в каждом движении, а также определенной харизмой. Постепенно Мордраг все же начинал понимать характер этого человека, с которым его столкнула извилистая дорожка судьба.
– Эх, я бы сейчас не отказался, если бы какой-нибудь добрейшей души охотник заглянул к нам на огонек и принес поесть.
Ну вот, о чем и говорилось. Интересно, как его команда реагирует на странности в поведении своего капитана? И не скажешь, что перед тобой сидит один из самых беспощадных пиратов от всего миртанского побережья до самых Южных островов.
– Это было бы здорово, – откликнулся вор. – Но вряд ли. Охотники в такую погоду обычно сидят по домам и носа на улицу не кажут. Хотя на счет поесть, ты прав. Одолжи мне сапоги.
– Ты куда собрался?
– Так, пройдусь по окрестностям, пошныряю… – был пирату уклончивый ответ.
Торопливо одевшись, Мордарг выполз на уличную прохладу, густой подлесок окружил его. Дождь наконец закончился и в редкие разрывы туч проглядывала бледная луна. Практически голые деревья, разбросанные тут и там, стекали на опавшую листву тяжелыми каплями.
Он старался идти быстро и одновременно тихо. Маяк, к которому он вернулся, был погружен в дремоту. Дверь была закрыта изнутри на засов. Ночная темень, впрочем, не была преградой нашему герою, и он довольно скоро отыскал выходящий из слегка наклонной крыши дымоход. Ему было не впервой лезть в чужие обиталища через «черный ход», как любит говаривать Фингерс. Мордраг подпрыгнул, схватился руками за козырек и подтянулся вверх, юркой белкой скользнул в черную пасть дымохода. Упершись спиной об одну стенку и руками и ногами о другую, он стал медленно спускаться вниз. К счастью, такой же старый, как и его хозяин, камин давно потух и скорее вытягивал из окружающего воздуха тепло, чем давал его.
Бесшумно молодой вор забрался в дом, в котором царил храп пожилого смотрителя Джека. Действуя на ощупь, он крался и, не теряя лишнего времени, осмотрел комод, в котором оказалось немного мяса и свежих овощей. Венцом его находки стала початая бутылка недорого вина. Решив не уходить раньше времени, он еще немного осмотрел дом, после чего выбрался наружу тем же путем, каким и вошел.
В пещеру Мордраг вернулся с хорошим настроением и нагруженный добычей, которую сложил в холщовую сумку, добытую там же, где и все остальное. Никакого сожаления он не испытывал, давно избавившись от угрызений совести. Воровство стало для него настолько обыденным делом, что он уже не задумывался, как будет жить человек, которого он обкрадывает. Даже если этот человек стар и немощен.
Свалив на землю около костра сумку с награбленным, Мордраг подкинул на руке пузырек с ярко-красной жидкостью внутри и, усмехнувшись, передал его пострадавшему пирату. Тот сразу понял, куда ходил, вор.
– О, смотритель, был столь любезен, что одолжил нам все это? – как всегда иронично спросил он.
– Причем на безвозмездной основе, – поддержал товарища вор, у которого было на редкость хорошее настроение. В голове у него постепенно стал вырисовываться план по освобождению сестры и друзей из тюрьмы, и это не могло не радовать. Главное – успеть до того, как парней отправят в Долину Рудников.
Без лишних вопросов Жак опрокинул в себя содержимое пузырька и блаженно вытянулся на холодной земле, на несколько минут позабыв даже о еде. Мордраг же тем временем снял сапоги, которые, оказавшись неожиданно маленькими для него, сильно жали и придвинул ноги к огню, греясь.
– Ты как собираешься своих вызволять? – спросил Жак серьезно.
Перемена в поведении пирата была столь разительна, что вор на несколько мгновении сбился с мыслей.
– Сначала я отомщу.
– Отомстишь? Кому?
– Нас предали, Жак. Стражники знали, что мы собираемся поживиться в казарме. Скоро отправляется ценный груз в Долину Рудников, и мы решили немного нажиться на этом. Кроме нас четверых только один человек знал, что мы будем в эту ночь в казарме. Это трактирщик Ош, наш наводчик. Только он мог разболтать информацию.
– Трактирщик? Который толстый?
– Он самый.
– А что дальше?
Внимательно выслушав товарища по несчастью, морской разбойник сразу высказался:
– Глупо! – Сейчас он говорил нормально – без всех этих шуток, иронии и насмешек. Мордраг стал постепенно понимать, что все это напускное, чтобы сбить собеседника с толку. – Во-первых, ты серьезно собрался штурмовать казармы вдвоем? То, что ты предложил, я ничем иным назвать не могу. Сейчас их будут охранять, как никогда. Завтра подходит корабль из Миртаны с партией заключенных. Где-то послезавтра всех их поведут в Минненталь. Охрана в черте города будет серьезной.
– А что во-вторых? – хмуро спросил молодой вор. Он как-то об этом не задумывался, более того – он вообще не знал о подходящем с материка корабле. Интересно, откуда это знает Жак?
– Во-вторых, как мы попадем в город? Охрана на воротах усиленная. Других способов попасть в Хоринис я не вижу.
– Способ есть. Он у всех на виду и не охраняется.
– ?..
– Море. Мы спустимся к пляжу и вплавь доберемся до порта.
– Шныга мне в печень! – от избытка чувств выругался пират. – Это же гениально! Ополченцы не рискуют появляться в портовом квартале, а, значит, мы можем надеяться проскочить незаметно. Черт! И как я до этого не догадался?!
– Мы часто так делаем, когда надо избежать ненужного внимания стражи, – улыбнулся Мордраг. – Кстати, надо бы поесть. Не пропадать же добру. – Чуть позже, когда голод не прошел, а чуть отступил, спросил: – Жак, ты сказал вдвоем. Зачем ты решил мне помогать?
– Ну, ты меня любезно вытащил из-за решетки, а я долги всегда возвращаю. Это во-первых. Во-вторых, в этом деле у меня шкурный интерес. Дело в том, что часть моих людей на материке угодила в тюрьму по собственной глупости и жадности. Раньше бы их повесили без суда и следствия, а сейчас, когда Минненталь окружает такой симпатичный купол, им угрожает вечное заключение. Я решил попытаться отбить парней. Я бы перехватил корабль, перевозящий заключенных, в море, но не моему «Лучезарному» с его двенадцатью пушками соревноваться с полностью оснащенным галеоном. Поэтому мы отправились к Хоринису, чтобы уже здесь решить, как помочь нашим головорезам. Я сошел на берег, под видом фермера проник в город, измазав лицо грязью. Потом переоделся, решив, что крестьянину на вопросы никто отвечать не станет, а вот зажиточному купцу, у которого есть свои интересы… – Пират умолк, давая собеседнику самому домыслить. – Дня два я мотался по всему городу, собирая информацию. То ли кто-то шепнул кому-то, то ли я неосторожно себя вел, то ли просто не повезло, но один из ополченцев узнал меня на рынке, когда я уже собирался сваливать из Хориниса. В общем, меня схватили и бросили за решетку. Остальное ты знаешь.
– А почему ты сам пошел, а не отправил кого-то из своих подчиненных?
– Ты бы видел рожи моих орлов, – усмехнулся пират. – Да первый же стражник ужаснулся и тут же арестовал их. К тому же саблями махать они горазды, а вот правильно задавать вопросы… увы.
– Понятно, – протянул Мордраг, крепко задумавшись. – У тебя, я полагаю, есть идея?
– Как ни странно, есть. Когда конвой ополченцев поведет заключенных в направлении Долины Рудников, мы нападем на них по дороге. Желательно в месте, пригодном для засады. Знаешь такое?
Ненадолго задумавшись, вор положительно кивнул головой. Он действительно знал подходящее место.
– К таверне «Мертвая гарпия» ведет дорога в гору, там в одном месте над ним расположен каменный мост. Позади – обрыв, сбоку – скалы. Есть густой кустарник, несколько деревьев и, что самое главное, пещера, где можно спрятаться. Идеальное место для засады.
– Пещера насколько большая?
– Не то чтобы очень, но десяток человек вместит.
– Подходит, – тем не менее небрежно бросил знаменитый пират. – Вот что мы сделаем. Когда конвой будет проходить через это место… Кстати другой дороги случайно нет?
– Есть. Через ферму Акила. Но ополченцы оттуда не пойдут. Там хоть дорога и покороче будет, но таверну им придется проигнорировать. Командир вряд ли будет идти лишних несколько сотен метров с большим отрядом заключенных только, чтобы промочить горло. А вот первый названный мной путь идет как раз через «Мертвую гарпию», тогда они могут на минуту задержаться в таверне.
– Хорошо. В таком случае, когда ополченцы пройдут под мостом, несколько человек засядут на скалах с луками, они-то и начнут бой…
Закончив, Жак выжидательно уставился на вора. Тот поиграл желваками, вздохнул и грустно усмехнулся:
– План, конечно, хорош. Только есть одно маленькое, даже малюсенькое «но», – Мордраг, прищурившись, практически свел вместе большой и указательный пальцы, оставив лишь миллиметровую щелочку, – мою сестру это не освободит. Женщин в Долину не отправляют.
– Думаю, через пару дней после отправления конвоя стража ослабит свою бдительность, тогда мы и нанесем визит в тюрьму вместе. Так как? Без тебя, твоего знания местности я могу не справиться – среди моих ребят нет хоринисских. К тому же ты заодно своих парней освободишь.
Мордраг опять вздохнул и сказал, махнув рукой:
– Согласен. Надеюсь, ты не обманешь и поможешь мне вытащить из казематов Айри.
– Не бойся! – воскликнул разом повеселевший пират. – Еще никто и никогда не говорил, что капитан Жак Вежливый Пират нарушает свое слово!
Вор благоразумно промолчал, что немногие успевают взять с него это самое слово, отправляясь в Бездну раньше срока.
Восходящее солнце осветило крыши домов золотистым светом. Ночная мгла неохотно отступала, оставляя после себя послегрозовую прохладу. Тучи рассеялись, обнажив чистое осеннее небо.
Два человека плыли неторопливо. Поддаваясь могучим гребкам двух пар рук, волны расступались, а обнаженные по пояс тела продвигались все вперед и вперед.
Наконец последний отрезок пути водного пространства закончился, и они забрались на невысокий каменный пирс по узкой лесенке, спускающейся к морю. Развалившись посреди канатов и ящиков, они пытались отдышаться после тяжелого заплыва. Их обоих била мелкая дрожь – воды было очень холодная.
– Все, вставай. Надо двигаться. – Подавая пример, Жак вскочил и стал приплясывать, дрыгая руками и ногами, пытаясь согреться. Застонав, Мордраг последовал его примеру. Жаль, конечно, что верхнюю одежду пришлось оставить на берегу, но они все равно не придумали, как взять ее с собой и не намочить.
– Кстати, не соблаговолишь ли ответить, как ты собираешься расправляться с трактирщиком? Не думаю, что остальные будут настолько любезны просто стоять и смотреть, как ты убиваешь человека, а потом разойтись как ни в чем не бывало, обсуждая ночной дождь.
– Я уже подумал об этом. Ош любит прогуливать рано утром. Будем надеяться, что он не изменит сегодня своей привычке.
К счастью, так оно и случилось. Когда, чуть отогревшись, беглецы нашли покосившийся приземистый домик, принадлежащий Мордрагу и его сестре, переоделись в сухое, вооружились, чем было и направились в дальний конец порта, где Халвор продает свою вечно вонючую рыбу, они увидели одинокую полноватую фигуру человека, мирно сидящего на низкой лавочке. Бесшумно возникнув у него за спиной, вор откашлялся. Трактирщик, даже сейчас одетый в заляпанную одежду с грязным фартуком впереди, вздрогнул от неожиданности и обернулся. Увидев неожиданного гостя, и вовсе обомлел неуверенно поднявшись.
– М-мор-рд-драг? –На его лице сама собой нарисовалась фальшивая, совершенно неискренняя улыбка. – Р-рад т-тебя в-видеть. – От внезапной встречи с человеком, которого слил городской страже, Ош стал заикаться.
– Ош, старина, – обманчиво мягко начал вор, приблизился, оказавшись в шаге от предателя. – Не подскажешь ли, почему городская стража знала о предполагаемом ограблении?
– Я… я ничего им не говорил! – взвизгнул трактирщик, пятясь назад. Лицо его вопреки словам говорило обратное – такое удивление, перемешанное со страхом за свою жизнь, прямо кричало, что слова – ложь.
– Я тебе не верю, – в голосе Мордрага прорезались угрожающие нотки. Знающий, что этот тон не сулит ему ничего хорошего, Ош ударился в панику и бросился в сторону, надеясь скрыться. Перед беглецом мгновенно нарисовалась высокая сухощавая фигура Жака, с ироничным прищуром вопросившая:
– Далеко ли собрались, милорд?
Схватив за руку изменщика, Мордраг развернул его к себе.
– Не надо! Я не виноват! Меня заставили! – Увидев нож в руке вора, толстяк Ош забился сильнее, пытаясь вырваться и от отчаяния громко закричал: – Помо…
Крик прервался на полуслове. Из рассеченного горла вырывались лишь невнятные булькающие звуки. Ярко-алая кровь залила шею, спустилась на грудь и окропила грязную одежду. Никем более не удерживаемый трактирщик несколько секунд покачался на холодном ветру, сделал шаг назад, однако пирс внезапно ушел у него из-под ног, и он с глухим всплеском рухнул в сине-зеленые морские воды.
Глядя, как волны сомкнулись над телом предателя (лишь мясистое лицо выступало над водой), Мордраг не испытывал никакого сожаления. Он уже давно переступил ту невидимую грань, когда совесть засыпает долгим сном, просыпаясь в самые редкие моменты. Пришлось хлебнуть в воровской гильдии, когда, чтобы выжить, надо было убивать хладнокровно и быстро. И он делал это. Большей частью не ради себя, а чтобы жила сестра, ради которой он был готов на все, даже совершить самое страшное преступление.
Сзади послышалось смущенное покашливание. Обернувшись, вор и пират увидели, как переминается с ноги на ногу молодой еще паренек, высокий и худощавый. Он выглядел немного неуверенным.
– Можешь мне верить, Мордраг, я даже не знал о том, что Ош предал вас, – начал он.
– Я верю тебе, Кардиф, – неожиданно устало сказал вор. – Похоже, ты теперь новый хозяин «Одноногого разбойника».
Осмелев, бывший помощник покойного Оша, а теперь хозяин трактира ухмыльнулся:
– Похоже на то. Что дальше Мордраг? И как там остальные?
– Остальные в тюрьме. И я хочу их вытащить, поэтому мне нужна информация. Только такой проныра, как ты, Кардиф, может ее добыть. Деньги будут позже.
– Хорошо. Какого рода информация тебе нужна?
– Когда прибудет корабль с заключенными, во сколько их и груз поведут в Минненталь и какая будет охрана, – перечислил вор, переглянувшись с Жаком. Тот кивнул, соглашаясь.
– Хорошо, все будет. Насчет корабля могу сказать уже сейчас. Он пришел сегодня ночью, часа за два до рассвета.
– Ладно, ты знаешь, где меня найти, когда узнаешь все остальное.
Ждать пришлось долго. Решив не искушать судьбу, беглецы сразу же отправились к Мордрагу домой и просидели там до самого полудня, ожидая вестей. Не в силах усидеть на месте, волнуясь, вор шагал из угла в угол, мозоля пирату глаза. Тому это не нравилось, но он стоически терпел.
Когда дверь наконец, скрипя, отворилась, и к ним вбежал запыхавшийся Кардиф, вор уже потерял всякое терпение. Он и без того не отличался особой терпеливостью, а тут у него еще и все нервы были натянуты словно струна.
Новый трактирщик упал на стул и долгую минуту пытался что-то сказать. Лишь глотнув холодной воды и откашлявшись, он смог разом выдохнул:
– Новости плохие. Первая – ополченцы, взяв с собой груз для рудных баронов и всех заключенных – и тех, что сидели в тюрьме на Хоринисе, и преступников с материка, – под усиленным конвоем ушли на еще рассвете. Их двадцать человек. Нашумели вы знатно, что и стало причиной такой спешки. Вульфгар рвет и мечет. Стражника, что сторожил вас, отчитал и велел прилюдно выпороть на городской площади. Экзекуция состоится сегодня вечером. Вторая новость хуже – Айри, твою сестру, Мордраг, также собираются отправить в Минненталь.
– Что?! – Только присевший на неудобный табурет вор вновь вскочил.
– Да. Они отправляют ее в Долину Рудников.
– Как так?! Женщин же вообще туда не посылают!
– Еще как отправляют. Когда рудные бароны что-то требуют, королю приходится исполнять их прихоти. Потому преступниц и кидают за Барьер.
– Черт! Черт! Черт! Мы должны срочно выдвигаться! Нельзя терять ни минуты! Жак!
– Мы не успеем, Мордраг. Ты говорил, что до Минненталя один дневной переход, а уже почти вечер. Как бы мне ни было это прискорбно говорить, но мы никак не успеем перехватить конвой.
– Черт! – Мордраг не сел – упал на стул, схватился за голову и взъерошил каштановые волосы, сгорбился, сидя. В его голове лихорадочно крутились шестеренки, вырабатывая варианты решения этой проблемы, но – увы! – выхода не находили. Знаменитый пират прав: ополченцы, даже нагруженные грузом для баронов, к которым приставили еще партию преступников, примерно к вечеру доберутся до Прохода. Им же налегке понадобиться бежать не меньше шести-семи часов. Как ни крути, все равно не успеют. Заключенных отправят за Барьер, а вместе с ними и его сестру.
Хотя… Нет, это явное безумие. Только сумасшедший будет так рисковать всем. Хотя… действительно, терять ему уже нечего, почему бы и не рискнуть. Если выгорит, то они преодолеют за одно мгновение большую часть пути. А если нет… то он хотя бы попытается. Да, точно! Так и следует поступить.
– Выход есть, – тяжело сказал он, будто вынося приговор невиновному. – Кардиф, вот твои деньги. Можешь идти.
Когда худощавая фигура трактирщика скрылась из виду, Мордраг лихорадочно встал и отрывисто спросил у заинтересованного Жака:
– Твои люди далеко?
– Да нет, под самыми стенами города разбили лагерь. Выходишь через восточные ворота, поворачиваешь направо и идешь вдоль рва до упора. Через метров триста-четыреста появится удобная глубокая ложбина. Где-то там и спрятались мои парни.
– Отлично! – потер руки Мордраг. – Сколько их?
– Полторы дюжины. Не соизволишь ли ты мне ответить, что задумал? Иначе я подумаю, что ты сошел с ума.
– Послушай, недалеко за городом есть одна пещера. – До того нарезающий круги по дому, вор остановился. – В ней расположен какой-то магический артефакт, который способен переносить людей. Один из наших как-то проходил через него и сказал, что оказался у самой «Мертвой гарпии». Мы ему, естественно, не поверили и даже рисковать своей шкурой не стали, чтобы проверить. Этот артефакт наш единственный шанс успеть.
– А теперь ты веришь? – скептически спросил Жак.
– Мне не остается ничего другого, – криво усмехнулся Мордраг. – Ты мне лучше скажи, рискнут твои парни или нет? Полезут, возможно, в саму Бездну?
– За мной они пойдут хоть в пасть к Белиару.
– Хорошо. Тогда выдвигаемся.
– И как мы выйдем из города? В воду я лезть снова не собираюсь. Нет, погоди, не говори, я сам догадаюсь. Стражники в безграничной доброте своей отвернутся в другую сторону и сделают вид, что не видят нас.
– Дурак ты, – немного обиженно буркнул вор. – Через стену перемахнем. Там в одном месте привяжем веревку к зубцу и по ней спустимся вниз.
– Тогда за дело! – воскликнул повеселевший пират.
Круглая каменная платформа, по краям которой стояли на равном удалении друг от друга четыре изогнутых зубца высотой по колено, искрилась и мерцала. На ее поверхности были выбиты какие-то руны и знаки, значение которых Мордраг не знал, да и не интересовался он этим.
Стоя перед волшебным артефактом, вор никак не мог решиться шагнуть в него. Позади него переминались с ноги на ногу восемнадцать угрюмых парней в клепанных кожаных куртках, вооруженные до зубов, во главе с Жаком. Пиратов они нашли без труда, и когда морские разбойники увидели своего капитана, которого они уже успели похоронить, они искренне обрадовались. Должно быть они очень почитали и ценили своего командира, если такая орава свирепых преступников радовалась будто дети малые.
Они даже не задавали лишних вопросов, когда Жак сказал им, что придется шагнуть в неизвестность!
Такая вера в своего капитана вызывала уважение одновременно со страхом. Если бы Вежливый Пират не вернулся из города, страшно представить, что тогда могли натворить его головорезы.
Решительно встряхнувшись, Мордраг упрямо сцепил зубы и шагнул в портал. Искры обступили его, защипали кожу даже сквозь одежду. Желудок дернулся вверх и вправо. В глазах на мгновение потемнело. Затем все резко схлынуло.
Он стоял под темными золотистыми кронами в окружении неровных рядов могил. Позади него возвышалась скала с искусственным проходом. Пещера. На кладбище стояла гробовая тишина, лишь одинокий шершень летал где-то вдали.
Опомнившись, вор торопливо шагнул в сторону. Вовремя! На том месте, где он только что стоял, возник с голубоватой вспышкой изысканно, хоть и недорого одетый Жак с длинной рапирой на поясе. Оглядевшись, он также отступил на шаг назад, чтобы – не приведи Иннос! – не оказаться под ногами у какого-нибудь головореза.
– Стало быть, работает артефакт, – сделал нехитрое умозаключение он. Мордрагу ничего другого, кроме как согласиться, не оставалось.
Когда все остальные пираты переместились сюда, отряд, не теряя времени, пошел в направлении просвета, в котором виднелась деревянная постройка. Выйдя на дорогу, сразу свернули направо и двинулись в сторону Долины Рудников.
Передвигались они быстро, бегом по размокшей от недавнего дождя земля. Дорога в это время оказалась пустынной. Вскоре два десятка человек приблизились к воротам, ведущим в Минненталь, которые, к счастью, никем не охранялись. Выломать деревянные створки ничего не стоило и через несколько минут преступники побежали дальше, рискуя упасть на каждом шагу. Они продвигались все дальше и дальше, но никак не могли нагнать ополченцев.
Быть может, они опередили их и просто зря спешат? Но страх упрямо гнал их вперед и вперед. Угрюмые скалы вздымались по обеим сторонам. На их вершинах можно было бы устроить качественную засаду.
Отряд городской стражи показался лишь в самом конце Прохода, перед мутной пленкой Барьера, по ярко-синей поверхности которого змеились белесые молнии. Они уже успели погрузить весь груз на платформу и небольшую часть заключенных и отправить их вниз! К счастью, огромную фигуру Малыша Мордраг выискал сразу, рядом с которой примостилась, словно ища защиты, и худенькая Айри.
Пираты выбежали из-за поворота внезапно и совершенно неожиданно для ополченцев. Не мудрствуя лукаво и не тратя времени на планы, просто всем скопом кинулись вперед, пользуясь эффектом неожиданности.
Вор сходу метнул нож, но из-за того, что прицел был взят поспешно, острое лезвие угодило не в голову, а в плечо стражника. Не сбавляя темпа, он налетел на противника и сбил его с ног, опрокинув на спину. Быстрым движением вытащил нож и вонзил сопротивляющемуся человеку в горло.
Нападавшие пользоваться луками и арбалетами не стали, чтобы не задеть остальных заключенных. Те, увидев в неожиданном налете шанс для себя, скованные цепями, бросились с голыми руками на своих конвоиров. Перевес складывался явно не в пользу ополченцев, совершенно дезориентированных, ошарашенных и испуганных.
Мордраг вскочил и сдернул с пояса ошипованную дубину, бросился вперед, но дорогу ему случайно заступил какой-то стражник, с которым ему пришлось вступить в бой. Воином солдат был явно хорошим, потому как на каждую агрессивную атаку вора у него находился не менее агрессивный ответ. Они поменялись местами, Мордраг пятился, отступал к крутому обрыву. Барьер уже буквально дышал ему в затылок, но найти выхода вор так и не мог. В один из моментов он оскользнулся, чем и воспользовался враг, стремительным ударом вонзив тонкий обоюдоострый клинок ему в правое плечо.
Выронив дубинку, брат Айри зашипел от боли. Неизвестно, что случилось бы дальше, если бы не Малыш, гигантской тенью выросший за спиной ополченца. С цепями на руках он обхватил стража порядка и швырнул его вперед, туда, где начинался обрыв и Барьер. В последний момент стражник махнул рукой, ища опору, и тем самым схватился за Мордрага. Устоять вор на ногах не смог, и сила инерции понесла их обоих в пропасть.
– Не-е-е-ет! – несся им вслед чей-то девичий вопль.
Краткая вспышка, словно укол, боли. Мутная пленка Барьера осталась позади, искрясь в том месте, которое только что миновал вор. Недолгий полет, и тело с громким всплеском рухнуло в синие воды. Оставляя в воде кровавый след, Мордраг начал всплывать наверх. Плечо ныло, голова кружилась. Резко вынырнув, вор жадно хватанул воздух и, когда чуть пришел в себя после падения, неторопливо поплыл к берегу. Где-то рядом плыл и тот самый ополченец, что ранил его.
Вскоре ноги заскребли по песку, и Мордраг, шатаясь, вяло побрел вперед. Мыслей в голове было ничтожно мало. Крови из раны вытекло слишком много, и он едва не падал от бессилия. Когда до берега оставалось всего два шага, голова вдруг сильно закружилась, и земля предательски бросилась ему в лицо.
