Дикарь
★★★★★★★
Модератор
- Регистрация
- 17 Апр 2007
- Сообщения
- 7.281
- Благодарности
- 9.050
- Баллы
- 1.415
А вы знали, зачем Василию нужны старинные монеты?
Скачать FB2
Старинные монеты для Василия
— Тебе ещё нужны старинные монеты? — спросил молодой наёмник, задержавшись на пороге комнаты.
— Конечно! Давай их сюда! — обрадовался Василий.
Наёмник вернулся к управляющему поместьем Онара и, порывшись в кошеле на поясе, извлёк несколько потемневших от времени металлических кругляшей. Василий протянул руку. Пальцы его чуть заметно подрагивали.
— Ты обещал по пять полновесных золотых за каждую, — напомнил управляющему наёмник.
— Конечно, ты их получишь! — с нетерпением ответил тот и лишь после этого вожделенные кусочки металла легли на его раскрытую ладонь.
Рассчитавшись с наёмником, Василий принялся разглядывать добычу, пряча в редкой бороде блаженную улыбку. Монет было пять. Три из них оказались сплошные, а две имели посередине квадратные отверстия. Эти были жёлтого цвета. Судя по зеленоватому налёту — из сплава меди с каким-то другим металлом. Ещё две — вероятно, серебряные — почернели от времени. Последняя монета была из красноватого золота, но по весу меньше тех, которые чеканил король Робар Второй. Впрочем, будь она вдвое тяжелее, простоватый наёмник всё равно отдал бы её управляющему, поскольку пять золотых в любом случае больше одного.
К сожалению, не все наёмники были столь наивны. Некоторые понимали истинную ценность отчеканенных в незапамятные времена монет...
— Эй, Василий! — раздался вдруг властный оклик.
— Да, господин Онар! — отозвался управляющий, быстрым движением спрятав монеты.
— Подойди сюда, — приказал вошедший в комнату владелец поместья и уселся в своё любимое кресло.
Василий приблизился и склонил голову в ожидании хозяйских распоряжений. Онар — полный немолодой человек с расползшейся на половину головы плешью — окинул его взглядом заплывших бесцветных глазок.
— Вот скажи, Василий, разве я мало тебе плачу?
— Нет, господин! Я очень доволен, — забормотал озадаченный таким началом разговора управляющий.
— Тогда почему ты одет как голодранец? Посмотри на себя! Из приличной одежды на тебе только мой старый жилет. Он хорошо выглядит, потому что я его почти не носил — он у меня уже десять лет назад на животе не застёгивался. Но всё остальное! Штаны на чём только держатся, у рубахи рукава потёртые, уже насквозь просвечивают... А ботинки! Да в них только навоз в овчарне чистить, а ты по дому ходишь, купцов встречаешь и с самим генералом Ли разговариваешь! Наёмники вон уже шепчутся, будто я жалею денег даже на самых преданных людей. Того и гляди, откажутся защищать усадьбу. И что тогда? — сложив короткие толстые пальцы на объёмистом брюхе, принялся отчитывать управляющего Онар.
— Вроде приличная одежда, грех жаловаться. Да и зачем мне наряжаться? Я же то в поле, то к пастухам, то к дровосекам... Как раз в пору такая одежда, — попытался отговориться Василий.
— Нет уж, ты меня не позорь! — отмахнулся от его оправданий землевладелец. — Чтобы завтра же купил себе что-нибудь приличное. Вот тебе сто золотых сверх обычной платы. Бери, заслужил! Мне сказали, что ты даже по ночам от моих сундуков с добром не отходишь, чтобы наёмники ничего не стащили. Все бы мои работники были такими как ты!
Приняв увесистый кошель, Василий рассыпался в благодарностях. Однако и после этого нашёл, что возразить хозяину.
— Завтра не получится. Эрол передал, что его недавно ограбили разбойники и испортили весь товар. Теперь ему придётся закупать всё заново, так что к нам он заглянет дня через три-четыре, не раньше. Да и то, если нога заживёт, — виновато, словно это он был в числе тех грабителей, ответил управляющий.
Онар поморщился, будто съел что-то кислое.
— Ладно, Белиар с тобой, — проворчал он. — Но через четыре дня чтоб выглядел прилично! Понял?
— Да, господин, — поклонился Василий.
— Всё, ступай, старый оборванец! И скажи там кому-нибудь, чтобы подали вина.
Василий вновь склонил голову в знак того, что услышал приказ, и скоренько ретировался.
Отловив на лестнице недавно нанятую служанку по имени Велайя, он передал ей пожелание Онара, а сам поспешил в свою каморку. Тщательно запер за собой дверь, снял с шеи висевший на цепочке ключ и открыл сундук, который стоял в углу. Достал из него мешочек с золотом, пересыпал в тот, который получил от Онара, и удовлетворённо взвесил в руке.
— Теперь точно должно хватить. Нужно только найти этого шныжьего сына Каледа, — пробормотал Василий себе в бороду.
Наёмник Калед обнаружился на кухне Теклы. Он в компании ещё двух, по мнению управляющего, дармоедов — Ярвиса и Волка — жрал мясную похлёбку и запивал её кислым пивом. Остановившись сбоку, Василий привлёк его внимание и кивнул в сторону двери.
— Подожди там, сейчас доём и приду, — ответил на его знаки Калед — смуглый детина с грубыми чертами лица.
Василий, подавив вспыхнувшее в душе негодование, вышел наружу. Он присел на скамейку перед кузницей и принялся следить, как Беннет с подмастерьем размеренно охаживают молотами раскалённую докрасна железную заготовку. Кузнецы дважды нагревали её в горне и успели придать куску металла хорошо различимые очертания топора, когда Калед, наконец, соизволил вылезти из-за стола.
— Ну? Чего хотел? — буркнул он, остановившись перед Василием и загородив широченными плечами клонившееся к вершинам гор солнце.