То, как чьи-то заботливые руки подхватывают его, разжимают ему зубы и вливают в глотку темно-алую жидкость из стеклянной емкости, он уже не видел…
Ночь. Темная и беззвездная. Где-то вдалеке ухал филин, крысы шуршали выброшенными на берег обломками старой лодки.
Два человека, стояли песчаной отмели, что раскинулась в море всего в миле от портового города Хоринис. Пара деревьев, небольшая скала да разный хлам – вот и вся скудная обстановка.
Мордраг вместе с Фингерсом, спасший его в тот самый момент, когда вор уже собирался отдать душу Белиару, невесть где отыскав целебный эликсир, ждали уже не первый час. Терпение их постепенно подходило к концу, а людей, с которыми они условились встретиться, все не было
Вскоре до их слуха донеслись негромкие всплески волн. На фоне черного моря отчетливо выделялась еще более темная тень, которая быстро приближалась к ним. Когда киль лодки заскреб по песку, два беглеца будто по команде опустили руки на пояса, где у них висело оружие. Минненталь научил их при первом же признаке хвататься за оружие, неважно добрый это признак или враждебный.
Человек, сидящий на носу, заметив их, негромко спросил:
– Ветер?
– И море, – радостно ответил Мордраг, отпуская рукоять излюбленной шипастой дубинки.
– Садитесь, парни, вас уже заждались.
Особого приглашения беглецам не понадобилось, и вскоре они запрыгнули на утлую лодчонку, сели на скамью.
Пара человек оттолкнули лодку от берега, запрыгнули сами, и вскоре все они быстрым ходом пошли в открытое море. Через десяток минут перед ними выросла черная громада, а деле оказавшаяся небольшим двухмачтовым кораблем.
С ловкостью бывалого моряка (хотя на кораблях он никогда не бывал) забравшись на палубу, Мордраг не успел осмотреться, как его едва не сбила стремительная тень.
– Привет, сестренка! – воскликнул он, заключая стройное девичье тело в объятия.
– Ты – гад! – сказала Айри тыкая ему в бой свой хрупкий кулачок. – Как ты мог так подставиться?!
– Ничего-ничего. Главное – я жив и даже здоров.
– Дурак ты, я ведь волновалась, – всхлипнула девушка. Всегда сильная и не показывающая своей слабости, она сейчас дала волю чувствам и расплакалась у брата на плече.
– Ну-ну, не плачь, все ведь хорошо, – неловко утешал Мордраг сестру. Ох, забыл он теплоты человеческой за годы каторги в Миннентале, разучился душевно говорить.
Вскоре к ним наверх забрались и Фингерс с остальными. Чей-то голос, насмешливый и донельзя ироничный, громко продекламировал с бака:
– Рад вас приветствовать на борту «Лучезарного». Я его капитан, Жак Вежливый Пират, обещаю вам все условия для проживания. Крысы, соленая вода и невыносимая жара станут вашими постоянными спутниками на все время путешествия.
Боги, как же ему не хватало этого вечно ехидного, со своими заморочками человека! Они были знакомы всего два дня, но успели стать друзьями.
Отпустив сестру, Мордраг двинулся на нос корабля. Знаменитый пират, как всегда одетый с иголочки, пошел ему навстречу. Они крепко обнялись, будто были знакомы всю жизнь.
– Все собрались? Тогда отчаливаем, больше в этой дыре нам делать нечего. Командуй, Малыш.
Нордмарец, решивший в свое время остаться вместе с Жаком и Айри, теперь был самым преданным членом его экипажа, быстро став его первым помощником. И это учитывая его нелюбовь к морю! Хотя, смотря теперь, как ловко гигант скользит по палубе, и не скажешь такого.
Медленно занимался рассвет. «Лучезарный» стремительно несся навстречу поднимающемуся солнцу. Разрезаемые острым носом волны обступали его со всех сторон, бились о борта и разлетались искрами-каплями. Лучи солнца окрасили воду в рыже-алые тона, и сверху казалось будто корабль мчится, подгоняемый ветром, на волнах огня.
Внеконкурсные работы:
№ 1.
Кольцо дракона
Очень давно, в одной далекой местности жил дракон. Жил он как обычно живут драконы, то есть вместо нормального теплого дома поселился в холодной сырой пещере где очень легко можно было подхватить ревматизм. И так же как все драконы копил понемногу богатсва. Пещера находилась довольно высоко в горах, нормальный человек три раза подумает, прежде чем на такую забираться, а если узнает что где-то наверху живет дракон, то и вовсе не полезет. Только идиот какой-нибудь может и рискнет. Но жители в деревне у подножия были как раз наоборот, все как один умные и в дела дракона не вмешивались. Так и жили по-добрососедски, дракона особо не беспокоили, а у людей всегда было кого винить в несчастьях. Засуха в этом году, скотина заболела, овца пропала - знамо дело виноват дракон. Сетуя на злобного монстра и угрожающе потрясая мозолистыми кулаками люди слали самые отборные проклятия по направлению к тому месту где он жил. Слух и зрение у дракона были людям на зависть, но таком расстоянии даже он не мог ничего увидеть и услышать. Так что все злословия крестьян обходились для них без последствий. Сам же "злобный монстр", следуя мудрому правилу, никогда не искал пропитания поблизости от жилья. Ну может только в далекой молодости однажды умыкнул овцу со стада и полюбовался на девственницу стиравшую одежду в реке, но больше ничего. Время от времени, когда до сих пор растущий организм начинал требовать свое, или хотелось нового красивого колечка в свою коллекцию, дракон покидал свое убежище и сделав несколько кругов над горами и немного попугав крестьян - исключительно ради поддержания уважения, отправлялся в очередное странствие. Почему-то, в редкие моменты полетов над деревней, у людей вдруг резко пропадало желание слать проклятия. Те кто находился дома, находили очередное срочное дело по хозяйству, а те кого дракон застал за работой в поле, заметив промелькнувшую на земле огромную тень не спешили поднимать глаза к небу, а продолжали работать вдвое усерднее. Бежать от дракона бесполезно - это каждый знал с детства.
Как-то другой сосед этой же деревни, решил пожаловать к людям в гости. Большой черный троль, осознал на старости лет, что питаться камнями в его возрасте только вредить здоровью и решил узнать, чем питаются люди. Дракон поначалу с интересом наблюдал за буйством тролля, летая над местностью на недосягаемой высоте. И наступил бы конец деревеньке, а возможно и большей части ее жителей, кабы дракон в тот день не оказался голоден. Тролль, конечно, совсем не выглядит жертвой, но и дракон не особо похож на бабочку. Никто не успел и заметить, как темное пятно в небе, стало быстро приближаться к земле, тролль не заметил тем более - поднимать голову вверх он не умел. Вот на эту-то самую голову и опустилась тяжеленная туша спикировавшего дракона. Лишь в самый последний момент ящер раскрыл крылья, тормозя свое падение, но даже и так удар когтистых лап по толстому черепу тролля оказался чудовищно тяжелым. Громкий хлопок кожистых крыльев, ударивших по воздуху и один монстр оседлал другого. Шеи у тролля нет, поэтому сломать он ее смог, на свою беду. Могучие лапы, которыми он крушил легкие постройки, подвели его в этот момент и, возможно, в первые в своей жизни тролль упал навзничь, уткнувшись мордой в землю. А на голове и спине принялся хозяйничать дракон, когтями и клыками разрывая толстую кожу. Как оказалось, от боли и ужаса, тролли ревут гораздо громче чем от ярости и злобы. Правда, попробовав на вкус плоть и кровь незадачливого монстра, дракон пришел к выводу что для его уточненного вкуса, это слишком простая и грубая пища. Так и улетел, даже добивать не стал. Тролля тоже осенило - камни очень даже не плохи на вкус, а от нежных людей чего доброго и клыки выпасть могут. Со стоном поднявшись, истекая кровью из разорванной спины он вернулся обратно в свое логово, тоже где-то далеко в горах. Даже кажется выжил, в чем нет ничего удивительного, таких выносливых и живучих зверей еще поискать.
Имени у дракона не было, у людей для него находились только прозвища - ублюдок, мразь, негодяй, злобная тварь и множество других. Все зависело от ума и образованности конкретного человека. Местный маг Огня, частенько заходивший в деревню, к примеру называл его - нечестивым порождением Белиара. Правда, услышав о действиях дракона при нападении тролля, стал говорить, что для него еще не все потерянно и разумный монстр (а ученый маг знал, что драконы не простые бессмысленные существа) еще может найти свой путь к Огню и Свету Инноса, но подниматься на гору и самолично просветить его почему-то не захотел.
Однажды, в один ничем не примечательный летний день, дракон вылез из своей пещеры и отправился в очередные поиски. Не было никаких предзнаменований или вещих снов, он просто сорвался с обрыва и полетел, в этот раз на северо-восток. В когтях дракон держал крохотный, по сравнению с его собственными размерами, кожаный мешочек.
Была одна драгоценность, которая занимала особое место в интересах дракона, искал он ее уже лет двести. Все места поблизости давно были проверены и с каждым разом ему приходилось все дальше и дальше удаляться от своего логова. Этот полет длился целых полторы недели, если бы не поиски, то сейчас ящер оставил бы позади себя и нордмарские горы, но несмотря на все старание, никаких следов желаемого он найти не смог. У дракона было сильное подозрение, что искомый предмет уже нашел кто-то до него и просто так добраться до него, он не сможет.
Третий день подряд под небесами расстилался большой старый лес - не лучшее место для летающего ящера. Людей в этой местности было еще совсем не очень много, всего один город отвоевавший у леса часть территории. Каких-то два поколения назад, город был деревней, но жителям повезло обосноваться в оживленном месте - через их поселение прошла одна из дорог по которым шли люди с севера на юг. Высокие, светлокожие северяне, сильные и выносливые люди, которые иногда решали на время покинуть кланы и посмотреть на мир за пределами родных гор и смуглые южане, с непривычным акцентом, караваны которых везли товары из своей покрытой песком страны.
Здесь можно было найти людей из самых разных, а вот драконов, хоть они и не были еще такой редкостью, как скажем будут лет через пятьсот, местные жители не видели не разу. Так что они сильно удивились бы, узнав, что один из них обосновался совсем неподалеку. Наш знакомый летел всю ночь до зари, а когда заприметил вдалеке большое людское поселение начал снижаться и, найдя подходящую для себя полянку, спустился на землю. Отдых ему не требовался, но странное чувство в глубине его драконьей души подсказывало, ему, что в этом городе он сможет найти какую-нибудь информацию. Вот только была одна проблема, которую он пока никак не мог разрешить - его вид обычно не вызывал у людей доверия, дракон не сильно обижался на это, но сражаться с целым городом ему тоже не хотелось.
Часа через три, по лесной дороге, прошла большая колонна вооруженных людей, часть из них была без доспехов - дабы солдаты не утомлялись, их снаряжение сложили на телеги обоза. Те, кому выпала очередь служить охранной, по-прежнему были в полном вооружении и шли рядом с собратьями, парясь под своей броней.
Даже не присматриваясь к отряду, сразу бросалось в глаза, что он был разделен на две неравные части. Люди, шедшие во главе, даже сейчас, когда не было особой необходимости, держали строй, снаряжение у всех было почти одинаковым и отличной работы. Это были паладины, воины, посвятившие себя служению Инносу. Чуть поодаль, немного вразнобой, шла другая, чуть большая группа людей, их вооружение и броня с виду попроще, а качество напрямую зависело от толщины кошелька и разумности хозяина.
Несмотря на внешние различия, было кое-что объединявшее два разных отряда – слабая, но ощутимая атмосфера гнетущей напряженности, куда бы ни направлялись эти люди, это явно не связанно с их обычной работой.
- Брат Калеб, ты ничего не замечаешь? - спросил широкоплечий рослый воин в стальной броне рыцаря начищенной до серебряного блеска, своего более везучего собрата идущего с ним рядом налегке.
- Нет, ничего не обычного, - ответил спрошенный, он также принадлежал к Ордену и был того же возраста, что и его собрат, но уступал ему размерами. – Брат, тебе начали мерещиться драконы? Не рановато ли?
- Не стоит насмехаться, ничего мне не мерещиться, думаю только, что мы зря идем к горе, - паладин вздохнул. - Всего день назад мы покинули город, а маг говорил, что та деревушка расположена в двух неделях пути.
- Арток, сейчас мир вообще-то, - усмехнулся Калеб, - надо же чем-нибудь занять солдат. И вот, случилось чудо, именно тебе выпал такой шанс! Представь себе, ты станешь убийцей дракона, а твое имя, будет прославленно в веках!
- Калеб, я всегда знал, что ты обладаешь богатым воображением, - проворчал Арток. – Но не перегибай палку, я всего лишь заметил, что считаю наш поход бессмысленным.
- Пусть так, я все равно доволен, до смерти надоело торчать в городе, либо ты тренируешься, либо патрульный, либо часовой.
- Либо спокойно спишь в казарме, - добавил Арток, вдруг его внимание привлек еще один человек, прямо из высокой травы, растущей вдоль дороги, поднялся высокий, лишь чуть ниже его, но очень худой парень лет восемнадцати. Одет он был в старую, грязную одежду, которую обычно носили крестьяне для работы на поле, вместо обуви какие-то обмотки из шкур. Тусклые серые глаза, на загорелом лице, впалые щеки, спутанные черные волосы - парень являл собой довольно жалкое зрелище.
Обязанностью Артока являлось быть готовым встретить любую возможную опасность, но сейчас он даже руку на меч не положил. Незнакомец мог быть крестьянином, которому не повезло, мог быть также неудачным бандитом, кем он быть не мог, так это человеком, представляющим опасность. Дело было не только в слабом телосложении, по одному взгляду становилось понятно, что парень не боец, может и был когда-то, но уже успел растерять весь свой боевой дух.
Бросив мимолетный взгляд, Арток отвернулся, колонна солдат продолжала размеренное движение, до незнакомца никому не было дела.
- Приветствую вас господин, - оказалось, что внезапно появившийся парень, пошел за колонной и поравнялся с Артоком, еще раз посмотрев на него, паладин заметил, что тот слегка покачивается при ходьбе.
- Чего тебе? Разве ты не видишь, что мы спешим, пожалуйста, не отвлекай меня своей болтовней.
- Постой брат Арток, думаю, он нас не замедлит, - Калеб теперь тоже обратил внимание на паренька.
- Благодарю вас господин, разрешите мне пойти с вами.
Калеб очень удивился, услышав именно такую просьбу, но вида не подал.
- Прости, но мы идем охотится на дракона, тебе с нами нечего делать, направляйся лучше в город, до него меньше дня пути.
- Но, я, мне..., - закончить парень не успел.
- Брат Калеб тебе ясно сказал, что тебе нечего с нами делать, - резко заявил Арток, - иди своей дорогой, а мы пойдем своей. Еще неизвестно откуда ты взялся и кого можешь навести, - последнюю фразу паладин пробормотал себе под нос.
- Хорошо, - сказано это было без злости или обиды, слегка оживившись, незнакомец вновь стал полностью равнодушным.
- Вот и славно, - Арток вновь обратил свое внимание на дорогу. Через несколько секунд, паладин слева от себя услышал тяжелый вздох, затем его собрат вышел из колонны и подошел к остановившемуся парню.
- Послушай, мы и правда не можем взять тебя с собой, я бы рад помочь, но, хоть и воин Инноса, остаюсь таким же бедным солдатом каким был раньше. Вот держи, - паладин достал из небольшой сумки перекинутой через плечо пергаментный свиток и протянул его парню вместе с несколькими мелкими монетами. - Продашь его в городе, выручишь немного денег. Бывай.
- Благодарю вас, - сказал парень во след паладину возвращавшемуся на свое место среди своих братьев по. Несколько человек посмотрели на него, заинтересовавшись, с кем мог говорить один из них, но и только.
Вслед за паладинами прошли наемники, а потом и телеги со скарбом солдат. Не желая больше никому попадаться на глаза, парень вновь отошел от дороги и, прислонившись к дереву, опустился на землю, по правде говоря, последние несколько дней у него было туго с едой и сейчас он держался на ногах из последних сил. Оживившись при встрече солдат, теперь он вновь впал в апатию. Возможно, что он так и умер бы с голоду, не дойдя до города, либо стал добычей диких зверей, если бы не одно существо, которое не являясь человеком, но и не относясь к обычным зверям, не обратило бы на него своего внимания.
От слабости и сильной боли в животе парень толком не мог соображать мысли путались, чувства притупились, а сознание уже собиралось его покинуть, наверное поэтому, он и не заметил, как позади него, ломая ветки деревьев пробирается что-то большое. Благодаря прекрасному слуху, дракон услышал часть разговора и решил посмотреть на человека, возможно, он смог бы как-нибудь его использовать.
- Кажется, что у тебя проблемы, человечек, - неожиданно раздался за спиной неудавшегося вора, могучий голос явно не принадлежавший человеку.
Парень медленно поднялся и, развернувшись, увидел в десяти шагах от себя большущего дракона. Несколько секунд он, слегка покачиваясь, разглядывал его, после тихим и спокойным голосом произнес:
- Я и не знал, что от голода бывают галлюцинации.
Дракон поднялся во весь рост, распустил крылья и, резко опустившись, ударил передними лапами о землю.
- Я, не галлюцинация.
Несмотря на голодовку, организм паренька быстро оценил степень угрозы перед ним и мобилизовал скрытые резервы.
- Ах, чтоб меня! Настоящий дракон! - заорал парень во весь голос, напрочь позабыв и о голоде, и о боли и даже о паладинах, которые как раз шли на охоту.
- Да человек, ты удостоился великой чести разговаривать с драконом... А ну стой!
Скрытые резервы худого паренька оказались не такими большими и убежать далеко он смог, шагах в сорока последовало падение.
- Успокоился? А теперь возвращайся обратно, - сказано это было таким тоном, что парень не осмелился возражать и медленно побрел обратно. Он чуть-чуть пришел в себя и понял, что желай дракон его убить, он был бы уже мертв.
- Э-э? Как вас?
- Мое имя тебе знать пока не положено. Я разыскиваю одну вещь, и уверен, что она находится в следующем городе. Ты должен помочь найти мне ее.
Если бы не смертельная усталость, то человек, возможно, произнес другие слова, или хуже того попытался сбежать, но сейчас он выдал самый мудрый ответ, который может только дать человек дракону, он спросил что ему нужно.
- А что за вещь?
- Драгоценное кольцо.
- Я совсем не разбираюсь ни в золоте ни драгоценностях, у меня никогда не было в руках ни того, ни другого. Думая, вам стоит поискать другого помощника, - парень медленно переминался стоя под тяжелым взглядом дракона. Огромный, с чешуей серого цвета отсвечивающей металлом, ящер выглядел очень внушительным и страшным. Недавнее равнодушие как рукой сняло, человеку очень не хотелось связываться с драконом, но злить его хотелось еще меньше.
- Оно не просто драгоценность, кольцо магическое.
- А в магии я совсем полный профан.
- А что тогда что это у тебя?
Парень опустил голову и увидел, что по-прежнему держит в руке подаренный свиток.
- Это..., - а что врать-то. - Это мне подарили.
Неожиданная мысль посетила голову дракона.
- Дай-ка мне свиток, - дракон сделал на удивление человеческий жест, протянув свою огромную лапу тыльной стороной вниз, как если бы протягивал ладонь. Парень, немного удивленный, не осмелился спорить и отдал свиток дракону.
- Зачем он тебе?
Дракон не ответил, свиток в его лапе вдруг стал источать свет, а сам громадный ящер нажал сжиматься в размерах и изменять форму.
Парень с выпученными глазами и раскрытым ртом смотрел на действо перед ним, результат показался ему ошеломляющим - на месте где только что находился дракон, теперь стоял большой серый волк, причем вполне обычный с виду.
- Как это так... Дракон? Ты еще здесь?
- Здесь, здесь. Какое странное чувство, все вокруг словно выросло, - ответил волк фальцетом. - Теперь я говорю так?
От прежнего могучего, исполненного силы голоса, остался тонкий голосок, словно кому-то чего-то прищемили. Сперва тонкая улыбка промелькнула на худом лице юноши, потом он стал смеяться в открытую.
- Я никуда не ушел, и если тебе этот вид кажется смешным, то я могу быстро показать тебе всю глубину твоих заблуждений. Даже без обратной трансформации.
Смех тут же прекратился.
- А откуда ты вообще магию людей знаешь?
- Человечек, я создание магии, - у человечка создалось впечатление, что дракон немного растерялся от собственных изменений, слишком легко тот отвечал на его вопросы.
- Ну вот я тебе и помог, что ты будешь делать дальше?
- Продолжу свои поиски в новом обличье, наконец-то смогу свободно пройтись по лесам, может быть зайду в город. Понимаешь, я ищу особенное кольцо и уже очень и очень долго. А то, что я огромный монстр, от которого все шарахаются и который никуда не может толком пролезть поискам никак не помогает.
Подхватив кожаный кошелек, до сей поры не замеченный человеком, прямо как заправский волк, дракон затрусил по дороге.
- В той стороне город вообще-то, если ты думаешь, что люди волков сильно жалуют, то ты в этом разочаруешься.
Волк остановился и опять повернулся к парню, тот вдруг понял, что совсем напрасно произнес последние слова.
- Значит, ты поможешь мне еще раз.
Волк пугал куда меньше дракона и человек, чуть-чуть осмелев, попытался возражать. Последующую минуту, дракон терпеливо объяснял парню, какая огромная честь выпала тому на голову – служить великому зверю. Но вместо согласия, парень, который без пяти минут умирал от голода и державшийся только на эмоциях, вдруг опустился на землю.
Посмотрев на своего будущего сопровождающего, волк поднял голову, принюхиваясь к воздуху, затем сорвался с места и побежал по дороге. Правда, на этот раз в другую сторону.
Минут пятнадцать человек пролежал без сознания, затем открыл глаза и медленно поднялся. Оглядевшись по сторонам и ничего не заметив он промолвил:
- Надо же, привидится же такое с голодухи дракон, волк. Лучше бы колбаса приснилась. От усталости его вновь повело и чтобы не упасть, пришлось вновь усесться на траву.
Еще полчаса невеселые мысли одолевали паренька, раздумывая о своей судьбе он не видел ничего хорошего Размышления прервал один предмет, показавшийся странно знакомым – кожаный кошелек лежавший поблизости от него.
- Не может быть, - прошептал парень.
Дрожащими руками он развязал шнурки и обнаружил десятка два золотых монет и четыре полупрозрачных камней. Бродяга не знал, сколько это стоит, но чувствовал что много.
- Как быстро вы люди знакомитесь с чужим добром, - раздался резкий голос.
Парень вздрогнул и выронил кошелек, драгоценности рассыпались по земле.
- ... и как не аккуратно с ним обращаетесь.
- Значит это был не сон, или я опять без сознания валяюсь? - неподалеку, стоял волк перед которым лежал мешок из холстины довольно приличных размеров.
- Ты бесполезен для меня в таком состоянии. Здесь должна быть подходящая для тебя еда. Все твое.
Недоверчиво глядя то на волка, то на мешок, парень все же не заставил себя уговаривать и ознакомился с неожиданным подарком, своего нового знакомого.
- А где ты это раздобыл, - спросил он, доставая вяленое мясо, сыр и бутылку вина.
- Догнал твоих собратьев, что недавно прошли здесь и, выбрав место где деревья ближе всего подступили к дороге, притаился, поджидая удобного момента. Почуяв съестное, я ухватил с …, - дракон замолчал, не зная нужного слова, и просто добавил, - это не должно тебя волновать.
- Постой, это же были паладины и наемники!
- Да, мои злейшие друзья, они что-то говорили об охоте, - дракона, кажется, это веселило.
- Тебе смешно?
- Примерно каждые пятьдесят лет, кому-то взбредает в голову избавить мир от ужасного монстра.
- И тебя это совсем не беспокоит?
- Верхняя часть горной тропинки наглухо завалена из-за случившегося лет триста назад оползня. И не имея крыльев до вершины, где моя пещера, не добраться.
- Надо же, - то ли паренек настолько ошалел от голода, то ли уже давно не общался с людьми, но общество говорящего дракона, превратившегося в волка, ему сейчас явно было не в тягость. Налегая на неожиданный подарок, он подумал, что в принципе не так уж плохо находится рядом с таким зверем.
- Раз уж мы вместе с тобой будем путешествовать, то мне следует придумать кличку, что бы ни у кого не возникло никаких подозрений.
- Забудь, лучше ешь, а то у тебя ум немного за разум зашел. Тем более, какие подозрения и у кого могут возникнуть? Что ты путешествуешь с драконом, который превратился в волка?
- Как хочешь, - в голосе послышалась легкая обида, остаток обеда парень провел в молчании.
Все время, что парень насыщался, волк терпеливо ждал лежа на земле, про себя отметил, что его будущий напарник, несмотря на изможденный вид, очень сдержан в еде.
- Мое дело не требует спешки, - сказал волк, - так что можешь есть вволю, мне не нужно, чтобы ты свалился по дороге.
- Не в этом дело, я уже три дня почти ничего не ел и если сейчас наемся до отвала, то мне будет плохо.
- А вообще, куда и откуда ты идешь?
- Откуда-то с запада, а куда иду, - парень пожал плечами, - мне все равно куда, просто бреду вперед.
Драконы этого, и скорее всего любого другого мира, прирожденные одиночки, предпочитая уединение они не ищут компании себе подобных. И обычно не проводят время в пустой болтовне. Но сейчас, цель одного дракона заставила его пересечься с человеком, существом совсем иного рода...