— Та монета... она всё ещё у тебя? — стараясь скрыть волнение, спросил управляющий.
— Ну, допустим.
— Я принёс золото.
— Хорошо, гони двести пятьдесят робариков, и она твоя.
— Двести пятьдесят?! Ты же в прошлый раз просил двести тридцать! — возмутился Василий.
— Так то в прошлый раз было. Всё дорожает... — вздохнул наёмник.
— Но у меня только двести тридцать! Больше нет.
Калед при этом известии закатил глаза к небу, словно призывая Инноса в свидетели человеческой непонятливости и своего долготерпения.
— Я же сказал, что эта ценная старинная вещь стоит двести пятьдесят и ни монетой меньше, — ровным голосом произнёс наёмник, выделив голосом слова «ценная» и «старинная».
— Ну, может, я могу ещё как-то... — пробормотал управляющий.
Калед хмыкнул и поскрёб заскорузлой пятернёй затылок, заросший жёсткой чёрной шевелюрой.
— Пожалуй, можешь, — решил он. — Видишь вон ту подёнщицу? Нет, не эту старую рухлядь! Ту, что сено овцам задаёт.
Василий, понял, о ком идёт речь, и кивнул.
— Можешь устроить так, чтобы она сегодня после заката ждала меня возле сгоревшей овчарни? Ломается, мерзавка... Поможешь — отдам тебе монету за двести золотых. По рукам?
— Я посмотрю, что можно сделать, — пробормотал управляющий, тяжело вздохнул и направился к указанной наёмником батрачке. При этом лицо его волшебным образом изменилось, сменив виновато-растерянное выражение на властное и решительное, спина выпрямилась, а походка стала твёрдой и уверенной. Теперь это был не робкий проситель, а полновластный управляющий поместьем, второй человек после самого Онара, его правая рука и недреманное око.
Глядя ему вслед, Калед только головой покачал. И непонятно, чего было больше в этом жесте — восхищения или осуждения.
***
Крик филина, который прозвучал где-то поблизости, разнёсся по всему лесу, погружённому в темноту ночи. Василий вздрогнул и замер на месте. Кажется, он забрал слишком далеко в чащу, стараясь подальше обойти проклятый склеп на старом кладбище. Как бы не вышло худо...
Недоброе предчувствие вскоре оправдалось. Через пару сотен шагов Василий услышал сердитое сопение и тяжёлую, но при этом мягкую поступь. Мракорис! От зверя его отделяли лишь кроны нескольких хвойных деревьев, росших близко друг к другу.
Василий ощутил острую звериную вонь. Он застыл как вкопанный, стараясь не дышать. Иннос всемогущий! Кажется, это всё. Сейчас хищник раздвинет колючие ветки и... Это расплата Василию за то, что обманывал хозяина (пусть и по мелочам), постоянно прижимал работников с оплатой, а сегодня ещё и толкнул в грубые наёмничьи объятия бедную девушку, буквально принудив её отправиться на свидание под угрозой немедленного изгнания из поместья и голодной смерти...
Мракорис потоптался на месте, вздохнул, словно уставший, разочарованный в жизни человек, а потом шаги его стали удаляться. Василия спас лёгкий ветерок, который тянул со стороны зверя и сносил в сторону запах человечьего страха. Однако управляющий ещё долго стоял без движения, стараясь усмирить бешено колотившееся сердце и убедиться, что хищник точно ушёл и не вернётся.
Наконец, управляющий позволил сделать себе робкий шажок назад и пятился до тех пор, пока не наткнулся спиной на холодный камень скалистого обрыва. Он стеной нависал над лесом, ограничивая владения Онара с восточного направления.
Василий двинулся вдоль подножия обрыва, то и дело замирая на месте и прислушиваясь. Вскоре он увидел впереди огонёк, тускло мерцавший сквозь кусты и низко свисающие ветви деревьев. Стало видно, что это факел, который освещал вход в небольшую пещеру.
Под гулкие удары сердца, которое вновь забилось как при встрече с мракорисом, управляющий вступил под своды подземелья. Правда, с первых шагов стало понятно, что оно обитаемо — у стены были сложены тюки с сеном, несколько охапок дров и ещё какой-то хлам. А глубже, где проход заворачивал в сторону, горел второй факел.
Василий сделал ещё несколько шагов и резко остановился, вскидывая руки в примиряющем жесте.
— Сагитта, это я!
— Василий? А мне показалось, что опять кто-то из беглых каторжников... — произнесла высокая стройная женщина и погасила магическую молнию, готовую сорваться с её пальцев. — Проходи.
Она проводила ночного гостя в жилую часть пещеры. Здесь весело потрескивал камин, дым из которого вытягивался сквозь подземные пустоты. Вокруг громоздились книжные шкафы, а у дальней стены расположился основательно сработанный алхимический стол. Выстроившиеся на нём реторты и колбы отражали огонь камина, придавая всему помещению загадочный и даже слегка зловещий вид.
Сагитта, которую в этой части острова знали под прозвищем травяной ведьмы, крепко обняла гостя. Потом вырвалась из его рук, отступила назад и опустилась в стоявшее возле очага кресло. Оно выглядело не так роскошно, как любимый предмет мебели Онара, но, пожалуй, было даже удобнее.
Василий, пожирая её глазами, остановился напротив.
— Как наши дела? Есть что-нибудь? — с надеждой спросила ведьма.
— Вот... — выдохнул управляющий и протянул ладонь.
Сагитта сгребла с его дрогнувших, словно от удара молнии, пальцев старинные монеты и принялась их жадно рассматривать. Первые пять не особенно её заинтересовали, но шестая — толстый тускло поблескивавший кругляш, покрытый непонятными символами — вызвал оживление травяной ведьмы. Это была именно та монета, которую Василий с таким трудом добыл у Каледа.