- А для чего дракону понабилась помощь человека, кстати, я Виктус, если что. То есть, что я должен буду делать?
- Как я уже говорил, поможешь мне найти один предмет, что именно придется делать, станет ясно когда доберемся до города и найдем кольцо. Если оно вообще там…
Люди уже давно заселись в этих местах, основывали небольшие деревушки, расчищали лес под поля, строили дороги и города. Вместе с ними приходили войны и разрушали все созданное. А бывало, что и сама земля оказывалась не по зубам людям. Многие звери по-прежнему оставались властелинами лесов Миртаны и гор Нордмар, и, вероятно, еще долго ни охотничье искусство, ни даже мудрость и могущество магов не смогут обеспечить полной безопасности людей. Только день пути отделял Виктуса от города в котором жили люди, а местность, едва он ушел с фермы где провел несколько недель, была такой же дикой, что и земли у западной части гор. Каждый вечер он разжигал костер, и все равно, четыре дня и пяти парню пришлось лезть на дерево и проводить ночь на ветках дрожа от холода, завернувшись в старую шкуру мракориса, служившую ему и матрасом и одеялом.
Сегодняшний вечер выдался на удивление спокойным, за исключением волка-дракона, щурившего желтые глаза на ярко полыхающий костер, по близости зверей не оказалось. Присутствие дракона рядом, вызывало беспокойство, но не у одного человека, который уже успел ко многому привыкнуть и подобное соседство не было сильно ему в тягость. Те же орки успели доставить куда больше хлопот.
Разворачивая свою скромную поклажу, парень увидел, уже позабытые драгоценности дракона.
- Для человека вроде меня, столько золота уже не мало, не говоря уже о камнях, в которых я совсем не разбираюсь. А ты говорил так, будто это мелочь, наверное, твоя сокровищница представляет целое состояние.
- Она не должна тебя беспокоить.
- А для чего тебе еще одно кольцо? Пусть и волшебное.
Прошло минут десять, прежде чем волк соблаговолил ответить, в своем новом облике он пугал не так сильно, но настаивать на ответах парень пока не решался.
- Цель моих поисков не сбор драгоценностей, у этого кольца есть особые свойства.
- Новое оружие для великой войны? Один из слуг Белиара, захотел повергнуть слуг Инноса?
На этот вопрос, дракон ответил сразу и довольно резким тоном.
- Я не слуга Белиара, у меня вообще нет господина. И можешь не волноваться насчет войны против людей, моя цель найти кольцо и только.
- Мне безразлично, начнешь ты войну против людей или нет, - хмыкнул Виктус.
Дракон не стал комментировать слова человека, проблемы его временного напарника были ему также безразличны.
Сегодняшнее утро посреди леса возле погасшего костра, оказалось получше чем несколько предыдущих. Несмотря на лето и хорошую погоду, ночи в лесу выдавались очень прохладными, тем не менее, уснув сытым и под надежной охраной, Виктус, проснулся, хоть и дрожа от холода, но сил по сравнению с вчерашним днем у него прибавилось. Разведя костер, немного обогревшись и позавтракав остатками вчерашней трапезы, он сказал дракону, что может отправляться в путь. Ящер только сказал, чтобы парень взял его имущество тоже.
- Для чего вообще, ты захватит это золото и камни?
- Подобные вещи, обладают над людьми не меньшей властью, чем страх. Пока я собираюсь сделать свое дело мирным способом. К тому же, насколько мне известно, просто так жить среди твоих собратьев не получится.
- Значит я могу тратить твое золото?
- В меру, - сухо отозвался дракон.
Стояло лето, последние дни погода была солнечной и дорога находилась в приличном состоянии. Первоначально, обыкновенная лесная тропинка она постепенно росла пока не превратилась в широкий удобный проселок. С появлением городов, у людей возникла необходимость перевозить крупные грузы и дорога была основательно подправлена, старые деревья по сторонам срубили, а их стволы перекинули в качестве мостиков через небольшие овраги. Топкие места низин, которые после дождей превращались в болото, покрыли настилом из тех же бревен. Ничто не преграждало путь, валежины сваленные бурей своевременно убирались, дорога была единственным путем из этой глуши и местные жители внимательно следили за ее состоянием. В чаще, водилось много зверей, в том числе и опасных хищников, но за редким исключением, по дорогам в одиночку не ходили, и то сказать, шатаясь по таким диким местам в одиночку, запросто можно было наткнуться на опасность двуногую и еще неизвестно, кого встретить было опасней.
"Слепой мальчик с поводырем", - подумал про себя парень, - вместо того чтобы держаться позади своего якобы "хозяина", дракон бодро бежал впереди по середине дороги. Виктус плелся следом, худой но жилистый парень, оказался довольно выносливым, день отдыха восстановил часть его сил.
Прошло немало времени, и до города оставалось совсем немного, как парень с драконом повстречались с одним человеком. Мужчина среднего роста, в поношенной кожаной куртке, которые часто носят охотники, и прочных суконных штанах, сидел на земле спиной к подходившей компании. Его лук и колчан со стрелами лежали рядом, сам же охотник что-то вертел у себя в руках.
Неизвестно из каких соображений, волк подошел к охотнику и, зайдя справа, посмотрел чем тот занимается. Поскольку передвигался он практически бесшумно, то поглощенный своим делом охотник не почувствовал приближения зверя. Надо отдать должно скорости реакции застигнутого врасплох человека. Виктус, помянувший про себя дракона нехорошими словами, только собирался открыть рот, чтобы предупредить человека, как в следующий момент, охотник оказался в пяти шагах от зверя, парень так ничего и не успел сказать.
Резко отпрянув, человек схватился за длинный охотничий нож, висевший на поясе.
- Стойте, стойте! - закричал подбежавший парень, - это мой волк, он совсем ручной и не причинит никому вреда.
Волк выглядел самым спокойным из всех, резкие движения встреченного человека и крики Виктуса, нисколько не обеспокоили его. То есть он не оскалил клыки в ответ на явную угрозу, не зарычал, а окинув взглядом охотника, немного отошел в сторону, позволяя двум людям разобраться между собой.
- Ты уверен в этом? Никогда я еще не видел ручных волков, которых не следовало бы опасаться, - по-прежнему держась напряженно спросил охотник.
- Да, точно, не волнуйтесь. И, пожалуйста, уберите нож, этот... волк, немного любопытный и ему просто стало интересно чем вы занимаетесь, - со вздохом ответил парень.
Охотник посмотрел на волка, тот лениво зевнул и посмотрел на человека самыми умными волчьими глазами какие тот только видел.
- Какой у тебя необычный волк, - охотник расслабился и вложил нож обратно в кожаные ножны, - да вот, с сапогом беда случилась, не заметил, что подошва начала отрываться, едва вышел из города и такая неприятность произошла.
Только сейчас парень заметил, что охотник босой на одну ногу, второй сапог валялся на земле, где тот недавно сидел.
...- придется возвращаться домой и чинить, а то совсем придет в негодность, - продолжил охотник.
- А ты сам откуда идешь и куда? Вид у тебя уж больно изможденный.
- Иду в город, а откуда… ну, наверное, с востока.
Охотник окинул взглядом стоящего перед ним молодого человека – довольно высокий, из-за чего его худоба бросалась в глаза еще больше. Одет в старую, латаную крестьянскую одежду явно не его размера. Парень вполне мог быть и бандитом или беженцем с разоренной земли скитавшимся от одного поселения к другому. Охотник склонялся бы к первому варианту, но ручной волк сбил его с толку…
- Ты не особо похож на крестьянина.
- Эту одежду мне подарили на одном из дворов, где я останавливался недели две назад.
- Каким же ты там появился, если даже такая одежда пришлась тебе по вкусу? – спросил охотник, и вдруг добавил. – О, сын скромности.
Виктус примерно представлял себе, как он смотрелся перед встретившими его людьми – грязное, несуразное чучело со спутанными черными волосами, пошатывающейся походкой вышедшее прямо из лесной чащобы. Одетый в грубо выделанные шкуры, молодой парень, по правде говоря, выглядел не намного лучше орка.
- Чуть собак не спустили, а потом отнеслись с пониманием, - ответил он вслух, - можете не верить мне, но я не бывший бандит, просто мне не повезло.
- Я тебе поверю, и даже помогу, чтобы как-то извинить мое недостойное недоверие. Для начала, я проведу тебя в город и, может быть, помогу с ночлегом. Денег у тебя ведь тоже нет?
- Нет, - согласился парень, но вдруг странная улыбка показалась на его лице, - ой, совсем из головы вылетело, мой волк нашел чей-то потерянный кошелек, а в нем оказалась пара золотых монеток.
Виктус посмотрел на своего четверного спутника, тот в ответ слегка оскалился.
- Правда, я хотел бы приберечь их на самый крайний случай.
- Уже лучше, как звать-то тебя и твоего друга?
- Виктус, а волка... – парень посмотрел на своего спутника. – Дракон.
- Дракон? Странная кличка, ну я а мастер Муфф и обращайся ко мне проще.
Попадаются такие люди, с которыми, только лишь познакомившись, уже через несколько минут совместной беседы чувствуешь себя закадычными друзьями. Может дело в доверии, которое они внушают, или просто их безостановочная болтовня усыпляет всякую подозрительность. Встреченный Виктусом охотник, оказался именно таким, пока они дошли до города, парень с драконом успели услышать с десяток историй из жизни их нового спутника. Причем рассказы сыпались без особой последовательности, недавние случаи на охоте сменялись событиями многолетней давности, но повествовал охотник так складно и интересно, что это совсем не мешало. Даже обычно настороженный Виктус немного расслабился, сам не заметив, как стал поддерживать разговор.
- Вы наверное с юга?, - смуглый оттенок кожи охотника, явно был связан не только с загаром, темные глаза и резковатые черты лица, выдали в нем выходца с пустыни.
- Да, ты прав, лет тридцать назад я впервые оказался в этом городе, тогда я ходил вместе с караваном, поднимаясь по великому пути с юга на север. Мое сердце было наполнено желанием увидеть весь мир, но постепенно, жажда странствий исчезала, сменившись желанием остаться с одной синеокой дочерью севера. Но холод Нордмара оказался слишком тяжел для меня, а моя жена не выдержала бы жара пустыни, так мы и поселились в этом городе.
В разговоре Муффа замечалась одна особенность - он слишком долго прожил на севере и обычно говорил совсем без акцента, но время от времени, в его речи он появлялись цветастые выражения, которые так любили использовать жители юга. Причем на чистейшем миртанском языке, выглядело это немного странно.
Охотник рассказывал очередную историю, когда лес, уже начавший редеть, наконец закончился. Деревья не подходили вплотную к человеческому селению, широкая полоса очищенной земли окружала город со всех сторон. Пришли они как раз вовремя, знающий человек, взглянув на Солнце, мог сказать, что время приближалось к семи вечера.
Высокие деревянные стены с шестью небольшими башнями, охраняли центральную часть города, где располагались рынок, казармы с небольшим храмом посвященным Инносу и дома наиболее влиятельных граждан. Часть широкого пространства от стен до вырубки занимали дома людей попроще, кто-то занимался ремеслами или содержал таверну, некоторые вели хозяйство на выделенной земле. От лесных хищников и бандитов, худо-бедно защищал выстроенный по периметру деревянный частокол с валом и неглубоким рвом.
Дома во внешней части города, строили как попало без всякого плана, в результате, была всего одна прямая дорога - которая вела к воротам внутренней стены. Вернее, только ее можно было назвать дорогой - ее вымостили камнем и следили за состоянием. Дома в основном деревянные одно, реже двухэтажные иногда попадались каменные, между ними змеились кривые улочки, то узкие, то широкие, не знающий человек легко бы заблудился в этом лабиринте.
Жители занимались кто чем мог, вообще, в этом месте трудно было понять - где заканчивалась деревня и начинался город. Частокол охватывал большую площадь земли, и здесь хватало места тем кто хотел заниматься земледелием, кто-то разводил домашних животных. Городок был довольно колоритный и с виду и, местами, по запаху.
Одинокий стражник в помятой форме, сидевший на лавочке возле раскрытых настежь ворот, приветственно кивнул охотнику:
- Что Муфф, уже возвращаешься? А где добыча?
Лучник только махнул рукой с сапогом в руках.
- Да ниспошлет Иннос совести, а Белиар благоразумия сапожнику изготовившему этот предмет, никакой охоты, никакой охоты почтенный Рангл, стоило мне выйти за ворота, как случилась такая неприятность. Лишь беседа с этим юношей успокоила мое сердце.
Стражник критически осмотрел Виктуса и его четвероного зверя.
- Волк что ли? Он разве не опасен?
- Дракон, сидеть, - медленно произнес парень.
Словно бы не веря своим ушам, большой серый зверь взглянул в глаза Виктуса, потом перевел взгляд на стражника.
- Дракоон, - потянул парень. Немного помявшись, волк все же сел на задние лапы.
- Вот видите, он даже команды знает, только гордый, немного.
- Надо же, - стражник выглядел удивленным, - а я слышал, что волки дрессировке не поддаются... Ну ладно, проходи. Удачи тебе.
Жилище охотника располагалось совсем неподалеку от дороги, это был большой двухэтажный дом, внешне немного отличавшийся от соседских. В память о своей давно покинутой родине, Муфф сложил его стены из камня песчаного цвета, видимо, зеленые леса Миртаны не смогли заставить охотника бескрайних песков пустыни. Невысокий деревянный забор огораживал земельный участок, на котором помимо дома было еще несколько построек, в том числе длинный, широкий сарай, где охотник обрабатывал и хранил свои трофеи.
- А ты не плохо устроился, - заметил юноша когда они подошли к дому охотника.
- Работаю не покладая рук, - с легкой гордостью отозвался мастер, - да и семья моя без дела не сидит, Нордмар - суровый край и Анейта приучена к труду, также мы и детей воспитываем. А что твоя семья? Как твои мать и отец? Есть ли у тебя братья? Хорошо когда семья большая, всегда есть тот кто поможет тебе.
Парень непроизвольно потер левую руку, длинный рукав скрывал ее, но под материей еще оставались следы недавней жизни.
- Не знаю, я очень давно не был дома, братьев, сестер не было, раньше.
- В столь раннем возрасте ты уже покинул свой дом.
- Можно и так сказать, - у Виктуса не было желания распространяться на эту тему.
- Твой волк может в будке устроиться, мою собаку недавно кабан на клыки поднял. Может его еще и на цепь посадить? А то боюсь, как бы твой друг, сын темных северных лесов не устроил соседям беспокойства.
Виктуса передернуло от мысли посадить дракона на цепь.
- Нет, не нужно - всю ночь потом выть будет, Дракон умный, он никого не тронет. Правда дракон?
Волк естественно не стал отвечать словами, поэтому ответил единственным оставшимся у него способом – взглядом. Парня пробрало холодом, никто кроме него не знал, какая тонкая грань отделяла сейчас тихий, мирный город от настоящего кошмара. Напомнив, своему мнимому хозяину кем он являлся на самом деле, волк отошел к дому и разлегся возле стены.
- Я всегда знал, что волки очень умные звери, но твой Дракон даст фору любому, - сказал охотник. – Но что мы стоим на пороге, проходи, будешь моим гостем.
Виктус был встречен радушно, видимо случаи не были редкостью в доме охотника, жена мастера высокая, статная нордмарка по имени Анейта , одарила юношу улыбкой и сказала, что он может спокойно жить в их доме. То есть обычные слова вежливости. Маленький мальчик лет пяти, с кожей такой же бледной как у его матери, исподлобья посмотрел на вновь прибывшего, но все-таки поздоровался с «дядей».
- Благодарю, что вы приняли меня в свой дом, - смущенно отозвался Виктус.
- Ничего страшного, во всех кланах горцев нордмара принято не отказывать в помощи нуждающимся, а тебе, я думаю, она нужна. И если ты хороший человек, то можешь рассчитывать на поддержку.
Внутри дом был обставлен просто, в нем чувствовался скорее скромный, но практичный быт нордмара, нежели тонкое изящество варранта. Комнат было не много, но каждая занимала значительную площадь и рассчитана на несколько человек. На деревянном полу были разложены выделанные звериные шкуры, мебель была грубоватой и прочной, к примеру, кровать выглядела так, словно рассчитана на здоровенного орка, а не человека. Это же касалось большей части домашнего обихода.
Время ужина еще не наступило, но сильно проголодавшийся охотник смог убедить свою жену начать приготовления пораньше, Виктус пока устроился на длинной лавке стоящей возле стены и смотрел, как на длинном дубовом столе быстро появляется самая разнообразная еда. Про себя желая, чтобы его желудок выражал свои желания как можно тише.
Все уже было почти готово, когда детские крики послышались со стороны улицы, Виктус и Муфф подумав об одном и том же, одновременно бросились к выходу. К счастью их опасения не подтвердились, волк лежал на том же самом месте где его оставили, и всем своим видом выражал полное равнодушие к окружающему его миру, а в нескольких шагах от него стояло трое ребят, лет 8-10 и громко обсуждали свою находку. Охотник вздохнул с облегчением, у него из головы вылетела такая ситуация, но, по крайней мере, теперь он убедился, что волк безопасен.
- Папа решил завести волка?
- Нет, папа привел гостя, и волк принадлежит ему, не трогайте его. Все в дом!
Разочарованные дети, видимо хотевшие погладить «собачку» шумной гурьбой забежали в дом и устремились к столу, но там их уже ждали.
- А ну все мыться! – приказала нордмарка.
Младший сын, помогавший матери расставлять на столе посуду, уже давно приготовился к ужину и сидел за столом, с важным видом наблюдая, как трое его братьев столпившись возле большой бадьи с водой, готовились начать веселое плескание. Подумав, Виктус тоже подошел к ним, при приближении чужого человека ребята приутихли и быстро покончив со своим делом расселись за столом.
Парень закатал рукава и ополоснул руки и лицо, смывая дорожную пыль.
- Что это у тебя на руке? - спросил вдруг охотник.
На левой руке, возле локтя был виден странный шрам от ожога, довольно старый, состоявший из нескольких пересекающихся линий.
- Рабское клеймо, мой бывший хозяин так отмечал свою собственность, - ровным голосом ответил парень, - несколько лет я был в плену у орков.
Мастер Муфф решил задать вопрос:
- Я сам с орками мало сталкивался, больше с людьми, и меня всегда интересовал один вопрос - бывают ли орки женского пола? Один гость как-то рассказал истории о них, среди прочего упомянул, что по внешнему виду орков не отличить на мужчин и женщин, у них одинаковая внешность, одежда, голос, размеры, права и обязанности. Характером они не отличаются друг от друга. Отношение к людям точно такое же. Хотел бы узнать, правда это или нет.
Вот подобной непосредственности Виктус никак не ожидал, обычно начинались вопросы – «когда это было», «что случилось с твоими родными» и подобные им. Вздохнув про себя, парень принялся обдумывать ответ, вспоминать свое прошлое ему не хотелось, но не отказывать же людям в доме которых он оказался. От необходимости отвечать его спасла жена мастера.
- Муфф, не стоит задавать мальчику такие вопросы, ему наверное не хочется вспоминать об этих созданиях.
Во взгляде, брошенном на Анейту, было столько благодарности, что мастер и не стал настаивать.
- Прости мое невежество, о сын кхм... Просто отдохни с дороги, и поведай о том, что тебя не тяготит.
Пока все ужинали, Виктус все же рассказал немного, но все свои истории старался сводить к охоте, а не к событиям из собственной жизни. Как оказалось, будучи в плену у орков он смог добиться некоторого доверия среди них и пользовался относительной свободой. Хозяин позволил изготовить ему лук и ходить на охоту вместе с ним, а иногда и вместо него. Орки выносливее людей и следы читают получше, так что побеги были очень большей редкостью, а пойманные люди казнились без малейших промедлений. Виктусу даже казалось, что оркам доставляет удовольствие отлавливать беглецов, впрочем, сомнительно, что у него могло развиться иное мнение.
Почувствовав близкую ему тему, Муфф оживился, и вместо выслушивания историй Виктуса, вскоре принялся рассказывать свои. Парень был только рад, что все внимание перешло к хозяину дома, и до конца трапезы не проронил ни слова.
- Ну что ж, нужно устроить нашего гостя, - сказал охотник. – Он уже несколько дней в дороге и должно быть смертельно устал.
- Обо мне не нужно беспокоиться, - сразу сказал Виктус. - Я легко устроюсь в коридоре прямо на полу, в лесу ночевал прямо под открытым небом, и мне так будет привычнее.
- В моем доме достаточно места, зачем мой гость будет располагаться на полу? – недоуменно спросил охотник.
- Прошу вас, мне так будет лучше, - заверил лучника парень. По правде говоря, Виктус был не против в первые за долгое время переночевать в нормальной кровати, но мало ли что могло взбрести в голову его странного спутника. Лучше уж быть поближе к двери.
- Раз ты так желаешь, - пожал плечами мастер Муфф, - то устроим тебя в коридоре.
Юноше дали матрас и еще пару шкур, после чего оставили в покое, готовя себе постель, парень все ждал какого-нибудь знака от дракона, но все было тихо. Тем временем в доме погасили огонь – здесь ложились рано, и все легли спать, незаметно для себя уснул и Виктус.
Как только люди закончили свои дела, дракон принялся обделывать свои. В доме были погашены все огни, но волк еще выжидал, пока на улице не стемнеет окончательно, а потом подбежал к ограде и одним легким прыжком перемахнул через нее исчезнув в ночи. Надо заметить, что почти в каждом доме держали собаку, но ни одна из них не подала голоса, когда по улице пробежал волк. Ни сейчас, ни ранее, когда Виктус с драконом шли к дому охотника. Хозяева бы удивились, увидев, что их любимцы ни с того ни с сего начинали метаться по двору в поисках убежища или наоборот забивались в конуру. Люди не могли этого почувствовать, а вот животные знали, кто на самом деле скрывался под серой шкурой.
Никаких фонарей на улице не горело, но ночная тьма, лишь слегка разогнанная бледным светом Луны и звезд, не была помехой дракону. Наоборот, она позволяла ему беспрепятственно передвигаться по городу в поисках своей цели, ведь иначе, здоровенный волк, спокойно разгуливающий по улице в одиночку, привлекал бы слишком много ненужного влияния.
То чувство, которое человек называет интуицией, никогда не подводило дракона, и едва он оказался в городе, его уверенность только окрепла, окончательно убедив в том, что цель где-то поблизости. Но обходить целый город, чтобы найти кольцо, лишь случайно оказавшись рядом, почувствовав его магию... Эта идея мало привлекала дракона, он был терпеливым существом, но его поиски, в конце концов, длились уже не одну сотню лет! Ничего больше не оставалось, как начать поиски с наиболее подходящего места, таковым вероятно являлась внутренняя крепость города, где обосновались паладины и маги Огня.
Бесшумно перемещаясь в тенях улиц погруженных в полумрак, волк быстро приближался к воротам деревянной крепости. По мере приближения, облик города понемногу менялся, дома по обеим сторонам улицы стали посправнее, а возле самих ворот, где стояло двое стражников, ярко горели фонари.
Притаившись в каком-то закоулке, куда не достигал свет фонарей, дракон закричал своим тонким голосом:
- Помогите! Убивают!
Света у ворот вполне хватало, чтобы заметить как вся сонливость разом слетела со стражников, они нерешительно посмотрели друг на друга, думая что бы им предпринять. Крики тем временем продолжались...
- Да сходите посмотреть, что там происходит! - прокричал кто-то со стены. - Мы приглядим за дорогой.
Решившись, оба солдата побежали на звук голоса, ворота на некоторое время остались без присмотра.
Для людей волк показался только большой собакой, пробежавшей мимо них по своим ночным делам, сами же стражи добежав до предполагаемого места нарушения закона, немного побродили вокруг освещая местность факелами и ругаясь на ночных шутников побрели обратно.
Внутренняя часть города сильно отличалась от расположенной за городскими стенами, возможно, что ее даже перестраивали. Вся дорога и отходящие улочки были вымощены камнем, а высокие аккуратные дома располагались в строгом порядке, формируя ровные улицы. На эту часть города денег не пожалели и она была хорошо освещена многочисленными фонарями. По сравнению с уже увиденным, здесь было довольно красиво. Дома стояли реже, возле многих был обширный участок огороженный крепким забором, но не из досок, а кирпичный или каменный. Особое место занимало храм Инноса выстроенный возле казармы, бывшей обиталищем паладинов. Большая часть ополчения была набрана из жителей города, и, отслужив смену, они возвращались к себе домой.
На улице стояла бы полная тишина, но из какой-то таверны доносились веселые песни засидевшихся посетителей, на улице перед ней никого не было - все праздновали очередной вечер и волк смог подойти прямо к открытой двери.
- Что я вижу! - гремел чей-то мощный голос, - начальник караула, что это вы себе позволяете!?
Осторожно вытянув морду, волк заглянул в помещение и увидел интересную сцену, буквально в двух шагах от него, стоял высокий широкоплечий мужчина, чьи габариты казались еще больше благодаря массивным доспехам. И видимо, что человек был высок, не только ростом, но и званием, слишком уж повелительным был его тон.
- Гос... гос... мой лорд, я... ну..., - запинаясь пытался отвечать стоявший на качающуюся вытяжку другой мужчина, без доспехов, в одежде которую носили богатые горожане, но видимо его подчиненный.
- Что мой лорд? Разве сегодня не твоя смена? Так во имя Инноса, ответь мне, что ты здесь делаешь?