— Это определённо письменность древних зодчих, — внимательно разглядывая вычеканенные на золоте знаки, сказала Сагитта.
— То, что надо? — с надеждой спросил Василий.
— Надеюсь. Спасибо тебе, — подняла она на взволнованного управляющего большие, таинственно замерцавшие в полумраке пещеры глаза.
— Сагитта! — простонал он, упав перед ведьмой на колени и прижавшись к её затянутым плотной тканью коленям. — Ну когда же? Когда?! Сколько мне ещё ждать? Что ещё сделать?
Сагитта нежно провела ладонью по всклокоченным волосам Василия, вытащила запутавшийся в них листок и бросила его в камин. Управляющий невольно проследил взглядом за тем, как тот опустился на раскалённые уголья, скорчился, почернел, на мгновение вспыхнул и превратился в мерцающий призрак, огненное подобие самого себя.
Ведьма вздохнула.
— Не знаю, милый. Ты и так делаешь всё, что можешь. И даже больше, — прошептала она. — Однако мы должны ещё подождать. Надеюсь, осталось уже недолго.
— Но почему?! Почему ты отказываешь мне? — простонал Василий.
— Поверь, так надо. Мы пока ещё не можем быть вместе, — с грустью ответила Сагитта.
— Я верю тебе, но... В чём причина? Объясни, наконец!
Ведьма ненадолго закрыла глаза и вновь вздохнула. Василий, как заворожённый, глядел в глубокий вырез её платья.
Но вот она тряхнула выкрашенной в странный красноватый цвет чёлкой и, словно приняв нелёгкое решение, прямо взглянула управляющему в лицо.
— Ну, хорошо. Я расскажу... Правда, боюсь, ты не поверишь.
— Не поверю? Тебе?! — изумился Василий.
— Всё это настолько невероятно, что... Впрочем, решай сам. Дело в том, что я заколдована, — доверчиво глядя на несчастного управляющего огромными печальными глазами, сказала ведьма.
— Заколдована?
— Да. Это всё один старый маг воды. Много лет назад я встретила его в горах неподалёку. Он исследовал остатки каких-то древних сооружений. Я стала приносить ему еду, а он учил меня разбирать письмена древнего народа. Ну и ещё он... — запнулась Сагитта, потупив ресницы.
— Что? Что он?! Скажи! — взмолился Василий.
— Этот гнусный старикашка воспылал страстью. Я тогда была совсем юной и не сомневалась, что достойна лучшей доли. Мечтала встретить кого-нибудь... кого-то вроде тебя. Поэтому я ему отказала и наговорила много лишнего. Он так разозлился, что позабыл о своём равновесии и данных Аданосу обетах. И проклял меня, — проговорила Сагитта и спрятала лицо в ладонях.
— Проклял?!
— Да. Он прочитал какое-то заклинание, и всю меня охватило голубое сияние. А этот старый негодяй сказал, что если я хоть раз уступлю страсти какого-нибудь мужчины, то тотчас же превращусь в волчицу. Навсегда! — прошептала ведьма и разрыдалась.
— Негодяй! — раненым мракорисом взревел Василий и вскочил на ноги. — Я убью его! Скажи, где эта старая тварь? Как мне его найти?
— Никак. Он умер, — всхлипнула Сагитта. — И больше никто не может снять его проклятье!
— Как же так? И что теперь... — разом сник Василий, но тут же вновь вскинул голову. — А монеты? Зачем они?
— Я долго изучала каменные книги древних зодчих и, кажется, нашла способ снять проклятье. Надо провести обряд, для которого и нужны эти монеты.
Покинув кресло, Сагитта шагнула к шкафу и положила руку на корешок какой-то древней книги, словно призывая её в свидетели своей правоты.
— Сколько всего их требуется для обряда?
— Двадцать четыре. Большая часть у меня уже есть. Осталось найти ещё несколько.
— И тогда мы...
— Да! Во всяком случае, я надеюсь... почти уверена.
— Что значит «почти»? — с подозрением спросил Василий, чувствуя, как захолонуло в груди.
— Ну, есть небольшая вероятность, что я ошиблась. Всё-таки язык зодчих я знаю не слишком хорошо... Нет, всё обязательно получится! — прервав себя на полуслове, решительно встряхнула чёлкой Сагитта.
— Но если... — начал Василий.
— В любом случае, это единственная наша надежда, — прижав ладонь к его губам, вздохнула ведьма. — Всё, милый, тебе пора идти! Только будь осторожен. Я никогда не прощу себе, если с тобой что-то случится, — нехотя отстранила она влюблённого управляющего, который невольно потянулся к ней.
Он сожалением опустил большие сильные руки и отступил на шаг.
— Вот, выпей это, — сказала Сагитта, взяла со стола склянку с зелёной жидкостью и протянула её Василию.
— Зелье скорости? — грустно улыбнулся он. — Чтобы убрался быстрее?
— Глупый! Чтобы невредимым добрался до усадьбы и поскорее вернулся ко мне снова!
***
Проводив Василия до выхода из пещеры, Сагитта жарко поцеловала его на прощанье и не двигалась с места до тех пор, пока стремительно двигавшийся силуэт не скрыла предрассветная тьма.
Затем ведьма вернулась в пещеру. Она бросила жадный взгляд на принесённые Василием монеты, что тускло поблёскивали на краю алхимического стола. Но, сделав над собой видимое усилие, повернулась к стоявшей в углу коробке и достала из неё большой кусок мяса — часть вчерашней платы кого-то из охотников за лечебные зелья. Держа его на вытянутой руке, чтобы не запачкать платье, Сагитта вышла из пещеры и направилась в чащу леса, навстречу волчьему вою и рычанию. Похоже, темнота и доносящиеся из зарослей звериные голоса её не особенно беспокоили.