Человек наконец обрел дар речи.
- Со стражей все в порядке, меня подменили.
- Ты совсем олух? Меня не волнует подменили тебя или нет, сегодня очередь ТВОЕГО ночного дежурства, и ТЫ должен быть в полном боевом облачении находится на посту. ТРЕЗВЫМ!
Весь хмель уже сошел с человека, и глубина его проступка дошла до него.
- Я исправлюсь, мой лорд.
Паладин, а это был один из представителей этого ордена, немного успокоился.
- Исправишься, и я тебе в этом помогу, пойдем со мной.
- Куда господин?
- К ближайшему колодцу.
- Топить его будешь? - сказал вдруг кто-то тонким голосом за спиной паладина, тот резко обернулся, но волк уже успел юркнуть в тень. Послышались тяжелые шаги и бряцанье доспехов, лорд вышел за порог таверны и огляделся, никого не найдя он вернулся для дальнейшего разбирательства.
Впрочем разговор длился недолго, паладин вывел своего провинившегося подчиненного из помещения и ушел вместе с ним. Всем в таверне было интересно, чем обернутся слова лорда, но отправится следом, осмелился только один волк. По-прежнему держась неосвещенных участков, превращенный дракон крался следом за интересовавшими его людьми. Ему, правда, было все равно, искупают начальника стражи или нет, но лорд паладинов мог быть связан с его личным делом.
Прохладная, хоть и летняя ночь, центр небольшого города, возле общего колодца, из которого брали воду все нуждающиеся, стояло два человека, один из них поднимал одно ведро холодной воды за другим и опрокидывал на себя.
- Мой лорд, я уже полностью осознал свою вину, ведь если я простужусь, то как потом буду служить, - говорил насквозь промокший, дрожащий от холода человек.
- Если огонь Инноса, пылает в твоем сердце, то немного холодной воды тебе не повредит, - сказано это было совершенно серьезным тоном, даже с некоторой торжественностью, но дракон почувствовал в голосе старого солдата слабый оттенок веселья. - Еще парочку.
Вздохнув, подчиненный поспешил исполнить приказ, пока мера наказания не возросла, и быстро вылив на себя два ведра, с робкой надеждой стал ждать дальнейших действий командира.
- Слуга Инноса, как лорд Ордена паладинов, я снимаю с тебя вину за совершенный проступок, надеюсь, этот урок пойдет на пользу. Теперь отправляйся в казармы, а завтра вечером будь добр оказаться на службе вовремя.
- Лорд ..., но завтра...., - начал солдат, но посмотрев на паладина, замолчал и закончил словами с совсем иным смыслом, - но завтра...шнего дежурства будет слишком мало для меня, разрешите прийти еще и послезавтра.
- Воин, я горжусь тобой, ты полностью усвоил урок, иди с Инносом.
- Да, мой лорд, - отозвался солдат с облегчением и хлюпая сапогами полными воды направился к казармам.
Паладин бросил взгляд на удаляющегося, после отправился по своим делам, он зашел еще три места, прежде чем посчитал свой долг на сегодня исполненным и решил сам отправляться на покой.
В ходе своей разведки, волк уже обошел большую часть намеченной территории так ничего и не почувствовав, и место куда направлялся лорд, было для него почти последним шансом.
Кому-то может показаться странным, что волк несколько часов бегая по городу остался не замеченным, но луна в этот день была неполной и часто скрывалась за облаками, а свет фонарей освещал только улицу, не касаясь теней вдоль зданий. Да и сам паладин производил достаточно шума, и при всем желании не смог бы услышать тихо бредущего за ним зверя.
Идти пришлось недолго, ибо долго идти здесь было некуда, целью паладина оказалась та же самая казарма, в которую он отравил проштрафившегося подчиненного, вернее небольшой, двухэтажный дом возле нее. Прямой доступ к дому перекрывала стена из красного кирпича и тяжелая дубовая дверь обитая железом.
Лорд дернул за шнурок, свисавший с металлического кольца над дверью, где-то послышался слабый звон колокольчиков. Через несколько минут из дома кто-то вышел и позвал женским голосом:
- Отец, это ты?
В этом момент, волк напрягся, почувствовав, что цель его близка, вышедший из дома человек определенно имел при себе нужный ему предмет. Отбросив осторожность, дракон стал подходить ближе, опасаясь пропустить нужного ему человека.
- Да, - стальные нотки командного тона, вдруг исчезли как будто их и не было, - сегодня я решил заночевать дома.
- Подожди, я сейчас отодвину засовы.
Тяжелая, громоздкая дверь, открылась неожиданно легко и почти бесшумно, за ней оказалась девушка, лет пятнадцати с лампой в руках, в накинутом плаще, но к счастью, капюшон она не накинула и волк смог ее разглядеть.
Среднего роста, с длинными темными волосами Виктус мог бы сказать, что она очень привлекательная, дракон же просто отметил основные черты ее лица, чтобы узнать при встрече.
- Алана зачем сама пошла открывать, могла сказать слуге.
- Просто знала, что ты обрадуешься, если тебя встречу именно я, к тому же, ты все равно уйдешь раньше чем я проснусь
Девушка посторонилась, пропуская отца, но вдруг заметила кое-что.
- Отец, посмотри какая большая собака стоит на улице.
Паладин обернулся и увидел волка, тот не пытался сбежать, он уже узнал, что было ему нужно. К удивлению, отца и дочери волк повилял хвостом, потом побежал по направлению к воротам.
- Необычная какая-то собака, - проворчал про себя солдат, - больше на волка похожа.
Больше той ночью ничего необычного не произошло, только мимо опешивших стражников у ворот, тенью промелькнуло что-то большое, серое и почти сразу же исчезнувшее.
- Ты это видел? - спросил один стражник у другого.
- Вроде показалось что-то... Или волк пробежал?
- Нет, если бы волк, тут такой лай тогда поднялся.
- Но ведь и не собака? Точно не собака. Я уверен.
Напарник пожал плечами.
- Значит будем считать, что нам показалось с недосыпу.
Все в доме еще спали, когда Виктус сквозь сон услышал, что кто-то скребется в дверь.
- Чего ему неймется, - пробормотал парень, убирая засов и выходя на улицу.
- Я нашел кольцо, - с порога сказал дракон, - но так просто до него не добраться. Возьми немного денег и купи приличную одежду,- волк окинул взглядом своего соратника. - И постарайся выглядеть как нормальный человек, а не как бродяга. Сегодня днем ты будешь мне нужен.
Произнеся это, дракон отошел от двери, будучи полностью уверенным, что его распоряжения будут выполнены в точности.
- Что? А-а, ладно. Пойду пока сны досматривать, - зевая ответил Виктус.
Содержимое драконьего кошелька, оказало весьма благоприятное воздействие на Муффа, порыскав в кладовой, он нашел подходящую Виктусу одежду. Поношенная, но вполне приличная в точности похожая на ту, что охотник носил сейчас. Размер был немного короче и чуть шире чем нужно, но закатав рукава и сменив обмотки из шкур на нормальные сапоги, вчерашний бродяжка сильно преобразился, став походить на нормального человека.
- Ну вот, совсем другое дело, - отметил охотник когда его гость переоделся. - Пожалуй, живи пока здесь, дом у меня большой, работы много, я человек добрый. Если ты был охотником у орков, то стало быть и правда понимаешь в моем ремесле.
- Я хотел бы остаться в твоем доме. – Но у меня странное предчувствие, что я не задержусь в городе.
- Как пожелаешь, если у тебя появится достойная цель, то я буду только рад за тебя.
«Цель», - подумал юноша. – «Ее-то у меня и нет».
- Мастер, я в первый раз оказался в месте, где можно увидеть столько людей разом, сегодня займусь осмотром города.
- Боюсь ты разочаруешься, - засмеялся охотник. – Все вокруг деревня - деревней, уж можешь мне поверить, я вдоволь исходил земель и знаю, как выглядит настоящий город. Тебе бы увидеть золотой храм Белиара в Бакареше… Ну а здесь… Поднимись в крепость, может там и найдешь, что-нибудь интересное для себя.
Здешние красоты, даже существуй они на самом деле, мало интересовали Виктуса, с тяжелым сердцем он думал, какая именно помощь потребовалась дракону от него. Случайно забыв, что не знает, в каком именно месте волк обнаружил кольцо он, следуя совету лучника, шел по дороге к крепости. Утром стража у ворот сменилась, и о ночном происшествии охранники не знали, так что покосившись на странную парочку, одну из многих, они не стали придираться и пропустили парня с волком без лишних вопросов.
Шел предобеденный час, и на улице сновало множество людей, каждый спешил куда-то по своим делам - в дома торговцев заходили люди, недавно прибывшие соотечественники Муффа, с большей телегой наполненной товарами многих земель, разыскивали подходящую гостиницу. Несколько стражников, как было у них заведено, делали привычный дневной обход, их разговор Виктус случайно подслушал:
… - чтоб его, мало того, что днем придирается ко всем, так еще и ночью покоя не дает. Поговаривают, что на него даже маги жаловались, которым он предъявил недостаточное рвение в служение Инносу. Магам!
- А чего ты хотел? Его отец был паладином, и в раннем детстве забрав из семьи отдал в монастырь, хоть мать была в полном здравии. До четырнадцати лет он прожил с магами, впрочем, его судьбу определили уже с рождения и за книгами он не корпел, больше выполняя поручения за стенами в качестве сопровождающего. А потом служба в ополчении, походы, потом принятие в Орден, снова походы. Короче, он безнадежен.
- Согласен и главное вечно в полных доспехах.
- Говорят, он даже спит в них...
Людей было так много, что Виктус даже растерялся, он остановился посреди улицы не понимая куда идти дальше, пока кое-то, цапнув слегка зубами за ногу, не обратил на себя его внимания.
Дракон, решив, что настало время поговорить, отвел своего напарника в узкий безлюдный переулок, в стороне от основной дороги.
- Кольцо хранит молодая девушка, ты должен добыть его.
- Каким образом? Кто вообще она такая? – «радости» человека не было предела.
- Каким образом, меня не волнует. А кто она… Дочь главы здешних паладинов.
Виктус тяжело вздохнул, последняя новость его нисколько не обрадовала, но от дракона вздохами было не отделаться. Пришлось взять себя в руки, снова становясь тем человек который смог выжить, будучи рабом орков. Одно дело война, которую дракон мог вести где-то на стороне, совсем другое бойня в центре города по его собственной вине. Виктус не хотел брать на себя такой груз.
- С чего ты взял, что нам его отдадут просто так? Паладины ведь разбираются в магии, кольцо должно быть у них под особым контролем.
- Свойства моего кольца не проявляются так просто, оно излучает магию, но так слабо, что только я или сильный маг смогут ею учуять. И если заранее не знать, что ищешь, то его не отличить от обычного магического артефакта.
- Понятно, - парень задумался, разрабатывая план, размышлял он недолго, слабая улыбка показалась на его лице.
- Так, будешь мне помогать, - юноша развернул шнурки драконьего кошелька и выудил из него один драгоценный камень.
- Ты что задумал? – забеспокоился дракон.
- Увидишь, просто делай все, что я тебе говорю. Возьми в зубы этот камень, только постарайся не сильно его обслюнявить, - засмеялся в ответ Виктус.
- Маленький негодяй, - прорычал про себя волк, но, тем не менее, исполнил просьбу напарника.
- Будет лучше, если мы встретим твою девушку на улице, в дом лорда паладинов нас уж точно не пропустят. Так что будем ходить по городу, осматривая достопримечательности, как только заметишь цель, пойдешь ей навстречу.
Дракон не ответил, его пасть была занята камнем.
Поиски заняли целый час, пришлось обойти почти весь квартал, волк присматривался к людям, но посреди многих нужный ему никак не попадался. Так они и дошли до храма Инноса, старый маг в красной мантии читал проповедь собравшимся горожанам, несмотря на возраст, голос его был также тверд и звонок как раньше, и легко достигал каждого. Дракон сразу ощутил силу этого мага, хоть и редко, но среди людей попадались люди, владеющие большим объемом магической энергии. Чего дракон не знал, так это того, что маг тоже почувствовал неизвестный источник странной магии. Вроде ничего не изменилось, перед ним стояли люди, которых он давно знал. Не прерывая проповеди, маг принялся осторожно высматривать незнакомцев.
Поведение волка вдруг изменилось, остановившись, он бросил взгляд на Виктуса, а потом продолжил движение. Парень понял, что дракон увидел свою девушку и внимательно осмотрел людей по близости. Под описание подошел только один, с краю толпы народа собравшего послушать проповедь мага, стояла молодая девушка в синем платье, и именно к ней шел волк. Среднего роста, темные волосы до середины спины, большего Виктус разглядеть не смог.
Парень с волком только подходили, когда девушка обернулась и увидела странную пару, молодой парень не сильно привлек ее внимание, но волк... Сразу вспомнилась замеченная ночью собака.
- Это ваш волк ночами разгуливает по городу? - воспитание в семье паладина, пожалуй, самого прямолинейного солдата, не прошло для девушки бесследно. Вопрос, заданный в упор без предисловий, застал Виктуса врасплох. Приглядная внешность и манера говорить с легким повелительным оттенком, также не особо способствовали развитию красноречия.
- Не знаю, я ночью спал, а где вы его видели?
- Совсем неподалеку от моего дома. Знаете, волки опасные звери и не стоит позволять ему просто так разгуливать на свободе. По одежде, я вижу, что вы охотник, и будет лучше, если ваш волк не станет покидать леса.
Парень взял себя в руки, он и не в таких ситуациях бывал.
- Извините, но вы уже третий человек, который мне это говорит. Мой волк совершенно безопасен, вчера вот, рядом с ним стояло трое детей, он даже головы не поднял.
- Правда? Как интересно, - вдруг девушка протянула руку и погладила большую волчью голову, следовало видеть выражение лица Виктуса в этом момент.
- Стой, не вздумай! Это же волк! – заорал он в сильном испуге.
- А что такого-то? Ты же сам сказал, что волк безопасен, - спокойно ответила девушка также перейдя на «ты», продолжая гладить волка,
Виктус недоуменно смотрел на серого хитреца – тот не выказывал никаких признаков неудовольствия или раздражения, затем вспомнились легенды о особой любви, которую эти ящеры питали к девственницам. Странная улыбка показалась на лице юноши.
- Со мной что-то не так?
- Да нет, наоборот, с тобой все в полном порядке, это мой волк уж как-то со всем присмирел, - парень присел рядом со своим подопечным. – Ну что Дракон? Надо отблагодарить такую красивую девушку, за оказанную нам честь?
Дракон опустил голову и положил в подставленную ладонь юноши какой-то небольшой предмет, Виктус тщательно вытер камень о полу своей куртки и протянул его дочери паладина.
- Это подарок от моего волка, пожалуйста, прими его.
Теперь очередь удивляться пришла девушке, несколько секунд она рассматривала камень, затем все-таки взяла его. Посмотрев, как играет свет на отполированных красных гранях, она протянула его обратно.
- Ты хоть знаешь, какой это камень? Это же настоящий рубин, я не могу принять такой дорогой подарок от незнакомого человека.
Виктус сделал шаг назад и отстранился.
- Так дарил не я, а волк. Дракон, ты же не принимаешь даренные подарки? - подыгрывая своему напарнику, волк, с мрачным видом, также отошел от девушки. – Видишь, он обиделся.
У Аланы было не то воспитание, чтобы кого-то долго уговаривать.
- Тогда пусть твой волк примет подарок и от меня, - сказала девушка снимая с пальца серебряное кольцо. – Хоть оно и не такое ценное. Ну же, забирай, или я выброшу твой подарок.
Расчет был сделан правильно, такой человек как она, просто не привык оставаться в должниках.
- Благодарю, я стану носить его в память о тебе.
- А откуда вы пришли, такие... странные? – дорогой подарок, судя по всему, вообще никак не обязал ..., правда, этот вопрос она задала хотя бы с милой улыбкой, а не с тем выражением лица, которое обычно бывает на допросах.
- Из леса, - просто ответил Виктус.
- Просто из леса? – рассмеялась девушка. – Из обыкновенного леса, где охотники ходят с волками вместо собак, а в качестве добычи приносят драгоценные камни.
- Да, и еще водят знакомство с драконами.
- В это я готова поверить...
Стоявшие рядом люди, стали неодобрительно поглядывать на столь непринужденно беседующих молодых людей, Алану знали во всем городе и она пользовалась определенным уважением, было странно, что она разговаривала с каким-то неизвестным.
- ...но время проповеди мага не лучшее время для таких бесед, продолжим позже.
- Ты права, но, к сожалению, я не могу сейчас остаться.
- Ну, тогда до встречи.
Обмен прошел настолько легко, что было даже как-то странно, парень с волком посмотрели друг на друга и без слов поняли, что пора уходить. Но не бывает такого, что все идет как по маслу. Проповедовавший маг почувствовал, как неизвестная сила стала удаляться, быстро оглядев улицу он увидел уходивших Виктуса с драконом.
- Добрые граждане, верные слуги Инноса, сегодня я должен закончить свои слова пораньше, простите, но меня ждут срочные дела.
Удивленные столь резким завершением, люди, переговариваясь, приняли расходиться, а маг, быстрым шагом, хоть это и было неприлично для его высокого сана, стал нагонять не спеша идущих впереди парня и волка.
- Молодой человек постойте, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить.
Виктус обернулся на окрик, оказалось, что им заинтересовался тот самый маг, что минуту назад стоял на пороге церкви, недоброе предчувствие охватило его. Не дойдя нескольких шагов, маг остановился, будто столкнулся с невидимой стеной и огляделся по сторонам, взгляд его замер на Виктусе, затем перешел на волка.
- Во имя Инноса! Что ты такое?
Волк тронул зубами ногу Виктуса и, подавая ему пример, бросился бежать, не долго думая парень со всех ног последовал за ним. Были маги которые могли чувствовать энергию протекающую в других людях, дракон же, хоть и превратившийся в волка, все же не смог полностью скрыть свою истинную сущность, маг не понял, кто доподлинно перед ним, но чувствовал, что точно не волк.
- Стража! Остановите их!
На призыв мага откликнулось сразу несколько человек, кто-то начал кричать: «Держи вора!», за Виктусом сначала погналось двое стражников, потом увязалось еще четверо.
«Как-то уж слишком много для меня», - подумал парень обернувшись на мгновение. – «И о чем только дракон думает».
Охрана ворот, к счастью, не сразу разобралась в чем дело, как давеча мимо их ночных предшественников, так и сейчас перед опешившими людьми промелькнул волк, затем молодой парень, затем еще шестеро из городской стражи.
Оценив расстояние, которое нужно было преодолеть до выхода из города, парень понял, что бежать по главной улице оказалось не лучшей идеей, привлеченные криками, окружающие люди заметили беглецов, к тому же Виктус сам почувствовал, что не выдержит долго такого бешенного темпа.
- Дракон, - прокричал он задыхаясь. – Заверни в какой-нибудь переулок, я сейчас свалюсь.
«И с чего это я надеюсь, что он меня послушает».
Однако волк послушал своего напарник и свернул в ближайший переулок между домами, собрав остатки сил, парень бежал за ним. Но надежда скрыться в лабиринте узких улочек не оправдалась, к слову, даже местные иногда умудрялись в нем заблудиться. Миновав несколько домов и участков, парень с драконом оказались в тупике.
С прежней жизнью можно было распрощаться, видимо не зря драконы у людей были на плохом счету. Одно пребывание рядом с ним, завело парня в беду. Но Виктус не стал ничего говорить и обвинять кого-то, припертый к стене, он молча смотрел как к нему приближается стража. Люди уже не спешили, так как видели, что беглецу некуда деваться и больше не кричали. Восемь вооруженных стражников спокойно шли на него, позади, на некотором расстоянии, собралась большая кучка зевак, привлеченная недавней погоней. Хоть парень и смирился со своей судьбой, но ему все равно стало жутковато.
Простой серебристый ободок, ради этого кольца, парень даже не знал, зачем оно вообще нужно, все и произошло.
- Надеюсь оно того стоило, - сказал он волку. - Что ж, забирай его.
- Подержи его у себя еще немного, - тихим голосом отозвался дракон, и медленным шагом, опустив голову к земле, пошел навстречу людям.
Одинокий волк не мог вызвать опасений у целой толпы народа, люди могли только удивиться его смелости и преданности. Но сейчас дело было вовсе не в смелости и не в преданности. Еще пару мгновений назад стражник думал что знает, что произойдет в ближайшие пять минут. Неяркая вспышка озарила волка и он начал меняться, вырастая и меняя форму, онемевшие люди, не имевшие понятия, что теперь делать, смотрели на происходящее. Трансформация закончилась очень быстро, никто даже не успел отреагировать, теперь же наш стражник оказался в очень неприятном положении, до волка ему оставалось шагов пятнадцать-двадцать, теперь же до морды дракона от силы полшага.
Длинная пасть, со множеством клыков, увенчанная рогами голова, вытянутое тело чем-то напоминающее змеиное, но неизмеримо мощнее, широкие кожистые крылья. Серая чешуя с металлическим блеском, превосходящая по прочности броню выкованную из стали. В нем было очень мало красоты понятной человеку, ведь дракон был монстром, чудовищем, абсолютно чуждый понятиям людей. Но одна черта выделялась очень ярко, и для простых смертных, вроде присутствующих, она являлась единственно полностью понятной для них в облике дракона. Это его сила, могущество изначальных стихий, часть которых обрела физическую оболочку, сознание и дух. Ярость вулкана, мощь сокрушающей морской волны, гордая неприступность скал, пронзающих небеса - неподконтрольные никому, никому не подчиняющиеся все эти воплощения природного всесилия, отражались в драконах.
Большие черные глаза, во тьме которых таилась мудрость многих веков и безжалостность существа никогда не бывшего человеком и не имевшего никакого понятия о человеческих чувствах, смотрели на него. Говорят, змеи могут своим взглядом подчинять лягушек, правда это или нет, но в этом момент человек полностью ощутил, как это может быть. Разом лишившись всех сил, не в состоянии не отпрянуть, ни упасть, ни закричать, стражник мог только смотреть в эти черные глаза. Остальные позади него были в ненамного лучшем состоянии. Выпрямляя шею, дракон не отпускал взгляда и поневоле человек поднимал голову следом за драконом, теперь уже смотря снизу вверх.
Стражник, как рыба вытащенная на берег, открывал и закрывал рот, пытаясь выдавить из себя хоть что-то. Но смог только бессильно прохрипеть:
- Инн, Иннос...
- Нет, я не Иннос, но я немного его знаю, хочешь тоже его узнать? – прогремел дракон.
Оцепенение резко спало, стражник медленно отступил, натолкнувшись спиной на своего собрата, в следующий момент вся толпа стражников и зевак ринулась из переулка, сталкиваясь друг с другом и падая. Дракон молча наблюдал за происходящим, неподвижный словно статуя, будто происходящее его нисколько не касалось. Запоздалые крики разнеслись по улице, люди бежали в самых разных направлениях, крича о нападении дракона.
- У меня пока нет причин драться и сжигать целый город. Садись ко мне на спину, мы уходим... то есть улетаем.
Дракон попытался раскинуть крылья, но тесно обступившие дома не позволили ему этого сделать:
- Нужно найти место посвободнее, придется возвращаться, не отставай, человечек – бросил дракон Виктусу.
Стремительный и сильный, дракон быстро передвигался не обращая внимания на тесноту переулка, дома и постройки, прочные или ветхие одинаково легко разлетались при встрече с его лапами. Виктус бежавший позади дракона, немного отстал и мог видеть весь масштаб причиненного ущерба. Не раз и не два парень вздохнул, проходя мимо покосившегося дома, или сарая, половина которого валялась на земле в виде разбитых досок.
Наконец, дракон выбрался на главную улицу города, на широкой каменной мостовой места было достаточно даже для него. Виктус, все это время бежавший следом, сильно отстал, но несмотря на усталость не остановился ни разу, опасаясь, что дракон может покинуть город и без него. Увидев, что его союзник уже выбрался из переулка и остановился на дороге, он обрадовался, думая что тот ждет именно его. Отчасти это было так. Парень не мог видеть, как из городских ворот выходит большой отряд людей, совсем недавно, по округе начали разноситься первые крики о нападении дракона и вот уже глава городской стражи организовал своих людей. Когда до дракона оставалось шагов тридцать, Виктус поневоле остановился - он услышал его настоящий голос.
Непередаваемо мощный рев разнесся по всей площади, его отголоски были слышны далеко за пределами внешней стены. Трудно было его с чем-то сравнивать, это был не рык зверя предупреждающего своих противников. В нем не было ни злобы, ни угрозы предназначенной врагу. Как гром в сильную грозу раскатисто доносится с небес, он не относится конкретно к тебе, но ты слышишь его и знаешь что следует за ним. Можно не бояться грома, но только от молнии, его источника, все равно никакого спасения быть не может. Брось ей вызов, поднимись на высокую гору, попробуй принять на себя ее удар. Что от тебя останется? Каждый кто услышал рев дракона, понял то же самое - убежать и спрятаться так далеко, чтобы его не услышать, только так можно было спастись, а выйди ему навстречу с боем, то однозначно погибнуть.
Казалось, что незримая стена окружала гигантского ящера, но не твердая как камень, а вязкая словно болотная топь. Драконий клич не относился к Виктусу, но даже ему с трудом удалось заставить себя продвинуться дальше и преодолеть оставшееся расстояние.