Назад она возвратилась, когда уже занимался рассвет. Войдя в пещеру, сразу же бросилась к столу и сгребла монеты. Затем просунула свободную руку за книжный шкаф. Что-то громко щёлкнуло, раздался приглушённый слоем камня скрип, и часть стены плавно отъехала в сторону, открывая узкий проход. Сагитта засветила магический огонёк и шагнула внутрь.
Через полсотни шагов по узкому проходу ведьма остановилась перед круглой каменной плитой. Она напрочь перекрывала дальнейший путь вглубь подземной толщи. Было заметно, что изваявшие её мастера не поскупились ни на качественный материал, ни на защитные заклинания. Среди сложного узора, покрывавшего поверхность плиты, выделялись двадцать четыре отверстия, расположенные по кругу. Почти все они были заняты кусочками металла, в которых легко можно было опознать старинные монеты. Лишь три отверстия зияли пустотой.
Сагитта разжала ладонь, в которой держала очередной подарок Василия, и выбрала ту монету, которую он выкупил у Каледа. Попытка вставить её в первое из незанятых отверстий на плите ни к чему не привела — камень остался безучастен, а монета легко выпала обратно. Но ведьма не отчаивалась — она сунула её в следующее гнездо, и то в ответ благодарно засветилось мягкими красноватыми лучами. Золотой кругляш прочно вошёл в отверстие и словно слился с камнем. Красные лучи погасли.
— Ещё две монеты, и я узнаю твои тайны, Зелина из Яркендара... — прошептала Сагитта, глядя на каменную дверь сияющими глазами.
Для очистки совести она попробовала вставить в два свободных отверстия остальные монеты, но те, как и ожидалось, не подошли. Ведьма небрежно швырнула ненужные кругляши на пол прохода, где уже валялось немало подобного хлама.
Ничего! Василий, который благодаря Сагитте прославился на весь Хоринис как страстный коллекционер древних монет, рано или поздно отыщет недостающие части ключа к тайнику яркендарской волшебницы, казнённой тысячи лет назад. А уж сильное приворотное зелье, которое она подмешивает Василию в ускоряющий напиток, Сагитта может варить к каждому его приходу. До тех пор, пока это будет нужно.
***
Война пришла на земли Онара внезапно, хлынув через горный проход из Рудниковой Долины волосатым, ощеренным острым железом потоком.
Паладины лорда Хагена изрядно проредили орочью орду в битве на Верхних пастбищах, но сами полегли едва ли не поголовно. А порождения Белиара, которых осталось ещё немало, рассыпались по дорогам, полям и рощам наиболее населённой части острова. Они разграбили окрестные фермы и дошли до самых городских стен. О том, держится ли Хоринис или уже пал, говорили по-разному. Однако усадьба Онара, огороженная крепким частоколом, который обороняли наёмники Ли, местные охотники и прочий боевитый люд, стала для волосатых костью в горле. Как и монастырь Инноса, обитатели которого без разговоров жгли орков магическим пламенем, как только те показывались в виду монастырских стен.
Василий ещё осторожнее, чем прежде, пробирался через ночной лес к пещере Сагитты. Чтобы оказаться здесь, ему пришлось тайно, с риском для жизни покинуть осаждённую орками усадьбу, а потом мясным жуком проползти по жухлой осенней траве мимо вражьих застав. Лишь оказавшись в самой чаще леса, управляющий вернул себе человеческий облик и, что было духу, припустил в сторону жилища возлюбленной. Свиток превращения в мясного жука у него был только один, но о том, как будет возвращаться в усадьбу и нужно ли ему это вообще, Василий не думал.
Вопреки обыкновению, факелы у входа не горели. Вокруг было темно, тихо и пусто. Неужели проклятые орки нашли убежище травяной ведьмы?
— Только не это! Иннос, защити её! — прошептал Василий и решительно шагнул во тьму пещеры.
Ощупывая ладонями неровные стены, он стал пробираться вглубь жилища Сагитты. Спереди по-прежнему не пробивался ни единый луч света, однако до уха управляющего донёсся какой-то странный звук — что-то вроде негромкого хруста и потрескивания. Может быть, это трещат дрова в камине, а света не видно, потому что Сагитта повесила занавесь из плотной ткани или шкур?
Василий вытянул вперёд руки, чтобы вовремя обнаружить преграду и отодвинуть её в сторону.
— Сагитта! — негромко позвал он. — Ты здесь? Это я, Василий!
Ладони нащупали лишь пустоту, а под ноги подвернулся какой-то предмет, Василий споткнулся и едва не упал. Помянув демонов Белиара, он зашарил в поясной сумке и достал один из факелов, которые Эрол заказывал у городского алхимика Константино и продавал по всему острову. Нетерпеливо сорвал предохранительную обёртку, и пещеру озарило яркое алхимическое пламя...
Снизу в лицо Василия уставилась серая волчья морда, на полу перед которой лежала недогрызенная кость.
— Сагитта? — не веря своим глазам, прохрипел Василий. — Но как? Кто... Неужели орки? Или какой-нибудь проклятый дезертир?!
Волчица ничего не ответила, всё так же, с опаской и недоверием, глядя на человека.
Василий упал на колени и протянул к ней руки.
— Сагитта, девочка моя! Иди ко мне!
Волчица попятилась и угрожающе вздёрнула верхнюю губу, показывая клыки.
***
Когда ночь кончилась и над Хоринисом взошло солнце, далеко к югу от него можно было увидеть необычный корабль. Не очень большой, лёгкий и совершенно белый, словно его паруса были сотканы из облаков, он быстро нёсся в сторону Южных островов. Встречный ветер перед кораблём стихал, менял направление и послушно раздувал паруса, толкая судно к цели. Крутые волны под резным форштевнем успокаивались. Матросов на палубе видно не было, но корабль уверенно держал курс.
Вот дверь в высокой кормовой надстройке распахнулась, и оттуда показалась Сагитта. Она остановилась у борта, держась за белоснежный леер. Ведьма улыбалась, сияющие счастьем глаза с радостным ожиданием оглядывали горизонт. Вслед за ней на палубу выбрался мужчина. Но это был не Василий...