Ситуация изменилась слишком резко, чтобы ее полностью осознать за такой короткий промежуток времени, еще час назад его сопровождал волк со смешным голосом, которого трудно было воспринимать всерьез. А сейчас он приближался к монстру, не имевшего ни малейшего понятия о жалости и милосердии. Ощущение угрозы, исходившей от дракона, вдруг показавшего свою истинную природу, было так сильно, что казалось проще будет умолить разбушевавшийся вулкан.
Три плохо организованных колоны, человек по тридцать в каждой вышли из ворот и направились к ним. Когда до дракона оставалось не больше ста шагов, лорд, шедший вместе с одной из колонн, подал сигнал перестроиться. В первых и последних рядах находились оставшиеся паладины, наемники и самые опытные из ополченцев, на которых командиры могли положиться, они являлись опорой для остальных.
Рев дракона оказал одинаковое воздействие на всех кто там находился, сколь храбры бы люди не были, перенести такое не заметив, было невозможно. Отряд сбился с шага, словно все солдаты разом запнулись, их ряды смешались. Некоторые стали озираться по сторонам, ища возможность сбежать, большинство же просто встало как вкопанные, несколько секунд казалось, что все они полностью предадутся панике и разбегутся. Но, сказания о людях, что могли сражаться с драконами не лгали, редко, но такие попадались. Первыми опомнились ветераны, крепким словом и не менее крепкими ударами они привели в чувство остальных, в конце концов, здесь были люди этого самого города, в котором жили они и их семьи. Крошечная армия восстановила свои порядки и, пусть не так уверенно как раньше, продолжила свое наступление.
- Что ты так долго? Или хочешь, чтобы я вступил в битву с этими людьми? - только что подошедший Виктус не сразу понял, что эти слова обращены к нему. Не дождавшись ответа, дракон повернул длинную и шею и посмотрел на своего... теперь, пожалуй, подопечного. Подавляющее все эмоции чувство угрозы ослабло, и к парню вновь вернулась способность мыслить. Дракон снова запечатал внутри себя выпущенные на свободу силы, став, как и при первой встрече, просто большим ящером.
- Нет, я готов, можем уходить, - выдавил из себя Виктус.
- Тогда полезай на спину.
Подождав пока парень вскарабкается ему на спину, дракон резко оттолкнулся от земли и взмахнул крыльями, поднимаясь в воздух. Набирая высоту пролетел над остановившейся армией, затем сделал несколько кругов над городом, и полетел на юг, оставив людей слать проклятия ему во след.
До логова дракона летели всего пару дней - в этот раз дракону не было необходимости вести поиски. Сделали только несколько остановок – после последних событий, Виктус раздумал умирать голодной смертью, да и вообще умирать ему больше не хотелось. Во время отдыха, попутчик дракона пытался охотится, или пробавлялся съедобными растениями и грибами.
Оставлять его, дракон вроде пока не собирался и парню было интересно, что тот задумал.
Как-то, во время одного привала, между человеком и драконом произошел разговор.
Когда-то, в этом месте жили люди, местами еще стояли остовы полуразваленных зданий, кое-где можно было заметить, что земля раньше обрабатывалась, Виктусу это место напомнило, то же самое где он жил раньше. Правда, это было слишком давно, чтобы вызвать какие-то неприятные чувства. Без единой мысли, парень развел костер из остатков чьего-то прежнего дома.
- Не твоя работа часом? – спросил Виктус дракона, показав на разруху вокруг.
Надо заметить, что как только дракон получил желаемое, его характер немного улучшился, теперь, по крайней мере, он отвечал на вопросы почаще.
- Нет, это работа твоих собственных собратьев, - ответил дракон, устроившийся напротив Виктуса и наблюдавший как горит пламя костра. – Подобные бессмысленные разрушения, меня не привлекают уже очень давно.
Избавившись от апатии посредством сильнейшего стресса, Виктус теперь ощущал жгучее желание поговорить, долгое время будучи лишен нормального человеческого общества, он теперь не испытывал стеснения разговаривая с драконом, к несчастью для последнего.
- Ты же дракон, о твоих сородичах ходят легенды, как о самых великих бедствиях, которые могут только постигнуть род человеческий.
- Не буду скрывать, что часто я имел дело с людьми, пожалуй, стоит еще поискать другого дракона, который понимал бы вас лучше меня. Каждый сам решает быть ему бедствием на службе Белиара, или даже защищать порядок на стороне Инноса.
- Да, ты говорил об этом, значит, ты служишь богу Закона?
- Я вообще никому не служу.
- Тогда зачем ты вообще живешь, что-то тебя же беспокоит? Но только что еще остается, если ни Закон, ни Хаос, ни Равновесие ты не признаешь? Неужели есть еще сила, которая им не уступает.
- Что остается?.. Какая еще сила?.. Вы, люди, часто бываете такими ограниченными, - проворчал дракон.
- Ну просвети меня тогда, мудрый дракон, - с вызовом отозвался Виктус.
- Хочешь совета? Обратись за этим к Инносу, люди ближе всего именно к нему, каждый из вас в глубине души желает надежности, стабильности и порядка. Такими вы созданы.
- Ты не прав.
- Раз не хочешь принимать моих слов, то и не спрашивай меня ни о чем, - нотка раздражения послышалась в голосе дракона, парень почувствовал, что понемногу перегибает палку.
- Тогда просто ответить, что важно для тебя, ты можешь?
- Ты хочешь стать особенным? Единственным из рода человеческого, который знает великую истину поведанную ему драконом? - на драконьей морде было очень странное выражение, потом до Виктуса дошло что над смеялись.
- Я только хочу услышать твой ответ.
- Хорошо, не иди против себя.
Теперь очередь смеяться выпала Виктусу.
- А куда мне идти? К людям? К оркам? Попроситься в монастырь или идти возделывать землю?
Ящер вздохнул, причем довольно громко и по-человечески.
- Вот в этом и есть твоя проблема - ты сам не знаешь, чего хочешь. Я живу следуя своей заложенной стихией природе. Каждый должен поступать также, поэтому, я и не могу сказать тебе "куда идти". За мной ты следовать не сможешь.
- Почему?
- Ты никогда не станешь частью этого мира, как я. Конечно, ты можешь пойти против себя, но в конце такого пути ты найдешь только разочарование и осознаешь бессмысленность прожитой жизни. - дракон обдумал что-то и добавил, - такое и с моими родичами бывает, когда те соглашаются на служение одному из Трех братьев.
- Вот еще тебе пара примеров, - продолжил дракон. - Взгляни на звезды, как они зажигаются и гаснут, на Солнце, которое ежедневно обходит землю, почувствуй ветер.
- Все это я вижу и чувствую каждый день.
- Ты опять меня не понял, - казалось, что дракону нравиться показывать Виктусу недалекость его ума, - все это следует своей природе, подчиняется Закону, придавшему форму миру в котором мы живем.
- А как же тогда драконы? Кажется, ты говорил, что вы не связаны с богами.
- Я же разговариваю с тобой, хотя, ни дракон, ни тем более волк не могут говорить с человеком.
- То есть ты не связан законами Инноса, - до парня начало доходить.
- Угадал, в основе всего одни и те же стихии, боги по своим правилам создали именно такой мир. У них есть власть над веществом этого мира и, как следствие, некоторая связь с породившими нас стихиями... - ящер замолчал, видимо раздумывая, стоит ли рассказывать больше. - Также существуют предметы созданные богами которые могут воздействовать непосредственно на нас, именно это и является причиной по которой я нахожусь здесь и беседую с тобой. Глаз Инноса, если быть точнее. Могущественный амулет, как вы люди называете такие вещи, его силу может питать лишь объединенная магия Трех, ну... или кровь из сердца дракона, которая тоже ее содержит. Говорят, что он защищает своего владельца от опасности, но главная его особенность, это способность заставить дракона говорить против его воли и о таких вещах, которые человеку знать не положено. Время буйства стихий давно уже прошло, даже я, всего лишь потомок первых драконов видевших мир, до того как он обрел свою окончательную форму. Мой род постепенно мельчает, понимание мира уходит, но существует еще двое драконов, знания которых не уступает знаниям Трех.
- А зачем тогда Иннос создал кольцо которое ты искал?
- Это не он его создал, а его брат, когда они начали войну между собой. Белиар, Владыка ночи. Зачем? Знает только он. Могу только предположить, что кольцо предназначалось его Избранному, за которым, как он думал, пойдем мы, драконы. Кольцо Белиара подавляет магию Глаза Инноса, если окажется рядом с ним.
- А... - начал парень.
- Иди спать, мне надоело отвечать на твои вопросы.
- Ты так и не ответил на мой вопрос куда мне идти.
Виктус ожидал: "Я же сказал тебе идти спать". Но дракон ответил иначе:
- Значит ты все-таки хочешь, чтобы я сказал тебе что делать? В чем смысле твоей жизни? Слушай.
- Твоя судьба одиночество, ты никогда не найдешь тех кто останется рядом с тобой, обойди целый мир, но ты так и останешься одиноким. Ты думаешь про себя, что сломлен и больше не хочешь жить. Но когда встретишь опасность, ты не станешь покорно ждать смерти. Камень, палка что угодно, с оружием в руках ты пойдешь навстречу всему что преградит тебе путь. Однажды, ты окажешься слабее, тогда ты умрешь. Вот и весь твой путь.
Слова дракона прозвучали приговором.
- Значит ты сделал мне пророчество? Что мне мешает теперь изменить его. Завести семью, друзей...
- Можешь попробовать, но ты поймешь, что это все чуждо тебе. Родства ни с кем ты не почувствуешь. Такова твоя природа.
Костер давно уже был забыт, от яркого пламени освещавшего поляну, осталось только тусклое красное мерцание. Виктус молча поднялся, разминая затекшие суставы, и положил несколько сломанных досок на горячие угли.
- Даже так? – неожиданно с вызовом спросил Виктус. - Дракон, говоря твоим языком, моей природой было выживать и остаться человеком. Многие годы, меня окружали орки, а немногочисленные люди вокруг были рабами. Так орки следовали своей природе - быть сильными и уважать силу. Первого я лишился вскоре после побега, а второе для меня никогда не было важным и теперь не станет.
Но весь пыл разгорячившегося человека, не оказал никакого впечатления на дракона, только вновь посмешил:
- Теперь думай, прежде чем спрашивать. Когда не хочешь решать сам, решают за тебя. Нет такого слова, от которого станет жить легко и просто.
- И, я вижу что ты достаточно отдохнул? Я хочу сегодня же вернуться в свой дом и рассчитаться с тобой.
- Мне ничего не нужно, - глухо отозвался парень.
- Что тебе нужно, меня тоже не волнует, - сказал дракон и Виктус понял, что запас терпения ящера на исходе. - Долг есть долг.
Остаток пути, а он занял всего-навсего какие-то четыре часа, пролетели быстро, домом дракона оказалась пещера на вершине высокой горы. Уже рассветало, и у подножия Виктус разглядел крошечные дома и возделанные поля.
Пройдя примерно двадцать шагов по коридору, он оказался в большом круглом зале. Освещался он только солнечным светом, что проникал сквозь отверстие в потолке и трудно было что-либо разглядеть, но дракон дыхнул огнем и Виктус увидел лежавшие в пещеры целые груды драгоценностей: монеты, браслеты, ожерелья, много других безделушек сделанные из золота, серебра, с камнями и без. Здесь находились предметы из самых разных земель, оружие Нордмара и Миртаны, даже одна драгоценная статуя Белиара сделанная в Варранте. Чувствовалось, что собирались эти сокровища очень и очень долго. Все это время, дракон внимательно смотрел на Виктуса, желая увидеть какое впечатление произведут на него его богатства. Тот, правда, смотрел без особого интереса.
- Все что ты видишь перед собой, все кроме Кольца, возьми себе все, что тебе понравилось.
Парень грустно улыбнулся.
- Как ты расщедрился, надо же, дракон раздает свои богатства, что же ты такого знаешь, раз кольцо тебе так дорого. Но что мне делать с твоим золотом? Хочешь, чтоб меня убили? Я не знаю, где мои родные и теперь у меня нет друзей, мне не к кому с этим идти.
- Тогда чего ты хочешь, хоть ты и человек, но я чувствую себя в долгу перед тобой, - с заметным облегчением сказал дракон.
- Просто отнеси меня хоть куда-нибудь, и мы будем в расчете...
Ящер ударил лапой по каменному полу, дрожь прошла по стенам и потолку и, казалось, дошла до самого основания горы.
- За тот день, что я провел в городе, у тебя сложилось неверное мнение о драконах. Так послушай, что я тебе скажу - я почти бессмертен, богаче любого короля людей, мне некого бояться в этом мире, и я видел слишком много и прожил слишком долго, чтобы начать бояться. Ты, ничтожный человек, которого я могу убить одним движением когтя, и даже если ты проживешь всю жизнь, сколько тебе положено, то для меня это не срок. Ты нищий, у которого за душой нет ничего. И неужели тебе это нравится? Право слово, я не знаю, как к тебе относится, то ли ты слишком умный, то ли жалкий идиот и неудачник, - дракон замолчал на мгновение. - Хочешь, я помогу захватить тебе небольшую страну? Ты станешь ее правителем.
- Ты? В одиночку?
- При желании я могу поднять целую армию.
- Ты готов убивать столько людей...
- Мне вообще нет дела до людей, если твои сородичи будут умирать тысячами, для меня ничего не изменится. Но за мной есть долг. Если у тебя есть враг, которого ты ненавидишь, пусть это будет целый народ, только скажи мне и его не станет.
- Кольцо так много для тебя значит?
- Помнишь, я тебе говорил - есть вещи, которые человеку знать не положено. Да, отчасти дело в кольце, но у него теперь своя судьба, и теперь дело будет за другим. Я несколько веков искал его ... но дело не только в кольце, ты, наверное, не понимаешь, как мало вещей по-настоящему для меня значат. И человеческие жизни точно не входят в их число.
Напряжение державшее Виктуса все время от момента бегства от орков вдруг исчезло.
- Теперь ты говоришь иначе, не так как вчера. Ты сказал, что мне все равно уже ничего не поможет, и ни кого у меня не будет. А теперь предлагаешь богатство, власть. Зачем? Ты прав, я не знаю чего хочу… Хотя нет, - будто прислушавшись к самому себе, Виктус продолжил. - Теперь я хочу просто жить.
Ни с того, ни сего, дракон разгреб кучу драгоценностей рядом с собой, под не ней, прямо на каменном полу, лежала магическая руна.
- Пока мое терпение не истощилось окончательно, оставим все как есть. Когда поймешь, чего сам хочешь, - дракон подтолкнул небольшой камень к пареньку. - То призови меня. Я все сделаю. Этот камень - руна, которая способна призвать дракона. Меня. Один раз.
Парень поднял камень - черный с белым рисунком из сплетающихся в странный узор линий.
- Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть.
Очень давно, в одной далекой местности жил дракон. Жил он как обычно живут драконы, то есть вместо нормального теплого дома поселился в холодной сырой пещере где очень легко можно было подхватить ревматизм. И так же как все драконы копил понемногу богатсва. Пещера находилась довольно высоко в горах, нормальный человек три раза подумает, прежде чем на такую забираться, а если узнает что где-то наверху живет дракон, то и вовсе не полезет. Только идиот какой-нибудь может и рискнет. Но жители в деревне у подножия были как раз наоборот, все как один умные и в дела дракона не вмешивались. Так и жили по-добрососедски, дракона особо не беспокоили, а у людей всегда было кого винить в несчастьях. Засуха в этом году, скотина заболела, овца пропала - знамо дело виноват дракон. Сетуя на злобного монстра и угрожающе потрясая мозолистыми кулаками люди слали самые отборные проклятия по направлению к тому месту где он жил. Слух и зрение у дракона были людям на зависть, но таком расстоянии даже он не мог ничего увидеть и услышать. Так что все злословия крестьян обходились для них без последствий. Сам же "злобный монстр", следуя мудрому правилу, никогда не искал пропитания поблизости от жилья. Ну может только в далекой молодости однажды умыкнул овцу со стада и полюбовался на девственницу стиравшую одежду в реке, но больше ничего. Время от времени, когда до сих пор растущий организм начинал требовать свое, или хотелось нового красивого колечка в свою коллекцию, дракон покидал свое убежище и сделав несколько кругов над горами и немного попугав крестьян - исключительно ради поддержания уважения, отправлялся в очередное странствие. Почему-то, в редкие моменты полетов над деревней, у людей вдруг резко пропадало желание слать проклятия. Те кто находился дома, находили очередное срочное дело по хозяйству, а те кого дракон застал за работой в поле, заметив промелькнувшую на земле огромную тень не спешили поднимать глаза к небу, а продолжали работать вдвое усерднее. Бежать от дракона бесполезно - это каждый знал с детства.
Как-то другой сосед этой же деревни, решил пожаловать к людям в гости. Большой черный троль, осознал на старости лет, что питаться камнями в его возрасте только вредить здоровью и решил узнать, чем питаются люди. Дракон поначалу с интересом наблюдал за буйством тролля, летая над местностью на недосягаемой высоте. И наступил бы конец деревеньке, а возможно и большей части ее жителей, кабы дракон в тот день не оказался голоден. Тролль, конечно, совсем не выглядит жертвой, но и дракон не особо похож на бабочку. Никто не успел и заметить, как темное пятно в небе, стало быстро приближаться к земле, тролль не заметил тем более - поднимать голову вверх он не умел. Вот на эту-то самую голову и опустилась тяжеленная туша спикировавшего дракона. Лишь в самый последний момент ящер раскрыл крылья, тормозя свое падение, но даже и так удар когтистых лап по толстому черепу тролля оказался чудовищно тяжелым. Громкий хлопок кожистых крыльев, ударивших по воздуху и один монстр оседлал другого. Шеи у тролля нет, поэтому сломать он ее смог, на свою беду. Могучие лапы, которыми он крушил легкие постройки, подвели его в этот момент и, возможно, в первые в своей жизни тролль упал навзничь, уткнувшись мордой в землю. А на голове и спине принялся хозяйничать дракон, когтями и клыками разрывая толстую кожу. Как оказалось, от боли и ужаса, тролли ревут гораздо громче чем от ярости и злобы. Правда, попробовав на вкус плоть и кровь незадачливого монстра, дракон пришел к выводу что для его уточненного вкуса, это слишком простая и грубая пища. Так и улетел, даже добивать не стал. Тролля тоже осенило - камни очень даже не плохи на вкус, а от нежных людей чего доброго и клыки выпасть могут. Со стоном поднявшись, истекая кровью из разорванной спины он вернулся обратно в свое логово, тоже где-то далеко в горах. Даже кажется выжил, в чем нет ничего удивительного, таких выносливых и живучих зверей еще поискать.
Имени у дракона не было, у людей для него находились только прозвища - ублюдок, мразь, негодяй, злобная тварь и множество других. Все зависело от ума и образованности конкретного человека. Местный маг Огня, частенько заходивший в деревню, к примеру называл его - нечестивым порождением Белиара. Правда, услышав о действиях дракона при нападении тролля, стал говорить, что для него еще не все потерянно и разумный монстр (а ученый маг знал, что драконы не простые бессмысленные существа) еще может найти свой путь к Огню и Свету Инноса, но подниматься на гору и самолично просветить его почему-то не захотел.
Однажды, в один ничем не примечательный летний день, дракон вылез из своей пещеры и отправился в очередные поиски. Не было никаких предзнаменований или вещих снов, он просто сорвался с обрыва и полетел, в этот раз на северо-восток. В когтях дракон держал крохотный, по сравнению с его собственными размерами, кожаный мешочек.
Была одна драгоценность, которая занимала особое место в интересах дракона, искал он ее уже лет двести. Все места поблизости давно были проверены и с каждым разом ему приходилось все дальше и дальше удаляться от своего логова. Этот полет длился целых полторы недели, если бы не поиски, то сейчас ящер оставил бы позади себя и нордмарские горы, но несмотря на все старание, никаких следов желаемого он найти не смог. У дракона было сильное подозрение, что искомый предмет уже нашел кто-то до него и просто так добраться до него, он не сможет.
Третий день подряд под небесами расстилался большой старый лес - не лучшее место для летающего ящера. Людей в этой местности было еще совсем не очень много, всего один город отвоевавший у леса часть территории. Каких-то два поколения назад, город был деревней, но жителям повезло обосноваться в оживленном месте - через их поселение прошла одна из дорог по которым шли люди с севера на юг. Высокие, светлокожие северяне, сильные и выносливые люди, которые иногда решали на время покинуть кланы и посмотреть на мир за пределами родных гор и смуглые южане, с непривычным акцентом, караваны которых везли товары из своей покрытой песком страны.
Здесь можно было найти людей из самых разных, а вот драконов, хоть они и не были еще такой редкостью, как скажем будут лет через пятьсот, местные жители не видели не разу. Так что они сильно удивились бы, узнав, что один из них обосновался совсем неподалеку. Наш знакомый летел всю ночь до зари, а когда заприметил вдалеке большое людское поселение начал снижаться и, найдя подходящую для себя полянку, спустился на землю. Отдых ему не требовался, но странное чувство в глубине его драконьей души подсказывало, ему, что в этом городе он сможет найти какую-нибудь информацию. Вот только была одна проблема, которую он пока никак не мог разрешить - его вид обычно не вызывал у людей доверия, дракон не сильно обижался на это, но сражаться с целым городом ему тоже не хотелось.
Часа через три, по лесной дороге, прошла большая колонна вооруженных людей, часть из них была без доспехов - дабы солдаты не утомлялись, их снаряжение сложили на телеги обоза. Те, кому выпала очередь служить охранной, по-прежнему были в полном вооружении и шли рядом с собратьями, парясь под своей броней.
Даже не присматриваясь к отряду, сразу бросалось в глаза, что он был разделен на две неравные части. Люди, шедшие во главе, даже сейчас, когда не было особой необходимости, держали строй, снаряжение у всех было почти одинаковым и отличной работы. Это были паладины, воины, посвятившие себя служению Инносу. Чуть поодаль, немного вразнобой, шла другая, чуть большая группа людей, их вооружение и броня с виду попроще, а качество напрямую зависело от толщины кошелька и разумности хозяина.
Несмотря на внешние различия, было кое-что объединявшее два разных отряда – слабая, но ощутимая атмосфера гнетущей напряженности, куда бы ни направлялись эти люди, это явно не связанно с их обычной работой.
- Брат Калеб, ты ничего не замечаешь? - спросил широкоплечий рослый воин в стальной броне рыцаря начищенной до серебряного блеска, своего более везучего собрата идущего с ним рядом налегке.
- Нет, ничего не обычного, - ответил спрошенный, он также принадлежал к Ордену и был того же возраста, что и его собрат, но уступал ему размерами. – Брат, тебе начали мерещиться драконы? Не рановато ли?
- Не стоит насмехаться, ничего мне не мерещиться, думаю только, что мы зря идем к горе, - паладин вздохнул. - Всего день назад мы покинули город, а маг говорил, что та деревушка расположена в двух неделях пути.
- Арток, сейчас мир вообще-то, - усмехнулся Калеб, - надо же чем-нибудь занять солдат. И вот, случилось чудо, именно тебе выпал такой шанс! Представь себе, ты станешь убийцей дракона, а твое имя, будет прославленно в веках!
- Калеб, я всегда знал, что ты обладаешь богатым воображением, - проворчал Арток. – Но не перегибай палку, я всего лишь заметил, что считаю наш поход бессмысленным.
- Пусть так, я все равно доволен, до смерти надоело торчать в городе, либо ты тренируешься, либо патрульный, либо часовой.
- Либо спокойно спишь в казарме, - добавил Арток, вдруг его внимание привлек еще один человек, прямо из высокой травы, растущей вдоль дороги, поднялся высокий, лишь чуть ниже его, но очень худой парень лет восемнадцати. Одет он был в старую, грязную одежду, которую обычно носили крестьяне для работы на поле, вместо обуви какие-то обмотки из шкур. Тусклые серые глаза, на загорелом лице, впалые щеки, спутанные черные волосы - парень являл собой довольно жалкое зрелище.
Обязанностью Артока являлось быть готовым встретить любую возможную опасность, но сейчас он даже руку на меч не положил. Незнакомец мог быть крестьянином, которому не повезло, мог быть также неудачным бандитом, кем он быть не мог, так это человеком, представляющим опасность. Дело было не только в слабом телосложении, по одному взгляду становилось понятно, что парень не боец, может и был когда-то, но уже успел растерять весь свой боевой дух.
Бросив мимолетный взгляд, Арток отвернулся, колонна солдат продолжала размеренное движение, до незнакомца никому не было дела.
- Приветствую вас господин, - оказалось, что внезапно появившийся парень, пошел за колонной и поравнялся с Артоком, еще раз посмотрев на него, паладин заметил, что тот слегка покачивается при ходьбе.
- Чего тебе? Разве ты не видишь, что мы спешим, пожалуйста, не отвлекай меня своей болтовней.
- Постой брат Арток, думаю, он нас не замедлит, - Калеб теперь тоже обратил внимание на паренька.
- Благодарю вас господин, разрешите мне пойти с вами.
Калеб очень удивился, услышав именно такую просьбу, но вида не подал.
- Прости, но мы идем охотится на дракона, тебе с нами нечего делать, направляйся лучше в город, до него меньше дня пути.
- Но, я, мне..., - закончить парень не успел.
- Брат Калеб тебе ясно сказал, что тебе нечего с нами делать, - резко заявил Арток, - иди своей дорогой, а мы пойдем своей. Еще неизвестно откуда ты взялся и кого можешь навести, - последнюю фразу паладин пробормотал себе под нос.
- Хорошо, - сказано это было без злости или обиды, слегка оживившись, незнакомец вновь стал полностью равнодушным.