— Тебе ещё нужны старинные монеты? — спросил молодой наёмник, задержавшись на пороге комнаты.
— Конечно! Давай их сюда! — обрадовался Василий.
Наёмник вернулся к управляющему поместьем Онара и, порывшись в кошеле на поясе, извлёк несколько потемневших от времени металлических кругляшей. Василий протянул руку. Пальцы его чуть заметно подрагивали.
— Ты обещал по пять полновесных золотых за каждую, — напомнил управляющему наёмник.
— Конечно, ты их получишь! — с нетерпением ответил тот и лишь после этого вожделенные кусочки металла легли на его раскрытую ладонь.
Рассчитавшись с наёмником, Василий принялся разглядывать добычу, пряча в редкой бороде блаженную улыбку. Монет было пять. Три из них оказались сплошные, а две имели посередине квадратные отверстия. Эти были жёлтого цвета. Судя по зеленоватому налёту — из сплава меди с каким-то другим металлом. Ещё две — вероятно, серебряные — почернели от времени. Последняя монета была из красноватого золота, но по весу меньше тех, которые чеканил король Робар Второй. Впрочем, будь она вдвое тяжелее, простоватый наёмник всё равно отдал бы её управляющему, поскольку пять золотых в любом случае больше одного.
К сожалению, не все наёмники были столь наивны. Некоторые понимали истинную ценность отчеканенных в незапамятные времена монет...
— Эй, Василий! — раздался вдруг властный оклик.
— Да, господин Онар! — отозвался управляющий, быстрым движением спрятав монеты.
— Подойди сюда, — приказал вошедший в комнату владелец поместья и уселся в своё любимое кресло.
Василий приблизился и склонил голову в ожидании хозяйских распоряжений. Онар — полный немолодой человек с расползшейся на половину головы плешью — окинул его взглядом заплывших бесцветных глазок.
— Вот скажи, Василий, разве я мало тебе плачу?
— Нет, господин! Я очень доволен, — забормотал озадаченный таким началом разговора управляющий.
— Тогда почему ты одет как голодранец? Посмотри на себя! Из приличной одежды на тебе только мой старый жилет. Он хорошо выглядит, потому что я его почти не носил — он у меня уже десять лет назад на животе не застёгивался. Но всё остальное! Штаны на чём только держатся, у рубахи рукава потёртые, уже насквозь просвечивают... А ботинки! Да в них только навоз в овчарне чистить, а ты по дому ходишь, купцов встречаешь и с самим генералом Ли разговариваешь! Наёмники вон уже шепчутся, будто я жалею денег даже на самых преданных людей. Того и гляди, откажутся защищать усадьбу. И что тогда? — сложив короткие толстые пальцы на объёмистом брюхе, принялся отчитывать управляющего Онар.
— Вроде приличная одежда, грех жаловаться. Да и зачем мне наряжаться? Я же то в поле, то к пастухам, то к дровосекам... Как раз в пору такая одежда, — попытался отговориться Василий.
— Нет уж, ты меня не позорь! — отмахнулся от его оправданий землевладелец. — Чтобы завтра же купил себе что-нибудь приличное. Вот тебе сто золотых сверх обычной платы. Бери, заслужил! Мне сказали, что ты даже по ночам от моих сундуков с добром не отходишь, чтобы наёмники ничего не стащили. Все бы мои работники были такими как ты!
Приняв увесистый кошель, Василий рассыпался в благодарностях. Однако и после этого нашёл, что возразить хозяину.
— Завтра не получится. Эрол передал, что его недавно ограбили разбойники и испортили весь товар. Теперь ему придётся закупать всё заново, так что к нам он заглянет дня через три-четыре, не раньше. Да и то, если нога заживёт, — виновато, словно это он был в числе тех грабителей, ответил управляющий.
Онар поморщился, будто съел что-то кислое.
— Ладно, Белиар с тобой, — проворчал он. — Но через четыре дня чтоб выглядел прилично! Понял?
— Да, господин, — поклонился Василий.
— Всё, ступай, старый оборванец! И скажи там кому-нибудь, чтобы подали вина.
Василий вновь склонил голову в знак того, что услышал приказ, и скоренько ретировался.
Отловив на лестнице недавно нанятую служанку по имени Велайя, он передал ей пожелание Онара, а сам поспешил в свою каморку. Тщательно запер за собой дверь, снял с шеи висевший на цепочке ключ и открыл сундук, который стоял в углу. Достал из него мешочек с золотом, пересыпал в тот, который получил от Онара, и удовлетворённо взвесил в руке.
— Теперь точно должно хватить. Нужно только найти этого шныжьего сына Каледа, — пробормотал Василий себе в бороду.
Наёмник Калед обнаружился на кухне Теклы. Он в компании ещё двух, по мнению управляющего, дармоедов — Ярвиса и Волка — жрал мясную похлёбку и запивал её кислым пивом. Остановившись сбоку, Василий привлёк его внимание и кивнул в сторону двери.
— Подожди там, сейчас доём и приду, — ответил на его знаки Калед — смуглый детина с грубыми чертами лица.
Василий, подавив вспыхнувшее в душе негодование, вышел наружу. Он присел на скамейку перед кузницей и принялся следить, как Беннет с подмастерьем размеренно охаживают молотами раскалённую докрасна железную заготовку. Кузнецы дважды нагревали её в горне и успели придать куску металла хорошо различимые очертания топора, когда Калед, наконец, соизволил вылезти из-за стола.
— Ну? Чего хотел? — буркнул он, остановившись перед Василием и загородив широченными плечами клонившееся к вершинам гор солнце.
— Та монета... она всё ещё у тебя? — стараясь скрыть волнение, спросил управляющий.
— Ну, допустим.
— Я принёс золото.