- Вот и славно, - Арток вновь обратил свое внимание на дорогу. Через несколько секунд, паладин слева от себя услышал тяжелый вздох, затем его собрат вышел из колонны и подошел к остановившемуся парню.
- Послушай, мы и правда не можем взять тебя с собой, я бы рад помочь, но, хоть и воин Инноса, остаюсь таким же бедным солдатом каким был раньше. Вот держи, - паладин достал из небольшой сумки перекинутой через плечо пергаментный свиток и протянул его парню вместе с несколькими мелкими монетами. - Продашь его в городе, выручишь немного денег. Бывай.
- Благодарю вас, - сказал парень во след паладину возвращавшемуся на свое место среди своих братьев по. Несколько человек посмотрели на него, заинтересовавшись, с кем мог говорить один из них, но и только.
Вслед за паладинами прошли наемники, а потом и телеги со скарбом солдат. Не желая больше никому попадаться на глаза, парень вновь отошел от дороги и, прислонившись к дереву, опустился на землю, по правде говоря, последние несколько дней у него было туго с едой и сейчас он держался на ногах из последних сил. Оживившись при встрече солдат, теперь он вновь впал в апатию. Возможно, что он так и умер бы с голоду, не дойдя до города, либо стал добычей диких зверей, если бы не одно существо, которое не являясь человеком, но и не относясь к обычным зверям, не обратило бы на него своего внимания.
От слабости и сильной боли в животе парень толком не мог соображать мысли путались, чувства притупились, а сознание уже собиралось его покинуть, наверное поэтому, он и не заметил, как позади него, ломая ветки деревьев пробирается что-то большое. Благодаря прекрасному слуху, дракон услышал часть разговора и решил посмотреть на человека, возможно, он смог бы как-нибудь его использовать.
- Кажется, что у тебя проблемы, человечек, - неожиданно раздался за спиной неудавшегося вора, могучий голос явно не принадлежавший человеку.
Парень медленно поднялся и, развернувшись, увидел в десяти шагах от себя большущего дракона. Несколько секунд он, слегка покачиваясь, разглядывал его, после тихим и спокойным голосом произнес:
- Я и не знал, что от голода бывают галлюцинации.
Дракон поднялся во весь рост, распустил крылья и, резко опустившись, ударил передними лапами о землю.
- Я, не галлюцинация.
Несмотря на голодовку, организм паренька быстро оценил степень угрозы перед ним и мобилизовал скрытые резервы.
- Ах, чтоб меня! Настоящий дракон! - заорал парень во весь голос, напрочь позабыв и о голоде, и о боли и даже о паладинах, которые как раз шли на охоту.
- Да человек, ты удостоился великой чести разговаривать с драконом... А ну стой!
Скрытые резервы худого паренька оказались не такими большими и убежать далеко он смог, шагах в сорока последовало падение.
- Успокоился? А теперь возвращайся обратно, - сказано это было таким тоном, что парень не осмелился возражать и медленно побрел обратно. Он чуть-чуть пришел в себя и понял, что желай дракон его убить, он был бы уже мертв.
- Э-э? Как вас?
- Мое имя тебе знать пока не положено. Я разыскиваю одну вещь, и уверен, что она находится в следующем городе. Ты должен помочь найти мне ее.
Если бы не смертельная усталость, то человек, возможно, произнес другие слова, или хуже того попытался сбежать, но сейчас он выдал самый мудрый ответ, который может только дать человек дракону, он спросил что ему нужно.
- А что за вещь?
- Драгоценное кольцо.
- Я совсем не разбираюсь ни в золоте ни драгоценностях, у меня никогда не было в руках ни того, ни другого. Думая, вам стоит поискать другого помощника, - парень медленно переминался стоя под тяжелым взглядом дракона. Огромный, с чешуей серого цвета отсвечивающей металлом, ящер выглядел очень внушительным и страшным. Недавнее равнодушие как рукой сняло, человеку очень не хотелось связываться с драконом, но злить его хотелось еще меньше.
- Оно не просто драгоценность, кольцо магическое.
- А в магии я совсем полный профан.
- А что тогда что это у тебя?
Парень опустил голову и увидел, что по-прежнему держит в руке подаренный свиток.
- Это..., - а что врать-то. - Это мне подарили.
Неожиданная мысль посетила голову дракона.
- Дай-ка мне свиток, - дракон сделал на удивление человеческий жест, протянув свою огромную лапу тыльной стороной вниз, как если бы протягивал ладонь. Парень, немного удивленный, не осмелился спорить и отдал свиток дракону.
- Зачем он тебе?
Дракон не ответил, свиток в его лапе вдруг стал источать свет, а сам громадный ящер нажал сжиматься в размерах и изменять форму.
Парень с выпученными глазами и раскрытым ртом смотрел на действо перед ним, результат показался ему ошеломляющим - на месте где только что находился дракон, теперь стоял большой серый волк, причем вполне обычный с виду.
- Как это так... Дракон? Ты еще здесь?
- Здесь, здесь. Какое странное чувство, все вокруг словно выросло, - ответил волк фальцетом. - Теперь я говорю так?
От прежнего могучего, исполненного силы голоса, остался тонкий голосок, словно кому-то чего-то прищемили. Сперва тонкая улыбка промелькнула на худом лице юноши, потом он стал смеяться в открытую.
- Я никуда не ушел, и если тебе этот вид кажется смешным, то я могу быстро показать тебе всю глубину твоих заблуждений. Даже без обратной трансформации.
Смех тут же прекратился.
- А откуда ты вообще магию людей знаешь?
- Человечек, я создание магии, - у человечка создалось впечатление, что дракон немного растерялся от собственных изменений, слишком легко тот отвечал на его вопросы.
- Ну вот я тебе и помог, что ты будешь делать дальше?
- Продолжу свои поиски в новом обличье, наконец-то смогу свободно пройтись по лесам, может быть зайду в город. Понимаешь, я ищу особенное кольцо и уже очень и очень долго. А то, что я огромный монстр, от которого все шарахаются и который никуда не может толком пролезть поискам никак не помогает.
Подхватив кожаный кошелек, до сей поры не замеченный человеком, прямо как заправский волк, дракон затрусил по дороге.
- В той стороне город вообще-то, если ты думаешь, что люди волков сильно жалуют, то ты в этом разочаруешься.
Волк остановился и опять повернулся к парню, тот вдруг понял, что совсем напрасно произнес последние слова.
- Значит, ты поможешь мне еще раз.
Волк пугал куда меньше дракона и человек, чуть-чуть осмелев, попытался возражать. Последующую минуту, дракон терпеливо объяснял парню, какая огромная честь выпала тому на голову – служить великому зверю. Но вместо согласия, парень, который без пяти минут умирал от голода и державшийся только на эмоциях, вдруг опустился на землю.
Посмотрев на своего будущего сопровождающего, волк поднял голову, принюхиваясь к воздуху, затем сорвался с места и побежал по дороге. Правда, на этот раз в другую сторону.
Минут пятнадцать человек пролежал без сознания, затем открыл глаза и медленно поднялся. Оглядевшись по сторонам и ничего не заметив он промолвил:
- Надо же, привидится же такое с голодухи дракон, волк. Лучше бы колбаса приснилась. От усталости его вновь повело и чтобы не упасть, пришлось вновь усесться на траву.
Еще полчаса невеселые мысли одолевали паренька, раздумывая о своей судьбе он не видел ничего хорошего Размышления прервал один предмет, показавшийся странно знакомым – кожаный кошелек лежавший поблизости от него.
- Не может быть, - прошептал парень.
Дрожащими руками он развязал шнурки и обнаружил десятка два золотых монет и четыре полупрозрачных камней. Бродяга не знал, сколько это стоит, но чувствовал что много.
- Как быстро вы люди знакомитесь с чужим добром, - раздался резкий голос.
Парень вздрогнул и выронил кошелек, драгоценности рассыпались по земле.
- ... и как не аккуратно с ним обращаетесь.
- Значит это был не сон, или я опять без сознания валяюсь? - неподалеку, стоял волк перед которым лежал мешок из холстины довольно приличных размеров.
- Ты бесполезен для меня в таком состоянии. Здесь должна быть подходящая для тебя еда. Все твое.
Недоверчиво глядя то на волка, то на мешок, парень все же не заставил себя уговаривать и ознакомился с неожиданным подарком, своего нового знакомого.
- А где ты это раздобыл, - спросил он, доставая вяленое мясо, сыр и бутылку вина.
- Догнал твоих собратьев, что недавно прошли здесь и, выбрав место где деревья ближе всего подступили к дороге, притаился, поджидая удобного момента. Почуяв съестное, я ухватил с …, - дракон замолчал, не зная нужного слова, и просто добавил, - это не должно тебя волновать.
- Постой, это же были паладины и наемники!
- Да, мои злейшие друзья, они что-то говорили об охоте, - дракона, кажется, это веселило.
- Тебе смешно?
- Примерно каждые пятьдесят лет, кому-то взбредает в голову избавить мир от ужасного монстра.
- И тебя это совсем не беспокоит?
- Верхняя часть горной тропинки наглухо завалена из-за случившегося лет триста назад оползня. И не имея крыльев до вершины, где моя пещера, не добраться.
- Надо же, - то ли паренек настолько ошалел от голода, то ли уже давно не общался с людьми, но общество говорящего дракона, превратившегося в волка, ему сейчас явно было не в тягость. Налегая на неожиданный подарок, он подумал, что в принципе не так уж плохо находится рядом с таким зверем.
- Раз уж мы вместе с тобой будем путешествовать, то мне следует придумать кличку, что бы ни у кого не возникло никаких подозрений.
- Забудь, лучше ешь, а то у тебя ум немного за разум зашел. Тем более, какие подозрения и у кого могут возникнуть? Что ты путешествуешь с драконом, который превратился в волка?
- Как хочешь, - в голосе послышалась легкая обида, остаток обеда парень провел в молчании.
Все время, что парень насыщался, волк терпеливо ждал лежа на земле, про себя отметил, что его будущий напарник, несмотря на изможденный вид, очень сдержан в еде.
- Мое дело не требует спешки, - сказал волк, - так что можешь есть вволю, мне не нужно, чтобы ты свалился по дороге.
- Не в этом дело, я уже три дня почти ничего не ел и если сейчас наемся до отвала, то мне будет плохо.
- А вообще, куда и откуда ты идешь?
- Откуда-то с запада, а куда иду, - парень пожал плечами, - мне все равно куда, просто бреду вперед.
Драконы этого, и скорее всего любого другого мира, прирожденные одиночки, предпочитая уединение они не ищут компании себе подобных. И обычно не проводят время в пустой болтовне. Но сейчас, цель одного дракона заставила его пересечься с человеком, существом совсем иного рода...
- А для чего дракону понабилась помощь человека, кстати, я Виктус, если что. То есть, что я должен буду делать?
- Как я уже говорил, поможешь мне найти один предмет, что именно придется делать, станет ясно когда доберемся до города и найдем кольцо. Если оно вообще там…
Люди уже давно заселись в этих местах, основывали небольшие деревушки, расчищали лес под поля, строили дороги и города. Вместе с ними приходили войны и разрушали все созданное. А бывало, что и сама земля оказывалась не по зубам людям. Многие звери по-прежнему оставались властелинами лесов Миртаны и гор Нордмар, и, вероятно, еще долго ни охотничье искусство, ни даже мудрость и могущество магов не смогут обеспечить полной безопасности людей. Только день пути отделял Виктуса от города в котором жили люди, а местность, едва он ушел с фермы где провел несколько недель, была такой же дикой, что и земли у западной части гор. Каждый вечер он разжигал костер, и все равно, четыре дня и пяти парню пришлось лезть на дерево и проводить ночь на ветках дрожа от холода, завернувшись в старую шкуру мракориса, служившую ему и матрасом и одеялом.
Сегодняшний вечер выдался на удивление спокойным, за исключением волка-дракона, щурившего желтые глаза на ярко полыхающий костер, по близости зверей не оказалось. Присутствие дракона рядом, вызывало беспокойство, но не у одного человека, который уже успел ко многому привыкнуть и подобное соседство не было сильно ему в тягость. Те же орки успели доставить куда больше хлопот.
Разворачивая свою скромную поклажу, парень увидел, уже позабытые драгоценности дракона.
- Для человека вроде меня, столько золота уже не мало, не говоря уже о камнях, в которых я совсем не разбираюсь. А ты говорил так, будто это мелочь, наверное, твоя сокровищница представляет целое состояние.
- Она не должна тебя беспокоить.
- А для чего тебе еще одно кольцо? Пусть и волшебное.
Прошло минут десять, прежде чем волк соблаговолил ответить, в своем новом облике он пугал не так сильно, но настаивать на ответах парень пока не решался.
- Цель моих поисков не сбор драгоценностей, у этого кольца есть особые свойства.
- Новое оружие для великой войны? Один из слуг Белиара, захотел повергнуть слуг Инноса?
На этот вопрос, дракон ответил сразу и довольно резким тоном.
- Я не слуга Белиара, у меня вообще нет господина. И можешь не волноваться насчет войны против людей, моя цель найти кольцо и только.
- Мне безразлично, начнешь ты войну против людей или нет, - хмыкнул Виктус.
Дракон не стал комментировать слова человека, проблемы его временного напарника были ему также безразличны.
Сегодняшнее утро посреди леса возле погасшего костра, оказалось получше чем несколько предыдущих. Несмотря на лето и хорошую погоду, ночи в лесу выдавались очень прохладными, тем не менее, уснув сытым и под надежной охраной, Виктус, проснулся, хоть и дрожа от холода, но сил по сравнению с вчерашним днем у него прибавилось. Разведя костер, немного обогревшись и позавтракав остатками вчерашней трапезы, он сказал дракону, что может отправляться в путь. Ящер только сказал, чтобы парень взял его имущество тоже.
- Для чего вообще, ты захватит это золото и камни?
- Подобные вещи, обладают над людьми не меньшей властью, чем страх. Пока я собираюсь сделать свое дело мирным способом. К тому же, насколько мне известно, просто так жить среди твоих собратьев не получится.
- Значит я могу тратить твое золото?
- В меру, - сухо отозвался дракон.
Стояло лето, последние дни погода была солнечной и дорога находилась в приличном состоянии. Первоначально, обыкновенная лесная тропинка она постепенно росла пока не превратилась в широкий удобный проселок. С появлением городов, у людей возникла необходимость перевозить крупные грузы и дорога была основательно подправлена, старые деревья по сторонам срубили, а их стволы перекинули в качестве мостиков через небольшие овраги. Топкие места низин, которые после дождей превращались в болото, покрыли настилом из тех же бревен. Ничто не преграждало путь, валежины сваленные бурей своевременно убирались, дорога была единственным путем из этой глуши и местные жители внимательно следили за ее состоянием. В чаще, водилось много зверей, в том числе и опасных хищников, но за редким исключением, по дорогам в одиночку не ходили, и то сказать, шатаясь по таким диким местам в одиночку, запросто можно было наткнуться на опасность двуногую и еще неизвестно, кого встретить было опасней.
"Слепой мальчик с поводырем", - подумал про себя парень, - вместо того чтобы держаться позади своего якобы "хозяина", дракон бодро бежал впереди по середине дороги. Виктус плелся следом, худой но жилистый парень, оказался довольно выносливым, день отдыха восстановил часть его сил.
Прошло немало времени, и до города оставалось совсем немного, как парень с драконом повстречались с одним человеком. Мужчина среднего роста, в поношенной кожаной куртке, которые часто носят охотники, и прочных суконных штанах, сидел на земле спиной к подходившей компании. Его лук и колчан со стрелами лежали рядом, сам же охотник что-то вертел у себя в руках.
Неизвестно из каких соображений, волк подошел к охотнику и, зайдя справа, посмотрел чем тот занимается. Поскольку передвигался он практически бесшумно, то поглощенный своим делом охотник не почувствовал приближения зверя. Надо отдать должно скорости реакции застигнутого врасплох человека. Виктус, помянувший про себя дракона нехорошими словами, только собирался открыть рот, чтобы предупредить человека, как в следующий момент, охотник оказался в пяти шагах от зверя, парень так ничего и не успел сказать.
Резко отпрянув, человек схватился за длинный охотничий нож, висевший на поясе.
- Стойте, стойте! - закричал подбежавший парень, - это мой волк, он совсем ручной и не причинит никому вреда.
Волк выглядел самым спокойным из всех, резкие движения встреченного человека и крики Виктуса, нисколько не обеспокоили его. То есть он не оскалил клыки в ответ на явную угрозу, не зарычал, а окинув взглядом охотника, немного отошел в сторону, позволяя двум людям разобраться между собой.
- Ты уверен в этом? Никогда я еще не видел ручных волков, которых не следовало бы опасаться, - по-прежнему держась напряженно спросил охотник.
- Да, точно, не волнуйтесь. И, пожалуйста, уберите нож, этот... волк, немного любопытный и ему просто стало интересно чем вы занимаетесь, - со вздохом ответил парень.
Охотник посмотрел на волка, тот лениво зевнул и посмотрел на человека самыми умными волчьими глазами какие тот только видел.
- Какой у тебя необычный волк, - охотник расслабился и вложил нож обратно в кожаные ножны, - да вот, с сапогом беда случилась, не заметил, что подошва начала отрываться, едва вышел из города и такая неприятность произошла.
Только сейчас парень заметил, что охотник босой на одну ногу, второй сапог валялся на земле, где тот недавно сидел.
...- придется возвращаться домой и чинить, а то совсем придет в негодность, - продолжил охотник.
- А ты сам откуда идешь и куда? Вид у тебя уж больно изможденный.
- Иду в город, а откуда… ну, наверное, с востока.
Охотник окинул взглядом стоящего перед ним молодого человека – довольно высокий, из-за чего его худоба бросалась в глаза еще больше. Одет в старую, латаную крестьянскую одежду явно не его размера. Парень вполне мог быть и бандитом или беженцем с разоренной земли скитавшимся от одного поселения к другому. Охотник склонялся бы к первому варианту, но ручной волк сбил его с толку…
- Ты не особо похож на крестьянина.
- Эту одежду мне подарили на одном из дворов, где я останавливался недели две назад.
- Каким же ты там появился, если даже такая одежда пришлась тебе по вкусу? – спросил охотник, и вдруг добавил. – О, сын скромности.
Виктус примерно представлял себе, как он смотрелся перед встретившими его людьми – грязное, несуразное чучело со спутанными черными волосами, пошатывающейся походкой вышедшее прямо из лесной чащобы. Одетый в грубо выделанные шкуры, молодой парень, по правде говоря, выглядел не намного лучше орка.
- Чуть собак не спустили, а потом отнеслись с пониманием, - ответил он вслух, - можете не верить мне, но я не бывший бандит, просто мне не повезло.
- Я тебе поверю, и даже помогу, чтобы как-то извинить мое недостойное недоверие. Для начала, я проведу тебя в город и, может быть, помогу с ночлегом. Денег у тебя ведь тоже нет?
- Нет, - согласился парень, но вдруг странная улыбка показалась на его лице, - ой, совсем из головы вылетело, мой волк нашел чей-то потерянный кошелек, а в нем оказалась пара золотых монеток.
Виктус посмотрел на своего четверного спутника, тот в ответ слегка оскалился.
- Правда, я хотел бы приберечь их на самый крайний случай.
- Уже лучше, как звать-то тебя и твоего друга?
- Виктус, а волка... – парень посмотрел на своего спутника. – Дракон.
- Дракон? Странная кличка, ну я а мастер Муфф и обращайся ко мне проще.
Попадаются такие люди, с которыми, только лишь познакомившись, уже через несколько минут совместной беседы чувствуешь себя закадычными друзьями. Может дело в доверии, которое они внушают, или просто их безостановочная болтовня усыпляет всякую подозрительность. Встреченный Виктусом охотник, оказался именно таким, пока они дошли до города, парень с драконом успели услышать с десяток историй из жизни их нового спутника. Причем рассказы сыпались без особой последовательности, недавние случаи на охоте сменялись событиями многолетней давности, но повествовал охотник так складно и интересно, что это совсем не мешало. Даже обычно настороженный Виктус немного расслабился, сам не заметив, как стал поддерживать разговор.
- Вы наверное с юга?, - смуглый оттенок кожи охотника, явно был связан не только с загаром, темные глаза и резковатые черты лица, выдали в нем выходца с пустыни.
- Да, ты прав, лет тридцать назад я впервые оказался в этом городе, тогда я ходил вместе с караваном, поднимаясь по великому пути с юга на север. Мое сердце было наполнено желанием увидеть весь мир, но постепенно, жажда странствий исчезала, сменившись желанием остаться с одной синеокой дочерью севера. Но холод Нордмара оказался слишком тяжел для меня, а моя жена не выдержала бы жара пустыни, так мы и поселились в этом городе.
В разговоре Муффа замечалась одна особенность - он слишком долго прожил на севере и обычно говорил совсем без акцента, но время от времени, в его речи он появлялись цветастые выражения, которые так любили использовать жители юга. Причем на чистейшем миртанском языке, выглядело это немного странно.
Охотник рассказывал очередную историю, когда лес, уже начавший редеть, наконец закончился. Деревья не подходили вплотную к человеческому селению, широкая полоса очищенной земли окружала город со всех сторон. Пришли они как раз вовремя, знающий человек, взглянув на Солнце, мог сказать, что время приближалось к семи вечера.
Высокие деревянные стены с шестью небольшими башнями, охраняли центральную часть города, где располагались рынок, казармы с небольшим храмом посвященным Инносу и дома наиболее влиятельных граждан. Часть широкого пространства от стен до вырубки занимали дома людей попроще, кто-то занимался ремеслами или содержал таверну, некоторые вели хозяйство на выделенной земле. От лесных хищников и бандитов, худо-бедно защищал выстроенный по периметру деревянный частокол с валом и неглубоким рвом.
Дома во внешней части города, строили как попало без всякого плана, в результате, была всего одна прямая дорога - которая вела к воротам внутренней стены. Вернее, только ее можно было назвать дорогой - ее вымостили камнем и следили за состоянием. Дома в основном деревянные одно, реже двухэтажные иногда попадались каменные, между ними змеились кривые улочки, то узкие, то широкие, не знающий человек легко бы заблудился в этом лабиринте.
Жители занимались кто чем мог, вообще, в этом месте трудно было понять - где заканчивалась деревня и начинался город. Частокол охватывал большую площадь земли, и здесь хватало места тем кто хотел заниматься земледелием, кто-то разводил домашних животных. Городок был довольно колоритный и с виду и, местами, по запаху.
Одинокий стражник в помятой форме, сидевший на лавочке возле раскрытых настежь ворот, приветственно кивнул охотнику:
- Что Муфф, уже возвращаешься? А где добыча?
Лучник только махнул рукой с сапогом в руках.
- Да ниспошлет Иннос совести, а Белиар благоразумия сапожнику изготовившему этот предмет, никакой охоты, никакой охоты почтенный Рангл, стоило мне выйти за ворота, как случилась такая неприятность. Лишь беседа с этим юношей успокоила мое сердце.
Стражник критически осмотрел Виктуса и его четвероного зверя.
- Волк что ли? Он разве не опасен?
- Дракон, сидеть, - медленно произнес парень.
Словно бы не веря своим ушам, большой серый зверь взглянул в глаза Виктуса, потом перевел взгляд на стражника.
- Дракоон, - потянул парень. Немного помявшись, волк все же сел на задние лапы.
- Вот видите, он даже команды знает, только гордый, немного.
- Надо же, - стражник выглядел удивленным, - а я слышал, что волки дрессировке не поддаются... Ну ладно, проходи. Удачи тебе.
Жилище охотника располагалось совсем неподалеку от дороги, это был большой двухэтажный дом, внешне немного отличавшийся от соседских. В память о своей давно покинутой родине, Муфф сложил его стены из камня песчаного цвета, видимо, зеленые леса Миртаны не смогли заставить охотника бескрайних песков пустыни. Невысокий деревянный забор огораживал земельный участок, на котором помимо дома было еще несколько построек, в том числе длинный, широкий сарай, где охотник обрабатывал и хранил свои трофеи.
- А ты не плохо устроился, - заметил юноша когда они подошли к дому охотника.
- Работаю не покладая рук, - с легкой гордостью отозвался мастер, - да и семья моя без дела не сидит, Нордмар - суровый край и Анейта приучена к труду, также мы и детей воспитываем. А что твоя семья? Как твои мать и отец? Есть ли у тебя братья? Хорошо когда семья большая, всегда есть тот кто поможет тебе.
Парень непроизвольно потер левую руку, длинный рукав скрывал ее, но под материей еще оставались следы недавней жизни.
- Не знаю, я очень давно не был дома, братьев, сестер не было, раньше.
- В столь раннем возрасте ты уже покинул свой дом.
- Можно и так сказать, - у Виктуса не было желания распространяться на эту тему.
- Твой волк может в будке устроиться, мою собаку недавно кабан на клыки поднял. Может его еще и на цепь посадить? А то боюсь, как бы твой друг, сын темных северных лесов не устроил соседям беспокойства.
Виктуса передернуло от мысли посадить дракона на цепь.
- Нет, не нужно - всю ночь потом выть будет, Дракон умный, он никого не тронет. Правда дракон?
Волк естественно не стал отвечать словами, поэтому ответил единственным оставшимся у него способом – взглядом. Парня пробрало холодом, никто кроме него не знал, какая тонкая грань отделяла сейчас тихий, мирный город от настоящего кошмара. Напомнив, своему мнимому хозяину кем он являлся на самом деле, волк отошел к дому и разлегся возле стены.
- Я всегда знал, что волки очень умные звери, но твой Дракон даст фору любому, - сказал охотник. – Но что мы стоим на пороге, проходи, будешь моим гостем.
Виктус был встречен радушно, видимо случаи не были редкостью в доме охотника, жена мастера высокая, статная нордмарка по имени Анейта , одарила юношу улыбкой и сказала, что он может спокойно жить в их доме. То есть обычные слова вежливости. Маленький мальчик лет пяти, с кожей такой же бледной как у его матери, исподлобья посмотрел на вновь прибывшего, но все-таки поздоровался с «дядей».
- Благодарю, что вы приняли меня в свой дом, - смущенно отозвался Виктус.
- Ничего страшного, во всех кланах горцев нордмара принято не отказывать в помощи нуждающимся, а тебе, я думаю, она нужна. И если ты хороший человек, то можешь рассчитывать на поддержку.
Внутри дом был обставлен просто, в нем чувствовался скорее скромный, но практичный быт нордмара, нежели тонкое изящество варранта. Комнат было не много, но каждая занимала значительную площадь и рассчитана на несколько человек. На деревянном полу были разложены выделанные звериные шкуры, мебель была грубоватой и прочной, к примеру, кровать выглядела так, словно рассчитана на здоровенного орка, а не человека. Это же касалось большей части домашнего обихода.
Время ужина еще не наступило, но сильно проголодавшийся охотник смог убедить свою жену начать приготовления пораньше, Виктус пока устроился на длинной лавке стоящей возле стены и смотрел, как на длинном дубовом столе быстро появляется самая разнообразная еда. Про себя желая, чтобы его желудок выражал свои желания как можно тише.
Все уже было почти готово, когда детские крики послышались со стороны улицы, Виктус и Муфф подумав об одном и том же, одновременно бросились к выходу. К счастью их опасения не подтвердились, волк лежал на том же самом месте где его оставили, и всем своим видом выражал полное равнодушие к окружающему его миру, а в нескольких шагах от него стояло трое ребят, лет 8-10 и громко обсуждали свою находку. Охотник вздохнул с облегчением, у него из головы вылетела такая ситуация, но, по крайней мере, теперь он убедился, что волк безопасен.
- Папа решил завести волка?
- Нет, папа привел гостя, и волк принадлежит ему, не трогайте его. Все в дом!
Разочарованные дети, видимо хотевшие погладить «собачку» шумной гурьбой забежали в дом и устремились к столу, но там их уже ждали.
- А ну все мыться! – приказала нордмарка.
Младший сын, помогавший матери расставлять на столе посуду, уже давно приготовился к ужину и сидел за столом, с важным видом наблюдая, как трое его братьев столпившись возле большой бадьи с водой, готовились начать веселое плескание. Подумав, Виктус тоже подошел к ним, при приближении чужого человека ребята приутихли и быстро покончив со своим делом расселись за столом.
Парень закатал рукава и ополоснул руки и лицо, смывая дорожную пыль.
- Что это у тебя на руке? - спросил вдруг охотник.
На левой руке, возле локтя был виден странный шрам от ожога, довольно старый, состоявший из нескольких пересекающихся линий.
- Рабское клеймо, мой бывший хозяин так отмечал свою собственность, - ровным голосом ответил парень, - несколько лет я был в плену у орков.
Мастер Муфф решил задать вопрос:
- Я сам с орками мало сталкивался, больше с людьми, и меня всегда интересовал один вопрос - бывают ли орки женского пола? Один гость как-то рассказал истории о них, среди прочего упомянул, что по внешнему виду орков не отличить на мужчин и женщин, у них одинаковая внешность, одежда, голос, размеры, права и обязанности. Характером они не отличаются друг от друга. Отношение к людям точно такое же. Хотел бы узнать, правда это или нет.
Вот подобной непосредственности Виктус никак не ожидал, обычно начинались вопросы – «когда это было», «что случилось с твоими родными» и подобные им. Вздохнув про себя, парень принялся обдумывать ответ, вспоминать свое прошлое ему не хотелось, но не отказывать же людям в доме которых он оказался. От необходимости отвечать его спасла жена мастера.
- Муфф, не стоит задавать мальчику такие вопросы, ему наверное не хочется вспоминать об этих созданиях.
Во взгляде, брошенном на Анейту, было столько благодарности, что мастер и не стал настаивать.
- Прости мое невежество, о сын кхм... Просто отдохни с дороги, и поведай о том, что тебя не тяготит.
Пока все ужинали, Виктус все же рассказал немного, но все свои истории старался сводить к охоте, а не к событиям из собственной жизни. Как оказалось, будучи в плену у орков он смог добиться некоторого доверия среди них и пользовался относительной свободой. Хозяин позволил изготовить ему лук и ходить на охоту вместе с ним, а иногда и вместо него. Орки выносливее людей и следы читают получше, так что побеги были очень большей редкостью, а пойманные люди казнились без малейших промедлений. Виктусу даже казалось, что оркам доставляет удовольствие отлавливать беглецов, впрочем, сомнительно, что у него могло развиться иное мнение.
Почувствовав близкую ему тему, Муфф оживился, и вместо выслушивания историй Виктуса, вскоре принялся рассказывать свои. Парень был только рад, что все внимание перешло к хозяину дома, и до конца трапезы не проронил ни слова.
- Ну что ж, нужно устроить нашего гостя, - сказал охотник. – Он уже несколько дней в дороге и должно быть смертельно устал.
- Обо мне не нужно беспокоиться, - сразу сказал Виктус. - Я легко устроюсь в коридоре прямо на полу, в лесу ночевал прямо под открытым небом, и мне так будет привычнее.
- В моем доме достаточно места, зачем мой гость будет располагаться на полу? – недоуменно спросил охотник.
- Прошу вас, мне так будет лучше, - заверил лучника парень. По правде говоря, Виктус был не против в первые за долгое время переночевать в нормальной кровати, но мало ли что могло взбрести в голову его странного спутника. Лучше уж быть поближе к двери.
- Раз ты так желаешь, - пожал плечами мастер Муфф, - то устроим тебя в коридоре.
Юноше дали матрас и еще пару шкур, после чего оставили в покое, готовя себе постель, парень все ждал какого-нибудь знака от дракона, но все было тихо. Тем временем в доме погасили огонь – здесь ложились рано, и все легли спать, незаметно для себя уснул и Виктус.
Как только люди закончили свои дела, дракон принялся обделывать свои. В доме были погашены все огни, но волк еще выжидал, пока на улице не стемнеет окончательно, а потом подбежал к ограде и одним легким прыжком перемахнул через нее исчезнув в ночи. Надо заметить, что почти в каждом доме держали собаку, но ни одна из них не подала голоса, когда по улице пробежал волк. Ни сейчас, ни ранее, когда Виктус с драконом шли к дому охотника. Хозяева бы удивились, увидев, что их любимцы ни с того ни с сего начинали метаться по двору в поисках убежища или наоборот забивались в конуру. Люди не могли этого почувствовать, а вот животные знали, кто на самом деле скрывался под серой шкурой.
Никаких фонарей на улице не горело, но ночная тьма, лишь слегка разогнанная бледным светом Луны и звезд, не была помехой дракону. Наоборот, она позволяла ему беспрепятственно передвигаться по городу в поисках своей цели, ведь иначе, здоровенный волк, спокойно разгуливающий по улице в одиночку, привлекал бы слишком много ненужного влияния.
То чувство, которое человек называет интуицией, никогда не подводило дракона, и едва он оказался в городе, его уверенность только окрепла, окончательно убедив в том, что цель где-то поблизости. Но обходить целый город, чтобы найти кольцо, лишь случайно оказавшись рядом, почувствовав его магию... Эта идея мало привлекала дракона, он был терпеливым существом, но его поиски, в конце концов, длились уже не одну сотню лет! Ничего больше не оставалось, как начать поиски с наиболее подходящего места, таковым вероятно являлась внутренняя крепость города, где обосновались паладины и маги Огня.
Бесшумно перемещаясь в тенях улиц погруженных в полумрак, волк быстро приближался к воротам деревянной крепости. По мере приближения, облик города понемногу менялся, дома по обеим сторонам улицы стали посправнее, а возле самих ворот, где стояло двое стражников, ярко горели фонари.
Притаившись в каком-то закоулке, куда не достигал свет фонарей, дракон закричал своим тонким голосом:
- Помогите! Убивают!
Света у ворот вполне хватало, чтобы заметить как вся сонливость разом слетела со стражников, они нерешительно посмотрели друг на друга, думая что бы им предпринять. Крики тем временем продолжались...
- Да сходите посмотреть, что там происходит! - прокричал кто-то со стены. - Мы приглядим за дорогой.
Решившись, оба солдата побежали на звук голоса, ворота на некоторое время остались без присмотра.
Для людей волк показался только большой собакой, пробежавшей мимо них по своим ночным делам, сами же стражи добежав до предполагаемого места нарушения закона, немного побродили вокруг освещая местность факелами и ругаясь на ночных шутников побрели обратно.
Внутренняя часть города сильно отличалась от расположенной за городскими стенами, возможно, что ее даже перестраивали. Вся дорога и отходящие улочки были вымощены камнем, а высокие аккуратные дома располагались в строгом порядке, формируя ровные улицы. На эту часть города денег не пожалели и она была хорошо освещена многочисленными фонарями. По сравнению с уже увиденным, здесь было довольно красиво. Дома стояли реже, возле многих был обширный участок огороженный крепким забором, но не из досок, а кирпичный или каменный. Особое место занимало храм Инноса выстроенный возле казармы, бывшей обиталищем паладинов. Большая часть ополчения была набрана из жителей города, и, отслужив смену, они возвращались к себе домой.
На улице стояла бы полная тишина, но из какой-то таверны доносились веселые песни засидевшихся посетителей, на улице перед ней никого не было - все праздновали очередной вечер и волк смог подойти прямо к открытой двери.
- Что я вижу! - гремел чей-то мощный голос, - начальник караула, что это вы себе позволяете!?
Осторожно вытянув морду, волк заглянул в помещение и увидел интересную сцену, буквально в двух шагах от него, стоял высокий широкоплечий мужчина, чьи габариты казались еще больше благодаря массивным доспехам. И видимо, что человек был высок, не только ростом, но и званием, слишком уж повелительным был его тон.
- Гос... гос... мой лорд, я... ну..., - запинаясь пытался отвечать стоявший на качающуюся вытяжку другой мужчина, без доспехов, в одежде которую носили богатые горожане, но видимо его подчиненный.
- Что мой лорд? Разве сегодня не твоя смена? Так во имя Инноса, ответь мне, что ты здесь делаешь?
Человек наконец обрел дар речи.
- Со стражей все в порядке, меня подменили.
- Ты совсем олух? Меня не волнует подменили тебя или нет, сегодня очередь ТВОЕГО ночного дежурства, и ТЫ должен быть в полном боевом облачении находится на посту. ТРЕЗВЫМ!
Весь хмель уже сошел с человека, и глубина его проступка дошла до него.
- Я исправлюсь, мой лорд.
Паладин, а это был один из представителей этого ордена, немного успокоился.
- Исправишься, и я тебе в этом помогу, пойдем со мной.
- Куда господин?
- К ближайшему колодцу.
- Топить его будешь? - сказал вдруг кто-то тонким голосом за спиной паладина, тот резко обернулся, но волк уже успел юркнуть в тень. Послышались тяжелые шаги и бряцанье доспехов, лорд вышел за порог таверны и огляделся, никого не найдя он вернулся для дальнейшего разбирательства.
Впрочем разговор длился недолго, паладин вывел своего провинившегося подчиненного из помещения и ушел вместе с ним. Всем в таверне было интересно, чем обернутся слова лорда, но отправится следом, осмелился только один волк. По-прежнему держась неосвещенных участков, превращенный дракон крался следом за интересовавшими его людьми. Ему, правда, было все равно, искупают начальника стражи или нет, но лорд паладинов мог быть связан с его личным делом.
Прохладная, хоть и летняя ночь, центр небольшого города, возле общего колодца, из которого брали воду все нуждающиеся, стояло два человека, один из них поднимал одно ведро холодной воды за другим и опрокидывал на себя.
- Мой лорд, я уже полностью осознал свою вину, ведь если я простужусь, то как потом буду служить, - говорил насквозь промокший, дрожащий от холода человек.
- Если огонь Инноса, пылает в твоем сердце, то немного холодной воды тебе не повредит, - сказано это было совершенно серьезным тоном, даже с некоторой торжественностью, но дракон почувствовал в голосе старого солдата слабый оттенок веселья. - Еще парочку.
Вздохнув, подчиненный поспешил исполнить приказ, пока мера наказания не возросла, и быстро вылив на себя два ведра, с робкой надеждой стал ждать дальнейших действий командира.
- Слуга Инноса, как лорд Ордена паладинов, я снимаю с тебя вину за совершенный проступок, надеюсь, этот урок пойдет на пользу. Теперь отправляйся в казармы, а завтра вечером будь добр оказаться на службе вовремя.
- Лорд ..., но завтра...., - начал солдат, но посмотрев на паладина, замолчал и закончил словами с совсем иным смыслом, - но завтра...шнего дежурства будет слишком мало для меня, разрешите прийти еще и послезавтра.
- Воин, я горжусь тобой, ты полностью усвоил урок, иди с Инносом.
- Да, мой лорд, - отозвался солдат с облегчением и хлюпая сапогами полными воды направился к казармам.
Паладин бросил взгляд на удаляющегося, после отправился по своим делам, он зашел еще три места, прежде чем посчитал свой долг на сегодня исполненным и решил сам отправляться на покой.
В ходе своей разведки, волк уже обошел большую часть намеченной территории так ничего и не почувствовав, и место куда направлялся лорд, было для него почти последним шансом.
Кому-то может показаться странным, что волк несколько часов бегая по городу остался не замеченным, но луна в этот день была неполной и часто скрывалась за облаками, а свет фонарей освещал только улицу, не касаясь теней вдоль зданий. Да и сам паладин производил достаточно шума, и при всем желании не смог бы услышать тихо бредущего за ним зверя.
Идти пришлось недолго, ибо долго идти здесь было некуда, целью паладина оказалась та же самая казарма, в которую он отравил проштрафившегося подчиненного, вернее небольшой, двухэтажный дом возле нее. Прямой доступ к дому перекрывала стена из красного кирпича и тяжелая дубовая дверь обитая железом.
Лорд дернул за шнурок, свисавший с металлического кольца над дверью, где-то послышался слабый звон колокольчиков. Через несколько минут из дома кто-то вышел и позвал женским голосом:
- Отец, это ты?
В этом момент, волк напрягся, почувствовав, что цель его близка, вышедший из дома человек определенно имел при себе нужный ему предмет. Отбросив осторожность, дракон стал подходить ближе, опасаясь пропустить нужного ему человека.
- Да, - стальные нотки командного тона, вдруг исчезли как будто их и не было, - сегодня я решил заночевать дома.
- Подожди, я сейчас отодвину засовы.
Тяжелая, громоздкая дверь, открылась неожиданно легко и почти бесшумно, за ней оказалась девушка, лет пятнадцати с лампой в руках, в накинутом плаще, но к счастью, капюшон она не накинула и волк смог ее разглядеть.
Среднего роста, с длинными темными волосами Виктус мог бы сказать, что она очень привлекательная, дракон же просто отметил основные черты ее лица, чтобы узнать при встрече.
- Алана зачем сама пошла открывать, могла сказать слуге.
- Просто знала, что ты обрадуешься, если тебя встречу именно я, к тому же, ты все равно уйдешь раньше чем я проснусь
Девушка посторонилась, пропуская отца, но вдруг заметила кое-что.
- Отец, посмотри какая большая собака стоит на улице.
Паладин обернулся и увидел волка, тот не пытался сбежать, он уже узнал, что было ему нужно. К удивлению, отца и дочери волк повилял хвостом, потом побежал по направлению к воротам.
- Необычная какая-то собака, - проворчал про себя солдат, - больше на волка похожа.
Больше той ночью ничего необычного не произошло, только мимо опешивших стражников у ворот, тенью промелькнуло что-то большое, серое и почти сразу же исчезнувшее.
- Ты это видел? - спросил один стражник у другого.
- Вроде показалось что-то... Или волк пробежал?
- Нет, если бы волк, тут такой лай тогда поднялся.
- Но ведь и не собака? Точно не собака. Я уверен.
Напарник пожал плечами.
- Значит будем считать, что нам показалось с недосыпу.
Все в доме еще спали, когда Виктус сквозь сон услышал, что кто-то скребется в дверь.
- Чего ему неймется, - пробормотал парень, убирая засов и выходя на улицу.
- Я нашел кольцо, - с порога сказал дракон, - но так просто до него не добраться. Возьми немного денег и купи приличную одежду,- волк окинул взглядом своего соратника. - И постарайся выглядеть как нормальный человек, а не как бродяга. Сегодня днем ты будешь мне нужен.
Произнеся это, дракон отошел от двери, будучи полностью уверенным, что его распоряжения будут выполнены в точности.
- Что? А-а, ладно. Пойду пока сны досматривать, - зевая ответил Виктус.
Содержимое драконьего кошелька, оказало весьма благоприятное воздействие на Муффа, порыскав в кладовой, он нашел подходящую Виктусу одежду. Поношенная, но вполне приличная в точности похожая на ту, что охотник носил сейчас. Размер был немного короче и чуть шире чем нужно, но закатав рукава и сменив обмотки из шкур на нормальные сапоги, вчерашний бродяжка сильно преобразился, став походить на нормального человека.
- Ну вот, совсем другое дело, - отметил охотник когда его гость переоделся. - Пожалуй, живи пока здесь, дом у меня большой, работы много, я человек добрый. Если ты был охотником у орков, то стало быть и правда понимаешь в моем ремесле.
- Я хотел бы остаться в твоем доме. – Но у меня странное предчувствие, что я не задержусь в городе.
- Как пожелаешь, если у тебя появится достойная цель, то я буду только рад за тебя.
«Цель», - подумал юноша. – «Ее-то у меня и нет».
- Мастер, я в первый раз оказался в месте, где можно увидеть столько людей разом, сегодня займусь осмотром города.
- Боюсь ты разочаруешься, - засмеялся охотник. – Все вокруг деревня - деревней, уж можешь мне поверить, я вдоволь исходил земель и знаю, как выглядит настоящий город. Тебе бы увидеть золотой храм Белиара в Бакареше… Ну а здесь… Поднимись в крепость, может там и найдешь, что-нибудь интересное для себя.
Здешние красоты, даже существуй они на самом деле, мало интересовали Виктуса, с тяжелым сердцем он думал, какая именно помощь потребовалась дракону от него. Случайно забыв, что не знает, в каком именно месте волк обнаружил кольцо он, следуя совету лучника, шел по дороге к крепости. Утром стража у ворот сменилась, и о ночном происшествии охранники не знали, так что покосившись на странную парочку, одну из многих, они не стали придираться и пропустили парня с волком без лишних вопросов.
Шел предобеденный час, и на улице сновало множество людей, каждый спешил куда-то по своим делам - в дома торговцев заходили люди, недавно прибывшие соотечественники Муффа, с большей телегой наполненной товарами многих земель, разыскивали подходящую гостиницу. Несколько стражников, как было у них заведено, делали привычный дневной обход, их разговор Виктус случайно подслушал:
… - чтоб его, мало того, что днем придирается ко всем, так еще и ночью покоя не дает. Поговаривают, что на него даже маги жаловались, которым он предъявил недостаточное рвение в служение Инносу. Магам!
- А чего ты хотел? Его отец был паладином, и в раннем детстве забрав из семьи отдал в монастырь, хоть мать была в полном здравии. До четырнадцати лет он прожил с магами, впрочем, его судьбу определили уже с рождения и за книгами он не корпел, больше выполняя поручения за стенами в качестве сопровождающего. А потом служба в ополчении, походы, потом принятие в Орден, снова походы. Короче, он безнадежен.
- Согласен и главное вечно в полных доспехах.
- Говорят, он даже спит в них...
Людей было так много, что Виктус даже растерялся, он остановился посреди улицы не понимая куда идти дальше, пока кое-то, цапнув слегка зубами за ногу, не обратил на себя его внимания.
Дракон, решив, что настало время поговорить, отвел своего напарника в узкий безлюдный переулок, в стороне от основной дороги.
- Кольцо хранит молодая девушка, ты должен добыть его.
- Каким образом? Кто вообще она такая? – «радости» человека не было предела.
- Каким образом, меня не волнует. А кто она… Дочь главы здешних паладинов.
Виктус тяжело вздохнул, последняя новость его нисколько не обрадовала, но от дракона вздохами было не отделаться. Пришлось взять себя в руки, снова становясь тем человек который смог выжить, будучи рабом орков. Одно дело война, которую дракон мог вести где-то на стороне, совсем другое бойня в центре города по его собственной вине. Виктус не хотел брать на себя такой груз.
- С чего ты взял, что нам его отдадут просто так? Паладины ведь разбираются в магии, кольцо должно быть у них под особым контролем.
- Свойства моего кольца не проявляются так просто, оно излучает магию, но так слабо, что только я или сильный маг смогут ею учуять. И если заранее не знать, что ищешь, то его не отличить от обычного магического артефакта.
- Понятно, - парень задумался, разрабатывая план, размышлял он недолго, слабая улыбка показалась на его лице.
- Так, будешь мне помогать, - юноша развернул шнурки драконьего кошелька и выудил из него один драгоценный камень.
- Ты что задумал? – забеспокоился дракон.
- Увидишь, просто делай все, что я тебе говорю. Возьми в зубы этот камень, только постарайся не сильно его обслюнявить, - засмеялся в ответ Виктус.
- Маленький негодяй, - прорычал про себя волк, но, тем не менее, исполнил просьбу напарника.
- Будет лучше, если мы встретим твою девушку на улице, в дом лорда паладинов нас уж точно не пропустят. Так что будем ходить по городу, осматривая достопримечательности, как только заметишь цель, пойдешь ей навстречу.
Дракон не ответил, его пасть была занята камнем.
Поиски заняли целый час, пришлось обойти почти весь квартал, волк присматривался к людям, но посреди многих нужный ему никак не попадался. Так они и дошли до храма Инноса, старый маг в красной мантии читал проповедь собравшимся горожанам, несмотря на возраст, голос его был также тверд и звонок как раньше, и легко достигал каждого. Дракон сразу ощутил силу этого мага, хоть и редко, но среди людей попадались люди, владеющие большим объемом магической энергии. Чего дракон не знал, так это того, что маг тоже почувствовал неизвестный источник странной магии. Вроде ничего не изменилось, перед ним стояли люди, которых он давно знал. Не прерывая проповеди, маг принялся осторожно высматривать незнакомцев.
Поведение волка вдруг изменилось, остановившись, он бросил взгляд на Виктуса, а потом продолжил движение. Парень понял, что дракон увидел свою девушку и внимательно осмотрел людей по близости. Под описание подошел только один, с краю толпы народа собравшего послушать проповедь мага, стояла молодая девушка в синем платье, и именно к ней шел волк. Среднего роста, темные волосы до середины спины, большего Виктус разглядеть не смог.
Парень с волком только подходили, когда девушка обернулась и увидела странную пару, молодой парень не сильно привлек ее внимание, но волк... Сразу вспомнилась замеченная ночью собака.
- Это ваш волк ночами разгуливает по городу? - воспитание в семье паладина, пожалуй, самого прямолинейного солдата, не прошло для девушки бесследно. Вопрос, заданный в упор без предисловий, застал Виктуса врасплох. Приглядная внешность и манера говорить с легким повелительным оттенком, также не особо способствовали развитию красноречия.
- Не знаю, я ночью спал, а где вы его видели?
- Совсем неподалеку от моего дома. Знаете, волки опасные звери и не стоит позволять ему просто так разгуливать на свободе. По одежде, я вижу, что вы охотник, и будет лучше, если ваш волк не станет покидать леса.
Парень взял себя в руки, он и не в таких ситуациях бывал.
- Извините, но вы уже третий человек, который мне это говорит. Мой волк совершенно безопасен, вчера вот, рядом с ним стояло трое детей, он даже головы не поднял.
- Правда? Как интересно, - вдруг девушка протянула руку и погладила большую волчью голову, следовало видеть выражение лица Виктуса в этом момент.
- Стой, не вздумай! Это же волк! – заорал он в сильном испуге.
- А что такого-то? Ты же сам сказал, что волк безопасен, - спокойно ответила девушка также перейдя на «ты», продолжая гладить волка,
Виктус недоуменно смотрел на серого хитреца – тот не выказывал никаких признаков неудовольствия или раздражения, затем вспомнились легенды о особой любви, которую эти ящеры питали к девственницам. Странная улыбка показалась на лице юноши.
- Со мной что-то не так?
- Да нет, наоборот, с тобой все в полном порядке, это мой волк уж как-то со всем присмирел, - парень присел рядом со своим подопечным. – Ну что Дракон? Надо отблагодарить такую красивую девушку, за оказанную нам честь?
Дракон опустил голову и положил в подставленную ладонь юноши какой-то небольшой предмет, Виктус тщательно вытер камень о полу своей куртки и протянул его дочери паладина.
- Это подарок от моего волка, пожалуйста, прими его.
Теперь очередь удивляться пришла девушке, несколько секунд она рассматривала камень, затем все-таки взяла его. Посмотрев, как играет свет на отполированных красных гранях, она протянула его обратно.
- Ты хоть знаешь, какой это камень? Это же настоящий рубин, я не могу принять такой дорогой подарок от незнакомого человека.