— Хорошо, гони двести пятьдесят робариков, и она твоя.
— Двести пятьдесят?! Ты же в прошлый раз просил двести тридцать! — возмутился Василий.
— Так то в прошлый раз было. Всё дорожает... — вздохнул наёмник.
— Но у меня только двести тридцать! Больше нет.
Калед при этом известии закатил глаза к небу, словно призывая Инноса в свидетели человеческой непонятливости и своего долготерпения.
— Я же сказал, что эта ценная старинная вещь стоит двести пятьдесят и ни монетой меньше, — ровным голосом произнёс наёмник, выделив голосом слова «ценная» и «старинная».
— Ну, может, я могу ещё как-то... — пробормотал управляющий.
Калед хмыкнул и поскрёб заскорузлой пятернёй затылок, заросший жёсткой чёрной шевелюрой.
— Пожалуй, можешь, — решил он. — Видишь вон ту подёнщицу? Нет, не эту старую рухлядь! Ту, что сено овцам задаёт.
Василий, понял, о ком идёт речь, и кивнул.
— Можешь устроить так, чтобы она сегодня после заката ждала меня возле сгоревшей овчарни? Ломается, мерзавка... Поможешь — отдам тебе монету за двести золотых. По рукам?
— Я посмотрю, что можно сделать, — пробормотал управляющий, тяжело вздохнул и направился к указанной наёмником батрачке. При этом лицо его волшебным образом изменилось, сменив виновато-растерянное выражение на властное и решительное, спина выпрямилась, а походка стала твёрдой и уверенной. Теперь это был не робкий проситель, а полновластный управляющий поместьем, второй человек после самого Онара, его правая рука и недреманное око.
Глядя ему вслед, Калед только головой покачал. И непонятно, чего было больше в этом жесте — восхищения или осуждения.
***
Крик филина, который прозвучал где-то поблизости, разнёсся по всему лесу, погружённому в темноту ночи. Василий вздрогнул и замер на месте. Кажется, он забрал слишком далеко в чащу, стараясь подальше обойти проклятый склеп на старом кладбище. Как бы не вышло худо...
Недоброе предчувствие вскоре оправдалось. Через пару сотен шагов Василий услышал сердитое сопение и тяжёлую, но при этом мягкую поступь. Мракорис! От зверя его отделяли лишь кроны нескольких хвойных деревьев, росших близко друг к другу.
Василий ощутил острую звериную вонь. Он застыл как вкопанный, стараясь не дышать. Иннос всемогущий! Кажется, это всё. Сейчас хищник раздвинет колючие ветки и... Это расплата Василию за то, что обманывал хозяина (пусть и по мелочам), постоянно прижимал работников с оплатой, а сегодня ещё и толкнул в грубые наёмничьи объятия бедную девушку, буквально принудив её отправиться на свидание под угрозой немедленного изгнания из поместья и голодной смерти...
Мракорис потоптался на месте, вздохнул, словно уставший, разочарованный в жизни человек, а потом шаги его стали удаляться. Василия спас лёгкий ветерок, который тянул со стороны зверя и сносил в сторону запах человечьего страха. Однако управляющий ещё долго стоял без движения, стараясь усмирить бешено колотившееся сердце и убедиться, что хищник точно ушёл и не вернётся.
Наконец, управляющий позволил сделать себе робкий шажок назад и пятился до тех пор, пока не наткнулся спиной на холодный камень скалистого обрыва. Он стеной нависал над лесом, ограничивая владения Онара с восточного направления.
Василий двинулся вдоль подножия обрыва, то и дело замирая на месте и прислушиваясь. Вскоре он увидел впереди огонёк, тускло мерцавший сквозь кусты и низко свисающие ветви деревьев. Стало видно, что это факел, который освещал вход в небольшую пещеру.
Под гулкие удары сердца, которое вновь забилось как при встрече с мракорисом, управляющий вступил под своды подземелья. Правда, с первых шагов стало понятно, что оно обитаемо — у стены были сложены тюки с сеном, несколько охапок дров и ещё какой-то хлам. А глубже, где проход заворачивал в сторону, горел второй факел.
Василий сделал ещё несколько шагов и резко остановился, вскидывая руки в примиряющем жесте.
— Сагитта, это я!
— Василий? А мне показалось, что опять кто-то из беглых каторжников... — произнесла высокая стройная женщина и погасила магическую молнию, готовую сорваться с её пальцев. — Проходи.
Она проводила ночного гостя в жилую часть пещеры. Здесь весело потрескивал камин, дым из которого вытягивался сквозь подземные пустоты. Вокруг громоздились книжные шкафы, а у дальней стены расположился основательно сработанный алхимический стол. Выстроившиеся на нём реторты и колбы отражали огонь камина, придавая всему помещению загадочный и даже слегка зловещий вид.
Сагитта, которую в этой части острова знали под прозвищем травяной ведьмы, крепко обняла гостя. Потом вырвалась из его рук, отступила назад и опустилась в стоявшее возле очага кресло. Оно выглядело не так роскошно, как любимый предмет мебели Онара, но, пожалуй, было даже удобнее.
Василий, пожирая её глазами, остановился напротив.
— Как наши дела? Есть что-нибудь? — с надеждой спросила ведьма.
— Вот... — выдохнул управляющий и протянул ладонь.
Сагитта сгребла с его дрогнувших, словно от удара молнии, пальцев старинные монеты и принялась их жадно рассматривать. Первые пять не особенно её заинтересовали, но шестая — толстый тускло поблескивавший кругляш, покрытый непонятными символами — вызвал оживление травяной ведьмы. Это была именно та монета, которую Василий с таким трудом добыл у Каледа.
— Это определённо письменность древних зодчих, — внимательно разглядывая вычеканенные на золоте знаки, сказала Сагитта.
— То, что надо? — с надеждой спросил Василий.