Виктус сделал шаг назад и отстранился.
- Так дарил не я, а волк. Дракон, ты же не принимаешь даренные подарки? - подыгрывая своему напарнику, волк, с мрачным видом, также отошел от девушки. – Видишь, он обиделся.
У Аланы было не то воспитание, чтобы кого-то долго уговаривать.
- Тогда пусть твой волк примет подарок и от меня, - сказала девушка снимая с пальца серебряное кольцо. – Хоть оно и не такое ценное. Ну же, забирай, или я выброшу твой подарок.
Расчет был сделан правильно, такой человек как она, просто не привык оставаться в должниках.
- Благодарю, я стану носить его в память о тебе.
- А откуда вы пришли, такие... странные? – дорогой подарок, судя по всему, вообще никак не обязал ..., правда, этот вопрос она задала хотя бы с милой улыбкой, а не с тем выражением лица, которое обычно бывает на допросах.
- Из леса, - просто ответил Виктус.
- Просто из леса? – рассмеялась девушка. – Из обыкновенного леса, где охотники ходят с волками вместо собак, а в качестве добычи приносят драгоценные камни.
- Да, и еще водят знакомство с драконами.
- В это я готова поверить...
Стоявшие рядом люди, стали неодобрительно поглядывать на столь непринужденно беседующих молодых людей, Алану знали во всем городе и она пользовалась определенным уважением, было странно, что она разговаривала с каким-то неизвестным.
- ...но время проповеди мага не лучшее время для таких бесед, продолжим позже.
- Ты права, но, к сожалению, я не могу сейчас остаться.
- Ну, тогда до встречи.
Обмен прошел настолько легко, что было даже как-то странно, парень с волком посмотрели друг на друга и без слов поняли, что пора уходить. Но не бывает такого, что все идет как по маслу. Проповедовавший маг почувствовал, как неизвестная сила стала удаляться, быстро оглядев улицу он увидел уходивших Виктуса с драконом.
- Добрые граждане, верные слуги Инноса, сегодня я должен закончить свои слова пораньше, простите, но меня ждут срочные дела.
Удивленные столь резким завершением, люди, переговариваясь, приняли расходиться, а маг, быстрым шагом, хоть это и было неприлично для его высокого сана, стал нагонять не спеша идущих впереди парня и волка.
- Молодой человек постойте, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить.
Виктус обернулся на окрик, оказалось, что им заинтересовался тот самый маг, что минуту назад стоял на пороге церкви, недоброе предчувствие охватило его. Не дойдя нескольких шагов, маг остановился, будто столкнулся с невидимой стеной и огляделся по сторонам, взгляд его замер на Виктусе, затем перешел на волка.
- Во имя Инноса! Что ты такое?
Волк тронул зубами ногу Виктуса и, подавая ему пример, бросился бежать, не долго думая парень со всех ног последовал за ним. Были маги которые могли чувствовать энергию протекающую в других людях, дракон же, хоть и превратившийся в волка, все же не смог полностью скрыть свою истинную сущность, маг не понял, кто доподлинно перед ним, но чувствовал, что точно не волк.
- Стража! Остановите их!
На призыв мага откликнулось сразу несколько человек, кто-то начал кричать: «Держи вора!», за Виктусом сначала погналось двое стражников, потом увязалось еще четверо.
«Как-то уж слишком много для меня», - подумал парень обернувшись на мгновение. – «И о чем только дракон думает».
Охрана ворот, к счастью, не сразу разобралась в чем дело, как давеча мимо их ночных предшественников, так и сейчас перед опешившими людьми промелькнул волк, затем молодой парень, затем еще шестеро из городской стражи.
Оценив расстояние, которое нужно было преодолеть до выхода из города, парень понял, что бежать по главной улице оказалось не лучшей идеей, привлеченные криками, окружающие люди заметили беглецов, к тому же Виктус сам почувствовал, что не выдержит долго такого бешенного темпа.
- Дракон, - прокричал он задыхаясь. – Заверни в какой-нибудь переулок, я сейчас свалюсь.
«И с чего это я надеюсь, что он меня послушает».
Однако волк послушал своего напарник и свернул в ближайший переулок между домами, собрав остатки сил, парень бежал за ним. Но надежда скрыться в лабиринте узких улочек не оправдалась, к слову, даже местные иногда умудрялись в нем заблудиться. Миновав несколько домов и участков, парень с драконом оказались в тупике.
С прежней жизнью можно было распрощаться, видимо не зря драконы у людей были на плохом счету. Одно пребывание рядом с ним, завело парня в беду. Но Виктус не стал ничего говорить и обвинять кого-то, припертый к стене, он молча смотрел как к нему приближается стража. Люди уже не спешили, так как видели, что беглецу некуда деваться и больше не кричали. Восемь вооруженных стражников спокойно шли на него, позади, на некотором расстоянии, собралась большая кучка зевак, привлеченная недавней погоней. Хоть парень и смирился со своей судьбой, но ему все равно стало жутковато.
Простой серебристый ободок, ради этого кольца, парень даже не знал, зачем оно вообще нужно, все и произошло.
- Надеюсь оно того стоило, - сказал он волку. - Что ж, забирай его.
- Подержи его у себя еще немного, - тихим голосом отозвался дракон, и медленным шагом, опустив голову к земле, пошел навстречу людям.
Одинокий волк не мог вызвать опасений у целой толпы народа, люди могли только удивиться его смелости и преданности. Но сейчас дело было вовсе не в смелости и не в преданности. Еще пару мгновений назад стражник думал что знает, что произойдет в ближайшие пять минут. Неяркая вспышка озарила волка и он начал меняться, вырастая и меняя форму, онемевшие люди, не имевшие понятия, что теперь делать, смотрели на происходящее. Трансформация закончилась очень быстро, никто даже не успел отреагировать, теперь же наш стражник оказался в очень неприятном положении, до волка ему оставалось шагов пятнадцать-двадцать, теперь же до морды дракона от силы полшага.
Длинная пасть, со множеством клыков, увенчанная рогами голова, вытянутое тело чем-то напоминающее змеиное, но неизмеримо мощнее, широкие кожистые крылья. Серая чешуя с металлическим блеском, превосходящая по прочности броню выкованную из стали. В нем было очень мало красоты понятной человеку, ведь дракон был монстром, чудовищем, абсолютно чуждый понятиям людей. Но одна черта выделялась очень ярко, и для простых смертных, вроде присутствующих, она являлась единственно полностью понятной для них в облике дракона. Это его сила, могущество изначальных стихий, часть которых обрела физическую оболочку, сознание и дух. Ярость вулкана, мощь сокрушающей морской волны, гордая неприступность скал, пронзающих небеса - неподконтрольные никому, никому не подчиняющиеся все эти воплощения природного всесилия, отражались в драконах.
Большие черные глаза, во тьме которых таилась мудрость многих веков и безжалостность существа никогда не бывшего человеком и не имевшего никакого понятия о человеческих чувствах, смотрели на него. Говорят, змеи могут своим взглядом подчинять лягушек, правда это или нет, но в этом момент человек полностью ощутил, как это может быть. Разом лишившись всех сил, не в состоянии не отпрянуть, ни упасть, ни закричать, стражник мог только смотреть в эти черные глаза. Остальные позади него были в ненамного лучшем состоянии. Выпрямляя шею, дракон не отпускал взгляда и поневоле человек поднимал голову следом за драконом, теперь уже смотря снизу вверх.
Стражник, как рыба вытащенная на берег, открывал и закрывал рот, пытаясь выдавить из себя хоть что-то. Но смог только бессильно прохрипеть:
- Инн, Иннос...
- Нет, я не Иннос, но я немного его знаю, хочешь тоже его узнать? – прогремел дракон.
Оцепенение резко спало, стражник медленно отступил, натолкнувшись спиной на своего собрата, в следующий момент вся толпа стражников и зевак ринулась из переулка, сталкиваясь друг с другом и падая. Дракон молча наблюдал за происходящим, неподвижный словно статуя, будто происходящее его нисколько не касалось. Запоздалые крики разнеслись по улице, люди бежали в самых разных направлениях, крича о нападении дракона.
- У меня пока нет причин драться и сжигать целый город. Садись ко мне на спину, мы уходим... то есть улетаем.
Дракон попытался раскинуть крылья, но тесно обступившие дома не позволили ему этого сделать:
- Нужно найти место посвободнее, придется возвращаться, не отставай, человечек – бросил дракон Виктусу.
Стремительный и сильный, дракон быстро передвигался не обращая внимания на тесноту переулка, дома и постройки, прочные или ветхие одинаково легко разлетались при встрече с его лапами. Виктус бежавший позади дракона, немного отстал и мог видеть весь масштаб причиненного ущерба. Не раз и не два парень вздохнул, проходя мимо покосившегося дома, или сарая, половина которого валялась на земле в виде разбитых досок.
Наконец, дракон выбрался на главную улицу города, на широкой каменной мостовой места было достаточно даже для него. Виктус, все это время бежавший следом, сильно отстал, но несмотря на усталость не остановился ни разу, опасаясь, что дракон может покинуть город и без него. Увидев, что его союзник уже выбрался из переулка и остановился на дороге, он обрадовался, думая что тот ждет именно его. Отчасти это было так. Парень не мог видеть, как из городских ворот выходит большой отряд людей, совсем недавно, по округе начали разноситься первые крики о нападении дракона и вот уже глава городской стражи организовал своих людей. Когда до дракона оставалось шагов тридцать, Виктус поневоле остановился - он услышал его настоящий голос.
Непередаваемо мощный рев разнесся по всей площади, его отголоски были слышны далеко за пределами внешней стены. Трудно было его с чем-то сравнивать, это был не рык зверя предупреждающего своих противников. В нем не было ни злобы, ни угрозы предназначенной врагу. Как гром в сильную грозу раскатисто доносится с небес, он не относится конкретно к тебе, но ты слышишь его и знаешь что следует за ним. Можно не бояться грома, но только от молнии, его источника, все равно никакого спасения быть не может. Брось ей вызов, поднимись на высокую гору, попробуй принять на себя ее удар. Что от тебя останется? Каждый кто услышал рев дракона, понял то же самое - убежать и спрятаться так далеко, чтобы его не услышать, только так можно было спастись, а выйди ему навстречу с боем, то однозначно погибнуть.
Казалось, что незримая стена окружала гигантского ящера, но не твердая как камень, а вязкая словно болотная топь. Драконий клич не относился к Виктусу, но даже ему с трудом удалось заставить себя продвинуться дальше и преодолеть оставшееся расстояние.
Ситуация изменилась слишком резко, чтобы ее полностью осознать за такой короткий промежуток времени, еще час назад его сопровождал волк со смешным голосом, которого трудно было воспринимать всерьез. А сейчас он приближался к монстру, не имевшего ни малейшего понятия о жалости и милосердии. Ощущение угрозы, исходившей от дракона, вдруг показавшего свою истинную природу, было так сильно, что казалось проще будет умолить разбушевавшийся вулкан.
Три плохо организованных колоны, человек по тридцать в каждой вышли из ворот и направились к ним. Когда до дракона оставалось не больше ста шагов, лорд, шедший вместе с одной из колонн, подал сигнал перестроиться. В первых и последних рядах находились оставшиеся паладины, наемники и самые опытные из ополченцев, на которых командиры могли положиться, они являлись опорой для остальных.
Рев дракона оказал одинаковое воздействие на всех кто там находился, сколь храбры бы люди не были, перенести такое не заметив, было невозможно. Отряд сбился с шага, словно все солдаты разом запнулись, их ряды смешались. Некоторые стали озираться по сторонам, ища возможность сбежать, большинство же просто встало как вкопанные, несколько секунд казалось, что все они полностью предадутся панике и разбегутся. Но, сказания о людях, что могли сражаться с драконами не лгали, редко, но такие попадались. Первыми опомнились ветераны, крепким словом и не менее крепкими ударами они привели в чувство остальных, в конце концов, здесь были люди этого самого города, в котором жили они и их семьи. Крошечная армия восстановила свои порядки и, пусть не так уверенно как раньше, продолжила свое наступление.
- Что ты так долго? Или хочешь, чтобы я вступил в битву с этими людьми? - только что подошедший Виктус не сразу понял, что эти слова обращены к нему. Не дождавшись ответа, дракон повернул длинную и шею и посмотрел на своего... теперь, пожалуй, подопечного. Подавляющее все эмоции чувство угрозы ослабло, и к парню вновь вернулась способность мыслить. Дракон снова запечатал внутри себя выпущенные на свободу силы, став, как и при первой встрече, просто большим ящером.
- Нет, я готов, можем уходить, - выдавил из себя Виктус.
- Тогда полезай на спину.
Подождав пока парень вскарабкается ему на спину, дракон резко оттолкнулся от земли и взмахнул крыльями, поднимаясь в воздух. Набирая высоту пролетел над остановившейся армией, затем сделал несколько кругов над городом, и полетел на юг, оставив людей слать проклятия ему во след.
До логова дракона летели всего пару дней - в этот раз дракону не было необходимости вести поиски. Сделали только несколько остановок – после последних событий, Виктус раздумал умирать голодной смертью, да и вообще умирать ему больше не хотелось. Во время отдыха, попутчик дракона пытался охотится, или пробавлялся съедобными растениями и грибами.
Оставлять его, дракон вроде пока не собирался и парню было интересно, что тот задумал.
Как-то, во время одного привала, между человеком и драконом произошел разговор.
Когда-то, в этом месте жили люди, местами еще стояли остовы полуразваленных зданий, кое-где можно было заметить, что земля раньше обрабатывалась, Виктусу это место напомнило, то же самое где он жил раньше. Правда, это было слишком давно, чтобы вызвать какие-то неприятные чувства. Без единой мысли, парень развел костер из остатков чьего-то прежнего дома.
- Не твоя работа часом? – спросил Виктус дракона, показав на разруху вокруг.
Надо заметить, что как только дракон получил желаемое, его характер немного улучшился, теперь, по крайней мере, он отвечал на вопросы почаще.
- Нет, это работа твоих собственных собратьев, - ответил дракон, устроившийся напротив Виктуса и наблюдавший как горит пламя костра. – Подобные бессмысленные разрушения, меня не привлекают уже очень давно.
Избавившись от апатии посредством сильнейшего стресса, Виктус теперь ощущал жгучее желание поговорить, долгое время будучи лишен нормального человеческого общества, он теперь не испытывал стеснения разговаривая с драконом, к несчастью для последнего.
- Ты же дракон, о твоих сородичах ходят легенды, как о самых великих бедствиях, которые могут только постигнуть род человеческий.
- Не буду скрывать, что часто я имел дело с людьми, пожалуй, стоит еще поискать другого дракона, который понимал бы вас лучше меня. Каждый сам решает быть ему бедствием на службе Белиара, или даже защищать порядок на стороне Инноса.
- Да, ты говорил об этом, значит, ты служишь богу Закона?
- Я вообще никому не служу.
- Тогда зачем ты вообще живешь, что-то тебя же беспокоит? Но только что еще остается, если ни Закон, ни Хаос, ни Равновесие ты не признаешь? Неужели есть еще сила, которая им не уступает.
- Что остается?.. Какая еще сила?.. Вы, люди, часто бываете такими ограниченными, - проворчал дракон.
- Ну просвети меня тогда, мудрый дракон, - с вызовом отозвался Виктус.
- Хочешь совета? Обратись за этим к Инносу, люди ближе всего именно к нему, каждый из вас в глубине души желает надежности, стабильности и порядка. Такими вы созданы.
- Ты не прав.
- Раз не хочешь принимать моих слов, то и не спрашивай меня ни о чем, - нотка раздражения послышалась в голосе дракона, парень почувствовал, что понемногу перегибает палку.
- Тогда просто ответить, что важно для тебя, ты можешь?
- Ты хочешь стать особенным? Единственным из рода человеческого, который знает великую истину поведанную ему драконом? - на драконьей морде было очень странное выражение, потом до Виктуса дошло что над смеялись.
- Я только хочу услышать твой ответ.
- Хорошо, не иди против себя.
Теперь очередь смеяться выпала Виктусу.
- А куда мне идти? К людям? К оркам? Попроситься в монастырь или идти возделывать землю?
Ящер вздохнул, причем довольно громко и по-человечески.
- Вот в этом и есть твоя проблема - ты сам не знаешь, чего хочешь. Я живу следуя своей заложенной стихией природе. Каждый должен поступать также, поэтому, я и не могу сказать тебе "куда идти". За мной ты следовать не сможешь.
- Почему?
- Ты никогда не станешь частью этого мира, как я. Конечно, ты можешь пойти против себя, но в конце такого пути ты найдешь только разочарование и осознаешь бессмысленность прожитой жизни. - дракон обдумал что-то и добавил, - такое и с моими родичами бывает, когда те соглашаются на служение одному из Трех братьев.
- Вот еще тебе пара примеров, - продолжил дракон. - Взгляни на звезды, как они зажигаются и гаснут, на Солнце, которое ежедневно обходит землю, почувствуй ветер.
- Все это я вижу и чувствую каждый день.
- Ты опять меня не понял, - казалось, что дракону нравиться показывать Виктусу недалекость его ума, - все это следует своей природе, подчиняется Закону, придавшему форму миру в котором мы живем.
- А как же тогда драконы? Кажется, ты говорил, что вы не связаны с богами.
- Я же разговариваю с тобой, хотя, ни дракон, ни тем более волк не могут говорить с человеком.
- То есть ты не связан законами Инноса, - до парня начало доходить.
- Угадал, в основе всего одни и те же стихии, боги по своим правилам создали именно такой мир. У них есть власть над веществом этого мира и, как следствие, некоторая связь с породившими нас стихиями... - ящер замолчал, видимо раздумывая, стоит ли рассказывать больше. - Также существуют предметы созданные богами которые могут воздействовать непосредственно на нас, именно это и является причиной по которой я нахожусь здесь и беседую с тобой. Глаз Инноса, если быть точнее. Могущественный амулет, как вы люди называете такие вещи, его силу может питать лишь объединенная магия Трех, ну... или кровь из сердца дракона, которая тоже ее содержит. Говорят, что он защищает своего владельца от опасности, но главная его особенность, это способность заставить дракона говорить против его воли и о таких вещах, которые человеку знать не положено. Время буйства стихий давно уже прошло, даже я, всего лишь потомок первых драконов видевших мир, до того как он обрел свою окончательную форму. Мой род постепенно мельчает, понимание мира уходит, но существует еще двое драконов, знания которых не уступает знаниям Трех.
- А зачем тогда Иннос создал кольцо которое ты искал?
- Это не он его создал, а его брат, когда они начали войну между собой. Белиар, Владыка ночи. Зачем? Знает только он. Могу только предположить, что кольцо предназначалось его Избранному, за которым, как он думал, пойдем мы, драконы. Кольцо Белиара подавляет магию Глаза Инноса, если окажется рядом с ним.
- А... - начал парень.
- Иди спать, мне надоело отвечать на твои вопросы.
- Ты так и не ответил на мой вопрос куда мне идти.
Виктус ожидал: "Я же сказал тебе идти спать". Но дракон ответил иначе:
- Значит ты все-таки хочешь, чтобы я сказал тебе что делать? В чем смысле твоей жизни? Слушай.
- Твоя судьба одиночество, ты никогда не найдешь тех кто останется рядом с тобой, обойди целый мир, но ты так и останешься одиноким. Ты думаешь про себя, что сломлен и больше не хочешь жить. Но когда встретишь опасность, ты не станешь покорно ждать смерти. Камень, палка что угодно, с оружием в руках ты пойдешь навстречу всему что преградит тебе путь. Однажды, ты окажешься слабее, тогда ты умрешь. Вот и весь твой путь.
Слова дракона прозвучали приговором.
- Значит ты сделал мне пророчество? Что мне мешает теперь изменить его. Завести семью, друзей...
- Можешь попробовать, но ты поймешь, что это все чуждо тебе. Родства ни с кем ты не почувствуешь. Такова твоя природа.
Костер давно уже был забыт, от яркого пламени освещавшего поляну, осталось только тусклое красное мерцание. Виктус молча поднялся, разминая затекшие суставы, и положил несколько сломанных досок на горячие угли.
- Даже так? – неожиданно с вызовом спросил Виктус. - Дракон, говоря твоим языком, моей природой было выживать и остаться человеком. Многие годы, меня окружали орки, а немногочисленные люди вокруг были рабами. Так орки следовали своей природе - быть сильными и уважать силу. Первого я лишился вскоре после побега, а второе для меня никогда не было важным и теперь не станет.
Но весь пыл разгорячившегося человека, не оказал никакого впечатления на дракона, только вновь посмешил:
- Теперь думай, прежде чем спрашивать. Когда не хочешь решать сам, решают за тебя. Нет такого слова, от которого станет жить легко и просто.
- И, я вижу что ты достаточно отдохнул? Я хочу сегодня же вернуться в свой дом и рассчитаться с тобой.
- Мне ничего не нужно, - глухо отозвался парень.
- Что тебе нужно, меня тоже не волнует, - сказал дракон и Виктус понял, что запас терпения ящера на исходе. - Долг есть долг.
Остаток пути, а он занял всего-навсего какие-то четыре часа, пролетели быстро, домом дракона оказалась пещера на вершине высокой горы. Уже рассветало, и у подножия Виктус разглядел крошечные дома и возделанные поля.
Пройдя примерно двадцать шагов по коридору, он оказался в большом круглом зале. Освещался он только солнечным светом, что проникал сквозь отверстие в потолке и трудно было что-либо разглядеть, но дракон дыхнул огнем и Виктус увидел лежавшие в пещеры целые груды драгоценностей: монеты, браслеты, ожерелья, много других безделушек сделанные из золота, серебра, с камнями и без. Здесь находились предметы из самых разных земель, оружие Нордмара и Миртаны, даже одна драгоценная статуя Белиара сделанная в Варранте. Чувствовалось, что собирались эти сокровища очень и очень долго. Все это время, дракон внимательно смотрел на Виктуса, желая увидеть какое впечатление произведут на него его богатства. Тот, правда, смотрел без особого интереса.
- Все что ты видишь перед собой, все кроме Кольца, возьми себе все, что тебе понравилось.
Парень грустно улыбнулся.
- Как ты расщедрился, надо же, дракон раздает свои богатства, что же ты такого знаешь, раз кольцо тебе так дорого. Но что мне делать с твоим золотом? Хочешь, чтоб меня убили? Я не знаю, где мои родные и теперь у меня нет друзей, мне не к кому с этим идти.
- Тогда чего ты хочешь, хоть ты и человек, но я чувствую себя в долгу перед тобой, - с заметным облегчением сказал дракон.
- Просто отнеси меня хоть куда-нибудь, и мы будем в расчете...
Ящер ударил лапой по каменному полу, дрожь прошла по стенам и потолку и, казалось, дошла до самого основания горы.
- За тот день, что я провел в городе, у тебя сложилось неверное мнение о драконах. Так послушай, что я тебе скажу - я почти бессмертен, богаче любого короля людей, мне некого бояться в этом мире, и я видел слишком много и прожил слишком долго, чтобы начать бояться. Ты, ничтожный человек, которого я могу убить одним движением когтя, и даже если ты проживешь всю жизнь, сколько тебе положено, то для меня это не срок. Ты нищий, у которого за душой нет ничего. И неужели тебе это нравится? Право слово, я не знаю, как к тебе относится, то ли ты слишком умный, то ли жалкий идиот и неудачник, - дракон замолчал на мгновение. - Хочешь, я помогу захватить тебе небольшую страну? Ты станешь ее правителем.
- Ты? В одиночку?
- При желании я могу поднять целую армию.
- Ты готов убивать столько людей...
- Мне вообще нет дела до людей, если твои сородичи будут умирать тысячами, для меня ничего не изменится. Но за мной есть долг. Если у тебя есть враг, которого ты ненавидишь, пусть это будет целый народ, только скажи мне и его не станет.
- Кольцо так много для тебя значит?
- Помнишь, я тебе говорил - есть вещи, которые человеку знать не положено. Да, отчасти дело в кольце, но у него теперь своя судьба, и теперь дело будет за другим. Я несколько веков искал его ... но дело не только в кольце, ты, наверное, не понимаешь, как мало вещей по-настоящему для меня значат. И человеческие жизни точно не входят в их число.
Напряжение державшее Виктуса все время от момента бегства от орков вдруг исчезло.
- Теперь ты говоришь иначе, не так как вчера. Ты сказал, что мне все равно уже ничего не поможет, и ни кого у меня не будет. А теперь предлагаешь богатство, власть. Зачем? Ты прав, я не знаю чего хочу… Хотя нет, - будто прислушавшись к самому себе, Виктус продолжил. - Теперь я хочу просто жить.
Ни с того, ни сего, дракон разгреб кучу драгоценностей рядом с собой, под не ней, прямо на каменном полу, лежала магическая руна.
- Пока мое терпение не истощилось окончательно, оставим все как есть. Когда поймешь, чего сам хочешь, - дракон подтолкнул небольшой камень к пареньку. - То призови меня. Я все сделаю. Этот камень - руна, которая способна призвать дракона. Меня. Один раз.
Парень поднял камень - черный с белым рисунком из сплетающихся в странный узор линий.
- Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть.
Последнее редактирование модератором:
.
Коли я становлюсь признанным специалистом по охоте на краулеров, то почему бы мне не подумать теперь и об их одомашнивании? 
С одной стороны – хороший, живой язык, замечательная задумка, с другой… начавшая где-то с середины хромать и в конце окончательная рухнувшая реализация. И автора хочется даже не критиковать, а слегка отодрать за уши: ведь мог же, но что же недоработал-то?