— Надеюсь. Спасибо тебе, — подняла она на взволнованного управляющего большие, таинственно замерцавшие в полумраке пещеры глаза.
— Сагитта! — простонал он, упав перед ведьмой на колени и прижавшись к её затянутым плотной тканью коленям. — Ну когда же? Когда?! Сколько мне ещё ждать? Что ещё сделать?
Сагитта нежно провела ладонью по всклокоченным волосам Василия, вытащила запутавшийся в них листок и бросила его в камин. Управляющий невольно проследил взглядом за тем, как тот опустился на раскалённые уголья, скорчился, почернел, на мгновение вспыхнул и превратился в мерцающий призрак, огненное подобие самого себя.
Ведьма вздохнула.
— Не знаю, милый. Ты и так делаешь всё, что можешь. И даже больше, — прошептала она. — Однако мы должны ещё подождать. Надеюсь, осталось уже недолго.
— Но почему?! Почему ты отказываешь мне? — простонал Василий.
— Поверь, так надо. Мы пока ещё не можем быть вместе, — с грустью ответила Сагитта.
— Я верю тебе, но... В чём причина? Объясни, наконец!
Ведьма ненадолго закрыла глаза и вновь вздохнула. Василий, как заворожённый, глядел в глубокий вырез её платья.
Но вот она тряхнула выкрашенной в странный красноватый цвет чёлкой и, словно приняв нелёгкое решение, прямо взглянула управляющему в лицо.
— Ну, хорошо. Я расскажу... Правда, боюсь, ты не поверишь.
— Не поверю? Тебе?! — изумился Василий.
— Всё это настолько невероятно, что... Впрочем, решай сам. Дело в том, что я заколдована, — доверчиво глядя на несчастного управляющего огромными печальными глазами, сказала ведьма.
— Заколдована?
— Да. Это всё один старый маг воды. Много лет назад я встретила его в горах неподалёку. Он исследовал остатки каких-то древних сооружений. Я стала приносить ему еду, а он учил меня разбирать письмена древнего народа. Ну и ещё он... — запнулась Сагитта, потупив ресницы.
— Что? Что он?! Скажи! — взмолился Василий.
— Этот гнусный старикашка воспылал страстью. Я тогда была совсем юной и не сомневалась, что достойна лучшей доли. Мечтала встретить кого-нибудь... кого-то вроде тебя. Поэтому я ему отказала и наговорила много лишнего. Он так разозлился, что позабыл о своём равновесии и данных Аданосу обетах. И проклял меня, — проговорила Сагитта и спрятала лицо в ладонях.
— Проклял?!
— Да. Он прочитал какое-то заклинание, и всю меня охватило голубое сияние. А этот старый негодяй сказал, что если я хоть раз уступлю страсти какого-нибудь мужчины, то тотчас же превращусь в волчицу. Навсегда! — прошептала ведьма и разрыдалась.
— Негодяй! — раненым мракорисом взревел Василий и вскочил на ноги. — Я убью его! Скажи, где эта старая тварь? Как мне его найти?
— Никак. Он умер, — всхлипнула Сагитта. — И больше никто не может снять его проклятье!
— Как же так? И что теперь... — разом сник Василий, но тут же вновь вскинул голову. — А монеты? Зачем они?
— Я долго изучала каменные книги древних зодчих и, кажется, нашла способ снять проклятье. Надо провести обряд, для которого и нужны эти монеты.
Покинув кресло, Сагитта шагнула к шкафу и положила руку на корешок какой-то древней книги, словно призывая её в свидетели своей правоты.
— Сколько всего их требуется для обряда?
— Двадцать четыре. Большая часть у меня уже есть. Осталось найти ещё несколько.
— И тогда мы...
— Да! Во всяком случае, я надеюсь... почти уверена.
— Что значит «почти»? — с подозрением спросил Василий, чувствуя, как захолонуло в груди.
— Ну, есть небольшая вероятность, что я ошиблась. Всё-таки язык зодчих я знаю не слишком хорошо... Нет, всё обязательно получится! — прервав себя на полуслове, решительно встряхнула чёлкой Сагитта.
— Но если... — начал Василий.
— В любом случае, это единственная наша надежда, — прижав ладонь к его губам, вздохнула ведьма. — Всё, милый, тебе пора идти! Только будь осторожен. Я никогда не прощу себе, если с тобой что-то случится, — нехотя отстранила она влюблённого управляющего, который невольно потянулся к ней.
Он сожалением опустил большие сильные руки и отступил на шаг.
— Вот, выпей это, — сказала Сагитта, взяла со стола склянку с зелёной жидкостью и протянула её Василию.
— Зелье скорости? — грустно улыбнулся он. — Чтобы убрался быстрее?
— Глупый! Чтобы невредимым добрался до усадьбы и поскорее вернулся ко мне снова!
***
Проводив Василия до выхода из пещеры, Сагитта жарко поцеловала его на прощанье и не двигалась с места до тех пор, пока стремительно двигавшийся силуэт не скрыла предрассветная тьма.
Затем ведьма вернулась в пещеру. Она бросила жадный взгляд на принесённые Василием монеты, что тускло поблёскивали на краю алхимического стола. Но, сделав над собой видимое усилие, повернулась к стоявшей в углу коробке и достала из неё большой кусок мяса — часть вчерашней платы кого-то из охотников за лечебные зелья. Держа его на вытянутой руке, чтобы не запачкать платье, Сагитта вышла из пещеры и направилась в чащу леса, навстречу волчьему вою и рычанию. Похоже, темнота и доносящиеся из зарослей звериные голоса её не особенно беспокоили.
Назад она возвратилась, когда уже занимался рассвет. Войдя в пещеру, сразу же бросилась к столу и сгребла монеты. Затем просунула свободную руку за книжный шкаф. Что-то громко щёлкнуло, раздался приглушённый слоем камня скрип, и часть стены плавно отъехала в сторону, открывая узкий проход. Сагитта засветила магический огонёк и шагнула внутрь.
Через полсотни шагов по узкому проходу ведьма остановилась перед круглой каменной плитой. Она напрочь перекрывала дальнейший путь вглубь подземной толщи. Было заметно, что изваявшие её мастера не поскупились ни на качественный материал, ни на защитные заклинания. Среди сложного узора, покрывавшего поверхность плиты, выделялись двадцать четыре отверстия, расположенные по кругу. Почти все они были заняты кусочками металла, в которых легко можно было опознать старинные монеты. Лишь три отверстия зияли пустотой.
Сагитта разжала ладонь, в которой держала очередной подарок Василия, и выбрала ту монету, которую он выкупил у Каледа. Попытка вставить её в первое из незанятых отверстий на плите ни к чему не привела — камень остался безучастен, а монета легко выпала обратно. Но ведьма не отчаивалась — она сунула её в следующее гнездо, и то в ответ благодарно засветилось мягкими красноватыми лучами. Золотой кругляш прочно вошёл в отверстие и словно слился с камнем. Красные лучи погасли.
— Ещё две монеты, и я узнаю твои тайны, Зелина из Яркендара... — прошептала Сагитта, глядя на каменную дверь сияющими глазами.
Для очистки совести она попробовала вставить в два свободных отверстия остальные монеты, но те, как и ожидалось, не подошли. Ведьма небрежно швырнула ненужные кругляши на пол прохода, где уже валялось немало подобного хлама.
Ничего! Василий, который благодаря Сагитте прославился на весь Хоринис как страстный коллекционер древних монет, рано или поздно отыщет недостающие части ключа к тайнику яркендарской волшебницы, казнённой тысячи лет назад. А уж сильное приворотное зелье, которое она подмешивает Василию в ускоряющий напиток, Сагитта может варить к каждому его приходу. До тех пор, пока это будет нужно.
***
Война пришла на земли Онара внезапно, хлынув через горный проход из Рудниковой Долины волосатым, ощеренным острым железом потоком.
Паладины лорда Хагена изрядно проредили орочью орду в битве на Верхних пастбищах, но сами полегли едва ли не поголовно. А порождения Белиара, которых осталось ещё немало, рассыпались по дорогам, полям и рощам наиболее населённой части острова. Они разграбили окрестные фермы и дошли до самых городских стен. О том, держится ли Хоринис или уже пал, говорили по-разному. Однако усадьба Онара, огороженная крепким частоколом, который обороняли наёмники Ли, местные охотники и прочий боевитый люд, стала для волосатых костью в горле. Как и монастырь Инноса, обитатели которого без разговоров жгли орков магическим пламенем, как только те показывались в виду монастырских стен.
Василий ещё осторожнее, чем прежде, пробирался через ночной лес к пещере Сагитты. Чтобы оказаться здесь, ему пришлось тайно, с риском для жизни покинуть осаждённую орками усадьбу, а потом мясным жуком проползти по жухлой осенней траве мимо вражьих застав. Лишь оказавшись в самой чаще леса, управляющий вернул себе человеческий облик и, что было духу, припустил в сторону жилища возлюбленной. Свиток превращения в мясного жука у него был только один, но о том, как будет возвращаться в усадьбу и нужно ли ему это вообще, Василий не думал.
Вопреки обыкновению, факелы у входа не горели. Вокруг было темно, тихо и пусто. Неужели проклятые орки нашли убежище травяной ведьмы?
— Только не это! Иннос, защити её! — прошептал Василий и решительно шагнул во тьму пещеры.
Ощупывая ладонями неровные стены, он стал пробираться вглубь жилища Сагитты. Спереди по-прежнему не пробивался ни единый луч света, однако до уха управляющего донёсся какой-то странный звук — что-то вроде негромкого хруста и потрескивания. Может быть, это трещат дрова в камине, а света не видно, потому что Сагитта повесила занавесь из плотной ткани или шкур?
Василий вытянул вперёд руки, чтобы вовремя обнаружить преграду и отодвинуть её в сторону.
— Сагитта! — негромко позвал он. — Ты здесь? Это я, Василий!
Ладони нащупали лишь пустоту, а под ноги подвернулся какой-то предмет, Василий споткнулся и едва не упал. Помянув демонов Белиара, он зашарил в поясной сумке и достал один из факелов, которые Эрол заказывал у городского алхимика Константино и продавал по всему острову. Нетерпеливо сорвал предохранительную обёртку, и пещеру озарило яркое алхимическое пламя...
Снизу в лицо Василия уставилась серая волчья морда, на полу перед которой лежала недогрызенная кость.
— Сагитта? — не веря своим глазам, прохрипел Василий. — Но как? Кто... Неужели орки? Или какой-нибудь проклятый дезертир?!
Волчица ничего не ответила, всё так же, с опаской и недоверием, глядя на человека.
Василий упал на колени и протянул к ней руки.
— Сагитта, девочка моя! Иди ко мне!
Волчица попятилась и угрожающе вздёрнула верхнюю губу, показывая клыки.
***
Когда ночь кончилась и над Хоринисом взошло солнце, далеко к югу от него можно было увидеть необычный корабль. Не очень большой, лёгкий и совершенно белый, словно его паруса были сотканы из облаков, он быстро нёсся в сторону Южных островов. Встречный ветер перед кораблём стихал, менял направление и послушно раздувал паруса, толкая судно к цели. Крутые волны под резным форштевнем успокаивались. Матросов на палубе видно не было, но корабль уверенно держал курс.
Вот дверь в высокой кормовой надстройке распахнулась, и оттуда показалась Сагитта. Она остановилась у борта, держась за белоснежный леер. Ведьма улыбалась, сияющие счастьем глаза с радостным ожиданием оглядывали горизонт. Вслед за ней на палубу выбрался мужчина. Но это был не Василий...
Скачать FB2
Последнее редактирование:
